— Лань Ванцзи, ты где был?
Гора Луаньцзан встречает бывшего заклинателя могильным холодом и давящей энергией. Ничего нового, тело должно выдержать даже это. Об этом Лань Чжань правда не успевает подумать, он слишком устал при встрече с братом и дядей. Брат беспокоится, в его глазах непонимание и детская обида. Сичэнь всегда думал, что младший брат не уйдёт. А если и уйдёт, то не таким способом.
Бывший Нефрит Гусу Лань не может больше выдерживать. Не может смотреть в серые глаза Вэй Ина — тот с недавнего времени стал адептом клана Лань и, поговаривают, собирается жениться — и отворачиваться, чувствуя холодную пустоту в груди. А потом вспоминается маленькое письмо благодарности от Цзян Яньли, и силы вновь появляются. Даже если взгляды некогда родных людей теперь смотрят волком, счастье Вэней, Вэй Ина, Главы Цзян и его племянника с сестрой — всё это несомненно имеет больший вес, чем собственная боль.
— Как обычно, — сухой ответ. Вэнь Цин большего и не ожидала. За эти несколько лет, что остатки некогда великого клана теперь прятались в дали от чужих глаз, Тёмный заклинатель, а также позор Гусу Лань, стал для целительницы почти что братом. Потому видеть, как тот мучается от кошмаров или одиноко смотрит в спину брата и дяди, было действительно больно. Ей знакомо это чувство. Вэнь Нин сейчас играет с А-Юанем, что так долго ждал прихода гэгэ. Терять кого-то из семьи — даже если они предатели или просто высокомерные сволочи — сложно.
Постепенно на гору опускалась глубокая ночь. На ужин редька и каждому по кусочку рыбы. Каждому кроме малыша А-Юаня и стариков — тем положена порция Лань Чжаня и Вэнь Нина, одному пища не нужна, а другой так и не научился питаться чем-то животным.
За общим столом все ведут разговоры: о посадке овощей, о бессовестных заклинателях, о холоде ночей. Ванцзи не принимает в них участие. Он с удовольствием слушает лепет ребёнка, который не прекращается с того самого момента, как А-Юань его увидел издалека. На самом деле это продолжается дольше.
Лань Чжаню до сих пор холодно. Холодно телу, но не душе. Именно сейчас, окружённый всеми, кого презирают в его собственном клане, без правил и запретов, Темный Заклинатель чувствует свою надобность.
Даже когда лёгкая дверь (её уже несколько раз выбивал ветер) отворяется, речь не смолкает. Она становится тише: старики качают головой на нежданного гостя, А-Юань испуганно цепляется за ворот чёрного ханьфу старшего, брат и сестра Вэнь приподнимаются со скамьи — все напряжённо разглядывают черноволосого мужчину с лентой на лбу.
— Я принёс картофеля, — наконец-то говорит пришедший и ставит на холодный пол холщовый мешок с корнеплодом. А это уже Вэй Ин. Тот самый гениальный заклинатель нового времени и тот, кто ведёт постоянную борьбу с Лань Чжанем. Тот, ради которого было не жалко отдать ядро и пойти по пути, презираемому всем и каждому. Лишь бы Вэй Ин жил и не гробил себя на проклятой горе. Яньли, узнав какую глупость совершил второй господин Лань, пообещала всё сохранить в секрете до тех пор, пока ситуация не потребует правды.
— Нам не нужны подачки от других кланов, — хриплые голоса старших мужчин и женщин летят острыми стрелами в адепта Гусу, что отказался от части их семьи. Малыш А-Юань вцепился пальчиками в грубую ткань одежды Ванцзи, но смотрел с радостью. Богатый гэгэ в прошлый раз купил ему погремушку. Раньше приходилось играть с палочками, камушками и соломенной куколкой (последнюю делали все жители горы).
— Я поговорю, — когда произносится хриплый голос Лань Чжаня, все замолкают. Не из-за страха, а из-за недоверия к Вэй Ину. Вэнь Цин молчит — одобряет. Этого хватает бывшему Нефриту, чтоб встать со своего места и направиться к гостю. А-Юань же решил не отпускать заклинателя. Он ведь храбрый мальчик и защитит гэгэ от всех-всех.
