Наверное, ему не стоило сопротивляться, когда его пытались утопить. Надо было утонуть, чтобы следующего дня не настало. Чтобы не приходилось залезать в ванну, дрожа всем телом и вытирая вновь горячие от слёз щёки. Чтобы не надо было смывать грязь и смотреть на капли розовой воды. Чтобы при взгляде в зеркало не видеть отпечатки чужих пальцев на горле, плечах и лице.

Он как будто и не выходил из комнаты. Всё на своих местах, только теперь ещё и дверь не закрыта. Чтобы он мог выходить сам. Или чтобы, наоборот, к нему могли заходить без лишнего препятствия в виде ключа. И сердце чуть не выскочило, когда раздались шаги, и успокоилось, когда внутрь зашёл охотник с подносом.

Почему-то после попытки поесть стало легче. Хозяин так больше и не появился. Этан глядел на дверь, когда опустилась ночь, и думал: почему он? Почему именно его поймали и привезли сюда? Конечно, сначала всю деревню выстроили, затем убили лишних, а остальных… Этан нахмурился и зарылся носом в подушку.

Его чуть тоже не прирезали, когда он пытался помочь родителям. Но ехал он после один. Или с ним кто-то был? Он снова взглянул на дверь. Если он сейчас выйдет, то его затащат обратно? А какой смысл тогда в этой «награде»? Чтобы попасть в сад, ему надо выйти за дверь, которая открыта. Открыта же?

Он поднялся и подкрался к двери. Привычно прислушавшись и не услышав ничьего дыхания, он медленно надавил на ручку, словно та могла отвалиться в любую секунду. Она опустилась, и Этан в ужасе качнулся — дверь двинулась и открылась в коридор, скрипнув петлями. А затем воцарилась глухая тишина, как уши заложило.

Сглотнув вставший в горле ком, Этан выглянул: темень непроглядная, ни единой горящей лампы. Ни дыхания, ни тени, ни шагов. Этан недоверчиво покосился в сторону предательских петель — охотник точно не глухой. Но особняк как опустел. Не уехали же они на ночь глядя?

Поясница снова начала ныть, а пол внезапно оказался ближе, чем должен был. Повиснув на ручке, Этан вздохнул и с очередным скрипом закрыл дверь. Подушка заглушила его болезненный стон, когда он рухнул обратно на кровать. Накрывшись одеялом, он посмотрел в окно. Снова неприлично чистое небо. Всё в звёздах. И пустое. Звёзды загораются сами. И горят не для него.

Тогда, в день нападения, горели ли они вообще? Были ли они за тучами? Или церковь зря проводила богослужения каждую неделю? Он закрыл глаза и тяжело выдохнул. Боль медленно отступала куда-то внутрь, как растворяясь. Но тьма, только-только пришедшая, резко исчезла, и Этан чётче прежнего видел тени от листьев сада на полу комнаты.

Шаги.

Не тяжёлые, какие от ботинок охотника, а легче, гораздо легче и притворно мягче. Почти что бесшумные, но при этом как нарочно достаточно громкие, чтобы их было слышно. Этан замер, вжимаясь в кровать и мечтая пропасть в ней, как в нём пропадала боль. Закутавшись в одеяло сильнее, он ощущал, как сердце бьётся в истерике, и его удары разносились по всему телу.

Услышали. Всё же услышали. Он зажмурился, когда дверь скрипнула. Шаги зазвучали мягче — ковры глушили. По спине пробежался холодок. Этан сцепил зубы, стараясь дышать ровно, а не с надрывом, с каким скрипела дверь. Казалось, что кровать тряслась от его дрожи, но он вмиг окаменел, когда что-то продавило матрас на краю.

Во рту появился железистый привкус — Этан от неожиданности разжал зубы и замер. Прокушенная щека заныла, но он неподвижно замер, пытаясь перестать жмуриться и стать похожим на спящего. Хотя: что мешает взять его таким? В животе неприятно похолодело, и он дёрнулся от того, как одеяло на его боку вдруг немного потяжелело.

Раздался смешок — холодный, жуткий, издевательский, какой издают, когда понимают, что им врут. Этан сжал в пальцах одеяло, стараясь перестать трястись, когда по его боку, вверх-вниз, скользнула рука. Чужое дыхание опалило ухо, и он всё же не сдержал резкого вдоха.

