Минхо в который раз замечал, что типчик этот, измазюканный то ли в саже, то ли еще в чем, выглядел интересно. И забавно.

— Эй, ты… подойди сюда.

Шейн окликал его «Эй, ты» каждый раз. Как его звали — неизвестно — пацан чаще существовал безмолвной тенью где-то вдалеке.

На этот раз подошел близко, и Минхо рассмотрел. Совсем мальчишка, отроду лет девятнадцать — утер со лба пот, поправил красную драную шапку и выдал:

— Чего тебе?

На памяти Минхо с Шейном так разговаривал только Чанбин. И то, когда совсем разозлится.

— Ты тайник мне спаял?

— Спаял, — пожал плечами тот. — Че еще надо?

— В тачку Хенджина спаяй. Ему понадобится.

Хенджин, выдернутый из дома и из объятий Феликса, неосознанно хмурился.

— А ему зачем? — Минхо синхронизировался, нахмурившись тоже. — Эй, мы только развозим…

— Для того и тайник.

— Да нахера? — Минхо непонимающе замотал головой. — Шейн, я не понимаю, зачем нам…

— Затем, — ответил за Шейна пацан в красной шапке.

Шейн слабо оскалился, все замолчали.

Как же было правильнее описать Шейна?.. Минхо знал его последние лет семь — меньше, чем тот же Чанбин, например, но достаточно, чтобы кое-что о нем понять. Шейн — изворотливая хитрая змея, удав. Он никогда не сдаст — но если возьмет в свои руки, не отпустит, пока душу ему не отдашь. Минхо на это был готов — и тогда, и сейчас. Но если дело касалось Хенджина — разговор приобретал другие краски.

Шейн дернул их поздно вечером — время близилось к двум часам ночи, и он все еще держал их у себя. Ничего толком не говорил, только о чем-то отстраненном болтал, будто они старые приятели, а не «начальник» и «подчиненные». И, наконец, дошел до сути.

— Мы возим только легкий стафф, — снова заговорил Минхо, все еще напряженно смотря на Шейна. Тот, сидя в своем кресле-троне, непринужденно болтал ногой.

— Быстрее от меня отделаться хотите? Знаю, что хотите, — сам ответил на свой же вопрос. — Повозите белого, не страшно. Да? — обратился он к «Эй, ты», подмигнув ему. — Этот за качество ручается. И отвечает своей головой.

Никто и не сомневался, что каждый, кто сталкивался с Шейном, отвечал за все своей головой. Во всех смыслах. Но Минхо это не нравилось:

— Уговор был, — ответил он сдержанно, но выражение лица стало совсем не спокойным. — Хенджин не будет возить белый в своей тачке. Мы перегоняем брикеты таблов, окей? Никаких белых, Шейн.

— Может, твоя принцесса мне сама ответит, чего хочет?

Хенджин хотел домой. Феликс — он надеялся — уже мирно посапывал в его кровати и видел десятый сон, а Хенджин хотел к нему. Как можно скорее. И хотел, чтобы это быстрее закончилось…

— Два месяца вместо оставшихся четырех с небольшим. Барби?

Хенджин устало откинул голову на спинку дивана, на котором сидел.

Минхо повернулся к нему молча, но его взгляда хватило. Он опасался, боялся за Хенджина, и Хенджин это прекрасно понимал. Ему бы хотелось отделаться от этого побыстрее, да… Но не такой ценой.

— Мне не вставляет перспектива возить героин, Шейн, — поднимая снова голову, выдохнул. — Я откажусь.

Тут же выдохнул Минхо.

Шейн сцепил пальцы в замок и наклонился вперед:

— А помнишь, как мы впервые встретились?

Хенджин фыркнул:

— Конечно.

— Может, мне стоило пальнуть в тебя тогда? Просто мысли вслух.

Шейн так шутил — ну, наверное. Только Минхо, который тот день помнил, будто все случилось вчера, напрягся уже в который раз за этот разговор. Первая встреча тогда могла стать последней: Хенджин был обгашенным, Минхо был бесстрашным — ровно до того момента, пока дуло пистолета не уперлось Хенджину в лоб. Вот тогда стало не смешно.

— Может, и стоило, — Хенджин пожал плечами. — Толку сейчас о прошлом?

— Действительно…

— Значит, ты дернул нас, чтобы предложить это? — Минхо снова включился в разговор, стараясь не выдавать сбившегося пульса. — Ты же знал, что мы откажемся кататься с белым.

— Я понадеялся. На кого мне еще теперь возлагать надежды-то? — Шейн посмеялся. — На Стива с его подсосом, может?..

Минхо и Хенджин после того, как рассказали все, что знали, о «коллегах» не спрашивали. Шейн просто ответил тогда, что разберется. И разобрался, походу.

— Мы откатаем то, что было оговорено, — Минхо прочистил горло, — но на этом все.

— Жаль, — Шейн склонил голову к плечу. Прозвучало это так, будто могло обернуться последствиями.

Минхо осознавал это, Хенджин тоже — но вида не подали. Не страшно. Переживут. По крайней мере, всегда можно было свалить в Канаду, да?

— Значит, откатываете свои четыре месяца, и расходимся, — продолжил Шейн, — и больше не увидимся, да?

Вопрос с подвохом? Хенджин на такие обычно молчал.

— Конечно, — Минхо ответил и в этот раз. — Никогда больше.

— Жалко, конечно, но так будет лучше… — Шейн даже улыбнулся. — Эй, ты! Сделай людям чай хотя бы, дубнем не стой… И помой руки прежде!

«Эй, ты» послушно ретировался. Хенджин не стал возникать, хотя чайная церемония сейчас была вообще вне списка его желаний. Лучше посидеть, будто старые приятели, и мирно разойтись. Минхо, видимо, был того же мнения.

Разошлись ближе к трем. Минхо бросил через плечо негромкое: «Доброй ночи» и сел в свою машину. Хенджин проводил его хмурым взглядом. Было глупо полагать, что их отношения после всего, что произошло, остались бы неизменными, но Хван на самом деле надеялся, что этот кризис не затянется надолго.

Феликс ворочался в кровати — до тех пор, пока Хенджин не лег к нему, забравшись под одеяло.

— Я разбудил тебя? — спросил негромко, поправляя край. — Извини.

— Да я не спал особо, — Феликс прижался к чужому боку. — Без тебя было как-то… одиноко…

— Извини, что умчался, надо было решить дела.

— Решил? — Феликс улегся поудобнее, устроив голову на чужом плече, и Хенджин прижался губами к его виску.

— Ага…

— Это так непривычно, — выдохнул Феликс, легонько касаясь пальцами его ребер под одеялом.

— Что?

— Вот так вот… ну, — и замялся, не зная, стоит ли продолжать.

— Что-то не так?

— Все круто, — он тихонько повел теплой ладонью по его ребрам, животу — чуть ниже. — Ты без одежды?

— Без футболки… в штанах, — добавил раньше, чем Феликс подергал бантик из веревочек на поясе. — Дома очень тепло.

— Ага, — Феликс привстал на локте и опустил одеяло. На момент его выражение лица стало Хенджину непонятным… Испуганным… Удивленным… — Мне казалось, у тебя только рукав… можно посмотреть все?

Ах, восторженным… Хенджин улыбнулся и привстал на локтях тоже, оглядывая самого себя:

— Да, конечно, — ответил с небольшой заминкой. — Можешь посмотреть.

Феликс обернулся, чтобы включить ночник, и сел на коленки. Хенджин улегся обратно, не мешая рассматривать свои татуировки. Мало кто проявлял к ним интерес — потому что виден обычно был только рукав на правой руке, все остальные татуировки оказывались не в зоне видимости. Особенно левая рука с черными браслетами и гребаным сердечком, будь оно неладно.

— Расскажешь, что они значат? — Феликс легко водил пальчиками по плечу и предплечью, обводя рыбок кои по контуру. — Или ты просто анимешник до мозга костей?

— Как же… — Хван хмыкнул. — История о том, как маленький карп кои взобрался на вершину водопада и стал большим золотым драконом — разве не воодушевляет? Типа… он смог — и я смогу. А у меня их три на руке: красный, черный и желтый, видишь?.. Любовь, сила и богатство… Вверх и против течения. Китайские и японские легенды, я увлекался ими, когда был поменьше. Символизм и только. Ну и потому что красиво.

— Правда красиво, — Феликс откровенно любовался, обводя тонкие контуры. — А тут? — повел по плечу к груди, к трем черным закрашенным кругам и полумесяцу.

— Просто так.

— На самом деле?

— Да, — Хенджин пожал плечами. — Можешь считать это неудачной отсылкой к Луне из Сейлор Мун… — и добавил потише: — Мяу.

Феликс заулыбался:

— А это? — вернулся к ребрам, на которых было выбито три четырехзначных числа.

— Это… Это три времени. Бил без двоеточия, не помню почему. Не посчитал нужным.

— И что они значат? — Феликс поднял на него взгляд. Хенджин задумчиво посмотрел в потолок.

