Всё шло своим чередом. Лето перевалило за середину, потемнев зеленью деревьев и ещё сильнее напитавшись ароматами прогретых солнцем цветов и травы. Чонгук с Тэхёном виделись почти каждый день, стрелой прорезая жар вечернего Чхонджу на мотоцикле Кима или гуляя за руки по самым тихим и уютным улицам города, разговаривая обо всём на свете, целуясь под блестящими летними звёздами.

      Байкер каждый раз срывал какой-нибудь цветок, выглядывавший над очередной оградой, и закладывал за ухо смущённому Чонгуку, а Чон постоянно фотографировал своего парня, на что Тэхён реагировал забавным ступором вкупе с растерянным выражением лица.

      Как когда-то и хотел, Чонгук поставил на заставку фотографию Кима, однако ту, что сделал Хосок, пока Чон с улыбкой шептал что-то на ухо смеявшемуся Тэхёну.

      Им было хорошо, порой казалось, что даже слишком, но разве можно было винить их за такую безоглядную влюблённость, когда значительную часть жизни они провели, чувствуя себя одинокими и неуместными, каждый по своим причинам? Разве можно порицать их за беспечность и полную отдачу, если они так идеально друг друга дополняли, так широко и искренне улыбались, при виде возлюбленного превращаясь в огромный пульсирующий комок нежности, ласки и нарастающей страсти?

      Друзья любили подшутить, поиздеваться, но каждый из них был счастлив видеть наконец раскрывшегося и расслабившегося Тэхёна, который больше не пытается задушить малейшую эмоцию; рады видеть смелеющего Чонгука, который всё реже боялся отпускать себя, быть открытым и шумным — таким, каким он всегда и был в душе. Его застенчивость и скромность остались при нём, но они больше не казались такими болезненными, как поначалу.

      Только человек с чёрствым сердцем не почувствовал бы радости, глядя, как они наконец расправили крылья, помогая друг другу становиться лучше, расти выше, сиять ярче.

      Разговоры о них поползли по всему городу, мелкой сеткой накрывая оживлённые компании молодёжи, которые с удовольствием поглощали каждую сплетню касательно самого неприступного красавчика в городе и неизвестного кудрявого парня, таскающего растянутые розовые футболки и блестящие заколки в волосах. Завистников хватало с лихвой, злые языки не скупились на самые мерзкие выдумки, надеясь, что слухи дойдут до Тэхёна и изменят его мнение о Чонгуке.

      Одним из недоброжелателей был Рику Миура. Ему, в принципе, было плевать, что Ким состоит с кем-то в отношениях; также ему было плевать и на Чонгука. Но он чувствовал, что его жалкая гордость была задета, когда никому не известный мальчишка предпочёл ему врага, уронив авторитет Рику в глазах сотни людей.

      Ему хотелось насолить Тэхёну, хотелось задеть Чонгука, разрушить их идиллию. Японцу было противно наблюдать, как эти двое счастливы, обнимаясь у всех на виду на очередной сходке; противно, как Ким по привычке подсаживал своего парня на мотоцикл, устраиваясь между его бёдер, и легко целовал, прижимая к себе теснее. Чон неизменно хихикал прямо в поцелуй, накручивая чёрные волосы Тэхёна на палец.

      Холодное сердце Миура было неспособно испытать подобные чувства или порадоваться за тех, кому это доступно. Возможно, глубоко в душе он завидовал этому счастью, и эта ещё не осознанная мысль усугубляла и без того напитанную ядом ненависть к Ким Тэхёну и этой розовощёкой выскочке, взявшейся из ниоткуда и спутавшей Рику все планы.

      Идеальный момент уколоть кого-то из этих двоих подвернулся сам собой, когда Миура с парой своих друзей прокатывался по району, в котором работал Чонгук. Японец случайно увидел в светящемся окне магазина знакомую лохматую голову, а дальше, как говорится, решил действовать по ситуации.

      Чон читал книгу, немного клюя носом к концу рабочего дня. Тэхён сегодня занят, поэтому Чонгук планировал как можно быстрее добраться домой после закрытия магазина и завалиться спать. Внезапный звон дверного колокольчика заставил парня вздрогнуть от неожиданности — обычно в такое время покупателей уже не бывает. Чон поднял на посетителей вялый взгляд, и сонливость как рукой сняло: прямо напротив стоял ухмыляющийся Рику.

      Чонгук испуганно распахнул глаза и от волнения покрылся румянцем, подрагивающими руками вцепляясь в книгу. Друзья Миура сновали между стеллажей, действительно собираясь что-то купить, но японец пришёл явно не за шоколадками, и Чон это понимал.

      — Какая неожиданная встреча, — мужчина продолжал недобро улыбаться, медленно приближаясь к кассе. — А я вот что-то фруктов захотел, не покажешь, где они тут у вас?

      Чонгук бегло поднял голову, тут же снова опуская взгляд.

      — Фрукты и овощи находятся в том углу, — Чон указал направление, надеясь, что Рику поскорее возьмёт то, что ему нужно, рассчитается и уйдёт.

      — Боюсь, я сам не найду. Покажешь?

      «Это же не супермаркет, а крошечный продуктовый магазин, долбанный ты кретин», — злился про себя Чонгук, всё-таки поднимаясь с места и следуя к нужным стеллажам. Как бы его ни бесил этот японец, свою работу он выполнять обязан.

      Чон думал, что просто покажет отдел с фруктами и быстро уйдёт обратно к кассе, сводя тем самым контакт с Миура к минимуму, и он никак не ожидал, что две сильные руки упрутся в стоящий позади ящик, заключая кассира в ловушку между японцем и апельсинами.

      От внезапной неприятной близости разум и тело обдало накатившей паникой. Чонгук не мог двинуться — это неизменно вынудило бы его прижаться к телу японца, чем тот вполне мог воспользоваться. Шансы Чона перед крепким мужчиной на голову выше него были ничтожно малы. Взгляд хаотично забегал по чужой груди, в нос ударил запах сигарет и тяжёлого одеколона, а руки начали дрожать.

      — Боишься? Твоего ненаглядного нет рядом, и некому вступиться за тебя, верно? — японец притворно надул губы, приподнимая пальцем подбородок Чонгука вверх.

      Чон старался не подавать виду и держаться стойко, но страх слишком очевидно отпечатался на его лице, что вызвало довольную ухмылку у Рику.

      — Знаешь, чем сильнее ты боишься меня, тем больше мне хочется тебя подчинить.

      Парень чувствовал, насколько ужасным был человек перед ним. Чувствовал, что тот способен навредить, и тревога так сильно сдавливала грудь, что Чон готов был отключиться в любую секунду. Он до смерти боялся подобных тесных контактов с незнакомыми людьми. Тем более с такими агрессивными, как Миура.

      Чонгук начал часто дышать, пытаясь прогнать черноту, в которую его начинало засасывать. Ему нельзя терять сознание — неизвестно, что Рику может сделать с ним, если парень отключится.

