Предложенная для утех кладовая была довольно маленькая, но чистая — ни хлама, ни мусора — и светлая. Сквозь окошко, затянутое тонкой жёлтой бумагой, проникали солнечные лучи, и рассеянный свет от них добавлял некоего уюта. Обстановка здесь отдавала скупостью: высокий до потолка шкаф, под завязку набитый какими-то свитками, одинокий стул в углу да комод с ручками-замками у стены. Вот, в принципе, и всё.

      — А где кровать? — непонимающе спросил Мобэй-цзюнь, из-за чего Шан Цинхуа взглянул на него с озадаченностью.

      — Мой Король, зачем вам кровать? Вы же не собираетесь в меня… — и запнулся, как только по выражению лица господина понял, что других вариантов тот и не рассматривал. Пару секунд между ними царило тягостное безмолвие, он смотрел на короля, король смотрел на него, а после: — Да как вы… О небеса, — с тихим выдохом проговорил лорд пика Аньдин, прикрывая глаза ладонью.

      Да как такое вообще возможно? Что за распутные мысли? Просто уму непостижимо, сплошное бесстыдство и ни капли благоразумия!

      Ох и угораздило же его повстречать на своём пути столь озабоченного демона!

      Скромность в нём прямо-таки лютовала: настолько непристойными вещами полагалось заниматься исключительно дома, в запертой комнате с зашторенными окнами, но никак не в подсобке малознакомой особы.

      Шан Цинхуа честно старался успокоиться, прилагая все имеющиеся у него ресурсы, но, даже отматерившись как следует в закромах разума, всё равно хотел накостылять любовничку-самородку подобру-поздорову. А чтобы раз и навсегда выбить из развратного беса все неподобающие фантазии!!! Что, естественно, он делать и не стал, боясь ответки. И весьма, кстати, дальновидно.

      — Никаких проникновений, мы сделаем это руками, — сказал как отрезал, решительно и твёрдо.

      — Руками? — настороженно переспросил Мобэй-цзюнь.

      — Именно так. Руками.

      Демон скривился, будто бы съел дольку лимона.

      Нет! Нет-нет-нет! Он даже слышать эдакого кощунства не желал! Промыть этот глупый грязный рот с мыльным корнем, не меньше!

      В королевские мозги мигом закралось неприятное предположение: неужто человек окончательно сломался и тронулся головушкой? Других более или менее логичных объяснений подобного удара аккурат в сердце Мобэй-цзюнь не находил.

      Какое «руками», чёрт возьми, когда он так любил сжимать это хрупкое — в идеале, конечно же, полностью обнажённое — тело в своих крепких объятьях; медленно, словно растягивая удовольствие, входить в горячую глубину; слушать, аки песню, завораживающие стоны и мольбы остановиться. Ну так вот: всё это он любил, а руками не любил. Неромантично как-то.

      — Отказано, — бескомпромиссно произнёс Мобэй-цзюнь. — Будем делать как всегда.

      От возмущения Шан Цинхуа моментально покрылся красными, невыносимо зудящими пятнами.

      — Нет, не будем! — взорвался он. — Я — благопристойный лорд хребта Цанцюн, и пятнать свою репутацию такой вот срамотой не позволю! Да я со стыда сгорю раньше, чем вы закончите!

      «Благопристойный? Репутация? Да не смешите меня», — негодующе мотнул головой северный Король.

      — Вернёмся во дворец и сделаем так, как вы того пожелаете. А сейчас, пожалуйста, давайте руками, — тут же смягчил выдвинутые условия Шан Цинхуа. И небеспричинно.

      На первый взгляд, поступал он достаточно хитро, используя метод «кнута и пряника», однако же данные слова были продиктованны вовсе не стратегическим мышлением, а сердитым ликом господина, от которого поджилки безудержно тряслись. Оттого-то Шан Цинхуа и стремился хоть как-нибудь демона задобрить, не жертвуя при этом своими интересами.

      Предложение горного лорда Мобэй-цзюня не впечатлило, поэтому он принялся сверлить его взором, точно собирался подавить его волю, но тот оказался несгибаем:

      — Руками и точка. — Столь вопиющая непреклонность Шан Цинхуа в конечном итоге заставила даже опешить. Обычно лорд пика Аньдин лебезил перед ним, заискивал, а тут опять перечил. Смело-смело, даже очень. Прямо другими красками заиграл в его глазах — тело настроилось на любовный лад пуще прежнего.

      Ещё немного поглядев на него с хмурью, Мобэй-цзюнь всё-таки сдался.