***
Нормального разговора не состоялось. Это никого не удивило, ведь Вэй Ин заходил с разными подарками каждый месяц. Всё начиналось с обычной помощи с повседневными делами, сообщениями из внешнего мира и иногда мужчина приводил Главу Цзян и Яньли, которая довольно сильно сдружилась с Вэнь Цин и её племянником. И Вэни были рады видеть людей, которые были к ним добры или хотя бы не хотели видеть их мёртвыми.
Лань Чжань почти не выходил к гостям. Не видел надобности своего присутствия рядом с Вэй Ином рядом. Даже если в свои пятнадцать он не доверял шумному и надоедливому ученику клана Юнмэн Цзян — молодую госпожу Цзян он вообще увидел только во время войны и сказал держаться подальше от всего этого (их обещание остаётся тайным и по сей день), а с Цзян Ваньнином они начали общаться с подачи той же Яньли — то сейчас Лань Чжань без зазрения совести мог оставить семью, чтобы немного поспать и отдохнуть от бесконечных голосов в голове.
Но именно этот раз был самым болезненным на памяти Ванцзи, но если быть честным, он стал многое забывать. Белые одежды и правда были похожи на вечный траур, может быть Вэй Усянь скорбил по мёртвым родителям. Чужая спина только сильнее разжигала ненависть к себе в первую очередь. Он не хотел прогонять, не хотел обидеть — лишь спасти от смерти. А-Юань тянет чёрный рукав, и приходится заклинателю брать того на руки, чтоб отнести спать. Потеряв одну семью, он защитит другую ценой своей жизни.
— Лань Ванцзи, ты всегда твердил мне о правилах, — Вэй Ин не понимает. Почему некогда праведный Лань Чжань отворачивается от слов, как от хлёсткой пощёчины. Он ведь не заслужил всей той ненависти и слухов, не заслужил сон по нескольку часов, не заслужил же… — так почему именно сейчас ты послал все свои принципы, отверг брата и свой орден?!
— Я никогда не отвергал родное. Я обезопасил их, — А-Юань сжимает рукав Тёмного Заклинателя, наблюдая за ссорой взрослых. Он их не слышал — детские ушки закрыли холодными ладонями. — Тебе следует вернуться обратно.
— Без тебя я не вернусь в Гусу! — крик пугает чёрных воронов, что сидели на мёртвых ветках деревьев. Их грозное карканье разносится над мёртвой землёй, а сами птицы скрываются в темноте ночного неба.
— Вернись в Юнмэн Цзян. Тебе не место в Гусу, — это становится последним, что слышит злой Вэй Ин. Чёрные волосы круто бьют по лицу, пока сам он срывается на бег. Больше он не придёт на проклятую гору. Пусть этот гордец сам выживает, как может. Даже если ядро и сердце внутри заходятся в несогласном ритме, даже если сам Вэй Усянь хочет обернуться, увидеть знакомый блеск золотых глаз и броситься в объятия всех Вэней, утянув и Лань Чжаня к ним. Но больше он тут не нужен, никогда не был нужен. Кому сдался чёртов клан, где даже дышать нужно по правилам и со всей учтивостью?
— Ты с Вэнь Нином обязана увести А-Юаня.
Тучи уже давно сгущались над жизнями остатков клана Цишань Вэнь, как и главы великих кланов всё сильнее скалили клыки на владельца тёмных искусств. Три дня назад вернулся Вэнь Нин с помутнённым рассудком и сильными ранениями на мёртвом теле.
Дева Вэнь отрешённо повернула голову к названному брату, который остановился у входа в один из немногих уцелевших домиков. Такого пустого тона целительница уже давно не слышала. Только три раза Лань Чжань находился в состоянии безысходности — это четвёртый.
— А ты? Решил нас оставить? Решил, что без тебя нам будет лучше?! — слёзы всё-таки полились. А-Цин чуть не потеряла родного брата в башне Кои, потеряла семью и продолжает терять, а тут человек, что стал родным готов их оставить! И ради чего?!
Ответа не последовало. Даже тихого качания головой не было. Холодный ветер пробрался под тонкую юбку, и девушке пришлось поёжиться. Становится холоднее, они не доживут без еды, которую и так экономят, и без тепла до живительного тепла весны. Лань Чжань так тем более, его тело стало ещё тоньше, а каналы, по которым раньше текла горячая ци, больше не греют.