      Японец пристально разглядывал лицо мальчика перед собой, плавно водя пальцами по скулам, губам, опускаясь на шею и ключицы. Вторую руку он уложил на чужую талию, прижимая к себе, легко преодолевая попытки Чона оттолкнуть мужчину.

      На глаза навернулись слёзы. Чонгук был на грани истерики и еле сдерживал рвущиеся наружу рыдания. Окончательно оказавшись в плену паники, парень почувствовал себя абсолютно беспомощным и оторванным от мира. Казалось, остался только он, японец и та боль, которую Миура сейчас причинит.

      Когда Рику, крепко сжав Чона, не давая ему вырваться, попытался поцеловать его, несмотря на то, что парень старательно отворачивал лицо и начал плакать, кто-то схватил его сзади за ворот куртки, оттягивая назад и впечатывая в стену.

      Оказавшись на свободе, Чон опустился на пол, не в силах удержаться на ногах. Он шумно дышал, слёзы всё ещё катились по лицу, а чёрная пелена перед глазами только начинала рассасываться. Постепенно приходя в себя, Чонгук успел заметить лишь то, как кто-то грубо выталкивал японцев из магазина, но Чон не смог разглядеть, кто это был.

      Двери захлопнулись, колокольчик уныло звякнул, и магазин погрузился в тишину, нарушаемую тихим гулом ламп, холодильников и всё ещё частым дыханием парня. Он остался один. Руки подрагивали, а запоздалая истерика собиралась вот-вот разразиться в полную силу, но Чонгук для чего-то продолжал сдерживаться.

      Когда Чон услышал, что в магазин снова кто-то заходит, он дёрнулся в испуге, отползая в дальний угол, но выдохнул с облегчением, когда увидел, что это Чимин. Хён молниеносно подбежал к Чонгуку, помогая подняться. Он отвёл его в подсобку, самостоятельно умыл ему лицо и дал попить, а Чон просто подчинялся указаниям старшего.

      Приходя в себя, концентрируясь на том, чтобы выровнять дыхание, Чонгук не сразу заметил Тэхёна, который с нечитаемым лицом стоял у кассы, сложив руки на груди. Чон заметил его только тогда, когда чуть не врезался в его грудь, направляясь за своими вещами.

      Глаза повторно наполнились слезами, когда Чонгук увидел своего парня, однако, когда он потянулся за объятием, Ким молча развернулся и вышел на улицу, оставляя младшего в полном замешательстве.

      — Тэхён! — Чон вышел следом, встревоженный ещё больше. — Тэхён, подожди! — Ким не реагировал на оклики, стремительно направляясь к мотоциклу. — Тэхён, пожалуйста! Почему ты уходишь от меня? — Чонгук снова был напуган.

      Он никогда не сталкивался с таким отношением байкера. Сейчас он как никогда нуждался в поддержке и защите своего парня, и это безразличие вводило в ступор, заставляя снова волноваться до тошноты.

      Ким даже не смотрел на Чона, когда тот подошёл почти вплотную, нарочно отводя взгляд.

      Когда Чонгук попытался развернуть Тэхёна к себе, тот раздражённо сбросил с себя протянутую руку, наконец поворачиваясь к младшему, и в этот момент Чон подумал, что лучше бы Ким продолжал смотреть в сторону. Взгляд был таким холодным и колючим, смотрел словно… Осуждающе?

      — В чём дело? Почему ты так ведёшь себя? — голос дрожал, а в глазах заблестели горячие слёзы.

      Байкер продолжал молча смотреть на Чонгука, приходя в ещё большее бешенство. Сейчас Тэхёном двигали исключительно эмоции.

      Тэхён понимал, что Чонгук, скорее всего, ни в чём не виноват. Ким настолько верил своему парню и настолько хорошо знал Миура, что не сомневался в том, что это была инициатива японца, и Чону от этого вряд ли пришлось сладко, но он не смог контролировать это. Ким автоматически замкнулся, когда, проезжая мимо, увидел чужого мужчину рядом со своим любимым человеком. Ему хватило секундного фальшивого чувства ненужности и брошенности, чтобы боль прошлого доломала все барьеры и заполнила его до краёв. Тэхён знал, что Чонгук не виноват и наоборот пострадал, но в эту минуту он был так обижен на весь мир, так подавлен этим шквалом негативных воспоминаний и ассоциаций, что у разума не осталось шансов.

      — Я... — Ким попытался успокоиться и что-то сказать, но он был слишком зол. Не на Чонгука, но на саму ситуацию. — Потом, — коротко бросил он, нервно застегнув ремешок шлема и заводя мотоцикл. Он сорвался с места, оставляя заплаканного Чона в облаке горячей вечерней пыли.

      Чимин осторожно коснулся плеча парня, поворачивая его к себе и обнимая, а Чонгук наконец зарыдал. Вся паника, отвращение, обида по отношению к японцу и непонимание поведения Тэхёна вылились горьким плачем в кожанку Чимина, который прижимал парнишку теснее к себе, покачивая из стороны в сторону, гладя по волосам и приговаривая тихое «тшш-тшш». Чонгук чувствовал себя грязным, без вины виноватым и таким разбитым. Всё рассыпалось в одну секунду, и Чон не представлял, как всё склеить обратно, потому что как минимум не знал, в чём его вина. Он её чувствует, но не понимает причину.

      Чимин же был одновременно невероятно зол на Тэхёна, но другая часть его сердца болела за друга. Пак понимал, почему Ким так себя повёл. Всю жизнь у него всё отнимали, отодвигали на второй план, игнорировали, и он никогда об этом не говорил, держа в себе. Чимин не удивлён, что одного взгляда на Чонгука в объятиях Рику, пусть и невольных, хватило, чтобы Тэхён наконец сломался.

      Но как же больно было за этого сладкого мальчика, который сейчас дрожал в его руках, измазывая слезами ворот куртки. Он ведь такой чистый и любящий, он этого не заслужил.

      Кое-как успокоив Чона, Чимин позаботился о том, чтобы тот в целости и сохранности попал домой. Парень был так опустошён, что даже не поднимал головы, машинально выполняя приказания Пака. Тот нашёл в рюкзаке Чонгука ключи от квартиры и буквально уложил мальчика в постель, проследив, чтобы он перед этим переоделся и почистил зубы. Чимин очень полюбил младшего, и ему не хотелось оставлять его в таком состоянии, но Тэхён также нуждался в поддержке сейчас.

      Оставив окно приоткрытым и усадив кота Чонгуку на грудь, Чимин тихо вышел из квартиры.

***

      Они не общались около недели. Первые два дня Чонгук звонил и писал Тэхёну, но тот игнорировал все попытки своего парня поговорить. Он понимал, что поступает плохо, знал, что вины Чона в случившемся нет, но продолжал вести себя как обиженный ребёнок, потому что просто не умел справляться с такими эмоциями, постоянно закапывая их.

      Спустя ещё два дня ожидания Чонгук не выдержал этой тишины и без предупреждения отправился в автомастерскую, надеясь загнать Кима в угол и наконец поговорить, потому что, по правде говоря, он уже начинал злиться.

      Какого чёрта Тэхён себе позволяет? С чего вдруг он надулся и сбрасывает звонки, как распсиховавшийся подросток, если Чонгук ничего плохого не сделал?