      — Ладно, будь по-твоему. — И пусть на его лице не дрогнул ни единый мускул, внутри он обиженно насупился. — Руками так руками. — В принципе, за три дня воздержания и этот способ был отнюдь не плох.

      — Вот и славно, — с облегчением выдохнул Шан Цинхуа, разминая занемевшие от страха ладони. — Тогда, пожалуйста, поставьте склянки на комод и приступайте. Нам нельзя задерживать очередь.

      Раскомандовался лорд пика Аньдин не на шутку, но вместо ожидаемой злости Мобэй-цзюнь ощутил щекочущее чувство предвкушения и всеми фибрами души приготовился к незабываемым минутам наслаждения. Пререкаться не стал, молча подошёл к комоду и поставил нефритовые ёмкости на деревянную столешницу. Однако же, пока он проделывал сие несложное действо, Шан Цинхуа, к безграничному демоническому ужасу, начал без него. Повернувшись к господину спиной, он торопливо распахнул ханьфу, приспустил штаны и начал нервно двигать по плоти ладонью.

      Рот Мобэй-цзюня непроизвольно открылся, а сердце забилось так неистово, что, казалось, пробьёт грудную клетку и вылетит ко всем чертям.

      — Ты что делаешь?! — ошалело воскликнул он, срывая голосовые связки на верхние октавы.

      — Как это что? Пытаюсь наполнить склянку любовными соками, чего и вам желаю, — ответил Шан Цинхуа, даже не обернувшись.

      «Пф, любовные соки, что за дичь? Кому только в голову придёт называть сперму обыкновенную таким идиотским названием?»

      Пару секунд он попросту угорал над подобным сравнением, но затем как-то неожиданно вспомнил имя автора сего произведения, и ему тотчас стало стыдно.

      «Н-да, с метафорами явно стоило ещё порабо…» — но не успел додумать, как внезапный поток самобичевания прервал Мобэй-цзюнь.

      Грубо развернув горного лорда к себе лицом, чем, к слову, перепугал до смерти, он громогласно рявкнул:

      — Ты что, совсем дурак? — Во все стороны от северного Короля стала распространяться убийственная аура в виде лёгких снежных завихрений, а демоническая метка на лбу слабо заискрилась. — Ты это имел в виду под «руками»?

      Шан Цинхуа съёжился под свирепым взглядом господина и запоздало понял, что где-то всё-таки палку перегнул.

      — Н-но, мой Король, иначе ведь нас м-могут услышать, поэтому я… — но его бесцеремонно заткнули: яростно схватившись за повязанные на затылке волосы лорда, Мобэй-цзюнь не менее пылко припал к полураскрытым губам.

      И мир померк.

      Шан Цинхуа практически задохнулся, настолько поцелуй получился диким, глубоким и напористым; болезненно-очаровывающим и совсем не подходящим под описание: нежное прикосновение четырёх лепестков. Скорее уж, изощрённая пытка за проявленное пренебрежение.

      Щуплое тело вмиг сделалось ватным, и он точно бы шлёпнулся на пол, если бы не демонические руки, предусмотрительно подхватившие его под бёдра. Мобэй-цзюнь рывком усадил обмякшего лорда на комод и лишь затем нехотя отстранился, позволив тому хлебнуть порцию воздуха.

      — Когда-нибудь я точно тебя убью, — прохрипел он, до боли сжимая соблазнительные ягодицы.

      — Сжальтесь, м-мой Король, — то ли испуганно, то ли дразняще ответил Шан Цинхуа, а спустя секунду нагло-вызывающе обвил талию господина ногами, притянув его ближе. Чего только не сделаешь ради спасения собственной жизни!

      «Ух, поганец…» — Мобэй-цзюнь тотчас смилостивился, и как по щелчку его дыхание стало ещё более тяжёлым, румянец на контрастно белой коже — отчётливей, а взгляд — затуманенным похотью.

      Шикарная картина, как ни посмотри.

      «О небеса, какой же он…» — От представшего перед глазами зрелища Шан Цинхуа мигом опьянел.

      Признаться, от такого вида Мобэй-цзюня не возбудиться удалось бы разве что покойнику, коим горный лорд себя ещё не считал. От демона исходил какой-то особый дурманящий хищный магнетизм, и, словно мотылёк на свет, Шан Цинхуа не мог ему противиться. Куда уж тут обычному человеку не поддаться страсти — тело сразу же откликнулось и перекрыло кровоток к рассудку.

