Чимин открывает дверь гостевой комнаты и выходит в коридор. Голова болит страшно. Выпить бутылку соджу в разъяренном состоянии было ошибкой. Раньше Намджун не повышал на него голос, даже если серьезно злился, но вчера состоялся скандал, который Чимин бы назвал «кошмарным».
От двери гостевой комнаты, где Чимину пришлось ночевать из-за душащей его обиды, ровно пять шагов до лестницы. Если делать шаги не широкими, а естественными. Парень щупает перила правой рукой и медленно скользит вдоль, переставляя ноги, отсчитывая шаги. Десять ступеней вниз. Пролет. Еще десять ступеней, и под ногами ковер. Чимин ощущает, как подошва кроссовок утопает в мягком ворсе. В прихожей пахнет кофе и терпкими духами Намджуна. Сегодня мужчина выбрал яркий аромат. Чимин застывает у входной двери, запрещая себе думать о том, что Намджун всё-таки ушел.
***
Довольно скучный день. Будний, с рабочим графиком. Когда Намджун убирает ноутбук с колен, Чимин кладет ладонь на его бедро и чувствует кожей горячую ткань домашних штанов.
— Хочешь, сока принесу? — тихо спрашивает мужчина и проводит большим пальцем по щеке парня.
— Это я должен о тебе заботиться, — возражает Чимин, покачивая головой. — Ты, в отличие от меня, работаешь.
— Я здесь, чтобы заботиться о тебе, дорогой. Это я заставил тебя переехать в эту глушь.
Диван рядом пустеет. Раздаются шаги, приглушаемые стенами соседней комнаты. На кухне хлопает холодильник и звякает стакан. На этот раз приглушенные шаги становятся отчетливее, пока не слышатся совсем рядом. Диван прогибается под тяжестью второго человека.
— Вот, попей. Только не торопись.
В руках Чимина оказывается холодный чуть влажный стакан. Парень делает глоток и целует мужчину в щеку. Всегда находит её без усилий. Там есть место для его губ.
— Время прогулки? — Чимин улыбается в предвкушении хвойного запаха улицы.
— Эмм… — неопределенно мычит Намджун и сжимает пальцами колено парня. — Родной, погоди.
Чимин хмурится и ставит стакан на журнальный столик. На этом самом столике Намджун обычно раскладывает для него книги с маленькими выпуклостями.
— Ты ведь освободился.
— Сейчас, — нетерпеливо и резко отзываются из темноты.
За окном завывает ветер. Вдалеке тарахтит машина. Кажется, начинается дождь. Из открытого окна тянет влагой и ароматом опавших листьев. Чимин вдыхает в себя запах осени и принимается водить указательным пальцем по ноге.
— Ты сам знаешь… — звенит женский голос из динамика телефона Намджуна, но тут же стихает, оставаясь далеким перезвоном.
Намджун убавил громкость голосового сообщения.
— Кто это? — Чимин разворачивается к мужчине всем телом. — Джуни?
— Секунду, — просит тот.
Его голос наполнен улыбкой. У Чимина грохочет в груди.
На улице грохочет гром.
Женщина говорит много и быстро. Тоже смеется. Затем Намджун нажимает на кнопки. Почему он не записывает голосовые сообщения, как и та женщина? Намджун отвечает ей только текстовыми.
— Кто она? — нерешительно спрашивает Чимин, дотягиваясь пальцами до руки мужчины.
Просто, чтобы дотронуться. Всё ради касания, которое подтвердило бы, что Намджун еще рядом.
— А, это с работы, — мужчина улыбается.
— Что смешного она говорила?
— Расскажу потом, — отрешенно отвечает Намджун.
«Чимин» — слышится из динамиков телефона, но дальше слов не разобрать.
— Да, да, — смеется Намджун и уже тише добавляет. — Такой глупый.
От раскатов грома дрожат стекла. Стучит окно в гостиной, где сидят двое. Брякают цепи у подвесных качелей во дворе. Поднимается нешуточный ветер, грубо пробивающийся в незакрытые окна.
— Пожалуйста, — шепчет Чимин.