— Время рождения трех самых близких мне людей. Брат, мачеха и Минхо… Да, я сентиментален.

— Это очень мило, — Феликс все еще улыбался, глаза горели, будто он узнавал тайны Вселенной, не меньше. — А браслеты?

— Просто так.

— А… это? — Феликс показал на «М», обведенную сердечком.

— Ну догадайся, — Хенджин свел брови к переносице. — «М» — кто бы это мог быть?

— Минхо?

Проницательности Феликсу было не занимать. Хенджин спокойно выдохнул:

— Ну да, он. Я же говорил, мы очень близки.

— Как мы с Джисоном?

Хенджин не хотел ему врать.

— Да.

Но и всю правду рассказывать не планировал. Феликс кивнул:

— А это что? — снова заулыбался он. — Кошачья лапка? Боже, как мило…

— У меня аллергия на шерсть, кстати, — Хенджин слабо посмеялся. — Но кошек я люблю. Лет в восемь с улицы одну притащил, обчихался и все залил соплями, помню, отец всыпал по первое число и не разрешил ее оставить.

— И куда вы ее дели?..

— Отец пообещал, что пристроит ее. Я не спросил куда.

Разговор об этом Феликс решил не продолжать.

— Вообще, — Хенджин приподнялся, принимая сидячее положение. — Это еще не все…

— Тату в интимном месте?

— Ты уже видел меня там голым…

— Ну так, на попе. Сзади я тебя голым еще не видел, — Феликс пожал плечами. Хенджин вопросительно приподнял бровь.

— Нет, у меня нет татуировок на заднице… на ногах есть, но не там. И вообще, я не это хочу показать, — он развернулся к нему спиной. — Вот. Нравится?

Феликс как-то странно то ли пискнул, то ли поперхнулся. Хенджин взволнованно обернулся через плечо:

— Ну как?..

— Охуеть, — рука так и застыла в воздухе, потянулся, но прикоснуться не решился. — Красивая…

— По моему эскизу! — сказал не без гордости.

— Вау, — Феликс обводил контуры взглядом. — Она из какого-то аниме?

— Я вдохновлялся хентаем, просмотренным мной лет в тринадцать, — Хенджин с удовольствием наблюдал за чужой реакцией. — Нравится…

Не спросил даже — констатировал факт. Феликс разглядывал чужую татуировку во всю спину: сидящая на подушках гейша, в коротком, наполовину распахнутом кимоно, курила тонкую трубку, из которой причудливыми завитками выплывал полупрозрачный дракон. И даже у нее была татуировка — на бедре, с тентаклями. Феликс поднял взгляд:

— И все-таки, ты анимешник до мозга костей.

— У нее есть смысл.

— Ну-ка, — парень все же повел ладонями по рисунку, мягко оглаживая. Дракон будто и вправду двигался, когда Хенджин напрягал спину. — Сакральный?

— Могу рассказать. Но тебе не понравится.

Феликс нахмурился. Хенджин отвернулся обратно и снова улегся, уткнувшись в подушку — под теплом ладоней становилось спокойно.

— Расскажи.

Хенджин хитро улыбнулся через плечо:

— Хотя, я подумал, знаешь, мы еще не настолько близки…

— Эй, — Феликс ткнул его между лопаток. — Сказал «а», говори и «б».

— Знаешь, как заинтересовать дурака? — глаза хитро сощурились.

— Нет.

— Потом расскажу.

Феликс не сразу понял — а как понял, снова ткнул между лопаток:

— Эй!

— Не кричи, время видел? Давай спать, — Хенджин перевернулся на спину, подложив руки под голову. — Ложись ко мне.

Феликс скрестил руки на груди, но надолго его не хватило — насмотрелся на чужую довольную морду и все-таки лег рядом, под бок. Ладонь снова оказалась на ребрах Хенджина:

— Я запомню.

— Не вопрос, — Хенджин мимолетно коснулся губами чужого виска — снова. — Останешься еще?

Феликс тихо засмеялся:

— Третью ночь подряд?

— Да.

— Подумаю, — хотя на деле ответ уже знал.

Хенджин тоже его знал. Это было… Что ж, это на самом деле было непривычно и волнительно. Феликс — не Минхо, надо быть полным дураком, чтобы не понимать, что они совершенно разные. В плане… с Феликсом тоже было круто — как и с Минхо когда-то. Но по-другому… И относиться к Феликсу как к Минхо Хенджин не планировал. Ну… Так серьезно. По крайней мере, пока что. Все просто шло само по себе, и кажется, всех это устраивало.

— Можно завтра устроить аниме-марафон, как тебе идея? — спросил Хенджин, водя ладонью по чужому плечу. Феликс сопел — но на вопрос ответил:

— Посмотрим «Эйфорию», не сериал от HBO, если что, а сомнительного содержания хентай. я до конца так и не досмотрел, но в целом… — и приподнял голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Улыбнулся и сощурился: — Как тебе идея?

— Гениальная, — Хенджин хмыкнул. — Не «Боку но Пико», уже славно.

— Эх, ебля двенадцатилетних пацанов, крутяк, — Феликс уложил голову на чужую грудь. — Я тоже ценитель прекрасного, Хенджин, я тоже…

Хван невесело хмыкнул:

— Только секс с совершеннолетними, — сказал довольно серьезно. Феликс согласно замычал:

— Я того же мнения.

Но, видимо, не до конца понял.

***

Чанбин подъехал как и обещал — к восьми часам утра. Дверь открыл заспанный Уен, который, увидев дядьку, весело заулыбался:

— Дядя Бин! — он пропустил его в квартиру. — Привет, дядя Бин! Ты в гости?

— Я за Сынмином. В качалку пойдем, — и действительно, Чанбин был в непривычном виде: в трениках и свободной футболке, а за спиной у него висела внушительная спортивная сумка. — Он до сих пор дрыхнет?

— Я его сейчас подниму! — слишком радостно закивал Уен и убежал по коридору. Со прошел в гостиную.

Младшие сестры Сынмина — Черри и Ари — сидели за большим монитором и играли в приставку:

— Привет, — сказали почти в унисон, не оборачиваясь на Чанбина. Игра была важнее, конечно же.

— Здарова, — Чанбин плюхнулся в кресло. — Где предки?

— У бабушки Эи, — ответила Ари, — вернутся во вторник.

— Понятно… а Чун где?

— С собаками Сынмина гуляет, Минни дрыхнет.

— Уже нет, — об этом, хихикая, сообщил Уен, забежавший в гостиную — и спрятался за занавеской.

Сынмин подошел через пару секунд — злой и грозный. Он буквально был готов убивать, если бы не был Ким Сынмином. Чанбин отсалютовал ему:

— Доброе утро. В качалку погнали.

— Уен, выйди оттуда, — Сынмин проигнорировал Со, испепеляющим взглядом смотря на шторы. — Я знаю, что ты там стоишь. Выйди — и решим по-мужски.

Ари и Черри отвлеклись от Мортал Комбат и заинтересованно посмотрели в сторону Сынмина. От старшего брата исходила злейшая аура.

— Сынмин, — Чанбин нахмурился. — Ты чего? Эту бы мощь да в нужное русло.

— Еще раз кто-то разбудит меня звуком сирены на ухо, — у Сынмина дергался глаз. — Получит по жопе отцовским ремнем.

Наглое хихиканье послышалось за занавеской. Сынмин глубоко вдохнул и протяжно выдохнул.

— Сынмин, — снова обратил на себя внимание Со. — Мы поедем или как? Ты, помнится, хотел.

— Дай мне десять минут… — и развернулся, ушел собираться.

Чанбин перевел взгляд на вылезшего из укрытия Уена:

— И за что ты его так?

— Чтобы не расслаблялся.

Чанбин помотал головой. Хорошо, что он был единственным ребенком у Сьюзи.

Сынмин был готов через обещанные десять минут. В машине он сидел уже не такой злой и агрессивный, даже отвечал вполне нейтрально.

— Я в зал обычно с другом хожу… Крис, мой коллега. Не против познакомиться с ним сегодня? А то я не спросил, есть ли у тебя вообще силы на то, чтобы еще кого-то терпеть, или нет.

— Мне все равно, — пожал плечами Ким. — Я могу просто молчать.

— Гениально… — Чанбин хмыкнул. — Ты сам как? Ну, по состоянию.

— Что-то среднее между переваренной курицей и тухлым огурцом.

— Ужас.

— Ага, — Сынмин дергал лямку своей спортивной сумки, стоящей на коленках. — Устал.

— Потому что думаешь много, — Со остановился на красном цвете светофора и потянулся к бардачку, открывая его. — На вот, конфетку пожуй. Вкусная.

Сынмин без энтузиазма закинул сладость в рот.

— Да ладно тебе, племяш, — Чанбин глянул в его сторону. — Нет ничего такого, что бы нельзя было не решить. Ну правда.

— Я знаю, — Сынмин тихо выдохнул. — Проблема в том, что кажется, я и не хочу ничего решать… в плане… похер, пускай как идет — так и идет. Я в стороне постою, посмотрю.

