Орали чайки. Небо было голубым и невообразимо высоким. В обрамлении этого неба на него смотрело злое лицо Сюэ Мэна. Мо Жань почувствовал, что весь мокрый от пота, поднялся и растерянно осмотрелся.

Утро началось странно. Мо Жань ни разу не допивался до такого состояния, но какое-то смутное чувство подсказывало ему, что дело не в алкоголе.

— Мо Жань? Это ты, псина? — спросил Сюэ Мэн, слегка пнув его и отскочив на всякий случай. Мо Жань обдумал это. Почувствовал, как от попыток понять происходящее начала болеть голова. Где он засыпал?.. Почему проснулся на какой-то мусорке около моря? Почему его будит Сюэ Мэн и как он вообще его нашел? 

А потом Мо Жань вспомнил… Вечер, ливень. Чу Ваньнин впустил его в дом и отправил в душ. Мо Жань помнил душ — он смог согреться, заметил оставленный на двери махровый халат Чу Ваньнина, почувствовал из комнаты уютный запах еды. Мо Жань помнил, как посмотрел на себя в зеркало, но вместо зеркала оказалось окно. Из этого окна на него смотрел другой человек, внешность вроде бы та же, но взгляд другой. Чужак вышел из зеркала, пока Мо Жань мог только пялиться на него. Вошел прямо в дом Чу Ваньнина и, хлопнув Мо Жаня по плечу, посоветовал:

— Отдохни пока. 

И Мо Жаня тут же выключило. Этот человек заменил его… Заменил его в доме Чу Ваньнина. 

Мо Жань перевернулся, встав на четвереньки, его тут же вырвало, потому что воспоминание стало отдавать каким-то послевкусием, еще более мерзким, чем эта помойка.

— Отлично, опомнился, — проворчал Сюэ Мэн. Казалось, он едва держится, чтобы не пнуть Мо Жаня еще раз. На Сюэ Мэне были черные спортивные брюки и куртка. А вот одежду на себе Мо Жань не узнавал — рубашка, дорогая парка, расстегнутая сверху, мягкие штаны. Он не в этом пришел к Чу Ваньнину. Одежда ему была как раз, значит он не брал ее из шкафа учителя. Голова болела уже от паники. — А теперь подумай хорошенько и ответь: где Чу Ваньнин?

Звуки смолкли. Казалось, Мо Жань разом оглох, он слышал только собственное бешенное сердцебиение. Ему не могло послышаться… Он что-то сделал Чу Ваньнину. Точнее не он, но… но он.

— Сколько меня не было? — спросил Мо Жань, и собственный голос показался ему слишком громким. Как ни странно, ответ Сюэ Мэна он услышал, а вместе с ним вернулись и звуки:

— Вы пропали неделю назад… Давай, не тупи. Ты помнишь? Где Чу Ваньнин? Он ведь… ты же, блять, не убил его, псина?! 

Мо Жань не был уверен. Он никогда не причинил бы вреда Чу Ваньнину, а вот то, что вышло из зеркала… вполне могло… Мо Жань вообще не был уверен в том, на что оно способно. Пауза затянулась, и Сюэ Мэн сел на корточки, заговорил:

— Пожалуйста, вспомни. Мы не нашли его в квартире. Но там были следы борьбы. Мо Жань, там все в крови было. Кровь на первом этаже, кровь на лестнице… Кровь в кровати. Ты, блять, что с ним сделал? 

Каждое слово отзывалось словно спица в голову Мо Жаня. Кровь в квартире Чу Ваньнина. Что мог сделать тот, другой он? Убийца, террорист, шантажист и извращенец. Мо Жань никогда не спрашивал о содержании тех смс, что приходили учителю, и теперь представлял себе самые жестокие фантазии. Представлял всю квартиру в крови, как на первом вызове на это дело, когда трупов было несколько. 

— Давай по порядку, — попросил Мо Жань, поднимая руки. — Видишь, я готов сотрудничать. Но я пока не понимаю. Последнее, что я помню — меня объявили в розыск. У дома была слежка… Я отправился к учителю. Он впустил меня… — Мо Жань почувствовал, как сжалось горло. Чу Ваньнин сам впустил опасного преступника к себе, потому что тот спрятался под шкурой человека, которому Чу Ваньнин доверял. Если бы не их отношения… Мо Жаню бы и в голову не пришло искать защиты у учителя. А если бы и пришел по зову того, другого себя, Чу Ваньнин бы не открыл ему. Но учитель ему верил…

— За его квартирой тоже была слежка. Они не заметили, когда ты оказался внутри. А к утру на них напали. Тогда ты его и мог вывезти, и сам сбежать. Вспоминай! Вспоминай, псина! Он был живой? — Сюэ Мэн явно с трудом сдерживался, чтобы не придушить Мо Жаня на месте. Возможно, так бы и сделал, прикопав его мусором после, но сейчас только Мо Жань мог вспомнить, где именно искать их учителя. 

