Мукуро впервые за долгое время шёл на занятие с едва заметным нетерпением. Ему было любопытно, какой эффект произвели на Гокудеру события прошлого урока. Он зашёл в класс через пару секунд после звонка и с обычной для себя идеальной осанкой прошёл между рядами. Поднявшись на подиум, иллюзионист окинул класс пристальным взглядом, но единственного интересующего его сейчас человека не было. Хаято не пришёл. Преподаватель скептично хмыкнул про себя и задал притихшему классу вопрос:

– Есть те, кто не подготовил задание?

Никто не отозвался. Похоже, даже Ямамото Такеши что-то да написал. Это немного порадовало учителя, и он с едва различимой улыбкой в уголках губ прошёлся между рядами, собирая работы. Когда ему оставалось забрать всего пару сочинений, дверь в класс открылась.

Гокудера ужасно опаздывал. Отчасти это было связано с тем, что он проспал будильник, а отчасти – с абсолютным нежеланием идти на мировую литературу. Учитель унизил его на прошлом уроке, и он с удовольствием прекратил бы посещать свои некогда любимые занятия, однако из-за академической манеры преподавания иллюзиониста предмет был довольно сложным, и пропуски были чреваты неприятными последствиями. К тому же, Хаято решил, что он не позволит сенсею понять, как сильно его задело всё случившееся, а потому явится на мировую литературу как ни в чём не бывало.

Настроение юного урагана было просто ужасным. За последние дни на него слишком многое свалилось: сначала позорное прочтение его крайне личного и непозволительно сентиментального сочинения перед всем классом, затем не менее позорный приступ болей в животе, опять же, при полной аудитории свидетелей, с последующим унизительным визитом к школьному врачу-шизофренику в компании тролля-одноклассника, во время которого его едва не избил школьный психолог. Что же ждало его сегодня? Парень постарался не думать об этом. Тяжело было осознавать, что все эти по сути мелкие неприятности так сильно выбивали его из колеи. Его самооценку было слишком легко пошатнуть. С этим надо было что-то делать!

Стараясь отогнать пессимистичные мысли громкой музыкой, парень нервно, быстрым шагом направлялся к ставшему ненавистным кабинету литературы. Перед тем, как открыть дверь осторожным ударом ноги, Гокудера всё-таки вытащил наушники, вспоминая, как сильно он поплатился за прослушивание любимых песен во время прошлого урока. Войдя в класс, Хаято заметил, что занятие уже в самом разгаре, и Мукуро-сенсей собирает какие-то работы. Хранитель урагана был достаточно примерным учеником во всём, что касалось непосредственно учёбы, а не поведения, однако в понедельник он ушёл с урока раньше и просто не был в курсе домашнего задания. Что же, это не так и важно, он сдаст его позже. Ни капли не смущаясь своему опозданию, парень прошёл прямо к своему месту, даже не удосужившись извиниться перед преподавателем.

Рокудо был приятно удивлён появлением хранителя урагана. Как всегда эффектным, следовало отдать ему должное. Преподаватель не был уверен в том, что знает, как правильно трактовать поведение школьника, и его это непозволительно интриговало. Ему хотелось понять ход мыслей Гокудеры, его мотивацию. Иллюзионист не стал бы больше возиться с любым другим нарушителем спокойствия, придерживаясь своей позиции о том, что образованность и эрудиция – личное дело каждого, но Хаято – особый случай. Мукуро решил дать себе ещё одну возможность узнать парня получше, обещая себе, что она будет последней. Никакого больше предвзятого отношения. Только один раз, последний… Почему-то хранителю тумана казалось важным не упустить этот момент. Собрав оставшиеся сочинения, он прошёл к подиуму и, аккуратно уложив стопку листочков на стол, перевёл взгляд на вольно разместившегося на своём месте отличника.

– Я так понимаю, Гокудера-кун не собирается сегодня порадовать меня своей работой? Ку-фу-фу… – Рокудо адресовал блондину один из самых тяжёлых своих взглядов, надеясь, что это помешает тому перебить его. – Ты устроил балаган на прошлом уроке, после чего и вовсе покинул его. Ты опоздал на этот урок и не подготовил работу… Будь ты дураком, я бы тебе это простил, но, боюсь, этого про тебя сказать нельзя. Поэтому… – в глазах преподавателя сверкнул недобрый огонёк, – я прошу тебя прийти сегодня после шестого урока в этот кабинет на одно дополнительное занятие. Если хочешь сохранить свой безупречный средний балл, то будь добр к тому моменту выполнить анализ 8-го сонета Шекспира и принести его мне. Ты, наверное, не знаешь, что сегодняшним заданием было выполнить анализ наиболее близкого вам по смыслу сонета, – Мукуро уже внутренне ругал себя за то, что решил сказать всё это, понимая, что лишь разозлит парня, но отступать было поздно. – Надеюсь, я верно определил тот, что подходит именно тебе, ку-фу… – Губы иллюзиониста изогнулись в тонкой, слегка ядовитой улыбке. – А теперь, если ни у кого нет ко мне вопросов, я хотел бы начать урок.

Слова иллюзиониста привели парня в бешенство. Мало того, что он прилюдно унизил его на прошлом занятии, так ещё и на этот раз решил подчеркнуть то, что Гокудера в кои-то веки не выполнил домашнее задание. Как будто бы его можно было назвать бездельником! Хаято всегда безупречно выполнял все работы. Особенно по мировой литературе. Более того, Мукуро-сенсей решил, что имеет право указывать, какой именно сонет ему следует анализировать. Даже круглые двоечники показались преподавателю достаточно компетентными для того, чтобы самим сделать этот выбор. Юный хранитель урагана был возмущён до предела, а потому никак не смог промолчать.

