В статусе Цзюнь-шана Ло Бинхэ пребывал чуть меньше двадцати лет, и, надо отметить, за период его правления Царство Демонов здорово преобразилось. Так сказать, стало более цивилизованным. Не без добрых советов Шэнь Цинцю, конечно, да и Шан Цинхуа свою лепту внёс. В результате между воинствующими когда-то мирами постепенно наладились взаимовыгодные связи: демоны поставляли людям драгоценные минералы и благородные металлы, те же взамен делились древесиной и необходимыми для возделывания неплодородных почв удобрениями. Наличие предпринимательской жилки, как оказалось, не зависело от принадлежности к той или иной расе.
Шли года, и пустынные территории, в особенности южные районы, расцветали будто оазисы: появлялось больше растительности, диковинной живности, а находчивые демоны, чей котелок варил в нужном направлении, так и вовсе не гнушались перенимать у человечества опыт в торговле и градостроительстве. Как итог, точно грибы после дождя, вокруг природных гейзеров начали открываться постоялые дворы. Да, в Царстве Демонов. Да, постоялые дворы.
Естественно, не все демонические кланы разделяли столь дружелюбный настрой своих собратьев, и стычки с заклинателями происходили частенько, случались и варварские нападения на пограничные деревеньки, оттого-то простой люд в подобные заведения носа не совал, а вот представителям королевской крови среди демонов и заклинателям с крепкими нервишками — и стальными яйцами — новый вид досуга пришёлся по душе. И сегодня в одном таком поместье с самого утра царила сущая суматоха. Прислуга без устали сновала туда-сюда, хозяева самобытного курорта от волнения не находили себе места, а всё потому, что две глубокоуважаемые персоны вместе со своими достопочтенными семьями соблаговолили почтить их вниманием.
Ло Бинхэ и Мобэй-цзюнь не поскупились арендовать самый роскошный сектор с личным термальным источником в придачу и въехали ещё на рассвете, и повод тому, разумеется, имелся: Ло Тяньмэй и Байсюэ-цзюнь сформировали золотые ядра и достигли оптимального возраста для обучения.
К огромному неодобрению северного Короля, один из его отпрысков нежданно-негаданно изъявил желание поступить в распоряжение пика Цинцзин — неслыханная новость, знаете ли! — причём более всего смущала личность будущего учителя. Мобэй-цзюнь не считал Шэнь Цинцю сильным заклинателем и чувствовал по отношению к нему лишь скепсис: по его скромному мнению, единственное, что тому удалось в совершенстве, так это каким-то боком охмурить Цзюнь-шана, на таковом таланты и заканчивались. Поэтому назревал вполне закономерный вопрос: а чему там, собственно, научат Байсюэ?
Впрочем, справедливости ради, лорд пика Цинцзин тоже от восторга не прыгал, оценивая северного Принца как взбалмошного и неусидчивого юнца, однако дочерним нытьём и мужненым катаньем его всё-таки уломали. Уломали и Мобэй-цзюня, применив тактику «умаслить любым путём», и в конце концов согласие выпросили. Да и в самом-то деле, не разбивать же вдребезги хрупкие детские сердечки! Не разлучать же Ло Тяньмэй и Байсюэ-цзюня, когда они и на миг друг от друга отлипнуть не могли!
В общем, заботливые родители в который раз пошли на поводу у любимых чад и расщедрились подарить им незабываемый отдых перед вступлением на ухабистую дорогу совершенствования. Ну, а Ло Вэйтао с Ляньхуа-цзюнем свезло за компанию.
— Какая благодать, — промурлыкал Шан Цинхуа, поудобнее устраиваясь в кресле-лежанке и подставляя лицо утренним ещё ласковым лучам небесного светила.
Сидел он на широкой веранде и, попивая охлаждённое винцо, наслаждался мелодичными переливами гуциня рядом. Играла, кстати, Ло Тяньмэй, точнее, практиковалась в игре, ибо с недавних пор обнаружила в себе неуёмную страсть к музыке. Тонкие пальцы усердно перебирали струны и дарили слуху горного лорда поистине удовольствие.