Или… или его тело. При этой мысли Мо Жань словно выпал из реальности, представив себе мир без Чу Ваньнина. Нет, ни одна из его личностей не поступила бы так. Даже тот Мо Жань фанатично любил учителя. Тогда что он мог сделать с ним такого, что залил кровью кровать? 

Наконец, стоило признать это. Единственное, что могла сделать та личность, и что могло запятнать простыни кровью — это изнасилование. Признаваться в этом было омерзительно, но это могло объяснить часть произошедшего, не допуская самого страшного — что оттуда Мо Жань вынес уже тело. Мо Жань прикрыл лицо руками. Сколько таких подонков он видел, все они реагировали по-разному. Кто-то бравировал сделанным, кто-то плакал и жалел себя. Мо Жаню больше всего хотелось сейчас увидеться с Чу Ваньнином, найти слова, чтобы извиниться, чтобы объяснить случившееся. Даже если тот не захочет слушать, а скорее всего так и будет. 

— Мы сможем посетить его квартиру? — спросил Мо Жань, подавляя чувство тошноты от себя и случившегося. 

— Нет! Ты в розыске. А у меня нет ключей. 

— Так почему ты меня не сдашь? — резонно заметил Мо Жань. — Как мы вообще тут оказались? 

Мо Жань еще раз осмотрел себя и место, в котором очнулся. 

— Я наткнулся на тебя в городе. Когда ты меня увидел — ты побежал, — стал перечислять Сюэ Мэн. — Потом я запустил в тебя… чем под руку попало, ты упал сюда. И… изменился. 

— А где ты на меня наткнулся? — со всей серьезностью спросил Мо Жань. Странные воспоминания стучались к нему в сознание, больше похожие на фантазии, чем на реальность. Квартира-студия, явно не его. Окно во всю стену, надежно закрытое чем-то вроде плотных штор. Полумрак, он куда-то собирается и его вдруг окликает голос Чу Ваньнина. Стоит Мо Жаню обернуться — он видит учителя с растрепанными волосами, непривычно алыми губами. На Чу Ваньнине только белая простыня, она падает на пол и под ней Чу Ваньнин голый. И Мо Жань забывает, куда собирался… но это больше было похоже на какое-то порно, чем то, что правда стоило считать воспоминанием. Чу Ваньнин никогда не был открыт настолько. 

Вместо ответа Сюэ Мэн показал куда-то вдаль, где возвышалось несколько башен-небоскребов. Потом нетерпеливо полез за телефоном, признался нехотя: 

— У меня есть фото из его квартиры. Только сначала руки за спину. Я не знаю, когда тебя снова переклинит. Но, честное слово, как только снова перемкнет — я сдам тебя. 

Мо Жань не стал возражать и позволил сковать ему руки за спиной наручниками. После этого Сюэ Мэн показал ему фото — это была папка с делом, раздел, касавшийся Чу Ваньнина. На экране появились фотографии из папки, разложенные на столе, от того на телефоне они были еще меньше. Мо Жань внутренне холодел от знакомой квартиры и того, что с ней стало. Но в голове словно проснулись сцены, которые были не с ним. Он вспомнил… 

***

«Это не может быть правдой», — думал Чу Ваньнин. Но рациональная, взрослая часть его вспоминала, где пистолет. Чу Ваньнин оставил его на диване вместе с кобурой — прямо за спиной Мо Жаня. Конечно, он не собирался стрелять в Мо Жаня, но сейчас очень хотел, чтобы тот держался подальше и не смотрел так, будто препарировал его взглядом… Это не был Мо Жань. От Мо Жаня он бы смог это вытерпеть, но это было что-то другое…

— Раздвоение личности? — понял Чу Ваньнин. — Мо Жань знает?

— Нет, конечно, — ответил человек напротив него. — Я тоже называл его братом. Тупым и тормознутым братом. Слабым, нерешительным… Типичный младший брат. А вот я знаю обо всем, что у него происходило. Мы не первый раз видимся, учитель.

— Это ты писал мне? — проигнорировал последнее Чу Ваньнин. Мо Жань кивнул, сделал шаг к нему, вынимая руки из карманов халата. Что-то в карманах металлически звякнуло.

— Не подходи, — приказал Чу Ваньнин.

— Какие из фантазий вам больше понравились? Выберете и мы сделаем именно их, — Мо Жань продолжал медленно приближаться, словно если делать это аккуратно, учитель не заметит. Чу Ваньнин же при первом же повторном движении в его сторону сорвался с места. Он ощутил, как Мо Жань почти поймал его — зацепил локоть, царапнул кожу, но пальцы соскользнули с ткани рубашки. Чу Ваньнин перепрыгнул через спинку дивана, рукой зачерпнул покрывало в том месте, где был пистолет… а теперь было пусто. Мо Жань стоял на том же месте и дожидался, когда до Чу Ваньнина дойдет.

