Когда Чонгук с друзьями только пришел в бывший гольф-клуб, он искал подвох буквально во всем. И Феликс казался ему подозрительным, и атмосфера — слишком дружелюбной, кусты слишком — ухоженными, а сама идея, что такая большая группа людей может жить относительно нормально — утопичной. Но со временем Чон немного расслабился. Оружие им вернули, как и было обещано, правда настоятельно советовали держать его в специально отведенном месте в их жилищах, так как в лагере есть дети. Дети и дураки. Хотя странно, что дураки не вымерли первыми.

В первый день с ними пообщался их главный Бан Шихек — приятный мужчина за сорок. Собственно, спрашивал он лишь самое основное — имя, откуда они, где бывали с начала всего этого дерьма и чем занимались раньше. Важным принципом этой общины было то, что каждый тут занимался своим делом: кто-то патрулировал, кто-то выращивал растения и так далее. Никаких бездельников. Поэтому каждого новоприбывшего распределяли на их новую работу. Чонгука с Чимином, как молодых и сильных, отправили в патруль. Они ходили на вылазки, охраняли территорию по сменам, периодически выполняли какую-то другую работу, где требуется сильная мужская рука. Юнги, так как он был доктором, определили в местную больницу. Хотя ладно, то скорее был медпункт, нежели больница и врач там помимо него был всего один. То ли ортопед, то ли ревматолог — Чонгук не сильно вникал. Работы в медпункте было много, так как травмы или инфекции были не редки. За тот короткий период, что они успели пробыть в лагере, Юнги с тем доком пришлось провести уже операций пять, что не мало, учитывая количество народу в целом.

На вылазки ходили только в светлое время суток и никогда поодиночке. Так как в лагере выращивали свой собственный урожай, фокус внимания при поиске сместился в основном на медикаменты, инструменты и что-то полезное. Самое удивительное, у них было электричество. Естественно, пользоваться им на ежедневной основе было нельзя — в основном территорию освещали огнем, а в домах после захода солнца редко кто бодрствовал, так как свечи берегли про запас. Электрические генераторы стояли на случай крайней необходимости.

А еще у них были несколько лошадей. Вообще, если провести параллель, лагерь сильно напоминал малонаселенную деревушку. Очень малонаселенную. Большинство домов пустовали, а народу, по рассказам, приходило не так уж и много. В последний раз к ним наведывались за четыре месяца до того, как пришел Чон с друзьями.

Стоило только почувствовать себя в безопасности, Чонгук практически полностью отдалился от друзей и от людей в целом. Он жил отдельно в самом крайнем доме в глубине лагеря. Обычно народ заселял дома поближе друг к другу, чтобы чувствовать себя комфортнее, но не Чонгук. Раз в три дня какие-то энтузиасты устраивали вечер у костра — гитара и пустой трёп, но Чон и эти мероприятия прогуливал. Если честно, он даже не был уверен, что все жители его узнают, видя на улице. А еще Чонгук брался за любую работу, лишь бы не сидеть на месте. Поэтому сейчас, после ночного обхода, вместо того, чтобы отправиться спать, он решил нарубить дрова. Так как дом Чона находился на окраине, неподалеку была небольшая поляна, на которой рос одинокий огромный дуб, а за ним простирались уже поля для посевов. В декабре, естественно, они уже были без урожая. Но даже в таком виде, в свете утреннего солнца территории выглядели впечатляюще.

Ночью Чонгук патрулировал заднюю часть лагеря и краем уха слышал от людей, что к ним прибыли новенькие. Их было то ли пять, то ли шесть человек. Субин, который утром сменил Чона на посту, сказал, что та компашка понаделала шуму. Многим было жуть как интересно познакомиться с таким количеством новых людей. Говорят, с ними даже ребенок был. Что ж, близнецам Чжиука будет, с кем гонять по территории. Чонгук же, мастерски вживаясь в роль местного отшельника, специально решил уйти подальше от главного здания, чтобы, упаси Всевышний, не пришлось с ними контактировать. Он собирался закончить с делами и наконец-то пойти вздремнуть после ночной смены в патруле.

Несмотря на светившее солнце, ветер утром разбушевался не на шутку. Иногда порывы были такими сильными, что, казалось, свистело в ушах, а топор того и гляди собирался улететь, как зонтик Мэри Поппинс. Нерасчесанные волосы лезли в глаза, и Чон то и дело пытался заправить их за уши.

«Чонгук?» — прозвучал в мыслях до боли знакомый голос. Чон затормозил на мгновение, а затем тряхнул головой, подумав, что лучше все-таки не забивать на сон, ибо еще галлюцинаций ему не хватало.