– Ну, вам-то, сенсей, конечно же, виднее, какой сонет мне ближе всего по смыслу, – огрызнулся он, скептически глядя на учителя. Гокудера поудобнее устроился за партой, положив на неё ноги и скрестив руки на груди, и приготовился слушать сегодняшний материал с максимальным пренебрежением в манерах. Смешенное чувство вины и обиды не давало парню успокоиться, и он поочерёдно представлял себе то расчленение иллюзиониста на мелкие кусочки (для этой цели вполне подошёл бы, например, скальпель доктора Принца), то идеальный разбор сонета, такой, чтобы мало заносчивому педагогу, поставившему под сомнения высокие баллы Хаято, не показалось. Парень решил, что второй план всё-таки приоритетнее, а потому сегодня вместо оставшихся уроков он обязательно отправится в городскую библиотеку Намимори и воспользуется специализированной литературой, которую так горячо рекомендовал Мукуро-сенсей. Гокудера уж постарается употребить столько терминов, сколько не употребляет даже сам иллюзионист, а заодно добавить кучу заумных цитат известных специалистов по английской литературе 16-ого века. К тому же он всегда внимательно слушал лекции учителя и прекрасно помнил, что любое произведение стоит, прежде всего, разбирать в оригинале. Анализ Шекспира на английском языке не представлял для Хаято большой проблемы, тем более ради мести своему сенсею.

Мукуро изо всех сил игнорировал исходившее от хранителя урагана негодование, хотя, казалось, оно наполнило весь воздух и давило так сильно, что сенсей уже начал подозревать, что всё-таки перегнул палку. С другой стороны, было очевидно, что такое состояние может способствовать раскрытию неожиданных граней личности парня. Урок шёл без происшествий, но за пять минут до звонка в класс заглянул школьный врач и сказал всем собраться в главном холле на перемене. Оказывается, в городе проводится день донора, и все желающие из числа старшеклассников могли пойти сдать кровь в сопровождении Бельфегора. Фран, конечно же, тут же проявил чудеса энтузиазма и поспешил записываться. Гокудера, решивший воспользоваться отличной возможностью уйти с уроков, присоединился к кучке добровольцев чуть позже. Как раз вовремя, чтобы застать порядком выбесившую его сцену.

– Эй, дохляк! – окликнул Франа один из одноклассников. – Ты-то что здесь забыл? Ты же такой больной, что твоя кровь убьёт любого пациента. Если ты сам не сдохнешь раньше. Вали отсюда и не занимай лишнее место!

– Мне хотя бы хватает ума понять, что лишнее место занимает агрессивная груда мяса, количеством компенсирующая отсутствие мозга, – протянул зелёноволосый парень, не удосужившись даже бросить взгляд на обидчика.

Его взгляд был прикован лишь к одному человеку.

– Дохрена умный, что ли?! – сильные руки рывком развернули иллюзиониста лицом к агрессору и схватили за грудки.

Было видно: до того дошло, что его оскорбили, но сути он все равно не понял. Это вызвало у Франа приступ раздражения, не позволяющий промолчать в ответ на подобное заявление.

– Сто баллов по всем предметам и непонимание со стороны конченных тупиц говорят сами за себя, – парень поднял на одноклассника пристальный непроницаемый взгляд.

– Это я-то тупица?! Да ты просто урод и ботаник! – агрессор брезгливо отпустил хранителя тумана, продолжая говорить ему гадости, – Нормальные люди так не делают! Сто баллов – это не круто, это занудство и задротство, а ты и вовсе типичнейший…

Парень не успел договорить. Хаято рывком развернул его к себе за плечо и от души ударил кулаком по лицу, вложив в удар немалую часть своей скопившейся с утра злости. Обидчик не удержался на ногах, но остался в полном сознании. Однако едва не сорвавшиеся с губ слова так на них и застыли, стоило ему увидеть горящие яростью глаза Гокудеры.

– Повторишь, что ты сказал про сто баллов и задротство? Я тебе мигом обеспечу визит в травмпункт! – с этими словами хранитель урагана сделал шаг вперёд, но некогда инициативный агрессор решил больше не нарываться: прикрыв ладонью пострадавшую щеку, он сначала отполз чуть назад, а потом и вовсе сбежал в противоположный конец холла.

– О-о-о, не ожидал увидеть тебя здесь, Гокудера-кун, – Фран поравнялся с Хаято, вместе с ним проводя взглядом убегающего горе-обидчика.

Блондин бросил на иллюзиониста беглый взгляд и развернулся в сторону выхода.

– Я мимо проходил. У меня дела.

– Уходишь? – хранитель тумана едва смог сдержать нотки сожаления в голосе, что его несколько удивило. – А как же статья?

– Позже обсудим, – бросил через плечо Гокудера и поспешил к выходу.

Увидев в сложившейся ситуации массу плюсов, Фран внутренне улыбнулся и развернулся туда, где раньше видел Бельфегора, однако увидел перед собой уже воротник медицинского халата: врач стоял прямо перед с ним.

– Бел-семпай, – протянул школьник. – Вам не кажется, что вы слишком близко?

– Ши-ши… Нет, не кажется, – доктор приподнял голову парня за подбородок, пристально всматриваясь в лицо.

Подросток поднял на Принца равнодушный взгляд, хотя по спине стайками бегали мурашки, а душа кричала от счастья. Впрочем, румянец, слегка окрасивший щёки, и охватившее тело оцепенение наверняка самым бесчестным образом выдали иллюзиониста.

– Ты бледный. Тощий. И у тебя круги под глазами. Прости, но я не могу допустить тебя до сдачи крови, – серьёзно проговорил Бел, а тёплые пальцы отпустили подбородок.

Фран снова смог дышать спокойно. Хотя в этот момент он предпочёл бы задохнуться. В который раз прикосновение блондина заставило на мгновение исчезнуть весь окружающий мир. И снова оно кончилось слишком быстро…

– Но семпай… – недовольно протянул парень.

– Никаких «Но». Марш на урок, ты все равно меня не переубедишь. А будешь спорить – я позову Скуало.

– Вот блин… – Фран с наигранным расстройством накинул на плечо портфель и поплёлся на урок.

Он знал, что всё так и будет. Но на прикосновение он не смел и рассчитывать… Каждым рецептором мозга он удерживал ощущение этих пальцев на своей коже, чтобы как можно дольше наслаждаться им. У зелёноволосого хранителя тумана день, безусловно, удался.

Гокудера вернулся в школу примерно в середине шестого урока. Он не спеша брёл по коридору, а в голове крутился злополучный восьмой сонет, который ему так и не удалось заглушить даже громкой музыкой. И что за ванильную херню выбрал для него Мукуро?! Преподаватель явно решил издеваться до победного конца, однако юный хранитель урагана даже и не собирался уступать ему. Учителю аукнется каждая строчка этого безобразия!

Ты – музыка, но звукам музыкальным

Ты внемлешь с непонятною тоской.

Зачем же любишь то, что так печально,

Встречаешь муку радостью такой?

