Клинки с громким лязгом скрестились, и из точки их соприкосновения вырвался поток ярчайших искр. Окутанная сумерками природа замерла, точно в ожидании исхода битвы, а воздух, казалось, полностью пропитался тяжёлой, удушающей смесью демонической и духовной ци.

      — Пошёл вон с моего пика! — рявкнул Лю Цингэ, после чего сделал яростный замах Чэнлуанем.

      — Мне твой пик и даром не нужен! — не менее гневно проорал Ло Бинхэ, блокируя атаку и тут же совершая рубящее движение мечом, от которого, впрочем, лорд пика Байчжань искусно увернулся.

      — Ну и катись тогда нахрен! — снова пошёл в наступление.

      — На сей раз без сына не уйду! — гордо-бессмертно парировал и не думая отступать.

      — Так я твоего выродка здесь не держу!

      — Так он со мной не идёт!

      Обменявшись «любезностями», оба на мгновение застыли, позволив ветру проникнуть в уши заунывной песней, а затем озадаченно воззрились на Ло Вэйтао. Тот сидел аккурат перед ними, покорно склонившись до земли и сложив ладони в почтительном жесте. От подобной картины в груди Ло Бинхэ отчётливо кольнуло.

      — А-Тао, прекращай этот балаган и пойдём со мной, — со всей отеческой строгостью вымолвил он, однако Ло-младший лишь качнул тёмными прядями в знак несогласия.

      — Пока мастер Лю не примет меня в свои ученики, с места не сдвинусь.

      В ответ Лю Цингэ негодующе цыкнул и с силой сжал челюсти, дабы не разразиться отборнейшей бранью. Удалось с большим трудом.

      — Да никогда этому не бывать! Выметайся! — желчно выпалил он, на что Ло Вэйтао даже не шелохнулся, продолжив невозмутимо сидеть на коленях.

      Мальцу шёл тринадцатый год, и, увы, его упрямство росло вместе с ним: вот уже пятый день минул, как юный наследник демонических рубежей вознамерился обзавестись учителем, а, получив от лорда пика Байчжань незамедлительный отказ, объявил голодовку. Вот уже как пятый день у Лю Цингэ болела голова. Стоило ли говорить, насколько он был резко против такой кандидатуры в рядах своих учеников.

      Разумеется, поначалу воинствующий лорд обнаглевшего щенка игнорировал. Как говорится, ноль внимания, фунт презрения. Не спасало даже то, что Ло Вэйтао обустроился возле его резиденции и по несколько раз на дню попадался на глаза. Однако чуть позже в ситуацию вмешался Ло Бинхэ, а там игнорировать, как ни пытайся, не получалось, ибо что сын, что отец — оба бесячие, не стерпеть.

      — Слыхал? Здесь тебе не рады, — подхватил и гордый, и бессмертный, и до чёртиков уставший от родительских забот. Хотя в глубине души он прямо-таки сатанел от одной только мысли, что его любимый сын унижается-пресмыкается перед этим тупоголовым и неотёсанным воякой. Ну кому бы рассказать, а!

      Естественно, Ло Бинхэ отпрыска любил и видеть его страдания не желал. Ещё меньше он желал отдавать своё «ясно солнышко» в лапы Лю Цингэ, но Ло Вэйтао проявил вопиющую решительность. О том, что решительность вопиющая, стало понятно к концу второго дня его опасной для желудка диеты. Ло Бинхэ вдруг осознал: это не очередная детская блажь «хочу» и «купи», а вполне взрослая несгибаемость, и даже обрадовался, но затем радость сошла на нет. Ещё бы, дитятко два дня не кормлено! В общем, Ло Бинхэ пришлось схитрить: в тот же вечер он приготовил вкуснейший рис с мясной подливкой и под покровом ночи прокрался на ненавистный пик, чтобы сыночек оттрапезничал. Темно ведь, всё равно никто не увидит. В этом-то и заключалась его затея: днём не встревать в забастовку-голодовку отрока, а ночью по-тихому кормить от пуза. Великолепный план, куда ни посмотри! Впрочем, плану не суждено было осуществиться, ибо все отеческие чаяния разбились о бескомпромиссное «нет». Ло Вэйтао оказался до ужаса честным — от кого только понабрался этакой мерзости? — а потому главно-геройские уговоры пресекал на корню. По итогу отцовско-сыновьи препирательства привлекли внимание Лю Цингэ — тогда-то первая заклинательско-демоническая драка и состоялась. В принципе, с того момента всё проходило по одному сценарию: Ло Бинхэ всяческими уловками, а порой и угрозами пытался кровиночку насытить, Лю Цингэ же словно носом чуял клятого узурпатора и расчехлял меч. Ло Вэйтао аж привыкнуть к этому успел.

