Каждый учебный день в старшей школе Намимори был похож на предыдущий. Все уроки длились одинаковое количество времени, однако тянулось оно исключительно субъективно, и зелёноволосому мальчику Франу в хронометрическом плане сегодня откровенно не везло: занятия казались просто бесконечными. К третьему уроку – алгебре и началам анализа – Франу ужасно захотелось спать. Парень хорошо относился к математике, она была близка и понятна ему, но в то же время школьная программа казалась слишком скучной. Один взгляд на задание – и он уже точно знает, как правильно его решить. Это просто неинтересно. Вот и сейчас, когда сенсей разбирал с классом задачи из теста, который он давал на прошлом занятии, Фран не знал, куда себя деть от скуки. Глубоко вздохнув, иллюзионист отвернулся к окну, погружаясь в свои мысли. В памяти вновь вспылили воспоминания минувшего сентября – навязчивые и очень реальные. Казалось, всё произошло вчера, хотя на дворе стоял уже ноябрь.

Это был его первый день в старшей школе Намимори. Фран перевёлся туда из небольшого частного учебного заведения и не был приучен к огромным коридорам, по которым снуют толпы учеников. Несмотря на всё своё природное спокойствие, парню было непривычно и неуютно, и он мечтал, чтобы всё это бесполезное действо поскорее закончилось. Когда новенького представили одноклассникам, они в буквальном смысле смотрели сквозь него. Иллюзионист никогда не умел производить впечатление, и это было прекрасно ему известно. О нём всегда быстро забывали. Так же произошло и на этот раз, тем более что Фран был не единственным новеньким в этом году. С ним пришёл и Гокудера Хаято – полная его противоположность. На темпераментного пепельного блондина сразу же обратили внимание. Стильно одетый, яркий и эмоциональный, он моментально притянул к себе восторженные взгляды. Казалось, он полностью уверен в себе. Иллюзионисту то, что его оставили в покое даже раньше, чем он рассчитывал, было только на руку, однако провести начало учебного года без происшествий Франу так и не удалось, и во всём был виноват его язвительный характер.

– Эй, зелёноволосый, а что это у тебя такое отмороженное выражение лица? – с издёвкой поинтересовался какой-то рослый парень не самого интеллигентного вида, вплотную подходя к иллюзионисту и глядя ему прямо в глаза. Флегматичный Фран внешне никак не отреагировал на эти слова одноклассника и ответил в своей обычной равнодушной манере, растягивая гласные:

– Даже если я и объясню, ты всё равно не поймёшь.

– Как это не пойму? – возмутился его обидчик, сжимая кулаки.

– Ты слишком тупой, – Фран сразу же перешёл к сути, моментально попав в точку. Взбешённый собеседник не мудрствуя лукаво решил защитить свою честь при помощи грубой физической силы, одним мощным ударом в лицо сбив парня с ног. Тот моментально отключился, потеряв сознание.

Иллюзионист очнулся не сразу. Первым, что предстало его взору, когда темнота перед глазами рассеялась, были густые и пышные золотистые волосы. Разглядеть всё остальное было более проблематично, поскольку экстравагантная причёска скрывала половину лица. Глаз возникшего перед ним человека совершенно не было видно, и всем, что увидел Фран, стали тонкие губы, мгновенно растянувшиеся в широкой и несколько пугающей улыбке, и аккуратный, слегка заострённый кончик носа.

– Ши-ши-ши, – послышался шелестящий смех незнакомца, – ты жив, лягушка?

Парню понадобилось несколько секунд прежде, чем он понял, что обращаются именно к нему. Не дождавшись ответа, блондин помахал рукой прямо перед лицом иллюзиониста. Что-то ослепительно ярко блеснуло всего в паре сантиметров от него. Скальпель. Несмотря на всё своё природное спокойствие, Фран чуть заметно вздрогнул. Ещё никому не удавалось застать его врасплох. Загадочный субъект был первым. Вскоре ему удалось удивить парня ещё сильнее: светловолосый снова рассмеялся, на этот раз громче и эмоциональнее, от чего по телу Франу пробежали мурашки. Парень решительно ничего не понимал. За эти несколько секунд он испытал чуть ли не большее количество эмоций, чем за последнюю пару лет.

– Эй, земноводное, я к тебе, между прочим, обращаюсь, – поймав удивлённый взгляд парня (кстати говоря, Фран до сегодняшнего дня и не подозревал, что умеет удивляться), блондин всё-таки соизволил прояснить ситуацию. – Понимаешь, ты очень похож на лягушку. Ши-ши-ши, – рассмеявшись, он провёл по щеке “земноводного” тыльной стороной скальпеля. На этот раз мальчик не вздрогнул, но ему всё так же было не по себе. – У тебя зелёные волосы, зелёные глаза и совершенно непроницаемый взгляд. Ну чем не лягушка?

– А вы, как я посмотрю, биологию в школе не учили? – колкость вырвалась у Франа на автомате, и за неё тут же пришлось заплатить: незнакомец широко улыбнулся, потянулся рукой куда-то в сторону, и уже через пару секунд парень почувствовал жгучую боль в щеке. От неожиданности он даже поморщился, что несказанно порадовало улыбчивого садиста.

– Ши-ши-ши, конечно, учил, земноводное, именно поэтому я и знаю, что сейчас тебе, прежде всего, стоит продезинфицировать ссадину, – светловолосый продемонстрировал ему смоченную в какой-то жидкости ватку. – Кто тебя так, а?

– Не вашего ума дело, – огрызнулся Фран, за что немедленно получил очередной болезненный контакт с дезинфицирующим средством.

Незнакомец оказался школьным врачом по имени Бельфегор. Фран сильно сомневался в том, что это его настоящее имя, скорее, просто прозвище, но все называли его именно так. Высокий и худой блондин, обладающий причудливо сочетающимися между собой мягким вкрадчивым голосом и улыбкой маньяка-шизофреника, аккуратно осмотрел парня и поинтересовался:

– Ну что, лягушка, как самочувствие? На щеке останется синяк, но ничего страшного в этом нет. Разве что выглядеть в ближайшую неделю ты будешь не очень. Но и надо ли оно такому земноводному, как ты? – врач рассмеялся и посмотрел прямо на Франа. Увы, его глаза полностью скрывались за густой золотистой чёлкой.

– А вам-то какая печаль, Бельфегор-сенсей? – изучая доктора немигающим взглядом, поинтересовался парень. – Вы, часом, не педофил?