Где тайная причина этой муки?

Не потому ли грустью ты объят,

Что стройно согласованные звуки

Упреком одиночеству звучат?

Прислушайся, как дружественно струны

Вступают в строй и голос подают, –

Как будто мать, отец и отрок юный

В счастливом единении поют.

Нам говорит согласье струн в концерте,

Что одинокий путь подобен смерти.

Честно говоря, время, проведённое в библиотеке, показалось отличнику адом. Оригинальный английский текст XVI века прилично отличался от современного варианта языка, с которым Хаято сталкивался в фильмах и книгах, а потому восприятие сонета не было очевидным. Потратив на перевод изрядное количество времени, Гокудера перешёл непосредственно к анализу стихотворения. Здесь его также ждал сюрприз. Оказалось, что сонет призывал читателя расстаться с одиночеством, создав семью. Сенсей совершенно очевидно нарывался... А ещё номер сонета отражал интервал в одну октаву... Чрезвычайно прозрачный намёк на его несчастное сочинение. Шекспир рассуждал об отношениях между людьми, используя музыкальные метафоры. Каждый звук нуждается в гармонии... Работая над разбором, парень то краснел от смущения, то скрипел зубами от едва сдерживаемого бешенства. Чувства и эмоции сублимировались в кропотливую работу, и задание было выполнено безупречно.

Зайдя в пустой кабинет Мукуро, парень положил листок с анализом сонета на стол и уселся за парту, демонстративно положив на неё ноги. Сегодня он проявит по отношению к сенсею максимум неуважения. Пусть учитель знает своё место. Хаято и так всегда был слишком внимательным на его уроках. В ожидании преподавателя, ураган вновь задумался о восьмом сонете. Одинокий путь подобен смерти... Так утверждал переводчик. Сам Шекспир был более прямолинеен, ненавязчиво сообщая, что, не заведя семьи, читатель так и останется пустым местом. Гокудера поймал себя на мысли, что изменения в нравах за прошедшие века были более чем положительны. С другой стороны, это послание содержало и нечто большее... Хаято невольно спросил себя, чувствует ли он себя одиноким. И он чувствовал. Он никогда не мог открыться близким людям. Да и были ли они у него? Тяжело осознавать, что тебе не с кем поговорить, не с кем разделить свои чувства, некого сделать счастливым. Впрочем, хранитель урагана не относил себя к тем, кто способен на что-то созидательное. Особенно в общении. Даже в те моменты, когда Гокудера искренне желал кому-то счастья, лучшее, что он мог сделать для выражения своих чувств, – это заменить матерные выражения в диалоге с объектом симпатии на менее грубые их аналоги.

Блондин тяжело вздохнул, снимая ноги с парты и укладывая на неё сумку, чтобы использовать её вместо подушки. Поудобнее устроившись на стуле, Хаято положил на неё голову и сложил на парте руки, чтобы на них было удобнее опираться. Он ужасно устал и планировал хотя бы чуть-чуть отдохнуть перед ненавистным дополнительным занятием, насчёт которого у него были исключительно плохие предчувствия. Очередное бесполезное унижение... Парень включил медленную песню и прикрыл глаза. Гокудера хотел немного расслабиться, однако напряжённая работа в библиотеке дала о себе знать, и он невольно погрузился в сон.

Дождавшись окончания шестого урока в учительской, Мукуро поспешил в кабинет литературы. У него было много мыслей по поводу предстоящего занятия. Прежде всего, ему слабо верилось, что Хаято придёт, и он уже готов был стоически принять разочарование от потраченного на ожидание окончания уроков времени. В конце концов, с ним была книга. И, хотя снующие туда-сюда преподаватели мешали расслабиться и погрузиться в чтение, Рокудо всё же получил массу удовольствия от этого времяпрепровождения. К тому же, он всё ещё находился в поисках того важного штриха, которого не хватало его почти готовой докторской диссертации. Уже который месяц он мучается от того, что видит картину не полностью, но он чувствует, что близок к цели, и это разжигает его азарт охотника. Иллюзионист никогда не ценил то, что само приплыло к нему в руки. Ему нужна была непрекращающаяся игра, постоянная гонка, битва за свою цель. Именно поэтому, встретив сопротивление, он никогда не мог отступить, не перепробовав всё возможное. Вот и сейчас… Гокудера оказывал настолько бурное сопротивление всему, что связано с хранителем тумана и его предметом, что это просто невозможно было оставить без внимания. Мукуро готов был поспорить, что парень не выполнит его задание, просто чтобы самоутвердиться. Либо покажет своё пренебрежение абы как сделанной работой, но лишив сенсея морального права испортить ему средний балл. Да, скорее всего, так он и поступит. Хранитель тумана едва слышно куфуфукнул, осознав, что играет даже с самим собой – мысленно делает ставки, просчитывая действия ученика, – и открыл дверь в класс.

Первое, что увидел преподаватель за открытой дверью – Хаято всё-таки пришёл, хотя на появление сенсея он никак и не отреагировал. Подойдя ближе, Рокудо понял причину: парень был в наушниках, и, судя по размеренному дыханию, он спал. Иллюзионист впал в лёгкое замешательство и остановился, обдумывая, что делать. Будить людей он терпеть не мог, а сама ситуация его слегка разозлила. Впрочем, один звучный удар указкой по столу должен был привести парня в чувства. Мукуро не понимал, как такое возможно – после жалких шести уроков провалиться в сон в ожидании преподавателя. И вообще, когда он успел? Стремительным шагом дойдя до стола и кинув на него плащ, хранитель тумана нашёл то, что никак не ожидал обнаружить, и это снова заставило его остановиться. Гокудера всё-таки выполнил анализ… Решение не будить школьника до момента прочтения его работы было закономерным и единственно верным, ведь никто в здравом уме не станет спешить будить бурю, когда есть возможность ненадолго продлить блаженную тишину. Достав из кармана брюк очечник, Рокудо надел очки, присел на стул, закинув ногу на ногу, и погрузился в чтение. Именно погрузился, потому что написанный анализ был поразительно глубоким и детальным. Преподаватель несколько раз удивился точности подмеченных нюансов, оценил тот факт, что парень не поленился ознакомиться с сонетом в оригинале, как это не раз советовал Мукуро на своих занятиях, и смог проанализировать англоязычный текст. Более того, блондин явно слушал на уроках не только советы, ведь, судя по набору использованных терминов, он не просто прибегал к рекомендованной сенсеем литературе, но и разбирался с тем, что слышал на уроках. Шах и мат, Рокудо. Школьник показал, что туману не стоит недооценивать способности урагана прятать истину за буйством своей стихии. Иллюзионист был откровенно поражён и несколько секунд пребывал в раздумьях, не зная, что теперь делать с этим несносным подростком. От прочтения такой хорошей работы сенсей испытывал практически физическое удовольствие и полнейший моральный экстаз. В пору было бы отпустить Хаято с миром и заслуженной сотней баллов, но азарт, охвативший душу, не позволил ему принять это верное решение. Ему нужна игра. Ему хочется узнать новые грани личности юного хранителя урагана, потому что он уже очень давно не встречал человека любопытнее. К тому же, за попорченные нервы преподавателя тот также толком не поплатился, а небольшой стресс наверняка исключит возможность повторения неприятных обоим ситуаций. Признать, что он просто не хочет отпускать Гокудеру так скоро, он не мог: в конце концов, туман редко бывает честен даже с самим собой.