— Опасная штука. Не хочу даже угрожать вам ею. Или вынуждать вас стрелять в меня.

Голос Мо Жаня все это время был какой-то странный, видимо из-за самоуверенной и насмешливой интонации. Чу Ваньнин теперь был к двери ближе и, не дожидаясь, когда его лишат этого преимущества, побежал к ней.

Видимо, Мо Жань правда испугался, что он ускользнет, потому что Чу Ваньнина словно машиной сбило с ног. Это Мо Жань попытался остановить его, бросившись вперед всем телом. Чу Ваньнин врезался в один из своих шкафов с такой силой, что всевозможные склянки и колбы из него посыпались на пол. Чу Ваньнину пришлось прикрыть голову, но ничего страшнее пары синяков и промокшей рубашки не было. Пока он не попытался подняться, в спешке ладонью напоровшись на один из крупных осколков. Сильная боль от пореза оглушила его, лишила времени — Мо Жань уже поднялся, схватил его за рубашку и потащил на себя, прижал спиной к горячему телу, придавив руки. Чу Ваньнин дернулся снова, попытался перекинуть его через себя, но Мо Жань первым сделал подсечку. Когда Чу Ваньнин стал падать, Мо Жань подхватил его на руки, все еще держа запястья. Чу Ваньнина такое положение возмутило до глубины души, он снова попытался брыкаться, извивался и, в конце концов пройдя всего пару шагов, Мо Жань не удержал его. Чу Ваньнин упал опять — в лужу разлитых химикатов и на осколки. Боль вспыхнула в нескольких местах сразу, из-за жидкости на полу он не смог подняться быстро, поскользнулся снова. И с обреченным чувством ощутил, как Мо Жань поднял его, потянув за рубашку.

— Там не было кислоты? — спросил он, осматривая учителя. Чу Ваньнин дрожал и выглядел оскорбленным, левой рукой он зажимал рану на правой, но кровь все равно капала на пол. Мо Жань дернул его, словно тяжелую вещь, в сторону ванной. Там толкнул к раковине, оставшись в дверях и всем своим видом показывая, что дальше Чу Ваньнина не отпустит. Тот не представлял, что может сделать — он не хотел раздеваться, но химия уже жгла кожу.

— Мне тебя раздеть? — предложил Мо Жань и шаг в ванную сделал, но Чу Ваньнин поспешил сделать это сам. Потом быстро схватил с крючка полотенце, насухо вытер кожу. Только после этого намочил другое полотенце и протер кожу.

Только теперь понял, что у Мо Жаня снова тот взгляд — плотоядный, голодный и жадный. Казалось, он собирался сожрать Чу Ваньнина, как только тот избавится от невкусной химии. И Чу Ваньнин поспешил взять чистую рубашку из стирки, надел на себя. Но, стоило коснуться первых пуговиц, как Мо Жань приказал:

— Не одевайся.

— Я не буду спать с тобой, — отрезал Чу Ваньнин и, уже менее уверенно, прибавил: — Ты не Мо Жань… 

Мо Жань пожал плечами и задумчиво произнес:

— Значит, выбираете ту фантазию, в которой я приковываю вас наручниками к кровати.

Втащить Чу Ваньнина по лестнице вверх оказалось тем еще испытанием, хотя у лестницы и не было перил, но учитель цеплялся за ограждение второго яруса. На середине у Мо Жаня кончилось терпение. До этого он тащил Чу Ваньнина на руках, теперь (оторвав от очередной перекладины, для чего больно ткнул в ребра) взвалил на плечо. Чу Ваньнин возмущенно запыхтел, уперся руками ему в спину, и он пытался освободиться, даже если бы из-за этого он упал на ступени и наверняка снова травмировался.

— Я уже поднимался по этой лестнице, — заговорил Мо Жань, словно не замечая сопротивления, словно ему ничего не стоило противостоять этому. — Помните? Ночь, когда вы оставили этого щенка ночевать на диване. Все равно, что на коврике у двери. После того, что между вами было… Я проснулся в нем ночью, он и не заметил. Наверняка думал, что просто заснул. Учитель, если бы я тогда сделал, что собирался, вы бы так не сопротивлялись. Вы бы приняли меня за него. У меня было столько планов, пока я поднимался. Как сейчас — не знал, что выбрать. Все так интересно… Но вы уже спали. У вас реально железные нервы — спать после того, что было. Просто спать… наверное, вы сильно устали. Надеюсь, вы оцените это, но я решил не трогать вас тогда. Я знал, что будет еще возможность. И вот я снова иду по этой лестнице, — Мо Жань ступил на второй ярус, задержался на секунду, чтобы перевести дух и сразу направился к кровати. Чу Ваньнин попытался вцепиться в книжные полки, с них посыпалось содержимое, снова послышался грохот книг об пол и разбиваемых банок. Когда Мо Жань отодвинулся от полок, Чу Ваньнин ударил его в спину, но тот снова будто не заметил. Чу Ваньнина жгло от того, насколько слабым он был против этого человека. На втором ярусе тоже можно было найти оружие, да та же настольная лампа у кровати — если огреть по голове как следует, то, может быть, Мо Жань очнется… Но для этого нужно было вырваться. 