      — Пока мастер Лю не примет меня… — начал было юнец, но лорд пика Байчжань бесцеремонно перебил:

      — Не приму! Не приму! Никогда! Убирайся! — Столь пылкие речи, по чести говоря, не возымели никакого эффекта, потому что Ло Вэйтао ставил себе цель, он к ней шёл. К сожалению. Для Лю Цингэ.

      — Возможно, мастер Лю изменит своё мнение.

      Горный лорд буквально задохнулся от возмущения. Да сколько можно талдычить одно и то же? Этот молокосос что, тупой?

      — Это всё твоя вина! — вломился Ло Бинхэ в его мысли. — Запудрил моему бедному ребёнку мозги и доволен! Умри, ничтожество! — И с боевым кличем ринулся в бой.

      Лезвия опять засверкали в лунном свете, разрушительные волны противоборствующих энергий ломали деревья и взрывали землю под ногами — вскоре вся околодомовая территория Бога Войны покрылась глубокими уродливыми оспинами. А Ло Вэйтао знай себе сидел и на возникшую суматоху никак не реагировал. Не реагировал даже тогда, когда что-то разлеталось на щепки в непосредственной от него близости.

      — А-Тао, не гневи отца, идём домой! Твои потуги не принесут плодов! — в перерывах между атаками кричал Ло Бинхэ. Всё же ребёнка могло ненароком зацепить.

      — Нет, пока мастер Лю…

      — Да не приму я тебя в ученики! Заткнись и уходи! — гнул своё Лю Цингэ, также стараясь не навредить юному надоедливому организму. Что, конечно же, не мешало наносить неюному надоедливому организму серию мощнейших ударов.

      — Хотя бы поешь тогда! — взмолился Ло Бинхэ и сильным потоком демонической ауры откинул лорда пика Байчжань на несколько чжаней в сторону. И мига не прошло, как Лю Цингэ уже мчался к нему взбесившимся зверем.

      — Нет, пока мастер Лю не примет меня в свои ученики, есть не буду, — заезженной пластинкой повторял Ло Вэйтао, будто бы других слов не ведал.

      — Аргх, ну что за жизнь! — окончательно рассвирепел Ло Бинхэ и с глубокой неприязнью посмотрел на лорда пика Байчжань. — Ты видишь, он упрям как осёл! Прими его в ученики!

      Лю Цингэ сделал очередной выпад — Ло Бинхэ играючи просальтировал назад и мастерски избежал удара.

      — Не приму!

      — Но он ведь умрёт с голоду!

      — Ничего, третьего организуете. Как погляжу, вам несложно, — огрызнулся горный лорд, почувствовав на языке привкус уксуса.

      Как ни крути, а засранец, склонивший перед ним чело, являлся сыном не только окаянного демонского отродья, но и… Нет, об этом он думать не хотел.

      Ло Бинхэ же, в свою очередь, на пару секунд застыл, словно не мог поверить в проговорённые недругом слова. Тут ребёнок с голоду помирает, а этому дуболому трынь трава! Надо же какая непреклонность!