— Люди дышат, когда спят, — шёпотом, похожим на змеиное шипение, произнёс хозяин. Этан отвернулся в подушку, и дыхание тут же пропало. Кровать качнулась, рука хозяина скользнула по плечу вверх.

Этан резко отодвинулся, приподнимаясь, и рухнул обратно, скорчившись от боли. Утонувшая было боль вернулась и как ножом порезала поясницу и ниже. Сглотнув кровь, набежавшую из щеки, он яростно обернулся. В звёздном свете глаза хозяина казались мрачнее и холоднее, а кожа как у кровопийцы из страшных сказок для детей.

«Не ходите дети по лесу ночью гулять, выпьют из вас всю вашу жизнь через кровь».

Простое наставление, в каждом дому так говорили. Что ж, в лес Этан не ходил, его туда затащили и бросили в лапы монстру. Замечательно. Он отвернулся — небо до сих пор сияло звёздами. Чужая рука всё ещё лежала на его плече, как в какой-то пародии на успокаивающий жест. Внутри всё скрутило, как скручивают тряпку, выжимая из неё воду. Неожиданно чётко Этан ощутил головой очертания книг под подушкой.

— Думал, ты хотел выйти, — шёпотом, но до сих пор до мурашек близко сказал хозяин, и на мгновение в его голосе скользнуло нечто, что можно было назвать разочарованием. Этан чуть повернул голову, сощурившись. Хозяин искривил губы, и отнял руку. Холодные пальцы неожиданно коснулись виска Этана, и прозвучало короткое:

— Тогда спи.

И он рухнул в темноту.

***

Его пробил озноб, когда тьма отступила. Распахнув глаза, он тут же зажмурил их. Протерев лицо и поморщившись от лёгкой боли из-за синяка на подбородке, он всё же приоткрыл их и в изумлении уставился на голубеющее дневное небо, в котором вместо звёзд горело солнце. Этан ошарашенно моргнул и приподнялся.

Он оглянулся на дверь — закрыта. Засунул руку под подушку и почти сразу наткнулся на книги. Приснилось? Он растерянно ощупал висок, к которому всего несколько секунд назад прикоснулся хозяин. Но сам хозяин как испарился, будто его вовсе не было здесь, и ночь прошла. Этан сполз с кровати и поморщился от уже привычной волны боли.

Умывшись, он взглянул на себя в зеркало и повертел головой — на подбородке и щеках продолговатыми пятнами синели следы прошедших дней. На шее же они снова странно-быстро пожелтели, как и на плечах.

«Видимо, придётся обновлять их»

Он медленно опустил руки на край раковины и тревожно выдохнул. И когда придут за ним снова? После завтрака? Снова в обед? Ночью? Его пробрала дрожь, казалось, дрожит всё тело, даже у сердца сбился ритм от этой дрожи. Этан судорожно выдохнул, поёжился и отвернулся. И его взгляд мгновенно упал на ванну.

В тот раз тьма тоже пришла от прикосновения… Этан отшатнулся и выскочил обратно в комнату, игнорируя боль. Упав на кровать, он выдохнул и вытащил книги. И, подумав, перебрался на ту сторону кровати, что была ближе к окну.

За вчера, борясь с болью и отвращением к еде, он дочитал стихи и первую книгу, оказавшуюся романом про интриги в стенах дворца и странного человека, который знал всё. Никаких других записей не нашлось, лишь грифельные разводы в одном из уголков. Третья книга оказалась тонкой и тоже сборником, но не стихов, а маленьких сказочных историй, как для детей.

Эти истории Этан проглотил чуть больше, чем за час. Он взглянул на часы и откинулся на подушку. Покосившись на дверь, он нахмурился и отвернулся к окну. А если не приснилось, и хозяин действительно пришёл ночью? Странный визит, он даже ничего не сделал.

Его передёрнуло, и он покрепче обхватил себя за плечи, как будто это было способно спасти его. Улететь мухой в форточку было бы неплохо. Хорошо феям — они маленькие, летают, где хотят, делают, что хотят, умеют колдовать. Правда, на них порой охотятся, но они хорошо скрываются.

