После инцидента с покушением на Фон Клатча, Вилли продолжительное время находился под домашним арестом в банке из-под джема. Пребывание в пюреобразной форме не располагало к долгим размышлениям и каким-либо действиям: он не мог говорить, не мог передвигаться, даже думать было сложно. В жалких ошметках рассудка теплилось единственное желание сбежать, однако будучи в стеклянной тюрьме ему приходилось только пускать редкие пузыри и дрожать от сильных вибраций. Возможно, он бы самостоятельно восстановился, собирая оставшиеся неиспорченными местными отходами ошметки собственного тела, которые разметало по всей секции Астроленда, однако это заняло бы больше года и вряд ли бы ему дали спокойно завершить данный процесс. Не спрашивая его мнения, сердобольная Пасадена сгребла самую массивную кучу жижи вумпа, в которой плавали напуганные внезапной переменой красные глаза, и поспешила спрятать от загребущих лап бандикута, решившего полакомиться халявным угощением. Позже Вилли осознает, что гонщица спасла его от неприглядной участи быть переваренным недалеким героем-мутантом, но на тот момент он мог лишь пялиться из-за стекла и прожигать гневным взглядом всех по ту сторону.

Какое-то время он болтался в желеобразной форме, по крупицам регенерируя обратно свой мозг и некоторые органы чувств.

Сперва мутант мог смотреть и слабо понимать происходящее на базовом уровне, потом вернулся слабый слух и мысли стали более весомыми. К сожалению, речь ему была не доступна, хотя услышанное из банки очень сильно вдохновляло на выкрикивание всех известных матерных слов.

Наблюдая, а после и слушая препирательства Клатча и Пасадены, Вилли проникся большей симпатией к девушке и преисполнился большей ненавистью к киборгу. Дени бесконечно дергала директора парка требованием вернуть Чиксу прежний облик, потрясая несчастной банкой с бывшим маскотом перед лицом мужчины. Если бы у Вилли был желудок его бы стошнило от бесконечной тряски, однако его просто кружило словно в лихом водовороте, отчего мир смазывался и размывался. После подобного Дени извинялась и пыталась наладить с ним контакт, чтобы иметь возможность хоть как-то скрасить и облегчить пребывание взаперти.

Именно благодаря ее махинациям с его остатками к мутанту вернулся хоть какой-то слух и моргание. Когда он смог сомкнуть чуть более твердые образования желе, которые заменили ему веки, он ощутил неимоверный кайф и усталость, ведь его естество находилось в нервном напряжении от перегрузки зрительной информацией. Тогда, благодаря неравнодушию девушки, Вилли впервые за пару месяцев смог уснуть и расслабиться.

Судя по недовольству Эбенезера тот в принципе не хотел воссоздавать мутанта, однако О’Поссум стоически выносила ему мозг в течение двух месяцев и, не наблюдая с подвижек к действию, поставила ультиматум: либо Вилли возвращается человекообразный облик, либо она сдает все сторонние дела Клатча местным властям. Подобное заявление очень сильно пошатнуло доверие киборга к гонщице, однако тот сдался и взялся за работу, но вновь сделал все на отвали. Восстановленное тело в результате дефицита материала имело вид нескладного подростка нежели умеренного взрослого как раньше, да и в целом процесс был весьма болезненным и медленным. Вылезший из капсулы Вилли, после недельной экзекуции практически сутками на пролет, едва не набросился на Клатча в попытке придушить.

Пусть мутант и был рад возвращению тела, но не заметить иных пропорций он просто не мог, ведь первая же отражающая поверхность показала ему его новый облик и продемонстрировала, что Клатч в очередной раз поиздевался над ним и превратил жизнь в кошмар. От самосуда киборга спасла Дени, с трудом отцепив взбешенного и плачущего от обиды Чикса от бывшего начальника и крепко обняла, позволяя спрятать мокрое лицо в животе и отчаянно стиснуть ее талию. Она понимала почему друг так отреагировал, у самой уже дёргался глаз от нелестных высказываний в сторону фрукточеловека, которыми безостановочно плевался одноглазый. Он не переставал даже когда перед лицом маячили руки, пытавшиеся дотянуться до шеи.