      — Я убью тебя, Лю Цингэ, и сварю суп из твоего каменного сердца, а шкуру твою постелю перед нашим с учителем супружеским ложем, — прошипел он, разгоняя по меридианам демоническую мощь. Как бы предупреждал, что доселе были цветочки — ягодки впереди.

      — Отец, нет! — не к месту вклинился Ло Вэйтао и, воззрившись на родителя бесстыжими глазами, продолжил: — Мастера Лю нельзя убивать! Если убьёшь — вовек и крошки в рот не возьму!

      — Ась? — не понял Ло Бинхэ, обескураженно уставившись на сына. Душа его моментально скукожилась до размеров изюма, подобные угрозы точно яд разъедали изнутри. — Так, значит, да? Мне его убивать нельзя, а ему меня можно?

      — Ничего удивительного, сын весь в отца, такой же предатель, — ощерился Лю Цингэ.

      — Заткнись, — выплюнул Ло Бинхэ и отбросил неприятеля подальше вырвавшимся из ладони тёмным сгустком, потом в позе «руки в боки» вновь повернулся к сыну. — Так-то ты платишь отцу за любовь и вкусные яства, за тёплую постель и красивую жизнь!

      Взгляд Ло Вэйтао преисполнился изумления.

      — Нет же! Всё не так, отец! — замотал головой Ло-младший. — Мастеру Лю тоже нельзя тебя убивать…

      К слову, мастер Лю уже мчался на всех парах, дабы хорошенечко кое-кому наподдать, но наивный детский взор, обращённый к нему, будто припечатал и вынудил остановиться в замешательстве.

      «В смысле нельзя убивать?»

      — Если мастер Лю тебя убьёт, мне придётся заживо освежевать его, а затем искупаться в бочке, наполненной его кровью. Мастер Лю, пожалуйста, не убивайте отца, — попросил Ло Вэйтао и простодушно хлопнул ресницами.

      Взведённая для удара рука заклинателя внезапно потяжелела и медленно опустилась. Совсем недавно каждый мускул горного лорда был наизготове, теперь же сильное тело сковала оторопь.

      «Этот негодник сделает… что?» — с завидной синхронностью подумали Ло Бинхэ и Лю Цингэ.

      То есть… То есть этот мелкий шкет на полном серьёзе сейчас угрожал? И кому — им? Цзюнь-шану демонического мира и самому Богу Войны?

      «Он что, бессмертный?!» — диву дался Лю Цингэ.

      А вот Ло Бинхэ, наоборот, терялся в чувствах: то ли восхищаться сыновьей отвагой, то ли заподозрить у отпрыска слабоумие и не на шутку обеспокоиться. Отвага или слабоумие? Слабоумие или отвага?

      — Надоедливый щенок! Молоко на губах не обсохло, а ты тявкать вздумал? — взревел лорд пика Байчжань, чем выдернул Ло Бинхэ из раздумий, затем и сам того не понимая бросился к ребёнку.

      И не то чтобы он хотел переломить ему хребет, вовсе нет — как-никак, кодекс чести имелся у всех заклинателей: стариков, женщин и детей не трогать без веских на то оснований, — но вот схватить поганца и прицельным поджопником запустить его прямиком на пик Цинцзин кодексу ничуть не противоречило. В общем, Лю Цингэ кинулся к Ло Вэйтао, Ло Бинхэ кинулся к Лю Цингэ — в результате до юного шантажиста так никто и не добрался, ибо два могучих тела сцепились намертво и, словно два мартовских кота, не поделивших самочку, принялись кататься по траве туда-сюда, щедро вознаграждая друг друга тумаками и оплеухами. Хотя, сказать по правде, так продолжалось совсем недолго: боясь ранить неразумное дитя, они в конце концов разомкнули ненавистные объятья, вскочили на мечи и взвились вверх, поднимая за собой смерч из придорожной пыли.

      На этот раз сражение длилось несколько часов кряду — зрелище, безусловно, завораживающее, но энергозатратное, — поэтому, спустившись обратно наземь, что Ло Бинхэ, что Лю Цингэ выглядели крайне измождёнными, а под глазами у них залегли явственные тени. Запасы физических и духовных сил истощились, соответственно и пыл бойцов здорово поубавился.