В паре-тройке чжан от них в непосредственной близости от средневекового джакузи величаво восседали Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ, скрываясь от зарождающегося зноя под шёлковым навесом и с глубокой задумчивостью созерцая окружающую красоту. Хотя стоило ли кого обманывать, Ло Бинхэ по большей части пялился на супруга, нежели на красоту, а Шэнь Цинцю старательно делал вид, что абсолютно не замечает, как его раздевают глазами. Лишь слегка нервозные движения веера выдавали его недовольство.
А чуть поодаль под раскидистыми ветвями огромного дуба, сотворив себе ледяную беседку как дополнительный барьер от солнца, отдыхали плохо переносящие жару Ляньхуа и Мобэй-цзюнь. Отдыхать-то они отдыхали, но вот Шан Цинхуа всё равно относил их праздность в разряд напускной и периодически посматривал на них с беспокойством: уж никак ему не хотелось, чтобы те отхватили тепловой удар, и их отпуск накрылся медным тазом. Он невольно напрягался от каждого такого взгляда, но потом вспоминал, что муж и сын — демоны, ничего с ними не станется, и расслаблялся. И так до бесконечности, пока эти изобилующие тревогой гляделки не оборвались под влиянием одной внезапной мысли, весьма немаловажной: а где Байсюэ и Вэйтао?
Шан Цинхуа заозирался и удостоверился в отсутствии оных в пределах видимости, подобрался, медленно отставил пиалу с вином. Обстоятельство достаточно волнительное, если учесть их местопребывание и патологическую прожорливость некоторых демонических видов, — съедят дитяток и не подавятся! Из-за собственной примитивности они даже не поймут, что умертвили королевских наследников, и лорд пика Аньдин, по совместительству великий создатель сих бескрайних просторов, знал о таковом не понаслышке. Как следствие, наступало самое время паниковать, чем, в принципе, тот и занялся: тараканы в его голове собрали экстренное совещание, сердце по-быстрому ухнулось в пятки, рот машинально открылся, дабы издать душераздирающий вопль, который, впрочем, так и застрял в горле, ибо в следующее мгновение откуда-то сверху, предположительно с крыши, послышались отчётливые звуки шагов.
Шан Цинхуа замер, устремившись взором в потолок веранды, затем сглотнул. Саспенс методично нагнетался — не хватало только соответствующей музыки, — однако спустя несколько секунд, достигнув апогея, разрешился: в горячий источник плюхнулось щуплое мальчишеское тело. Плюхнулось и хорошенько обдало брызгами сидящих поблизости господ. Лорд пика Аньдин ошалело подскочил, не сразу сообразив, что один из покатых краёв крыши располагался аккурат над купелью; Шэнь Цинцю с Ло Бинхэ от неожиданной атаки оторопели; Ло Тяньмэй прекратила игру и озадаченно воззрилась на пострадавших родителей; виновнику импровизированного цунами всё понравилось. Байсюэ-цзюнь без зазрения совести вынырнул, откинул прилипшие к лицу волосы и радостно гикнул.
Вне всяких сомнений, прыжок удался на славу! Просто десять из десяти! Десять из десяти!
И лишь немного погодя северный Принц подметил обращённые к нему недобрые взгляды.
— Ой, — выдал он сконфуженно.
— Что за манеры? — Шэнь Цинцю наконец пришёл в себя и с раздражением осмотрел свои испорченные одежды. — И это мой будущий ученик, поверить не могу…
— Бай-сю-э, — отчеканил Ло Бинхэ, готовясь преподать поганцу урок. Как-никак, его обожаемого супруга превратили в «мокрую курицу»!
— Господин Ло, учитель Шэнь, я… я не хотел… — замялся Байсюэ-цзюнь и рефлекторно попятился, вскоре уткнувшись в каменный бортик спиной.
Гордо-бессмертного же детско-оправдательный лепет ничуть не колыхал, он возвёл карающую длань и почти схватил мелкого пакостника, дабы всю душу из него вытрясти — Шан Цинхуа едва не помер от испуга, — но задуманное осуществить не успел, помощь подоспела откуда и не ждали: мальца вдруг окутали снежные вихры. Ло Бинхэ тотчас перевёл внимание на Мобэй-цзюня и столкнулся с его суровым взором, где таился недвусмысленный посыл: только тронь — и мы сразимся на смерть. Исключительно Его Леденейшество имел право наказывать сыновей, поэтому любой, кто осмеливался это право отнимать, рисковал отморозить себе задницу. Пусть ты триста раз Цзюнь-шан, не волновало — в некоторых вещах северный Король был до одури принципиален. В ответ Ло Бинхэ ощерился и презрительно цыкнул, но коней предусмотрительно попридержал: задница-то не казённая!
