Дождь усиливался, с шумом врезаясь в лобовое стекло несущейся машины. Пустынную дорогу оглушали звуки ревущего мотора, а тишину салона громкие всхлипы парня. Он уже несколько минут ехал молча, но звонок так и не сбросил. Он вообще уже забыл, что автоответчик продолжает запись. Всё, что его беспокоило, это щемящее чувство в груди. Он не знал, сколько он ещё сможет его выдерживать. Честно, он был удивлён, что продержался до сих пор. Хотя, вспоминая свои постоянные истерики и срывы… можно ли было сказать, что он держался?

С тех пор, как Юнги бесследно исчез… сколько времени прошло? Чимин потерял счёт времени… три месяца? Нет, четыре… наверное, четыре… плевать, это всё равно ощущалось чертовски долго.

Он ходил к нему домой, домой к его родителям… к друзьям… искал везде… но родителей тоже не было дома. А друзья ничего не знали… никто ничего не знал…

Никто не знал…

Сердце Чимина трещало по швам…

Он не знал, что делать. Куда бежать… к кому обратиться…

Юнги переехал? Улетел с семьёй в другую страну? Нашёл там кого-то другого, и ему было стыдно признаться в этом Чимину? Всё это звучало как бред. Но Чимин просто не знал что ещё думать. Его бросили. Бросили совершенно без каких либо объяснений. И это было чертовски больно.

Больно каждый раз слышать гудки в ответ на бесчисленные звонки. Этот чёртов автоответчик…

Сотня непрочитанных сообщений в соцсетях, где уже даже не высвечивалась дата последнего посещения.

Зато там, наверное, навсегда сохранились их общие фотографии, каждый раз делая так невыносимо больно, когда Чимин их пересматривал. На них они так счастливо улыбались. Они любили фотографировать друг друга, старясь запечатлеть каждый момент. Они были так счастливы… или счастлив был только Чимин? Во всяком случае, сейчас всё это приносило нестерпимую боль.

И это… чёрт, это было так не похоже на его Юнги… то, как он всегда оберегал своего мальчика… он всегда так ласково называл его малышом… солнышком… деткой… Чимин почувствовал, что даже в таком состоянии его щёки заливаются румянцем при воспоминании об этом… То, как Юнги всегда нежно его касался, с такой неимоверной заботой и трепетом… дарил самые нежные и чувственные поцелуи… ласкал в самых бесстыдных местах, вызывая по всему телу дрожь… нет, эти прикосновения не могли быть ложью.

За окном мелькал уже незнакомый пейзаж. Чимин и не замечал, куда ведет дорога. Он просто ехал, ехал, ехал вперёд… или уже назад? Он не различал направления. Даже знакомые улицы казались какими-то чужими. Слишком пустыми. Одинокими.

Вдруг он услышал какое-то странное шипение. Он не понял, откуда раздался этот шум, выдёргивая его из своих мыслей. Он притормозил, с удивлением уставившись на телефон.

Какие-то помехи?

Нет.

Кто-то взял трубку?

Сомнения рассеялись, когда он услышал голос по ту сторону. Но не тот, который так отчаянно ожидал услышать долгое время.

— Чимин… Чимин, меня слышно? Чёрт, кажется трубка почти сдохла… — прозвучал измученный, но всё-таки узнаваемый голос. Ким Сокджин. Сводный брат Юнги.

Чимин попытался выдавить из себя хоть слово, но ком встал в горле.

— Чимин? Ты ещё здесь… Господи… прости… прости пожалуйста… ты слышишь, Чимин?

— Я… Дж… Джин-хён?.. П… По… Почему? — еле выдавил из себя Чимин через всхлипы. В голове вдруг стало пусто. Он просто хотел знать, почему?

Почему он взял трубку? Почему он извиняется? Почему он? Почему сейчас? Почему, почему, почему…

— Боже, Чимин… прости нас пожалуйста… Юнги…

— Что с ним? — вырвалось как-то резко.

— Юнги… он… он в больнице, — голос мужчины был не привычно весёлым, а безумно уставшим и тусклым.

У Чимина сердце резко улетело куда-то в пятки, пробило пол машины и разлетелось ошмётками по дороге.

— Ч… что… с… — слова не шли. Всё смешалось в какое-то месиво. Все чувства, мысли, абсолютно всё.

— Ты можешь приехать? Я постараюсь тебе всё объяснить. Если… если ты захочешь слушать.

Захочет ли он? После всей той боли, которую ему причинили? После предательства? После того, как его бросили? Захочет ли он слушать?