Мо Жань остановился и, обернувшись через плечо, Чу Ваньнин понял, что они у кровати. Сейчас кровать не была тем местом, где можно по-детски прятаться от чудовища. Сейчас это была черная дыра, готовая его проглотить. И притвориться спящим больше не получится.

После небольшой паузы, которой не хватило даже чтобы отдышаться, мир снова пришел в движение, и Чу Ваньнин упал на покрывало. Заметил, что пачкает его кровью и отдернул руку, тут же мысленно обругал себя — как можно было в такой момент думать о покрывале? Мо Жань начал наклоняться, и Чу Ваньнин пнул его, получилось в плечо, Мо Жань только чуть покачнулся, но быстро вернул себе равновесие и опустился на кровать на четвереньки, потянулся погладить учителя по голове, и тот отбил его руку, начал отползать.

— Тебе даже рот закрывать не надо, — заговорил Мо Жань. — Ведь ты скорее умрешь, чем позовешь на помощь, так? Давай, тут же кругом соседи. Уверен, они вызовут для тебя полицию. Может быть. Давай, дай им понять, что тут происходит. 

Он издевался — иначе почему этот Мо Жань не мог перестать улыбаться? Чу Ваньнин дернулся, почувствовав, что нога словно застряла в капкане. Но откуда в его кровати было взяться капкану? Он опустил голову — Мо Жань держал его за лодыжку одной рукой, продолжал при этом смотреть в глаза. Чу Ваньнин был уверен, что его маска раздражения, злости не разбилась, что на его лице нет страха. Хотя внутри все скручивало от ужаса. От прилива адреналина он не чувствовал боли. Он ощущал себя как той ночью, такой же иррациональный страх. Ведь это всего лишь человек, это же Мо Жань. Нужно только вытащить из него первую личность…

— Мо Жань, — позвал Чу Ваньнин, осторожно дернув ногой, но не освободившись. — Пожалуйста, мне нужен Мо Жань.

Человек напротив него усмехнулся и Чу Ваньнину стало стыдно за эту слабость, он поджал губы.

— Если бы был нужен, то не спал бы на диване тогда, — произнес Мо Жань, и в голосе послышалась обида, словно он говорил за себя, мстил за себя. У Чу Ваньнина после этого наконец сдали нервы, он развернулся и попытался сбежать с кровати, но лодыжку не отпускали по-прежнему, на ней остались синяки от пальцев. Теперь Чу Ваньнин оказался на животе, но, когда попытался перевернуться — Мо Жань придавил его к покрывалу и, наконец, отпустил ногу. Чу Ваньнин успел только дернуться к краю кровати, но оказался прижат, на этот раз всем телом к ней. Мо Жань поставил колено между его бедер, надавил на плечо. Чу Ваньнин сам себе напоминал пойманную хищником добычу и от этого было еще противнее. Он снова попытался выбраться, но только покрывало под себя подтянул. Мо Жань не торопился, словно этот хищник был сыт, хотя Чу Ваньнин кожей ощущал его нетерпение. И начал Мо Жань с резинки на волосах учителя — потянул к себе и распустил волосы Чу Ваньнина по плечам, следующим движением намотал их на руку, словно поводок. И очень скоро Чу Ваньнин понял зачем — Мо Жань просунул руку под него, начал быстро расстегивать пуговицы рубашки. Чу Ваньнин уже не мог дергаться, и помешать руками тоже не получалось — он был придавлен к кровати. Мо Жань сумел под него руку просунуть, а Чу Ваньнин мог только локоть его царапать. После пуговиц с него резко сдернули штаны до колен. Когда Чу Ваньнин снова попытался сопротивляться, он словно попал в ловушку — Мо Жань перехватил его руки, потянул вверх, и над ухом раздался щелчок. Чу Ваньнин резко поднял голову и вспыхнул от такого унижения — позы, в которой оказался и того, что его действительно приковали к кровати. Но после этого Мо Жань отступил, полюбовался сделанным, хлопнул Чу Ваньнина по бедру почти ласково, почти получил за это ногой в лицо, но увернулся, одновременно соскочив с кровати. А затем отправился на первый ярус. Оставшись один, Чу Ваньнин дернулся было надеть штаны, но помешали наручники, звякнула цепь о спинку кровати. Разозлившись, Чу Ваньнин снова дернул руками, надеясь, что его запястья достаточно тонкие, чтобы избавиться от оков, но наручники обхватывали плотно. Настоящие профессиональные полицейские наручники, такие невозможно было ни снять без ключа, ни разломать. Тогда Чу Ваньнин понадеялся, что не выдержат прутья кровати, потянул руки на себя, чувствуя, как железо сдирало кожу с запястий. Он снова услышал шаги на лестнице — Мо Жань спешил. Может от нетерпения, а может тоже не доверял надежности кровати. К его возвращению Чу Ваньнин стоял на коленях в расстегнутой рубашке и тянул на себя руки, пытаясь сломать кровать. Он ощутил, как промялся матрас, когда Мо Жань сел. 