– Ши-ши-ши, кто знает, кто знает. Только вот наше земноводное уже вроде бы и не ребёнок, – очередная маньячная улыбка. – Да и я не такой уж и старый.

Зелёноволосый пациент решил временно проигнорировать тот факт, что жутковатый блондин не стал отрицать возможность своего влечения к школьнику. Он подумает об этом потом. И смущаться тоже будет потом. Сейчас же надо сохранить лицо и при этом умудриться выбраться живым из кабинета. Но не сразу…

– Тогда, может быть, я могу называть вас семпаем? – в ответ послышался лишь шелестящий смех. – Бел-семпай, – особенно тщательно растягивая гласные, произнёс Фран.

– А ну молчать, глупая лягушка! – Бельфегор угрожающе помахал скальпелем прямо перед лицом парня. В этот момент Франу показалось, что врач вовсе не шутит. – Здесь я задаю вопросы. Голова не болит?

Голова у иллюзиониста совершенно не болела, но ему настолько не хотелось так быстро расставаться с загадочным блондином, что ложь вырвалась сама собой:

– Болит.

– Не тошнит?

– Тошнит, – вновь соврал зелёноволосый.

– Да что это за проблемная лягушка! – с досадой в голосе воскликнул Бельфегор. – Ну ладно. Сейчас будем тебя лечить, ши-ши-ши. Предупреждаю заранее, что будет больно.

– Я и так уже понял, что вы садист, Бел-семпай.

– Ты попал в точку, земноводное, когда-то у меня даже было прозвище Принц-Потрошитель, и оно, надо сказать, прекрасно меня характеризует.

Так произошло первое знакомство Франа с Бельфегором. Школьный врач произвёл на парня неизгладимое впечатление. Он был первым, кто заставил его вздрогнуть, испугаться, удивиться, открыв для него целый спектр никогда ранее не испытанных с такой яркостью эмоций. Флегматичность иллюзиониста была бесцеремонно уничтожена: светловолосый садист в буквальном смысле подарил Франу чувства, и с тех пор парень уже не мог думать о чём-то другом, кроме золотистых локонов Принца-Потрошителя и его специфической улыбки. Зелёноволосый искал любого повода встретиться с Бельфегором. Он по сто раз на дню проходил мимо медицинского пункта в надежде встретить блондина. Вскоре он понял, что этот способ неэффективен, и тогда желание заболеть превратилось для него в идею фикс. Вначале он боялся симулировать, не желая, чтобы врач поймал его на лжи. Ему хотелось, чтобы всё было по-настоящему. И тогда Фран принялся делать всё возможное для того, чтобы, наконец, плохо себя почувствовать: он гулял под дождём без зонта, на ходу поедая мороженое, на полную мощность включал вентилятор и делал уроки на сквозняке, пил воду, только предварительно охладив её в холодильнике... Тем не менее закон подлости не давал сбоев, и усилия мальчика не приносили никакого результата. Ему повезло лишь через две долгих недели. Совершенно вымотанный постоянными мыслями о Беле, потерявший спокойный сон и всякий аппетит, Фран всё-таки свалился в обморок на зачёте по физкультуре, и это стало самым счастливым событием с момента начала учебного года. Когда врач осматривал его, сердце парня то и дело норовило выскочить из груди. Это было так волнующе и так непривычно! Фран никогда раньше не волновался, ему было всё равно, всё и всегда. Он был убеждён, что смог бы спокойно пройти голым по улице и нисколько не смутиться. Теперь же присущее хранителю тумана видение мира, способность к его восприятию и реакция на происходящее – всё радикально менялось, стоило рядом оказаться блондину в белом медицинском халате. Все внутренние блоки, все искусно слепленные маски были бессильны перед его чеширской улыбкой, шипящим смехом и какой-то странной, только ему свойственной манерой держаться. После столь удачной потери сознания, благодаря которой парень провёл с объектом всех своих мыслей целый час, противостоять искушению попасть в кабинет Бельфегора было всё сложнее. Уже через несколько дней Фран отправился к нему под предлогом мнимой головной боли. На следующей неделе в понедельник его якобы тошнило, а в пятницу сильно болел живот. Новым хобби парня стала и провокация всех школьников подряд с целью получить хотя бы минимальное физическое увечье. Острый язык зелёноволосого и его особо ядовитая проницательность позволили ему целых пять раз посетить медицинский кабинет – с разбитой губой, ссадиной на коленке и прочими ушибами. Далее удача отвернулась от иллюзиониста: завуч по имени Лар Милч, весьма ответственно подходившая к своей работе, провела с местными хулиганами воспитательную беседу, и случаи нападения на Франа резко сократились. Тогда мальчику пришлось стать ещё изобретательнее и всерьёз учиться симулировать. Теперь зелёноволосый с лёгкостью сдал бы в театральный вуз экзамен любой сложности. А ещё он мог бы стать неплохим сценаристом или драматургом, всегда полным новых идей для насыщенной сюжетной линии. Вот и сейчас парень размышлял над тем, под каким предлогом он может попасть к Бельфегору. Головная боль уже была на прошлой неделе, а к болям животе он прибегал настолько часто, что врач уже всерьёз предлагал ему пройти обследование в больнице, пообещав в следующий раз отправить его на лечение в принудительном порядке. Наверное, надо сказать, что у него разболелся зуб, и попросить обезболивающее. Всё-таки стоматолог – это немного другая специализация, и Бел не должен заметить подвох.

– Гокудера-кун, вам плохо? – вывел его из раздумий обеспокоенный голос сенсея.

– Н-нет, всё в п-порядке, – как-то сдавленно ответил Хаято.

Фран без особого интереса перевёл взгляд на одноклассника. Тот, ссутулившись, сидел на стуле, уткнувшись лбом в парту и обхватив себя руками. Гокудера даже не закинул ноги на стол, как он любил это делать. Впрочем, по одному тому, что он не накричал на преподавателя, можно было сказать, что с ним что-то не так.

– Гокудера-кун, у тебя опять болит живот? – раздался голос сидящего прямо за Франом Ямамото Такеши. – Давай я отведу тебя к врачу?

Иллюзионист почувствовал, как его охватывает не то ревность, не то зависть. Снова эти несвойственные ему эмоции... В данный момент он был готов убить Гокудеру за то, что тот так удачно заболел и имеет полное право увидеть Бельфегора. И почему же некоторым так везёт? Фран готов был продать душу за то, чтобы оказаться на его месте.

