Он не приходил. Будто забыл о том, что произошло. Вместо него был охотник, заносивший еду и молча уходящий. Лучше бы еда оказалась отравленной, могла бы заглушить боль, которая растекалась внутри от каждого движения. Этан безвольно лежал на кровати, накрывшись одеялом и глядя в окно.
Небо было удивительно чистым. Такие яркие звёзды были лишь в деревне, когда гасили все факелы. Будто чёрную ткань усыпали алмазами и легонько подсветили, чтобы они отражали свет. Говорили, что боги заботятся о своих детях даже в самые тёмные ночи, с помощью луны и звёзд освещая путь. В такие ночи неплохо чуть подольше остаться на улице. Сидя перед дверью в дом. Так ярко было от луны и звёзд, что можно было идти работать в поле, и так до самого утра, и всё равно разницы не заметишь.
Чистые ночи безопасные. С ними видно, если кто-то приближается к деревне. Возможно, поэтому набег совершили после дождя, когда тучи ещё не убежали. Когда факелы отсырели и их не могли зажечь. Когда размыло дороги, а по слякоти от коней не побегаешь.
Этан закрыл глаза, утыкаясь в подушку и тихо простонав от очередной волны боли. В этот раз она, вроде, была слабее.
Да и чистые ночи не могли же длиться вечность. Без дождя конец урожаю. Этан нахмурился и ощупал свои ладони. Вместе с волосами убирали и шрамы, но чтобы и мозоли с рук? Он вздохнул и снова взглянул на небо. Всё же, большое окно — не так плохо по ночам.
Он открыл глаза из-за света. Ослепительным кругом солнце висело в небе, поднимаясь из-за зелёных стен лабиринта. Этан отвернулся и накрылся было одеялом, как его взгляд упёрся в дверь. Всё ещё закрытую, но готовую открыться в любой момент далеко не по его желанию. А если сейчас зайдёт не охотник, а хозяин?
Этан судорожно выдохнул и прислушался: из коридора ни звука. Ему же нельзя выходить. Верно? Значит, дверь должна быть закрыта. Не может быть такого, чтобы и охотник, и хозяин куда-то уехали второй день подряд. Хотя, уезжали ли они вчера? Конечно, уезжали, иначе бы его поймали, сделай он шаг за порог. Или это была какая-то странная «игра».
До сих пор ни звука из-за двери. Какой смысл вообще охранять вход, можно же просто запереть дверь. Этан слез с кровати и расправил тунику. Подкравшись к двери, он прислонился ухом и замер, бросая взгляд на часы. Как и вчера — ни намёка на чужое дыхание.
Но когда охотник приносил еду, то не возился ключом в скважине. Закрыли за ночь? Этан медленно надавил на ручку. Та поддалась, но дверь осталась неподвижной. Значит, ночью. Он вздохнул и отошёл, снова опускаясь на кровать. И поморщился от мучительной боли. Он опустил взгляд на запястья и нахмурился.
Браслеты синяков пожелтели, всё ещё отдавая лёгкой синевой. Этан нагнулся — такое же и с лодыжкой, за которую его вчера схватил хозяин. Он снова растерянно посмотрел на руки и встал. Подойдя к зеркалу, он ещё сильнее нахмурился, выгибая шею и наклоняя голову немного в сторону. Кольцо на шее от удушения тоже сходило так, будто прошла не одна ночь, а несколько дней.
Этан стиснул в пальцах край туники и приподнял его, оголяя бедро, но тут же одёрнул обратно. Отшатнувшись от зеркала, он огляделся так, будто стены комнаты могли дать ему объяснение насчёт всего происходящего. Он же не заснул на несколько суток?
Раздался скрежет ключа. Этан окаменел прямо посреди комнаты и слепо уставился на ручку. Та опустилась вниз, когда скрежет закончился. На пороге возвысился охотник с подносом в руке. Этан выдохнул и отступил к стене. Охотник равнодушно прошёл внутрь, пряча что-то в левый карман. Как и вчера, он поставил поднос на кровать.
Но вдруг посмотрел на Этана. Изучающе и напряжённо. Тот моргнул и резко опустил взгляд, снова сжимая край туники. На охотнике уже не было брони, лишь обыкновенная рубаха, как у крестьян в деревнях, и свободные штаны. Только ботинки оставались на вид очень прочными — такие разве что в городе купить можно. Их не проткнуть ни стеклом, ни гвоздём. На них Этан и уставился, ожидая дальнейших действий.
