Почти кончилась первая неделя нового триместра, а жизнь Франа, как ему казалось, упрямо стояла на месте, не давая юноше найти себя. Второе по счёту занятие художественного кружка под преподаванием Скуало Супербиа с оригинальным заданием, по теме которого ребята рисовали и в прошлый раз, отличалось полной невозможностью для зеленоволосого юноши выполнить его хоть сколько-нибудь адекватно. «Преследующий меня образ» – большинство этих ужасов Эмералд не рискнул бы рисовать, да и не было у него желания делиться ими с преподавателем. В прошлый раз он нарисовал несколько карикатурных силуэтов людей, застрявших в паутине переплетённых линий. Работа на десять минут. Полчаса он ждал внимания преподавателя, а дождавшись, развлёк окружающих экспрессивным представлением со Скуало в главной роли. Оказывается, даже творческий человек не может быть свободен в своих образах и взглядах, покуда рисует для кого-то, кроме себя. Это открытие тоже стало для юноши любопытным, ведь он считал, что творческие люди терпимее друг к другу. В этот раз он должен был попытаться снова, и теперь из-под лёгких движений карандаша выходил карикатурный портрет самого преподавателя, в голову которому летел стакан. Фран не знал, почему именно стакан, но предполагал, что это усугубляет нелепость образа, показывая, что парень, в общем-то, не желает мужчине зла, но предпочёл бы послать того куда подальше. Он больше не чувствовал себя уютно в процессе творчества, и это раздражало, это было неправильно и глупо.

– Вро-о-ой! – провопил подошедший сзади Скуало и ткнул пальцем в направлении рисунка. – Хочешь сказать, что вот эта хрень отражает тебя?! – юноша внутренне поёжился от этого давящего крика, продолжая безучастно смотреть на своё творение. – Это голос твоего таланта, сопляк?!

– Мой талант молчит, Скуало-семпай, – привычно растягивая гласные, проговорил Эмералд и, кинув карандаши и ластики в рюкзак, встал со стула лицом к мужчине. – Вам бы тоже пошло говорить чуть потише, – юноша демонстративно зажал между большим и указательным пальцем около сантиметра пустого пространства и поднял руку до уровня глаз, чтобы преподаватель наверняка разглядел, сколь немного от него требуется. – Обычно люди орут так громко, когда не хотят, чтобы окружающие могли думать, но кто-то же должен.

Скуало вытерпел весь этот монолог лишь потому, что совершенно опешил от такой наглости. От злости и возмущения слова застряли у него в горле, и он смог продохнуть, лишь когда парень обошёл его и направился к двери, повесив рюкзак на плечо.

– ВРО-ОЙ! Чтобы я тебя здесь не видел до конца триместра, остряк! – крикнул мужчина ему вслед. – И только попробуй явиться ко мне такой же пустышкой!!

Фран лишь чуть сильнее сжал губы и слегка ссутулился, он не хотел верить, будто пуст, будто у него внутри нет ничего, что хотелось бы показать людям. Юноша поймал на себе взгляд одногруппника, который, похоже, не впервые становится свидетелем того, как Эмералд ругается с преподавателями. Иных причин для такого пронзительного, даже немного злого взгляда у Гокудеры Хаято явно не было. Скосив взгляд на рисунок блондина, Фран успел уловить только красивые женские руки, клавиши фортепиано и нарисованные цветными карандашами ноты, переливающиеся несколькими цветами каждая. Это было красиво. Это походило на целую историю одного человека по ёмкости и многогранности образа. Когда за зеленоволосым юношей захлопнулась дверь кабинета, у него на душе скребли даже не кошки, а твари ощутимо пострашнее и повнушительнее.

Он пуст. Эта мысль не давала юноше покоя. Он пуст, и в свои почти восемнадцать так и не нашёл себя, не нашёл, как выразить то, что сокрыто внутри. Какой смысл вообще иметь богатый внутренний мир, если не знаешь, как это показать, как повлиять на что-то?