— А-Сюэ, негодник, а если б шею сломал! — возопил подбежавший Шан Цинхуа, оперативно вытаскивая сына из источника и самоотверженно закрывая его собой. — Извинись немедленно!
— П-простите, я не подумал о последствиях, — пробубнил Байсюэ-цзюнь, выглянул из-под руки отца и согнулся в низком поклоне. После спрятался вновь.
И вроде бы всё устаканилось — ан нет, в следующее мгновение с крыши сиганула ещё одна «бомбочка», но уже в виде Ло Вэйтао. К слову, «бомбочка» из него получилась добротнейшая. Для своих восьми лет мальчиком он был довольно рослым и пухлым — ещё бы, на отцовских-то кулинарных изысках! — оттого новой порции брызг хватило на всех: и на родителей, и на Шан Цинхуа, и даже Байсюэ-цзюню перепало. Почётное звание «мокрой курицы» на сей раз отошло к лорду пика Аньдин.
Мобэй-цзюнь мигом встрепенулся и зловеще прищурился, в ту же секунду Ло Бинхэ пригвоздил его покрасневшими глазами, дескать, сиди и не рыпайся, счёт равный — 1:1.
— Да что ж такое! — негодующе воскликнул Шэнь Цинцю, рывком встав с места, но потом, не желая потерять лицо, заставил себя насильно успокоиться: глубоко вздохнул, досчитал до десяти и продолжил: — А-Тао, ты-то куда? Своей головы на плечах нет? А если Байсюэ с крыши прыгнет, ты… О, боги! — Внутреннее раздражение достигло предела, лорд поспешно развернулся и, сердито обмахиваясь веером, удалился с террасы.
— А-Тао, — строго выгнув брови, рыкнул Ло Бинхэ, затем достал отпрыска из купели. — Мало того, что разбиться мог, так ещё и о родителях не подумал. А если бы с тобой случилось страшное?
— Не случилось ведь, — по-детски непосредственно ответил ему Ло Вэйтао.
— Ох, мой дорогой сын, ты всё ещё так молод и наивен, — покачал шикарной шевелюрой гордо-бессмертно-промокший, склонился к ребёнку и шёпотом предостерёг: — Не водись ты с этим Байсюэ, ничему хорошему он тебя не научит.
— Но, отец, он же мой друг…
— Не водись, — настаивал Ло Бинхэ, потом бегло проверил Ло Вэйтао на целостность кожных покровов и, вполне ей удовлетворившись, побежал за супругом вдогонку. — Учитель, я приготовлю для вас сухие одеяния и помогу переодеться!
— Не надо! — донеслось из недр поместья.
— Учитель, мне ведь совсем несложно!
С уходом четы Ло-Шэнь градус накала спал, и все слегка подуспокоились.
— Допрыгаешься, Сюэ-сюн, — хихикнула Ло Тяньмэй и вернулась к струнам гуциня.
— Байсюэ, Вэйтао, нельзя так делать без разрешения! Посмотрите, чем всё обернулось! — пожурил малолеток Шан Цинхуа, отжимая рукав ханьфу.
— Ну так весело же, — возразил Байсюэ-цзюнь, смущённо-виновато улыбнувшись. Отцовские нравоучения юным полудемоническим организмом, казалось, не усвоились совершенно.
Ло Вэйтао же прекословить не стал, скромненько понурил голову и звучно шмыгнул носом.
— А это ты своему отцу доказывать будешь, весело то было или нет. Вон уже ремень готовит, — не унимался лорд пика Аньдин, рассерженный подобной наглостью. — «Ну никакой управы на этого бесёнка нет!»
Байсюэ-цзюнь инстинктивно поёжился, и искра озорства в его горячем сердце вмиг потухла: уж кто-кто, а Мобэй-цзюнь в веселье явно ни черта не смыслил. Разговор обычно был коротким.
— Па-а-ап, — жалостливо протянул принц, интонационно просигнализировав пресловутое: «Спасите-помогите!»
Уловив сыновью реакцию, сердобольный Шан Цинхуа просто не мог не смилостивиться — уж больно любил он своего белокурого проныру, — вымученно хмыкнул и глянул на хмурого супруга, уже настроившегося на репрессивный лад.