      — А-Тао, вернёмся на пик Цинцзин, прошу тебя, там Байсюэ, — устало проговорил Ло Бинхэ, не зная, как ещё повлиять на сына. Он правда уже устал, морально так точно, и чувствовал полнейшую беспомощность. Что не помешало лениво запустить в Лю Цингэ небольшой шар демонической ци. Само как-то получилось, рефлекторно.

      — Отец, Сюэ-гэ давно покинул пик Цинцзин, оттого я не вернусь туда, я останусь на пике Байчжань. — Такая настырность и восхищала, и раздражала одновременно.

      — А-а-а, да чтоб тебя! — в отчаянии воскликнул Ло Бинхэ и, негодующе сплюнув кровь, что скопилась во рту, обратил красноречивый взор на горного лорда, мол, давай, твоя очередь, я уже задолбался.

      Тот скривился, не желая повиноваться заклятому врагу, но после, пораскинув мозгами, всё же предпринял попытку мальца образумить. Языком ворочить было легче, нежели махать кулаками.

      — Эй ты, гадёныш, прекращай тешить себя надеждами, ты не сможешь обучаться на пике Байчжань, ты физически не развит, — как мог, донёс истину Лю Цингэ, намекая на излишнюю пухлость молодого Ло.

      — Я не понимаю, о чём вы, мастер Лю, — соврал Ло Вэйтао, потому что всё прекрасно понимал.

      — Ты толстый, — заявил напрямую лорд пика Байчжань, подивившись мальчишеской недогадливости, а спустя долю секунды уже был повален разгневанным Ло Бинхэ и получал зуботычины.

      — Да как ты смеешь, поганый твой язык, называть моего дорогого сына толстым! — В гордо-бессмертном аж второе дыхание открылось, и, оседлав нетактичного заклинателя, он пошёл врукопашную. — Это мышцы!

      От внезапности произошедшего Лю Цингэ пропустил несколько ударов, однако, вовремя опомнившись, нанёс апперкот в главно-геройское солнечное сплетение, чем на время вывел соперника из строя. Быстро поднялся и стал пинать лежачего ногами.

      — Раскрой глаза, какие мышцы! — бумс-бамс, бумс-бамс.

      Впрочем, Ло Бинхэ оперативно отрегенерировал и жгучую боль в грудине поборол, стремительным движением поймал взведённую для атаки лордскую лодыжку и со всей силы запустил Лю Цингэ в увлекательный полёт к отвесной скале, что прилегала к резиденции. Тот врезался в горную породу, и её массив пошёл глубокими трещинами. Ло Вэйтао же, глядя на всё это, лишь удручённо вздохнул.

      Да знал он обо всех своих минусах, напоминать не стоило. И о физическом несовершенстве, и о весьма скудном духовном развитии, о демонической энергии так вообще без слёз не скажешь… Что он мог с этим поделать? Правильно, бросить себе вызов. А как бросить вызов самому себе? Правильно, только на пике Байчжань, где потакать не станут.

      Двое удальцов тем часом обезумели вконец: лупасили друг друга почём зря. И так, и этак били, пока атмосфера вокруг них странным образом не переменилась. И эти перемены почуяли все трое: Ло Вэйтао поднял взгляд, Ло Бинхэ с Лю Цингэ непроизвольно остановились и всмотрелись в приближающийся силуэт. Он плавно-грациозно парил на отливающем серебром мече, а через несколько мгновений ловко спрыгнул и с непревзойдённым изяществом ступил на территорию Бога Войны. Конечно же то был Шэнь Цинцю. Он окинул импровизированное поле брани осуждающим взором, взглянул на скрюченного в три погибели сына, недовольно поджал губы, раскрыл веер и сделал пару раздражённых взмахов.