И не понимает, чего именно просит. Наверное, чтобы всё вернулось обратно — их тихий вечер, посвященный только двоим. Забота Намджуна, о которой не нужно просить. В их мире не могло появиться кого-то третьего, ведь этот мир был слишком тесен для троих.
Прикосновения и забота Намджуна несравнимы ни с чем. В них есть нечто особенное, потому что Чимин ощущал себя ценным. Окружающая действительность стала видимой, цветной и понятной. Десерты слаще, утро свежее, радости ярче, благодаря тому, что Чимин мог всё это видеть, хоть и не своими глазами. Намджун не отпускал его руку, не переставал дышать рядом и поить парня только свежевыжатыми соками, ибо так полезней. Но страх не отпускал. Что Чимин мог дать взамен? Что абсолютно слепой и безработный парень мог предложить, кроме бесконечно сильной любви?
«Он рядом?» — снова женский голос.
Намджун набирает текст. Щелкают виртуальные клавиши. Короткий выдох, после которого у Намджуна появлялись ямочки на щеках — усмешка. Много текста. Экран пикает под длинными пальцами — отправка сообщения. Подушечки срастаются со стеклянной поверхностью.
Женщина хохочет. Чимин запивает разочарование кисловатым соком и жмурится. Уличный ветер цепляет оконную раму и бьет со всей силы. Дождь омывает стекло и зеленые деревья, источающие запахи леса. Чимин тянется к Намджуну, находит теплую ладонь и сжимает, чтобы вернуть любимого обратно в их мир.
Намджун жмет протянутую ладонь в ответ, гладит костяшки пальцев.
«Приезжай» — говорит женщина.
Чимин хлопает глазами, словно силится увидеть черты лица мужчины. Она зовет его. Почему дыхание Намджуна не сбивается от возмущения? Мужчина всё еще спокоен, даже весел. Теплая ладонь исчезает, а Чимин инстинктивно тянется за ней, но вздрагивает, когда грохот снаружи волной заливается в гостиную. Точные удары крупного дождя атакуют оконные стекла. Ветки деревьев раскачиваются и царапают стены дома. Начинается буря. Сочный хвойный запах больше не радует Чимина.
— Джуни, пошли на улицу, — просит парень, испугавшись, что не может найти такую нужную сейчас ладонь. — Пожалуйста.
«Я не вижу. Ничего не вижу» — мысли стучат в голове, подобно дождю. Грудь вибрирует подобно грому.
«Чимин…» — снова её голос.
«Чимин, он…»
«Ничего не знает?»
«Приезжай»
Намджун нажимает на запись аудио. Прокашливается и отвечает:
— Хорошо.
Чимин вскакивает, ударяется коленом о письменный стол и слепо шарит руками по дивану. Натыкается на свитер и отведенную в сторону руку. Выбивает телефон. Громкий стук о пол приводит парня в чувства.
— Что… — растерянно хрипит Намджун, — что ты делаешь?
— Я… я ведь слепой, а не глухой, — плаксиво выкрикивает Чимин.
Отходит назад, но натыкается на стол и падает. Его ловят сразу двумя руками и прижимают щекой к мягкому свитеру.
— Боже, глупый, чего навыдумывал? — Намджун обнимает крепко и обе его руки дрожат. — Напугал меня. Ты ведь мог пораниться!
— Кто она? — требовательно спрашивает Чимин, отталкивая мужчину от себя, борется с настойчивыми руками.
— С работы. Да что с тобой?
Намджун хватает парня за талию и смазано целует в лоб, пока тот вырывается и пятится назад. Приходится приложить усилия, чтобы усадить Чимина на диван, откидывая подушку в сторону.
— Тише ты, — мужчина садится рядом и успевает поцеловать только один глаз, прежде чем парень уворачивается.
— Она зовет тебя к себе. Не говори, что я неверно понял. Кто вообще? Я ведь рядом. На улицу не пошли. Она смеется всё время. Джуни, что происходит? — сбивчиво тараторит Чимин и сам не замечает, как растягивает свитер Намджуна на груди.
Тянет на себя, а затем в сторону, словно больно настолько, что терпеть нет сил. Правда, больно. Ревнует, потому что не понимает, потому что не объясняют. Чимин Намджуну верит, но никто не застрахован от ошибок. Вдруг Намджун ошибется? Вдруг рядом всё это время незримо находилась она. Та, что хочет разрушить мир, в котором пока что живут двое, окруженные хвоей и горными ветрами.