В лесу около деревни феи не жили, им не нравился север, а на юг добраться сложно, надо пересекать горы. Он взглянул на кусты, возвышающиеся и закрывающиеся всё, кроме неба. Есть ли за этим лабиринтом горы или просто чистый горизонт? Может, какой-нибудь город или поселение, или глухой лес. Лучше второе — город слишком большой, а лес опасен. Если и бежать, то туда, где могут спрятать.

Хотя о беглых рабах Этан никогда не слышал. Потому что у каждого хозяина есть охотник?

От шагов из коридора Этан чуть не расстался с сердцем. Секунда — шаги слишком тяжёлые. Он напряжённо приподнялся и оглянулся на дверь. Шаги остановились, ручка опустилась, скрипнули петли — Этан судорожно выдохнул, опустив голову и закрыв на пару мгновений глаза. Под веками поплыли красные круги, но когда он вновь взглянул на дверь, то охотник с подносом никуда не пропал.

Всё с таким же каменным лицом и в свободной одежде. Он бесстрастно взглянул на Этана, положив поднос на кровать, и неожиданно проговорил:

— Вам пока не стоит выходить.

Уже осматривающий поднос — в этот раз жаренные яйца с порезанными кусочками тонкого мяса, — Этан поднял озадаченный взгляд и напрягся. Это значит, что хозяин передумал? Решил отменить «награду»? Этан прикусил язык, отводя в растерянности взгляд — спросить или не стоит?

— У сэра посетитель, — продолжил охотник, словно так и надо. Этан вскинул голову и округлил глаза. Сердце сделало ужасающий кульбит. В последний раз посетителем, насколько он знал, был торговец.

Его решили вернуть? Туда, на рынок? В место, где много глаз, и туда, где показывали других, но не его, потому что он был предназначен хозяину? Он уже слышал разговоры — опытные и нетронутые шли по гораздо высшей цене, в то время как остальные отправлялись на аукцион, где цена могла быть слишком низкой.

Из двух зол выбирают наименьшее, только какое именно наименьшее — Этан понятия не имел, и его снова пробил озноб, от которого сковало всё тело. Снова кандалы, снова как зверя, снова в клетку, снова будут сводить синяки…

— Кто? — вышло слишком сипло то ли от вчерашних криков, то ли от онемевшего горла. Охотник в ответ просто покачал головой.

— Не выходите. И поешьте, — он указал на поднос, а затем вышел, прикрыв за собой дверь. Этан замер, уставившись в тарелку.

Даже если он попытается, то его стошнит. Даже умирая от голода его стошнит, когда к хозяину пришёл посетитель, который может оказаться торговцем. Этан помутневшим взглядом обвёл комнату. Лучше клетки. В бесконечность лучше клетки, в бесконечность лучше аукциона. Его взгляд наткнулся на зеркало — на плечах, шее и лице краснели отметины.

Может, ему повезёт? Он вымученно улыбнулся, опуская голову. От него боги отвернулись, как удача может ему благоволить хотя бы немного? Он всю исчерпал её, вчера, когда осознал про флакон. А теперь поздно, ему дорога одна — обратно к торговцу.

Стиснув пальцами одеяло, он сдержанно выдохнул и поднял взгляд на дверь. И замер, неверующим взглядом рассматривая её и уже ощущая даже сквозь ткань одеяла, как ногти впиваются в ладони.

Приоткрыта. Небольшая щель, которую слегка приоткрыть, и как в первый день прорваться в коридор. Взглянув на поднос, Этан слез с кровати и подкрался к проходу. Прислушался — ни шагов, ни дыхания, ни голосов. Охотник ушёл к хозяину? Он же должен быть рядом с ним, верно? Этан сощурился.

Оглянувшись на кровать, он вернулся и взял с подноса вилку. Провёл пальцем по зубчикам — тупые, но если ударить, то, возможно, получится вырваться, если его поймают. Сжав вилку в руках, он мрачно взглянул на дверь.

Такую уверенность в своих действиях он испытывал всего несколько раз — в той жизни, где всё было хорошо, и деревня не знала о будущем набеге. В той, где родители и соседи были живы, и тёмные ночи с протянувшимися во всё небо тучами заканчивались спокойным утром. Когда всё было хорошо, и боль была результатом работы, а не использования тела другим человеком.