— Байсюэ, ты мой должник, — тихо проговорил лорд и махнул северному Королю рукой, мол, не беспокойся, отдыхай, сейчас навтыкаю, после чего снова обратил взор на неугомонную кровинушку. — Короче, весело-невесело, прекращай, а то не миновать тебе взбучки-замерзучки. Сам знаешь, приятного мало. — И в том, что приятного действительно было мало, знали оба. Шан Цинхуа аж содрогнулся, вспомнив былое.
Для пущего эффекта он погрозил Байсюэ-цзюню пальцем и вознаградил подзатыльником, потом с чувством выполненного долга красноречиво подмигнул мужу: «Дело сделано!»
Сметливый Байсюэ-цзюнь с благодарностью человеческому папочке кивнул — понял-принял! — обернулся к отцу демоническому и, сложив бровки «домиком», изобразил великое китайское раскаяние: «Исправлюсь, не серчай!»
Мобэй-цзюнь, однако же, обмана не заподозрил и результатом разъяснительной беседы остался доволен. Всё-таки с Байсюэ как-то построже надо бы, совсем от рук отбился, то ли дело Ляньхуа. Он с толикой гордости посмотрел на второго отпрыска, что сидел подле, неторопливо мазнул по нему взглядом и, не удержавшись, негодующе закатил глаза. Хоть Ляньхуа-цзюнь отличался послушным нравом и проблем практически не доставлял, сегодня удручал не меньше брата, ибо распространял вокруг себя ауру всепоглощающей тоски. Небеспричинно, естественно.
Во-первых, будущий престолонаследник северных просторов тоже хотел прыгать с крыши в источник и развлекаться на всю катушку, но не срослось: период пубертата подкрался незаметно, и из-за шальных гормонов клановая магия периодически сходила с ума — стоило Ляньхуа-цзюню давеча опустить в горячую воду ногу, как вода сразу же сделалась не горячей, покрывшись толстой коркой льда. Неудавшегося кутильщика немедля попросили от главной достопримечательности отойти подальше, чем разбили его юное подростковое сердце на мелкие осколки. А во-вторых, присутствие Ло Тяньмэй, по вине которой нестабильная демоническая энергия и вовсе не поддавалась никакому контролю. Оттого-то Ляньхуа-цзюнь и находился сейчас в полнейшем раздрае, глядел на всех завистливо исподлобья и старался банально не расплакаться. Что получалось с переменным успехом: глаза и нос его всё равно покраснели, как бы ни старался он держать эмоции в узде. В конечном итоге «плотину» прорвало — северный Принц притянул к себе ноги, обречённо ткнулся лбом в острые коленки и звучно всхлипнул.
— Прекрати ныть, это всего лишь источник, — произнёс Мобэй-цзюнь в знак поддержки и участия.
Уж он-то прекрасно помнил, как нелегко ему пришлось в юношестве, полдворца тогда заморозил, поэтому всерьёз полагал, что подобными речами способен утолить сыновью печаль.
— Я не ною, отец, — огрызнулся Ляньхуа-цзюнь, не прочувствовав в словах родителя ни поддержки, ни участия. Печаль почему-то тоже не утолялась.
— Ты всхлипываешь, — парировал северный Король. На этом его ободрительные ресурсы иссякли, и томно-ледяной взор снова метнулся к лорду пика Аньдин. — «Ох, Цинхуа, как дождаться ночи…» — В своих мокрых одеяниях тот бередил самые смелые фантазии демона.
Ляньхуа-цзюнь благих намерений отца не оценил и, резко вскинув голову, колко на него зыркнул. Разобиженно поджал губы и тут же приобрёл невообразимое сходство с Шан Цинхуа. Вообще, в обоих плодах снежно-человеческой любви с течением лет всё больше и больше проступали черты именно лорда, хотя разлёт бровей, цвет глаз и волевой подбородок несомненно достались им от Мобэй-цзюня — как бы то ни было, всех всё устраивало. Подметив, что родитель более в нём не заинтересован, северный Принц обиделся пуще прежнего и мысленно отчитал нерадивого всеми доступными ругательствами, то бишь «а ты такой холодный, как айсберг в океане», после мельком взглянул на Ло Тяньмэй, свет очей его и меж тем персональное проклятие.
