Когда они вернулись домой, Итэр с трудом запихнул в себя «детсадовскую», как выразилась Люмин, порцию одного только мясного бульона и, утомленный всем произошедшим за день, лег в кровать, желая отоспаться на ближайшую неделю вперед, но зашедшая следом сестра ему не позволила: Люмин остановилась у порога, помялась пару секунд и, наконец, осторожно произнесла:

      — К тебе хочет приехать Сяо.

      Итэр удивленно захлопал глазами:

      — Что? Зачем? Он написал тебе?

      — Да, — Люмин прислонилось спиной к стене, скрестив руки на груди, — сказал, что хочет навестить тебя.

      Ну нет… Ну, черт, только не сейчас. У Итэра все еще не было никакого желания общаться с кем-либо — даже если это… Нет, тем более если это Сяо, которого Итэр не хотел спугнуть своей едва подавляемой последние дни агрессией. В школе Итэра раздражало абсолютно все: и слишком веселящиеся одноклассники, и учителя, не способные грамотно преподавать материал, и его пустые, никому не сдавшиеся улыбки, от которых самого Итэра едва не тошнило, но он все равно пытался выглядеть по-прежнему дружелюбным, не привлекая к себе лишнего внимания.

      Он боялся обидеть Сяо грубым словом, пока пребывает не в настроении, и максимально избегал с ним прямого контакта: когда Итэра все бесило, он почти не следил за своим языком, и это было главным его отвратительным качеством. Конечно, Итэр понимал, что вечно сторониться — тоже не выход, но и рассчитывал, что его хандра пройдет в ближайшие недели, и слишком долго оставлять Сяо в неведении не придется.

      — Напиши ему, что я занят.

      — Издеваешься? — Люмин нахмурилась, не сводя взгляда с Итэра. — Чем?

      — Сплю.

      — Я не думаю, что Сяо приехал бы, чтобы заниматься чем-то ак…

      — Наплети что-нибудь, ты это умеешь, — пробубнил, перебивая, Итэр, устраиваясь полулежа на диване.

      Одной его фразы хватило, чтобы Люмин моментально взорвалась:

      — А ты не помнишь, что говорил мне месяц назад? — Итэр, если честно, не совсем понимал, о чем та, но… — Что теперь всё будет иначе. А по итогу не изменилось ничего, — … стоило Люмин продолжить, как все встало на свои места. — Знаешь, Итэр, если с тобой однажды так поступили, это не значит, что теперь ты должен поступать так со всеми, — сказав это, она вышла из комнаты: Итэр был уже готов к грандиозному скандалу, но сегодня его, видимо, решили оставить в покое, по большей части из-за физического состояния.

      Не то чтобы это спасало.

      Итэр закрыл рукой глаза и глубоко вдохнул.

      Да, он действительно думал, что с Сяо не повторит тех ошибок прошлого, которые совершал во всех остальных взаимоотношениях с людьми, но теперь происходило всё то же самое: он начинал дружбу на огромном запале, добивался расположения и медленно угасал — Итэр терял не интерес к человеку, а все силы на общение не только с ним — со всеми. Как будто один только человек был способен выжать из него абсолютно все, стоило с ним сблизиться хоть на немного.

      Итэр проходил через это из раза в раз: он корил себя, он ненавидел, он заставлял себя разговаривать как обычно, но это только сильнее губило его самого, и Итэр рано или поздно сдавался. Хотя он знал: это нужно было просто перетерпеть.

      Томо перетерпел.

      Он приезжал к Итэру несмотря ни на что: и просто сидел рядом, молча, часто занимаясь какими-то своими делами или рассказывая о произошедшем в школе, не заставляя Итэра отвечать. И потом сам же Итэр нередко использовал этот прием: ему самому безумно помогало морально просто чье-либо присутствие. И Сяо в прошлый раз тоже помогло.

      Но сейчас Итэр бы, в самом деле, не хотел его видеть. Не потому что его раздражал Сяо.

      Потому что Итэр раздражал самого себя.

***

      На следующий день Итэр не появился в школе.