— Так не получится.

— Знаю, — повторился Ким. — Но от таких мыслей меня это не спасает.

— Значит, спортзал спасет… — Чанбин подъезжал к парковке. — Займешь тело физическими нагрузками и разгрузишь голову. Схема реально рабочая… погнали.

Сынмин все так же, без особого энтузиазма, вышел из машины и поплелся за дядей.

Коллегу Чанбина Сынмин распознал издалека — тоже шкаф, только чуть компактнее, уже усердно занимался на каком-то страшном тренажере-трансформере. Чанбин присвистнул:

— Моя-то умница, трудится пчелка, — и ускорил шаг. — Мелочь, не отставай! У нас сегодня плотная программа.

Сынмин поправил лямку сумки на плече.

— Крис, это Сынмин, Сынмин, это Крис, будете знакомы, — представил их друг другу Со, улыбнувшись. — Будем из этого дрища лепить настоящего мачо!

Кристофер, бухнув груду железа на место, протянул руку и как-то даже сочувственно вздохнул, пожав чужую:

— Ты зря встал на эту дорожку, Сынмин, — сказал он, за что сразу же получил тычок в бок. — Ай! Я серьезно… он от тебя не отстанет. Никогда.

— Не пугай мне ребенка раньше времени, — Чанбин нахмурился. — Пошли переодеваться.

Сынмин безвольно потопал за дядькой.

Крис приехал в зал еще час назад. Пару дней назад он познакомился с мамой Чонина, и его все еще немного колбасило. Или, может, это из-за его маленького импульсивного порыва — да, поцеловать семнадцатилетку было слишком. Наверное. В целом… Крис слез с тренажера и взял бутылку воды с пола — в целом, он все еще не сделал ничего противозаконного. А совестно все равно было. Чанбину рассказал — легче не стало. Потому что Чанбин сказал: «Молодец, это уже хоть что-то», будто был в сговоре с Чонином. Да, Бан давно заметил, что если дело касалось Чонина, лучший друг чаще всего был на стороне Яна. Безобидный, совсем не взрослый поцелуй — стоило ли из-за него так нервничать? Едва. Кристофер нервничал.

— Если бы тяжесть твоих мыслей можно было бы перевести в гантели, Крис… — Чанбин возник из ниоткуда — или он просто слишком ушел в себя. — Думаю, ты бы стал Арнольдом Шварценеггером за несколько подходов.

— Иди ты.

— Высокие отношения, — отстраненно подметил Сынмин, опасливо присев на край еще одного непонятного его уму тренажера.

— Мы любя… да, Крис? — Чанбин снова ткнул его в бок. — Ну хватит, правда, смотреть на тебя тяжело.

Кристофер отмахнулся.

— Ладно, — Со закатил глаза. — Вернемся к нашим баранам…

В смысле, не к баранам, как образно выразился Чанбин, а к одной конкретной мелочи. Сынмин надумывал плыть по течению и делать все, что старший ему скажет. Тем более, что справиться с собой он и вправду был не в состоянии — а если Чанбин мог помочь ему, то пусть делает, что считает нужным. Чанбин, судя по тому, каким шкафом стал, и каким шкафом сделал Кристофера, свое дело точно знал. Проще было ему довериться.

Но это Сынмин думал так в первые полчаса. А потом, когда Чанбин, не дав нормально отдышаться, повел его к гантелям, он встал на месте:

— Я все, — в отрицании помотал головой он. — Убей меня.

— Ты ему даже отдохнуть не даешь, он же в первый раз, — Кристофер утирал лоб влажной салфеткой. — Это же не я, смотри, какой мелкий еще, с ним аккуратнее надо.

— То-то тебя постоянно чья-то «мелкость» волнует, — цокнул Чанбин. — Ладно, отдохни минут десять, потом гантельки — и хватит на первый раз… И ничего сверхъестественного мы сегодня не сделали! — это он уже к Бану обратился. Крис показал язык.

Сынмин прилег на низкую скамейку, тело сразу же словно приклеилось и двигаться больше не собиралось. Он действительно устал — с непривычки. Но так-то нормально — по крайней мере, после сегодняшнего похода в зал у него вообще не будет сил даже на подумать. Это уже что-то.

— Мышцы в ахуе будут дня три, кстати, — предупредил Чанбин очень вовремя. Ким страдальчески завыл. — Но это ничего! Это полезная боль. Зато отвлечешься… Крису вот помогает, да, Крис?

Бан промолчал.

— Как твой? — Чанбин отошел от развалившегося Сынмина ближе к напарнику, взял чужую бутылку воды и осушил половину. — Нормально у вас все?

— Да вроде, — он неоднозначно пожал плечами. — Вчера особо не общались, он у друга ночевал, я решил не мешать.

— У друга? — переспросил Чанбин, приподняв бровь. — Что за друг такой?

— Одноклассник, — ответил Крис довольно тихо. Говорить о своих амурных делах в присутствии посторонних, пусть этим посторонним и был родственник Чанбина, все равно не хотелось. — Я чужих данных не запрашивал, каюсь.

— Не ревнуешь?

— Нет, — это была правда. Конечно же. Кристофер ни на йоту в чужой верности не сомневался. Даже если они все еще были… ну, «больше, чем друзья, но меньше, чем пара». Как-то так ведь Крис тогда в машине сказал? Теперь самому смешно было.

— Так-то да, — Чанбин задумчиво поскреб подбородок. — Чего ему тебе замену искать… у вас вроде раскачиваться началось… а! — Чанбин обернулся на Сынмина, бездумно пялившего взгляд в потолок. — Минни, нужно твое мнение.

— Чего? — Ким перевел взгляд на дядьку. Чужой разговор он не подслушивал — привычки не имел. Да и лень было слух напрягать, если честно.

— Вот как представитель молодого поколения… ай! — Чанбин потер плечо, в которое так удачно зарядил кулаком Крис. — Да погоди ты меня колотить!.. Так вот, Сынмин, как подросток в пубертате — скажи, ты вообще какое значение придаешь всяким таким… ну, этим… — Чанбин щелкал пальцами, будто это могло помочь ему правильно подобрать слова. — Короче, вот скажи: поцелуи сейчас — это очень серьезно, или подростки относятся к этому довольно спокойно? Нет такого, что поцеловал — будь добр, под венец тащи. Не-а?

Сынмин посмотрел на Со как на дурачка:

— А сам как думаешь?

— Я тебя спрашиваю. Твое мнение интересно. Мне уже двадцать шесть…семь… а сколько мне? — он обернулся на Криса и посмеялся. — Я старый! А ты молодой, давай, говори, как у вас сейчас это все.

Сынмин пожал плечами:

— Мне откуда знать? Я не целовался.

— Чего? — Со искренне удивился. — Тебе сколько?

— Семнадцать.

— И ты не целовался?

Кристофер тактично промолчал, хорошо, что уже был красный от тренировки.

— Не-а, — Сынмин снова пожал плечами. — Меня как-то не интересует. Я учебой занят.

— Слушай, из тебя может поэтому бесы-то выходят? Что девочки рядом нет?

Ким закатил глаза до другой галактики:

— Девочки, мальчика, тираннозавра Рекса, блин… Чанбин-хен, херню несешь какую-то.

— Я бы так не сказал.

А вот Крис был согласен с племянником друга. Сынмин вздохнул, потратил, кажется, последние силы, чтобы сесть:

— Да не в поцелуях дело… наверное. Важнее, какой человек. Ну допустим, случилось бы так, что я поцеловался с кем-то незнакомым или нелюбимым — я бы особо долго не парился. Ну случилось — и случилось. Но это я. Подростки же разные все-таки… я не знаю, что у всех на уме. Но мне кажется, что все еще важно, какой человек рядом с тобой. Можно же любить и не целоваться, например… или целоваться, но не любить… Не знаю, короче. Вы не к тому обратились. Я с учебой совокупляюсь, мне нормально.

Чанбин хмыкнул:

— Вообще, согласен, что-то здравое в твоих словах есть. Но в семнадцать ни разу не поцеловаться… да блин! — Кристофер зарядил в чужое плечо сильнее. — Перестань!

Сынмин откинулся спиной на стену, вытянув ноги и уставился в потолок.

— Слушай… — заговорщически начал Со, а Кристофер уже был наготове снова дать старшему по плечу. — Допустим… гипотетически… ты начал с кем-то встречаться…

— И?

— И этот кто-то… старше тебя… лет так на семь…

Кристофер поджал губы. Вдарить Чанбину хотелось сильнее с каждой секундой.

— И он тебя поцеловал. Вот ты что бы испытывал по этому поводу?

Сынмин пожал плечами:

— Поцеловал — и поцеловал. Подумаешь… я должен париться, что «поцеловал» — это про другого парня?

— Не.

— Тогда пофиг абсолютно. Он же меня не в койку затащил без согласия.

— И я о том же…

— Так, — Крис снова заехал Со по плечу. Чанбин поморщился. — Кто-то хотел за гантели идти, да?

— А что, у твоего коллеги проблемы с какой-то малолеткой?