Той как раз таки надоело играть на гуцине, и, отложив инструмент, она направилась к бурлящим гейзерным водам.
— А-Мэй, веди себя благоразумно, — раздался требовательный голос — на веранде объявился Шэнь Цинцю, в новых сухих одеждах и отчего-то раскрасневшийся как маков цвет. Спустя долю секунды позади него замаячила и довольная физиономия Ло Бинхэ.
— Не тревожься понапрасну, — спокойно ответила Ло Тяньмэй, с непревзойдённым изяществом присев на каменный бортик.
Раздеваться до купального костюма единственной девушке среди мужчин правила приличия, разумеется, не позволяли, зато омыть руки не возбранялось, поэтому, чуть наклонившись, она опустила в кипучий поток ладонь и мигом обнаружила заплывшую в лоно источника рыбку.
Поскольку водоём имел природное происхождение, в его бассейне имелось множество отверстий, которые вели в систему подземных ходов, и ничего необычного в том, что к ним в гости пожаловал демонический карась, не было. Караси те, стоило признать, славились своей красотой: ярким бело-голубым окрасом и длинными тонкими плавниками, извивающимися в толще воды подобно шёлковой вуали, а также хищной ненасытностью. Чаще всего они сбивались в стаи и обгладывали жертву за считанные секунды — ей-богу, пираньи получили бы культурный шок, — но единичная особь никакой опасности в себе не несла, разве что за палец могла тяпнуть своими маленькими, выпирающими на нижней челюсти клычками. Не страшно. Ло Тяньмэй усмехнулась и принялась отважно водить рукой по водной поверхности, поддразнивая нежданного визитёра.
— Ого, карп! — восторженно вскрикнул Байсюэ-цзюнь, внезапно очутившийся рядом с подругой.
— Это карась рода Чжимин, Сюэ-сюн, — не упустила возможности поумничать юная Ло.
— Ой, да без разницы! Зарисовать бы, красивый, чертяка, — задумчиво произнёс принц, прикидывая, насколько ему лень идти в покои и искать в багажных сундуках художественные принадлежности.
Его размышления прервал Шан Цинхуа, невольно заинтригованный их диалогом. Он глянул в купель и расплылся в широкой улыбке.
— Какой красивый карась рода Чжимин, — прокомментировал лорд, в ответ на что Ло Тяньмэй выразительно посмотрела на Байсюэ-цзюня: «Я же говорила». Тот лишь скривил гримасу, а-ля, жил без этих знаний и дальше как-нибудь справлюсь. — А вы знаете, что существует поверье: кто дотронется до чешуи карася рода Чжимин, тому будет сопутствовать удача.
— Правда? — с завидно синхронностью вопросили дети.
— С чего бы мне вам врать? — «Я этих карасей удачи, между прочим, сам же и выдумал!» — Ляньхуа, иди сюда!
— Не хочу! — мгновенно отозвался Ляньхуа-цзюнь, по всей видимости в удаче никоим образом не заинтересованный. Немного погодя он снова ткнулся лбом в коленки, причём весьма демонстративно, чем выказал свои растрёпанные чувства. — «Отвратный день! Отвратный отдых!»
— Ну что за ребёнок, — посетовал Шан Цинхуа, глядя на вконец расклеившегося сына.
Конечно же, родительское сердце не могло воспринимать сие с равнодушием, поэтому спустя пару секунд в голову лорда постучалась гениальнейшая идея. Повинуясь спонтанному порыву, он подхватил бадью и предпринял попытку выловить рыбёшку — на удивление удалось достаточно быстро. Что тут добавить, ай да лорд, ай да молодец, скилл ловкости на максималках! Далее великовозрастный затейник повернулся к Ло Тяньмэй.
— А-Мэй, не сочти за труд, отнеси, пожалуйста, этого карася Ляньхуа. Подарок от тебя, я уверен, обрадует его, — вкрадчиво проговорил он, протягивая девице деревянный аквариум.
Шан Цинхуа уже давненько разобрался, что к чему, и поведение сына было для него кристально ясным — такой вот ход конём знаменовал собой начало квеста под названием «Завоюй прелестную лебёдушку для своего несведущего в любви ястребёнка». К огромному стыду, такие мысли носили меркантильный характер, но, с другой стороны, кто ж откажется в перспективе породниться с главным героем? Точно не он! Да простит его братец Огурец!