— Что-то ещё принести? — грубый голос без шёпота звучал слишком громко. Этан дёрнулся и поднял взгляд, но не голову. Лицо охотника не выражали ничего, оставалось всё таким же каменным и равнодушным. Однако оно на мгновение исказилось, и он добавил. — Книгу?
Этан непонимающе моргнул, мельком оглядел комнату, где до сих пор не появилось ничего, что могло бы помочь ему забыть о происходящем. С другой стороны: вдруг ловушка? Издевка какая-то от хозяина? Решил дать какую-то отдушину, чтобы затем забрать? Этан ещё раз взглянул на терпеливо выжидающего охотника и всё же рвано кивнул. Тогда охотник развернулся и вышел за дверь молча.
Снова скрежет ключа, шаги и тишина. Этан подошёл к подносу: обыкновенный омлет, стакан воды и вилка. Вздохнув, он принялся есть, порой останавливаясь, вслушиваясь и оглядываясь на окно. В саду никто не ходил, за дверью тоже.
Омлет кончился неприлично быстро. Этан допил воду и отставил поднос в сторону. Покосился на дверь в ванную, затем бросил взгляд в зеркало и плюхнулся спиной на кровать. Потолок идеально ровный, белый. Скучный. Этан поднял руку и ещё раз взглянул на запястье с полу-сошедшим «браслетом». Его взгляд плавно переместился на пустую тарелку.
Новый скрежет заставил резко сесть и тут же зажать себе рот от боли, прострелившей поясницу. Внутрь снова зашёл охотник, но остановился. Этан медленно убрал руку ото рта и сделал быстрый рваный вдох. Охотник дёрнул головой, будто хотел кивнуть, и положил три книги на кровать. Взяв в руки поднос, он направился к двери, но прежде, чем выйти за порог, бросил:
— Если понадобятся ещё, то скажете.
После этих слов он закрыл за собой дверь. Ключ в очередной раз заскрежетал в скважине, и как только раздались удаляющиеся шаги, Этан хватил верхнюю книгу. Обложка оказалась жесткой и тёмной, а страницы потёртыми и мягкими — даже не порезаться, будто кто-то эту книгу зачитывал до изнеможения. В середине титульного листа выцветшими чернилами значилось: «2 февраля».
Этан покосился на ещё две книги и отполз к изголовью. Свернувшись и накрывшись одеялом, он открыл первую главу и задумчиво провёл пальцем по страницам. Даже намёка на жжение, когда царапаешься о бумагу, не было. Этан нахмурился, сел и взял остальные две книги. Страницы у тех тоже оказались мягкими и неопасными. Он зашипел и отложил их в сторону.
Насколько он помнил, в ванной комнате были только банки, флаконы, да зубная щётка. И всё округлое, о которое можно разбить голову только поскользнувшись на мокром полу. Этан тряхнул головой и вернулся к первой книге. Со вздохом раскрыв её на первой главе, он принялся за чтение.
Однако спустя всего пару страниц он остановился. В уголке ютилась небольшая грифельная запись, сделанная округлым почерком. «Не проси о помощи». Этан нахмурился и поднял взгляд на дверь. Он слышал, что приближённые к богатым могли знать грамоту и уметь писать и читать, но почерк определённо не вязался с огромными руками охотника. Да и сам охотник не походил на «приближённого», а лишь на одного из слуг. Может, даже личного наёмника. И зачем ему отправлять такое послание?
Этан пролистнул ещё несколько страниц вперёд, особо не вчитываясь.
Новая, но всё такая же грифельная запись обнаружилась в начале третьей главы, около первого абзаца. «Не подходи к забору». Этан озадаченно моргнул: как он к этому забору подойдёт, если не смог даже из лабиринта выбраться самостоятельно?
«Обезболивающего нет» — в четвёртой главе. «По имени ни к кому не обращайся, будет плохо» — в конце пятой. «Не задерживайся, он этого не любит» — в шестой. «В крайних случаях бери флакон» — в седьмой. «Сбежать нельзя» — в девятой. Этан захлопнул книгу и сжал её в руках. Дрожа всем телом, он взял вторую и пролистнул её, но в ней не оказалось никаких пометок. То же и в третьей. Этан поджал губы и оттолкнул от себя первую книгу подальше.