Чанбин сдерживал улыбку. Бан прочистил горло — он точно Чанбину шею скрученным полотенцем в душе отхерачит.

— Проницательности тебе не занимать!..

— И ты паришься из-за этого? — Ким перевел взгляд на Кристофера. Крис пожал плечами. — Да ладно… хрень такая. Это взаимно было?

Вообще, отвечать на вопросы малознакомого пацана Бан не то чтобы горел желанием. С другой стороны — может, Чанбин в чем-то был прав. Ни с кем из ровесников Чонина Кристофер никогда не общался. Вдруг стоило послушать мнение со стороны…

— Да.

— Ну и ладно тогда. Я бы на твоем месте вообще забил.

— Я то же самое говорю… — Чанбин искоса глянул на лучшего друга. — Крис, ну правда! Он такой загруженный из-за этого, просто… ужас.

Сынмин с трудом принял сидячее положение:

— Паришься, потому что ты коп?

— В том числе, — Крис неловко почесал затылок. — И это… не совсем, понимаешь…

— Человек, которого ты поцеловал, достиг возраста согласия? — спросил Ким.

— Да.

— И чего ты тогда?.. Я не знаю. В некоторых странах от мала до велика при встрече чмокаются в губы. И что? В этом нет ничего страшного.

Вообще-то, это Кристофер знал свод законов от корки до корки. И да — это все еще было не против закона, то, что он сделал, в смысле. Но против совести, конечно. Это мучило.

— Я, может, чего-то не знаю… законы не заучивал все. Но это же на самом деле окей.

— Ну, так-то да… — Кристофер тяжело выдохнул. Он сам чувствовал сейчас себя неловким подростком на фоне рассудительного пацана. — Просто совестно.

— Раз совестно — значит, не делай так больше, пока ему не исполнится восемнадцать. И всего делов.

Действительно что ли Кристофер со своей совестью перегнул, что даже мелкий Чанбина говорил ему такие очевидные вещи? Со согласно покивал головой:

— Вот-вот. Поэтому хватит шарахаться от Чонина как от чумы, вы с ним все равно когда-нибудь… ай!

Чанбин в который раз потирал ушибленное плечо. Сынмин неприкрыто подозрительно зыркнул сначала на одного, потом на второго.

— И вообще, вместо того, чтобы в качалке сегодня сидеть с утра, мог бы и ненаглядного своего на свидание сводить! А то он наверняка тоже грузится сидит, пока ты его «не отвлекаешь».

— Давай я сам разберусь, ладно? — Крис обошел его. — Я в душ.

— А потом к Чонину?

— Он у друга! — бросил напоследок Бан и утопал по коридору. Чанбин лыбился, довольный своей работой.

— Да нет, еще рано утром домой смотался… — тихо ответил Сынмин, смотря вслед Кристоферу. Со повернулся к Киму лицом:

— Ась?

— Я сказал, что Чонин еще рано утром домой уехал на такси… я, кстати, тот самый друг.

Чанбин все еще лыбился:

— Чего-сь?

— Того-сь, — Сынмин поднялся с места. — Если вы про Ян Чонина — то этой мой друг, который сегодня ночевал у меня. Мы в приставку играли и не занимались ничем таким, за что Чонина можно было бы ревновать.

Чанбин нервно хохотнул:

— Сказать Крису?

— Не, — Ким отмахнулся. — Мне Чонин про Криса вообще ничего никогда не говорил. Придет время — сам нас познакомит. Надо будет только неподдельно удивиться такой встрече.

— Вот это я… конечно… подгадал момент, — Чанбин посмеялся — все еще нервно. — Крису пока действительно лучше не знать… заметил, как у него на этом крыша подтекает?

— Не то слово, — Ким помотал головой. — Из-за какой-то фигни.

— Я ему то же самое говорю! Каждый раз! Не поверишь, я так устал быть наблюдателем…

Чанбин протрындел что-то еще на эту тему — Сынмин уже в пол уха его слушал.

Кристофер уехал из тренажерки раньше, чем собрались эти двое. Только, сидя в салоне служебной машины, он снова загрузился: знакомо звучало имя племянника Чанбина… Но мало ли Сынминов на свете? А в Лос-Анджелесе? Бан, конечно, знал только одного — вот этого самого, но, если подумать… Если подумать, приехать в воскресенье к Чонину на самом деле было хорошей идеей — погулять с ним, провести время, поговорить… У Криса и раньше были такие порывы, которые он по какой-то причине пресекал — но, может, Чанбин со своим племяшкой правы? Крис давал себе обещание разобраться в своих чувствах уже очень давно — и еще ни разу этого не сделал. Он думал, почему не мог — и постоянно приходил к выводу, что ему сложно признаваться самому себе. Ему был нужен… Чонин. И, наверное, вообще во всех смыслах.

Чонин: «я дома сейчас»

Чонин: «один»

Чонин: «но мы же вчера виделись?»

Крис решил ему перезвонить.

— Еще раз привет.

— И тебе, — Чонин на том конце чем-то шуршал. — Что-то случилось? Не пугай, пожалуйста. Мы виделись вчера… такая аномальная активность от тебя, просто жуть.

— Нам бы поговорить.

Чонин помолчал какое-то время:

— Дай угадаю — ты уже обо всем жалеешь, да?..

Бан вбил в навигатор адрес Яна:

— Нет. Мне просто нужна твоя помощь. Я приеду?

Чонин хмыкнул:

— Ну, приезжай.

***

Феликс досыпал свое, пока Хенджин тусил в кухне и варил кофе. Это было непривычно, — да, все еще — знать, что в твоем доме находится чужак и не считать его чужаком. Хенджин немногих подпускал близко — факт — и потому не мог понять, как позволил Феликсу… Нет, если точнее, как он позволил самому себе подпустить его. Феликс не был плохим — однозначно, злых умыслов не имел — на чужом лице этого написано не было, конечно, но чуйка в таких ситуациях подводила Хенджина примерно один раз в его жизни. Феликсу по какой-то причине хотелось быть рядом — Хенджину по какой-то причине хотелось того же самого. Он догадывался, по какой именно — не просто же так он лечил свою голову последние три года — но все равно был этому удивлен. Феликс просто взял — и появился в его жизни, не спросив. А Хенджин просто взял и позволил случиться всему тому, что в итоге произошло. Возникали ли сомнения по этому поводу? Ну, где-то на подсознательно-параноидальном уровне — да. Но Эван давно научил Хенджина вовремя затыкать эти тревожные потоки. Да и, в конце концов, почему Хенджин просто не мог быть… счастлив? Даже если знакомство с Феликсом не сулило долгосрочных перспектив. Хенджин и сам их не искал — потому что решил жить моментом. Отвлекаться. Потому что сидеть на привязи, как Хатико, и ждать того, что никогда не произойдет — заебало, потому что чувствовать себя дополнением — заебало, потому что… потому что Феликс, еще не до конца продравший глаза, выглядел слишком уютно в спальной кофте Хенджина, и думать про что-то еще Хвану не хотелось от слова совсем. Потому что… да зачем? Идет как идет — и хорошо, у Хенджина впервые за долгое время не болело между ребер.

— Я прилетел на запах кофе… сейчас умру, как вкусно пахнет, — Феликс все еще спал одним глазом. — Сделаешь мне?

— Конечно, — он кивнул. — Еще немного.

— Я пока в душ.

— Не перепутай краны.

— Ну не настолько я лошара!..

Хенджин слабо улыбнулся, когда услышал мат из ванной комнаты. Но просто продолжил пить свой кофе с невозмутимым лицом. На этот раз Феликс чужой халат не напялил — одетым вышел, только полотенце на башке висело. Хван надеялся, что неловкости из-за того, что случилось не так давно, Феликс не испытывал.

— Вот твоя кружка, — он пододвинул ее присевшему напротив парню. — Без сахара. Не знаю, сколько тебе нужно.

— Не люблю сахар, — пожал плечами Феликс. — Так что — в самый раз.

Время тихонечко подбиралось к часу дня. Настолько неторопливо, что тратить время на ничегонеделание было не совестно. Давно воскресенье не ощущалось… вот так. Будто он был по-настоящему дома.

Феликс висел вниз головой с дивана, закинув ноги на стену. Хенджин сидел нормально и не мог понять, как Феликса все еще не замутило от этого положения.

— Какой пиздец, — Феликс звучал странно с откинутой в неестественном положении головой. — Как они… Фу…

— Самый странный хентай в моей жизни.

— Я хуже только читал, — Феликс все же улегся более-менее по-человечески, уложив голову на чужие колении. — Хотя, честно признаться, что-то в этом есть.

— Так вот насколько ты извращенец… — тихо произнес Хенджин, но Феликс все равно услышал:

— Да, я. И что? Если бы тебе не нравилось, мы бы тут вместе сейчас не сидели.

— Я не говорил, что мне не нравится, — Хенджин повел ладонью по чужим волосам — просто захотелось. Феликс подластился под чужое касание.