Глухой звук удара топора, раскалывающего полено, свист ветра, тихий шелест голых веток дуба и снова послышалось «Чонгук», но чуть громче и настойчивее. Звук будто бы доносился из-за спины, поэтому Чон машинально резко обернулся назад, а затем вновь вернулся к поленьям, чувствуя себя полным придурком.

А потом до него дошло, и он вдруг замер. Дыхание перехватило, будто кто-то резко украл весь кислород. Чонгук осторожно положил топор на пень, не чувствуя собственных пальцев. Затем он выпрямился и медленно, будто любое неосторожное движение может вызвать взрыв, обернулся.

Чон нахмурился, слегка качнув головой в сторону. Он хотел было что-то сказать, но все слова потерялись, потому что Чонгук мог поклясться, что прямо сейчас, прямо перед собой на расстоянии нескольких метров он видел Тэхена. Тот стоял, глядя на него во все глаза и тоже не говоря ни слова. Чону периодически казалось, что он слышит голос Тэхена. Он часто снился ему и даже сейчас он бы предположил, что это все-таки галлюцинация от недостатка сна, за исключением одного «но». В его снах Тэхен обычно выглядел иначе — либо синие волосы, либо красная футболка, в которой он был в их первую встречу, либо дурацкая домашняя пижама с какими-то мордами в виде красных сердечек. Во снах он всегда выглядел, как Тэхен, которого он когда-то знал. Там, в нормальном мире. Но сейчас все было иначе: темные взлохмаченные волосы, а ведь Чонгук ни разу не видел Тэхена с натуральным цветом; огромная не по размеру куртка; ботинки с вековым слоем грязи. Было странно видеть, будто Тэхен, стоящий перед ним, был не из прошлого мира, а из нынешнего. А потом тот как-то неуверенно махнул ладонью и произнес:

— Привет.

— Но… — начал Чонгук осипшим голосом, а затем чуть ли не шепотом продолжил, — Привет? — прозвучало, как что-то между вопросом и утверждением.

Уголок губ Тэхена на мгновение дрогнул, и он сделал неловкий шаг вперед.

— Мы тут… пришли ночью, — начал Тэхен, сделав еще один небольшой шажок вперед. — Этот ваш Дэвид, кстати, настырный тип. Я еле-еле выспросил у него про тебя. Он все твердил, что сначала нас распределят и заселят, а уж потом на вопросы будут отвечать, — еще маленький шажок вперед. — Но ведь я и так до утра прождал, а это целых пять часов, — речь Тэхена ускорялась с каждой секундой. Так всегда было, когда он сильно нервничал — начинал говорить чуть ли не скороговоркой. — Пять часов и тридцать три минуты. Я считал. Не то, чтобы часов не было, конечно, но вдруг они неверно показывают, да? — Тэхен тяжело вздохнул и опустил взгляд на свои ботинки, а когда вновь взглянул на Чонгука, глаза у него были на мокром месте. Чон, который все это время ни на мгновение не сводил с него взгляд, приподнял одеревеневшие руки в приглашающем жесте и начал медленно сокращать расстояние между ними. Тогда Тэхен, тихо шмыгнув носом, бросился вперед и буквально прыгнул в объятия Чонгука, обвив его шею руками с такой силой, будто пытался задушить. «Ну и плевать», — подумал про себя Чон. «Я готов умереть, только бы это мгновение никогда не кончалось». Он уткнулся носом в изгиб шеи Тэхена, не веря, что на самом деле вдыхает такой родной запах. Парень даже не осознавал, что беззвучно плачет.

Тэхен слегка отстранился, не размыкая объятий, но так, чтобы можно было посмотреть в лицо Чону.

— Чонгу-ук, — произнес он, запнувшись на последнем слоге из-за рвущихся из горла рыданий.

— Что? — спросил тот мягко, обхватив лицо Тэхена своими ладонями.

— Что за хрень с твоей прической? — спросил тот, шмыгая через каждые два слова.

— Не нравится? — спросил Чонгук, широко улыбаясь и прикасаясь своим носом к носу Тэхена, прикрывая глаза от удовольствия.

— Да нет… Если честно, очень секси, — на последнем слове его голос слегка сорвался, от чего Чон рассмеялся так, как не смеялся уже, наверное, целую вечность. Отсмеявшись, он медленно перевел свой взгляд на губы Тэхена, затем провел по ним подушечкой большого пальца, отметив про себя, что они все такие же мягкие, как и раньше. Чонгук слегка наклонил голову и осторожно накрыл губы Тэхена своими. Тот ответил более настойчиво, слегка кусая его нижнюю губу и сразу же проводя по ней языком.