Вторая оказалась сборником стихов, у которых точно было какое-то название, но он никак не мог вспомнить. Хотя, где в деревне он мог услышать это? Он сильнее закутался в одеяло, держа книгу прямо перед самым носом, и заскользил взглядом по размывающимся буквам. Мало у кого были книги, особенно в жёстких переплётах. Он видел только одну, в церкви, из неё читали молитвы.
Молился он, видимо, слишком тихо, раз его голос никто из богов не услышал. Потому он здесь, читает стихи и бросает взгляды на дверь, прислушиваясь, а затем на часы. Целый час была полнейшая тишина.
Приближение он услышал сразу — охотник как нарочно топал слишком громко. Этан засунул книги под подушку — а если хозяин вместе с ним? Он же точно книги заберёт. Но дверь открылась и на пороге снова возвышался лишь охотник со всё тем же равнодушным лицом. Он уставился на Этана, и на секунду его брови сошлись вместе как в недовольстве.
— Сэр ждёт вас.
В горле встал колючий ком. Этан вцепился в одеяло пальцами так, словно накрывшись им он будет в полной безопасности от всего: от охотника, от хозяина, от торговца. Но вряд ли одеяло могло служить хотя бы каким-то укрытием в этом особняке. Тут вряд ли есть хотя бы какое-то укрытие, где его никто не найдёт.
— Сейчас? — прохрипел Этан и попытался проглотить ком, но тот как упёрся. И дышать становилось тяжелее, будто он преграждал путь. Охотник кратко кивнул. Этан моргнул и затряс головой. У него же есть свои быстрые до невозможности пятнадцать минут, о которых хозяин говорил ещё вчера. — Но мне надо…
— Сейчас. Он ждёт, — повторил охотник холодно и замолчал, будто не мог ничего сказать, кроме этого. Этан сполз с кровати. Отпустив одеяло и поправив тунику, он шагнул в сторону охотника, но остановился.
— Мне надо взять кое-что, — медленно проговорил он и стрельнул взглядом в охотника. На лице того ни единый мускул не дрогнул, и, сочтя это за дозволенность, Этан проскользнул за дверь ванной.
И застыл на пороге. По спине пробежались ледяные мурашки, Этан обхватил себя руками и зажмурился. Затем отвернулся от ванной и наощупь добрался до раковины. Открыв глаза, он уставился на банки и флаконы и взял тот, на который вчера указывал хозяин. Сделав несколько быстрых вдохов и выдохов, Этан вернулся в комнату, прижимая флакон к себе.
Охотник терпеливо ждал у двери и распахнул её лишь шире, пропуская вперёд. В коридоре ничего не изменилось и казалось, что всё как на прошлой неделе: его просто ведут на обед. Но флакон в руках заставлял вспомнить — нет, не на обед. Хотя, может Этан поспешил. С другой стороны: что мешает хозяину совершить то, что он совершил вчера, сейчас? Этан судорожно вцепился в флакон, будто он мог ему хоть как-то помочь. «Экстренные случаи» это такие случаи, когда не дают времени? Он на краткое мгновение посмотрел в широкую спину охотника.
Они вышли в гостиную, но направились прочь от двери, ведущей в столовую. Этан приостановил шаг, когда рядом оказались стеклянные двери в сад. Если он убежит, то его догонят. Он снова взглянул на охотника, шагающего к одной из трёх дверей, за которым располагались длинные коридоры. Если он откроет дверь, то ему ещё надо будет повернуться. До стеклянных всего три больших шага. Выбежать и свернуть за угол, затем ещё, заплутать и затаится где-нибудь. Лабиринт же не может быть бесконечным, пока охотник разберётся, на какой развилке и куда побежали, он точно сможет найти забор. «Не подходи к забору» — это просто предупреждение ведь, не запрет. Охотник просто хочет лишить себя возможных проблем, так ведь? Что страшного в заборе?
Этан окончательно остановился — три больших шага, открыть дверь, выскочить и свернуть налево так быстро, насколько это возможно. Он сделал медленный шаг назад, продолжая пялиться в спину охотнику. Лёгкие начали болеть от нехватки воздуха, но он не вдохнул, а сделал ещё маленький шажочек.
— Не стоит.