— А что тебе нравится? — Феликс заговорил тише, все еще смотря на экран ноутбука. Сомнительного содержания хентай больше веселил, чем возбуждал — если то, что происходило там, вообще можно было называть возбуждающим.

— В сексе? — просто спросил Хенджин, и у Феликса что-то волнительно сжалось внизу живота. Он негромко угукнул. — Ну… сложный вопрос. Мне проблематично на него ответить.

— Я не принуждаю…

— Я не о том, что мне неудобно что-то рассказать, — прервал Хенджин. — А о том, что мне нравится многое и иногда странное. Не каждому по вкусу.

— Что, например?

Хенджин скрутил в жгутик на пальцах чужую прядку волос:

— Веревки.

Он выдал свою самую главную извращенскую слабость слишком просто. Но даже мысли не возникло, что Феликс мог плохо на это отреагировать. По крайней мере, все всегда можно было обернуть в шутку.

— Типа… связывание?

— Шибари, да. Можно даже не в сексе, а просто…

— Звучит интересно, — Феликс не поворачивался к нему лицом. Хенджин не переставал перебирать чужие волосы. — Я бы попробовал.

Хенджин закусил губу.

— Связать кого-нибудь… или быть связанным… звучит как очень интересный опыт.

Хван тихо спросил:

— Хочешь?

Феликс не долго думал, прежде чем все же повернуться к нему и ответить:

— Да.

У Хенджина сердце где-то в глотке херачило из-за таких простых вещей — из-за старой, чуть потрепанной красной веревки, которую он не держал в руках уже очень давно, потому даже не сразу нашел среди коробок в шкафу, и из-за Феликса, так доверчиво севшего к нему обнаженной спиной. Подушка дивана немного прогнулась, когда Хенджин опустился позади. Феликс без пояснений послушно завел свои руки назад, но Хван отчего-то медлил — будто сам себя дразнил.

Феликс нашел пальцами чужое колено и невесомо коснулся:

— Так нормально?

— Да, — Хенджин распутывал веревку, не отрывая взгляда. — Так замечательно… ты мне доверяешь?

Феликс легонько царапнул кожу:

— Вполне.

— Если ты передумаешь — скажи сразу. Не молчи, если будешь чувствовать себя неуютно.

Веревка коснулась кожи, и Феликс вздрогнул, шумно задышал:

— Можем придумать стоп-слово, — он повернул голову и слегка улыбнулся. Хенджин протянул сложенную пополам веревку под чужими локтями, приблизился, коснулся носом щеки, и Феликс было потянулся за поцелуем, но получил лишь обжигающий шепот на ухо.

— Система светофора пойдет?

— Скучно, если что, буду кричать: Барби, — усмехнулся, подставив шею под поцелуй, которого все же добился.

— Как же я тогда различу стоп-слово и твои стоны?

Если бы не насмешливая интонация, Феликс бы точно не удержался…

Он вдохнул поглубже, закрыл глаза и выпрямил спину, чтобы не упустить ни одного касания веревки.

Непривычно.

Щекочет.

Приятно.

Медленно…

Он сглотнул, потому что дыхание сбивалось. Ощущался весь тот узор, который вырисовывался на его теле — словно чужое холодное дыхание или дым… Призрачно, как тот самый дракон, выплывающий из трубки гейши. Теперь он понял: и правда сакрально, в этом было что-то магическое, а когда Хенджин прикасался к нему пальцами, поправляя петли, Феликс жмурился — все чувствовалось намного острее, чем обычно. Будто все было выкручено на максимум. И страха не было.

— Не туго? — голос словно из другого измерения.

— Я скажу, если будет слишком, — хрипло.

Хенджин каждую петлю затягивал с необыкновенной осторожностью. Он так давно этого не делал, каждое движение казалось ему не совсем правильным, не совсем точным. Хотя годы практики ни пропить, ни пронюхать было невозможно. Светлая кожа, с горстью будто потерянных с лица веснушек, под руками то распалялась, то покрывалась мурашками, расчерченная красными нитями — была похожа на запутанные графы с доски детектива, которые вели к разгадке… Он старался прислушиваться, чтобы не упустить, не испортить…

— Хенджин, — Феликс позвал его слишком тихо.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросил он, останавливаясь.

Феликс замолчал, опустив голову. Заалевшие кончики ушей и тяжелое дыхание его выдавали. Он просипел:

— Я тебя хочу.

Хенджин опустил взгляд на веревки.

— Постоянно.

Феликс судорожно выдохнул:

— Прости, я не думаю, что должен был… оно само…

— Это взаимно, — Хенджин подзатянул очередную петлю. — Все хорошо.

Феликс продолжал мелко подрагивать на каждый вдох-выдох. Хенджин делал последние узлы. Под неестественные стоны хентайных девочек на фоне Хенджин поцеловал Феликса в обратную сторону шеи. Феликс заскулил:

— И сейчас… Я очень хочу, — он заерзал на месте. — Хенджин, — и позвал его так жалобно, что Хенджину даже совестно стало. Совестно дразнить… да кого он хотел обмануть, у него уже просто у самого не оставалось терпения, поэтому, прижавшись, обнял, повел рукой вниз, к бантику из веревочек. Феликс дернул связанными руками:

— Блять, — он был раздосадован тем, что не мог коснуться Хенджина, но вместе с тем натяжение веревок ощущалось так кайфово, что у Феликса без шуток дыхание останавливалось.

— Закрой глаза и расслабься, — Хенджин снова коснулся губами шеи. — Ты должен почувствовать, как это круто, — и снова…

Феликс пылал и старался льнуть сильнее.

— Не шевелись, — Хенджин несильно сжал его. — Успокойся. Я все сделаю сам.

Феликс выдохнул, опрокинув голову на чужое плечо. Хенджин залез пальцами под резинку его белья. Сложно было не шевелиться, когда любое чужое касание заставляло буквально дугой выгибаться. От Хенджина было горячо и влажно — и стыдно за это не было. Хотелось еще — Феликс попросил об этом, когда почувствовал ладонь Хенджина.

— Возьми крепче, — он сбито дышал, — я не хрустальный.

Хенджин поцеловал его за ухом — и сжал сильнее. Феликс, почти лежавший на нем, плавился. Хотелось еще больше — неприлично.

— Хенджин, — Феликс облизал сухие губы. Хенджин, уткнувшийся в чужую шею, вопросительно промычал. — Я хочу еще.

— Быстрее?

— Нет, — Ли прикрыл глаза. Чужое тело и веревки так ощущались еще острее, хотя казалось, что больше некуда. — Я о другом.

Но сказать вслух было как-то не по себе. Феликс надеялся, что Хенджин поймет все так.

— О чем?

Поймет и не будет его дразнить. Феликс двинул бедрами:

— Блять… — и в который раз судорожно выдохнул. — Ты же понял…

— Что? — он издевался — это было слышно по его интонации. Феликс поджал губы. — Ты просишь… что сделать? Скажи…

Феликс захныкал, дергая связанными руками:

— Ну пожалуйста, — почти что прошептал, дергаясь на каждое движение руки Хенджина. — Мне очень хочется.

— Кончить?

— Да, но не сейчас! — это прозвучало с досадой. Хенджин улыбнулся. — Желтый.

— Ты вроде что-то другое хотел кричать, — Хенджин ухмыльнулся, но, конечно, остановился. — Что не так? Хочешь прекратить?

— Если ты будешь надо мной издеваться — да.

И голосок прорезался. Хенджин с удивлением заглянул в чужое лицо. Феликс надул розовые щеки и отвел взгляд.

— Ты хочешь… зайти дальше, да?

— Да, — Феликс все еще не смотрел на него. — Прямо сейчас.

— Насколько дальше?

— Насколько вообще возможно. Там что, блять, шкала какая-то есть? — он улыбнулся, как мог, и все же посмотрел в глаза. — Десять из десяти! Я же чувствую, что ты тоже хочешь.

Феликс все еще дрожал и тяжело дышал — но звучал твердо. Хенджин тоже хотел — и прямо тогда, и прямо сейчас, и прямо… Завтра… И в любой подходящий — и не очень — момент… Но:

— Надо было раньше об этом говорить… я не могу отойти от тебя, даже несмотря на то, что ты сейчас довольно быстро оклемался… давай в следующий раз, ладно? А сейчас обойдемся этим…

— С-с-сука, — Феликс аж рыкнул и заерзал на месте, полностью пытаясь повернуться. — В третий раз… мы обходимся… этим… я просто хочу твой член в своей заднице, что непонятного…

Хенджин на этих словах с большим трудом, но подавил смешок. Феликс однако заметил, протяжно выдохнул.

— Развязать тебя?

— Нет уж! — буркнул Ли, повернулся спиной. — Продолжай!..

Хенджин поцеловал его в висок:

— Тогда будет здорово, если ты расслабишься и закроешь глаза. Ладно?

Феликс промолчал — понятие о том, что было бы здорово сейчас, у них расходилось, но ладно, не важно… Снова откинулся на плечо Хенджина, закрыл глаза и расслабился, как ему и сказали, и попытался не думать о том, что член Хенджина, которого он касался кончиками пальцев через слой одежды, хотелось ощущать вовсе не пальцами.

