К рассвету Джина прооперировали и извлекли инородный предмет. Учитывая условия, операция — по словам Юнги — прошла более чем хорошо. Состояние пациента было нормальным, и в скорости он должен был прийти в себя. Все то время, что Джин лежал на операционном столе, Тэхен не находил себе места. Он настолько волновался за друга, что совсем не ощущал собственных повреждений, а ведь Хан и его самого приложил достаточно сильно. Единственное, что немного беспокоило Тэхена — это голова и левый глаз, который от чего-то нещадно зудил. Парень сетовал на то, что скорее всего по неосторожности потрогал его грязными руками и занес какую-нибудь инфекцию. А вот к своей перманентной мигрени он настолько привык, что она не казалась ему чем-то новым.

Для себя Тэхен отметил, что ему впервые за долгое время было по-настоящему страшно. Прежде ему не доводилось быть в том состоянии, когда не знаешь, выживет ли твой друг в ближайшие двадцать четыре часа. Как минимум причиной тому был тот факт, что после наступления апокалипсиса он никогда не заводил друзей. А с Джином все вышло как-то спонтанно — он был достаточно открытым человеком и легко находил контакт с кем угодно. Хотя, думал Тэхен, может быть, в той высотке просто больше не было адекватных собеседников.

Да Ми не стали пугать, поэтому рассказали лишь в общих чертах о том, что ее отец слегка поранился, но скоро все будет хорошо. Тэхену не нравилось врать ребенку, но и быть вестником плохих новостей он тоже не хотел. Из-за этого он считал себя слишком эгоистичным, но ничего не мог — и не хотел — поделать. Тот самый момент, когда ему хотелось сбросить всю ответственность на взрослых, совершенно игнорируя тот факт, что он и сам давно не подросток.

После того, как Юнги сообщил о состоянии Джина, Тэхен заметно расслабился, и поэтому на него разом навалилась вся накопившаяся усталость. Вдобавок к этому он в полной мере ощутил, насколько сильно у него ныли колени после соприкосновения с твердой землей. Но отдыхать было рано, так как следующим этапом ему предстояло рассказать про Хана, чтобы они все вместе смогли сопоставить известные им факты про ночных монстров. Насколько он мог судить, некоторые из людей, выходивших за территорию регулярно, были весьма опытными. Соответственно был шанс, что кто-то из них может поведать свою историю о встрече с мутировавшими тварями. То, что случилось ночью, выходило за все рамки мыслимого и немыслимого, потому что если поверить в какое-никакое наличие разума у мертвых он мог, каким бы абсурдным это не казалось. То факт, что они могли эволюционировать настолько сильно — уже напоминал магию, не иначе.

Парни решили, что предавать огласке всё, случившееся ночью, очень глупо. Максимум, чего они добьются — это всеобщая паника, а уж её-то точно нельзя допустить. Поэтому официальной версией было просто слишком большое стадо зомби, которое забрело к ним в ночи.

В главном здании собрали небольшую группу людей, которые были «из главных». По сути дела раньше неофициально всем заправлял именно Феликс. Шихек, с которым Тэхен общался по прибытии, скорее числился их управляющим, но никакие организационные вопросы особо не решал. Ходили слухи, что в прошлом он вроде бы был психологом, именно поэтому новоприбывших отправляли именно к нему. Хотя на самом деле разные люди называли разные версии. А после ночного происшествия он и вовсе снял с себя все полномочия, заперевшись в своем жилище.

Из хорошо знакомых Тэхену в помещении находились Чонгук, Хоуп с Намджуном и Юнги. Чимин в это время приглядывал за Да Ми, с чем прекрасно справлялся. Прямо таки молодой папаша, подумал тогда Тэхен.