Он застыл и зажмурился. Когда открыл глаза, то охотник уже глядел на него через плечо — бесстрастно, полностью равнодушно. Этан зашипел и выпрямился — сам не заметил, как пригнулся, словно старался стать меньше. Охотник открыл самую левую дверь и пропустил Этана в очередной коридор.
В молчании они двинулись дальше. Этан огляделся — ни картин, ни фотографий, никаких украшений, только лампы. Впереди показались первые двери. Охотник провёл его почти до конца коридора, кончающегося ещё одной дверью. Никаких форточек.
Охотник сжал руку в кулак и постучал. Стук вышел громким, но больше Этан вздрогнул от размера кулака — таким только головы разбивать. Из-за двери раздался голос: «Входи». Этан сжал в руках флакон так, будто хотел его раздавить, но сил ему точно не хватало. Охотник же бесшумно открыл дверь и отошёл в сторону. Этан взглянул на него с ужасом, но охотник смотрел исключительно перед собой. Тогда Этан сделал шаг и переступил порог.
Дверь за ним закрылась без единого скрипа, только обдав его воздухом. Стены были все в книгах, с небольшим просветом в виде окна, выходившего — Этан поджал губы — на лабиринт, прямо в зелёную стену с вкраплениями цветов. Этан слышал о таких комнатах, назывались они библиотеки, но ему рассказывали, что они были больше, чем эта. В разы больше, со множеством стеллажей, а не со шкафами, замаскированными под стены.
Этан замер, прислонившись к двери спиной. Хозяин сидел за столом, опустив взгляд на какие-то листы бумаги. Другой конец комнаты. Этан тихо вдохнул — если он сделает шаг, то рухнет, хоть тут нет ни намёка на пропасть. Да даже ковра, лишь пол. Этан огляделся — хозяин их точно не любит.
— Сегодня без прогулок по саду?
Он вскинул голову. Хозяин подпирал кулаком голову, оторвав взгляд от стола и смотря на Этана с прищуром и тенью ухмылки на губах, не предвещающей ничего хорошего. Ничего хорошего вообще не могло случиться сейчас. В коридоре были слышны тяжёлые шаги охотника, но они стихли слишком быстро, оборвавшись.
Этан вдохнул и кратко кивнул. Тень ухмылки переросла в настоящую ухмылку. Даже с такого расстояния в целую комнату Этан ощутил, как холодный взгляд прошёл по нему. Кожу как иголками закололо, и он сильнее вжался в дверь. А хозяин проговорил притворно-ласково, как приманивают собаку, чтобы затем ударить по морде:
— Подойди.
К горлу снова подступил колючий ком. Он точно упадёт, точно, пол должен разверзнуться, и он упадёт прямо в пропасть. Ухмылка медленно начала сходить с лица хозяина, и Этан сделал шаг. Пол не дрогнул. Этан сжал в руках флакон и неожиданно легко выдохнул.
В церкви говорили, что боги порой присылают идеи в головы своим детям. Называли это озарением. И подобное озарение как осветило разум Этана в тот момент, когда он сжал в руках флакон. Он сделал ещё несколько шагов и попал в квадрат света из окна. Окно не было во всю стену, как в его комнате, но оказалось достаточно большим и… ручка для форточки находилась низко, не под потолком. Этана мелко затрясло, он заставил себя отвести взгляд.
Стекла в деревнях не так много, а если оно и есть, то грубое и слишком толстое. Тут же флакон казался хрупким, но вот его дно — Этан надавил на него пальцами — точно достаточно толстое, годящееся для удара.
Этан встал напротив стола. Хозяин даже не двинулся за всё его небольшое путешествие как на плаху, но тут он выпрямился и развернул стул вбок от стола, постучав пальцем по своей стороне. Этан проглотил судорожный вдох и направился в обход.
С его небольшим ростом голова хозяина должна была находиться на уровне груди. Если хозяин встанет — можно не пытаться. Пусть сидит, пусть только сидит. Возможно, молитвы были не напрасны. Перехватиться за начало флакона, развернуть, замахнуться и ударить дном по виску. Если получится, то ещё несколько раз, затем к окну, открыть форточку и в лабиринт.
Охотник не прямо за дверью, может, даже не услышит. Нет, услышит, если хозяин упадёт. Значит, всё быстрее, до головы охотника Этан не дотянется даже если очень постарается, да и нанести удар ему попросту не дадут — скрутят и убьют на месте. Значит — быстрее. Всё быстрее. Несколько раз ударить, через стол, к окну, в лабиринт. Просто.