— Ты невероятный… — Хенджин трогал его без слоев одежды и слегка прикусил плечо — Феликс был готов завыть. Особенно в тот момент, когда Хенджин неожиданно убрал руку. Это уже слишком.

— Эй! — Феликс обернулся на него через плечо, румяное лицо было полно негодования. — Что за хрень?

— Пошли… — Хенджин встал с дивана, не сводя взгляда с Ли.

— Куда, блять? — Феликс дернул связанными руками и чуть не рухнул лицом вниз. — Я буквально… да блять!

— Просто встань, я тебя донесу, — Хенджин тихо смеялся, протянув руки. — Или ты… больше не хочешь?

— Хочу! — Феликс буквально вскочил, хотя дрожащие ноги не могли позволить ему долго простоять. И тем более — куда-то пойти. Хенджин с его вида снова улыбнулся.

Но не до улыбки стало, когда он понял, что лежащий на его кровати Феликс со связанными руками и стукающимися друг об дружку коленками заставлял сердце херачить не то чтобы по ребрам — отдавалось по позвоночнику. Вот теперь было не до шуточек. Странное чувство, будто все внутренности безжалостно сдавили — было одновременно больно и… И это граничило с плотским желанием вытрахать это все из Феликса — все, что заставляло Хенджина чувствовать себя вот так. Феликс поджал губы:

— Хенджин? — и тихо позвал, не сводя взгляда с его лица. — Может, мне стоит перевернуться? Я не знаю, как лучше…

Хенджин навис сверху, уперев руки по обе стороны чужой головы:

— У меня есть абсолютно скотское желание втрахать тебя в кровать, — поделился своими мыслями Хван дрогнувшим голосом, одной рукой отводя коленку Феликса в сторону. Прижался ближе. — Поэтому, пожалуйста, не молчи. Если слишком — система светофора все еще рабочая.

Феликс на эти слова шумно выдохнул.

— Раздвинь ноги, пожалуйста.

А на эти — захотел сдохнуть. Хенджин приподнялся и сел, поцеловал чужое колено:

— Нужно тебя раздеть, согласен? Ты же не хочешь ничего запачкать?

Феликс отрицательно помотал головой. Почти без сил.

— Хорошо… Если хочешь, мы перевяжем твои руки спереди. Плечи болят?

— Немного, — ответил честно. — Я не смогу подняться.

— Я все сделаю сам, — Хенджин профессионально успокаивал свое внутреннее зверье. — Вообще все. Доверяешь мне?

Хенджин спрашивал об этом второй раз — Феликс второй раз ему кивнул.

Феликс беззастенчиво смотрел Хенджину между ног, взглядом прожигая ткань домашних штанов, пока тот перевязывал его руки спереди. Пыл нисколько не утих, пока Хенджин сосредоточенно вязал узлы, не отвлекаясь на то, чтобы потрогать Феликса еще где-нибудь. Феликс все еще хотел выть.

— Вот так, — Хенджин завязал не слишком тугой узел. — Если ты захочешь развязаться, зацепишь пальцами конец веревки и дернешь. Я не хочу тебя… сковывать, — Хенджин взял чужие ладони в свои и поднес к губам, мягко коснулся костяшек. — Хорошо?

Феликсу было до того хорошо, что даже плохо — хотя ничего такого они все еще не сделали. Просто то, как вел себя Хенджин и то, каким он с ним был, доводило не только до исступления — почти до слез. Это было странно, страшно и очень приятно. Феликс кивнул:

— Хорошо, — и поджал губы. Чтобы не сказать чего-то лишнего.

Говорить на самом деле хотелось неприлично много. Феликс не понимал, как мог сдерживать себя. Особенно тогда, когда Хенджин начал постепенно спускаться ниже — мазнул губами по подбородку, по шее, по груди… Снова отвел рукой чужое колено в сторону, задержался на животе. Ли касался руками макушки его головы.

— Можно? — Хенджин не уточнил, что именно — у Феликса пальцы ног сами собой поджались, настолько стало сладко-больно от этого вопроса.

Феликс не ответил — тихо промычал, отвернувшись в сторону стены. Хенджин горячо выдохнул:

— Ну так?

— Я хочу сдохнуть, — Феликс судорожно дышал. — Блять… что хочешь делай, я больше не могу.

Хенджин засмеялся — в противовес всей сложившейся ситуации и безобразному возбуждению:

— Да ладно тебе, — сказал спустя пару секунд. — Мы можем закончить в любой момент…

— Нет! — Феликс прервал его, не желая слушать этот бред. — Замолчи свой рот!

— Хорошо, замолчу…

Хенджин повел мокрым языком по коже еще ниже — почти на грани. Феликс чуть не всхлипывал, но молчал — только пальцы дергали Хенджина за волосы. Недостаточно сильно, чтобы растечься лужей, но ощутимо, чтобы по затылку пробежали мурашки. Хенджин оглаживал ладонями дрожащие бедра — Феликс правда хотел сдохнуть. Даже это — уже было слишком, но не для того, чтобы вспоминать долбаный светофор.

— И еще, — Хенджин чмокнул низ подрагивающего от касаний живота. — Ты не обязан терпеть, если будет больно.

— Я знаю! — Феликс крепче сжал чужие волосы. — Просто начни уже, что сложного! Я же сказал, что не могу больше… я не шучу!

Феликс умудрялся быть одновременно и милым, и горячим. Этот контраст, вероятно, все еще держал Хвана в чувствах. И в штанах, чего таить греха. Хенджин посмотрел наверх — Феликс отвернулся, но Хван все равно видел чужие красные щеки.

— Хочу, чтобы ты смотрел на меня, — сказал тише, чем до этого. Феликс не отреагировал. — Феликс, смотри на меня.

Ли зажмурил веки и отрицательно мотнул головой:

— Я сдохну.

— Посмотри, — повторил Хенджин, сжимая пальцами чужие бедра. — Ты не сдохнешь. А зрелище пропустишь.

Феликс замычал. Если бы не хотел — сказал бы «красный», и Хенджин бы перестал. Феликс не говорил — значит, хотел, но не мог себе позволить. Почему-то. Так что, Хенджин был намерен добиться своего.

— Пока я прошу по-хорошему, — он снова повел языком по коже.

— Это угроза?

— Предупреждение, — Хенджин коснулся пальцами его члена — Феликс поджал ноги в коленях.

— Да блять, — выдохнул в который раз. — Еще шантажировать меня начни.

— Сейчас начну, — посмеялся Хван, — Или ты смотришь на меня, или… Черт, еще не придумал, но я придумаю. Позже.

Феликс страдальчески выдохнул — и повернул голову, посмотрел вниз из-под ресниц:

— Доволен?

— Вполне, — Хенджин мило улыбнулся. Феликс цокнул. — Этого достаточно.

Всего, что происходило, было достаточно именно для того, чтобы Феликс сдох — вот серьезно. Сердце стучало как ненормальное, пока Хенджин вел языком медленно — по всей длине, смотря в глаза. Феликс неосознанно тянул чужие волосы, не отводя взгляда. Чувствовал ли себя Хенджин так же, когда Феликс делал это, или ему абсолютно все равно, с какого положения и с какой высоты смотреть вот так?.. Феликс пытался относиться к этому спокойнее — но это был Хенджин, который находился между его бедер, держа во рту его член. И это было, ну, нереально — настолько, что Ли ожидал и боялся проснуться в любую секунду. К счастью, это не было сном — Хенджин обхватывал его губами, смотря в глаза. Все еще, сука. Все еще, сука, желание Феликса тихо сдохнуть поднималось выше с каждой секундой — потому что смотреть Хенджину таким взглядом, находясь между ног, нужно было запретить на межгалактическом уровне. Это незаконно во всех существующих Вселенных! И Феликс непременно сказал бы об этом, если бы не сжимал челюсти, чтобы не издавать слишком много лишних звуков. Вот Хенджин издавал — бессовестно и беспощадно, вообще не стесняясь ничего. Черт, это действительно было слишком — Феликс просто хотел… скорее отмучаться. Слишком!

— Эй? — Хенджин отстранился и тихо посмеялся, когда Феликс потянул его волосы. — Не хочешь больше?

Феликс не отводил взгляда, но смотрел настолько расплывчато, что казалось, будто он не существовал здесь и сейчас.

— Феликс? — Хенджин слабо похлопал его по бедру. — Все в порядке? Ты меня слышишь вообще?

— Такой ты красивый.

Хенджин поджал губы, но постарался близко не воспринимать:

— Когда отсасываю тебе?

— Всегда красивый, — Феликс повел пальцами по чужой щеке и тихо вздохнул. — Иди ко мне.

— Я и так с тобой уже, — Хенджин приподнялся на руках. — Куда ближе?

— Не заставляй меня говорить эти ужасно смущающие вещи, — Феликс покраснел бы сильнее, если бы его лицо уже не было в тон веревке, обвязанной вокруг рук.

— Если хочешь, чтобы я тебя трахнул — так и скажи.