Пока Ким пересказывал события ночи, все соблюдали абсолютную тишину. Но когда он дошел до момента с Ханом, среди людей послышалось нервное перешептывание. По ходу повествования Тэхен то и дело тёр глаз, пытаясь избавиться от зуда. В какой-то момент даже Чонгук это заметил и перехватил его руку, сжав в своей ладони и сказав шепотом перестать трогать лицо, иначе станет только хуже. После этого Тэхену оставалось только часто моргать временами и вытирать об плечо влагу, скапливающуюся в уголке глаза.

По окончании рассказа, первым вопрос задал мужчина — кажется, его звали Сын Хо, но Тэхен не был уверен.

— А что Феликс? — спросил он. — Почему он оказался разодранным в амбаре?

Тэхен на мгновение замешкался, так как ранее не стал упоминать о том, что случилось между ними. Он подумал, что это бессмысленно, учитывая, что парень все равно уже мертв и никому навредить не сможет.

— Мы разделились, — ответил он, выдержав небольшую паузу.

— Звучит сомнительно…

— По-твоему, это он с ним сделал? — вступился Чонгук. — У Бин был со мной в том амбаре и лично может подтвердить, кого мы там нашли.

Вышеупомянутый мужчина закивал. Сын Хо при этом особенно убежденным не выглядел, но тему развивать не стал.

— То есть получается, — начал Хоуп. — Раньше мы боялись мертвых пиздюков, а теперь — разумных и говорящих мертвых пиздюков? Заебись расклад.

— Да, наша ситуация несколько… осложнилась, — ответил Тэхен.

— Главная проблема в том, что даже, если сейчас мы залатаем все дыры в заборах, против таких, как Хан — они бессмысленны, — сказал Чонгук, прикрыв глаза и потерев переносицу.

— И не совсем понятно, возможно ли его убить.

— Как минимум, выстрелы на себе он ощущает.

— Ага, не хватало, чтобы этот чмошник вдобавок был неуязвимым.

— Мы могли бы его поджечь, — предложил Намджун. Тэхен на этих словах скривился, припоминая предпоследнюю свою встречу с Ханом.

— Для этого нам как минимум нужно его поймать, — сказал Ким. — Но я ума не приложу, как это сделать.

— Думаешь, он вернется? — спросил Чонгук.

— Уверен. У него со мной давние счеты, он не отступит.

В комнате воцарилось молчание. В этот момент Тэхену в голову пришла закономерная идея. И будь он проклят, если был единственным из всех, кто о ней подумал.

— Я мог бы… — начал он осторожно, заранее зная реакцию Чонгука. — Мог бы попытаться его выследить.

— Исключено, — отрезал Чонгук грозно.

— Я думаю, все согласятся, что я представляю угрозу для жителей лагеря.

— Тэхен! Клянусь, я пристегну тебя к батарее, если потребуется! Потому что это самая тупая идея из всех, что я от тебя слышал.

— Но…

— Чонгук прав, — вставил Намджун. — Чего ты этим добьешься?

— Хотя бы уведу его отсюда.

— Не смеши, — продолжил Джун. — Ты просто поможешь ему себя убить и всё. Ты же не думаешь, что он после этого оставит общину в покое? Он все равно сюда вернется, поэтому мы должны действовать все вместе, иначе никто не выживет в конечном итоге.

— Вот именно! — подтвердил Чонгук, глядя на Намджуна с благодарностью.

— Ну и каков тогда план? — спросил Сын Хо.

— Для начала заделаем бреши. Помимо Хана к нам могут забрести и другие незваные гости.

— Я присоединюсь к вам, как только проведаю Джина, — сказал Ким, поднимаясь.

***

Когда Тэхен пришел в палату к Джину, тот уже был в сознании. Лежал, повернув голову к окну и обернулся, услышав скрип двери. Вид у него, на удивление Тэхена, был весьма здоровый. Даже на щеках присутствовал легкий румянец, будто парень какое-то время пробыл на морозе.

— И где мои апельсины?

— Что? — Тэхен застыл посреди палаты, замешкавшись.