Сердце бухало в груди тяжело, а дыхание застряло в горле, когда он встал напротив хозяина. Тот слегка приподнял брови, снова расплываясь в хищной ухмылке, а глаза пугающе-знакомо сверкнули азартом, как в ожидании хорошей игры.
— Ты сказал, что тебе понравился сад, — сказал он медленно, растягивая слова. Этан моргнул и не сдержал взгляда в сторону окна. Когда он вновь посмотрел на хозяина, то тот тоже глядел туда. «Сейчас» — мелькнула полу-истерическая мысль. Этан перехватил флакон и дёрнул рукой, как хозяин проговорил всё так же лениво:
— Они открываются не полностью. Надо будет стекло разбить, — он повернул голову обратно к Этану, и глаза его лучились неожиданным довольством то ли ситуацией, то ли собой. Этан застыл, не в силах пошевелиться. Хозяин медленно протянул руку и забрал флакон из его онемевших пальцев. Покрутив его в руке, он сказал. — Хочешь всё ещё в сад?
Этан не сдержал порывистого вдоха и безнадёжно мотнул головой, сжимая руки в кулаки так, что ногти болезненно впились в ладони. Свет в голове покинул его, посланное богами только что с небольшим стуком легло на стол. Хозяин ещё раз взглянул на флакон и произнёс жестко и кратко:
— На колени.
Вчерашняя мысль снова посетила его: ему конец. Этан поджал губы и опустился, глядя в пол. Колени неприятно заныли тут же, и Этан подавил шипение, когда его схватили за подбородок и заставили задрать голову. Кожу как морозом обдало под острым взглядом хозяина.
— Руку, — прозвучало неожиданно, и Этан медленно подал её. Тонкие пальцы как железной нитью впились в его запястье, переворачивая. Взгляд изменился, хозяин немного отклонил голову Этана в сторону.
— На тебе всё как на собаке заживает? — спросил он. Этан сглотнул и попытался дёрнуть головой, но не смог. Хозяин издал звук, отдалённо похожий на человеческий смешок, и почти что прошептал. — Голосом отвечай.
— Не знаю, — выдохнул Этан, и он сощурился.
— Видимо, придётся обновлять их.
Сердце Этана ухнуло куда-то вниз. Он расширившимися глазами посмотрел на хозяина, который только снова усмехнулся. Его пальцы всё ещё сдавливали подбородок и запястье, совсем немного, но Этан как прикован к полу оказался. Но вдруг хозяин отпустил его и откинулся на спинку стула. Он взял флакон со стола и покрутил его в пальцах.
— Знаешь, подобный жест я могу воспринять только как приглашение…
— Нет! — не сдержался Этан и тут же захлопнул себе рот. Флакон застыл. Хозяин медленно перевёл взгляд вниз и вскинул брови, а затем положил флакон обратно.
— «Нет»? — повторил он, наклоняясь вперёд. Этан зажмурился и опустил голову, но его снова заставили её задрать. Прозвучало жёсткое. — Глаза открой.
Он выполнил, обессиленно. Слишком много ошибок. Почему одеяло действительно не может служить щитом от всего этого. Колени ныли всё сильнее, как впиваясь в пол, до самых костей. А внутри всё дрожало от ужаса и ещё неясного до конца предстоящего. Тут хотя бы не было воды, его не попытаются утопить, попросту негде.
— Раз «нет», — сказал хозяин со всё той же фальшивой лаской, — то начнём мы с другого, — он снова взял Этана за запястье и положил его ладонь между своих ног, так, чтобы пальцы касались пуговиц на его штанах. Этан замер и поднял взгляд выше. Хозяин откровенно улыбался, а затем проговорил:
— Мне стоит объяснить или сразу начнёшь? И, — его взгляд вмиг поледенел, а пальцы до острой боли сжали подбородок, — зубы держи при себе.
В носу противно защипало, а глаза как плёнкой покрылись. Этан дёрнул головой, и его тут же отпустили. Под рукой на штанах чувствовалось твёрдое, и Этан свистяще выдохнул, смаргивая слёзы. Хозяин откинулся на спинку стула и склонил голову набок. Его взгляд прожигал насквозь, и Этан сделал вдох поглубже, жмурясь и силясь прогнать продолжавшие подступать слёзы.