      Он с осторожностью, будто извиняясь за свой недавний промах, дотронулся до мускулистой груди, что едва прикрывали монаршие одежды, медленно провёл подушечками пальцев вдоль ключицы, дошёл до ярёмной впадины и почти неосязаемо коснулся губами холодной кожи.

      «Идеальный…»

       От подобной ласки Мобэй-цзюнь шумно втянул носом воздух и прерывистого выдохнул, сильнее сжимая бёдра возлюбленного. Внизу у обоих тут же потянуло, от дискомфорта Шан Цинхуа не удержал болезненного стона, и всё — королевско-демонические тормоза напрочь отказали.

      Что происходило в последующие несколько минут, лорд пика Аньдин помнил урывками: в одно мгновение Мобэй-цзюнь резким движением оголил его грудь и плечи, в другое — уже оставлял на шее вереницу багровых отметин и укусов, в третье — сомкнул зубы на твёрдом соске.

      От острых ощущений горный лорд вскрикнул и лишь немного погодя, осознав свою постыдную громкость, прикрыл ладонью рот. Северный Король подобный жест не оценил: оторвавшись от его груди, вновь увлёк в настойчивый, полный жгучего откровения поцелуй.

      Их руки ненасытно ласкали друг друга, исследуя каждый сантиметр оголённой кожи, но стоило ледяным ладоням оказаться на тёплых боках, как Шан Цинхуа вздрогнул и непроизвольно хихикнул:

      — Щекотно, ваши руки холодные…

       К его счастью, Мобэй-цзюнь, полностью поглощённый процессом, не отреагировал как-то негативно, вместо этого он сипло произнёс:

      — Так согрей, — и сразу же погрузил два пальца — указательный и средний — ему в рот.

      Запрокинув голову, Шан Цинхуа послушно приласкал демонические фаланги языком, и взгляд короля стал ещё темнее.

      Невыносимо…

      Мобэй-цзюнь совершил несколько поступательных движений пальцами во влажную глубину, а после пару раз безотчётно толкнулся в лорда. И только тогда сообразил, что между ними имелась преграда — его одежда.

      Словно прочитав его мысли, Шан Цинхуа принялся отстёгивать дрожащими от нетерпения пальцами господский меховой плащ, но тем самым заслужил лишь негодующий фырк со стороны северного Короля: опять это ходячее недоразумение начинало не с того.

      В паху поистине полыхало да только и ждало избавления, поэтому Мобэй-цзюнь перехватил инициативу на себя: быстро стянул с себя плащ, чем-то не угодивший лорду, щёлкнул серебряным замком на пряжке пояса и безжалостно сбросил всё это на пол.

      С тесёмками на нижних штанах господина Шан Цинхуа справился куда лучше и потому через миг уже добрался до твёрдой, пульсирующей плоти. Невольно перевёл взгляд вниз и тут же узрел невообразимых размеров агрегат — на пару секунд оцепенел, не в силах сделать даже вдоха.

      Да это ж не член, вашу мать, это целое орудие пыток!

      Возбуждение как ветром сдуло.

      Он в который раз содрогнулся, искренне не понимая, как подобная штуковина могла в него влезть и не убить на месте, а затем от всей души проклял тот день, когда наделил своих демонических героев такими исполинскими размерами.

      Ну, скажите же на милость, кто его об этом просил? Правильно, никто.

      С чего он вообще решил, что для дам гарема обязательно нужно что побольше?

      Да ладно бы ещё Ло Бинхэ — по крайней мере, Шэнь Цинцю заслужил свои страдания, — но Мобэй-цзюнь-то тут причём?! Гарема у него всё равно не было!

      Ох, это точно расплата за грехи…

      Не фэнтезийную порнушку с кониными хренами надо было писать, а творить добротную историю с максимально реалистичными героями. С нормальными такими, со среднестатистическими!

      Разумеется, знай он тогда, чем дело кончится, то обязательно бы так и поступил.

      «Хнык…»

      Когда же королевский скипетр любви и простолюдинский жезл наслаждений оказались в непосредственной близости, то разница габаритов, что называется, в глаз попала. Самооценка горного лорда снова получила непоправимый урон, и настроение шмякнулось ниже плинтуса. Напоминало процесс жестокого добивания лежачего.

      Обидно, господа! Обидно до слёз! Как же так получалось, что его офигительный и по форме, и по размеру член, о котором в первоначальном теле он мог только мечтать, по сравнению с членом Мобэй-цзюня казался жалким и никчёмным? Где справедливость в этом мире? Где она?

