Сеул, октябрь 2019

Все началось с эпидемии сезонного гриппа. Так они говорили. Лишь только тогда, когда переполненные больницы и трупы, счет которым пошел на сотни, уже невозможно было скрывать, в новостях объявили о новом опасном вирусе. Который, естественно, взялся из ниоткуда и находился под полным контролем. Ага, конечно. «Пейте чай с лимоном, носите маску и не игнорируйте повышение температуры» — вещал диктор по ТВ. Никто не знал наверняка, откуда взялась зараза. Официальной версией, которой придерживались все государственные СМИ, был некий нулевой пациент, который якобы схавал чего-то не того у себя в Китае. Учитывая, во что эпидемия переродилась, он употребил в пищу какой-нибудь старый труп порождения тьмы, не меньше. Конечно же, на просторах сети бродило немало теорий заговоров, которые спустя некоторое время уже не казались такими смехотворными, как в самом начале. Ведь вполне возможно, что какой-нибудь псих захотел навести суету, но одна маленькая ошибочка в расчетах и формулах и вуаля — кладбище домашних животных версия два-ноль. Стивен Кинг обзавидовался бы.

Первые пару месяцев все было не так страшно, как могло бы быть. Да, люди умирали пачками, причем всех возрастных групп. Но пока болезнь не коснулась кого-то из твоей семьи, ты вроде как в домике. Будто все происходит не в той же самой вселенной, в которой живешь ты.

А потом случился новый штамм. Вирус мутировал. Внезапно и очень быстро. Если первой волне эпидемии понадобилось несколько недель, чтобы разнестись на огромные территории и несколько дней, чтобы поразить человеческий организм, новому штамму на распространение хватило несколько дней, на убийство человека — считанные часы. Ебаный рекордсмен.

Мир превратился в ад по щелчку пальцев. И апогеем стала пятница. Октябрь две тысячи девятнадцатого года. Именно гребаная пятница, от которой меньше всего ожидаешь подставы. Именно в пятницы у большинства последний рабочий день, именно в пятницы вечером бары и рестораны заполняются шумными компаниями, именно в пятницы оживает ночной город, именно на пятницы люди назначают свидания. Да пошли они, эти пятницы.

«Вирус вызывает неконтролируемую агрессию» — пестрили названиями ролики на ютуб. Вряд ли пожирание одного человека другим можно назвать простеньким «агрессия». Это безумие. А самое безумное, что люди перестали умирать. Их мозг, если быть точным. Как только вирус попадал в организм, запускался процесс, который невозможно было повернуть вспять. Пару часов и от человека, которого ты знал, не оставалось ничего, кроме внешней схожести. Дыхание прекращалось, сердце останавливалось, глаза застилало белой пленкой. Все функции и потребности сводились к одному — жрать. Больной, точнее будет сказать — покойный, вонзал свои зубы в первое попавшееся существо, у которого имелся пульс. Для заражения хватало даже самого легкого укуса или царапины. Не выживал еще никто. Как убить ожившего окончательно выяснили эмпирическим методом — кто-то чисто случайно влепил зомби пулю промеж глаз. Больше тот не встал.

***

«В связи с неблагоприятной эпидемиологической обстановкой в городе объявлена экстренная эвакуация. Возьмите с собой самые необходимые вещи и отправляйтесь к эвакуационному пункту в вашем районе…»

Весь день из динамиков телевизора и радио доносилось одно и то же сообщение.

«…Сохраняйте спокойствие и не поддавайтесь панике…»

Очень странно просить о спокойствии, когда по улицам разгуливают, без шуток, живые мертвецы. Если бы Чонгук собственными глазами не видел, как прямо перед ним человек умер и заново воскрес, он бы в жизни не поверил во весь этот бред. День икс навсегда отпечатался у него в памяти и он бы не смог его забыть при всем желании.