Господи, конечно он хочет.

Он чертовски, блять, хочет узнать, что случилось с его любимым.

Ведь он, чёрт возьми, всё ещё любит.

Любит.

— Где вы? — лишь коротко ответил он, вытирая лицо руками и вновь давя на педаль газа, вжимая её в пол.

— Мы… мы в Сеуле. Центральная онкологическая больница…

Тишина.

— Ты… ты можешь не… — прерывая затянувшееся молчание неуверенно начал Сокджин.

— Буду через 2 часа, — оборвал его Чимин.

Джин что-то ему ответил, но раздалось лишь шипение динамиков. Видимо, телефон всё-таки сдох. Чимин сбросил звонок, вбивая нужный адрес в навигатор.

Руки дрожали, и он еле контролировал свои движения.

Блять. Он лишь надеялся, что доедет.

Всю дорогу в голове была звенящая пустота. Он и не заметил, как быстро домчался до города. И вот навигатор громко оповещает о прибытии, но Чимин уже выпрыгнул из машины, громко хлопая дверью.

Он залетает в ослепительно белое помещение и жмурится от яркого света. Оглядывается по сторонам, не имея понятия, куда бежать. Он тяжело дышит, ловит на себе обеспокоенные взгляды персонала. Уже собирается подойти к стойке регистрации, но вдруг чувствует чью-то руку на своём плече. Резко оборачивается, глядя обеспокоенными, заплаканными глазами.

Сокджин.

Сердце пропускает удар.

Больно колет.

Ноги подкашиваются, и он чуть ли не падает, но его вовремя подхватывают и усаживают на рядом стоящие стулья.

— Где он? — первое, что спросил парень.

— Господи, Чимин… посиди здесь, я сейчас принесу тебе кофе… — засуетился Сокджин, глядя на состояние парня. Но он и сам выглядел не лучшим образом. Синяки под глазами, щёки впали. Обычно свежее и сияющее, красивое лицо, сейчас было непривычно бледным, серым. Чимин его едва узнал.

Спустя минут пять мужчина вернулся с двумя стаканчиками ароматного напитка.

— Держи, — он протянул один Чимину, — я добавил побольше сахара.

— Где Юнги?

Сокджин тяжело выдохнул.

— Хён, если ты сейчас же мне не ска…

— Пожалуйста, — прервал его Ким, — пожалуйста, послушай. Я… всё тебе расскажу, — он снова вздохнул, откинувшись на спинку стула и потирая переносицу пальцами. — Прости… прости, что не отвечал тебе так долго. Что никто из нас не отвечал… Это… Юнги просил об этом… чёрт…

— Юнги… почему? Почему?

— У него обнаружили опухоль.

Эти слова полоснули лезвием. Снова тишина.

Джин прокашлялся, продолжив.

— Где-то четыре месяца назад… это стало для нас огромным ударом… он… он не хотел, чтобы ты знал…

Чимин не заметил, как жгучие слёзы потекли по его щекам.

— Шансов… шансов было мало… и видимо он решил, что тебе будет легче, если он просто исчезнет… если ты не узнаешь, и, не знаю… возненавидишь его… за то, что он так вот бросил тебя…

Чимин зарыдал, совсем не контролируя и не сдерживая себя. Он рухнул на колени Джину, насквозь пропитывая его штаны слезами. Джин положил руку ему на голову и начал поглаживать, пытаясь хоть немного утешить.

— Но… сегодня я забирал его вещи из палаты, и среди них был телефон. Он был почти полностью разбит… видимо, Юнги нехило так швырнул его об стену… и, когда раздался звонок… и я услышал твой голос в автоответчике… прости… я всё слышал… я… я правда не мог даже пошевелиться… я понял, что ты до сих пор не забыл… никто из вас не забыл… и… чёрт, я не смог не ответить тебе. Не теперь…

— Т… теперь…теперь? Что…

В душе паника возросла до неимоверных размеров. Не теперь? Забирал вещи из палаты? Зачем? Зачем он их забирал? Всё тело трясло, голова раскалывалась от нахлынувших мыслей. Он зарыдал ещё сильнее, крича в колени Джина.

— ПОЧЕМУ НЕ ТЕПЕРЬ? ХЁН… ХЁН… ПОЧЕМУ НЕ ТЕПЕРЬ? ЮНГИ… ПОЧЕМУ?

— Господи… Чимин… успокойся, пожалуйста! Медсестра! — Джин окликнул проходящую мимо девушку. — Принесите успокоительное, скорее!

