Колокола звенят, предвещая беду. Или поют от радости? Отмеряют чье-то время? Или же у этого оглушающего лязга нет причин?

Аяно сидит за партой, смотрит в окно единственной в кабинете стены. Со всех сторон давит бесконечностью небо и море, сверху — колокола, этажом ниже — накренившаяся башня с часами, из окна — не собирающееся опускаться за линию горизонта солнце. Все это — сон.

 Аяно моргает.

Статичный пейзаж изменяется: вдали подрагивает маленькое продолговатое пятно — кто-то идет.

— Давно не виделись, — звучит со спины. Она улыбается закату, оборачивается:

— Добрый вечер, Шинтаро.

Он поправляет шарф — прячет в нем изогнутые вверх губы.

— Ты меня вспомнила.

Аяно моргает.

Все парты уставлены вазами. В каждой по белому цветку. Шинтаро сидит напротив. Глаза у него красные-красные, цвета плаща героя. На шее — поверх шарфа — змея.

— Я надоедаю тебе каждую ночь… — Закидывая руку к затылку, Шинтаро трет шею, отводя взгляд. — Поздновато извиняться, но… прости, что втянул в это.

— Все в порядке, ведь мы же друзья.

— Прости.

Тусклые слова заглушает возобновляющийся шум. Шинтаро задирает голову. Аяно тоже смотрит. Язычки скачут туда-сюда, трезвоня. Предостерегают? Или же смеются?

— Прости, — кажется, именно это говорит Шинтаро — Аяно все еще не слышит, но читает по губам. Повторяет:

— Тебе не за что извиняться. — Неожиданно осознает — он о другом. — Не уходи! Еще рано!

Аяно моргает. Глупая вода в этот раз не слушается и бежит из глаз, капает на руки, сжимающие подол юбки. На пол. Растворяет сон. Колокола не умолкают. Кажется, они предвещают рассвет. Впрочем, Аяно в кабинете уже нет. Только Шинтаро и белые цветы.