Хенджину иногда хочется на Сынмина надеть намордник. И это по-интересному парадоксальное чувство. Сынмин – один из самых лучших киллеров в их организации, потому что самый спокойный. В отличие от многих здесь, его мозгом руководит рационализм и хладнокровие, поэтому его даже не разыскивает полиция. Тот же Минхо любит собирать трофеи, а Феликс вообще по возможности проводит время с убитыми, сидя рядом с трупом и размышляя о жизни. Джисону нравится избавляться от людей как-нибудь "интересно", и Хвану иной раз кажется, что не будь Хан киллером, стал бы маньяком-серийником. Сам Хенджин слишком эмпат, поэтому проникается к своим жертвам жалостью. Словом, все они странные. И вдвойне смешно, что прозвище у Сынмина среди своих – "бешеный пес", иронично, ничего не скажешь. Ким на это не реагирует, но Хван знает, что его это прозвище бесит. Но Мин слишком гордый, чтобы это перед всеми признать.

В общем – намордник. Они с Кимом сидят в небольшой переговорной и ждут босса, чтобы получить распоряжения насчет совместного дела, на которые, кстати, Мин соглашается ходить только с Хваном, и Хенджин размышляет, насколько хорошо Сынни смотрелся бы в ошейнике, наморднике и… и все. Не то чтобы у них есть время на всякие выкрутасы в постели, и не то чтобы у Хенджина были какие-то доминантные замашки, его такое вообще не интересует, но хочется очень уговорить Мина надеть намордник, ну, просто так. Ну, или непросто, ну и что, что его эта мысль, возможно, заводит. Сынмин все равно вряд ли согласится, а Хван все равно вряд ли предложит.

В стерильную переговорную наконец входит босс, злой и уставший. Он показывает им информацию на ноутбуке и объясняет, что все это продублировано в папке с документами, которую он им передает. Ким задает несколько коротких вопросов, Хван не вслушивается, все равно Сынмин ему потом все объяснит, и забирает бумаги.

– Надеюсь, что вы их уничтожите как можно быстрее, – строго уточняет босс.

– Потребуется дня три на изучение, – говорит Ким, и никто не спорит.

Они покидают переговорную и уходят домой.

На изучение материалов действительно уходит три дня, и здесь Хенджин включается в работу по полной. Поэтому Мин и соглашается ходить с ним на совместные дела, потому что Хван психолог и умеет составлять портреты людей, а это сильно облегчает работу. Они, в основном, заказывают еду из доставки, но один раз Хенджину так сильно хочется энергетик, что он сам выходит в магазин. На обратном пути ему попадается зоомагазин, и Хван в каком-то бреду заходит туда, выбирает намордник для больших собак – кожаный, коричневого цвета – и уходит, пряча покупку под куртку.

Они успешно выполняют задание, сдают отчет и снова начинают заниматься чем-то своим. Намордник спрятан где-то в недрах шкафа, Хенджин лишь изредка вытаскивает его и просто смотрит, представляя Сынмина в нем, и ему кажется, что это уже обсессия.

– Сынни, – Хенджин говорит лениво, валяясь на диване в их общей квартире и шарясь в телефоне. Кима такое обращение бесит, но Хван все равно не прекратит, поэтому Сынмин просто игнорирует. – Как ты относишься к намордникам?

Мин смотрит на Хенджина тем самым частым взглядом “Опять ты задаешь вопросы, на которые я понятия не имею, как отвечать”.

– Что ты имеешь в виду? – устало спрашивает Ким.

– Ну, скажем, ты бы примерил? – Хван говорит равнодушно, как будто это очередная странная хрень, пришедшая в голову, которую ему захотелось озвучить, но внутри подбирается весь, ожидая ответа. Сынмин молчит.

– Я не понимаю, для какой цели мне бы захотелось это сделать, – медленно выговаривает он.

– Для меня, – тихо, но уверенно говорит Хван.

Наступает странная пауза, во время которой Хенджину хочется заорать как можно громче. Ким смотрит на него долго и внимательно, словно оценивает правдивость сказанных им слов. Хван уже жалеет, что вообще заговорил об этом своем странном, неизвестно откуда появившемся фетише, и мысленно молится, чтобы Мин не восприял в итоге его вопрос всерьез.

– Не знаю, – наконец отвечает Ким. – Ты не предлагал.

И возвращается к работе в ноутбуке. Ну, что за гадски-невыносимый человек!

<center>***</center>

Следующее совместное задание им выпадает через два месяца, и в этот раз все оказывается сложнее и жестче, чем в прошлый. Они едва выбираются живыми, адреналин шпарит по венам, и Сынмин как-то совершенно безумно смеется, пока ведет машину в сторону дома. Порез от ножа на его плече сильно кровоточит, и Хенджину хочется поскорее оказать Киму первую помощь, хотя умом он понимает, что рана пустяковая, они бывали в передрягах и похуже, внутри все равно все сжимается, так близко к смерти на его глазах Сынмин еще не был.