      В общем-то, Сяо не был удивлен. Он и не ожидал того, что Итэр после подобного вернется, но на душе было как-то тоскливо. По многим причинам. Самая главная: Итэр попросил его не приходить. Сяо уже продумал весь план действий, ожидая, пока ему ответит Люмин, но ее «минута» превратилась в почти полтора часа, прежде чем, наконец, она написала сообщение.

@lum1e

      Итэр сказал, чтоб ты не приходил

      И чтобы купил себе лучше что-нибудь

      Сяо не мог выбросить их разговор из головы, когда пробегал третий круг из семи на физкультуре; он был так зол и расстроен, что не почувствовал первые два вообще, на третьем начал замечать, что дышать уже тяжелее, но все равно тщательно игнорировал это: голова была пуста, пока Сяо бежал, обгоняя почти на круг своих одноклассников, и он старался освободиться от навязчивых мыслей о своей ненужности и бесполезности.

      Возможно, он не был самым сильным, возможно, его физическая подготовка оставляла желать лучшего, зато Сяо ловкий и выносливый, привыкший моментально реагировать и уклоняться — и быстро бегать. Раньше приходилось.

      А сейчас, когда он на эмоциях, бежать было еще легче.

      Почему так?

      Почему Итэр не хочет его видеть?

      Что Сяо сделал неправильно?

Блять, да не думай об эт…

      Но он же так старался быть… Хорошим. Так старался показать, что он неравнодушен к Итэру и к его проблемам, что он хочет быть рядом и тоже хочет ему помогать, но Итэр каждый раз игнорировал его порывы, не позволяя и шагу сделать навстречу. И Сяо чувствовал себя неловко, когда думал, что Итэр сделал для него так много, а он для Итэра — ничего. Потому что сам же Итэр не разрешает. И это чертовски злило Сяо.

За что ты такой упертый?

      На седьмом Сяо понял, что, наверное, бежать, практически не сбавляя темпа, было для него слишком, и стоило ему пересечь линию финиша, как он моментально свернул в сторону, пошатываясь, отходя к турнику и прислоняясь к нему спиной. Он тяжело дышал, а его ноги мелко подрагивали от напряжения, и Сяо сгорбился, прикрыв глаза.

      Вот бы сейчас выпить литр воды.

      — Ка-а-а-акой кошма-а-а-ар, — Сяо открыл глаза и удивленно вскинул брови, наблюдая за тем, как один из его одноклассников, Венти, опускается на траву рядом с ним и ложится на нее; его грудь часто вздымалась и опускалась, и Венти тупо пялил в небо, судорожно вдыхая как можно больше воздуха. Сяо его прекрасно понимал, но сам лечь не осмеливался: не хотел получить нагоняй от временно отошедшего в сторону физрука. — Я пробежал только пять… И чуть не умер, — Венти приподнялся на локтях, смотря прямо на Сяо. — Как ты это сделал?

      — Э…

      — Ты бежал так быстро, — Венти, казалось, вообще не заметил замешательства Сяо, — занимался когда-то бегом?

      — Нет.

      — Жесть…

      Венти рывком поднялся, и Сяо невольно поразился его внешнему виду: тот был одет только в короткие шорты и легкую, местами просвечивающую светло-зеленую футболку; и его темные волосы после бега растрепались похлеще волос Сяо, которые тот предпочитал заправлять за уши всякий раз, когда они лезли ему в глаза: Венти же этого не делал, и потому выглядел еще более взъерошенным.

      — Тебе не жарко? — с сомнением спросил он, и Сяо едва сдержался, чтобы не скривиться: по понятным для него и не понятным для Венти причинам на нем даже сейчас, когда они пробежали семь кругов на большом стадионе, была надета толстовка, и Сяо предполагал, что кто-то может поинтересоваться, какого хуя он вообще ходит с длинным рукавом в теплую погоду, но морально все еще не был готов к такому.

      — Нет, — Сяо, наконец, отлип от турника, решив побыстрее ретироваться, но следующие слова Венти его поразили:

      — Да, хоть у кого-то мозгов хватило одеться потеплее, — пробубнил он, в два шага догоняя Сяо, — мы хоть и бегали, но ветер-то холодный. О! — Венти кивнул в другую сторону и радостно продолжил: — Мы заходим в зал! Наконец-то… — и вырвался вперед, оставляя Сяо идти позади.

      Сяо медленно, едва переставляя уставшие ноги, поплелся следом.