Петли скрипнули, спину знакомо царапнула замочная скважина. Этан выбрался в коридор, прикрыл за собой дверь так, как оставил её охотник. Либо оставаться тут, либо на рынок — из двух зол выбирают меньшее. Этан предпочёл не выбирать. Лучше уж в лес, к кровопийцам.

Тишина в коридоре стояла давящая. Казалось, что она даже шаги поглощает, но Этан прислушивался что есть сил, пока пробирался по стенке. Гостиная была всё такой же круглой и всё такой же светлой. Этан выглянул — ни души, всё на своих местах. Значит, не торговец, если не здесь разговор? Этан тряхнул головой.

Он так сильно цеплялся за стену и напрягался, что оставленные на руках и ногах синяки заныли туманной болью. Двери в сад открылись без шума. Трава, в отличие от рук хозяина, приятно охладила ступни. В нос хлынул легко-приторный запах белых с розовой сердцевиной цветов. Этан встал на развилке и огляделся. В прошлый раз бежал влево. Он развернулся в противоположную сторону и быстро зашагал, стискивая зубы от тусклой боли, расходящейся по пояснице.

Сердце стучало удивительно спокойно, но с каждой секундой, что он шёл дальше, его как будто замораживали изнутри. Он вытер лоб, когда остановился на очередной развилке, и глянув на крышу, выглядывающую из-за изгороди, он свернул влево.

В его комнате часы не тикали, из-за этого засыпалось проще, так как по ночам шумел лишь гуляющий в саду ветер. Однако, тут как спрятали часы в изгороди. Тихое тиканье отсчитывало каждый его шаг, каждый удар сердца. Под ногами предательски шуршала трава, запах обволакивал, а от солнца цветы как поплыли по зелени. Этан тряхнул головой, зажмурился, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, и двинулся дальше.

Вилка неприятно впилась в кожу, когда он резко остановился на очередном повороте. Голоса. Он вдохнул и зажал себе рот. К горлу подкатила дрожь, чуть не переросшая в панический крик. Отступив, он медленно развернулся и направился в другую сторону. Голова кружилась. Этан осел на землю, стараясь дышать, хотя очень хотелось прекратить и просто задохнуться.

Уставившись на вилку в своих руках, он истерически усмехнулся, давя в себе смех. «Идиот» — всё, что прозвучало у него в голове. Подняв голову к небу, он сощурился и встал, проглатывая стон боли. Касаясь рукой зелёных веток, он двигался дальше, щурясь.

Мелодичный голос внезапно раздался слишком близко. Этан застыл, как вкопанный, и обернулся. Нет, за ним никто не шёл, а голос доносился из-за изгороди. Он сделал круг? Как вообще простроен этот лабиринт?

— …сорт цветов, не слышала и не видела никогда таких. Откуда они? — голос неизвестной женщины дрожал, но в нём не было ни нотки страха. Ей будто было сложно говорить, как словно молчать гораздо проще, а слова отбирали силы. Этан пригнулся, хотя его и так скрывала изгородь, и медленно пошёл дальше.

— Не могу точно ответить на ваш вопрос.

Задача Этана чуть не провалилась — он едва не упал, когда из-за изгороди раздался голос хозяина. Спокойный, с едва уловимым намёком на улыбку. Этан тихо выдохнул и продолжил путь, вытерев с виска каплю пота. Бред.

— Что же так? — слабым голосом спросила женщина. Впереди показался какой-то просвет. Этан приостановил шаг и подкрался ближе. Небольшая арка, увитая цветами, как гирляндой. Этан замер и медленно опустился на колени, вытягивая шею и выглядывая в неё. И тут же отпрянул.

Всего на секунду он увидел хозяина, сидящего к нему боком. Сдержав вздох ужаса, он ещё раз выглянул.

Как поляна расположилась в самом сердце лабиринта. Белые вырезанные стулья, столик, сервиз, по виду готовый разбиться от одного неловкого движения. На противоположной стороне тоже находилась арка, точно такая же, через которую заглядывал Этан. Хозяин сидел на стуле, закинув ногу на ногу и держа в руках какую-то книжку, а напротив него — сухая, тонкая женщина с бледными губами и в синем платье в пол. В спрятанных в белоснежные перчатки руках она крутила ручку раскрытого зонтика, но не от дождя. С такими некоторые ходили в городе даже в солнечную погоду.