– Отстань, бейсбольный придурок! – огрызнулся Гокудера, кинув на Такеши уничтожающий взгляд. Хранитель тумана обратил внимание на то, что Хаято выглядел бледным как полотно, и тот факт, что ему правда было плохо, не вызывал никаких сомнений. Франу ещё сильнее захотелось его убить. И самому блондину явно так будет лучше, и зелёноволосому иллюзионисту не придётся мучительно представлять себе, как Гокудера проводит время наедине с Бельфегором.

– Ямамото-кун совершенно прав, – возразил учитель, – только вот, я думаю, что ему не помешало бы, наконец, понять задания из контрольной, – сенсей тяжело вздохнул, очевидно, вспоминая сданную Ямамото работу, – а потому отпустить его вместе с вами с урока я просто не могу, – преподаватель на секунду задумался, а затем просветлел, переводя взгляд на Франа. Баллы хранителя тумана были на высоте, и, наряду с самим заболевшим Гокудерой, он являлся лучшим по алгебре и геометрии во всём классе.

Когда учитель попросил Франа проводить Хаято до медпункта, сердце зелёноволосого забилось быстрее, но ни один мускул на лице не дрогнул. Главное –не выдать себя.

– Но почему я? – в своей обычной манере протянул иллюзионист. – Сенсей, я же не удержу его…

Парень взирал на преподавателя с оскорблённой невинностью во взгляде изумрудных глаз, хотя внутренне напрягся, как струна, готовый при первом же анти-аргументе сорваться с места и потащить Гокудеру в медицинский кабинет.

– Ох, а я и не подумал…

Вот такого Фран точно не ожидал. У него случился внутренний приступ паники, опять же, внешне никак не отразившийся. А потом вдруг стало всё равно, кто и что о нём подумает. Он хочет увидеть Бельфегора. Сейчас же. Всё остальное не имеет значения. Ничто не сравнится с теми особыми эмоциональными переживаниями, которые охватывают душу подростка, когда рядом находится улыбчивый и немножко сумасшедший блондин.

– Но, раз больше некому, – иллюзионист нехотя поднялся из-за стола и, изо всех сил стараясь внезапно не сорваться на бег, неторопливо поплёлся к парте, за которой корчился в муках Хаято.

Фран знал, что его ждёт сейчас. Вторжение в ураганное личное пространство одноклассника. Он всегда избегал прикосновений, даже ванну с самого раннего детства принимал только в одиночестве. А тут надо идти против воли человека… Впрочем, ради высокой цели можно решиться и не на такое. Положив руку на плечо страждущему, мягко потряс за него и негромко позвал:

– Гокудера-кун, пойдём.

– Отвали, – блондин дёрнул плечом, пытаясь высвободить его.

Хранитель тумана глубоко вдохнул, сжал губы в тонкую линию и решительным движением, наклонившись к Хаято и перекинув его руку через шею, удерживая её у себя на плече, обвил талию парня рукой и бескомпромиссно потянул на себя, заставляя встать на ноги.

– Ты что творишь, идиот?!

– Веду тебя к врачу. – выдав очевидный обоим ответ, Фран повёл Гокудеру к выходу из класса.

– Руки от меня убери, – угрожающим тоном проговорил хранитель урагана, из последних сил пытаясь брыкаться.

– Если я уберу от тебя руки, ты прилюдно грохнешься на пол. Я об этом позабочусь.

Иллюзионист сказал это спокойно, как всегда. Эмоции не проскальзывали ни в голосе, ни в мимике, ни даже во взгляде. Может, поэтому, а может, просто осознав, что ему в самом деле нужен врач, Хаято перестал сопротивляться и принялся вяло переставлять ноги. Уже за пределами класса Фран негромко спросил:

– У тебя что, какие-то проблемы с этим?

– Чего?! – Гокудера повернул голову, сверля зелёноволосого гневным взглядом, и снова попытался вырваться, но одноклассник слишком крепко сжал его запястье и стальной хваткой держал за талию.

– Тебе неприятно, когда к тебе прикасаются?

– С хрена ли ты задаёшь такие вопросы?! – Хаято искренне пытался кричать, но от этих попыток живот начинал болеть сильнее, призывая успокоиться.

– Просто любопытно, это только мои прикосновения тебя так бесят, или вообще.

– Ты в принципе меня бесишь!

– Ты ведёшь себя как маленький.

– Отъебись.

– Окей… – нараспев протянул Фран и с замиранием сердца постучался в медицинский кабинет.

Ответа не последовало. Тогда парень толкнул дверь и заглянул внутрь. В помещении было пусто. Похоже, врач отошёл. Разочарованно вздохнув, иллюзионист потянул одноклассника внутрь и уложил на кушетку, потому что держать его на себе и дальше было уже невыносимо. Всё-таки Гокудера выше и сильнее его. А ещё красивее и успешнее... Лучше во всём, кроме, разве что, интеллекта, где они шли примерно в ногу. Это угнетало зелёноволосого парнишку, ведь сейчас он будет выглядеть совсем блёкло на фоне сногсшибательного во всех смыслах блондина. Парень внутренне поморщился и аккуратно присел на краешек кровати в ногах у Хаято, глядя на дверь ничего не выражающим стеклянным взглядом. Одноклассник мученически постанывал, и Франа это раздражало. Поскорей бы пришёл Бел…

Вдруг дверь приоткрылась, и парень уже напрягся, готовый держать маску, язвить и всячески привлекать к себе внимание доктора-шизофреника, но в следующее мгновение в кабинете показалась лишь миловидная рыжеволосая школьница. Сейчас надетая на ней стандартная форменная юбка казалась хранителю тумана вопиюще короткой. И что она тут вообще забыла, эта девчонка? Судя по румянцу на щеках и улыбке, она абсолютно здорова…

– А доктора ещё нет?

Голос у неё тоже был очень красивый. И явно старшеклассница, а значит, вполне во вкусе Бельфегора. Фран искренне желал ей провалиться под землю. Срочно. Незамедлительно. И почему чёртова жизнь так несовершенна? Почему нельзя призвать высшие силы и испепелить взглядом? Он бы смог…

– Ещё нет. Или уже нет. Как тебе больше нравится. Но ловить тебе тут нечего, – хранитель тумана старался даже не смотреть на симпатичную девицу.

– Фу, как грубо, – надула губки нежелательная пациентка. – Я подожду его вместе с вами.