— Больным принято носить апельсины, разве нет? Вот больной, — тут он указал левой рукой на себя, — Вот посетитель, — Джин махнул в сторону Тэхена.

Старший даже спустя всего каких-то пару часов после операции пытался быть тем, кто разрядит атмосферу. Только когда Джина ранили, Тэхен понял, что тот и правда в любой ситуации был для него хёном, старшим товарищем. Он не знал точно, оттого ли это, что у Джина уже был собственный ребенок и он успел примерить на себя роль человека, который заботится не только о себе. То ли оттого, что это просто было в его характере. В любом случае, даже испытывая боль — а ведь у них было не так много болеутоляющих и скорее всего их использовали по минимуму — Джин пытался натянуть на лицо улыбку и выдать какую-то забавную чепуху.

Кровать, на которой лежал Джин, была отнюдь не как в госпиталях. Обычная из дсп, кое-где облупившаяся и накрытая матрасом, которому было точно много лет. Никаких подъемных механизмов или поручней, позволяющих пациенту ухватиться, чтобы встать с постели. Скорее всего эту кровать притащили сюда из какого-нибудь жилого домика, в которых раньше останавливались гости.

Тэхен подвинул металлический стул и присел рядом. Он абсолютно не знал, что сказать. Парень в принципе никогда не умел правильно выражать свои чувства. Он понимал, что ощущает в данный момент, но как только пытался облачить все это в слова — чувствовал себя глупо. Его преследовало ощущение, будто он стоит голым перед огромной толпой людей. Единственным, с кем он хотя бы частично мог разрушить этот барьер, был Чонгук. И то, несмотря на их долгое знакомство, он только учился разговаривать. Никогда Ким не думал, что такое простое действие может быть таким непосильно сложным. От волнения, показалось парню, у него даже холодок по спине пробежал. И возникло ощущение, будто лед сковал его грудную клетку.

— Ну, ты как? — неловко начал Тэхен.

— Лишнюю дырку во мне зашили, так что уже не так плохо.

— Да Ми о тебе спрашивала.

— Она, наверное, перепугалась? — Джин нахмурил брови.

— Чимин не дает ей вешать нос, — Тэхен улыбнулся, вспоминая их тандем. — Они на удивление хорошо ладят. Никогда его таким не видел, если честно. Он явно в прошлой жизни учился не на ту профессию. Надо было нянькой работать.

— Главное, ему не говори. Думаю, он тебя отлупит, если услышит слово «нянька».

Тэхен рассмеялся и ответил:

— Вообще он всегда говорил, что детей любит. Просто я как-то пропускал мимо ушей.

Они замолкли на какое-то время, а Тэхен вспомнил, что ведь и правда, на Чимине вечно висли младшие братья одного парня из группы Чонгука.

— Твой Чонгук… — Джин скривился, когда слишком резко попытался сменить позу. — Он, вроде, на гитаре играет?

— Ну да, играл раньше.

— Я там в кладовой видел одну. Не знаю, рабочий ли инструмент, но отдай ему, вдруг сможет выжать из нее человеческие звуки.

— Так сам и отдашь, когда встанешь на ноги.

— «Если» встану, — поправил Джин.

— Не говори глупостей! Самое сложное позади, ты поправишься!

— Юнги сказал, что мы пока прошли самый легкий этап.

Тэхен вопросительно поднял брови, не совсем понимая, о чем речь. Вот он Джин — лежит себе с перебинтованным боком, разговаривает и выглядит вполне бодро. Что может случиться?

— Он сказал, — продолжил старший, осторожно подбирая слова. — Я мог занести инфекцию. А может, внутреннее кровотечение. Всё покажут первые сутки после операции.