10:00

Чонгук стоит в очереди за латте в «Фритц Кофе» в Мапхо-гу. Аромат свежемолотых зерен и выпечки разносится по небольшому помещению, стены которого обиты панелями под дерево, а свет, исходящий от цветных ламп-фонариков, как обычно, приглушен. На фоне играет ненавязчивая музыка. Чонгук поправляет черную маску на лице и как можно более четко произносит свой заказ. Из-за этих дурацких масок постоянно сложно расслышать собеседника, поэтому он уже научился говорить громко и четко, как Ларри Кинг. Помимо латте, Чон, как обычно, берет клубничные слойки, которые обожает Тэхен. Они договорились встретиться вечером и сходить куда-нибудь. Чонгуку, если честно, совсем неважно, куда они пойдут — хоть на самую обшарпанную лавку в парке сядут, главное, что пойдут.

Бариста протягивает бирюзовый стакан с небольшим изображением мультяшного моржа, который держит чашечку кофе и целлофановый пакет с тем же логотипом. От сахара парень отказывается. Чонгук выходит на улицу, где светит такое редкое осеннее солнце, и бредет по направлению к своей машине. В будний день в этом районе почти все парковочные места заняты, поэтому авто пришлось оставить на соседней улице.

Чон как раз делает маленький глоток горячего ароматного напитка, когда справа с другой стороны улицы слышится визг шин и глухой удар. Парень резко поворачивает голову и смотрит на развернувшуюся картину. Полный водитель лет пятидесяти выходит из большой серебристой машины прямо посреди дороги, шагает чуть вперед, вглядываясь, куда именно Чонгуку пока не видно. Затем он хватается левой рукой за голову, качая ей из стороны в сторону, и прикрывает глаза. Поодаль от машины лежит молодая девушка, у которой явно свернута шея, а в области головы уже начала расползаться по асфальту лужа густой темной крови. Слышно, как пожилая дама из ближайшего магазинчика кричит на водителя мол неужели он не видит прямо перед собой, тот нервно кричит в ответ, что девчонка выскочила из ниоткуда.

Чонгук не может отвести взгляд от переломанной девушки на асфальте, смотрит, как завороженный, нахмурив брови. А потом ему кажется, что её рот немного приоткрывается и Чон удивленно моргает, все так же не отводя взгляд. Потом у девушки слегка дергаются конечности, но парень думает, что это либо разыгралась его фантазия, либо какие-то посмертные судороги. А потом тело начинает вставать и тут до него доходит, что все по-настоящему, потому что это замечают все. Сомнений в том, что девушка мертва нет — шея выгнута под невообразимым углом, взгляд мутных глаз направлен в никуда, а на той части головы, которая была на асфальте, заметная вмятина, будто ей по черепу вдарили бейсбольной битой. Девушка стоит, слегка дрожа и покачиваясь, руки свисают вдоль тела, ошарашенный водитель медленно подходит к ней, предлагая помощь и очевидно не до конца веря в происходящее. Стоит ему приблизиться на расстояние вытянутой руки, девушка резко дергает головой, при этом по округе разносится тошнотворный хруст, а затем она с гортанным хрипом набрасывается на мужчину и впивается зубами прямо ему в шею. Кровь хлещет фонтаном, мужчина вопит, захлебываясь, а вокруг слышны крики прохожих. Все это похоже на абсурд, будто сценка из театральной постановки.

Стакан выпадает из рук Чонгука, кофе, расплескиваясь по асфальту, темными брызгами пачкает штаны и кроссовки. Чон наконец-то выходит из ступора и срывается к автомобилю, расталкивая по пути, наблюдающих за происходящим зевак.

12:00

— Я буду через пятнадцать минут. Юнги уже недалеко от твоего дома, — говорит Чимин на том конце провода.

— Отлично, поторопись, хорошо? Нужно сваливать отсюда как можно быстрее, — отвечает Чонгук, вешая трубку.