Вновь занемевшими пальцами он всё же расстегнул первую пуговицу. По спине прокатилась волна мурашек. Даже не поднимая головы, он чувствовал — за каждым его движением наблюдают. Если дёрнется в сторону, то схватят. Встать не получится, по полу долго не проползёт. Вариантов нет, кроме того, что ему предоставили.
Его пальцы замерли над второй пуговицей, и хозяин неожиданно двинул коленом, чуть толкая его в плечо. Этан поднял взгляд и тут же его опустил — на него глядели с тем интересом, с каким смотрят на представление, от которого многого не ожидают. И всё равно ледяные глаза сияли как вчера. Этан моргнул ещё несколько раз и расстегнул последнюю пуговицу.
Отвратительно. Он не мог дышать, воздух как застрял внутри, но новый толчок заставил его приблизиться. Сверху раздался вздох, и в мгновение его схватили за загривок, натягивая волосы.
— Рот, — кратко проговорил хозяин. Сглотнув, Этан исполнил.
Он определённо ошибся. Его тут не могут утопить, но всё равно он задыхался. Лёгкие жгло, горло сжималось. Этан попросту зажмурился, пытаясь отстраниться, упираясь руками в стул, но его до острой боли сжимали на загривке, двигая его головой. Тошнило от всего разом. Только бы пришла тьма как вчера, но единственная тьма, что была, — это тьма из-за зажмуренных глаз.
Это точно наказание. За попытку побега. Как вчера. Или боги решили наказать за то, что он не воспользовался их помощью как должно. Или же нет никаких богов, потому что какие боги, всевышние, оставят его здесь с призрачной возможностью сбежать и настолько жестоким человеком?
Его отстранили так же внезапно, как и схватили. Этан захрипел и схватился за горло, сгибаясь и кашляя. Он провёл рукой по губам и распахнул глаза, морщась. Щёки и подбородок были в слезах и слюне, и к горлу подкатил спазм, обожгло идущей изнутри едой.
— Только попробуй.
Его снова схватили за волосы и задрали голову. Этан посмотрел прямо в пылающие недовольством глаза хозяина, и сделал глубокий вдох, затем проглатывая желчь. Хозяин чуть склонил голову, глядя на его шею, и открыл ящик в столе. Достав из него платок, он протянул его, сказав:
— Вытрись.
И отпустил волосы. Этан взял платок дрожащими руками и с силой провёл сначала по щекам, что те заболели, а затем по подбородку и губам. По последним он провёл платком несколько раз, будто пытаясь стереть их до крови. От оставшегося на языке вкуса тошнило, но ещё раз сглотнул — легче не стало.
Платок забрали. Хозяин оглядел его и отбросил за спину. Этан не сдержал шипения, когда его заставили задрать голову, снова схватив за подбородок. Холодный взгляд скользнул по его лицу. Хозяин сощурился, его губы дрогнули.
— Рот открой, — медленно сказал он, будто сомневался, что Этан поймёт его сразу. Тот понял. И дёрнулся, пытаясь отползти на непослушных и занемевших ногах. Его тут же перехватили за шею и чуть приподняли. Этан замотал головой, стискивая челюсти.
Пусть задушит. Пусть лучше задушит, но ещё раз такого он не выдержит. Но жёсткие пальцы надавили на его щёки, заставляя всё же открыть рот. Этан в ярости уставился на хозяина, но тот меланхолично взял со стола флакон, выдернул из него пробку зубами и поднёс к Этану. По горлу того прокатилась холодная волна, что-то из флакона обволокло язык, отправляясь ниже.
Этан сипло выдохнул, снова держась за шею. Отпустивший его хозяин поморщился, возвращая пробку обратно в флакон. Он зашуршал бумагами, складывая их и отправляя в очередной ящик. Этан непонимающе следил за всем этим: может, его оставят в покое? Хозяин же что-то делал, может, вспомнил об этом?
— Поднимайся, — сказал тот, задвинув ящик. Этан хотел было подскочить, но ноги подвели, и он повалился обратно на пол. Только руками за край стола и успел зацепиться. Хозяин вскинул брови и откровенно насмешливо спросил. — Так ты хочешь повторить?