      Тэхён же эти дни не разговаривал ни с кем вообще. Он позволил себе сполна погрузиться в апатию, просто плавая в этом состоянии и даже не пытаясь рефлексировать. Он устал, и его тоже можно было понять, именно поэтому Чимин до сих пор сдерживал свою гневную тираду, хотя и его терпение подходило к концу.

      Сейчас он сидел на диванчике и с напряжённым лицом вертел в руке большой гаечный ключ, желая пройтись им лучшему другу по зубам, чтобы мозги наконец встали на место. Ким несколько раз бросил равнодушный взгляд на друга, затем собрал вещи и молча вышел из мастерской. Возможно, испугался, что Чимин и правда сейчас подправит ему физиономию, возможно, просто устал от этих прожигающих взглядов. Что бы там ни было, сейчас трое его друзей обеспокоенно смотрели в окно, наблюдая, как мотоцикл стремительно уносится прочь.

      — У него совсем крыша съехала? — спросил Юнги, тыльной стороной ладони утирая лоб и оставляя на нём чёрную полосу мазута. Он делал вид, что ему всё равно, но сам переживал за Тэхёна. Мин никогда не признается, но он терпеть не может, когда люди рядом с ним несчастны, он слишком чувствителен к чужим негативным эмоциям.

      — Он охуел, вот что с ним случилось, — огрызнулся Чимин, тем не менее, не переставая беспокоиться.

      — А где Чонгук? — Хосок также был подавлен сложившейся ситуацией. Эта пара всегда была такой счастливой, сияла так ярко. Сейчас без их улыбок и робких поцелуев в сторонке всё казалось потускневшим.

      — Вчера вечером был дома. Выглядит ужасно, ничего почти не ест, плохо спит, всё время спрашивает о Тэхёне. Этот придурок не ответил ни на один звонок и сообщение.

      Едва успел он закончить фразу, на пороге появился слегка запыхавшийся Чонгук.

      — Где он? — голос парня звучал непривычно холодно.

      — Эээ… — растерянно начал Юнги.

      — Только что уехал, скорее всего, домой, — закончил за него Чимин.

      — Дайте мне его адрес, — потребовал Чон, подходя ближе.

      Парни, всё ещё обескураженные таким напором их мягкого Чонгукки, начали хлопать себя по карманам, ища какую-нибудь бумажку, чтобы записать адрес.

      — Я могу вбить его в телефон.

      Парни согласно замычали, все трое направившись к Чонгуку. Не будь Чон сейчас так зол, он бы посмеялся над тем, как неловко байкеры все вместе пытались забить адрес Тэхёна в его мобильник: Хосок набрал улицу, Юнги вырвал у него телефон и записал номер дома, а Чимин сделал приписку: «осторожно, во дворе злой Ким Тэхён».

      Чонгук бегло поблагодарил парней и направился по указанному адресу. Пока он шёл к автомастерской, он так себя раздраконил, что сейчас ему казалось, будто у него хватит смелости даже ударить Тэхёна. Поведение байкера так сильно обидело Чона в конце концов, когда он всё переварил и осознал.

      Однако, подходя к дому Тэхёна и видя его за открытыми дверьми гаража, скрючившегося у очередного автомобиля, нанося рисунок на левое крыло, Чонгук с раздражением почувствовал, как его жалостливое сердце снова оттаивает, а глаза наполняются слезами. И от злости, и от обиды, и от досады, и от того, что Тэхён выглядит не лучше него, и от того, что он просто ужасно скучал по этому безэмоциональному лицу, по этим крепким рукам и нежным поцелуям своего парня.

      Чон пытался держаться, напоминая себе, что он не должен сейчас разреветься, он вообще-то должен выглядеть невероятно разъярённым и обиженным, кричать и, желательно, эффектно бросить что-нибудь на пол, чтобы Тэхён сполна осознал, как виноват.

      Но Киму не нужны были крики и швыряние вещей, чтобы понять, как он облажался, потому что вид его парня, с полными слёз глазами несмело подходящего к гаражу, попал в цель куда точнее. На мгновение байкер решил, что ему показалось и Чонгука здесь нет, но он стоял перед ним и смотрел прямо в душу своими огромными глазами, в которых теперь поселилась боль.

      Они молча смотрели друг на друга, и Тэхён понял, что ничего хуже он сделать не мог. Зная, как это больно — быть брошенным, безосновательно забытым, — он сделал это с Чонгуком, который только и делал, что окружал Кима невиданными ранее любовью и заботой.

      Не выдержав, байкер отвернулся, пряча глаза, которые начало щипать. Казалось, с ним сейчас случится приступ паники. Парень хотел уложить голову под колесо стоящего перед ним автомобиля, чтобы её просто раздавили и она перестала приносить столько хлопот самому Тэхёну и тем, кто его окружает.

      — Почему ты так поступаешь со мной, Тэхён? — нижняя губа задрожала, но Чонгук уже плевал на свой боевой настрой, сейчас ему просто хотелось всё выяснить. — Ты же знаешь, что я бы никогда не отказался от тебя. Ты видел, что он сам полез ко мне! — Чон постепенно переходил на крик, чувствуя, как очередная истерика сжимает горло.

      Утирая рукавом толстовки мокрые глаза, чтобы стереть пелену и лучше видеть Тэхёна, он не отрывал от него взгляда, а тот боялся повернуться. Ким боялся, что не выдержит и просто с ума сойдёт, увидев глаза Чона, потому что в одном его голосе боли было столько, что у Тэхёна сбилось дыхание.

      Он продолжал молчать, трусливо отвернувшись, но часто вздымающаяся спина дала Чонгуку понять, что его парень не воспринимает ситуацию равнодушно.

      И что ещё мог сделать Чонгук, соскучившийся так, что становилось физически больно, наряду со своей обидой не забывавший о том, что Тэхён, вероятно, тоже страдает? Он подошёл к сидевшему на полу Киму, присел рядом и обнял со спины, начиная плакать тому в плечо, больше не сдерживаясь. Робко сжавшихся кольцом на животе рук, тихого всхлипа позади и приблизившегося родного тела хватило, чтобы Тэхён тоже не выдержал.

      Прижимая ладонь к глазам, он тихо заплакал, сотрясаясь всем телом. Ким не плакал несколько лет, вот так навзрыд, и сейчас из него выходило всё, что так усиленно подавлялось им. Он развернулся, полностью усаживаясь на пол и утягивая Чонгука к себе на колени, сжимая в своих руках так сильно, что у парня, кажется, хрустнули рёбра.

      — Прости меня, — задушенно прохрипел Ким между всхлипами, теснее прижимаясь к груди Чонгука, который не переставая гладил его по волосам. — Пожалуйста, прости меня, Чонгук, — и громкое рыдание вырвалось из его горла следом.

      Чон понял, что Тэхён, скорее всего, плачет ещё по многим-многим причинам, и его сердце наполнилось такой острой болью за любимого человека. Он постепенно начал успокаиваться, параллельно успокаивая Кима, который плакал куда дольше. Чонгук-то много выплакал за последние несколько дней, а Тэхён продолжал держаться стойким солдатиком. Не понятно только, ради чего.