Эмералд настолько запутался в своих риторических вопросах и осознании неизменности происходящего, что не сразу заметил тройку идущих по коридору и громко разговаривающих студентов. Их выделяло то, что все выглядели экстравагантно, ухоженно и были одеты одинаково – белые футболки и брюки, чёрные ремни, пиджаки и сапоги до колена. В одном из них юноша узнал Ириэ Шоичи, что несколько его удивило, ведь этот парень предпочитал общество компьютеров и книг. Фран даже ненароком подумал, что на факультете информационной безопасности ввели форму, только вот на университетские стандарты это совсем не походило. В этой одежде не было ничего от японской культуры, и облегающая юбка раздающей какие-то листовки девушки, к которой любопытная компания направлялась, лишь подтвердила сей факт. И всё же, это определённо знак отличия от всей остальной массы студентов. Эмералд достал из рюкзака фотоаппарат и осторожно сделал несколько снимков. Если это, конечно, можно назвать осторожным, когда у тебя щелчок на весь коридор и вспышка, от яркости которой некоторые особо нервные личности вздрагивают. Все взгляды, естественно, тут же устремились на него, а высокий беловолосый парень лучезарно улыбнулся и направился к нему.

– И зачем так скрытничать? Мог бы попросить нас позировать, – добродушно заметил тот.

– Бьякуран! – девушка с длинными голубыми волосами мигом обернулась на знакомый голос и хотела уже подбежать к этому парню, но другой незнакомец, с длинными зелёными волосами, остановил её, положив руку на плечо.

– Так лица естественнее, – быстро нашёлся с ответом Фран, глядя в глаза приближающемуся блондину. – Но если вы готовы уделить мне пару минут…

– Конечно-конечно! – беловолосый парень ещё шире заулыбался и махнул ребятам рукой, подзывая их ближе. – Блюбелл-тян, иди тоже с нами фотографироваться.

Эмералд немного опешил от всей этой активности и не до конца понимал, что тут происходит. Девушка, которую, как оказалось, звали Блюбелл, надула губы и с подозрением уставилась на фотографа.

– Бу, это ещё кто?

– Ох, я такой невежливый, – белобрысый улыбался так, будто этот факт его очень даже радовал. – Как зовут нашего фотографа?

Фран отметил, что Шоичи прячет взгляд и нервно поправляет очки, явно не желая выдавать своё знакомство с ним, и это вызвало в душе юноши всплеск негодования и какой-то странной, несвойственной ему обиды. Он привык к одиночеству, но подобное пренебрежение – это уж как-то слишком даже для него.

– А вы у Ириэ спросите, он в курсе.

– Вот как, – Бьякуран картинно вскинул брови и с тонкой улыбкой перевёл взгляд на рыжего очкарика. – В курсе и молчит! Представь-ка нас, Шо-тян.

Судя по реакции Ириэ, тот явно не ожидал, что Эмералд его выдаст, но спорить не стал, лишь подчеркнул, насколько далёкими приятелями они являются:

– Фран Эмералд, мы вместе с ним учились в средней школе.

Когда ребята сделали более-менее адекватные для фотографирования лица, упомянутый юноша тут же щёлкнул их ещё раз. Шоичи слегка вздрогнул и, морщась, поправил очки. Фран же чуть сменил ракурс и сделал очередное фото чуть-чуть снизу. Немного задержавшись в этом положении, он поймал себя на мысли, что парень по имени Бьякуран лучше всего получается именно с такого ракурса. Впрочем, особого значения этому он не придал.

– Ну, а вы кем будете? Не случайно же вы так одеты, – блеснул дедукцией фотограф и снова сделал снимок.

– А ты не слышал о нас? – с долей добродушного разочарования протянул Бьякуран и жестом показал ребятам, что они могут расходиться. – Я Бьякуран Джессо, основатель клуба Мельфиоре, – молодой человек протянул Франу руку для рукопожатия, и тот осторожно пожал её, с неким подозрением глядя в сиреневые глаза.

Он не чувствовал себя равным с этим человеком, тот смотрел сверху вниз не просто из-за разницы в росте и возрасте, его добродушие скрывало что-то, что Эмералд никак не мог разглядеть.

– Вступай к нам, – мягко предложил блондин, когда его новый знакомый отдёрнул руку, и, взяв из зажатой в руках Блюбелл стопки листовок самую верхнюю, тут же вручил её Франу. – Вот, посмотри как следует. Пока!