Ло Тяньмэй же, наперекор всем лордским чаяниям, идеей не воодушевилась, на миловидном личике отразилось немое: «А можно не надо».
— Очень тебя прошу, — мягко наседал Шан Цинхуа.
— Сомневаюсь, что он обрадуется, — выразила свои опасения юная Ло, упрямо не сдвинувшись с места. Скорее эта бадья окажется у неё на голове, нежели Ляньхуа-цзюнь обрадуется, всё же недоброжелательность не первый год являлась основой их скудного общения.
«Какая непреклонность у будущей невестки». — Лорд пика Аньдин аж подрасстроился, однако внешне сумел выдавить ласковую улыбку. Настолько ласковую, что стойкость Ло Тяньмэй пошатнулась.
Обижать этого премилого человека стало совестно, да и вообще перечить старшим считалось моветоном — юная Ло тяжко вздохнула и обречённо-скептически посмотрела на карася, который, выпучив рыбьи глаза, целиком и полностью разделял её нерадужное мнение.
— Ладно, я попробую, — сдалась она и, взяв в руки увесистую ношу, неуверенной поступью зашагала к Ляньхуа-цзюню.
Тот к тому моменту совсем пал духом и собирался было удалиться в отведённую ему комнату, дабы предаться уничижительным думам и страдать-страдать-страдать, покуда не помрёт с голодухи, когда откуда-то сверху послышалось мелодично-звонкое:
— Кхм, братец Ляньхуа, смотри, что мы поймали…
Северный Принц вздрогнул и ошарашенно воззрился на хрупкий девичий стан, что возвышался над ним, точно прекрасные горы Хуаншань.
— Ч-что?
Ло Тяньмэй рефлекторно сглотнула и от неловкости пару мгновений переминалась с ноги на ногу, затем, собрав всё мужество в кулак, угловато опустилась на колени, чтобы быть с собеседником на едином уровне.
— Гляди, — она нервно ухмыльнулась, лоб её покрылся холодной испариной, — это… Это карась… Он приносит удачу… Мы… То есть я решила подарить его тебе, удача ведь лишней не будет, да?
Глаза Ляньхуа-цзюня распахнулись в изумлении, а метка на полудемоническом челе заискрила — в следующий миг от тщедушного тела принца во все стороны стали распространяться ледяные эманации, проморозившие вскоре всю зону отдыха. Ло Тяньмэй напряглась.
— Тао-Тао, смотри, каток! — не растерялся Байсюэ-цзюнь, незамедлительно прокатившись по холодной глади босыми ступнями. — Юху!
Ло Вэйтао, что по пятам ходил за белобрысым бедствием рода Мобэй и повторял за ним абсолютно всё, разумеется, проделал то же самое.
Ляньхуа-цзюнь фоновые вопли брата даже не услыхал. Заворожённо глядя на объект воздыхания, он сипло уточнил:
— П-подарить? М-мне? — В происходящее верилось с трудом.
— Ага, бери скорее, надеюсь, он станет тебе верным другом, — протараторила Ло Тяньмэй и практически силком всучила в руки принца дар.
«Засим пора смываться!» — Она подорвалась на ноги с чёткой целью отбежать на безопасное расстояние, но не успела и цунь преодолеть, как прямо у неё на глазах бадью и рыбу в ней сковало прочным льдом.
— А?.. — вопросительно выдохнули Ло Тяньмэй и Ляньхуа-цзюнь, в потрясении уставившись на не менее охреневший лик карася удачи. Удачей тут, по правде, и не пахло.
Застыв истуканами, они некоторое время бездействовали, но потом северного Принца, осознавшего всю бренность бытия, вдруг явственно заколотило, глаза его лихорадочно заблестели и налились кровью, заострённый подбородок задрожал. Ещё мгновение — и пар бы из ушей пошёл.
Он только что испортил подарок Ло Тяньмэй! Какой позор! Какое преступление!
Юная Ло истолковала его реакцию по-своему, чутка струхнула и заголосила:
— Погоди-погоди, ничего страшного, я сейчас! — бесцеремонно вырвала злосчастную бадью и галопом ускакала к родителям. Если и существовал хотя бы мизерный шанс наладить отношения с Ляньхуа-цзюнем, то сейчас злодейка-жизнь его безбожно топтала! Ну что за несправедливость!
Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю, расположившись на веранде, только-только разлили вино по пиалам и собиралась чинно-неспешно его испить, когда их безудержную алко-вечеринку прервала встревоженная дочь.
— Папа, папочка, беда! — эмоционировала она.
Гордый и бессмертный обеспокоенно взглянул на своё солнышко, после на свежемороженый морепродукт у неё в руках. Удивлённо вскинул брови, растерялся. Чего нельзя сказать о Шан Цинхуа — он нисколько не опешил и в обстановке быстро сориентировался, выхватил мёрзлую бадью из дрожащих ладоней Ло Тяньмэй и немедля швырнул её в горячие воды источника. Маленькая округлая льдинка выскользнула из деревянных стенок и начала медленно — очень медленно — таять.
— Слишком долго! Помогите! Помогите же! — навёл кипеш лорд пика Аньдин.
Шэнь Цинцю саркастически хмыкнул: Шан Цинхуа походил на какого-нибудь персонажа из сопливого романтического фильма с репликой: «Врача! Врача! Скорее врача!», Ло Бинхэ же проявил более высокий КПД: подбежал, пропустил сквозь лёд немного демонической энергии, но, увы, опоздал — карась пал смертью храбрых и всплыл перламутровым брюшком кверху.
— Мы… мы потеряли его… — практически беззвучно оповестил Шан Цинхуа. Руки его ослабли и пришибленно опустились.
Ло Бинхэ сочувствующе поджал губы, Шэнь Цинцю еле удержался, чтобы не констатировать: «Время смерти — 12.00».
— Он что… Он что, того?.. — пролепетала Ло Тяньмэй, отторгая от себя принятие жестокого финала.
Шан Цинхуа кивнул и сжал ладонью её маленькое плечо, тем самым подтверждая, что карась действительного того.
«Тьфуть, развели драму на пустом месте!» — вознегодовал толстокожий Огурец.
— От судьбы не уйдёшь. Видать, сегодня ему было предначертано отправиться в загробный мир. Давайте же окажем ему почести минутой молчания, — подавленно проговорил лорд пика Аньдин и притих. И не то чтобы он всерьёз выказывал дохлой рыбёшке почести и переживал по поводу её кончины, скорее, сокрушался по гениальнейшей идее, которая потерпела полное фиаско.
«Наверняка Ляньхуа опечалится…» — Шан Цинхуа по инерции обернулся к сыну, и — о ужас! — тот, наконец оправившись, медленно-настороженно шёл к ним. Мрачный, словно грозовая туча, похожий на Мобэй-цзюня в гневе как две капли воды.
Естественно, неоднократно битый в прошлом лорд от такового образа словил триггеры и как-то по наитию принялся скрывать улики, лишь бы не огрести демонических пиздюлей.
— Избавьтесь от тела, — точно в лихорадке зашептал Шан Цинхуа и заметался-засуетился вокруг купели. — Пожалуйста, избавьтесь.
— А почести как же… — не к месту вклинилась Ло Тяньмэй.
«В жопу почести!!!»
— С моим Юй Гованом всё хорошо? — донёсся хриплый, ломающийся голос, словно предупреждающий: если хорошо не всё, то я буду бить, и возможно, убивать. По крайней мере, шуганному горному лорду померещилось именно так.
— Итить твою налево, он уже и имя ему дал… Небеса, сделайте же что-нибудь, спасите меня! — взмолился Шан Цинхуа.
— Папа! — возвала к действию юная Ло, и Ло Бинхэ, поддавшись отчаянному кличу дочери, наконец среагировал: пропустил через мёртвое тельце ещё больше демонической ци, и невинно убиенный мгновенно обратился в прах.
«Нахуй эти гениальные идеи, отныне и впредь — нахуй! — с чувством, с толком, с расстановкой поклялся лорд пика Аньдин. — Что делать-то теперь?»