И тут Тэхен почувствовал себя несмышленым ребенком. В поселении и правда не было необходимых условий. Их лазарет был сродни медпункту в детском летнем лагере. Ни эндоскопа, ни уж тем более УЗИ-аппарата у них не было. Да даже найди они его на вылазке, с агрегатом от зомби не побегаешь. Ким ощутил нарастающую тревогу, от которой его бросило в жар. По телу будто бы прошла горячая волна, от чего его кожа покрылась испариной. А в следующую секунду его пробрал озноб, даже волоски на руках встали дыбом. Парень слышал раньше, что от нервов, бывает, даже поднимается температура, но никогда не испытывал это на себе.

— Эй, да ты чего, аж побледнел весь, — чуть более бодрым тоном сказал Джин, хлопнув Тэхена по колену. — Пока я не помер, можешь расслабиться.

— Говоришь про всякие жути, — отозвался Тэхен. — И как Юнги мог сказать такое пациенту? А как же врачебная этика?

— Он просто честный. Неужели после всего тебя что-то может напугать?

Ким лишь пожал плечами, получше кутаясь в свою куртку, которую не удосужился снять, при входе в палату. Застань его Юнги тут в верхней одежде, как пить дать прописал бы подзатыльник.

— Тот страшномордый не объявлялся?

— Не думаю, что Хан сунет сюда нос при свете дня.

— О, так ты и имя его знаешь? — не на шутку удивился Джин.

— Мы, вроде как, были соседями когда-то.

— Бля, Тэхен, — старший редко матерился, поэтому слышать это было забавно. — Какой туз еще у тебя припрятан в рукаве? Может, ты с актером Пак Хеншиком зависал когда-то, а я не знаю?

Тэхен лишь тихо засмеялся, все еще больше от всего пережитого стресса, нежели от того, что услышал что-то смешное.

— Не, самым медийным из моих знакомых был Чонгук, — ответил он. — Насчет Хана… Если честно, я в душе не ебу, что с ним делать.

Ким вмиг посерьезнел, натянул рукава по самые пальцы и стал нервно колупать ноготь. Пока Джин сохранял молчание, Тэхен ненадолго погрузился в свои мысли. Перспективы их не были радужными. Парень помнил, какими опасными были ночные твари, а уж Хан… Кто вообще мог знать грани его способностей? Он обладал невероятной силой, о чем напоминала тянущая боль где-то в боку. Пули его разве что поцарапали и явно разозлили. А его реакция? Ни у одного мертвого Тэхен такой не видел.

— Он как гребаный Нео, — изрек Джин, будто бы прочитав мысли младшего. — Может, ему того — голову с плеч? — он провел большим пальцем по шее.

— Да, без головы кусаться будет сложно. Только как его поймать — вот главный вопрос. В любом случае, тебе сейчас нужно отдыхать, а не думать о таких вещах.

— Есть, сэр, — усмехнулся Джин. — Приведешь ко мне Да Ми?

— Конечно.

Тэхен встал со стула, который издал оглушительный визг, когда его ножки проехались по полу.

***

День был на удивление солнечным. Чонгуку и Намджуну досталась как раз та часть лагеря, где стоял амбар. Предварительно проверив их территорию на наличие непрошенных гостей, парни приступили к работе. Немалое количество времени ушло на то, чтобы перетащить к месту ремонта необходимые материалы — в основном это были листы фанеры и доски. Не сказать, что они были прекрасного качества, но как минимум должны были выдержать обычных мертвецов.

«Обычных» — пронеслось в мыслях Чонгука, чему он тихо усмехнулся. С каких пор вообще зомби стали делить на обычных и необычных. Парень даже боялся представить, какие еще сюрпризы им преподнесет мать природа. Если, конечно, во всем случившемся и правда виновата она, а не вирусы из лабораторий. Мысли о том, что эпидемия, поразившая весь мир, началась из-за опытов, проводимых людьми в белых халатах где-то глубоко под землей, Чон всегда отметал в первую очередь. Теории заговоров — совсем не его тема. Он говорил сам себе, что если хоть однажды кто-то предоставит реальные доказательства одной из таких теорий — да хоть про зону пятьдесят один, где якобы все коридоры кишат зелеными человечками — он лично в ту же секунду уверует. А пока Чонгук был склонен верить в то, что природа просто слишком сложная штука, а вирусы появляются и мутируют на протяжение всего существования их планеты. Им всего лишь не повезло.