И без того тяжелая атмосфера накалилась, когда девушка прислонилась к стене, скрестив руки на груди, и принялась осматривать парней. Похоже, давящее молчание ей тоже досаждало, потому что она меньше чем через минуту решила его нарушить:

– Как думаете, что эффективнее симулировать в качестве флирта: головную боль или больное горло? Наверное, больное горло, ведь есть шанс, что он поднимет мою голову за подбородок! – девушка едва в ладоши не хлопала от восторга, а её голос повысился до мечтательного визга.

Фран сжал простыню на кровати до того сильно, что костяшки пальцев побелели, но ни один мускул на лице не дрогнул. Взгляд его стеклянных глаз лишь намекал девушке на то, что она – двуличная лживая идиотка. И его очень раздражало то, что он сам ведёт себя точно так же, пытаясь завоевать внимание Бельфегора. Только вот его чувства настоящие, а эта… рыжая… симулянтка просто хочет пополнить свою коллекцию ухажёров бесценным блондинистым экземпляром. Гокудеру же, искренне страдавшего на белых простынях, факт симуляции симптомов просто довёл. Он, вопреки своему состоянию, в бешенстве сел на кровати и, весьма угрожающе жестикулируя, заорал:

– Да какого хрена ты сюда припёрлась, если у тебя ничего не болит?! Свали отсюда нахрен, иначе я… я…

– Иначе он тебе обеспечит реальный симптом, – доверительно заявил Фран, подняв указательный палец и отсаживаясь чуть подальше, чтобы выйти из зоны досягаемости кулаков хранителя урагана.

Девочка явно хотела возмутиться, но, встретившись взглядом с горящими яростью зелёными глазами Гокудеры, решила всё же выйти, напоследок громко хлопнув дверью. Парень же обессилено рухнул обратно на подушку. Иллюзионист ощутил нечто очень похожее на благодарность. Он бы так не смог. А теперь… Конкурентка устранена, и остался только один конкурент – сам Хаято. Хотя какой, к чёрту, конкурент? Он, Фран, не может конкурировать с этим парнем. Вся надежда на то, что у Бельфегора дурной вкус, слабость к ущербным или ненависть к блондинам. Вероятность каждого из этих вариантов неумолимо стремится к нулю.

Дверь вновь открылась, и на этот раз в кабинет вошёл Бел, а за ним протиснулась та же рыжая девчонка, тайком показав парням язык. Фран снова начал внутренне закипать. Значит, всё было напрасно…

– Снова ты! – воскликнул врач, вновь увидев зелёноволосого паренька, и обернулся к девочке. – Эти невоспитанные мальчишки обидели тебя? Ши-ши-ши…

Школьница состроила жалобные глазки и робко кивнула, преданно глядя на симпатичного доктора.

– В их возрасте это бывает, не обращай внимания, – Бел подарил рыжей пациентке лучезарнейшую из чеширских улыбок, отчего хранитель тумана нервно заёрзал на месте. У Гокудеры же, похоже, не осталось сил возмущаться. Паршиво. – Так что у тебя болит?

Блондин участливо склонился к девушке, заставляя её краснеть и улыбаться. И дураку понятно, что Бельфегор флиртует. Фран уже убил и похоронил все свои надежды на то, что доктору могут нравиться мальчики. Он просто одурачил его. Это же очевидно. Любому идиоту очевидно, кроме особого подтипа, страдающего совершенно невообразимой формой кретинизма – влюблённый, закомплексованный и одинокий. Ослеплённый надеждой на то, чего никогда не будет…

Парень отвёл взгляд от этого раздражающего зрелища. Он уже пожалел, что оказался здесь. С каждой секундой становится только хуже.

– Горло…

– Вот как… Давно? – Бел повернулся к ящичкам с инструментами.

– Сегодня.

– Так сильно, что ты решила ко мне зайти? – пальцы доктора заскользили по рукояткам инструментов, готовясь выхватить нужный, а в голосе появились нехорошие нотки. Во всяком случае, Фран их услышал, а вот девочке было явно не до того.

– Ну… да. Вдруг там что-то серьёзное?

– Ши-ши… Хороший подход.

С этими словами Бельфегор ловким движением выхватил скальпель и с лучшей из своих леденящих душу улыбок повернулся к пациентке, которая с ужасом косилась на лезвие.

– З… Зачем это?

– Ну, вдруг что-то серьёзное, мы это сразу и устраним, иши-ши. Открой-ка ротик.

Девочка круглыми от ужаса глазами смотрела то на лезвие, то на маньячно улыбающегося блондина и не могла сказать ни слова, потому что губы были плотно-плотно сжаты, чтобы не пропустить скальпель, маячивший в опасной близости от её лица. Всё-таки собравшись с силами, она отрицательно помотала головой и выбежала из кабинета, напоследок хлопнув дверью.

– Ши-ши-ши, ненавижу, когда девочки симулируют, что бы они там ни симулировали…

– Звучит так, словно у вас большой опыт по этой части, Бел-семпай, – со всем ехидством в голосе и абсолютно равнодушным взглядом протянул Фран.

– Тц! – Бельфегор резко развернулся к зелёноволосому и практически прошипел, – Что ты здесь забыл… снова?!

– Мне сказали к вам этого выскочку привести, – парень указал большим пальцем себе за спину, в сторону изнывающего от боли Хаято.

– Ты кого тут выскочкой назвал?! – ураган не смог проигнорировать столь едкое замечание одноклассника, но на большее его уже не хватило.

– Ши-ши, ну, давай посмотрим, что у нас тут…

Бел уже придумал маленькую месть язвительному завсегдатаю своего кабинета. Он вполне мог бы обследовать Гокудеру через одежду, но, конечно же, он не станет этого делать. Наклонившись к парню, он скомандовал:

– Задирай рубашку.

– Ээээ… А скальпель вам зачем? – школьник схватил края рубашки, натягивая её ещё ниже, вопреки словам врача.

Юный хранитель тумана этого совершенно не понимал. Он бы незамедлительно выполнил просьбу доктора…

– Ну, конечно же, я собираюсь заглянуть внутрь твоего тела и найти причину проблемы, – тон Бельфегора был пропитан сарказмом, но Гокудера всё равно косился на его скальпель с недоверием.

Тогда врач не без злого умысла протянул скальпель Франу.

– Подержи.