Однако, когда Клатч попытался насмехаться в своей излюбленной манере и дальше, терпевшая его закидоны только ради возвращения друга в нормальное состояние Дени воплотила желание Вилли в жизнь. Чикс с круглыми от удивления глазами старался запомнить выражение лица Эбенезера когда ему прилетел удар кулака прямо в органический глаз такой силы что он кубарем полетел назад, собирая спиной оборудование и колбы. В последствии он не без удовольствия вспоминал как ошалевшего и болезненно скривившегося Эбенезера обкладывала трехэтажным матом взбешенная девушка, проклиная тот день, когда вообще поверила, что в этом холодном и бездушном роботе осталось хоть что-то человеческое.

О’Поссум тем же днем разорвала контракт на работу с Клатчем, вытрясла из бухгалтерии компенсацию для фрукточеловека, собрала вещи и забрала бывшего маскота из парка. Она увезла его в соседний город и поселила в своей квартире, в которой практически не жила, так как проводила все время в разъездах или в парке рядом с Клатчем. Подобное решение так быстро и резко оборвать концы далось ей не легко, яростный порыв сменился растерянностью и нервозностью, однако полные благодарности и тихого восхищения глаза Вилли держали ее на плаву и придавали решимости.

Сам мутант впервые за всё свое существование верил, что он хотя бы одному существу в этом мире не безразличен.

Их совместная жизнь началась медленно. Сперва они наладили быт, распределив права и обязанности, но столкнулись с первыми проблемами во время элементарной закупки продуктами. По нынешним метрикам и законам, Вилли считался несовершеннолетним, и он должен находиться либо под опекой взрослого, либо под наблюдением государственной службы по защите юных мутантов, поэтому приставший с неудобными вопросами к застывшему истуканом Вилли полицейский чуть не забрал его в участок. Пасадена целый час доказывала, что она ответственная за данного ребенка после чего выслушала предупреждение и наконец-то увела Вилли прочь от магазина, в котором они больше не появлялись.

Дени в короткие сроки оформила необходимые документы, по которым она стала временным опекуном Чикса к его большому недовольству. Он в принципе был не доволен ситуацией, а уж покушение на его самостоятельность и наконец-то обретенную свободу делали из него вгоняло его в бешенство. Вилли чаще выходил из себя, катаясь на гормональных горках как на ненавистных аттракционах.

Вообще переживать пубертат Чиксу прежде не приходилось, его изначально делали взрослым и сформированным, так что нынешние ощущения были в новинку, но скрашивало последствия восстановления новая более приятная внешность и отсутствие пресловутого крана вместо носа, хотя злополучный вимп периодически скапливался в новообретенном органе обоняния, из-за чего он часто шмыгал и сморкался. Пасадена всеми способами помогала привыкнуть к новым обстоятельствам и бушующим гормонам взрослеющего ударными темпами тела, тратя время и деньги на обустройство удобств и создавая для Уилла островок спокойствия. Фрукточеловек всё лето привыкал к новым «функциям» организма, выбрасывающим различные фортеля в роде утреней эрекции, обильных веснушек по всему телу, насморка, аллергии, обильной потливости (а в его случае липкости), и эмоциональные качели.

Он никогда не испытывал таких ярких эмоций и откровенно не знал как с ними справляться, однако Дени аккуратно подсказывала или подсовывала литературу. Она бы сводила его к психологу, но средства у них были ограничены, особенно после последней крупной траты, которую девушка преподнесла «подопечному» как сюрприз.

После оформления документов власти заинтересовались почему подросток не посещает общеобразовательные учреждения и медицинские обследования. Пасадене пришлось косить под дурочку и соглашаться со всеми условиями лишь бы друга не забрали от нее в какой-нибудь приют. Именно поэтому одни вечером Вилли узнал, что осенью он начнет ходить в школу. Тогда они впервые поругались, мутант орал так что стекла звенели, а если бы глазами можно было прожигать дыры, то бывшая гонщица наверняка оставила бы парочку во лбу фрукточеловека.