— Чимин, — Сокджин с трудом оторвал лицо парня от своих коленей и поднял, смотря ему в глаза, — Чимин, пожалуйста, успокойся!

— ЮНГИ…

ЮНГИ…

Юнги…

Юнги… Юнги… Юн… ги… — всё, что вырывалось у Чимина сквозь всхлипы и рыдания. Его голос пропал, он не мог даже дышать. Не мог вздохнуть. Он задыхался.

Медсестра подбежала и вколола что-то ему в плечо, стянув ворот слишком растянутой и огромной толстовки.

— Это успокоительное, — пояснила она, — сейчас ему станет легче. — Давайте перенесём его в палату.

— Нет, я сам справлюсь. Всё в порядке, — Сокджин заверил девушку и попросил оставить их наедине. Он знал, что сейчас это ничем не поможет.

Чимин притих. Лишь тихо всхлипывал, утыкаясь лбом ему в плечо.

— Чимин… тише, тише, — он погладил его по спине. — Ты не так меня понял. Юнги… ему сделали операцию. Я забирал его вещи, потому что его переложили в другую палату. — Было не видно, но слышно по голосу, как мужчина вымученно улыбнулся.

Чимин замер. Застыл, не шевелясь, точно восковая фигура.

— Операция прошла успешно, Чимин. Теперь всё будет хорошо. Юнги… Юнги справился. Он чертовски сильный, ты же знаешь. Он справился, Чимин. Пожа…

Он почувствовал удар на своей груди. Слабый, так как у парня, сидящего рядом, совсем не осталось сил.

Чимин поднял голову, глядя зарёванными глазами на Джина, и начал колотить ослабленными кулаками его грудь. Джин даже не пошевелился. Он всё прекрасно понимал.

— Где… он… — всё, что смог из себя выдавить юноша.

Джин аккуратно взял его за запястья, опуская руки вниз, а затем отпустил, сгребая Чимина в крепкие объятия. Он тоже был на пределе. Чимин почувствовал, как чужие слёзы стекают за шиворот толстовки.

— Он… он пока в реанимации… отходит от наркоза… — Джин громко всхлипнул. — Но, Чимин, уже через несколько часов он придёт в себя. И всё это закончится… всё наконец-то закончится…

— Мне нужно к нему… — Чимин обнял мужчину в ответ. — Мне нужно к нему, хён…

— Конечно, конечно, — Джин поднял голову, разрывая объятия и глядя парню в глаза, улыбаясь. — Я уже договорился, тебя пустят. Только нужно переодеться. Пойдём…

Чимин был словно в тумане. Кабинеты мелькали один за другим. Джин вёл его, придерживая за руку. Помог надеть бахилы, халат, шапочку… и вот перед ними дверь. Сердце колотилось так быстро…

Скрип…

Дверь отворилась, пропуская парня внутрь вместе со светом из коридора. В самой палате было темно. Слышались звуки медицинских аппаратов.

— Я оставлю вас наедине, — прошептал Джин, закрывая за собой дверь.

Чимин медленно подошёл ближе к кровати и щёлкнул переключателем ночника, стоящего рядом. Комнату залил тёплый, тусклый свет.

Он не верил своим глазам.

Юнги… его Юнги…

Он лежал на кровати, окруженный множеством аппаратов. Такой хрупкий. Такой беззащитный.

На руках не было живого места от множества уколов и капельниц. Щёки впали. Кожа была белой, словно мел.

Чимин закрыл ладонью свой рот, что бы не издать громкого всхлипа. Он подошёл ещё ближе, падая на колени перед кроватью. Дрожащими кончиками пальцев он невесомо коснулся руки любимого, лежащего сейчас без сознания.

— Господи… Юнги… малыш… — слёзы не текли из-за воздействия успокоительного, но лицо исказилось болезненной гримасой. — Почему ты ничего мне не сказал?.. Боже… почему… — он уткнулся лбом в его открытую ладонь, — как ты прошёл через всё это? Ты у меня такой сильный…

Чимин просто не мог на него злиться. Просто чувствовал, что не имеет ни малейшего права на это. Он чувствовал лишь неимоверную благодарность, что может вновь держать за руку этого человека. Быть рядом. Это всё, о чём он мечтал. На что он уже и не надеялся.

И он больше никогда его не отпустит. Не даст снова взвалить на себя неимоверную ношу и нести её в одиночку, без него. Ему хотелось прямо сейчас забрать всю его боль себе, лишь бы Юнги было легче.

