Канкуро вспоминает, как завороженно Гаара рассматривал труп сбитой на трассе кошки, и, пытаясь перебороть отвращение, гладит его по голове.

Тот перехватывает его руку, подносит к губам и проходится языком по пальцам.

— Не надо, — на выдохе говорит Канкуро. У него нет сил одернуть его.

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Нет… — он кажется сломленым. Сдавшимся. Гааре это нравится.

Канкуро вспоминает детство, и чувствует, как это сводит его с ума.

Темари стоит у его кровати в одной ночной сорочке — бледная и худая, словно иссушеная, выпитая кем-то до капли.

— Пойдем, — говорит она, — Пойдем, пожалуйста.

Темари тянет его за рукав.

Но Канкуро выдергивает свою руку и качает головой.

Он верит маме. Пока еще верит.

Сестра просто очень больна и это сказывается на ее настроении. Она не понимает, что с ней что-то не так. Поэтому и безобразничает.

Канкуро тоже безобразничает — но он мальчишка, от него это более ожидаемо.

— Пожалуйста, — говорит Темари, и в уголках ее глаз ему мерещатся слезы

Руки Канкуро дрожат.

— Я всегда хотел быть тобой. Забраться тебе под кожу. Завладеть тобой.

— Гаара…

— Молчи. Если я не могу быть тобой — я буду с тобой.

Гаара — хороший, послушный Гаара — сидит в их комнате. У него на ладонях — темная, запекшаяся кровь.

Канкуро не рассказывает об этом матери.

Младший брат лежит у него головой на коленях. Канкуро тянет его за волосы в бессильной злобе. Гаара перехватывает его руку.

— Так делать не надо, — смотрит он ему в глаза.

Канкуро — еще совсем ребенок — лежит на кровати, а младший брат лезет к нему окровавленными руками.

Канкуро жмется к стене.

Гаара размазывает ему кровь по щекам и смеется.

Канкуро еще долго после этого снятся кошмары.

Канкуро представляет как сворачивает брату шею и понимает, что с каждой минутой проведенной рядом с ним он становится все больше болен, все менее человечен.

Канкуро шестнадцать и он понимает, что больна только мама. И брат.

С третьей попытки Карура наконец смогла породить себеподобное.

— Помнишь что было тогда, в лесу?

Канкуро сглатывает.

Он не хочет помнить.

Его кожа начинает зудеть так, что хочется содрать ее наживую.

— Ты старше. Ты проблемный. Тебе никто не поверит.

Брат смотрит на него хищным, почти злым взглядом.

— Я хочу повторить.

Канкуро накрывает ему лицо ладонью, прижимает вниз, словно пытается утопить.

Гаара смеется. Он чувствует его смех. И от этого хочется убить брата еще сильнее.

Младший убирает руку старшего, и, посерьезнев, говорит:

— Я сделаю так, чтобы тебе понравилось. Я хочу, чтобы тебе нравилось. Понимаешь? Вот как я тебя люблю.

Канкуро хочет вгрызться брату в шею, перекусить глотку.

Не вгрызается. Молчит. Как и много лет назад. Как и всегда.

Цена его молчания — это. Цена его молчания — безнаказанность.

Он — соучастник, и теперь его очередь быть жертвой — как же это закономерно.

— Любишь? — хриплым голосом говорит он.

— Люблю, — Гаара подается вперед и прижимается к стиснутым губам брата.

Тот отпихивает его от себя.

— Урод, — гнев стискивает горло так, что трудно дышать.

Канкуро не помнит, когда точно его чувства к Гааре переросли в ненависть. Иногда ему кажется, что так было всегда.

Им обоим остается все меньше до совершеннолетия, их сестра сбежала, и мать отчаянно пытается удержать их рядом. Гаара хорошо умеет притворяться, но Канкуро еще об этом не знает. Он начинает все лучше понимать, что должен последовать примеру сестры. Гааре это не нравится. Он говорит, что они нужны друг другу. Канкуро отпихивает его, закрывается в комнате. Не то, чтобы Гаара не умел взламывать замки, но его это раздражает. Мама тоже считает, что им нужно сблизиться — вдвоем убежать сложнее.

Желая сдружить их, она приказывает Канкуро пойти с братом на вечеринку одноклассников в парке. Он подчиняется. Вечеринка оказывается совсем не такой, какой представляла мать. Гаара дает ему красный стаканчик и улыбается. Вся компания направляется в лес. Они пьют, шумят, дерутся и целуются по кустам. Гаара уводит Канкуро дальше, в чащу. Он очень пьян, поэтому то и дело спотыкается — Гаара говорит, что ему нельзя показываться на глаза матери в таком виде. Мир перед глазами начинает плыть.

Гаара говорит, что ему нужно протрезветь. Звуки становятся странными, искаженными.

Они уходят глубже и глубже в лес. Мокрые ветки хлещут его по лицу.

Дальше Канкуро помнит только смазанные лесные пейзажи и жжение от пальцев брата внутри.

— Я всегда получаю то, что мне нужно, Канкуро, — говорит Гаара. Все, что Канкуро чувствует — глухую ненависть, стыд и вину.

Канкуро шестнадцать и он стоит на вокзале. На спине — школьный рюкзак.

Канкуро знает: он больше никогда не вернется домой.