Бывший маскот в принципе не любил людей, а детей в особенности, но Дени считала, что скопление таких же подростков поможет ему социализироваться и найти друзей. Школу она выбрала специальную, для одаренных мутантов, где фруктомутант не такая уж и диковинка, бонусом шла хорошая образовательная программа. Она уверяла, что это не ее решение, но, если она воспротивится, его просто отнимут у нее. Подобный аргумент подействовал, правда ненадолго.

Вилли протащили через медицинскую комиссию и школьное тестирование, после которых его быстро вписали в ряды учеников и распределили во второй класс старшей школы. Дени как могла старалась показать только плюсы от подобной деятельности, но упрямый подросток воспринимал ее слова за издевательство над ним, замыкаясь в себе сильнее.

Первый учебный день запомнился Чиксу жгучим чувством стыда и страхом. Ему было не уютно под изучающими взглядами его одноклассников и учителей. Его нервировало абсолютно всё: шум толпы, через которую нужно было пробираться; вопросы, которые ему задавали учителя и окружающие; слежка за каждым шагом, которые обязательно обсуждались за его спиной. Он не пытался влиться в коллектив, держась отстраненно и сдержано. Умом он понимал, что он старше всех своих погодок и мог это доказать, блестяще выполняя задания, однако зазнаек никто не любил и Вилли было это известно. Он специально выставлял себя середнячком, позволяя устоявшимся лидерам класса сиять и собирать вокруг себя людей.

Школа была неоднозначным местом. С одной стороны, Уиллу и вправду было интересно на занятиях, посещать кружки по рисованию и литературе, он даже смог затесаться в любимчики некоторых учителей. Но, с другой стороны, были одноклассники. По началу за ним просто наблюдали, высматривая какую-нибудь слабость и хихикая за спиной. Потом пробовали на «зуб», втолковывая местную иерархию и стараясь подмять его под элиту.

Тут Вилли взбунтовался. Хоть он и не мог отбиться, так как физически был не самым развитым парнем, но неплохие отношения с учителями и собственный интеллектуальные навыки позволяли ему проворачивать различные подставы и махинации внутри и за пределами школы, чтобы избавиться от задир и зазнаек. Для его преследователей попытки сломать Чикса заканчивались весьма неприятно, например, в больнице, в полиции или в кабинете директора, причем никто не мог доказать причастность фрукточеловека напрямую. Поэтому свою репутацию мрачного нелюдимого ботана, с которым никто не хочет связываться, он честно заработал, хотя стычки время от времени все равно происходили.

Сперва мутант обрадовался, что его оставили в покое, наслаждаясь свободой и тишиной, но очень быстро обнаружил вокруг себя зону отчуждения, которая заставляла его внутренности сжиматься. Среди огромной толпы эмоционально не стабильный мутант чувствовал себя по настоящему одиноким и не нужным. Он мог сесть за столик в столовой и осознать, что его игнорируют до тех пор, пока он сам не попытается вставить слово. Стоило ему только открыть рот как пространство вокруг него стремительно пустело. Он попал в вакуум, ему буквально становилось нечем дышать. Он долго не мог понять почему все так и отчего он не счастлив, ведь он сам приложил усилия для того, чтобы его не трогали.

Не желание делиться проблемами и нарастающее нервное напряжение грозились вылиться во что-то очень неприятное и опасное. Дамба, сдерживающая гнев, быстро покрывалась трещинами, грозя унести под своими волнами любого кто встанет на пути горячего потока.

День икс наступил пасмурным днем спустя чуть больше полугода от начала учебы. Тем днем Чикс собрал полную комбинацию из моральных неудач: в его шкафчик набросали кучу мусора, которую он не успел выгрести до начала занятий; его домашнее задание кто-то подменил на ересь исписанную красной ручкой учителя; он не смог уединиться для обеда, так как вход на крышу опять закрыли; на физкультуре не сдержал гнева и подрался с учеником из параллельного класса, получив подбитый глаз и выговор от директора школы. Но добило его исключение из художественного кружка, в котором его выставили вором идей. Обида и злость клокотала в нем и не замечая никого и ничего он пешком отправился домой, пиная камешки ботинками и совершенно забыв об уговоре с Дени, дождаться ее после школы.