      Время урока вышло, и все столпились в маленькой, душной раздевалке, которую Сяо всю жизнь терпеть не мог: во время занятий нескольких классов здесь было негде ступить, все вокруг суетились и кричали, и Сяо предпочитал чаще переодеваться в туалете. Но сегодня, к счастью, после уроков они были одни.

      Сяо вышел из туалета, дверь в который находилась прямо в раздевалке; там была спасительная раковина, из которой он выпил воды столько, что теперь все лицо и часть волос были мокрыми, и ему пришлось протиснуться через несколько шумно разговаривавших одноклассников.

      — Да он бы даже здоровый не пробежал… Вы его видели?

      — Так он дрыщ. Ясен хуй…

      — Ну нет. Тело-то у него заебись, — Сяо ясно узнал в говорящем Куникудзуши: и скривился, стоя к ним спиной и переодевая штаны (он бы никогда не стал надевать спортивные вместо джинсов, если бы не физрук, приебывавшийся к их внешнему виду). Он понятия не имел, о ком те говорили, но от одних слов становилось уже неприятно.

      — Что, дрочил на него? — кто-то еще рассмеялся, видимо, желая задеть, но ему лишь самодовольно ответили:

      — Дрочил? Я тебе больше скажу: я его трахал.

      — Че-е-е? — Куникудзуши на всеобщий удивленный возглас только рассмеялся. — А как же Мона?

      — Так это было год назад, — Сяо развернулся, чтобы посмотреть ему в лицо и как-нибудь съязвить: потому что помнил, как Куникудзуши яростно доказывал свою гетеросексуальность. Что, напиздел? Ну, Сяо не удивлен.

      Однако ему не дали и рта раскрыть: заметив, что Сяо обернулся и пялит на него, Куникудзуши отреагировал моментально:

      — Что, ревнуешь?

      Сяо чуть не подавился воздухом:

      — Чего, блять? Кого?

      — По-моему, ревнуешь тут ты, — негромко встрял Син Цю, смотря на Куникудзуши с усмешкой.

      — Я не ревную. Я соболезную, — спокойно парировал тот, натягивая на себя темную футболку, — Итэр тот еще уебан в отношениях.

      Итэр?

      Так они все это говорили про, черт возьми, Итэра?

      — А ты-то откуда знаешь? — резко бросил Сяо, подсознательно уже понимая ответ: он выстраивался из всего того, что Куникудзуши сказал ранее, но до тех пор, пока его не произнесли вслух, внутри Сяо еще теплилась надежда на то, что он ошибался.

      — Еще не понял? — Куникудзуши усмехнулся. — Мы с ним встречались.

      Блять…

      — Чел, успокойся, — все тот же Син Цю закатил глаза. — Тебе никто не верит.

      — Да по его рассказам Куникудзуши уже всю школу переебал…

      Все вновь рассмеялись: и кто-то вдруг заговорил про следующий урок, и тема как-то отступила в сторону, и Сяо молча, но теперь неспокойно продолжил переодеваться, чувствуя на себе пронзительный взгляд чужих темных глаз. На самом деле, Сяо не мог поверить, что кто-то мог так легко заявить не только о своей, но и о чужой ориентации — хоть он и сомневался в словах Куникудзуши, но если предположить, что все это было правдой, то ситуация просто омерзительная: мало того, что заявил на десяток человек о не просто отношениях — сексе с одноклассником, так еще и провел своеобразный каминг-аут и себе, и ему: и если за себя ладно, как хочешь, так и делай, то про другого человека… Оставалось лишь надеяться, что ему в самом деле никто не поверил.

      Как же сильно Куникудзуши невзлюбил Итэра.

      Может, как раз из-за того, что они бывшие?

      Да даже если бывшие, с чего бы Куникудзуши решил, что Сяо может ревновать? Они с Итэром не встречаются. Более того — Сяо, вообще-то, не гей. Да, они дружили — но не более того. Сяо и мысли не допускал о какой-либо романтике между ними — тем более, в связи с последними событиями.