Задрожав, Этан опёрся руками о стол и всё же поднялся, и всё равно готов был рухнуть обратно. Колени не чувствовались, их как будто вообще не было. Хозяин усмехнулся и поднялся. Этан хотел было отступить, но снова чуть не полетел на пол. Его резко подхватили под бёдра. Этан истерически вцепился в плечи хозяина и опустил голову, тяжело выдыхая сквозь зубы.
Поверхность стола оказалась неприятно холодной, как и руки, оставшиеся на его бёдрах. Длинные пальцы чуть забрались под и так задравшуюся тунику, и Этан тут же отодвинулся как можно дальше. В животе начало странно жечь, как маленький огонь разгорелся внутри. Этан нахмурился и опустил голову, часто моргая. Снова глаза подёрнулись плёнкой щиплющих слёз.
— Не-ет, — протянул хозяин, неожиданно приподнимая его голову не хватая, а попросту проводя пальцем по его шее снизу вверх. Этан сглотнул и подчинился — ни спрыгнуть, ни убежать тем более. Ноги до сих пор как ватные, на таких не побегаешь. Ни от хозяина, ни от охотника особенно.
Взгляд хозяина снова скользил по его лицу. Изучающе-медленно, как будто… любуясь. Этан поджал губы, делая несколько вдохов и выдохов, чтобы успокоить разошедшееся сердце.
— Как ты таким на севере уродиться смог? — тихо спросил хозяин, и блеск азарта в его глазах пропал, уступив задумчивости. Словно ему действительно было интересно. Этан недоверчиво посмотрел в ответ и пожал плечами. Пальцы неожиданно зарылись в его волосы, и Этан уже напрягся, но его не схватили, не начали тянуть, задирая голову. Просто как расчесали, убрав несколько прядей за ухо.
— Светлый, с зелёными глазами, — хозяин продолжал задумчиво бормотать, и вдруг ухмыльнулся. Этан порывисто вдохнул и отклонился, тут же стиснув зубы до боли. Хозяин покачал головой, снова проводя рукой в лживой ласке по его голове, затем по узкому носу и тонким губам, и закончил, как обвиняя. — Для крестьянина ты слишком красив.
Этан не сдержал язвительного хмыканья и отвернулся. Ещё бы, поэтому его сразу заприметили во время нападения. Лицом вышел — оказался тут. А родители, которые для торговца слишком стары и которым «жить немного, забейте их», предрекали ему иную судьбу — женится, создаст семью, будет ездить в город торговать, как делали все, как делали они. Тоска смертная и вечная.
Он поджал губы, снова смаргивая слёзы. Жены у него точно не будет, он сам её роль выполняет. Но в деревнях к жёнам относились не так, совершенно не так.
Неожиданное жжение в животе заставило его охнуть и скрючиться. Шумно вдохнув, он зажмурился и зашипел, а затем вспыхнувший внутри огонь начал постепенно затухать, всё же оставляя после себя ноющую боль. Этан поднял помутневший взгляд. Рука хозяина спустилась с его головы к шее и чуть сжала.
В следующую секунду перед глазами как солнце взорвалось — всё побелело от боли в затылке. Спина заныла от резкого удара об стол, и когда Этан всё же смог увидеть — над ним был чистый скучный потолок. Прямо как у него в комнате. Изо рта вырвался хриплый стон, когда его непослушные ноги раздвинули и внутрь него проникло нечто тонкое и скользкое.
— Не надо, — выдавил он и засипел, когда пальцы на его горле сжались сильнее. Он не мог поднять голову, лишь глядеть вверх. Раздался смешок:
— Со вчерашнего ты тут всё такой же.
Он не сдержал вскрика, проехавшись спиной по столу от мощного толчка. Тонкие пальцы переместились с его горла ниже, на грудь, а затем к ногам. Этан выгнулся, впиваясь ногтями в стол и судорожно вдохнул. Его сбил очередной толчок, вырывая новый вскрик. По бедру как ножом провели, по коже потекло что-то горячее.
Из-за белизны потолка сложно было сказать, что происходило — оставался Этан на месте или же двигался. Но скатывающаяся от каждого движения хозяина туника отвечала на этот вопрос. Холодные руки были везде: от лодыжек и до шеи. Они перемещались, грубо гладя, иногда хватая до боли, от которой крик только усиливался и от которой глаза слезились больше. По щекам снова текли слёзы.