      Сейчас он был полностью обнажён и беззащитен перед Чонгуком, и его впервые это не пугало.

      Он ещё долго бормотал извинения, говорил, как скучал, какой он кретин, а Чон просто гладил его волосы, коротко всхлипывая. Он не был злопамятным, его сердце было настолько большим и добрым, что он прощал все обиды сразу же, как только видел хотя бы каплю раскаяния в чужих глазах.

      Когда они оба успокоились, Тэхён приготовил им чай. Началась гроза, и Чонгук пустым взглядом пялился в открытые двери гаража на то, как крупные капли разбиваются о горячий асфальт. Прохладный влажный воздух остужал раскрасневшееся от слёз лицо, и Чон ощущал внутри приятную пустоту и бессилие, когда всё плохое наконец вышло из тебя.

      Ким сел рядом, протягивая парню большую кружку мятного чая. Чонгук повернулся к Тэхёну, закидывая ноги ему на колени и пододвигаясь ближе.

      — Тэхён? Ты расскажешь, почему так поступил? — лицо Кима вмиг помрачнело. — Не переживай, я… Мне просто нужно знать. У тебя ведь была причина, верно?

      Тэхён неловко крутил в руках чашку, не зная, как начать этот разговор.

      — Наверное, была. Не знаю, я плохо в себе разбираюсь, обычно я не анализирую свои ощущения, в основном просто пытаясь их заглушить. Это неправильно, но я не умею иначе.

      — Зачем ты их глушишь?

      — Потому что это никому не нужно, мне так подавно.

      Лицо Чонгука вытянулось в удивлении.

      — Как это никому не нужно? А я? Тэхён, мне важно всё, что ты чувствуешь. Ты до сих пор не понял, что можешь делиться со мной переживаниями?

      — Понял, но я не умею это делать.

      — А тут нечего уметь. Просто открываешь рот и говоришь словами, как есть, даже если несвязно. Я всегда постараюсь понять тебя.

      Тэхён ничего не ответил, чувствуя привычное желание замкнуться и слить разговор.

      — Из-за чего ты такой? — Чонгук потянулся к лицу своего парня, поворачивая того за подбородок к себе. — Я имею в виду, из-за чего ты стал замыкаться?

      — Наверное, из-за родителей, — ответил Тэхён после недолгого молчания, сдирая краску с уже облупившейся кружки.

      — А что с ними? — Чонгук машинально выглянул в окошко над диваном на стоящий недалеко от гаража дом. В окне он заметил мелькнувший силуэт женщины.

      — Они меня бросили.

      Чон в шоке обернулся к Тэхёну. Кто тогда эта женщина? Или это вообще чужие люди, а Ким правда живёт в гараже?

      — Мне было шесть лет, — продолжил Тэхён. — Они оба были алкоголиками, но, знаешь, для меня всё было не так критично. Вероятно, мне повезло, потому что меня не били, не унижали. Просто не обращали внимания на момент попойки, но, когда они были трезвыми, всё было хорошо. Мама была очень ласковой, на самом деле. А папа знал много интересных штук типа созвездий и всяких мифов. Я всегда надеялся, что они рано или поздно бросят пить, потому что долги росли слишком стремительно, но они наоборот погружались глубже в эту зависимость. А потом просто отдали меня в детский дом, обосновывая это тем, что не могут заботиться обо мне. Возможно, они правда поступили как лучше, но мне было шесть, и для меня это выглядело так, будто меня просто бросили. Сейчас обида не такая сильная, наверное, но чувство, что ты никому не нужен и от тебя рано или поздно откажутся, приросло ко мне слишком сильно.

      Чонгук молчал, не находясь, что сказать. Лучшее, что он придумал, — взять Тэхёна за руку.

      — А эта семья, — он кивнул головой в сторону дома, — приёмная. Когда они меня взяли, всё было нормально, они очень добрые, но потом у них родились свои дети, и я как-то отошёл на другой план. Но я очень люблю Мико, мою приёмную мать.

      Чон пытался переварить полученную информацию, а Тэхён продолжал:

      — Поэтому, когда я увидел тебя с Рику, я… Не знаю, оно всё как будто одновременно надавило на меня, и я сорвался. Я знал, что ты не виноват, но поддался эмоциям, а потом боялся подойти к тебе. Я трус и придурок, Чонгук, и я всей этой историей не пытаюсь себя оправдать.

      Чонгук ничего не ответил, а лишь сжал руку Кима в своей и слабо улыбнулся. Конечно, он простил, это же Чонгук, сладкая Сейлор Мун, он и не мог иначе.

      В тот момент, когда они молча смотрели друг на друга, словно заново изучая черты любимого лица, в гараж вошла Мико. Парни дёрнулись и уставились на женщину ещё слегка подпухшими после слёз глазами.

      — Ого, а вы чего зарёванные такие? «Титаник» посмотрели, что ли?

      Чонгук едва подавил смешок, оборачиваясь на своего парня.

      — Тэхён каждый раз украдкой плачет, когда этот фильм смотрит, — Мико наклонилась к Чонгуку, словно делясь страшной тайной, на что тот несдержанно прыснул.

      — Мико! — Ким по-детски возмутился, дуя губы и заламывая брови. Чон чуть не запищал от умиления.

      — Ты, как я понимаю, и есть тот самый литературовед, да? — женщина проигнорировала вопли возмущённого сына. — И что ты только в них нашёл? — она от души хохотнула, щёлкая собирающегося снова возмутиться Тэхёна по носу. — Ладно, шутки шутками, а у меня там, вообще-то, обед стынет. Вы вон какие тощие, — она ущипнула обоих за бока, — так что бегом есть.

      Чонгук почувствовал себя ребёнком, которого мама звала с улицы обедать, и это подняло ему настроение ещё больше. Он схватил продолжавшего недовольно бубнеть себе под нос Кима за руку и потащил в дом, ничуть не стесняясь того, что это чужая семья, которую он не знает. Мико показалась такой простой и открытой женщиной, что робость Чонгука как рукой сняло.

      В доме он с интересом оглядывался, пока снимал обувь, но не успел он войти в кухню, как его за руки уволокли оттуда двое маленьких детей, жаждущие показать все свои игрушки.

      Данби и Джиан были счастливыми и открытыми девочкой и мальчиком, и незнакомцы их ничуть не смущали, особенно такие милые, как Чонгук, поэтому они понадеялись, что хоть он оценит их рисунки и игрушки по достоинству, не то что их холодный старший братец.

      Тэхён тем временем помогал Мико накрывать на стол.

      — Вы уже целовались? — с жаром спросила женщина, жаждущая подробностей.

      — Чт… — Тэхён аж задохнулся от негодования.

      — Ой, только не начинай отпираться, — Мико махнула рукой, отворачиваясь к шкафчику с посудой, — я видела, как вы друг на друга смотрите. Ну так что, целовались? Если нет, ты же не забыл, как мы «Бандиток» смотрели и я просила тебя запоминать?