Поэтому, приняв решение, он довольно шумно отодвинул стул от стола с целью разбудить подростка и, удостоверившись, что тот проснулся, тут же заговорил, не давая урагану времени прийти в себя:

– Признаю, Гокудера-кун, тебе удалось приятно меня удивить. Анализ на уровне колледжа… пожалуй, даже на уровне университета… заслуживает всяческих похвал, – Рокудо снял очки и убрал их в очечник, который осторожно положил на стол рядом с работой Хаято. – Ты помог мне убедиться в твоей любознательности и высокой ответственности, за что я благодарен тебе. Не каждый раз школьник способен открыть мне глаза на нечто ранее мне недоступное, ку-фу-фу… Мне жаль, что я не понял тебя сразу… - хранитель тумана уже и сам перестал понимать, где льстит, где нагло врёт, а где искренне восхищается, и именно это текучее состояние между правдой и игрой ему безумно нравилось. – Поэтому этим занятием я собираюсь положить конец нашему недопониманию и конфликтам. Я расскажу тебе о ещё одной области литературы, о которой ты вряд ли прочтёшь в научных книгах и когда-либо услышишь на уроках, но которая также может быть подвергнута классификации и анализу при надлежащем рассмотрении… – Мукуро выдержал театральную паузу и с почти неразличимой улыбкой продолжил, – Описание эротических и сексуальных сцен, в простонародье называемое НЦ.

Ещё не до конца проснувшийся Хаято никак не мог понять, что здесь происходит. В наушниках играла песня Missile группы IAMX: "So you came like a missile falling on my head with the black sky. Think you're giving but you're taking my life away", а откуда-то издалека раздавался вкрадчивый голос рассыпающегося в комплиментах Мукуро-сенсея. Самой логичной мыслью, пришедшей ему в голову, было предположение о том, что всё происходящее – очень странный сон. Гокудера зажмурился, а затем широко раскрыл глаза. Ничего не изменилось. Крис Корнер продолжил петь унылый куплет про снёсшие ему лицо шлакобетонные блоки, а учитель литературы – хвалить ответственность и любознательность Хаято. Убедившись, что не спит, Гокудера подскочил на стуле, в срочном порядке выключая плеер (парню вовсе не хотелось выдавать свою привязанность к сентиментальным песням) и расширившимися от удивления глазами глядя на преподавателя. Похвала сенсея вогнала юного урагана в краску: он в принципе не привык к такому отношению со стороны окружающих. Его ругали, осуждали, пытались унизить, поставить на место или переубедить, но вот чтобы поддерживать... К тому же слышать это от Мукуро было необычно вдвойне. Такой человек, как этот молодой учитель литературы, определённо не был похож на того, кто будет пытаться наладить отношения с каким-то там учеником, даже если он отличник. Иногда Хаято и вовсе казалось, что сенсей читает лекции самому себе, полностью игнорируя присутствие каких-то случайных школьников, по ошибке забредших в его храм литературы. Именно это и привлекало внимание Гокудеры. И подсознательно он уже давно хотел, наконец, обратить на себя внимание этого загадочного человека. Ни одному другому преподавателю ещё не удавалось настолько упорно и, самое главное, искренне игнорировать все провокации темпераментного подрывателя. Это завораживало и раздражало одновременно. Мукуро-сенсей в какой-то момент превратился в навязчивый объект интересов парня, и Хаято отчаянно пытался с этим бороться, начиная проявлять к учителю всё больше неуважения. Однако закончилось всё совсем не так, как он планировал. Преподаватель не только не сорвался, но и тонко поставил его на место, действительно задев парня за живое, а затем ещё и назначил ему дополнительные занятия. Одним словом, иллюзионист переиграл Гокудеру в его же собственной игре. Восхитительно, пусть и начисто разрушает и без того хрупкую самооценку юного урагана.

Хаято молча выслушивал учителя, отчаянно уговаривая самого себя, что ему только кажется, что он покраснел. Но когда Мукуро-сенсей совершенно неожиданно для парня перешёл к предложению изучить НЦ, на Гокудеру словно вылили ушат холодной воды. Хранитель урагана замер, его щёки покрыл алый румянец, а глаза так и норовили вылезти из орбит. Он просто не мог понять, что вообще происходит в этой аудитории. Может, он пропустил что-то важное, пока спал? Или происходящее ему всё же просто снится? Блондин нервно сглотнул и уставился в парту, не в силах как-то прокомментировать монолог преподавателя.

Осознав, что школьник не в состоянии возражать, Мукуро решил не задавать лишних вопросов и перейти прямо к делу.

- НЦ – дело тонкое, если относиться к этому с душой и серьёзно, - начал повествование иллюзионист, расхаживая туда-сюда вдоль стены. - Прежде всего, следует сказать, что мы выбираем персонажей не просто так. Даже такой недалёкий процесс, как НЦ, может стать чем-то более глубоким... НЕ в пошлом смысле. Пока не в пошлом, ку-фу... И в любой хорошей НЦ крайне важно внимание к деталям. Ты всегда должен помнить, Гокудера-кун, про характер и детали внешнего вида как себя, так и своего... партнёра, - преподаватель упёрся руками в поверхность стола и, чуть склонив голову на бок, спросил, - На какие детали, по-твоему, стоит обратить внимание у меня?