      — Цинхуа… — жаркий шёпот заставил Шан Цинхуа вернуться в реальность и моментально ощутить россыпь мурашек, что табуном пробежались по спине.

      — Д-да, мой Король, — чуть запоздало ответил он и почувствовал, как Мобэй-цзюнь прихватил губами мочку его уха. Точно блудный сын, вернулось возбуждение, а за ним и настроение моментом поднялось.

      — Я начинаю, — произнёс король и в подтверждении своих слов обхватил могучей рукой оба их достоинства: что уж тут скрывать, одно более достойное, другое менее.

      Шан Цинхуа, твёрдо решивший психику более не травмировать, взор впредь не опускал, вслепую нащупал место, куда пальцы господина не дотягивались, и приложил ладонь, а после было совершено первое размашистое движение.

      От долгожданного удовольствия потемнело в глазах, из-за чего они почти одновременно зажмурились, только чудом успев приглушить рвущиеся изнутри стоны новым отчаянным поцелуем.

      В этом чувствовалось поистине что-то сакральное, настоящее единение душ, причудливый танец неподдельной любви — жались друг к другу, словно от объятий зависели их жизни. Сердцем к сердцу, телом к телу, кое-чем к кое-чему.

      — Скажи, — внезапно разомкнув их губы, с надломом проговорил Мобэй-цзюнь. Хотел, конечно, в приказном порядке, но получилось умоляюще. — Цинхуа, скажи…

      Тот понял без повторов — покрепче обхватил шею господина свободной рукой и, приблизившись к заострённому уху, отрывисто прошептал:

      — Мо… бэй…

      — М-м-м, — протянул король, предчувствуя скорую кульминацию. Движения сделались ещё более напористыми и быстрыми. — Ещё, — теперь же стопроцентный приказ.

      — Мобэй… Мо… Ах! Мобэй…

      И не передать словами, как сильно он любил слышать своё имя, обрамлённое в этот томный, срывающийся голос. До одури любил!

      — Я уже почти, — задыхаясь, произнёс северный Король, и Шан Цинхуа собирался ответить ему тем же, но нежданно-негаданно в его голову постучалась мысль под грифом повышенной важности.

      — Ох, мой Король, п-погодите, — пробормотал он, упираясь в демоническую грудь ладонью и немного увеличивая между ними расстояние, затем потянулся в сторону.

      Если начистоту, то Мобэй-цзюнь уже ничего не соображал, все чувства и помыслы сконцентрировались внизу, скрутились тугой пружиной, поэтому объяснять столь странное поведение горного лорда даже не пытался, однако, когда перед глазами замаячили две белые нефритовые склянки, мигом протрезвел.

      — Чуть не забыли, нам нельзя стрелять вхолостую. — Шан Цинхуа искренне полагал, что совершил тем самым что-то неоспоримо правильное, на деле же у короля, ей-богу, чуть не упал.

      «Ну в такую минуту! Ну что ж ты делаешь?!» — Настрой был беспощадно сбит тупостью одного из участвующих, и момент разрядки отодвинулся на неопределённое время.

      Чья-то неугомонная пятая точка явно желала отправиться в загробный мир вот прямо сейчас!

      Впрочем, как бы то ни было, демоническая рука действовала отдельно от возмущённого мозга и двигалась агрессивнее, чем прежде, поэтому несколько быстротечных мгновений спустя две дурацкие баночки были со всем усердием заполнены.

      Мобэй-цзюнь резко опустил голову, закусил губу и сжался всем телом, собирая последние капли сладостных судорог, а потом, немного отдышавшись, вонзился гневным взглядом в Шан Цинхуа.

      — Ты-ы-ы… — прошипел он, почти разрываясь от досады, но, увидев абсолютное непонимание в глазах горного лорда, продолжать не стал, ограничился тяжёлым вздохом.

      Одна сплошная безнадёга, чёрт возьми.

      Тот явно не осознавал, в чём именно провинился перед господином, — потому-то Мобэй-цзюню и захотелось разбить эти грёбаные склянки о его дурную голову да позабыть Шан Цинхуа как страшный сон.

      Как он вообще умудрился влюбиться вот в «это»?

      Нет, конечно же, северный Король понимал, что вся суть нахождения здесь как раз таки и крылась в сборе любовных соков, тут уж глупый человек был прав, но всё же одного того, что лорд пика Аньдин не терял от любви голову и прямо в процессе позволял себе отвлекаться на посторонние вещи, хватало, чтобы призадуматься. Ему-то все заглушки срывало. Словно ураганом. Каждый раз.