— Наверное, учитель жалеет? — вкрадчивым шепотом заговорил Мо Жань, погладив бедро Чу Ваньнина и забираясь пальцами под резинку трусов. Он не обратил внимания на попытку выбраться. — Наверняка он рассчитывал, что его первый секс будет… С другим Мо Жанем. 

— Мо Вейюй! — вскрикнул Чу Ваньнин, повернувшись к нему, но продолжая тянуть. Но и кровать уже начала скрипеть. — Я никогда не прощу тебя, если ты это сделаешь! 

Мо Жань улыбался. Что-то в его улыбке дернулось на этих словах, но она снова стала прежней, будто ничего не случилось. 

— Вы уже меня не простите, учитель. Так зачем отказываться?

Чу Ваньнин отвлекся на обдумывание того, откуда в словах этого маньяка такая тоска, когда Мо Жань одной рукой обнял его за поясницу, второй развернул его лицо к себе. И тут же накрыл губы своими, облизнул их языком. Чу Ваньнин зажмурился, попытался вырваться. Происходящее было отвратительным, и даже прикованным к кровати Чу Ваньнин продолжал винить себя. Не только потому, что не понял раньше… Он же чего-то ждал. Он же менял белье на кровати именно с мыслью, что в следующий раз он впустит Мо Жаня. И в кровать, и в себя. И вот теперь Мо Жань сковал его руки, лапал без стеснения. «Нет, — пытался убедить себя Чу Ваньнин. — Это — не Мо Жань». Но это был его голос, его лицо, его руки и пальцы тоже, уже проворно стаскивающие с Чу Ваньнина трусы. Чу Ваньнин едва не попросил выключить свет, чтобы хотя бы не видеть происходящего. Но не смог — он упрямо стиснул зубы и больше не хотел разговаривать. Мо Жань тоже больше не тратил слов. Чу Ваньнин вскоре понял, зачем тот отлучался, увидев у бывшего ученика в руках мазь из аптечки. Чу Ваньнин успел подумать: «Он что, собирается отвлечься на то, чтобы обработать царапины?» и даже порадоваться этой отсрочке, но пальцами в мази Мо Жань коснулся его сзади. Чу Ваньнин едва не вскрикнул, вовремя погасил этот крик, тут же уткнулся в одеяло. И понял, как выглядел со стороны — словно подставлялся. Он попытался опустить на одеяло и задницу, но Мо Жань второй рукой обхватил его талию и удержал на месте. Чу Ваньнин не понял, зачем это нужно было, воспринял как способ поиздеваться и сначала поиметь его пальцами, зачем-то смазав их мазью. Чу Ваньнин не просто не замечал боли, собственной крови, он готов был ломать себе пальцы, чтобы сбежать. Его трясло — никто раньше не касался его так откровенно. Мо Жань, словно этого было мало, прикусил кожу на лопатке и чуть отодвинулся, он хотел увидеть как можно больше. Чу Ваньнин по-прежнему прятал лицо в одеяле, но и это не приносило облегчения — обострялось ощущение собственного тела, он сильнее чувствовал вторжение в него. Он ощутил комок в горле — колючий, его никак не получалось проглотить. А когда Мо Жань убрал пальцы, Чу Ваньнин вместо облегчения почувствовал панику, теперь понимая, что вряд ли его решили пожалеть. 

Матрас снова промялся, Мо Жань переместился за спину учителя, некоторое время возился там, и Чу Ваньнин ощущал легкие случайные касания к голой коже, это были полы его же халата, который он отдал Мо Жаню. Не выдержав этой тишины, Чу Ваньнин приподнял голову и попытался обернуться, но Мо Жань перехватил тыльную сторону его шеи и вдавил голову в одеяло, находясь теперь сзади и прижимаясь горячей кожей груди к лопаткам учителя. 

— Мо Жань, — снова попытался Чу Ваньнин, но получилось совсем жалко, неразборчиво, больше похоже на всхлип. А в следующую секунду Чу Ваньнин и правда всхлипнул от неожиданности. Он чувствовал одну руку Мо Жаня у себя на шее, вторая держала его за бедро. Но по ощущениям казалось, что Мо Жань в него кулак пропихивал. Пожаловаться на боль он не мог, слова застревали в горле, пекли грудную клетку. Он зажмурился, снова спрятался в постельном белье. Затошнило от собственной беспомощности и происходящего. Ему даже показалось, что Мо Жань таким образом пытается убить его — разорвав. Представил, как утром в его квартире соберутся полицейские и, рассматривая разорванное тело на кровати, такие же эксперты, как Чу Ваньнин, а может и его знакомые коллеги, будут констатировать: «Все понятно. Его разорвали через анус». 