      Конечно, иногда слова Итэра казались ему странными, но Сяо воспринимал их больше как подколы, нежели флирт — но если думать в том ключе, что Итэр, на самом деле, не гетеро, то они приобретали другой смысл, однако… Серьезно? Влюбиться в Сяо? Это невозможно. Сяо был уверен, что он абсолютно непривлекателен со всех сторон: ни внешне, ни характером, — а потому ни о какой любви не могло быть и речи. Особенно если Итэру нравятся кто-то вроде Куникудзуши… Блять, неужели у него настолько отвратительный вкус?

      Сяо ни в коем случае не осудил бы Итэра за ориентацию, потому что ему самому было глубоко похуй, но… Куникудзуши? Это самодовольный уебок, который теперь только и делает, что чмырит своего бывшего направо и налево?

      Все это время Сяо думал, что Итэр не обращал внимание на слова Куникудзуши о нем лишь из-за того, что предпочитал не тратить свое время на идиотов, но теперь…

      Господи. Почему все происходит именно сейчас?

      Итэр отстранялся от него все дальше, и Сяо паниковал на этот счет все больше, а слова Куникудзуши и вовсе вывели его из себя.

«Я его трахал»…

      Сяо сжал руку в кулак, впиваясь ногтями во внутреннюю сторону ладони. Ебаная тварь. Сейчас бы этим кулаком…

      Но Куникудзуши уже вышел из раздевалки.

      Ничего. Сяо еще найдет момент ему припомнить.

***

      Итэр зашел в ванну, чтобы умыться после двенадцатичасового сна, и замер напротив зеркала, всматриваясь в свое отражение.

      Вот он, человек абсолютно эгоистичный, но удовлетворяющий свой эгоизм так, чтобы все остальные считали его величайшим благодетелем. Посмотри на себя, Итэр. Вот, кто ты на самом деле: жалкий ребенок с недостатком внимания, гребаный энергетический вампир, высасывающий из людей жизненные силы и бросающий их на произвол судьбы.

      Противно от себя?

      Всё правильно.

      Ты правильно себя ненавидишь.

      Невозможно любить такого, как ты.

если с тобой однажды так поступили это не значит что теперь ты должен поступать так со всеми

      Но что если Итэр просто не понимает, как это контролировать? Что ему делать?

      Что ему делать? Что? Что? Что?

      Итэр стоял, впиваясь пальцами в края раковины, и не мог отвести взгляд от своего отражения: болезненно худой, с грязными, собранными в тугой хвост (чтобы никто не видел, насколько все плохо) волосами, и мешками под глазами больше, чем сами глаза — он был такой убогий что внешне, что внутренне, совсем ни на что не годный и нахуй никому не сдавшийся, и его психи тоже никому не нужны, и его эмоциональные качели, и регулярные панические атаки — всё это, отравлявшее его жизнь, на самом деле, не было интересно ни одному человеку на этой планете, и Итэр сам не был интересен, и он знал это, потому что ему об этом говорил каждый, кто с ним общался: и почему после этого Итэр не должен вести себя так, как повели себя с ним?

      Он не мог выбраться из круга самоненависти и невозможности жить как нормальные люди, и Итэр искренне не понимал, что ему делать.

      Он бы уже давно убил себя, если бы не просьба Томо.

      И, чтобы не казаться самому себе еще большим посмешищем, чем он являлся, Итэр старался оказаться полезным хоть для кого-то. А потом убеждал себя, что в этот раз все по-настоящему. Что теперь в нем искренние чувства, а не давно затаенная обида. И Итэр все еще был уверен, что, когда он решил сблизиться с Сяо, в нем говорил не его синдром спасателя: однако Итэр понятия не имел, как продолжить все то, что он начал.

      Наверняка у Сяо будут вопросы из-за поведения Итэра, наверняка Сяо сам будет загоняться — тоже из-за поведения Итэра, и это все после того, как Итэр хотел помочь ему начать любить и уважать себя. И он сам же все разрушил. Он сам добивал и без того искалеченную душу. И Итэр не сможет объяснить собственные действия — он сам не разбирался в том, что с ним происходит.

      Никого не напоминает, а, Итэр?

      Не его ли ты так ненавидел за то, что он сделал с тобой?

      — Итэр, — он едва не подпрыгнул на месте, оборачиваясь через плечо: Люмин без стука открыла дверь, но у Итэра сейчас не было никакого желания ругаться на эту тему. — Я рассказала матери о случившемся вчера. Она попросила отправить тебя к врачу.