– Да вы больной извращенец, Мукуро-сенсей, это сразу в глаза и бросается! – из-за смущения Хаято сказал это ещё более резко и быстро, чем обычно.

– Ку-фу-фу... Неверно. Отчасти, конечно, верно, и об этом тоже стоит помнить во время НЦ. Но я имел в виду что-то вроде вот этого, – Преподаватель демонстративно поднял руку с надетыми на неё кольцами. – На мне кольца, а они немного травмоопасны. Это можно не использовать, но учитывать при описаниях всё-таки следует. Я же должен буду помнить про твои напульсники, цепи... привкус табака, – эти слова дались Мукуро с трудом, потому что он понимал, что откровенно провоцирует подростка, но остановиться было невозможно. – Относительно деталей вопросы есть?

– Да что это вообще такое тут творится?! – завопил Хаято, краснея как рак и вскакивая из-за парты, чуть не уронив стул. – Засуньте свои пошлые мысли себе в одно место! – парень невольно подумал об этом самом месте и покраснел сильнее прежнего, ощущая, как у него начинают трястись руки.

Рокудо в успокаивающем жесте поднял руку, призывая школьника сесть на место.

– Успокойся, Гокудера-кун, я лишь привожу наиболее наглядные примеры, а ты так нервничаешь... – сенсей устало потёр переносицу и пробурчал себе под нос, – За что мне эта нервотрёпка вечно возиться с детьми?! – Строго глядя на школьника, он уже громче потребовал, – Сядь на место и слушай дальше!

В ответ на просьбу учителя блондин презрительно хмыкнул, но всё же молча сел на место, не забывая при этом прожигать сенсея злым взглядом.

– Если бы Вы видели себя со стороны, Вам бы тоже захотелось свалить на хер с собственного урока! – задумавшись о значении выражения "свалить на хер", Гокудера вновь заткнулся, сильно покраснев, однако он уже не знал, какую гадость сказать учителю, а поэтому просто принялся разглядывать поверхность стола, нервно крутя в ладонях плеер.

– Ку-фу-фу, да мне и так хочется отсюда свалить. Особенно, как ты выразился, на хер, – учитель принялся сверлить ученика серьёзным взглядом разноцветных глаз. – Но мы уже здесь, так что давай проведём это время с толком... – иллюзионист задумчиво закусил губу, - Мы остановились на деталях... – он вновь отстранился от стола и принялся расхаживать, слегка покачивая бёдрами, – Детали не делают НЦ лучше. Они помогают избежать нелепых ошибок вроде "сначала рывком вошёл в желанное тело, а потом вспомнил, что забыл снять с этого столь желанного тела трусы", ку-фу-фу. По-настоящему красивой НЦ делают детальные описания чувств, эмоций и действий. Эти тонкости подчёркивают все оттенки ощущений и реакций, заставляя читателя понять твои эмоции и характер персонажа.

Рокудо на пару секунд замолчал в несколько мечтательной задумчивости, давая парню возможность как-то подтвердить, что он готов слушать дальше.

– У меня сто баллов по японскому и японской литературе, я отлично всё описываю! – парень старался говорить как можно более уверенно, но ему так и не удалось оторвать глаза от стола. – НЦ – это ведь то же самое, что сочинение, да? – на этих словах блондин сжал плеер с такой силой, что побелели костяшки пальцев. – Или вы сомневаетесь, что я справлюсь?! – Гокудера с вызовом посмотрел на преподавателя.

– Я уверен, что ты прекрасно справишься, Гокудера-кун, ку-фу-фу, – оперевшись бедром о край своего стола и уперевшись руками в его поверхность, Мукуро с полуулыбкой посмотрел на парня. – Ты верно сказал, это похоже на сочинение. Но это особенное сочинение. Оно не просто должно вызывать у читающего приступ возбуждения. В идеале оно должно сорвать стон с его губ, – Проговорив последнее предложение томным голосом, сенсей усмехнулся и нехорошо сверкнул разноцветными глазами. – Готов окунуться в теорию?

Слова "возбуждение" и "стон" вызвали у Гокудеры какую-то неоднозначную реакцию, что-то вроде смеси страха и волнения. Он покраснел, понимая, что учитель держит его за полного идиота, а, значит, ему будет необходимо показать всю свою компетенцию в вопросах НЦ, которой у него, к слову, никогда не было.

– Подумаешь, теория! – Гокудеро ухмыльнулся. – Но я послушаю, конечно, может, что новое и услышу... – задумчиво протянул парень, принимая скучающий вид.

– Ку-фу, – Рокудо с улыбкой посмотрел на очаровательно покрасневшего парня, но решил не комментировать это его состояние, чтобы не смущать ещё больше. - Итак, Гокудера-кун, начнём с прикосновений. Прикосновения очень важны, даже если ты описываешь изнасилование. В прикосновениях выражается большая часть эмоций, потому что возможность посмотреть в глаза есть не всегда, ку-фу-фу... – Преподаватель ехидно улыбнулся своим мыслям. – Итак, попробуем провести классификацию прикосновений. Верхняя ступенька иерархии: губами, руками, пальцами, телом и языком. Записываешь?

Услышав, что именно сейчас придётся записать, Хаято выронил ручку. Пришлось отправиться искать её под парту, откуда он вылез ещё более злым и покрасневшим.

– В-все пять составляют одну с-ступеньку? Как-то вы неструктурированно объясняете! Это полный бред... – Гокудера мысленно похвалил себя за то, что так удачно поставил учителя на место и начал выглядеть увереннее.

– Как умею, Гокудера-кун, как умею... – сенсей усмехнулся попыткам парня самоутвердиться таким нехитрым способом, – Это были глобальные виды прикосновений. У каждого пункта есть свои подпункты. Прикосновения губ:

• Коснуться губами (Имеется в виду мимолётное касание);

• Провести губами (Двигаться губами по уверенной неторопливой линии, не ослабляя касание);

• Скользнуть губами (Провести линию быстро, ослабляя давление губ ближе к её концу);

• Обхватить губами (Чаще всего в оральном сексе, оно и понятно, почему);

• Прихватить губами (Тут уж полно вариантов: сосок, мочку уха, губу, участок кожи - хотя тут лучше, конечно, зубами);

• Потереться губами - когда проводишь по одному месту несколько раз, туда-обратно.

Записал?