Парень носится по квартире, судорожно заталкивая в дорожную сумку все, что кажется важным. Сразу после случившегося утром он обзвонил своих друзей и родителей. С первыми они решили встретиться и отправиться вместе на его машине. Изначальным пунктом назначения был выбран загородный дом семьи Чон. Он достаточно далеко от города и людей. Или в кого они там теперь превращаются.

События разворачивались со скоростью звука. Буквально вчера вечером все было относительно нормально, а сегодня по всем телеканалам твердят только одно — эвакуация, агрессия, убийства, паника.

Юнги приходит первым, за ним Чимин, волоча свой большой чемодан. Телевизор давно выключен, поэтому все сидят в гостиной в напряженном молчании.

— Он скоро приедет, — говорит Чонгук, будто бы самому себе, нервно постукивая пяткой по полу.

— Давно вы созванивались?

— Минут двадцать назад. От его дома сюда как раз где-то минут двадцать пять.

В комнате вновь повисает молчание. Всем страшно, никто не знает, куда идти и как правильно на самом деле действовать. Неизвестность всегда пугает больше всего.

— Уверены, что нам не стоит ехать к пункту эвакуации? — спрашивает Юнги.

— Да, нужно избегать столпотворения. Если среди этого балагана появится хоть один зараженный, нам всем конец, — отвечает Чонгук. — Вы бы видели это. Все сошли с ума буквально за минуту.

— Она точно была мертва? — допытывается Юнги, не в состоянии до конца поверить. — Может, просто в шоке от травм?

— Она. Была. Мертвой. — Четко и с расстановкой произносит Чонгук. — Я видел своими глазами. Ей полчерепа снесло, а она встала и начала рычать.

— Невероятно, — еле слышно на выдохе говорит Чимин.

Раздается телефонный звонок и Чонгук молниеносно нажимает кнопку вызова.

— Тэхен? Ты где? — парень вскакивает на ноги и подходит к окну.

— Чо… к… е… те… з меня… …. выйти, — слышатся обрывки фраз с того конца провода.

— Что? Тэхен? Связь плохая, я не понимаю, о чем ты? — Чон говорит громко, начиная паниковать.

— Ч…т, — в трубке слышно шорох и быстрые шаги, — так лучше? — спрашивает Тэхен.

— Да, теперь слышу. Тэхен, где ты?

— Говорю: езжайте без меня. Тут полный дурдом, я даже из подъезда не смогу выйти.

— Что ты такое говоришь? — парень со всей силы сжимает телефонную трубку.

— В коридорах хаос, я… — Тэхен тяжело вздыхает и продолжает дрожащим голосом. — Чонгук, езжайте, как только все поутихнет, я до вас доберусь.

— Нихрена подобного! На чем ты доберешься? На ковре-самолете? — парень начинает откровенно злиться. Не на Тэхена, на все происходящее.

— Чонгук…

— Я без тебя никуда не поеду, слышал?! Тэ, никуда не выходи, мы сами приедем за тобой, хорошо?

— Вы даже на этаж не пройдете, — тихо отвечает тот.

— Об этом не волнуйся. Только дождись, хорошо? — в трубке тишина, поэтому Чон повторяет. — Хорошо, Тэ?

— Хорошо.

13:30

В городе паника, улицы переполнены, повсюду гул машин и толпы людей. Чонгук нервно сжимает руль и вдавливает педаль газа в пол на любом более-менее свободном участке дороги. Путь до дома Тэхена кажется ему вечностью, и когда они добираются, все видят, о чем тот говорил. С балконов некоторых этажей доносятся крики о помощи, кто-то пытается спуститься, перелезая по подоконниками и цепляясь за водосточные трубы, некоторые выбегают из настежь открытой подъездной двери. Из окна одной из квартир валит густой черный дым.

Чонгук заглушает двигатель и вылезает из машины. Пока он достает из багажника лопату, Юнги выбирается следом за ним.