      — Боже, мама! — когда женщине удавалось сильно смутить Тэхёна, он забывался и называл её матерью. Она не говорила, но ей было приятно слышать это из уст Кима.

      — Ох, да ладно тебе, — Мико засмеялась, приобнимая всё ещё напыженного сына за плечи, — тут же ничего сверхъестественного.

      — Ты страшная женщина, — выдохнул наконец Тэхён.

      — Знаю-знаю, дорогой. Иди зови своего ненаглядного, пока дети его на косточки не разобрали.

      Чонгук тем временем сидел на полу в гостиной среди игрушек и изрисованных листов бумаги и рассматривал украшения, которые Данби сделала сама из крупных бусин.

      — У меня тоже похожее есть! — Чон задрал ногу выше, демонстрируя цветастый браслет на ноге прямо над кромкой носка.

      Дети протянули восторженное «Вааау» и принялись трогать и близко рассматривать украшение.

      После этого Данби и Джиан решили устроить показ своих художественных работ, хвастаясь огромными цветами кислотных оттенков, динозаврами с чересчур маленькими головами и бабочками размером с дом. Чонгук с интересом рассматривал каждый рисунок и старался придумать новый комплимент на каждую картинку.

      Пока Данби рылась в очередной стопке, оттуда выпал листок с красивым красным драконом, который привлёк внимание Чонгука.

      — Какая красота! — восхищённо выдохнул он. — Кто это нарисовал?

      — Оо, это Тэхён! Он очень красиво рисует, и однажды мне удалось его уговорить нарисовать для меня дракона.

      В голове Чона тут же возникла одна безумная идея, и он спросил у Данби разрешения сфотографировать картинку, дабы воплотить затем свой план в жизнь.

      Как только он спрятал рисунок обратно в стопку, в комнату вошёл Тэхён, на которого с визгом набросились дети. Он с мученическим видом попытался отцепить их от себя, но, когда понял, что это безуспешно, просто покрепче перехватил их руками и улыбнулся Чонгуку, зовя его на кухню.

      Чон ещё некоторое время сидел на полу, думая о своём и улыбаясь, глядя на Тэхёна. Тот так же молча смотрел в ответ. Когда младший наконец поднялся и последовал за Кимом, тот спросил:

      — Всё в порядке?

      — Теперь да, — с улыбкой ответил Чон.

***

      В тот день Чонгук довольно долго пробыл у Тэхёна дома. Сначала его не отпускали дети, пока их не уложили спать, затем Мико украла парня на два часа, к своему удовольствию обнаружив в нём приятного собеседника. Уже далеко за полночь парни наконец вышли из дома Кима, потягиваясь всем телом словно коты и жадно вдыхая ночную прохладу.

      Не в силах больше сдерживаться, Тэхён притянул Чонгука к себе, крепко обнимая за талию обеими руками и сладко целуя. Чон ласково обхватил ладонями лицо Кима и ответил на поцелуй, улыбаясь в него и в перерывах что-то тихо мурлыча. Неосознанно он сместил руку в волосы Тэхёна, по привычке начиная накручивать их на палец. Рефлекторная реакция, когда ему особенно хорошо и уютно.

      Чонгук так скучал. Стоило ему попробовать эту сладость однажды, и он уже был зависим от поцелуев и касаний Кима, от его объятий и жаркого шёпота, и неделя без всего этого показалась ледяной вечностью.

      Тело реагировало на долгожданную близость горячей кожей и участившимся сердцебиением. Тэхён не хотел отрываться ни на секунду, только сейчас осознавая, насколько сильно он истосковался по своему парню, но продолжать обжиматься на пороге собственного дома было не лучшей идеей: Мико женщина любопытная и очень уж любит по ночам вставать попить водички, при этом что-то усердно высматривая в окнах.

      Тэхён потянул Чонгука в гараж. Закрыв дверь, он утащил Чона на диван, укладывая парня на себя сверху, прижимая к себе теснее, целуясь напористее.

      — Я так скучал, Чонгукки, — короткий мокрый поцелуй в губы. — Я такой дурак, боже, как я мог отрывать себя от тебя так надолго.

      — И правда дурак, — Чонгук часто дышал, подставляя лицо под поцелуи, сильнее сжимая бёдрами тело Тэхёна под собой и придвигаясь ближе.

      Ким провёл слегка шершавыми пальцами по нежным бокам Чонгука под розовой толстовкой, заставляя того обронить тихий стон. Такой чувствительный и отзывчивый. У него буквально всё тело — сплошная эрогенная зона. Тэхён от такой чуткости и жара чужой кожи плавится, а голова приятно пустеет.

      Чонгук медленно двигает бёдрами вперёд, затем прогибаясь в спине под пальцами Кима, скользящими вдоль позвоночника.

      — Сними её с меня наконец, — тихо выдыхает в губы байкера, нетерпеливо ёрзая сверху.

      Ким приподнялся и сменил положение, садясь на диване. Он спешно задрал чужую толстовку и дёрнул вверх в попытке снять, но горловина оказалась слишком узкой, и голова Чонгука застряла в прорези. Тэхён потянул ещё раз, но кофта не хотела освобождать своего внезапного пленника. Ким продолжал дёргать, пока Чон не убрал его руки от себя, приглушённо смеясь в мягкую ткань. Он самостоятельно потянул одежду вверх, забавно натягивая кожу на лице. Ему стало так весело, что он не сумел закончить начатое, бросив толстовку на голове и засмеявшись.

      Тэхён ужасно разочарован, расстроен, растерян и вообще. Возбуждение неприятно вжимается в ширинку узких брюк, и тёплая задница Чонгука сверху ничуть не облегчает участи, а виновник торжества сидит хохочет над своим отражением в окне за спиной Кима и, кажется, уже забыл, чем они тут занимались.

      Байкер устало откинулся на спинку дивана, осознавая, что дальше ему, видимо, ничего не светит. Чонгук прямо сейчас строит сам себе рожи, и Тэхён не понимает, как этот ребёнок мог так сильно возбудить его буквально пять минут назад. Поразительно.

      — Дорогой, ты выглядишь просто прекрасно, конечно, но у нас тут проблемка, которую мы так и не решили, — он демонстративно похлопал ладонью по паху Чона, вынуждая того слегка дёрнуться.

      Чонгук наконец стащил с себя кофту, отбрасывая её в угол. Волосы торчат в разные стороны, на лбу красная полоска от вжимавшейся в него только что ткани, в глазах — тысяча смешинок, но даже так он умудряется заводить Тэхёна.

      Ким нетерпеливо тянется за поцелуем, но Чон прижимает палец к его губам, останавливая. Байкер в непонимании вылупливается на Чонгука огромными оленьими глазами, вызывая у того новую порцию смешков.

      — Я не хочу лишиться девственности в грязном гараже на пыльном диване, извини.

      — Почему? — Тэхён, казалось, искренне не понимал. Отличный диван, и пыль интересная. Чего он привередничает?

      — Потому, — не терпящий возражений ответ закрепляется звонким поцелуем в нос.

      — Но как же нам… — Ким продолжает думать членом, а Чонгук продолжает веселиться.