— Совсем, как настоящий, — проговорил Чонгук, не открывая глаз.

— Ммм?

— Ты — совсем, как настоящий.

— Погоди, — лицо Тэхена вытянулось в удивлении. — Ты думаешь, что я твой глюк?

— А кто же еще, — ответил Чонгук, улыбнувшись как-то уж совсем болезненно.

— Не, не, не, — Тэхен приподнял лицо Чона за подбородок, заставляя смотреть на него. — Никакой я не глюк. Я прямо тут, с тобой, — парень взял чонгукову ладонь и приложил к своей груди туда, где находилось сердце. — Чувствуешь? Оно бьется, так что я очень даже настоящий.

— Ты погиб, Тэхен, — ответил Чонгук тихим голосом.

— Да нифига подобного! Вот, смотри, — Тэхен убрал челку в сторону, показывая шрам. — Не самая приятная штука, но не смертельная.

Чонгук несколько раз переводил взгляд со шрама на лицо Тэхена и обратно. Затем его глаза расширились и он будто завис, глядя в одну точку.

— Если хочешь, могу пнуть тебя для достоверности.

— Тэхен? — взгляд Чонгука снова стал осознанным, и на сей раз он смотрел на Кима так, будто действительно видел. Тот закатил глаза в ответ и кивнул.

Чон шумно выдохнул, а затем снова впился в губы Тэхена, но уже совсем не таким невинным и нежным поцелуем, как прежде. Они долго не могли оторваться друг от друга, и остановились только лишь тогда, когда легкие едва ли не начали болеть от недостатка кислорода. Они долго-долго стояли, просто сжимая друг друга в объятиях, а Чонгук впервые в жизни думал, что готов поверить в существование чуда.

***

— Ну, вот тут я и живу, — сказал Чонгук, проходя в свой одинокий домик.

— Очень… аскетично, знаешь? — ответил Тэхен, глядя на кровать, на которой буквально лежали лишь матрас и подушка. Голые окна, хотя Ким был уверен, что в других домах висели какие-то подобия шторок.

— Я тут нечасто бываю, так что… — Чонгук неловко почесал затылок. — Эм, хочешь чего-нибудь? У меня есть… эээ… вода.

— Вода подойдет, спасибо, — ответил Тэхен, улыбнувшись.

— Так как ты оказался здесь в конечном итоге? — задал вопрос Чонгук, отдавая стакан с водой.

— Это очень долгая история, — Тэхен присел на пол, прислонившись спиной кровати. Чон последовал его примеру.

— Разве мы спешим?

И Тэхен начал рассказывать обо всем. О том, как получил шрам, куда делся тогда из своей квартиры. Про людей, к которым попал. Сначала он боялся говорить о поджоге того дома с Ханом внутри, но решил, что не должно быть никаких тайн. Он страшился отпугнуть Чонгука, что он отшатнется от него, как от чумы. Но Чон напротив, лишь молча сжал его ладонь и положил голову на плечо, безмолвно выражая поддержку. Он понимал, что страх и отчаяние могли толкнуть на что угодно и похуже, поэтому судить кого-то за принятое в критический момент решение не стал бы. Когда Тэхен добрался до той части рассказа, в которой упоминал, что один ночами рыскал по улицам, Чонгук напрягся. Он помнил, как сам бегал от мертвых по торговому центру и не мог и представить, как можно добровольно идти на такое чуть ли не каждую ночь.

— Я слышал какую-то эпичную историю про то, как Юнги подстрелили, — сказал Тэхен, закончив со своей историей.

— О, да. Но об этом тебе лучше он сам расскажет.

— Надо бы наведаться к ним в гости.

— Ммм, — согласно промычал Чонгук, которого безбожно клонило в сон. — Только попозже. Сегодня я тебя никому не отдам.

— Фу, ну и собственник, — шутливо ответил Тэхен, взъерошив носом волосы на макушке Чона.

— Смирись.

Некоторое время они провели в тишине. Чонгук то и дело начинал посапывать, засыпая, но потом будто бы заставлял себя оставаться в сознании.

— Я боюсь засыпать, — признался он в итоге, крепче обвивая руки вокруг тэхеновой талии. — Боюсь, что проснусь, а все это окажется сном.

— Не переживай, никуда я не денусь, — заверил Тэхен, успокаивающе поглаживая Чонгука по спине.

— Обещаешь?

— Обещаю. Ты еще успеешь устать от меня.

— Никогда.

— А у вас тут есть местный парикмахер? — после пары минут раздумий спросил Тэхен, вызвав у Чонгука лишь тихий смех в ответ.