Джессо помахал парню на прощание и увёл свою компанию в сторону выхода. Юноша же остался стоять с фотоаппаратом в одной руке и листовкой в другой, растерянно изучая текст. Оказывается, эти ребята собирают людей, которые готовы стать успешными и хотят раскрыть свои таланты, чтобы потом работать в молодой, но активно развивающейся компании. Форму Мельфиоре – символ единства духа, который облегчает командную работу, – вступившим предоставляют бесплатно. Фран убрал листовку в рюкзак вместе с фотоаппаратом. Он не был намерен вливаться в ряды этих странных чёрно-белых ребят, но собирался понаблюдать за ними. Всё-таки строить стремительно взлетающую карьеру не его путь, он должен идти своим, чтобы не испытывать сожалений или разочарования потом, когда станет слишком поздно что-то менять. Эмералд хмыкнул и отправился домой проявлять фотографии. Что-то ему подсказывало, что они ему ещё пригодятся. От встречи у него на душе остался неприятный осадок, будто он упустил что-то важное. Зато там больше не было пусто, а значит, Вселенная или ещё не перестала прислушиваться к его желаниям, или откровенно насмехается – в любом случае, ветер перемен мягко подул в сторону его жизни. Внутренний голос, подражая вокалисту Scorpions Клаусу Майне, начал насвистывать Wind of changes, и Фран принялся тихонько напевать известные слова себе под нос.

– The future's in the air, – тихонько шептал он под звучащую в голове песню. – I can feel it everywhere, blowing with the wind of change.*

Может, это лишь иллюзия, но от иллюзии до исполнившейся мечты порой всего один шаг длинною в мысль.

* * *

Хибари Кёя, ответственный за соблюдение дисциплины член студенческого совета, стоял спиной ко входу в кабинет и смотрел в окно. Он никогда не назначал встреч в учебных аудиториях, но в этот раз дело требовало особой деликатности. Ему даже пришлось поступиться некоторыми принципами, что особенно его раздражало. С первого дня учебной недели он ощущал себя, как на иголках. Развернувшаяся в стенах университета активность Бьякурана Джессо вызывала у него массу подозрений, многие из которых были чистой воды интуитивными, а значит, субъективными. То есть, по сути своей, бесполезными в ситуации, когда подобную деятельность необходимо свернуть как можно скорее. Гло Ксиния, нынешний президент студсовета, является членом Мельфиоре с момента создания клуба, и надеяться на искоренение заразы официальными и честными путями было невозможно. Более того, непростительно наивно и глупо. Помимо прочего, эти ребята очень оперативно протолкнули в верха правило, согласно которому в голосовании за место нового президента студсовета могут участвовать только студенты с высшим средним баллом, возглавляющие какую-либо клубную или иную коллективную деятельность. Сам Кёя не подходил под этот критерий по оценкам, а все остальные уже либо входили в состав Мельфиоре, либо были в шаге от того, чтобы вступить туда. Отчего-то эта перспектива казалась всем волшебно-притягательной. Подобное единодушие, называемое стадным инстинктом, ещё сильнее приближало этих людей к травоядным в глазах ответственного за дисциплину и порядок Хибари. И именно это вынудило его обратиться за помощью к единственному человеку, который всегда был свободен как от общественных модных тенденций, так и от норм морали. К человеку, который опаздывал уже на сорок минут.

– Здравствуй, Хибари-кун. Слышал, ты хотел меня видеть, – проговорил вошедший в аудиторию Мукуро, который тут же опёрся поясницей на ближайшую к Кёе парту, самодовольно ухмыляясь.

– Хотел? Похоже, мне следует забить до смерти человека, который настолько исказил моё послание, – Кёя резко развернулся лицом к ядовитой ухмылке парня и прошёлся по тому придирчивым взглядом. – Снова кожаные брюки в учебное время. За такое…

– Оя-оя, побьёшь меня, даже не рассказав, зачем не хотел меня видеть? – Рокудо картинно вскинул брови и тихо куфуфукнул, пронзительно заглядывая в глаза парня. – В университете пока нет формы, я ничего не нарушаю. Давай уже к делу.

Хибари сжал ладони в кулаки и разжал их, но всё же опёрся спиной на стену и, скрестив руки на груди и вздохнув, спросил:

– Что ты знаешь о Мельфиоре?

– М-м-м, – довольно протянул синеволосый, изгибая губы в ядовитой улыбке. – Знал, что они тебя заинтересуют. Что ж… – он оттолкнулся от парты и принялся расхаживать перед Хибари, рассказывая, – судя по тому, что я слышал, Бьякуран – типичный богатенький сынок, жаждущий власти. Применяет примитивнейшие, на мой взгляд, методы воздействия на общественность, уравнивая людей и объединяя их под началом коллективных идеалов. Скука смертная, в современном обществе такая система неустойчива, дунь на неё – развалится, ку-фу.