Как ни крути, а всё сводилось к одному: ок, от трупа карася они избавились, но, вашу ж мать, где живого-то достать?! Если по-честному, как именно выпутываться из сложившейся ситуации, Шан Цинхуа не представлял — каждая клеточка лордского мозга верещала благим матом и отказывалась мыслить рассудительно. И неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы не произошло маленькое чудо, божье благословение, не меньше: в источник заплыл ещё один представитель рода Чжимин. Заплыл ровно в то мгновение, когда Ляньхуа-цзюнь находился в какой-то трети чжана от них. Шан Цинхуа даже в зрении по первости усомнился, но нет, карась и вправду был. На осознание сего факта потребовалось несколько секунд, но потом:
«Еба-а-а-ать, какие с вами нервы…» — к нему всё же пришло некоторое успокоение, внутренняя истерика начинала по-тихоньку отступать.
— Д-да всё с твоим Юй Гованом в порядке! Отмёрз, жив-здоров, рад, что будет жить с тобой! Фух, — весьма наигранно рассмеялся лорд пика Аньдин, пока остальные свидетели данного происшествия старательно игнорировали запах жареной рыбы.
— Ох, я уж подумал, что убил его, — возбуждённо отозвался Ляньхуа-цзюнь и посмотрел в купель. Обнаружив там живёхонького чешуйчатого красавца, не сдержался и расплылся в широкой улыбке. Даже ямочки на щеках появились. Ло Тяньмэй невольно на него засмотрелась и впервые в жизни подумала, что братец Ляньхуа, оказывается, симпатичный.
Карась тем временем, почуяв близость не лучших перемен, попробовал улизнуть в тоннель, но Шан Цинхуа активировал всю свою расторопность: аки настоящий охотник, поймал его голыми руками — на что только не способен доведённый до ручки заклинатель! — и решительно засунул изворачивающегося пленника в бадью. Так-то!
— Ляньхуа, пусть твой новый питомец побудет со мной. Пока твоя энергия не придёт в норму, постарайся к нему не притрагиваться, — проговорил горный лорд и, устало покачиваясь, поплёлся к столику с вином. Ему надо было выпить, ему точно надо было выпить!
— Хорошо, отец, — согласился Ляньхуа-цзюнь, провожая родителя пристальным взглядом.
А дальше в округе воцарилось гнетущее безмолвие. Адреналиновая жажда вынудила всех без исключения испытать упадок сил и сухость во рту, стало не до разговоров, и лишь несколько минут спустя раскрасневшаяся до кончиков ушей Ло Тяньмэй всё же нарушила возникшую тишину:
— Та-а-ак, значит, ты назвал его Юй Гован, да? — В её тёмно-зелёных глазах сверкнуло кокетство.
Отчего-то ей почудилось, что Ляньхуа-цзюнь не такой уж и надменный, что наладить дружеские отношения с ним не такая уж и сложная задача. Как же она ошибалась…
Северный Принц, внезапно врубившись, что стоит около Ло Тяньмэй, только руку протяни — и дотронешься, начисто утратил связь с разумом, отшатнулся и до крайности смутился.
— Ты… Тебе-то что? — вырвалось из глотки совершенно без его на то желания. Грубить он нисколько не хотел, оно само! Само!
— Что?.. — огорошилась юная Ло, прищурившись в непонимании, но Ляньхуа-цзюнь ни словечка более не проронил, сорвался с места и, попутно промораживая всё до основания, устремился прочь. Вернее, в свои покои, в которых собирался забаррикадироваться и предаваться акту морального самобичевания.
— Опять не угодила, — разочарованно буркнула Ло Тяньмэй, глядя беглецу вослед.
— Ой, не бери ты в голову! — подбодрил её плюхнувшийся подле купели Байсюэ-цзюнь.
Каток он оприходовал вдоль и поперёк и даже как-то устал, поэтому решил приключений на пятую точку покамест не искать, а вместо этого поддержать подругу.
— Ага, не бери в голову! А чего он так? Нормально же общались!.. Когда-то…
— Да ты не обижайся, он так-то неплохой, просто… эм… немножечко дурачок, — усмехнулся Байсюэ-цзюнь и, приподнявшись, легонько ущипнул Ло Тяньмэй за щёку, затем вальяжно закинул локти на бортик, окинул взором бурлящие воды и требовательно прокричал: — Пап, я тоже хочу домашнего карася! — Шан Цинхуа, как раз опрокинувший чарку с горячительным, аж поперхнулся.
Впрочем, не все желания имели потенциал исполняться: отпуск, как и свойственно всем отпускам, быстро завершился, а в источник так никто и не заплыл. Среди обитателей морских глубин идиотов больше не осталось.