Гонщица же сперва перепугалась, когда не обнаружила Вилли на остановке, за тем расстроилась из-за выговора из школы, а примчавшись домой и наткнувшись на забаррикадированную входную дверь в комнату мутанта, через которую пробивалась громкая музыка в сопровождении оглушающей какофонии бьющихся предметов, и вовсе впала в ступор. Пасадена и предположить не могла, что ее вечно спокойный и черствый друг способен так яростно и со вкусом заниматься вандализмом в доме, где проживал. Бывший маскот разбил монитор компьютера, испортил множество книг и уже перекинулся на мебель, когда перелезшая через окно по пожарной лестнице девушка вырвала из его рук зажигалку.

— Ты что творишь?! — Пасадена только и успевала затаптывать тлеющие страницы, пока Вилли остервенело пытался выдернуть пойманную в ее захват руку.

— Отстань! — стараясь сбросить чужие пальцы выкрикнул фрукточеловек. — Уйди!

— Я кого просила дождаться меня у школы? Ты знаешь, как я испугалась? Почему ты ушел? Почему я узнаю от других что ты подрался? — все это время бывший маскот поджимал губы и старался не смотреть в глаза заглядывающей в его лицо девушке, не забывая при этом дергать руку. — Скажи же что-нибудь!

— Нет! — рявкнул в ответ Уилл.

— Нет, ты не виноват?

— Нет!

— Нет, что?!

— НЕТ! — еще один рывок и фрукточеловек оказывается на свободе, но поскальзывается на бумаге и падает лицом в ковер.

Эти двое застыли. Дени тяжело дышала, пытаясь осознать случившееся и слушая тихое скуление Чикса в ковровый ворс о том, что его никто не понимает и никому он не нужен. У нее не осталось моральных сил выслушивать его и она устало села на пол рядом с ним.

— Дрянной мальчишка… — массируя виски, прошептала она.

Уилл тут же подскочил на ноги и озлоблено выплюнул ей в лицо:

— Ну так продай меня и купи себе кролика!

Знатно удивившись с подобного заявления Дени не сразу среагировала на обиженный побег подростка из комнаты.

— Уж кролики то гораздо послушнее тебя! — полетело ему в след.

— Они воняют вот ты их и любишь! — раздалось у входа в квартиру.

— А ну марш в комнату! — взвизгнула О’Поссум.

— И без тебя разберусь, где мне быть! — громкий хлопок двери стал ознаменованием конца их странной ссоры.

Пасадена не побежала за ним, давая ему время остыть, но весь оставшийся вечер она убирала устроенный бардак и вслушивалась в обманчивую тишину, надеясь услышать, как возвращается фрукточеловек. Обдумав случившееся, она все же решила извиниться, ибо тоже вспылила и не должна была осуждать подростка за выброс эмоций от плохого дня. От усталости она не заметила, как уснула на диване, всё еще ожидая Вилли, однако из грез ее вырвало тихое шуршание в глубине квартиры. Тихо поднявшись, девушка приблизилась к давно окунувшей в тишину комнате и занесла руку чтобы постучать, как услышала голос Уилла по ту сторону двери. Приоткрывшаяся от толчка дверь явила ей сидящего возле раскрытого окна друга, с тоской смотрящего на звезды и сложившего руки в молитвенном жесте. Ровно как она его учила много лет назад, когда поведала про церковное воспитание и о религии в целом. В груди защемило.

— Это опять я. Подозреваю что меня никто не слышит и я разговариваю в пустоту, но если хотя бы кому-нибудь там не все равно… В общем Вселенная… Пришли мне пожалуйста друга. Я знаю есть Дени, но она скорее сестра, но… — губы девушки невольно затряслись. — Я хочу своего друга. Настоящего! Самого славного и лучшего. Который не откажется от меня, и мы будем всегда вместе.

Дени задумчиво прислонилась к ближайшей стене, прячась от внимательных красных глаз, владелец которых все еще мечтательно смотрел в звездное пространство, следя за несущейся к земле яркой вспышкой.

И если бы Пасадена тогда знала, что на следующее утро Уилл притащит в их дом грязного хамоватого иноземца с хищными чертами и желтыми глазищами, плюющегося негативом на неизвестном ей языке, то возможно она бы уже давно подарила бы Чиксу щенка. Всяко лучше этого прямоходящего ящера подаренного этой сумбурной молитвой звездам…