Доверие не уничтожает страх.
— Чимин, эй, — зовет Намджун и держит лицо парня в своих руках.
Держит так бережно. Ничего не изменилось.
«Ничего не изменилось» — повторяет про себя Чимин.
— Она с работы, — твердо говорит мужчина. — Просто записала пару сообщений. Она хорошая. Не надумывай ничего.
— Вы говорили обо мне. Она сказала…
Чимин давится словами, когда горячие губы прижимаются к его собственным. Пальцы задирают кофту и давят над поясом штанов. У Намджуна потрясающие пальцы. Требовательно скользят выше, пробегаются по ребрам и неимоверно быстро оказываются на пояснице. Чимин прогибается в спине и готов сдаться под влажными поцелуями на подбородке, шее, ключицах.
— Вы говорили обо мне, — с придыханием повторяет Чимин.
— Тебе показалось, — шепчет Намджун в ухо, попутно обхватывая губами мочку.
Жар спадает. Чимин замирает и выпускает из руки мягкий свитер.
— Ты врешь.
— Вру? — Намджун останавливается, и парень ощущает его сбитое дыхание на своем лице. — Слушай, это правда выглядело странно. Ну, что я сбавлял громкость, и ты надумал много чего. Просто поверь мне. Я расскажу тебе завтра. Кое-что намечается и…
— Намечается?
Чимин не понимает.
— Да, я поеду. Завтра, — осторожно говорит Намджун и сразу же крепче сжимает талию парня. — Не убегай от меня.
— Ты шутишь? — грохочет Чимин. — Ты поедешь к ней? Она, блин, позвала тебя, Джуни. И ты поедешь? Зачем? Почему так сложно объяснить?
— Это по работе. Я не еду к ней домой. Мы встречаемся в офисе. Произошло кое-что важное.
Намджун пытается поцеловать. Тянется вперед и мажет раскрытыми губами по губам Чимина, но тот отталкивается от груди мужчины и падает спиной на диван. Тут же весь подбирается и садится прямо.
— Она назвала моё имя.
«Чимин, он…»
«Ничего не знает?»
— И чего я не знаю? — с нажимом уточняет парень.
Раскат грома застает врасплох. Чимин вздрагивает и по привычке прижимается к Намджуну. Мужчина облегченно выдыхает и обнимает так сильно, что парню трудно дышать.
— Может и назвала. Мимоходом. Она знает, как сильно я тебя люблю.
— Я не знаю.
— Что? — не верит своим ушам Намджун.
— Я не знаю. Любишь ли ты меня.
Чимин не понимает, зачем это сказал. Просто со злости. Парень пугается собственных слов. Сидит и протягивает руку в сторону мужчины, чтобы ухватиться за него, вновь окружить себя его теплом, его запахом. Но на этот раз отстраняется сам Намджун. По спине Чимина бегут мурашки. Дождевая вода заливается в окно, брызгает на пол под музыку шелеста древесных веток. Намджун всё дальше. Диван такой огромный. Чимин теряет его. Слепо шарит руками по шершавой обивке, распахивает объятия, как делает всегда, когда хочет, чтобы мужчина его обнял.
Но Намджуна нет. Растворился в осенней сырости. Диван пуст. Огромный диван, у которого нет ни конца, ни края. Пустой диван. Только подушки, брызги воды из окна, зябкий воздух и бескрайнее пространство, в котором потерялся незрячий Чимин.
«Я не могу его видеть. Я не могу. Не могу его видеть» — ладони скользят вниз.
Чимин скатывается на пол и шарит по журнальному столику. Стакан сока заваливается на бок и со звоном катится по деревянной поверхности, чудом не падая на пол. От сока на руках липкость. Кисловатый запах смешивается с нотками дождя и бури.
— Джуни! — кричит Чимин.
— Никогда, — грозно говорят откуда-то сбоку, — никогда больше такого не говори!
— Никогда, — разъяренно шипит Чимин, — никогда не позволяй себе заигрывать с кем-то, пока держишь мою руку.
