Люба никак не ожидала сигнала домофона так поздно. Она уже умылась и намазалась кремами, готовая лечь в постель с любимым мужчиной, когда привычный распорядок дня был нарушен визитом. Её партнер не поленился встать и поднять трубку, после чего нечитаемо посмотрел на Любу. Таким его взгляд становился в одном случае. Когда она встречалась с бывшим мужем. И всё равно её мужчина только смотрел, молча переваривая их общение. Он нажал кнопку, впуская Бориса в подъезд, а после ушел обратно в спальню. Любовь проводила его глазами, тайком терзаясь чувством вины. Нет, к бывшему мужу у неё давно не было чувств, но и замуж за своего мужчину не выходила. Потому что было стыдно. С ней Борис не сумел обрести покоя, и, бесприютная, она превратила их семейную жизнь в сущий кошмар. Она обидела бывшего мужа и не хотела поступить так с возможным будущим.

      В сейф-дверь тихо постучались костяшками, и Люба открыла. Она ожидала увидеть Бориса пьяным или что-то в этом роде, но он оказался абсолютно трезв. Он поправил очки для зрения, заходя в квартиру, и Люба увидела уязвимость в его жестах. Разные ужасы поползли ей в голову. Последний раз она видела его таким на похоронах матери.

      — Здравствуй, Костя, — неловко поздоровался он с её мужчиной, и тот со вздохом отозвался в ответ:

      — Привет, Борис.

      Бритый разулся под встревоженным взором Любы и прошел на кухню, сразу уселся на стул, согнулся, поставив локти на колени. Бывшая жена на ощупь поставила чайник на плиту, не отрывая от него глаз. Так же на ощупь она прижала задницу к стулу, сев по противоположную сторону стола от него.

      Он сидел, будто набравши в рот воды, и пялился на синий огонь газовой конфорки. Для Любви прошла целая вечность, прежде, чем она наконец-то услышала его голос, опасаясь говорить сама.

      — Скажи честно, — произнес он. — Насколько я был плохим мужем?

      Этот вопрос обескуражил женщину, и она на какое-то мгновение потерялась с ответом.

      — Нет, Боря, — у неё в горле пересохло. — Хорошим ты был мужем. Просто меня не любил.

      — Любил я тебя.

      — Как личность, а не женщину…

      Шаги из спальни прервали её, и в проходе на кухню появился Костя. Он оглядел их, снова вздохнул, а потом полез в настенный шкаф и достал три кружки.

      — Встретил кого-то? — сухо спросил он у Бори, вызвав удивление у обоих сидящих за столом.

      Борис пожевал щеку и кивнул.

      — Встретил.

      — Я не из-за Любы спрашиваю, — спокойно пояснил Константин, наливая в кружки чайную заварку, пока чайник с водой доходил на плите. — Не пойми неправильно, я врагом тебя никогда не считал. Любка всё беспокоится, когда ты счастье найдешь, чтобы себе тоже разрешить быть счастливой.

      Борис перевел взгляд на бывшую жену, которая налилась краской, уставившись на своего мужчину. Тот оглянулся на неё через плечо и хмыкнул. Мол, да знаю я все твои тревоги.

      — Люб… — растерялся Борис.

      — Да, правда, — вся красная, отмахнулась она. — Столько крови тебе попортила, вот и стыдно до сих пор. Молодая была и дура последняя. Жизни не знала.

      — Стыдно, что недо-мужиком тебя считала, — ехидно добавил Костя, и Люба чуть не убила его взглядом. — Хорошего хоть встретил?

      У Бори этот вопрос вызвал двоякое чувство. Вроде и позорно жаловаться, а вроде и «спасибо, что спросил». От Кости было непривычно слышать что-то подобное. Они не особенно общались, обычно ограничиваясь приветствиями и короткими фразами.

      — Лучшего, — бритый уткнулся подбородком в ладонь. — Я потому и спросил у Любы про то, каким мужем был. Димка говорит, что я порядочный и щедрый, но, видимо, этого недостаточно.

      — Он отказал тебе? — Люба неосознанно придвинулась поближе.

      Она знала, что у Бори были разные мужики, но ни об одном из них он не отзывался исключительно хорошо. И никогда не выглядел таким разбитым после них.

      — Я и не высказывал вслух, что хочу большего, чем есть. Но он не дурак, наверняка всё сам знает. И, похоже, отшил меня ещё до того, как я озвучил чувства.

      — Интересный ты, — заумно изрек Костя, выключая газ. — Не признался, а уже брошенный.

      — Не понял.

      — Хоть сказал бы сначала, как о нем думаешь, а потом ответ выслушал бы. Страдалец, блин. Сдался раньше времени.

      Борис нахмурился. Каким-то образом его визит превратился в налаживание его личной жизни. Он постучал пальцами по столу, думая. Доля правды в их словах была. Сейчас он вел себя, как пугливый подросток, вместо того, чтобы быть зрелым мужчиной, прямолинейным и надежным.