      Что ни говори, порой Ло Вэйтао был просто невыносим, а его манера устраивать себе проблемы из ничего знатно выводила из себя. Ну чего, спрашивается, дома не сиделось? Чем ему пик Цинцзин не угодил? Под родительским бочком-то? Нет же, пик Байчжань ему подавай!

      Именно такое его стремление и послужило камнем преткновения в их семье пять дней назад — Шэнь Цинцю и Ло Вэйтао сильно повздорили. К сожалению, в тот вечер лорду пика Цинцзин было велено отбыть в другую заклинательскую школу для обмена опытом, отказаться — означало бы подвести Юэ Цинъюаня, поэтому он не сумел как-то повлиять на ситуацию, зато вернувшись тут же услышал душещипательный рассказ от сердобольной Нин Инъин. А как услышал, так сразу сюда и рванул. И вот что он увидел: голодающего отпрыска и его всхуднувшие щёки. Боль! Боль для отцовского сердца!

      «Тьфуть! Дети — сущее наказание!»

      — Учитель! Вы вернулись! — радостно возопил Ло Бинхэ, растягивая треснувшие губы в улыбке и обнажая заалевшие зубы. От переполнивших его сердце чувств он машинально заехал Лю Цингэ по скуле.

      Тот, разумеется, в долгу не остался и ударил оппонента по печени. Хотел, правда, коленом в пах, но потом предположил, что Шэнь Цинцю рассерчает.

      — Что вы здесь устроили? — скептически-возмущённо вздёрнул бровью лорд пика Цинцзин, направившись к супругу и его извечному спарринг-партнёру. Те отчего-то смутились и немедля разбрелись по разным углам.

      — Поговори со своим дармоедом, — Лю Цингэ кивнул в сторону Ло Вэйтао, — он мне уже оскомину набил, видеть больше не могу.

      Шэнь Цинцю прикрыл лицо веером и мысленно досчитал до десяти — «О небеса, какая стыдоба!» — после чего доброжелательно усмехнулся и произнёс:

      — Прошу прощения за сына, шиди Лю, я сейчас с ним поговорю. — Он зашагал в сторону неугомонного дитя, потом опустился перед ним на корточки и обманчиво мягко изрёк: — А-Тао, мастер Лю не желает видеть тебя в своих учениках, ты не имеешь права этого требовать.

      — Понимаю, но я уже всё решил, отец. Я выбрал мастера Лю и не отступлюсь, — незамедлительно ответил Ло Вэйтао.

      «Хэй, а не прихуел ли ты случаем?» — поразился такой наглости Шэнь Цинцю и в удивлении взглянул на парочку драчунов. Те растерянно пожали плечами и развели руками, а-ля, мы уже всё испробовали — упорствует.

      — А-Тао, ты здесь уже пять дней, а дома тебя ждёт бочка с горячей водой, вкусный ужин и мягкая постель.

      Желудок пацана звучно заурчал, но, несмотря ни на что, Ло Вэйтао упрямо мотнул головой. Вскинул подбородок и посмотрел на родителя так, как когда-то смотрел «Белый лотос». Непоколебимо.

      «Ну пиздец, яблочко от яблоньки не далеко падает…» — заключил Шэнь Цинцю и стремительно встал.

      — Уговоры тут бесперспективны, Лю Цингэ, возьми его в ученики. Очень тебя прошу.

      Лорд пика Байчжань распахнул глаза, словно не ожидая такого поворота событий, но после скрестил руки на груди и отвернулся, не желая сдаваться.

      — Он настроен решительно, дай ему шанс, — продолжал упрашивать лорд пика Цинцзин.

      На этих словах Ло Бинхэ со злостью хмыкнул: дожили, достопочтенная семья упрашивает макаку с мечом взять в ученики их одарённого наследника. Да Лю Цингэ от счастья плакать должен!

      — Он не потянет мои методы обучения, — буркнул строптивец.

      — Я знаю, — ухмыльнулся Шэнь Цинцю, подошёл к собрату и, протянув руку, легонько сжал его плечо. — Пообучаешь недельку-другую, сам сбежит. Ну же, соглашайся.