Расправившись с первой уязвимостью в их не очень надежном заграждении, парни двинулись к следующей. Несмотря на контекст всего происходящего, у Чонгука было максимально приподнятое настроение. Прибивая доски и подставляя фанеру, он тихо насвистывал себе под нос старые любимые песни. Со стороны могло показаться, что они с Намджуном пришли не укреплять забор, а строить шалаш на дереве для соседских детишек.

Дойдя до очередной бреши, они решили сделать небольшую паузу. Джун присел на корточки, а Чон прислонился к стволу дерева, делая глубокий вдох и прикрывая глаза.

— Кажется, этот ваш Хан удрал именно через эту дырень, — сказал Намджун, заставляя Чонгука открыть глаза. Он проследил за взглядом товарища и понял, о чем речь. По краям разлома виднелись глубокие следы от когтей. Примерно такие, как оставляют медведи на деревьях. Чон подошел ближе и осторожно провел пальцами вдоль одной царапины.

— Против такой силы наш забор, считай, как оградка на клумбе.

— От монстра не спасет, это верно, — согласился Намджун.

— И нафига мы тогда время тратим?

— Это… — Джун задумался, потерев отросшую щетину на подбородке. — Я думаю, тут больше психологический момент. С хоть какой-то преградой чувствуешь себя в большей безопасности.

— Спрячься с головой под одеяло и монстр тебя не утащит.

— Вроде того.

— Может, пока такая обстановка, тебе не жить в одиночестве? Перебрался бы к нам с Тэ, места всем хватит, — предложил Чонгук.

— Такая обстановка уже давно превратилась для нас в рутину, — усмехнулся Намджун.

— Сложно не согласиться.

— Да я и не в одиночестве вовсе, — Чонгук вопросительно поднял брови, услышав эту фразу. — Мы с Че Рин уже несколько недель живем вместе.

— О, вау, — Чон искренне удивился, — И почему я узнаю об этом только сейчас?

— Ты, видать, был полностью поглощен вашим с Тэхеном медовым месяцем, — с непроницаемым лицом заявил Намджун, чем смутил друга.

— И вовсе это не медовый месяц, — ответил Чонгук, покрываясь легким румянцем. — Как минимум пока, — добавил он, чем вызвал широкую улыбку на лице Джуна.

— Я все хотел спросить, какого это было? Встретить Тэхена после всего? Скажи, если лезу не в свое дело, просто я помню, как ты рассказывал о нем и каким ты был в тот момент. И мне, честно говоря, сложно представить, что ты чувствовал.

Чонгук закусил губу, задумавшись. Он попытался заново прокрутить в голове момент, когда увидел Тэхена прямо перед собой. Но, несмотря на то, что это было чуть ли не единственным положительным событием времен после апокалипсиса, для него тот день остался предельно размытым. Из всего он мог разве что вычленить обрывки фраз и общее впечатление, будто кто-то залез к нему в мозг, взял баночку с этими воспоминаниями и хорошенько так потряс. Отметить он мог лишь, что ощущение тогда было такое, будто ты долго готовился к какому-то страшному событию, постоянно находился под тяжестью стресса и паники, а потом все это просто… ушло. Ему казалось, что после долгого времени он наконец-то смог набрать полные легкие воздуха и расправить плечи.

— Сложно сказать, если честно, — ответил в итоге Чонгук. — Я и сам до конца не понимаю.

— По твоим рассказам, кстати, я его совсем другим представлял. Должен был вроде быть милый парень, а этот — терминатор какой-то.

Чонгук засмеялся, гораздо громче, чем следовало бы на границе с лесной зоной.