Они вваливаются домой как пьяные, Хван усаживает Кима на диван, притаскивает аптечку и сдирает с него рубашку, чтобы можно было обработать рану. Сынмин не сопротивляется, позволяя Хенджину делать с собой все, что ему захочется. Эта мысль застревает у Хвана в голове, он кусает губу, пока обрабатывает порез и забинтовывает плечо. А после смотрит Мину в глаза.

– Помнишь, я спрашивал тебя кое о чем пару месяцев назад? – интересуется он.

– Ты много о чем меня спрашиваешь, – устало отвечает Сынмин, откидываясь на спинку дивана.

Хенджин встает с пола, открывает шкаф и, немного повозившись, достает намордник из коричневой кожи, купленный им не так давно. Он молча показывает его Сынмину, ожидая реакции. Их взгляды встречаются, Ким смотрит на Хенджина изучающе, скорее с неким вопросом, чем с осуждением или злобой. Он встает с дивана и подходит к Хвану, протягивает руку, чтобы взять у него намордник, и некоторое время просто рассматривает, вертя его в руках. А потом поднимает и прикладывает к лицу, пытаясь застегнуть на затылке. К лицу Хенджина приливает, кажется, вся кровь, которая находится в теле, его так блядски ведет, что он не осознает, как тянет руки сам и помогает застегнуть “аксессуар”. Они снова смотрят в глаза друг другу, и Хенджин просто не понимает, как Сынмин может оставаться таким спокойным. Хван падает на колени и дрожащими пальцами вцепляется в чужую ширинку. Ему. Это. Просто. Необходимо. Сынмин принимает игру, вплетает пальцы в длинные блестящие волосы Хенджина, смотрит ему в глаза, пока Хван обхватывает пальцами полувставший член и начинает медленно дрочить. У Хенджина так сильно стоит.

Он берет в рот, не дожидаясь, пока у Сынмина встанет окончательно, ему совсем слегка стыдно, но разрывать зрительный контакт не хочется. Ким смотрит так пронзительно, поглаживая его по волосам, что Хван не сдерживает стона, посылая вибрацию по чужому члену, и Мин выдыхает, наконец-то проявляя эмоции. Хенджин выпускает член изо рта и поднимается.

– Хочу трахнуть тебя, – шепчет он.

Сынмин наклоняется ближе к Хвану.

– Я тоже, – говорит Ким.

Блять, блять, блять!

Хенджин ищет смазку в ванной и, вернувшись, обнаруживает Сынмина на диване. Без ничего.

– Господи.

Единственная проблема в том, что они не могут целоваться, но Хенджин старается это игнорировать. Он скидывает одежду, кидая смазку в Кима, тот открывает ее, выдавливая на пальцы немного, и, заведя руку за спину, начинает растягивать себя. У этого человека вообще есть хоть капля стыда? Хван любуется, медленно подходя к дивану и опускаясь на него. Сынмин гибкий и стройный и выглядит потрясающе просто всегда, и Хенджину невыносимо от мысли, что сейчас они здесь просто потому, что он попросил, а Мин сделал. Сынмин толкает Хвана на спину и забирается сверху, Хенджин поддерживает его за бедра, пока Ким насаживается на его член, судорожно выдыхая. Это выглядит фантастически. Сынмин начинает двигаться сам, глядя в глаза Хенджина, Хван вцепляется в его бедра, сходя с ума от перекатывающихся под кожей мышц. Он смотрит и чувствует, как его наконец-то отпускает. Сынмин потрясающий во всем и всегда, и Хенджину словно нужно было знать, как далеко он может зайти – он садится, чтобы стать ближе, тянется пальцами к затылку Кима и расстегивает намордник, чтобы после впиться в его губы. Вот так действительно лучше всего. Хван подхватывает его бедра и быстро толкается внутрь, доводя себя до края, он чувствует, как Мин дрочит себе, прикусывает его губу, толкаясь резче, и вздрагивает, кончая. Сынмин сжимается на нем, заканчивает следом и наваливается на его плечо, тяжело дыша.

– Это было странно, – шепчет он.

– И очень горячо, – отвечает Хенджин.

– Как скажешь.

Сынмин слезает с его члена и отправляется в ванную, более никак не комментируя все, что здесь произошло. Хенджин смотрит на намордник и думает, что он, возможно, самый настоящий придурок и желания у него странные. И больше проверять, насколько далеко они могут зайти, не хочется.

***

– Сынни.

– Что?

– Как ты относишься к холодному оружию?