      Хм, кажется, здесь всё предельно ясно…

      Мобэй-цзюнь постоял некоторое время неподвижно, осознавая наконец всю плачевность сложившейся ситуации, а затем, сердито прошептав: «С меня хватит», поставил ёмкость обратно на комод, очистил руки с помощью клановой магии и стал раздражённо подбирать с пола одежду, чтобы привести себя в подобающий вид.

      — Мой Король… — тихо позвал его Шан Цинхуа, но демон не откликнулся. Он даже в сторону его не посмотрел.

      Да, безусловно, со всей этой любовной чепухнёй пора бы уже заканчивать. Между ними не было ни понимания, ни взаимных чувств, а сводить их отношения к банальному подчинению — нет уж, спасибо, увольте.

      — Мой Король…

      Зачем же тогда мучить друг друга? Да и какая разница страдать с ним или без него? Что ни говори, а они слишком разные, а все эти любовные переживания… Ну как-то не для него совсем, не по-демонски!

      — Мой Король…

      Убить, увы, не сможет, тут без вариантов — следовало это принять и себя за это простить, — и по большому счёту оставалось только одно: разойтись как в море корабли.

      — Мой Король…

      — Чего? — всё же отозвался Мобэй-цзюнь, но взгляда так и не поднял. Старательно делал вид, что сосредоточен на застёгивании пряжки.

      В голове созрел последующий план действий: выйти из кладовой, сказать знахарке, что ничего не получится, с превеликим удовольствием послать лорда пика Аньдин на все четыре стороны; очень сильно обрадоваться вновь обретённой свободе, вернуться домой, соорудить ледяной дворец, переехать туда жить, прихватить с собой несколько бочек вина, уйти в запой. Последняя часть являлась самой важной в его новой разгульной холостяцкой жизни.

      Что же касаемо будущих истерик Ло Бинхэ, так его запойного они явно волновать не будут. Он о них даже и не вспомнит!

      Да, без ложной скромности план был идеальным. Решено!

      — Мобэй-цзюнь! — внезапно рыкнул Шан Цинхуа, дабы привлечь наконец внимание господина. Северный Король даже вздрогнул от неожиданности.

      — Да чего тебе? Заладил! — Он поднял колкий взор на возлюбленного, вне всяких сомнений бывшего. — Заняться больше не… — и обомлел, как только увидел такого Шан Цинхуа: разнеженного, раскрасневшегося, обессиленно припавшего спиной к стене.

      — Идите скорее ко мне. — Лорд пика Аньдин призывно тянул к нему руки, и, как зачарованный, Мобэй-цзюнь пошёл на зов.

      — Спасибо, мой Король, — тихо поблагодарил Шан Цинхуа, безбоязненно заключая того в объятья, — было здорово.

      Драгоценный зад в кои-то веки совсем не болел, вот ничуточки, зато по телу до сих пор пробегали отголоски оргазма — заложенная в генах трусость ещё не отошла от контузии. Единственное, чего ему сейчас хотелось, — чуть дольше понежиться в демонических руках, поэтому он и стал бессовестно ластится к королю, подобно котёнку.

      Мобэй-цзюнь ошеломлённо замер, не решаясь что-либо предпринять.

      Да он ведь практически с ним попрощался, а тут…

      Проклятье!!! Что же за человек такой опасный ему попался?!

      Сначала сердце разбивал на тысячи осколков, а после как ни в чём не бывало зализывал нанесённые его же действиями раны.

      Ох, надо бы бежать да побыстрее, но…

      Как жить-то без него? Такого глупого, несносного, невыносимого, но в равной степени такого же желанного.

      Наверное, всё-таки не получится. Сопьётся раньше и умрёт от болей в печени, нежели когда-нибудь смирится с их разлукой.

      И стоило понять сей факт, как злость моментом куда-то испарилась, а по душе разлилось облегчение. Мобэй-цзюнь судорожно вздохнул — ох уж эти треволнения, чтоб их, — бережно обнял тщедушную фигуру и крепко-крепко прижал своего несмышлёныша к себе.

      — Мой Король, — позвал Шан Цинхуа, чуть приподнимая голову и кидая на господина робко-смущённо-вопросительный взгляд.

      — М? — Мобэй-цзюнь опустил глаза и несвойственно для него ласково посмотрел на возлюбленного.

      — Давайте повторим. — Лорд пика Аньдин стыдливо улыбнулся и уткнулся виском в демоническое плечо.

      — А очередь как же? — растерялся король.

      — Подождут… — Королевско-демонические тормоза отказали снова.