Вдруг он почувствовал себя таким дураком. Переехал? Бросил? Нет, конечно нет… его Юнги не мог бы так поступить…

— Дурак… какой же я дурак… — парень тихо всхлипывал, продолжая лежать, утыкаясь в ладонь, невесомо покрывая её поцелуями. Юнги хотелось сгрести в охапку, крепко обнять, защитить от всего мира, но даже прикасаться слишком сильно к этому хрупкому телу было страшно.

— Прости… прости меня, Юни… прости, что меня не было рядом… если бы я только знал… надо было рассказать мне, дурачок… я…

я так люблю тебя…

Чимин не знает, сколько просидел в таком положении, пока не задремал, и не знает, долго ли это длилось, но сквозь чуткий сон он почувствовал, как его пальцы едва сжимают в ответ. Он резко поднял голову, глядя перед собой.

Юнги с трудом открывал глаза. Наркоз всё ещё не полностью прошёл. Он поморщился, видимо от боли.

— Юни… Юни, малыш, не шевелись, всё хорошо, — Чимин чуть сильнее сжал его руку, — всё хорошо, я рядом.

В ответ раздались невнятные, хриплые звуки.

— Сейчас, сейчас, — Чимин засуетился, беря с прикроватной тумбочки стакан воды. Он осторожно смочил пересохшие губы Юнги, придерживая свободной рукой его затылок.

— Вот так, сейчас должно стать легче…

— Ч… Чимин…— раздалось очень хриплым, низким голосом.

— Да, я здесь, всё хорошо… — Чимину очень хотелось разрыдаться, ему было безумно тяжело видеть Юнги в таком состоянии, но он не мог позволить себе такую слабость.

Чимину показалось, или уголки губ Юнги и вправду слегка поднялись вверх.

— Чёрт… сон от наркоза… такой… реальный… кха… — он немного закашлялся. Слова всё ещё шли с трудом. Парень скорее тихо хрипел, было трудно разобрать речь.

— Малыш… это не сон, Юнги, я правда рядом…вот, чувствуешь? — Чимин провёл кончиками пальцев по бледной руке, останавливаясь на ладони, накрывая её своей и сплетая их пальцы вместе. Он наклонился и медленно прикоснулся губами к пальцам Юнги, нежно целуя.

Он снова поднял голову, заглядывая в чёрные глаза Юнги. Но охнул, увидев, как по его щеке медленно катится слеза. Он тут же подскочил, присаживаясь на край кровати рядом с Юнги, и, поставив локти по обе стороны от его коротко стриженой головы, мягко положил на нее руки, прижимаясь лбом ко лбу Юнги. Он накрыл губами место, где остановилась слеза, и проложил дорожку из поцелуев там, где она протекла.

— Я… кха… я хотел бы… что бы это было… правдой…

— Я рядом, это правда, я рядом… — тихо шептал Чимин, покрывая лицо парня лёгкими поцелуями.

— Чимини… прости…

— О нет, нет, не извиняйся, — Чимин обхватил ладонями лицо Юнги, снова заглядывая в глаза, — я тебя ни в чём не виню, слышишь? Не нужно извиняться. Я люблю тебя. Теперь всё будет хорошо… я люблю тебя…

От этих слов в обессиленном взгляде Юнги что-то зажглось, затеплилось.

— Я… я так виноват... я... — он снова закашлялся, — как… как всё прошло?

— Успешно! Всё прошло успешно! Джин-хён мне рассказал. Всё хорошо, скоро ты совсем поправишься! — Чимин ярко улыбнулся сквозь накатывающие слёзы.

— Тогда… почему… почему ты плачешь?

— Потому что я безумно люблю тебя, малыш.

Юнги немного наклонил голову в сторону, улыбаясь крошечной, смущённой улыбкой.

— Я… я тоже…

Я тоже тебя люблю.

Чимин уткнулся носом в изгиб его шеи, вдыхая такой непривычный запах медикаментов. Ничего, они справятся. Главное, что теперь они снова есть друг у друга. И Чимин больше ни за что не намерен его отпускать.

— Знаешь, я получил права… когда тебя выпишут, давай поедем куда-нибудь? Куда захочешь…

— Давай поедем к морю.

— Хах… но… ты же не любишь воду, — Чимин улыбнулся в шею парня.

— Но я люблю тебя.

Чимин смущённо покраснел. Он был так счастлив снова слышать эти слова от любимого им человека. Очень счастлив.

— Значит, к морю, — Чимин приподнялся и чмокнул парня в уголок губ.

— Я отвезу тебя к морю, любимый.