— Это звучит слишком грубо.

Хенджин приластился к его бедру:

— Прости. Больше не буду.

Феликс не знал — блять, правда не знал, по какой причине у него бабочки в животе решили устроить резню бензопилами. Он бы честно заплакал, если бы был уверен, что это не отпугнет Хенджина — проверять не хотелось. По крайней мере, сейчас. Он не мог понять, что чувствует, его просто захлестнуло, разрывало, и он все мысленно не переставал вопрошать у кого-то: за какие же заслуги ему это вдруг.

Лицо Хенджина на уровне своего лица Феликс не воспринимал ни на йоту спокойнее, чем когда Хван находился между его бедер. Казалось, это было интимнее поцелуев и секса — то, как Хенджин смотрел. То, как он смотрел на него, пока трогал — везде, где позволяла совесть. В том, что совесть Хенджина была невероятно гибкой, Феликс не сомневался. Но ничего против не имел — сам постоянно трогал Хенджина везде, куда дотягивался, царапал ногтями, сжимал… Дергал за веревочки на штанах. Хенджин не спешил раздеваться полностью. Феликс тихо промямлил:

— Сними… все.

Хенджин остановил свою ладонь на чужом бедре:

— Мы куда-то торопимся?

То, как иногда возмущался Феликс, умиляло Хенджина до смешков. Феликс иногда еще брови к переносице сводил — вот как сейчас:

— Сам же сказал, что хочешь втрахать меня в кровать, — сказал чуть разборчивее, чем до этого. И все еще дулся. — А тут что-то не похоже…

Хенджин сам не знал, по какой причине оттягивал момент. Он хотел Феликса до кварков, до наждачки между ребер, до боли в висках — и все равно ничего не мог сделать. Это было странно — слишком много всего. Словно уже этого было достаточно.

Почему он возился так долго, если раньше время на то, чтобы потрахаться, ему тянуть не приходилось? Феликс тихо постанывал на каждое движение, веревки терли ему запястья, сам он старался прижаться плотнее, хотя плотнее было некуда, а Хенджин смотрел на него впритык и не знал, почему у него все еще скребло и сдавливало внутри.

А потом Феликс еще и посмотрел ему в глаза, и его взгляд с воодушевленного и застланного пеленой возбуждения быстро превратился в… раздосадованный. Он опечалился в момент, и Хенджин не успел за этим уследить. Боже, какого хера…

— Развяжи меня, — попросил тихо и спокойно.

Хенджин сел на пятки и без вопросов потянулся к чужим рукам, аккуратно развязал узлы. Феликс молчал, и это молчание угнетало. Хенджин не мог ничего сказать — ему как горло сковало, стало больно под кадыком. А потом Феликс подтянул штаны, сел рядом, поравнявшись плечами, и посмотрел куда-то в пол. Абсолютно расфокусированным взглядом.

— Феликс, — у Хенджина по глотке как лезвием полоснуло.

— Раньше тебя наша близость не пугала, — парень ответил отрешённее, чем Хван ожидал услышать. — Не знаю, что сейчас происходит, но мне это не нравится.

— Нет, ничего, я просто растерялся, — он старался говорить ровно, но дрогнувший голос все равно выдал с потрохами. Растерялся, много кофе: какие там были еще отговорки в арсенале, самому аж противно стало.

Феликс пожал плечами:

— Бывает… я домой поеду, наверное, — он потянулся за одеждой. Хотелось остановить, но как-то слишком быстро. — Я не в обиде. Ты не обязан объяснять.

Почему тогда чувствовал, что обязан. И тот, и другой.

— Феликс, я не знаю, что произошло сейчас, погоди, — Хенджин все же мягко перехватил чужое запястье. Феликс остановился, но на него не смотрел. — Я не хотел тебя обидеть.

— Я же сказал, что я не в обиде. Не парься, — но долго не продержался — глянул на Хвана, поджав губы. — Все бывает. Переклинило. Задумался о чем-то. Испугался… я не знаю, — он выдохнул. — Попробуем в другой раз. Я не обижаюсь.

— Может, останешься?

— Мне кажется, тебе сейчас лучше побыть одному, подумать…

Интересно, это он Хенджина пытался убедить или и себя самого?

Хван пристыженно опустил взгляд. Расстраивать Феликса он не хотел — ни сейчас, ни когда-либо еще. Но из-за того, что он сделал это, пусть и не желая того, было безумно стыдно. И обидно.

— Давай я отвезу тебя домой.

— Я сам доберусь, все в порядке, — Феликс слегка подвигал рукой, которую держал пальцами Хван. — Мне нужно одеться, я не могу выйти на улицу в таком виде, — и попытался улыбнуться. Вышло кривовато.

Отпускать не хотелось до скрежета, но Феликс был прав: что Хенджин ему готов предложить сейчас — досмотреть дикий хентай в напряженной атмосфере, молча? Он расцепил пальцы на чужом запястье и позволил Феликсу одеться, а спустя пару минут закрыл за ним входную дверь и чуть не ударил кулаком в стену рядом.

***

У Минхо настроение было по нулям, и он честно хотел отвлечь себя самостоятельно, даже решил разобрать одежду после прачечной, да не просто так, а по цветам — но телефон с открытой перепиской с Джисоном лежал под рукой явно слишком соблазнительно. Манил, черт, пальцы сами потянулись напечатать что-то… Очередное. В духе Минхо.

Минхо: «как дела, бельчонок? я соскучился»

На скорый ответ он не надеялся, поэтому принялся дальше развешивать рубашки и футболки, не сразу обратив внимание на звук оповещения.

Джисон: «Воскресенье, чувак»

Джисон: «Как думаешь, что делают нормальные люди по воскресеньям?»

Минхо: «почем мне знать, я ебанутый»

Джисон: «Ого, наконец-таки ты это признал»

Джисон: «А нормальные люди по воскресеньям — отдыхают.»

Джисон: «Запиши где-нибудь в заметках, чтобы не забыть»

Минхо: «давай поговорим?»

Какое-то время Джисон не отвечал, и Минхо подумал, что тот решил слиться. Однако через пару минут телефон снова звякнул оповещением.

Джисон: «Ага, блять, поговорили уже один раз»

Джисон: «Спасибо, мне хватило»

На это Минхо тихо посмеялся — таким Джисон был лапочкой, у Минхо даже в животе что-то приятно сжалось.

Минхо: «тебе понравилось?»

Минхо: «ну… тот раз. по телефону. понравилось?»

Джисон: «Окей, гугл, как уебать человека через экран телефона, поиск»

Минхо: «да брось! не говори так. нам было хорошо вместе (: »

Вот такое сообщение Джисон вполне мог заигнорить. Ли уже даже не ожидал получить ответ, когда прошло больше десяти минут.

Джисон: «Один раз — не пидорас. Это случилось только потому, что я был хмельным, окей? Вообще не воспринимай на свой счет, это все еще ничего не значит.»

Джисон: «И нет, я бы не хотел повторять этот опыт. Ты меня не интересуешь»

Вот тут Джисон врал — Минхо уже не улыбался, а вполне себе в голос хихикал. Он выдвинул стул, чтобы устроиться поудобнее. Дедушкина кошко-профурсетка, лежавшая на этом стуле, потревоженная, недовольно спрыгнула и, проявив все свое пренебрежение, облизавшись, убежала к своим кошко-спиногрызам.

Минхо: «смеюсь»

Джисон: «Я тебя заблокирую нахуй»

Минхо: «прекрати ежиться, бельчонок. в том, что произошло, нет ничего страшного и противоестественного. люди по природе своей бисексуальны, так-то»

Джисон: «Иди нахуй»

Минхо: «опять мы вернулись к самому началу… ну прекращай, правда. тебе самому не надоело?»

Джисон снова отмалчивался какое-то время.

Джисон: «Пока. Не пиши мне больше»

Минхо на это сообщение смотрел-смотрел — а потом взял и позвонил. Долгие гудки противно звучали над ухом. Минхо наворачивал круги по квартире, в ожидании, но трубку Джисон не брал. А на пятую попытку Минхо дозвониться — отключил мобильник. Он откинул телефон на подушку и сам следом свалился на кровать — ну и ладно. Тоже принцесса нашлась — Ли перевернулся на бок, поджав ноги к груди. Обидно не было — немножко досадно, но Джисон имел на это полное право — так-то, Минхо простой хуй с горы, который упал, как снег посреди августа, и прав на это, в отличие от Джисона, он никаких не имел. Нет, ну хотелось бы хоть чего-то ответного от Джисона. Простого человеческого все обсудить — было бы достаточно. И кто кого поматросил и бросил, получается?.. Минхо покыскыскал кошку, но та, видимо, уже занятая своими кошко-детьми, на зов не притащилась.

— Сама себе еду накладывать будешь тогда, — сказал негромко. — Посмотрим, как у тебя это получится… с твоими-то лапками, мадам профурсетка.

А когда телефон пиликнул еще раз — Минхо даже внимания на него не обратил. Надо будет — позвонят. Кто бы это ни был.