      — Подрочим, и по домам, — Чон подмигивает, а Тэхён давится воздухом от таких непривычных из уст его мальчика заявлений.

      А через секунду он не может дышать уже из-за чужого горячего поцелуя.

***

      Чон не просто так фотографировал рисунок Тэхёна в тот вечер, когда Данби показывала свои сокровища. Следующие несколько дней он тщательно рассматривал картинку, изучая каждый миллиметр, и переваривал мысль о татуировке.

      Чонгук никогда в жизни не хотел татуировок и в принципе был равнодушен к разного рода боди-модификациям. Он вообще часто забывал, что у него есть тело, не обращая на свой внешний вид почти никакого внимания. Но этот красный дракон так сильно привлёк его внимание, и тот факт, что он был нарисован Тэхёном, делал изображение ещё более особенным для Чонгука. Много ли нужно влюблённому сердцу, чтобы оромантизировать и наделить сакральным смыслом любую мелочь, связанную с объектом воздыханий? А Чон, оказывается, как раз из таких: из тех, что могут даже попросить у любимого человека прядь волос и годами её хранить рядом с замызганной валентинкой.

      Парень долго не мог определиться, на каком участке тела набить тату. Много минут он провёл, вертясь перед зеркалом нагишом, потому что вариант татушки на ягодицах также рассматривался и был чуть ли не в тройке лидеров.

      В итоге в назначенный день Чонгук собрался с духом и пошёл в выбранный тату-салон. С записью ему помог Чимин, с которого Чон чуть ли не кровавую клятву взял о том, что Тэхён не должен ничего узнать.

      Ему было страшно и очень неловко. Его решительность стремительно таяла по пути в салон, потому что он никогда не отличался подобной импульсивностью и не совершал таких спонтанных поступков. К тому же, Чонгук не любит новые знакомства, особенно с теми, с кем у него нет ничего общего. А внушительных размеров лысый мужчина, обколотый с головы до ног, определённо причислялся Чоном к таким людям.

      Парень тихо поздоровался и немного неуклюже выполнил все указания, несмотря на то, что мастер оказался максимально дружелюбным, значительно отличаясь характером от своей устрашающей внешности.

      Чонгук сильно закусил губу, когда игла впервые коснулась его чистого бедра, и подумал, что умрёт ещё до того, как мужчина набьёт первую чешуйку. Тату-мастер старался отвлечь нежного паренька бесконечными рассказами о своих кошках и даже показывал фотографии новорожденных котят, умильно попискивая, и это сработало: Чонгук словно ребёнок сразу переключился на животных, сюсюкаясь с «большим страшным мужчиной» на пару.

      Следующие минуты он провёл с чужим телефоном в руке, полностью погружённый в просмотр фотографий, сопровождаемых короткими рассказами хозяина. А тот, в свою очередь, старался набить как можно больше, пока Чонгук снова не начал стенать от боли.

      Чон не знал, чем он думал. Татуировку он всё ещё хотел, но терпеть такую боль — не очень, но пути назад не было: спустя несколько сеансов на его левом бедре сбоку будет красоваться большой красный дракон практически до колена. Лучше бы Тэхёну завизжать от восторга, когда он это увидит, расцеловать каждый сантиметр рисунка и вообще предложить себя в вечное рабство Чон Чонгуку, иначе тот его прихлопнет. И ничего, что он сам на это пошёл.

***

      Очередное воскресенье уже приближающегося к своему логическому завершению лета. На улице тепло, но пасмурно, и Чонгук этому определённо рад, довольно потягиваясь на постели и подставляя голую грудь под потоки свежего воздуха с балкона. У него начался долгожданный отпуск, и парень наконец-то сможет съездить домой к маме хотя бы на недельку. Чон очень соскучился по деревне, по привычному покою и тишине, по запаху яблок и полевых цветов.

      Чонгук собирался спокойно приготовить завтрак, поглазеть в окно на цветы, почитать и не спеша собраться, чтобы вечером отправиться на автовокзал. Очень хотелось взять с собой Тэхёна, но у того много работы, поэтому они были вынуждены попрощаться ещё вчера. Выползая из постели и борясь с соблазном расчесать ещё не зажившую татуировку, Чон прокручивал в голове намеченный план, пока шёл в ванную, но громкий стук в дверь сбил его с мысли.

      Нежданный гость забарабанил так громко, что Чонгук чуть не наложил в штаны прямо на месте. На цыпочках подойдя к двери и глянув в глазок, он с облегчением обнаружил там Чимина.

      — Господи, у меня чуть сердце не остановилось, зачем так ломиться, — вместо приветствия сказал он вошедшему Паку.

      — Доброе утро, моя сладкая анимешка, — Чимин остановился у зеркала, поправляя растрепавшиеся от езды на мотоцикле волосы, а Чонгук тем временем спешно натянул спортивные штаны. — Я приехал за тобой, одевайся.

      — Куда одевайся? — Чон застыл, не дотянув до конца носок на ногу.

      — Куда надо.

      — Чимин, — Чонгук опасливо сделал шаг назад, готовый в случае чего отбиваться, — давай без загадок этих. Что ты собрался делать?

      — Собираюсь отвезти тебя в лес и соблазнить, что же ещё.

      От вмиг растёкшейся по лицу и шее краски Чонгука не спасло даже понимание, что Чимин просто паясничает. Это только с Тэхёном он распутник и шалун, и то лишь время от времени, а с Паком и всеми остальными — скромняга Сейлор Мун, краснеющий при упоминании поцелуя.

      Чимин закатил глаза, наблюдая такую реакцию на свою шутку, но маленькой улыбки сдержать всё же не смог.

      — Боже, да просто в гости к нам поедешь, чего ты нервничаешь сразу. Тэхён попросил заехать за тобой.

      — Но он мне вчера об этом ничего не говорил, — Чонгук наконец начал собираться.

      — Ну, двенадцать часов прошло как-никак, много чего может поменяться за это время, — Чимин оторвался от очередного любования собой в зеркале и заметил, что Чон до сих пор в одном носке и ползает по комнате, как черепаха. — Ты это, в темпе вальса давай, там уже ждут все.

      В итоге Пак впихнул Чону в руку носок другого цвета и вытолкал в коридор, заставляя наспех обуться. Даже зашнуровать кроссовки не дал — сказал: «Так засунь внутрь и нормально». Чонгук не понимал, к чему такая спешка в час дня.

      Эти «все», которые, по словам Чимина, «уже ждут», только-только сумели принять сидячее положение на своих постелях и перешли в фазу часового залипания в пол, когда Чонгук вместе с Паком уже ввалились в квартиру с пакетом продуктов. Даже Тэхён, вечно ранняя пташка, ещё пускал слюни на подушку.

      Видя, как жестоко Чимин начал тормошить ещё ничего не понимающего Юнги и как отчаянно Хосок стал пытаться прийти в себя, чтобы избежать той же участи, Чонгук предложил самостоятельно разбудить Тэхёна и таким образом уберечь его от физического и эмоционального насилия.