— Вот тут точно могу сказать — я и сам знатно охренел, когда увидел, что он умеет! Клянусь, он раньше от любой физической активности нос воротил.

— То ли еще будет.

— Нет уж, давайте на этом остановимся. Иначе я почувствую себя бесполезным.

— Ты слышал про Феликса? — спросил Чонгук, когда они уже продолжили работать.

— Я догадался по вашим лицам, что там что-то неладное. Но, строго говоря, мне нет до него дела. Я в нем изначально заметил что-то подозрительное. Я, отсидев, неплохо научился читать людей.

— Минутка бестактных вопросов, — начал Чон, заранее мысленно дав себе подзатыльник. — А ты говорил Че Рин об этом?

— О тюряге?

— Ага, о ней самой.

— Да, я это особо не скрываю. Лучше сказать самому, чем потом кто-то проболтается.

Чонгук в очередной раз задумался, что Намджун на удивление рассудительный. Иногда казалось, будто между ними разница не в три года, а в целых тридцать. Во времена, когда они все еще не добрались до гольфклуба, Чон в особенно тяжелые периоды ловил себя на мысли, что хотел бы обратиться к нему за советом или просто поговорить, как на крыльце дома, когда они еще только-только познакомились. По сути, они знали друг друга не так долго, но Чонгук для себя решил, что их дружба из разряда тех, когда ты знакомишься с кем-то и в первые дни можешь понять, твоё или нет. От Намджуна веяло спокойствием и уверенностью, была в нем какая-то внутренняя сила. А самое показательное, что после всего, что он успел пережить за свою не такую уж и долгую жизнь — помимо апокалипсиса — он ни на грамм не озлобился. Чон искренне хотел бы научиться тому же.

***

Чонгук уже сутки без сна, потому что работу по устранению брешей они заканчивают глубоко затемно. Поэтому, как только он помогает остальным отнести на место инструменты, Чон не медля идет на поиски Тэхена. Единственное, о чем он может думать — это еда и сон. Сон с Тэхеном в объятиях и чтобы никто их не беспокоил примерно ближайшую вечность.

Чонгук успевает обойти все места, где по идее, мог бы быть Ким. По его предположениям он должен был находиться либо там же, где и сам Чон — в амбаре с инструментами, либо уже ждать его у главного здания. На крайний случай, он мог бы быть уже дома, но там темно и пусто. Когда вариантов не остается, он понимает, что тот, скорее всего, сейчас находится рядом с Джином и пытается как-то поддержать друга. Сказать по правде, Чонгук иногда немного ревновал — совсем чуть-чуть — хоть и понимал, что это весьма идиотская затея. Тэхен с Джином всего лишь друзья, это очевидно, но ревность относилась именно к тому, что у этих двоих были воспоминания о пережитых событиях, в которых Чона не было. Он и сам считал эти мысли глупыми и необоснованными, поэтому пообещал себе, что никогда в жизни не озвучит их при Тэхене.

Издалека он увидел, что в нескольких комнатах лазарета горит свет. На крыльце сидел Чимин, сцепив ладони в замок на коленях. Завидев Чонгука он встал и как-то нерешительно начал шагать навстречу.

— Привет, Чимин-щи. Тэхен там? — друг в ответ кивнул.

Чонгук уже собирался пройти мимо к двери, но Чимин остановил его, придержав за предплечье.

— Джин умер, — сказал он, почему-то не глядя в глаза. Чону это показалось странным, ведь Чимин из той категории людей, кто смущает своим пристальным взглядом любого собеседника.

— Оу, он не…? — попытался спросить Чонгук, понимая, что в воздухе витает подозрительно напряженная атмосфера, причина которой ему не до конца ясна.

— Нет, обратиться он не успел. Мы проследили, чтобы он был под действием лекарств до… конца.

— Понятно. Нужно забрать Тэхена домой, он сейчас, наверное, совсем никакой.