      Сердца Лю Цингэ и Ло Бинхэ как по команде сделали синхронный ту-дум: у Ло Бинхэ — от ревности, у Лю Цингэ — от трепета. Естественно, гордый и бессмертный не мог просто стоять рядом и ничего не предпринять.

      — Учитель, запачкаетесь, будьте осторожны. — Он схватил супружнюю ладонь, что покоилась на плече заклинателя, и притянул её к своим губам, потом с чувством полного превосходства исподлобья посмотрел на Бога Войны.

      Того чуть припадок, ей-богу, не хватил. Реальность больно ударила по темечку, и в Лю Цингэ моментом взбурлила ярость. Грёбаная полудемоническая шавка смела флиртовать с Шэнь Цинцю у него на глазах!

      — Не бывать этому! Никогда! Пусть помирает с голоду, меня это не интересует! — распсиховался он.

      Веер захлопнулся так резко и с такой силой, что Ло Бинхэ и Лю Цингэ аж вздрогнули. Шэнь Цинцю же ещё держал себя в узде, но уголок губ весьма заметно зашёлся в нервном тике. Не разразиться гневной тирадой — стоило огромных стараний.

      «Как это пусть помирает?! Это мой сын, алё-гараж!»

      — Помнится, шиди Лю, я когда-то спас тебе жизнь, поделившись с тобой своими духовными силами. Не оставил в беде, заметив искажение ци. И вот она — твоя благодарность? Вот какой монетой ты мне платишь — убийством моей плоти и моей крови? — Он посмотрел на Лю Цингэ с разочарованным прищуром.

      Вообще-то, приём являлся запрещённым и бесчестным, вспоминать былое и требовать оплаты — неприемлемо, однако ж как отец Шэнь Цинцю не мог сидеть сложа руки и наблюдать, как его отпрыск пухнет с голодухи.

      Лорд пика Байчжань от услышанного вмиг скинул строптивость и стоял как громом поражённый. Его глаза округлились, в них отразилось то ли неверие, то ли испуг, а рот приоткрылся, будто слова так и рвались наружу, но не находили выхода. Казалось, он сейчас попросту задохнётся, но чуть позже плечи его опустились, веки смежились, а лицо исказилось под гнётом безнадёги. Минута тишины окончилась его тяжёлым вздохом и кинутой фразой:

      — Ладно, — вместо голоса хрип, — твоя взяла… Завтра на рассвете… — Он обернулся к Ло Вэйтао и злобно прорычал: — Завтра на рассвете явись на построение. Опоздаешь — забудь сюда дорогу.

      — Я всё понял, учитель Лю, — с готовностью кивнул юный Ло и поклонился ещё ниже.

      — С завтрашнего дня для тебя начнётся ад.

      — Да, учитель Лю.

      Лю Цингэ передёрнуло от подобного обращения, но более он ничего добавлять не стал, развернулся на пятках и, чеканя шаг, пошёл прочь.

      — Ох, учитель, ну какой же вы молодец, так славно всё разрешили, я так по вам скучал, — завёл любимую шарманку Ло Бинхэ, но Шэнь Цинцю прервал его восхваления поднятой ладонью.

      — Отрегенерируй скорее, весь в крови. Вот, возьми платок, вытрись, — передав супругу маленький кусочек ткани, он повернулся к Ло Вэйтао и проговорил: — А-Тао, слышал? Ты добился своего, вставай и отправляемся домой, тебе следует восполнить силы.

      Однако Ло Вэйтао подниматься не торопился.

      — Не могу, — едва слышно пролепетал он.

      Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ нахмурились в недобром предчувствии.

      — Почему это? — озадачились они.

      Ло Вэйтао сглотнул и сипло оповестил:

      — Ног второй день не чувствую…

      — Что?! — в ужасе воскликнули обеспокоенные родители, но через мгновение их драгоценное чадо брякнулось в обморок.