      Тихо прикрыв за собой дверь в комнату Чимина, он на цыпочках подошёл к спящему на новом надувном матрасе Тэхёну. Тот, одним глазом уже обозревающий реальный мир, увидел приближающиеся в фиолетовом и жёлтом носках ноги и не сдержал улыбки, понимая, кто пришёл его будить.

      — Я так рад, что Чимин не добежал сюда первым, — прохрипел он куда-то в подушку.

      Чонгук был очарован.

      Он ещё не видел Тэхёна таким, потому что Ким всегда поднимался раньше и уже был при параде, когда Чон только-только продирал глаза. Щека байкера, прижатая к подушке, забавно подпирала глаз, губы слегка надуты, а волосы торчали в разные стороны. Он был похож на ребёнка, и Чонгук невольно подумал о том, что так, наверное, и есть. Глубоко внутри Тэхён всё ещё ребёнок, которому пришлось против воли повзрослеть слишком рано и всегда показывать себя сильным зрелым парнем. Сейчас, присев рядом на пол и мягко пропуская его волосы сквозь свои пальцы, Чон стал вспоминать все те моменты наедине, когда Ким расслаблялся и переставал контролировать каждое слово, движение и выражение лица. Он становился по-детски непосредственным и искренно восторженным. На самом деле, пусть они все и нянчатся с Чонгуком, как с малышом, ему самому кажется, что он гораздо более зрелый внутри, чем Тэхён. И теперь Чону ещё сильнее хочется позаботиться об этом парне и быть рядом с ним как можно дольше.

      Тэхён запросто защитит Чонгука от злых парней, решит любую его проблему, да хоть звезду с неба достанет, но о себе Ким заботиться не умеет.

      Чон наклоняется и целует своего парня в нос, мысленно обещая себе, что постарается быть таким благодарным и заботливым по отношению к этому сладкому мужчине, каким только сможет. Такой неприступный и искусственно холодный, но не выстоял перед тёплыми чарами Чонгука, который для этого даже не прилагал усилий.

      — Просыпайся, — Чон водит носом по щеке, втягивая такой родной запах.

      Он не мог объяснить, чем пах Тэхён. Его естественный запах не был ни на что похож, но он стал самым любимым. Порой, когда Чонгук сильно скучал по своему парню или нервничал из-за чего-то, этот запах появлялся словно из ниоткуда и по-настоящему успокаивал. Если бы была возможность, Чон бы собрал этот аромат в красивый флакончик-кулон и всегда носил с собой. Но становиться Жаном Гренуем в его планы пока не входило, поэтому он нагло потеснил Тэхёна, забираясь под его плед и продолжая обнюхивать и тереться носом обо все открытые участки кожи.

      Ким тихо смеялся, обнимая Чонгука и забираясь руками под футболку, поглаживая мягкую кожу.

      Было так тепло и спокойно. В комнате пахло свежестью и растущей под окном сливой, из кухни доносился приглушённый смех друзей и звон посуды, а Чон находился в самом лучшем месте в мире — в руках Тэхёна.

      — Знаешь, мне кажется, я сейчас умру от счастья, — проговорил он тихо, посмотрев в уже открывшиеся глаза Кима. — Эта минута — самая лучшая в моей жизни.

      Тэхён сонно довольно улыбнулся и потянулся поправить упавшие на глаза Чонгука волосы.

      — И это мы ещё даже не переспали, — лыба стала ещё шире и ещё довольнее, а затем сменилась на болезненную гримасу, когда Чон ущипнул его за плечо и сердито нахмурился, подрываясь с места.

      — Пошёл в жопу, вечно ты мне романтику портишь, — парень уже собирался уйти, но Тэхён крепче прижал его к себе, не отпуская, и сквозь смех прошептал тихие извинения, коснувшись чужих губ своими.

      Они лежали в тишине ещё некоторое время, пока Ким наконец не сказал:

      — Надеюсь, я смогу подарить тебе ещё много таких минут. Даже более счастливых, — он легонько щёлкнул Чона по носу, на что тот засмеялся, прижимаясь к Тэхёну теснее.

      — Пора вставать, иначе Чимин выпустит из нас кишки.

      — И съест без соли.

      — Польёт своим любимым брусничным соусом.

      — Возможно, засунет в микроволновку, посыпав сыром. Ему нравится тягучий сыр.

      — Даа… И колой запьёт обязательно, он главный фанат этой гадости, — Чонгук невольно сморщился, вспомнив, как плохо ему было, когда он последний раз пил газировку.

      Они пролежали ещё минуты три, глядя в потолок и прикидывая, каким образом Пак приготовит их внутренности и как именно будет их есть. Вероятно, они бы пролежали так ещё дольше, нежась в объятиях друг друга и наслаждаясь уединением, но вышеупомянутый потрошитель разрушил идиллию, разъярённой фурией ворвавшись в комнату с чайником холодной воды.

      Так быстро ни Тэхён, ни Чонгук ещё не бегали.

***

      Как оказалось, ничего срочного не было: Чимин вырвал Чона из привычного распорядка только ради того, чтобы тот провёл с ними сегодняшний выходной. Никто об этом знать не знал, но против они, естественно, не были.

      Чонгук силой заставил байкеров есть овсянку, чтобы хоть один раз они нормально позавтракали (точнее, уже пообедали). Парни активно отнекивались, Юнги даже демонстративно сжал челюсти, старательно отворачивая голову от ложки, которой Чон мельтешил перед глазами, но Чимин, падкий на любую возможность заставить Юнги страдать, силой заставил того открыть рот и съесть кашу. Мин, казалось, готов был вытошнить прямо на стол, но выражение лица вмиг изменилось, когда он распробовал блюдо. Как итог, он вылизал тарелку до блеска и даже успел украсть несколько ложек у Хосока с Тэхёном. Несколько — потому что тем тоже слишком понравилось, чтобы делиться.

      — Я почти 10 лет на кашах сижу. Конечно, я выдумывал рецепты, чтобы не умереть однажды от одного лишь вида овсянки, — задрав нос, хвалился Чонгук, принимая комплименты и благодарности.

      Дальше они просто валялись в гостиной — кто на полу, кто на диване — смотрели глупые шоу, вслух обсуждая происходящее на экране. Хосок периодически снимал видео, Чимин с Юнги каждые полчаса душили или щипали друг друга, Чонгук делал сложные литературные отсылки, которые никто не понимал, а Тэхён просто молчал, поглаживая бедро Чона и лениво наблюдая за балаганом со стороны.

      Половину происходящего он пропускал мимо, думая о своём. Чаще всего о Чонгуке. Ким часто поворачивался к нему, рассматривая любимый профиль, откинув голову на спинку дивана. Чон, казалось, не замечал этих взглядов, продолжая смеяться или с неподдельным интересом пялиться в экран, открыв рот.

      Иногда он поворачивался к Тэхёну и очень смущался, если ловил на себе его взгляд. Байкер смотрел как-то иначе, и Чонгук робел, однако это было приятное волнение. Бабочки в животе наворачивали круги с новой силой, и всё это отражалось на лице так отчаянно влюблённого парня.