***

В воскресный день Чонин имел право делать все, что ему заблагорассудиться — обожраться снеками, например, или выпить пива, посматривая тв-шоу. Мама была на работе, отец тоже свалил в очередную командировку, поэтому никто не мог контролировать, какую гадость и в каких количествах Чонин употреблял вместо нормальной пищи. Никто, кроме Кристофера, заявившегося с неожиданным визитом. И это Чонина напрягло: Кристофер ни слова про алкоголь не сказал, хотя Ян чувствовал, что офицерская сущность Бана того просила, потому что пришел Кристофер, как пить дать, по какой-то ерунде, которая, Чонин был уверен, нанесет очередной ущерб его ментальному здоровью. Потому что Кристофер выглядел донельзя серьезно — Чонин даже банку пива на стол поставил, подальше от его глаз. И постарался улыбнуться — хотя внутри уже что-то неприятно покалывало.

— Что такое? — спросил Ян, когда они оба присели на диван в гостиной. Кристофер сцепил пальцы рук в замочек, смотря Чонину в лицо.

— Я хочу поговорить.

— Я это еще по телефону понял. О чем?

Бан прочистил горло:

— В общем… я не хочу звучать как-то претенциозно что ли, но я не знаю, как я смогу… — он нервно заломал пальцы. — Извини, если скажу что-то не то…

— Ты еще ничего толком не сказал, — Чонин, напротив, напряжен не был, он вполне расслабленно сидел рядом в позе лотоса, — меньше слов — больше дела, Чан-и.

— Знаешь, — Кристофер решился повернуться к Чонину всем корпусом, чтобы смотреть парню в лицо. — Я на самом деле очень рад тому, что произошло на днях… в плане… знакомство с твоей мамой — это очень важный этап в становлении наших отношений, и… и это, знаешь, — слов особо не находилось, но Чонин не торопил. Кристофер за это время сто раз передумал говорить то, что он должен был сказать, обязан. По всем правилам. Да, было бы легче не рассказывать этого, но Чонин имел право знать правду. Учитывая, что все то, что изначально планировалось — в прошлом. А фундаментом в любых отношениях Кристофер считал правду. И если не сказать… — И я подумал, что мы должны строить наши отношения на честности и доверии. Я прав?

— Вполне, — Чонин все-таки приподнял вопросительно бровь, не понимая, к чему вел Бан. — Не нагнетай обстановку, скажи мне прямо.

Кристофер глубоко вдохнул и протяжно выдохнул. Теплые ладони Чонина оказались в его ладонях прежде, чем Кристофер это осознал. Ян смотрел с недоумением, но ни слова не сказал, пока Бан собирался с силами. В который раз. Чонину это не нравилось — предчувствие дурное, которое преследовало его еще со звонка Кристофера.

— Я должен кое в чем признаться…

— Если это не ребенок на стороне и не криминальное прошлое, то мне все равно в целом, — Чонин попытался улыбнуться, видя все напряжение Кристофера, но Бан на это внимания не обратил.

— Кое-что похуже… есть у меня один скелетик в шкафу, о существовании которого ты должен знать.

— Ладно, давай… рассказывай, — Чонин сжал чужие ладони в своих, поднес их к губам и мягко коснулся костяшек. — Я тебя слушаю.

Кристофер смотрел на это чуть расплывчатым взглядом — как же стало стыдно в этот момент. Стыдно за то, что начудил. Стыдно, что не рассказал раньше. А молчать об этом больше не мог — да, это в прошлом, Бан больше не преследовал своих целей. Но не рассказать не мог.

— Мне очень тяжело это все сказать сейчас, — голос чуть дрогнул, но Кристофер сразу же прочистил горло, — но я должен. Выслушай, не перебивая. Я все объясню.

Чонин кивнул. Внутри, где-то под горлом, больно покалывало. Чужие руки он не отпускал.

— Я должен был сказать это раньше. Я действительно настроен серьезно, пусть ты и думаешь, что это не так. К сожалению, мы начали не с того… в плане, когда я узнал, чей ты брат, я хотел… — Кристофер поджал губы и опустил взгляд. Смотреть Чонину в глаза было невыносимо тяжело. Чонин сжимал пальцы. — Понимаешь, моя полицейская натура и желание выбиться в детективы в то время… я хотел использовать нечестные методы.

— Я догадываюсь, — Ян пару раз кивнул. Руки Кристофера похолодели.

— Мне очень стыдно за это. Я почти сразу осознал, что это ужасно и нечестно по отношению к тебе. Тем более, когда я понял, что ты ко мне чувствуешь… и когда понял, что я тоже… что-то чувствую… я отбросил эту идею. Мне по-настоящему было интересно с тобой общаться, проводить время, разговаривать, играть… и мне стыдно за то, что я так повел себя. Это в прошлом, честно, у меня больше и мысли не возникало возродить этот… план, блять. Я говорю это сейчас только потому, что я настроен серьезно. Я не хочу, чтобы в наших отношениях были какие-то недоговоренности. Я знаю, что это не то, что бы ты хотел услышать, наверное… но держать это в тайне я тоже больше не могу. Ты имеешь право знать.

Когда словесный поток прекратился, Кристофер через силу снова поднял взгляд. Чонин смотрел спокойно, немного холодно.

— Извини.

— Да ладно, — ответил он нарочито безразлично. — Подумаешь. Ты не первый, кто меня использовал.

— Я не… блять, — Бан прикрыл веки. — Да, я собирался сделать это. Мне стыдно. Стыдно за то, что я это собирался сделать. Но это правда в прошлом, у меня больше нет таких планов.

— Ага, — Чонин в который раз кивнул. — Только хрен его теперь знает, может, это очередной твой план…

— Не говори так! — Кристофер отрицательно помотал головой. — Ты же знаешь, что это не так.

— В том-то и дело, что не знаю, Крис, — Ян выпустил его ладони из своих и скрестил руки на груди. Взгляд отвел куда-то в сторону телевизора, пожал плечами, — не знаю. Зачем ты рассказал об этом? Я бы все равно никогда не узнал. Подумаешь — скелетик в шкафу. Иногда о них лучше не распространяться, тем более, если это действительно единственный твой косяк. Да, пиздец какой, но единственный… почему сейчас? Раньше не мог сказать?

— Я думал об этом, — Бан спрятал руки в карманы. — Но мне было страшно. И я не знал, к чему это все приведет… Мне жаль, что так получилось. Если бы я мог все изменить, я бы так себя не повел.

— Что мне твое «если бы»? — он неприкрыто фыркнул. — Пиздец… на самом деле, от тебя я меньше всего в жизни ожидал такой подлости. Даже как-то… досадно что ли. Лучше бы в тряпочку молчал, реально.

— Я не мог больше скрывать…

— А мне сейчас че прикажешь? Принять это? Ты подумал о том, что я почувствую, или у тебя в приоритете только твои чувства, Крис? Не только тебе больно, чувак. Особенно сейчас.

Кристофер потупил взгляд в пол. Чонин на парня не смотрел, предпочитая созерцать обои:

— Вот и откуда мне знать, что это не очередной твой план?..

— Ты правда думаешь, что я бы потратил на тебя столько времени, если бы это было ради какого-то плана? — эти слова прозвучали с толикой обиды, хотя единственным человеком, который имел право на обиду, был Чонин.

— Не знаю, какие у тебя амбиции, Крис. Может и потратил бы. Почему я после этого должен быть уверен в том, что могу доверять тебе?

— Я сказал правду. Можешь расспросить Чанбина…

— Я не собираюсь в это еще кого-то ввязывать. Учитывая, что Бин — твой лучший друг.

Конечно же, легче после этого признания Кристоферу не стало. Ровно как и Чонину. На что он надеялся?.. Иногда стоило ставить себя на место Яна, чтобы хоть примерно понимать, что говорить и когда. Чонин ни слезинки не проронил, у него даже голос ни разу не дрогнул, пока он говорил, но Бан по глазам видел, как ему больно. Чонин спустя недолгое время разглядывания обоев и угнетающего молчания все же сказал:

— Можешь уйти сейчас? Я думаю, мне надо побыть одному и осмыслить.

— Мы можем обсудить это вместе…

— Обсудили уже, — Чонин отмахнулся. — Давай потом спишемся. Мне не очень хочется сейчас тебя видеть.

Кристоферу не хотелось оставлять Чонина одного — но разумная его часть подсказала, что нужно поступить так, как Ян попросил.

— Хорошо, я пойду… прости.

— Это не значит, что я перестану тебя любить, Крис, — Чонин потер ладонью лоб. — Я все еще люблю тебя. Какие бы планы ты не замышлял…

— Я больше ничего не замышляю.

— Хотелось бы верить.

Бан, помедлив, все же встал с дивана. Хотелось остаться с Чонином, но разумная часть Кристофера напомнила во второй раз, что поступить нужно было так, как того попросил Ян. Поэтому Кристофер, извинившись в который раз, развернулся и ушел в прихожую. Чонин не пошел его провожать. Через пару минут хлопнула входная дверь.