Парень робко взял нож, в недоумении глядя на доктора, но тот уже перевёл взгляд на хранителя урагана и принялся бескомпромиссно задирать его рубашку, невзирая на оказываемое сопротивление. Иллюзионист с жадностью следил за пальцами, принявшимися надавливать на живот Хаято, забыв даже держать свою непроницаемую маску. К счастью, Бел ничего не заметил. Или?.. С его чёлкой никогда не знаешь наверняка.

– Да вы, блять, издеваетесь?! Больно же!

Внутри у Франа всё болезненно сжалось. Одноклассник корчился от боли, а он только и мечтал, чтобы оказаться на его месте. Ощущать эти прикосновения…

– А почему с ним послали именно тебя? – раздражённо спросил Бел, одёргивая рубашку пациенту, чему тот активно помогал.

– У меня высший балл за контрольную, мне нечего там делать, – сухо проговорил иллюзионист, изо всех сил стараясь не смотреть в сторону собеседника, а скальпель прижимая ладонью к простыне в надежде, что блондин забудет про эту вещицу. Врач же и не собирался напоминать. Мотивация зелёноволосого парнишки была ему слишком любопытна. Хотя, всё же, чуть меньше, чем он сам.

Заворачивая в полотенце лёд и аккуратно укладывая его на горячий лоб хранителя урагана, Бельфегор поинтересовался:

– Вот оно что… Не знал, что у земноводных имеется склонность к математике. Неужто в технический вуз собрался?

– Вообще-то, в медицинский. Чем больше наблюдаю, как вы работаете, тем больше хочется вас заменить.

Копаясь в шкафчике с медикаментами, доктор насмешливо бросил через плечо:

– Так вот почему ты так часто появляешься в моём кабинете.

– А вы, наверное, думали, что мне нравится ваш халат… – саркастично протянул зелёноволосый юноша.

– Ши-ши… – Бельфегор усмехнулся и протянул Гокудере таблетку и стакан с водой.

– Засуньте эту таблетку себе знаете, куда?! – парень попытался отвернуться, но вкрадчивый тон доктора заставил его передумать.

– Молодой человек предпочитает более радикальные меры? Скальпель? – Бел поднёс таблетку ещё ближе к Хаято, и тот, прожигая пространство яростным взглядом, всё-таки принял лекарство. Почти смирившись со своим положением, юный хранитель урагана откинулся на подушку и прикрыл глаза, стараясь не задумываться об унизительности собственного положения и ситуации в целом.

Очень хотелось отключиться и перестать ощущать боль. И вообще что-либо чувствовать. Думать. Думать было особенно тяжело, а этот чокнутый блондин и эмоционально непрошибаемый одноклассник изрядно потрепали ему нервы и вымотали ещё больше. Всё происходящее доносилось до сознания словно откуда-то издалека. Холодная ткань приятно остужала горячий лоб, отгоняя болезненную тошноту, и мир уже готов был уплыть подальше от сознания юного урагана, если бы странный вопрос Франа не вернул парня к жизни снова.

– Бел-семпай, – едва не пропел зелёноволосый парнишка, – а почему вас называли Принцем-потрошителем? Ни на того, ни на другого вы как-то не тянете.

Гокудеру этот вопрос в принципе насторожил: откуда его однокласснику знать, как там кто-то называл их школьного врача? Что связывает этих двоих? Впрочем, очередной приступ боли намекнул парню, что думать вредно, так же как и задавать самому себе совершенно бесполезные вопросы. Этим двоим лучше бы пойти на хрен вместе со всеми загадочными связями и дурацкими подозрительными разговорами.

Бельфегор же странно напрягся и закрыл дверцу шкафчика как-то особенно медленно и осторожно, словно пребывая в тяжёлой задумчивости. На самом деле, так оно и было. Но откуда Франу было знать о воспоминаниях, что тянуло за собой это юношеское прозвище? Однако блондин быстро взял себя в руки – днём призраки прошлого слабы и немощны, их легко отогнать. Особенно если их призвал какой-то особенно обнаглевший зелёноволосый мальчишка с манящими своей непроницаемостью глазами.

– Ши-ши... Ненавижу, когда люди так категорично судят о том, чего не знают, – врач кинул на парня взгляд через плечо и с натянутой улыбкой сел за свой стол, продолжая насмешливо говорить, – особенно если это лягушки вроде тебя, которые ничего из себя не представляют.

– А, заявляя такое, вы не относите себя к тем, кого ненавидите? – юноша смотрел на Бельфегора таким пронзительным, но спокойным взглядом, что тому стало не по себе.

Врач отвёл взгляд и принялся перебирать бумаги, изображая занятость. Но он чувствовал, что парень всё ещё ждёт свой ответ, и это давило. К тому же, судя по мирному сопению непонятно в какой момент уснувшего подрывателя спокойствия, они остались практически наедине. Он и Фран. Бел и зелёноволосый мальчишка, который цеплял своей кажущейся ненормальностью. Эта его надломленность словно приближала его к Принцу-потрошителю. Интересно, что покусало его душу? Он ещё слишком молод для великих ошибок и потерь. Осознав свою неожиданную задумчивость, блондин встрепенулся и, на пару секунд плотно сжав губы, негромко проговорил:

– Моя фамилия Принц. Это ни для кого не секрет.

– Бельфегор Принц? Ну и имечко у вас, семпай...

– Ши-ши-ши... Для Франа Эмералда ты слишком резок в суждениях, Жабёныш, – по тону Принца было ясно, что он уже практически в ярости, хотя улыбка не сходила с губ.

Давненько его так целенаправленно не доводили. Раз за разом, каждую встречу этот мальчишка самым наглым образом старался вывести блондина из себя. Интересно, зачем ему это?

– А вам не кажется, что вы уже достаточно взрослый для таких обзывательств? – Фран не смотрел на собеседника. Он смотрел в пространство перед собой невидящим взглядом, потому что охватившие душу противоречия надо было спрятать под множеством слоёв масок. Он боялся ссориться с Белом. Боялся и не хотел. Но он не мог остановиться – это же единственный способ держать его на расстоянии. Зачем? Просто страшно, что при попытке сблизиться любимый врач попытается с хирургической точностью удалить себя из жизни глупого подростка. Этого нельзя допустить. Легче вырезать сердце этим скальпелем, который Фран тщательно скрывал под своей ладонью в надежде, что Бельфегор не заметит этого. Что он забудет про эту безупречно острую полосочку стали, которая могла бы стать самым дорогим талисманом для одинокого и всеми отвергнутого парнишки.