      — Сейлор Мун, если будешь и дальше так интенсивно светиться, лампочки перегорят, — Юнги не был бы Юнги, если бы не отпустил шпильку в их адрес.

      Он был рад за Тэхёна с Чонгуком, но поиздеваться над их глуповатыми выражениями лиц, когда они смотрят друг на друга, как на единственное чудо света, — дело чести.

      Чонгук лишь перевёл на Мина растерянный взгляд, ещё не до конца осознав суть сказанных слов, а Тэхён, до которого доходит куда быстрее, просто показал средний палец, даже не поворачивая к другу головы.

      Спустя ещё час Чон вызвался приготовить всем чай под недавно привезённую пиццу. Опираясь о столешницу и разглядывая жестяную белую сахарницу в горошек, пока закипал чайник, он не сразу заметил, как в кухню вошёл Чимин.

      — Ну что, ты доделал её? — громко прошептал почти в самое ухо, вынуждая Чонгука вздрогнуть.

      — Господи, да перестанете вы меня пугать или нет?!

      — Сам виноват — вечно в облаках своих розовых витаешь. Ну так что, доделал тату? — Пак проигнорировал возмущения друга, снова переходя к сути.

      — Доделал. Мне кажется, я за всю жизнь столько боли не испытывал — и физической, и моральной — сколько с этой татуировкой. Лучше бы Тэхёну любить меня до скончания времён за такой подвиг.

      — Ну, за это не переживай, он уже давно как верная овчарка на тебя смотрит. Покажи тату, — Чимин снова проигнорировал сердитые взгляды, которыми Чонгук стрелял в него уже за то, что тот сравнил Кима с собакой.

      — Не могу. Вдруг Тэхён зайдёт? Ему нельзя её видеть пока, — прошептал Чон, опасливо выглядывая через плечо Пака.

      — Да не бойся ты, он не зайдёт.

      — Нет, хён, потом, — снова шикнул на него Чонгук.

      Чимин сделал вид, что сдался, и начал вместе с Чоном разливать чай по кружкам, но когда тот засыпал в очередную порцию сахар, Пак резко дёрнул штаны младшего вниз и восторженно присвистнул, увидев на левом бедре большого красного дракона, всё ещё укрытого плёнкой.

      — О, мой бог, очень красиво. Я же говорил, что мастер хороший!

      Чонгук спешно стал натягивать штаны обратно, недовольно бубня что-то, и именно в этот момент в кухню вошёл Тэхён. Конечно, когда же ещё?

      — Не понял, — он сложил руки на груди и переводил недоумевающий хмурый взгляд с Чонгука на Чимина и обратно.

      Чон уже на грани. Ещё раз его сегодня напугают, и он точно обделается. Спасибо, что тату хоть на другом бедре, и Ким её не увидел.

      — Учил твоего парня делать тебе приятно, — Пак со смешком сделал характерный жест языком, толкая его в щёку.

      — Чимин! — Чонгук громко возмутился, тут же поворачиваясь к Тэхёну. — Не слушай его! Ничего не было!

      — Тогда почему ты стоял без штанов? — Ким знал, что ничего страшного не произошло, и уже просто из вредности хотел заставить младшего посмущаться. Ну, и ему правда интересно, ради чего Чон снял штаны, просто заваривая им чай.

      — Ну… Я-я… Сегодня утром… Меня кот сильно поцарапал, и только сейчас начало болеть, и Чимин в-вот посмотрел, — бедный Чонгук не на шутку разволновался, чем забавлял обоих парней. Изверги.

      — Может, давай и я посмотрю? Подую на ранку, — последнее предложение он промурлыкал Чону в ухо, заставляя его покраснеть, а Чимина — выйти из кухни, показав, что его сейчас стошнит.

      — Н-нет, не надо, всё в порядке, — Чонгук осторожно обнял Кима в ответ. — Вы меня до инфаркта доведёте, хватит меня смущать и пугать, — голос звучал немного устало, как будто он правда вымотался от таких эмоциональных встрясок. — Ты же знаешь, что я впечатлительный! — он поднял голову, глядя на байкера уже с укоризной.

      Тэхён ничего не ответил и, улыбнувшись, понёс кружки в комнату.

***

      Ким сам отвёз Чонгука на автовокзал, перед этим заехав к нему за вещами. Людей на перроне было мало — в вечер воскресенья в деревню почти никто не ездит. До дома Чона всего двадцать километров, но Тэхён понимает, что не увидит своего парня целую неделю, и от этого даже такое маленькое расстояние кажется непозволительно большим.

      Солнце клонится к закату, красиво подсвечивая листья, застывшую в воздухе пыльцу и кудри Чонгука, повернувшегося к свету спиной, чтобы лучше видеть Тэхёна.

      Они не могут насмотреться.

      Чон любовно обводит взглядом золотистую кожу, на солнце кажущуюся слаще карамели, сощуренные глаза кофейного цвета, полные губы, чёрные волосы, удерживаемые банданой. Такой красивый, что Чонгуку на мгновение становится больно. Разве такие люди реальны?

      Тэхён, в свою очередь, любуется тенями на лице Чонгука, золотистым светом в мягких волосах и на блестящих заколках, нежным румянцем на горячих щеках, которых он не перестаёт касаться. Ангел, не иначе.

      Они оба в своём расцвете, до краёв наполненные молодостью, влюблённостью и разделёнными на двоих мечтами. Они оба так очевидно друг от друга без ума.

      На притихшем перроне на них никто не обращает внимания, пока они обнимаются на краю платформы, мягко смеются и целуются. Ожидание чего-то хорошего, осознание, что у них всё только начинается, наполняет их сердца вдохновением, лаской и радостью.

      — Я буду скучать, — в очередной раз шепчет Чонгук, целуя Тэхёна в подбородок. — Обязательно приезжай, когда освободишься. Тебе понравится там.

      — Я тоже буду скучать, Сейлор Мун. Обязательно приеду, разгоню твоих гусей своим мотоциклом, — Чон наигранно толкает Кима в плечо, тем не менее, смеясь над шуткой.

      — Тебя будет ждать сюрприз, когда приедешь.

      — Надеюсь, это твоя девственность? — Тэхён не Тэхён, если не похерит всю романтику.

      — Какая девственность? — не остаётся в долгу Чонгук.

      — Не понял, — Ким моментально стирает улыбку с лица, выглядя максимально серьёзным.

      — Думаешь, я правда Чимину царапины показывал? Хах, наивный, — Чон самодовольно улыбается и выпутывается из объятий.

      — Ты так не шути, — Тэхён обнимает со спины, целуя куда-то в шею, заставляя Чонгука рассмеяться от щекотки.

      Когда приходит автобус, Ким держит своего парня рядом до последнего, отпуская только тогда, когда транспорт заводится после окончания посадки. Он провожает Чонгука влюблённым взглядом, сметаемый новой волной нежности, когда на верхней ступеньке мелькает нога Чона с браслетами над кромкой белого носка со смайликом. Автобус трогается, увозя эльфа в его волшебный лес, и Тэхён уже не может дождаться пятницы, когда сможет последовать за ним.