Шокированный Хаято смотрел на учителя широко открытыми глазами, отчаянно пытаясь всё это представить. Поняв же, что его растерянность слишком бросается в глаза, он решил, что стоит немедленно исправить положение, приняв уверенный вид, и закинул ноги на стол.

– Ещё и записывать это надо? – презрительно поинтересовался он, скрещивая руки на груди. – Как будто бы и так не понятно! – поломавшись ещё несколько секунд, блондин всё-таки убрал с парты ноги и принялся записывать. Закончив конспект,

Гокудера адресовал сенсею взгляд а ля "Ну, и что ты ещё мне расскажешь, больной извращенец?", стараясь не думать непосредственно о теме урока, которая его, мягко говоря, смущала.

– Во-первых, – учитель поднял указательный палец, – я не больной. Я абсолютно здоров. А во-вторых... – Мукуро отогнул второй палец и вновь опёрся этой рукой на стол. – Классификация прикосновений рук:

• Провести ладонью;

• Провести тыльной стороной ладони;

• Провести костяшками пальцев;

• Прикоснуться (Дотронуться);

• Скользнуть ладонью;

• Скользнуть тыльной стороной ладони;

• Сжать (Что-то, что реально можно сжать рукой. Ягодицы, например. Сжать рукой сосок - сразу минус балл за стилистическую ошибку);

• Надавить костяшками пальцев (На низ живота, например. Ощущения потрясающие);

• Пройтись лёгким движением ладони.

Эпитеты я тебе потом расскажу, когда по прикосновениям пройдёмся до конца...

Сенсей задумчиво постучал указательным пальцем по подбородку и исподлобья посмотрел на ученика, вопрошая:

– Вопросы есть?

То, как спокойно преподаватель распинался про различные части тела, то и дело адресуя Хаято прожигающий взгляд, заставляло парня чувствовать себя не самым комфортным образом. Разница в опыте и уверенности в себе между самим Гокудерой и его преподавателем была более чем очевидна, и это доводило блондина не то до бешенства, не то до отчаяния.

– Что, есть такая уж разница, как именно прикасаться? – хранитель урагана фыркнул, старательно делая вид, что никогда не задумывался о таких мелочах и тем не менее прекрасно всех трахал. – Я думал, в НЦ есть вещи и поважнее, чем весь этот сентиментальный бред о скользящих прикосновениях!

– Ку-фу-фу... Какой приземлённый взгляд на вещи... – иллюзионист склонил голову на бок и, ехидно улыбаясь, спросил. – Так просвети своего учителя, какие вещи, по-твоему, важнее?

Гокудера понял, что только что влип, ведь преподаватель оказался хитрее, и это вылилось в очередной спектакль деланной самоуверенности.

– Я что, обязан отчитываться перед вами?! – Хаято кинул Мукуро очередной дерзкий взгляд. – Секс – это интимный процесс, между прочим! – возмущённо продолжил он, активно жестикулируя и чувствуя, что краснеет, но всё же сохраняя наиболее злое и "достойное" выражение лица. – А что касается приземлённости... А чего вы от меня ждали-то, я не понимаю?! – парень в нетерпении вскочил со стула, вновь уронив ручку на пол, но не заметив этого в порыве эмоций. – Что я расплачусь от трогательности момента, что ли?! Это пиздец какой-то! – выругавшись матом, хранитель урагана, посмотрев сенсею прямо в глаза. Встретив ответный взгляд, который ему откровенно не понравился, подрыватель, окончательно покраснев, вновь полез под парту в поисках ручки и не спешил возвращаться обратно.

– Оя-оя, Гокудера-кун, ты слишком остро реагируешь. Мне просто было любопытно твоё мнение, ку-фу-фу... – преподаватель опёрся локтями о стол, подпирая подбородок сцепленными в замок руками. – Я ожидаю, что ты перестанешь так нервничать и продолжишь слушать меня. В конце концов, я хочу научить тебя кое-чему полезному. – Рокудо нахмурился и недовольно посмотрел на пустующую парту, раздражённо вопрошая, – И когда ты уже оттуда вылезешь?

Окончательно взбешённый словами о своей нервозности Хаято всё-таки вылез из-под парты и дерзко посмотрел преподавателю в глаза.

– Что-то мне не кажется, что вы можете меня чему-то научить в таких вещах! – Гокудера презрительно отвернулся в сторону и, достав из сумки зажигалку и упаковку сигарет, закурил прямо в классе, надеясь провокацией показать, что Мукуро-сенсей для него не авторитет. Беззастенчиво затягиваясь прямо при учителе и выдыхая дым чуть ли не ему в лицо, парень всё же записал абсолютно новый для него материал. – Впрочем, продолжайте, – с сарказмом выдал хранитель урагана.

– Ку-фу-фу... – Еле сдержав смех и позволив себе лишь привычный смешок, искренне наслаждаясь разыгравшимся спектаклем, хранитель тумана с улыбкой проговорил, – Ты послушай, послушай. Мало ли, вдруг и что новое найдёшь

Усмехнувшись наглой демонстрации неуважения со стороны подростка, Рокудо откинул с лица мешающую прядь волос и, мысленно обещая себе проучить парня при первой же возможности, невозмутимым тоном продолжил:

– Прикосновения пальцев:

• Коснуться кончиками пальцев;

• Пройтись кончиками пальцев (По волосам, шее, груди... и так далее);

• Вычерчивать узоры на теле;

• Провести пальцами по волосам;

• Зарыться пальцами в волосы;

• Сжать и прихватить пальцами – примерно одно и то же, когда дело касается мелких объектов, и совпадает по значению с "сжать рукой", если речь идёт о крупных объектах - бицепцы, ткань одежды;

• Надавить пальцами;

• Очертить кончиками пальцев.

А вообще пальцами можно много чего делать, но это ты и без меня знаешь, ку-фу-фу…

Сенсей многозначительно посмотрел на парня, отдавая себе отчёт в том, что если продолжит свои "протолкнуть пальцы" или "проникнуть пальцами", тот наверняка попытается запустить в него чем-нибудь тяжёлым, а может и вовсе уйдёт.