– Люди, пользующиеся понятиями "достаточно взрослый" и "слишком взрослый" почти никогда не бывают по-настоящему счастливы, – устало проговорил Бел, лениво листая карту Гокудеры Хаято в попытках найти причину его недуга. Но это с каждой страницей казалось всё безнадёжнее.

– Что-то вы тоже особо счастливым не выглядите, – точно подметил Фран, чем снова поставил Бельфегора в тупик.

– Коплю потенциал, ши-ши... – попытался отшутиться Принц, чтобы не показывать мальчишке, что тот снова задел его за живое.

Прозвенел звонок с урока. Из коридора начали доноситься голоса, смех и звуки шагов. Стараниями главы дисциплинарного Комитета старшей школы Намимори, бегать по коридорам здесь опасались. Бельфегор молился богам, в которых не верил, чтобы Скуало – его старинного друга и в некотором роде коллегу, частенько заглядывавшего к нему – не занесло лихим ветром в медицинский кабинет хотя бы на этой перемене. Он же разбудит его пациента, и снова начнётся балаган! Блондин вздохнул и раздражённо потёр переносицу. Он ненавидел свою работу в школе, но именно здесь его уязвлённому самосознанию было комфортнее всего. Типичнейший случай разлада с самим собой.

– Похоже, вам не очень нравится ваша работа, Бел-семпай... – прокоментировал Фран столь неосторожный жест Принца.

Тот же лишь отложил в сторону бесполезную карту Хаято и принялся рыться в стопке дальше, строго проговаривая:

– Либо ты сейчас же проваливаешь на урок, либо сиди и жди молча.

– Недовольство работой и личной жизнью приводит к озлобленности на окружающих, – заключил иллюзионист и осторожно встал с кровати, тайком прихватив с собой скальпель. – Я заберу наши вещи и вернусь.

Бел проигнорировал слова парня. Ему просто надоело беситься от этой неосторожно сказанной правды. Он слишком много энергии тратит на споры, ему не одолеть невозмутимого хранителя тумана в словесной перепалке, и он прекрасно отдавал себе в этом отчёт. Поэтому всем своим видом изображал глухоту и королевское пренебрежение.

Всё то время, что Фран отсутствовал, Принц задумчиво листал его карту и всё яснее осознавал, что просто не хочет признавать очевидный факт: школьник к нему по какой-то необъяснимой причине неравнодушен. Отрицать этот факт проще простого. В конце концов, так как мальчишка новенький в этой школе, карту ему тоже завели новую, и Бельфегор не может знать, был ли он таким болезненным раньше. Скальпель он мог украсть просто из интереса, из желания перерезать себе вены или кого-нибудь прирезать. Блондин будет внимательно следить за криминальными новостями, чтобы убедиться, что иллюзионисту нужен скальпель именно как сувенир, а не орудие для каких-то тёмных делишек. Также надо исключить клептоманию.

Но если он прав… Что он будет делать, если окажется, что он прав, и им действительно интересуется несовершеннолетний подросток? Принц шишишикнул. Всё очень просто. Он сделает так, что парень никогда больше не захочет находиться с ним даже рядом. Это, наверное, травмирует неокрепшую психику, но такие травмы идут только на пользу. Например, он, Бел, решил всю жизнь быть одиночкой, и от скольких любовных травм он себя огородил! Никаких иррациональных чувств, никаких привязанностей, никаких обязательств, ссор и истерик. Разве не в этом счастье? Конечно же, в этом! Разумеется. Иначе и быть не может. Да… Одинокое счастье проще и понятнее. Только улыбка у него всё чаще натянутая, а его печальные глаза скрыты под густой чёлкой.

Зелёноволосый подросток тихонько протиснулся в медицинский кабинет с портфелем и увешанной значками, цепями и брелками сумкой в руках. Поместив их под кроватью, он достал из портфеля последний номер журнала «Загадки и парадоксы нашего мира» и, усевшись на краешке кровати в ногах у Гокудеры, принялся читать. Он молчал, и это молчание давило на обоих, но Принц сам просил об этом. Минуты ползли очень медленно. С момента звонка на следующий урок доктор успел убрать холодный компресс со лба пациента, прибраться в шкафчиках и даже навести порядок на столе – бездействовать в столь давящей атмосфере просто не получалось. Правда была в том, что Бельфегор действительно хотел говорить с Франом. Пререкаться с ним, искать истину, узнавать его. Парень просто интересен сам по себе, и это влечение настораживало блондина гораздо больше, чем то, что этот подросток совсем недавно стащил у него скальпель с неизвестной целью.

За десять минут до конца урока, когда блондин уже собрался будить Хаято, тот проснулся сам. Поморщился и нехотя открыл глаза.

– О, проснулся! Ши-ши… – Принц даже встрепенулся на радостях, потому что дышать в этой комнате сразу стало легче. – Как себя чувствуешь?

– Лучше не бывает, – буркнул Гокудера и сел на кровати, окинув недовольным взглядом мешавшего спустить ноги на пол Франа.

– Добро пожаловать в наш дерьмовый мир обратно, – протянул хранитель тумана и закрыл журнал.

– Заткнись, – Хаято всё-таки спустил ноги на пол и покосился на журнал, лежавший на коленях у одноклассника. – Что?! Они всё-таки нашли интерпретацию тех фрактальных световых пятен?

Юный хранитель урагана выхватил журнал из рук иллюзиониста и уставился на обложку шокированным взглядом.

– Как же так… Они же говорили, что для анализа нам не хватает технологий. Полгода назад всего.

Фран бескомпромиссным жестом вернул журнал себе и присел на корточки, убирая ценную для себя вещь в рюкзак. Выдержав непродолжительное сверление взглядом, встал и кивнул в сторону двери, пока Гокудера перекидывал через плечо свою сумку.

– Пойдём уже, надо на урок успеть.

– Какого хрена ты вообще меня ждал?! Я не просил об этом! – снова буйный Хаято, слегка сутулясь, поспешил к выходу из кабинета.

Заметив, что пациенту всё ещё нехорошо, Бельфегор окликнул гиперактивного парня:

– Не так быстро, ложись обратно на кровать, – врач кивком указал на кушетку.

– Вот только не надо указывать, что мне делать! – тут же вспылил светловолосый возмутитель спокойствия, повышая на медика голос. Парень почти сразу же пожалел об этом, поскольку уже практически переставший болеть желудок вновь напомнил о себе.