Сосредоточившись на своей боли, Чу Ваньнин даже не заметил, когда Мо Жань наклонился к его уху и шепотом посоветовал:

— Расслабьтесь, учитель. Вы и так узкий, а когда зажимаетесь — вообще войти невозможно. 

Чу Ваньнин отрицательно затряс головой, хотел сказать: «Так вытащи его и проваливай», но не был уверен в собственном голосе. От шеи движение перешло на тело, он встряхнулся весь, попытавшись избавиться от разрывающего дискомфорта, но Мо Жань опомнился и обоими руками схватился за бедра, снова выпрямился. Чу Ваньнин подозревал, что этот человек сердится. Даже не оборачиваясь и не слыша это в его голосе. И вскоре, словно в наказание, Мо Жань резко двинулся вперед. Так, что даже он не смог удержать учителя и того тоже бросило вперед, почти на спинку кровати. Чу Ваньнин ахнул, схватился за цепь наручников. Дыхание было прерывистым, волосы надежно закрывали шею и лицо Чу Ваньнина, и увидеть эмоции можно было только взглянув на него прямо, а для этого Мо Жаню пришлось бы отпустить его. Чу Ваньнин закусил губу, низко опустив голову, почти к самым рукам. Новый рывок, но боль была уже не такая острая, а тянущая, словно в уже появившейся ране. Больше всего Чу Ваньнин боялся даже не этого проникновения, а расплакаться. Показать, как сильно его это задевает. Ведь Мо Жань знает — Чу Ваньнин многое видел на работе, но всегда оставался холоден. Сейчас же он ощущал ком в горле и как накатывало волнами паники. Он даст себе волю, но когда Мо Жань его оставит в покое. Пока было похоже, что Мо Жань только начал. Когда Чу Ваньнину уже казалось, что еще немного внутрь — и что-то в нем порвется, Мо Жань остановился и выдохнул с чем-то похожим на восхищение. Потом как-то неумело и нервно погладил бедро Чу Ваньнина, словно хотел его подбодрить, успокоить. Не обращая внимания на отсутствие результата, Мо Жань стал отстраняться, но быстро вернулся. Начались размеренные движения и если раньше Чу Ваньнину казалось, что его вот-вот разорвет, то теперь он боялся, что Мо Жань вывернет его наизнанку. Костяшки пальцев, вцепившихся в наручники, побелели. Ему казалось, что он деревянный, неживой. Он старался не двигаться, не помогать себя насиловать, но и мешать сил уже не осталось. И собирался вести себя так до самого конца. 

Но кое-что вывело его из равновесия. Забывшись, Мо Жань уже сам стонал на особо глубоких или резких движениях. До этого его голос казался другим: более язвительным, злым, холодным. Но теперь это был голос Мо Жаня, привычный и знакомый. К тому же и резкой боли больше не было, тело привыкло. Чу Ваньнин, ощущая стыд еще более болезненный, чем изначальное проникновение, понял, что попался на эту иллюзию. Что они в постели с Мо Жанем. По сути ведь так оно и было и не так давно Чу Ваньнин этого хотел. У него дрожали губы, хотя он все еще цеплял их зубами, чтобы не издать ни звука. Но он почувствовал, что может попытаться расслабиться. Его сознание подменило Мо Жаней — так для себя понял Чу Ваньнин. Он забыл про наручники, он наконец почувствовал себя лучше. Остался только стыд, неловкость, ушла тошнота и отвращение. Чу Ваньнин хотел бы их вернуть, хотя сейчас и стало легче принять происходящее. Но он не мог себя снова заставить. Чувствовать отвращение к Мо Жаню? К человеку, которого он любил и который его ждал? Это было невозможно. Когда вместо слез комок в горле спровоцировал стон, Чу Ваньнин попытался закрыть себе рот ладонью, но напоролся на металл наручников и опомнился, вздрогнул. И понял, что Мо Жань остановился. Он все еще находился внутри, и Чу Ваньнин ощущал пульсацию. Свою и Мо Жаня. Некоторое время, показавшееся мучительно долгим, было тихо, но руки Мо Жаня снова зашарили по телу, попытались схватить Чу Ваньнина за подбородок, тот увернулся и сжался, не позволяя. Тогда Мо Жань дернулся, но в сторону. Некоторое время возился сзади, затем наклонился. Он открывал наручники. И Чу Ваньнин снова вместо облегчения почувствовал панику, вцепился пальцами в прутья кровати. Мо Жань расстегнул оба браслета, резким рывком перевернул Чу Ваньнина на спину, вышел и теперь навис над учителем, вглядываясь в лицо. Чу Ваньнин упрямо смотрел в сторону, на его лице снова были злость и раздражение. 