      — Люб, — сказал он. — Выйди ты уже за Костю. Ничем ты меня не обидела.

      — Слышь, че говорит? — Константин подмигнул ей, поставив кружки с чаем на стол.

      Люба вновь возмущенно зарделась. Она фыркнула на своего мужчину и повернула лицо к Боре.

      — А какой он, твой Димка? — ей действительно было интересно, каким мог быть человек, что растопил неприступного, хмурого Бориса.

      — Смешной, — без раздумий ответил тот, чем вызвал смешок у Кости. — Острый на язык, ответственный в работе и увлеченный ею. Творец. Спокойный по большей части, но есть в нём что-то взрывное, лукавое и… — Боря запнулся.

      Чуть не сказал «сексуальное». Стоило быть осторожнее с болтовней и своими желаниями.

      Костя сразу же понял и хитро улыбнулся. Борису захотелось прикрыть лицо рукой, чтобы спрятаться от его проницательности. Вместо этого он отхлебнул из своей чашки, от чего мужчина Любы улыбнулся ещё шире. Чем-то с Димкой они были похожи…

      Ночь, начавшаяся чувством потери, к своей середине стала ощущаться легче. Костя оказался простым, как валенок, а Люба, похоже, немного подуспокоилась в чувстве вины. Они гоняли чаи, после чего будущие супруги перешли на коньяк, и тогда началась битва бородатых анекдотов. Боря вышел от них спустя несколько часов, от которых камень с души упал. Ему даже захотелось познакомить бывшую жену со своим фотографом. Но это так — глупые мечты.

      Перед машиной он нажал на кнопку пультика и лишь тогда понял, что позади него кто-то был, ровно с того момента, как он вышел из подъезда. Первый удар пришелся в челюсть, и только благодаря крепкому телосложению Боря не потерял сознание сразу же. Он успел заметить, что нападавших было трое, после чего его повалили на землю куском арматуры и стали запинывать ногами…

      Димкино сердце посылало его в далекие дали. Парень должен был закончить их непонятные отношения, но не хотел. Он никогда не был влюбчивым, а то, что происходило между ним и Борисом, Диму радовало. У фотографа было стойкое ощущение, что если сейчас он упустит этого мужчину, то никого такого же хорошего больше не встретит. Это было бы непростительно.

      Да, он был терпеливым, но не сегодня. Димка ехал в травмпункт с намерением набить Лехе морду. Подобное случалось и раньше. Каждый раз, когда фотограф знакомился с девушкой, и события приобретали серьезность, у лучшего друга постоянно что-то случалось. То ноги переломает, то квартиру затопит, то окажется где-то в ебенях без возможности добраться домой самостоятельно. Несколько девушек бросали Диму именно из-за Лехи. Слишком много времени он уделял ему, а не своим женщинам. Раньше Дима забивал на это болт, и теперь это его доконало. Он словно пересматривал один и тот же надоевший фильм, который казался интересным только в детстве. Знал концовку, сколько бы ни смотрел, но делал это раз за разом, потому что так хотелось его другу. И фильм, что нравился Лехе, Димка должен был давным-давно выключить и не набивать себе оскомину одними и теми же сценами, выученными наизусть.

      В травмпункт он влетел злее черта, взмыленный и готовый разносить всё движимое и недвижимое. Едва Глеб и Ванька заметили его, то сразу сели на скамейке примерными школьниками-отличниками, разве что ручки на коленках не сложили.

      — Слушай… — Глеб попытался что-то сказать, но Дима оборвал его жестом.

      Ванька даже не пытался оправдываться или влезать, потому что знал, что ему и так прилетит от жены за опоздание домой и фонарь под глазом. В ближайшее время пить с ребятами точно не отпустят.

      — Леха — дурак, сам же знаешь, — пристыженно сгорбился Глеб. — Не бросать же его было, если в драку полез…

      — Самому двинуть надо было, — отрезал Дима. — Достали его заскоки.

      Фотограф вытащил телефон, нашел нужный диалог в мессенджере и принялся печатать. Разочарование вырвалось из него резким, грубым голосом.

      — Он, может, мне малину обломал. Я только решился, а.

      — Ну, Леха же…

      — Глебыч, заткнись, — все-таки встрял Ванька. — Он реально Диме все отношения обламывает.

      — А у тебя кто-то?.. — удивился друг, и Димка его перебил:

      — Да, Глеб, у меня кто-то.

      «Давай, поговорим в удобное для тебя время», — написал он контакту «Мудила». Парень задумчиво закусил губу и добавил: «извини, что так ушел».

      Он сунул телефон обратно в карман и сел рядом с друзьями — ждать, когда Лешу выпустят из кабинета врачи. Он, может, и должен был закончить с Борисом их встречи, но не собирался. Нравился ему этот «соседушка». Помирать — так с песней.