Гокудера же принял иронию Мукуро за чистую моменту и немного успокоился, записывая весь материал. Его разочаровало, что Мукуро рассказал ему не всё, ведь собственных знаний у него не было. Кроме того, парню отчаянно хотелось почувствовать разницу между всеми это прикосновениями, попробовав их на своей коже. До сего момента он с какими бы то ни было чувствами надавливал лишь на клавиши своего фортепиано. Уловив момент, когда сенсей отвернулся к окну, он аккуратно попробовал дотронуться пальцами левой руки до тыльной стороны правой ладони, затем он аккуратно вычертил какой-то узор, а затем немного надавил на кожу. Ощущения были необычными и приятными. Парень не смог удержать свою фантазию и всё-таки представил, как все эти манипуляции проводит сам Мукуро. Щёки залил румянец, а в брюках стало тесно. Он мысленно выругался и принялся внимательно рассматривать сделанную в тетради запись, искренне надеясь, что сенсей скоро закончит свой дурацкий урок.

Преподаватель отошёл к окну, глядя куда-то вдаль. Судя по воцарившейся тишине, лекция начала интересовать непоседливого отличника. Недолго помолчав, не отрывая взгляд от окна, чтобы поменьше смущать парня, он продолжил спокойно и неторопливо рассказывать:

– Прикосновения тела:

• Прижаться или прижать к себе (Совершается в порыве страсти, носит по большей части подсознательный характер. Этот порыв возникает, когда ты настолько возбуждён, что тебе мало того, что человек итак прикасается к тебе);

• Прильнуть (Это более чувственный порыв, который отражает ещё и высокую степень доверия);

• Обхватить бёдра или талию ногами (Когда ты снизу. Означает готовность и желание перейти непосредственно к сексу.);

• Прижаться пахом (То же самое, что и первое, только носит более откровенный подтекст и призывает ускорить развитие событий);

• Потереться пахом (Если хочешь себя довести до исступления. Гораздо практичнее просто попросить перейти к делу, ты же не девушка).

Мукуро перешёл на личности вполне осознанно, не желая позволить спектаклю стать менее насыщенным, а своему ученику – расслабиться. Закончив повествование, он сделал паузу, давая подростку возможность задать вопрос.

Детальные объяснения всяких пошлостей возмутили Хаято до глубины души: да он что, специально всё это делает? Последняя фраза, представляющая собой совет не тереться попусту пахом о партнёра, а сразу же просить себя трахнуть, и вовсе возмутила парня до глубины души, и он вновь выронил ручку от переизбытка эмоций.

– Да за кого это вы меня принимаете?! – глаза парня просто лезли из орбит, голос стал громче, выдавая эмоции, а ладони сжались в кулаки. – С чего это я должен просить меня трахнуть?! Ебануться можно от такого! Нечего при объяснении переходить на личности!!! – сказав это, Гокудера пристально и возмущённо посмотрел на учителя, постепенно начиная краснеть от всё-таки представленной в своём богатом творческом воображении НЦ-сцены.

– Оя-оя... – преподаватель повернулся и с лёгкой полуулыбкой посмотрел на парня. – Гокудера-кун, прости, я не специально. Просто ты - мой единственный ученик здесь, само как-то получилось. – Соврал Мукуро, пожимая плечами.

Глупо было бы признать, что специально подливает масла в огонь. К тому же, собственные закравшиеся в голову мысли требовали сосредоточенного искоренения, а для этого нужно, чтобы Хаято не отвлекал его. Подобные желания в отношении ученика просто не приемлемы.

– Моя ошибка... – сенсей вновь отвернулся к окну, глядя вдаль и планомерно разгоняя запретные мысли. – Я могу продолжать?

Гокудера решил, что покорность сенсея – верный знак того, что он ведёт себя совершенно правильно, – и окончательно пришёл в себя, потеряв всякую бдительность. Конечно, возбуждение ещё не прошло, но теперь он считал, что это полностью на его ответственности, а преподаватель совершенно ни при чём.

– Продолжайте, – хранитель урагана посмотрел на учителя как на говно и вновь закинул ноги на стол, чтобы почувствовать контроль над ситуацией.

В глазах учителя заиграли нехорошие огоньки, которых темпераментный ученик, конечно же, увидеть не мог, а губы растянулись в улыбке. Всё тем же спокойным голосом, сохраняя полное хладнокровие, он продолжил лекцию:

– Прикосновения языка...

• Провести дорожку кончиком языка;

• Провести дорожку языком (Это выглядит и ощущается очень пошло и чаще раздражает, чем приносит удовольствие);

• Очертить или обвести кончиком языка (речь идёт о чём-то небольших размеров);

• Надавить языком или кончиком языка;

• Пройтись сужающимися круговыми движениями (Думаю, несложно догадаться, какие именно части тела лучше всего ласкать таким образом и завершать предыдущим пунктом);

• Скользнуть языком или кончиком языка (Чаще всего применяется для ямочек и впадинок на теле) ;

• Вырисовывать кончиком языка узоры.

Вот, пожалуй, основное, но сейчас мы эти знания расширим и углубим...

Ехидно улыбнувшись тому, как пошло это прозвучало, и, тут же приняв напускной серьёзный вид, Рокудо повернул голову к своему ученику и вновь поинтересовался:

– На этом этапе у тебя есть вопросы, Гокудера-кун?

От всех детальных пояснений преподавателя школьника кинуло в жар. Когда же Мукуро-сенсей дошёл до сужающихся круговых движений, применяемых на весьма конкретных частях тела, воображение услужливо нарисовало парню такую картину, что тот смог лишь нервно сглотнуть, ошарашено глядя прямо перед собой. На словах "вырисовывать кончиком языка узоры" брюки стали ему тесны, а после "расширим и углубим" по спине пробежали мурашки... Сейчас он чрезвычайно радовался своей предусмотрительности: с закинутыми на парту ногами терпеть всё это было гораздо легче.

– Какие тут могут быть вопросы?! – нервно и раздражённо поинтересовался Гокудера, понимая, что горящие щёки уже никак не спрятать. Спокойно сидеть на одном месте в присутствии Мукуро становилось всё труднее: мысли об учителе не давали блондину покоя. Покосившись на часы и сделав неутешительный вывод о том, что до конца урока ещё куча времени, он начал судорожно прокручивать в голове всевозможные варианты побега. Мысль о том, чтобы притвориться больным и убежать подальше от этого места, казалась ему всё более и более привлекательной, тем более что выглядел он сейчас, наверное, и правда не очень.