— Я с тобой, Чимин посторожит вещи.

Чонгук пристально смотрит на него пару секунд и коротко кивает, молча протягивая ему увесистый разводной ключ.

Первые два этажа преодолевают без особых трудностей. Двигаются по лестнице, решив, что лифт в данном случае гораздо опаснее, хотя тот еще работает — слышно, как открываются двери. В пролете между вторым и третьим этажом парни практически лицом к лицу сталкиваются с мертвецом. Тот рычит и скалится, двигаясь на них достаточно медленно, чтобы успеть среагировать, но достаточно быстро, чтобы не оставить времени на обдумывание действий. Поэтому Чонгук стискивает зубы, замахивается и ударяет ребром небольшой лопаты куда-то в область виска. Мертвеца отбрасывает к стене, но он не падает, а лишь начинает еще громче хрипеть. Чон хватается за черенок лопаты уже обеими дрожащими руками и бьет снова, пытаясь вложить в удар всю свою силу. На сей раз мертвец валится и скатывается вниз по ступеням. Чем выше они с Юнги поднимаются, тем более безумной становится обстановка и тем больше на пути трупов. Будто уровни в игре повышаются с каждым пройденным этажом.

Как только они достигают нужного, Чонгук видит, что дверь тэхеновой квартиры открыта. Он тормозит буквально на мгновение, а затем пулей проносится вперед.

— Тэхен? — зовет он, чуть не спотыкаясь о перевернутую обувную полку в прихожей. Он перешагивает и проходит дальше в квартиру, громче выкрикивая имя. — Тэхен!

В гостиной все перевернуто. Горшки с цветами разбиты на полу, диван сдвинут, кофейный столик перевернут на бок. На полу огромная лужа крови, которой начал пропитываться белый ворсистый ковер. На обивке бежевого дивана и стене рядом багровые потеки, а по направлению к выходу на темном паркете следы, будто кого-то тащили. Их Чон сразу не заметил.

— Тэхен! — голос срывается, он обегает всю квартиру несколько раз, даже заглядывает в большие шкафы, где тот в теории мог спрятаться, но Тэхена нигде нет. Паника заволакивает разум, сдавливая горло и заставляя с силой вцепиться себе в волосы, стоя посреди разгромленной гостиной.

Шум с лестничной клетки усиливается. Шаркающие звуки и глухое рычание отдаются эхом от стен, сливаясь с какофонией чьих-то криков и истеричных обрывков фраз. Юнги, который все это время караулил у входа в квартиру, подходит к младшему и хватает его за локоть.

— Чонгук, мы должны идти, — говорит он, но парень его не слушает.

— Мы должны найти его…

— Его здесь нет, ты же видишь! — Юнги хватает Чона за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Если сейчас не уйдем, то погибнем сами и тогда точно ничем ему не поможем, — говорит он чуть медленнее. Чонгук с силой зажмуривает глаза и сжимает переносицу дрожащими пальцами. — Чонгук? — повторяет он, хотя его заглушает истошный женский визг из-за двери. — Тэхен знает, куда мы направляемся. Если он сумел выбраться, он придет именно туда.

На самом деле Юнги в это не верит. Невозможно потерять столько крови и уйти на своих двоих. Уж он то не раз дежурил в скорой помощи во времена обучения и навидался всякого. И чудес за свою практику ни разу не встречал. В конечном счете Чонгука приходится чуть ли не волоком вытаскивать из квартиры. Тот так и не говорит ни слова и плетется за старшим, будто привязанный, глядя прямо перед собой. Лопату он бездумно сжимает в правой руке, даже не пытаясь ей воспользоваться.

За руль на сей раз садится Юнги. До загородного дома добираются объездными путями через поля.

16:00, 17:00, 18:00, 19:00…

Проходят часы. Затем дни. Затем недели.

Тэхен так и не появляется.