      — К какому?

      — К твоему.

      У Итэра замерло сердце.

      — Блять, нет… Нет, нет, я не пойду, — он глубоко вдохнул, повернулся лицом к Люмин и уже тверже повторил: — Я не пойду.

      — Ты оборвал курс полгода назад, — спокойно продолжила она, игнорируя слова Итэра, — и с тех пор все заметно ухудшилось. Ты должен долечи…

      — Ты не понимаешь, ты просто…

      — Я не буду тебя заставлять, — Люмин резко повысила голос, заставляя ее выслушать, — пока что. Но и дальше жить так тоже нельзя. Ты сам это понимаешь.

      Итэр почувствовал, как его помутило, и медленно, пошатываясь, прошел мимо сестры, выходя из ванной: ему не хотелось уже второй раз за сутки свалиться в обморок — но теперь уже на нервной почве, — поэтому Итэр вернулся в свою комнату. Люмин зашла за ним и села рядом — она выглядела крайней опечаленной и задумчивой, и Итэр не мог на нее смотреть, потому что понимал, что во всей грусти Люмин только его вина.

      Может, стоит в самом деле возобновить лечение?

      Итэр бы согласился моментально, если бы был уверен в том, что его не упекут в клинику. Он там уже был — и ни за что бы не согласился вернуться снова. Потому что в больнице его не вылечили, а добили.

      Но всего полгода назад Итэр был уверен, что ему это больше не нужно, и сейчас он не мог понять, что такого произошло, что Итэр вновь вернулся в то состояние, когда вся жизнь казалась ему сплошным мучением — все вокруг такое пустое, абсолютно не вдохновляющее, понурое и вместе с тем раздражающее, и люди — пустые и раздражающие, и рядом с ним нет никого, кто по-настоящему бы его понял, кто смог бы подавить всю рвущуюся наружу злобу.

      — Выйди из комнаты, — тихо попросил он — и Люмин, бросив на него все тот же печальный взгляд, молча исполнила просьбу, прикрыв, но не захлопнув за собой дверь.

      Ему нужно было побыть одному. И сделать кое-что, о чем он думал уже давно. Пока еще, после разговора с Люмин, у него хватало на это внезапно возникшего воодушевления. Итэр решил, что это единственно правильное, что он может сейчас сделать: потому что он беспокоился, потому что был уверен, что от того, как Итэр поступает, Сяо тоже будет хреново: и Люмин абсолютно права — так с людьми нельзя. Особенно такими, как Сяо.

      Итэр должен хоть как-то исправить ситуацию. Итэр должен, наконец, не только требовать доверия к себе, но и научиться доверять самому.

      И он долго сидел, не осмеливаясь отправить сообщение, и долго думал, стоит ли ему это делать — и нужно ли это все в том числе Сяо, но в конце концов Итэр смог пересилить себя и нажать на чертову кнопку.

@ettt_h

      Сяо, привет. Мне надо кое-что прояснить.

      Я надеюсь, что у тебя все в порядке и что ты не в обиде на то, что я попросил не приезжать.

      На самом деле, я все еще чувствую себя паршиво и не хочу разговаривать, но это не из-за тебя.

      Ни в чем нет твоей вины. Мне просто плохо. Прости.

      Я скоро вернусь и все будет как раньше. Я обещаю. Не волнуйся об этом, пожалуйста.

      Итэр бы выкинул телефон в окно, если бы не было жалко денег, чтобы не ждать с дрожью в руках ответа, не проверять судорожно диалог при каждом уведомлении и не бороться с желанием удалить отправленное к чертям, пока Сяо «печатает…» — а потом пропадает на несколько минут, а потом снова «печатает», а потом опять — пропадает, и ожидание оказалось довольно тревожным (хотя Итэр был убежден, что не в состоянии ничего чувствовать — ебаный лжец, когда ты уже сможешь распознавать свои эмоции?)

@deadgod

      в прошлый раз ты сказал мрне, что не можешь просто стоять и смотреть, как мне плохо

      я тогда не понимал тебя, но теперь понял

      позволь мне приеахть

      поажлуйста

      я очень хочу тебе помочь