– Не знаю, какие тут могут быть вопросы. Знал бы - ответил, ку-фу-фу, – сенсей снова отвернулся к окну. – Для отражения чувств и деталей испытываемых эмоций ко всем этим многочисленным видам прикосновений могут быть приписаны эпитеты. Например: мягко или настойчиво, легонько или с напором, нежно или грубо, мимолётно или страстно, сосредоточенно или отстранённо... Лично меня пугает эпитет сосредоточенно, ну да ладно, ку-фу... И никогда не забывай про дыхание и реакции собственного тела. Да-да, даже на свои прикосновения к чужому телу! – преподаватель увлёкся и начал говорить эмоциональнее, не отводя взгляда от окна, иногда для убедительности слегка размахивая руками. – То, как дышит человек, отражает то, насколько он спокоен или возбуждён. А ещё твоя реакция возбуждает партнёра одной яркостью своего проявления. И в то же время, важно не переборщить... Так. Ну, я думаю, правильно применить эпитеты ты сможешь и без моих советов...

Рокудо задумчиво постучал пальцами по подбородку и посмотрел на часы.

– Времени у нас достаточно для ещё одной темы… – он перевёл взгляд на ученика и, увидев, до какого состояния тот дошёл, с напускным недоумением спросил, – Гокудера-кун, ты в порядке?

– В порядке я! – раздражённо бросил парень, борясь с желанием унести ноги подальше от своего учителя.

Гокудера всё-таки стесняется признаться, что ему нехорошо. А точнее, слишком хорошо. Тем более, что причина его беспокойства чересчур очевидна. Он чувствует, как дыхание сбивается ещё сильнее, и становится гораздо жарче. Проклятые рассказы сенсея продолжают воплощаться в жизнь. Хаято злится на собственную невыдержанность.

– Так что там за "новая" тема? – спросил подросток, интонационно демонстрируя иронию на словосочетании «новая тема».

Мукуро мягко улыбнулся. Происходящее нравилось ему всё больше.

– Ну, раз ты в порядке... – преподаватель отвернулся от окна и принялся вновь расхаживать туда-сюда вдоль стены, неспешно проговаривая, – Когда в паре ты ведёшь, то есть инициатива в твоих руках, ты должен выбрать место, где НЦ провернуть. Самые распространенные варианты: кровать, стол, пол, стена, диван, кресло, стул, душ, ванная. Кровать - идеальный вариант, если она есть, и ты не собираешься оригинальничать. Стол... Стол - это, во-первых, мейнстрим. Во-вторых, тот, кто снизу, – сенсей старательно не переходит на личности, – наверняка к хренам сотрёт копчик и, может, локти. И вообще это болезненно. Но когда ты сверху, можешь не заботиться об этом. Впрочем, эта проблема решается, если не класть партнёра на стол, а заставить опереться на него, но факт мейнстрима это не отменяет. Не люблю столы, – Рокудо недовольно нахмурился, но тут же просветлел, – Пол. Пол – это как стол, только не мейнстрим, и страдают всегда оба. Например, тот, кто сверху, стирает колени, а тот, кто снизу – спину. А ещё пол бывает грязный, и это совсем печально. Но пол лично я люблю, особенно когда ненавижу своего партнёра. Стена… Стена - это идеально. Это удобно независимо от степени сопротивления партнёра и при надлежащем подходе не травмоопасно, ку-фу-фу... – сенсей бросил взгляд на парня и, внутренне усмехнувшись, продолжил, – Диван, если он есть, прекрасен всегда и не мейнстрим. Хорошее место. Кресло тоже неплохо, но стул лучше. И в этом случае существует привязанность к взаимному желанию, потому что актив всегда снизу.

Хранитель тумана перестал, наконец, расхаживать вдоль доски и, повернувшись к Гокудере, закончил своё волнительное повествование:

– Остальное анализируется примерно из тех же соображений. Суть, наверное, ясна? Ку-фу...

Рокудо пристально смотрит на раскрасневшегося парня, наслаждаясь столь качественной местью за пренебрежение с его стороны.

Гокудера же, как бы он ни уговаривал себя успокоиться и держать себя в руках, в словах учителя видел вполне себе прозрачные намёки. Парень был уже не просто красным, а насыщенного бордового оттенка. Ему совершенно не нравился тот факт, что Мукуро-сенсей отдаёт предпочтение стенам, коих в классе было целых четыре. "Хорошо ещё, что стол – это якобы мейнстрим", – с облегчением подумал блондин, но тут его посетила неутешительная мысль о том, что стульев в аудитории тоже хватает, а стулья, в отличие от столов, его сенсею очень даже нравятся. Почувствовав, как перехватило дыхание, он всё же решил, что настало время спасать свою честь, пока ещё имеется такая возможность. Даже если он накручивает себя сам, и Мукуро не имеет на него никаких грязных планов, выдать свои растерянность и возбуждение от простых, пусть и крайне виртуозных разговоров о сексе, не входило в планы юного хранителя урагана.

– Я всё понял! – Гокудера вкладывал в свои слова максимум деланного раздражения. – Сенсей, я плохо себя чувствую, так что я сегодня уйду пораньше.

Спросить разрешение самого преподавателя представлялось блондину форменным унижением, так что он просто поднялся с места и ставшей неуверенной из-за выраженной эрекции походкой направился к двери. Однако, окинув сенсея беглым взглядом, Хаято представил себе нечто ещё более пошлое, чем до этого, и, испытав предательское головокружение, начал терять равновесие, медленно оседая на пол.

Увидев, что парень вот-вот упадёт, Мукуро тут же поспешил к нему и подхватил за талию прежде, чем тот упал. Отметив, до чего довёл ученика одними рассказами, он покачал головой и, не ослабляя хватки, прислонил юношу к парте, стоя при этом к нему лицом, но чуть сбоку. Сейчас, когда этот вечно бунтующий отличник оказался в его руках, да ещё и в таком состоянии, Рокудо понял, что добром это не кончится, ведь тщательно запертые под замок запретные мысли мгновенно вернулись, играя с новой яркостью и вызывая у преподавателя нелогичный и, вместе с тем, неоспоримый вопрос: «Почему бы и нет?». Сенсей дотронулся до лба Хаято тыльной стороной ладони, словно проверяя температуру, и перевёл это прикосновение в едва ощутимое касание к щеке, опускаясь пальцами по ней вниз, склоняясь к уху и шепча:

– Оя-оя, боюсь, я просто не могу позволить тебе уйти в таком состоянии, Гокудера-кун...