— Они собираются убить меня. Со мной вам опасно. Это не обсуждается, — стигийская печать опасно сверкнула алой кровью. Этот артефакт Ванцзи удалось стащить у Вэй Ина во время свержения клана Вэнь. Тогда он ещё не помогал открыто выжившим Вэням, но именно после начала гонений Ванцзи, гордо подняв голову и сняв свою ленту, показал несогласие с решением остальных заклинателей. Пропажу мощного артефакта Вэй Ин заметил нескоро и долго не искал. Сама же печать надёжно хранилась рядом с запечатанным Биченем и сломанным гуцинем, вместо которого теперь было дерево со струнами, купленными в городе у какого-то жулика. Материнский подарок Лань Чжань не посмел осквернить.
Перечить второму Ланю, которого уже давно окрестили бастардом Вэнь Жоханя, было бессмысленно. Да и многие последние года жили лишь мыслью о благополучии единственного выжившего ребёнка, который до сих пор был в меру упитан и весел, играл с погремушкой и ходил хвостиком за Лань Чжанем, спрашивая, когда же приедет тётя Яньли.
Грянула гроза. В соседнем домике испуганно заплакал А-Юань, а взрослые только сжали ладони друг друга.
***
Всё было как в тумане. Чьи-то крики резали слух. Слабое тело металось от одного тела к другому, волосы уже слиплись от количества крови и грязи. Непослушные пальцы не хотели даже начинать новую мелодию на гуцине, что пришлось восстанавливать ночью перед битвой. Струны больно били пальцы до крови, а ноги уже не держали. Но даже так Старейшине Илин приходилось играть через боль, защищая себя от быстрых мечей. Из ушей и ртов людей капала кровь, настолько проклятая музыка была отвратительна в своём звучании.
«Я не хотел!»
От кого-то в белых одеждах пришлось защищаться с помощью музыкального инструмента. Струны порвались вновь, теперь это бесполезный кусок дерева, коим и был до недавнего времени.
«Пожалуйста, хватит!»
Вторая фигура в белом кричит и просит остановиться. Лань Чжань бы с радостью, но за его спиной воспоминания о брате и сестре Вэнь, что бросаются ему шею в последний раз, и слёзы малыша А-Юаня, просящего не оставлять его. Как он может их предать, как он может испугаться отдать свою бесполезную жизнь?
«Лань Чжань! Нет!»
Печать активирована, а с ней и мертвецы, что своими сгнившими руками хватают за ноги заклинателей. Они не дают продраться к своему хозяину. Хозяину, что уже не чувствует своего тела. Его заполнила одна боль, от которой не сбежать. Она везде: пальцы, ноги, руки, голова, каждая косточка поёт и воет от напряжения. Кровь бежит по раненой руке, а во рту вкус металла и ничего боле. Перед ним такое знакомое лицо. Но оно расплывается в мутный силуэт.
«Лань Чжань! Это я, прошу, хватит!»
Он не помнит своих слов. Но помнит, что слабые руки тянутся к чужому телу, в серых глазах мерцает надежда. А потом толчок, от которого Вэй Ин падает на несколько метров от раненого заклинателя. Ванцзи потратил последние силы, чтоб спасти того, кто обязан жить. Холодная сталь меча дяди погружается в грудь, ломая грудину и чудом промахиваясь по сердцу, где уже давно нет гордости заклинательского мира.
Первый удар сердца.
— Прости, дядя…
Второй удар сердца.
— Я хотел помочь…
Третий удар сердца.
— Уходи… Вэй Ин…
Тишина.
Радостный клич слышится из каждого уголка, пока часть печати разбивается около головы мёртвого кошмара всего мира праведных бойцов. Вэй Ин же смотрит на упавшее тело и сжимает вторую часть артефакта, что потерял уже очень давно. Он не направляет свой взор на Лань Цижэня, что падает на колени, пачкая белую ткань своего ханьфу, и прижимает быстро остывающее тело к своей груди. Бывший адепт Юнмэн Цзяна впервые видит слёзы в глазах старика (тот не плакал, когда потерял в пожаре брата). Все ликуют, пока около мёртвого тела плачут три человека: Глава Ордена Гусу Лань, Лань Цижэнь и Вэй Усянь.
А где-то далеко трое выживших сжимают кулаки и обещают отомстить за смерть близкого человека. Девушка кусает губы и теребит рукава чёрного ханьфу, мертвец бережно несёт меч и ребёнка, а тот плачет и сжимает в руках куколку, что ему сделал Лань Чжань.