— Тэхен сейчас с Юнги, в смотровой.

Чонгук кивает и направляется к входной двери, но Чимин окликает его.

— Чонгук? — тот оборачивается, задав безмолвный вопрос. Чимин с секунду думает, а потом качает головой и говорит: — Нет, ничего. Иди.

Смотровая находится в дальнем помещении коридора. Не слишком логичное расположение, думает Чонгук, ведь человеку с травмой удобнее попасть в ближайший к выходу кабинет.

В лазарете тихо и тишину эту нарушает лишь стук тяжелых ботинок Чона. Он целеустремленно подходит к нужной ему комнате и открывает дверь, с громким щелчком повернув ручку. Юнги стоит на некотором расстоянии напротив Тэхена, который в свою очередь сидит на кушетке спиной ко входу. Стоит Чонгуку войти и Ким тут же поворачивает голову на звук. Младший недовольно цыкает, потому что глаз Тэхена выглядит гораздо хуже, чем утром. Вместо легкого покраснения, веки теперь выглядят припухшими, а вверх и вниз от них расползаются синеватые венки. Белок теперь покрыт капиллярами и издалека выглядит совсем розовым. Глаз Тэхена кажется пугающе воспаленным.

— Тэ, говорил же тебе не трогать, чтобы не попала грязь, — причитает Чонгук, подходя ближе. Он берет лицо Тэхена за подбородок, пытаясь разглядеть поближе. — Болит, да?

Парень не отвечает, и Чон замечает, как его нижняя губа начинает дрожать.

— Да ты чего? — мягко говорит он с полуулыбкой. — Вылечим твой глаз, чего ты. Правда же, хён? — последний вопрос он адресовывает Юнги. Когда тот тоже не отвечает, Чонгук переводит на него взгляд, в недоумении нахмурив брови. — Ничего же страшного, да?

Юнги кивает Тэхену и отходит к окну. Ким чуть отстраняется от в конец ничего не понимающего Чонгука, делает рваный вдох и приподнимает край водолазки, немного развернувшись. На спине, переходя к боку, красуется небольшой порез. По виду неглубокий, сантиметров пятнадцать в длину. Чонгук хмурится, искренне не понимая, почему из-за какой-то царапины все так драматизируют. А потом до него доходит и все эмоции мигом сползают с его лица, заставляя просто тупо смотреть в одну точку.

Царапина.

Это не порез, а ёбаная царапина от ёбаного когтя мертвяка.

По лицу Тэхена начинают катиться слезы. Он выпускает из рук ткань и та, скользнув по телу, скрывает рану от их глаз.

— Мне очень-очень жаль, — начинает бормотать Тэхен, беря безвольно висящую вдоль туловища руку Чона в свою. Он продолжает что-то быстро говорить, смахивая свободной рукой со щек слезы и пытаясь заглянуть Чонгуку в глаза. Но тот едва может его слышать. Он просто завис, отключился, потерял способность рационально мыслить. Он едва может сделать вдох и не уверен, происходит все это наяву или он видит очередной ночной кошмар.

Чонгук машинально вырывает свою руку из чужой ладони и не глядя ни на кого конкретного пятится назад, пока не упирается спиной в стену. Задевает, висящую на стене картину, которую явно принесли со свалки, и рамка которой с треском ломается при соприкосновении с полом. Обратно на свалку ей и дорога. Тэхен не перестает предпринимать попыток достучаться до Чона. Он говорит и говорит, надеясь, что его услышат. Но тот на автомате качает головой, не разбирая ни единого слова, нащупывает рукой дверную ручку и вылетает наружу так, будто за ним гонится стая диких волков. Хотя лучше это были бы волки, думает Чонгук. Они бы быстренько разорвали его на части, а потом все закончилось бы. А вот то, что гонится за Чонгуком — нечто, что нельзя потрогать, нельзя убить. От этого не сбежать и не спрятаться. Но можно хотя бы попытаться.