Вдох-выдох, выдох-выдох — эта небольшая цепочка сбивалась каждый раз, так и не дойдя до конца. Этан снова как оказался на дне ванной, только в этот раз ему позволяли вынырнуть всего на мгновение, чтобы затем снова опустить под воду, но зато с толикой воздуха. И силуэт хозяина, тоже мутный, но теперь от застилавших глаза слёз, возвышался над ним.
Он резко приблизился, замедляясь и давая наконец нормально вдохнул. Этан в ужасе взглянул на него, и даже сквозь муть смог разглядеть довольную улыбку. Лицо хозяина приблизилось так, что Этан ощутил его дыхание. Взгляд всё такой же сияющий. Этан отпустил стол и резко ударил хозяина по плечу. Тот пошатнулся и окончательно остановился. Этан выдохнул и упёрся уже двумя руками в его плечи.
— Молодец, — неожиданно прошептал хозяин с явной улыбкой в голосе и толкнулся. Этана захлебнулся криком, когда его что есть силы вдавили в стол. Чужое дыхание расходилось у его шеи, жесткие руки вцепились в его нывшие бёдра, а нутро разрывалось и горело.
Этан моргнул. Не потолок — его взгляд упирался в шкаф, в котором стояли не книги, на корешке каждой из них названия были слишком странными. «Имена» — мелькнула уставшая мысль в его голове. Имена для крестьянских слишком длинные. Этан захрипел, когда из него вышли. Давление на бёдра исчезло, как и на всё тело.
Он тяжело и сипло выдохнул, не в силах пошевелиться. Раздались шаги. Взгляд Этана переместился — он бы увидел потолок, не загораживай ему вид хозяин. Сияние из его глаз пропало, сменившись вернувшейся задумчивостью. Этан устало моргнул, когда по его щеке, чуть задевая кожу ногтем, провели пальцем.
— Кажется, — медленно проговорил хозяин, — ты заслужил награду.
Всю отрешенность как ветром сдуло. От отвращения Этан скривился и отвернулся, жмурясь. «Награду» за что? За произошедшее? С таким он познакомился в городе, где некоторые не гнушались торговать телом. Его передёрнуло как внешне, так и внутренне. А хозяин продолжил, будто и не заметил ничего:
— Можешь ходить в сад. Но не дальше.
Этан удивлённо моргнул и взглянул на хозяина. Паника сдавила горло от предвкушающей ухмылки на его губах. Ещё немного и был бы полноценный, кровожадный оскал.
— Вальтер! — резко крикнул хозяин, обернувшись к двери. Послышались тяжёлые шаги, и краска затопила Этана. Горло болело от криков, а охотник всё это время был неподалёку. Этан дрожащими руками попытался расправить тунику и зашипел, когда пришлось выгнуться и поясницу знакомо прострелило, но теперь сильнее, чем утром.
Когда он с этим всё же справился и взглянул на дверь, то охотник уже стоял на пороге. Хозяин кратко кивнул на Этана.
— Убери его отсюда. И не запирай, пусть гуляет по саду, — хоть Этан и не видел лица хозяина, но мог поклясться на чём угодно — он улыбался. Недобро и страшно улыбался.
Без лишних слов и вопросов охотник сгрёб Этана со стола и ответил равнодушием на его тихой вскрик. В коридоре Этан обессиленно повис на его руках и попросту закрыл глаза, желая провалиться в темноту. Темнота не соглашалась и не приходила, а до комнаты добрались слишком уж быстро. Охотник отпустил его на пороге, и Этан вцепился в дверной косяк, стараясь не упасть. По внутренней стороне бедра что-то потекло.
Сзади раздались шаги, Этан обернулся — не закрыв дверь, охотник удалялся прочь. Этан прошептал нечто, похожее на «спасибо», и прошёл дальше в комнату, толкнув плечом дверь. Та страшно заскрипела, но не захлопнулась до тех пор, пока на неё не опёрлись.
Этан провёл пальцами по тёкшему по бедру и взглянул на них. Горло как обручем сдавило — бело-розовые капли. Сглотнув, Этан запрокинул голову и истерично выдохнул. Найдя взглядом окно, в верху которого было видно голубое чистое небо, он ударил кулаком по двери и зарычал.
Если боги и существуют, то звёзды они зажигают точно не для него.