— Я бы себе не позволил! — орет мужчина, и у парня от громкости его голоса кровь в жилах стынет.
Намджун не приближается. Чимин так и остается сидеть на полу в окружении упавшей диванной подушки и разлитого сока.
— Я не глухой.
— Поговорим завтра, и ты всё поймешь, — обессилено говорит мужчина.
— Ты ведь не поедешь никуда? — почти что умоляет Чимин.
— Поеду.
— Тогда не возвращайся.
Опять не то, что Чимин хотел сказать. Злость затмевает разум. Так говорить нельзя, он знает, но всё равно говорит. Не контролирует речь. Злость похожа на ураган за окном — свободная, резкая, угасающая лишь со временем.
Шаги удаляются. Становятся еле слышными, а затем и вовсе смешиваются с непогодой. Следы заливаются дождем и стираются колючими сосновыми ветками.
Чимин доходит до холодильника, нащупывает стеклянную бутылку, открывает и нюхает. Соджу. Алкоголь парень пьет редко — не любит. Сейчас так жжется изнутри, что залить пожар легковоспламеняющейся жидкостью кажется безумием. Чимин идет на это безумие. Затем запирается в гостевой спальне, заливает соджу в себя насильно и высовывает пышущее жаром лицо в открытое окно. Ледяные капли омывают кожу, ласково ложатся на губы и стекают по шее за ворот кофты. Вкусно пахнет желтеющими листьями. Но зеленых еще много, так сказал вчера Намджун. Красивый калейдоскоп желто-красно-зеленых листьев.
Главный страх Чимина — потерять Намджуна. И сегодня у страха появилась пища.
Соджу горький. Мысли горше. Намджун был не прав. Та женщина флиртовала, ехидничала в сторону Чимина. Ей весело обсуждать его, хохотать над ним. Намджун ей позволял. Почему-то Чимин уверен, что Намджун не поедет. После их ссоры точно не поедет, чтобы встретиться с ней. Уехать — значит отнестись к их отношениям, к их чувствам легкомысленно. Проще отменить встречу, какой бы характер она не носила, чем самостоятельно ковырять дыру до кривой трещины.
Намджун сказал, что объяснит позже. Только вот Чимин не собирается ждать. Веселиться с заигрывающей женщиной, когда наступило время их прогулки после тяжелого трудового дня — не похоже на мужчину, которого любит Чимин. Намджун никогда не пропускал вечерние посиделки и свежий воздух. Это их собственная маленькая традиция. Поэтому для Чимина настоящим удивлением стало то, что Намджун выбрал взамен домашней традиции.
Последние капли соджу стекают по губам, но парень ловит их пальцами. Дверь всё ещё закрыта. Намджун до сих пор не постучался. Мучается? Переживает? Чимин — да.
— Приходи и извинись, — говорит парень безмолвной двери, по-прежнему сидя на подоконнике.
Дождь намочил его волосы. Кофта стала неприятно холодной. Чимин спрыгивает на пол и, пошатываясь, идет к шкафу. Ошибается. Шкаф в другой стороне. Руки выставлены вперед. Спотыкается обо что-то, и острая боль пробирает от колена до зубов. Хочется пить. Голова кружится, клонит в сон.
— Дождусь его, — сипит Чимин и достает из шкафа толстое гостевое одеяло.
Стягивает кроссовки, которые успел надеть перед концом рабочего дня Намджуна — так не терпелось выйти на улицу. Падает на кровать и накрывается одеялом. Прислушивается. Только шум ветра и дождя.
Засыпает, всё еще злясь на мужчину, который так и не постучал в дверь.
А на утро уже стоит напротив входной двери и воет в голос, потому что Намджун всё-таки ушел. И мысль, что на ногах кроссовки и Чимин может бежать вдруг появилась, но исчезла вновь. Парень не знал куда бежать. Трасса находится за лесом. Недалеко. Но куда потом? Ловить машину и слезно просить водителя отвезти к нему?
«Расскажите мне о дороге, по которой я смогу достичь его. Я не умею видеть, но пойду по запаху духов. Просто направьте меня, и я буду идти с надеждой в глазах, хоть их цвет давно потускнел».