– Опять ты ведёшь себя как маленький, – прокомментировал происходящее Фран, скептически глядя на схватившегося за живот Хаято. Зелёноволосому ужасно не хотелось покидать кабинет семпая, и он был невероятно благодарен однокласснику за весь этот спектакль.

– Сказал же, отъебись! – завопил Гокудера, складываясь пополам от боли. В это время Принц-Потрошитель железной хваткой вцепился ему в запястье. – И вы, Принц-сенсей, пожалуйста, отъебитесь! – несмотря на все протесты, тот насильно довёл непослушного пациента до кровати, заставляя лечь.

– Иши-ши-ши, здесь болит? – врач ощутимо надавил парню на живот, чтобы тот, наконец, успокоился.

– Ничего у меня не болит, отстаньте вы уже! – Хаято поморщился от боли, но сдаваться не спешил. Фран заинтригованно ждал продолжения концерта: казалось бы, Гокудера уже выкинул всё, что только можно было, продемонстрировав Бельфегору всю свою дурь, однако неугомонная фантазия подрывателя превосходила все ожидания юного тумана.

– Ши-ши-ши, сколько эмоций! Будешь так орать, опять поднимется температура, – резонно заметил Принц, продолжая осматривать буйно сопротивляющегося урагана.

– Как это она, интересно, поднимется, если я здоров?! Доктор, вы совсем дурак?! – Хаято приподнялся на постели, пытаясь кинуть врачу убедительный и злой взгляд, но Бельфегор особенно сильно надавил на больное место, и тот быстро успокоился, обессилено откидываясь на подушки.

– Не совсем, конечно, – возразил Фран, – всё-таки семпай как-то смог закончить медицинский, однако его компетенция и правда весьма сомнительна. Ровно как и умение обращаться с пациентами... – парень выразительно посмотрел на превратившийся в цирковое шоу осмотр заболевшего одноклассника. – Бел-семпай, вы всегда пытаетесь сделать своих пациентов чуть мертвее в процессе лечения?

Эти слова сильно задели Принца, возвращая его в те времена, которые ему ни за что бы не хотелось вспоминать. Он ведь и правда был недостаточно компетентным хирургом. Та ошибка... Та роковая ошибка... Многие говорили, что в этом не было его вины, но... Врач всё-таки взял себя в руки, мысленно удивляясь тому, с какой поразительной точностью этот зелёноволосый школьник отыскивает все его слабые места, вскрывая старые раны.

– Молчать, земноводное! При следующем твоём визите ко мне я тебе и так уже не завидую, – с угрозой произнёс Бельфегор, ловя себя на мысли о том, что вовсе не возражает против этого самого визита.

– Да нахера Фран вообще к вам попрётся, вы же псих садисткий!!! – заорал Гокудера, стоило только Принцу убрать ладони от его живота.

Бельфегор ненавидяще посмотрел на парня из-под чёлки. Хотелось вернуть свой похищенный лягушонком скальпель и на полном серьёзе испробовать его на надоедливом пациенте. Велико было и искушение просто выпихнуть шумного подростка в коридор, но врачебный долг и треклятая клятва Гиппократа заставляли его всё же задать пару вопросов:

– И часто у тебя вот так вот болит живот? – скептически поинтересовался Принц-Потрошитель, вспоминая, что не обнаружил в его карте никаких хронических заболеваний.

– Нет!!! – поспешил возразить Хаято.

– Ши-ши-ши, ну что же ты так кричишь? А был таким милым и спокойным, когда тебя сюда притащили...

Гокудера буквально задохнулся от возмущения, не зная, как же надо реагировать в первую очередь: не то кричать, заверяя, что он совсем не милый, не то доказывать, что он всегда спокоен.

– Вы довели его, Бел-семпай, – встал на защиту одноклассника Фран. – Вы ужасный врач.

Очередное прямое попадание. Бельфегор помрачнел, изо всех сил пытаясь отогнать дурные мысли. Бесполезно думать об этом. Ничего уже не изменится.

– Мы ещё посмотрим, кто тут кого, блядь, доведёт!!! – вновь подал голос агрессивный Хаято, возвращая врача к реальности. Очевидно, подрывателю всё-таки стало лучше.

– ВРОООЙ! Что тут, мать вашу, происходит?! – дверь в кабинет открылась, практически слетев с петель от мощного удара ноги. На пороге стоял высокий и подтянутый молодой мужчина с длинными серебристыми волосами. – Тут даже в коридоре слышны ваши вопли!

– Скуало-кун! – обрадовался Бельфегор. – Чем обязан?

– Бел, что тут у тебя случилось? – он окинул внимательным взглядом остолбеневших от ора Франа и Гокудеру: те явно не ожидали подобного развития событий.

– Да вот, одно надоедливое земноводное, – врач кивком указал на зелёноволосого школьника, – притащило мне буйного идиота с больным животом. И теперь эти двое, не переставая, действуют мне на нервы. Иши-ши-ши, – рассмеялся Бельфегор, поймав взбешённый взгляд хранителя урагана.

– ВРОООЙ! Пацан, тебе лучше?! – завопил Скуало, склонившись над Хаято, от чего тот вздрогнул и побелел. – ВРООЙ! Чего молчишь?! Сдох, что ли?

– Н-нет, – еле выдавил Гокудера, чувствуя, как живот сводит уже на нервной почве.

– Так тебе, блядь, лучше?!

Парень молча кивнул, шокировано глядя на незнакомца.

– Вот и вали отсюда! Нечего тут орать! Ты в школе, между прочим! Это тебе не стадион!

Хаято попытался встать с кушетки, но Бельфегор протянул руку, укладывая его обратно. Всё происходящее очень обрадовало врача, и он поспешил использовать ситуацию в свою пользу.

– Ши-ши-ши, Гокудера-кун, ты ответил ещё не на все мои вопросы, – сообщил он. – Так у тебя часто болит живот?

– Да, – потупив взгляд, покорно признался Хаято. – Это п-психологическое.

– ВРОООЙ! – вновь заорал Скуало, от чего парень подскочил на кровати. – А ну рассказывай, в чём дело! Психология – это по моей части!

– Суперби Скуало – школьный психолог. Знакомьтесь, мальчики, – маньячно улыбнулся Бельфегор.

– Охуеть, – только и смог выговорить поражённый Гокудера.

– Слава богу, что я не нервный, – не смог не съязвить Фран. – А вот тебе, Гокудера-кун, общение со Скуало-сенсеем, кажется, идёт на пользу.