– А если это только начало? Бьякуран не так прост, как кажется. Мне не удалось найти о нём никакой информации. Что, если он будет действовать по нарастающей? Этого нельзя допустить.

– Зачем ему это? А впрочем… – Рокудо слегка закусил нижнюю губу и озвучил свою мысль. – Если он продолжит расширять свои ряды и, вместе с ними, ассортимент «пряников» для членов клуба, каждый новый вступивший будет считать это своей заслугой, что усиливает верность, крепость уз и, что самое главное, ощущение собственной значимости, – разноцветные глаза снова пленили взгляд Хибари, но тот лишь согласно хмыкнул и отвёл взгляд.

– Вижу, ты сам знаешь ответ. Это надо предотвратить.

– Это моя проблема, потому что… – Мукуро сделал вид, что снова задумался, и пришёл к выводу. – Постой, это же не моя проблема!

Парень пожал плечами и развернулся к двери, но Кёя в один момент оказался рядом и приставил тонфа к его шее.

– Ку-фу-фу, – Рокудо снова развернулся к парню лицом и, ухмыляясь, указательным пальцем отодвинул металлический стержень подальше от своей шеи. – Ну и методы у тебя, Хибари-кун.

– Чего ты хочешь? – практически сквозь зубы спросил ответственный за дисциплину и убрал тонфа.

– У тебя этого нет.

– Что, если я разрешу тебе продолжить репетиции с твоим кружком?

– Оя-оя, а разве ты не должен будешь в любом случае позволить мне это, если хочешь, чтобы я был конкурентоспособен в противостоянии с Бьякураном? Ку-фу-фу, поверить не могу, что ты всё ещё считаешь меня таким наивным. Сейчас ты не в силах мне что-либо предложить. Если я соглашусь, будешь должен мне услугу.

– Ни за что, – холодно ответил Хибари, едва сдерживаясь, чтобы не ввязаться в драку – уж она-то точно ситуацию не спасёт.

Мукуро ядовито усмехнулся и, картинно развернувшись, стремительным шагом направился к двери.

– Удачи в неравной войне, Хибари-кун.

Прощальная фраза вышла недостаточно ядовитой, потому что Рокудо был увлечён своими мыслями. Он вдруг понял, что назревает интересная игра, и закрыть глаза на разворачивающееся в стенах университета противостояние было бы большой глупостью. Большей глупостью было бы только не принять в нём участие. Пока лишь тайно, чтобы дать Хибари время и позволить в спокойной обстановке выбрать из двух зол меньшее. Мукуро же направлялся в близлежащее интернет-кафе, дабы поискать информацию о Бьякуране, не раскрыв своей личности. Он потратил на целенаправленный поиск больше часа, искал на нескольких известных ему языках, но нашёл только сайт его школы, где доступ ко всей архивной информации был закрыт. Аккуратные попытки взломать защиту оказались бесполезны, а неаккуратные Мукуро бы себе не позволил даже при желании. Он дал себе и ситуации время созреть. Главное, что игра стоит свеч.

Уже по пути домой парень услышал сигнал входящего смс-сообщения с текстом «Согласен». Как оказалось, чувство справедливости и долга у Хибари пересиливало гордыню за пару часов.

– Неплохо, Кёя, – с ядовитой усмешкой проговорил в пространство Рокудо и блаженно вздохнул.

Это дело оказалось настолько интересным, что он даже не знал, с какой стороны к нему подступиться, однако был уверен, что спешить не стоит. В такой опасной игре главное не оступиться.

* * *

Мозг организации Мельфиоре располагался в подвале дома Ириэ Шоичи, где было спрятано драгоценное творение этого парня – мощный суперкомпьютер, поддерживающий не только спроектированную Джессо сложнейшую, постоянно эволюционирующую математическую модель, но и множество периферийных компьютеров, принадлежавших членам университетского клуба, что позволяло им решать более интересные и сложные задачи, не выходя из дома. Шоичи и сам, как ему казалось, был бы готов убить за такую машину, если бы не умел собирать её самостоятельно.

– Бьякуран-сан, зафиксированы многократные попытки пробиться в базу данных о вашей личности, – на огромном мониторе во всю стену тут же возникла карта города, в центре которой пульсировал красный сигнал с ярлычком, указывающим адрес. – Думаете, это он?

– Вероятнее всего, – блондин лучезарно улыбнулся и отправил в рот сразу пару зефиринок, выуженных из шуршащего пакетика. – Началось.