— Ты его представляешь? — прошипел Мо Жань у самого лица. Чу Ваньнин голову не повернул, но взгляд на него перевел. Кого его? Мо Жаня ведь. — Говори, ты представлял его? Я почувствовал… — он сглотнул. Чу Ваньнин не собирался оправдываться, хотя и было страшно. Он не знал эту личность, но видел, на что способен этот человек. Мо Жань отстранился дальше, полосонул взглядом все его тело со следами порезов, синяками. Чу Ваньнин лежал неподвижно до тех пор, пока Мо Жань не потянулся развести его колени. Тогда Чу Ваньнин снова попытался выбраться, перевернуться на живот, оттолкнуть. Но слишком скоро Мо Жань поймал его бедра железной хваткой, их тут же прошило болью от резкого проникновения. Чу Ваньнин всхлипнул, и у него тут же перехватило дыхание — Мо Жань продолжал резкие движения, удерживая его бедра на месте, не позволяя сбежать. Чу Ваньнин перестал понимать, зачем Мо Жаню вообще нужен был именно он. С таким же успехом тот мог трахать и подушку. Чу Ваньнин чувствовал себя вещью. Мо Жань фиксировал его в нужной позиции, вертел им как хотел и при этом совершенно не пытался получить ответа. 

И все же. 

Все же это был Мо Жань, что рисковало потом, когда Чу Ваньнин снова разрешит себе думать, вылиться в море проблем. Как общаться с той, другой личностью, которую он так любил, после того, что делал его руками этот человек? 

Казалось, что все происходило бесконечно долго. Чу Ваньнин ощущал себя уставшим, выжатым. Иногда Мо Жань делал что-то хорошо, его даже накрывало волной возбуждения, но она быстро проходила, ее заменяли снова усталость и тупая боль, раздражение. Такое, что, казалось, как только Мо Жань отпустит его и достаточно отстранится — Чу Ваньнин просто ударит со всей силы. В процессе не хватало размаха, получалось только бить Мо Жаня по плечам, в грудь, но это было слабо. Рука все еще кровоточила, на медовой коже Мо Жаня оставались красные следы. 

Из транса, в который провалился Чу Ваньнин, его вырвал нарушившийся ритм, сила движений, заставлявшая его раз сжиматься от боли от каждого нового нетерпеливого толчка. Видимо, кожа внутри оказалась стерта, потому что, когда Мо Жань остановился, Чу Ваньнин почувствовал, словно в него жгучего перца сыпанули. Он болезненно поморщился, глядя Мо Жаню в глаза. У того взгляд был затуманенным, на секунду Чу Ваньнин позволил себе надежду, что вернется вторая личность. Но ждать не стал — поспешно выбрался из-под него, схватил с кровати свой же халат, который до этого был на Мо Жане, завернулся и быстро попытался спуститься с кровати. Но Мо Жань уже опомнился, обхватил его за талию, втащил обратно, хотя Чу Ваньнин снова попытался ударить его локтем в лицо, вырваться. Нет, это все еще был не тот Мо Жань. Он рассматривал Чу Ваньнина уже не так хищно, но все же как очень занятную и притягательную вещицу, а не человека. А потом его взгляд наткнулся на царапины и изменился — он снова стал больше похож на прежнего Мо Жаня. Чу Ваньнин с досады прикусил губу и снова попытался ударить ногой в голову. 

— Полежи спокойно, — шепнул Мо Жань холодно, словно издевался. Чу Ваньнин попытался возразить, но Мо Жань перебил его: — иначе я снова тебя прикую. А потом еще раз трахну. 

Чу Ваньнин сделал вид, что слушается. Даже сопротивляться прекратил. Тогда Мо Жань снова встал с кровати, по пути накидывая на себя рубашку учителя, которая чудом не трещала по швам на спине. Он направился вниз, на этот раз без спешки. Стоило ему скрыться из вида — Чу Ваньнин поднялся. Второй пистолет лежал в тумбочке у кровати. Он не собирался убивать Мо Жаня, но он никак не мог с ним справиться сейчас. Практика подсказывала, что нужно было сократить его преимущество, а именно физическое. Чу Ваньнин открыл ящик прикроватной тумбочки и чувство обреченности прострелило его физической болью, через все порезы и раны — ящик был пуст, даже патронов не осталось. В реальность его вернул звук шагов по лестнице и, не задумавшись, на импульсе Чу Ваньнин схватил с тумбочки лампу и запустил ею в Мо Жаня. Лампа задела плечо, но покатилась по лестнице, разбилась. Мо Жань только вздохнул, словно с капризным ребенком дело имел. В руках он держал аптечку. Чу Ваньнин забился к спинке кровати и спрятал все порезы — он не хотел, чтобы этот человек теперь обрабатывал его царапины, словно заботился о нем. О нем заботился Мо Жань, а не эта личность. Для этого же человека он был вещью, как и все в этом мире. Мо Жань сел на кровать, из аптечки достал бинты и перекись, приказал:

— Руку. 