– ВРОООЙ! Молчать, пацан! Что-то ты дерзкий! – несмотря на свой флегматичный темперамент, Фран внутренне сжался от этого громогласного вопля. – Так что там тебя беспокоит?! – он выразительнейше посморел на Хаято.

– У меня сестра плохо готовит... Отравленную еду то есть... – пустился в сбивчивые объяснения выбитый из колеи хранитель урагана. – В детстве меня заставляли это есть. Теперь мне становится плохо каждый раз, когда я вижу её. Ну а сегодня она приготовила мне завтрак, – в подтверждение своих слов Гокудера брезгливо поморщился. – Вот мне и стало нехорошо.

– Бред какой! – прокомментировал Скуало. – Ну ты, пацан, и слабак!

– Чего?! Подраться захотели?! – хранитель урагана сел на кровати, сжимая кулаки.

– ВРОООЙ, нарываешься?! Думаешь, я не отвечу тебе только потому, что я психолог? Отделаю так, что мать родная не узнает! – пообещал Суперби.

– Ши-ши-ши, тогда всё ясно, – Бельфегор несказанно обрадовался, что у блондина не было ничего серьёзного, и ему не придётся долго возиться с ним. – Можешь идти, Гокудера-кун. Тебе ведь лучше?

– Да идите вы сами знаете куда со своими указаниями?! – вскипел пациент.

– ВРОООЙ! Вали отсюда, пока я тебя на самом деле не избил! – посоветовал психолог, адресуя парню крайне выразительный взгляд.

Стиснув зубы, Гокудера схватил сумку и стремительно направился к выходу. Фран нехотя поплёлся в том же направлении и на мгновение замер у открытой двери, оборачиваясь и кидая прощальный взгляд на Бельфегора. Сделать взгляд долгим не получилось – Гокудера за лямку портфеля потянул его за собой, напоследок от души хлопнув дверью.

– Ты-то чего тормозишь, идиот?

– Потому что я не вижу смысла в том, чтобы вести себя а-ля буйнопомешанный, – парень дёрнул плечом и высвободил руку, – куда ты вообще несёшься? Класс в той стороне, – иллюзионист показал большим пальцем за свою спину.

– Английский в том крыле! – указал Гокудера в противоположную сторону.

Фран как можно выразительнее отразил во взгляде смесь презрения со смирением, вздохнул и заговорил тоном воспитателя в детском саду:

– Ты проспал английский. А сейчас у нас ОБЖ. И мы уже опоздали к началу.

Хранитель урагана на мгновение затих, переваривая информацию, а потом внезапно нарушил повисшую в воздухе тишину неоспоримым:

– Нахуй.

Фран вопросительно приподнял бровь.

– Нахуй ОБЖ. Я домой, – Хаято пошёл в сторону выхода.

И тут его зелёноволосого одноклассника осенило: еда, приготовленная сестрой Гокудеры – то, что нужно ему сейчас. Самое нужное, что только можно придумать. Билет в кабинет Бельфегора. Пропуск в мгновения счастья. Поэтому парень решил, что прогул ОБЖ – мелочь по сравнению с маячащими в воображении перспективами и поспешил за одноклассником. В конце концов, убогая физиономия учителя Леви-а-Тана способна испортить день даже после столь радостных для юноши событий. Поравнявшись с блондином, иллюзионист тактично подметил:

– Тяжёлое у тебя, наверное, было детство с такой сестрой.

– Тебя-то это каким боком колышет?! – Гокудера кинул горящий злостью взгляд на одноклассника, который не только видел гораздо больше его унижений, чем положено живому человеку, но ещё и откровенно наглеет.

– Хотелось бы познакомиться… Пообщаться… – задумчиво протянул хранитель тумана.

– Съебись в ужас, достал уже, – буркнул подрыватель, ускоряя шаг.

Фран тоже ускорил шаг и не отставал.

– А тебе не приходило в голову, что если ты будешь меньше посылать людей, то и проблем поубавится? И таких идиотских происшествий, как сейчас, попросту не будет?

Призыв к здравому смыслу снова вызвал у Хаято приступ стыда и неловкости, сопровождаемый желанием всё взорвать и разгромить к чёртовой матери. К счастью, они добрались до выхода из школы, где импульсивный блондин с наслаждением закурил и позволил себе резко сменить тему.

– Насчёт той статьи… Как так вышло, что они нашли способ анализа? Ведь полгода назад они доказали, что это невозможно ни одним из известных методов!

Фран брезгливо помахал ладонью перед лицом, отгоняя табачный дым.

– Очевидно, придумали новый.

– Рабочий? Реально работающий метод за полгода?!

– Нет, просто наработки. Нагойский университет выдвинул неплохое предположение, им выдали грант, теперь их научная кафедра этим занимается.

– Чёрт! А мне ещё год в этой дыре тухнуть! – в сердцах воскликнул хранитель урагана.

– Ты собираешься туда поступать? – равнодушно спросил одноклассник.

– Да, единственное достойное место… Стоп, какого хрена ты торчишь со мной на остановке?! Проводить решил?!

– Я с тобой с начала года в одном автобусе езжу.

Гокудера чуть не подавился сигаретой.

– Что?! Почему я тебя не помню?!

– Я незаметный, – натянуто улыбнулся Фран, глядя в сторону потенциального появления автобуса.

После недолгой паузы он таки спросил своего одноклассника:

– А ты действительно увлечён этим и что-то понимаешь или просто прикидываешься для поддержания образа идеального выскочки?

– Я?! Прикидываюсь?! Да что ты… – подрыватель зажал в зубах сигарету и принялся яростно рыться в сумке.

Выудив оттуда тетрадь и ручку, принялся что-то лихорадочно чертить и писать.

– Я пытался моделировать эти фракталы в простейшей форме, но получалось вот что-то такое…

Иллюзионист с интересом наблюдал за записями Хаято. Найти интеллектуально близкого тебе человека – большая редкость. Вышло так, что, обсуждая интересную обоим тему, они едва не пропустили автобус. А в автобусе Фран, которому нужно было выходить на две остановки раньше, уже перед открытием дверей бросил Гокудере через плечо:

– Почитай статью, может, будет, что обсудить на следующем уроке физкультуры.

Хаято лишь скептично хмыкнул и отвернулся к окну. Странный он парень, этот зелёноволосый хранитель тумана. Зато не тупой. Во всяком случае, им точно будет, о чём поговорить. Это плюс. И это повод купить новый номер журнала уже сегодня.