Чу Ваньнин словно не слышал или разучился понимать китайский, продолжал смотреть обиженным зверьком, спрятав руки так, словно его не лечить, а пытать собирались. 

— Учитель, давайте поступим так: вы позволите о вас позаботиться и не будете вынуждать драться с вами. Потому что то, как вы сопротивляетесь, слишком возбуждает, чтобы остановиться. 

Чу Ваньнин был как натянутая тетива, он мог отпустить себя только Мо Жаню в лицо и никак иначе. Тот ждал, глядя снисходительно, но скоро потянулся к учителю, одновременно с этим на его лице появилась ухмылка, словно это было игрой, в которой он всегда побеждал. 

— Учитель, — позвал Мо Жань, и от этой интонации у Чу Ваньнина мурашки по спине пробежали. — У меня есть кое-что для вас. Это поможет вам успокоиться, к тому же вы ненадолго заснете. Вы же понимаете, что я не могу уйти, пока вы в сознании. Убивать вас я не собираюсь, но мне нужно время скрыться. К тому же… после этого лекарства вы забудете последние пару часов перед тем, как отключились. 

Выражение лица Чу Ваньнина с раздраженного сменилось на настороженное. Он обдумывал. Мо Жань не прогадал — возможность забыть последний час казалась благословением, но… но потом ему скажут, что тут произошло. И он не будет помнить, что это другая личность. Он не только возненавидит Мо Жаня, он не сможет помочь ему. А тот явно нуждался в помощи, тот даже не знал о существовании этой проблемы. Забыв последние часы, Чу Ваньнин наверняка решит, что Мо Жань, тот ласковый Мо Жань, что ждал, что так тепло обнимал его, на самом деле обманщик и убийца. 

Чу Ваньнин отрицательно помотал головой, взглядом поймав Мо Жаня. Тот на всякий случай аптечку держал подальше, вздохнул наигранно-обреченно, словно сделал все, что мог, и бесстрашно полез прямо к напряженному Чу Ваньнину. Тот уже и не дрожал, поэтому удар мог бы получиться существенным, но Мо Жань поймал его руку за запястье, потянул к себе, уложив Чу Ваньнина животом на кровать, сел на спину и придвинул к себе бинты и перекись. При сопротивлении руки снова начали кровоточить, и сначала Мо Жань покрывалом стер кровь, потом залил перекисью, снова пачкая все вокруг. Чу Ваньнин зашипел. Теперь он видел — рана была такая, что без швов не обойтись. Мо Жань просто играл в заботу, за ним все равно потом будут переделывать медики. Но Мо Жань с серьезным лицом стянул края раны, не обращая внимания на новое шипение под собой, поверх плотно замотал бинтом. 

— Дилетант, — выплюнул Чу Ваньнин, теперь попытавшись вырваться. На секунду Мо Жань отпустил, но это снова оказалось обманкой, только чтобы учитель перевернулся. Теперь у Мо Жаня в руках был бутылек с чем-то темным, горьким даже на вид. 

— Я не хочу забывать, — упрямо произнес Чу Ваньнин. Вроде и не просил, а получилось как-то напугано и жалко. Что-то такое снова блеснуло в глазах Мо Жаня, но тут же сменилось разочарованием, он открутил крышку и «успокоил»:

— Я соврал, вы не забудете. 

Чу Ваньнин тут же отвернулся, прикрыл рот рукой. 

— В чем еще ты соврал?

— Во всем, кроме того, что вы успокоитесь. Но это уже не важно. Я заставлю вас это выпить. 

— Нет, — отрезал Чу Ваньнин, словно его отказ что-то сейчас значил. Мо Жань перехватил его подбородок и сжал челюсть, заставив открыть рот. Чу Ваньнин снова мог только руки его царапать, но оторвать их от лица не получалось. В горло потекло лекарство, явно на спиртовой основе, но вкус был незнакомый, Чу Ваньнин даже примерно не мог представить компоненты и их действие. Он пытался выплюнуть — лицо и покрывало, волосы — все было в темных брызгах. Мо Жань тогда ладонью закрыл ему рот, заставив проглотить остатки. Потом долго смотрел в глаза, пока Чу Ваньнин не ощутил, что его ведет, словно сильно пьяного. Мышцы стали мягкими, он больше не мог их напрячь. Сознание словно туманом подернулось и захотелось спать, но, когда он закрывал глаза и некоторое время лежал так — он оставался в сознании. Появилась усталость, словно он уже сутки выполнял тяжелые работы. Мо Жань держал его еще некоторое время, внимательно глядя в глаза, снова ухмыльнулся и отпустил, пропав из поля зрения. «Я не хочу забывать, — повторял про себя Чу Ваньнин. — Мне нужны эти воспоминания, чтобы помочь Мо Жаню. Моему Мо Жаню. Сейчас только я могу его спасти… Надо записать. Надо не забывать…»