Чуть дальше стоял неподвижной статуей охотник. Он смотрел исключительно перед собой, и его взгляд был настолько пустой, будто из его тела украли душу. Этан моргнул и вновь посмотрел на хозяина. Тот что-то уже сказал, и женщина кивала, как кивают те, кто делает вид, что понимают.

— Да, слышала, что подобные вам порой испытывают некие помутнения. Да и о вашей болезни ходят слухи, — последнее она произнесла как невзначай. Взяла в обе руки чашку, и та всё равно заходила в них ходуном. Хозяин неожиданно улыбнулся. Не той ухмылкой в предвкушении, не холодно, а просто и легко. Без язвительности, без превосходства, без льда. Этан сглотнул, рассматривая лицо хозяина.

Ледяные глаза не щурились, а смотрели открыто. Когда он снова заговорил, то его голос звучал по-иному, почти что мягко, но не приторно:

— Не могу называть это «помутнением», — улыбка не пропадала с его губ, — это похоже на запирание дверей.

— Дверей? — искренне-удивлённо переспросила женщина, возвращая чашку на стол и на мгновение опустив на неё полу-испуганный взгляд. Хозяин медленно кивнул:

— Если объяснять просто, — он на секунду как задумался, отведя взгляд, но затем продолжил ровно, — то это как убирать в кладовую ненужные вещи и закрывать на ключ.

— Но не сложно потом искать? — нахмурилась женщина, и хозяин покачал головой.

— При порядке будет не сложно, — он опустил взгляд в книжку и вдруг закрыл её. Этан метнулся обратно за изгородь, задержав дыхание. Никаких шагов или оклика. Сердце барабанной дробью стучало о рёбра, как пытаясь выбить их, но раздался абсолютно спокойный голос хозяина. — Но подобное есть у всех людей.

— Выходит, — протянула заинтересованно женщина, — вы запрёте некоторые мои мысли?

— Зависит от того, что нужно вам. И, — он остановился, будто осёкся, а затем проговорил с намёком на какое-то совершенно странное сожаление — как фальшивое, но слишком хорошо сделанное для фальшивого, — примите мои соболезнования.

— Спасибо, — шелест голоса женщины едва пробился сквозь панический грохот в ушах Этана. Сам Этан медленно выдохнул и чуть не опёрся о стену. Ветки остановили его, и он сгорбился, протирая руками лицо, пытаясь осознать.

Глянув на проход, но не выглядывая, он нахмурился: что происходит? Мало людей без каких-то способностей могли быть такими, что о них говорили с ужасом — а именно так отзывался торговец. Хозяин — маг, Этан знал это с того момента, как торговец втолковывал ему правила поведения: «Если хотя бы слово скажешь, то он тебя убьёт одним взглядом!»

По виду хозяина — торговец не врал. Этан коснулся виска и вздрогнул — словно пальцы хозяина снова коснулись его там, насылая тьму. А теперь речь о каких-то дверях… Этан сжал вилку в руках и стиснул зубы. Надо вернуться к развилке.

Он собирался подняться, как снова раздался голос хозяина:

— Тогда нам стоит продолжить тему, только, мадам Делайла, подождите секунду.

Этан осторожно выглянул ещё раз, напряжённо сощурившись. Хозяин сделал какой-то жест. Мадам вздрогнула, и хорошо, что не держала в руках чашку — точно бы облилась. Охотник отмер и подошёл к хозяину, затем чуть наклонился. Хозяин повернул к нему голову и что-то тихо сказал. Охотник выпрямился, поклонился женщине, и молча вышел в противоположную арку. Этан едва выдохнул с облегчением — но стоило убираться и как можно скорее.

Только он чуть отклонился в сторону, за изгородь, как его взгляд напоследок скользнул на лицо хозяина. И его сердце остановилось, а лёгкие как заледенели в мгновение.

Знакомые, полные льда глаза смотрели прямо на него. Хозяин всего слегка повернул голову, как бы склонив её набок в задумчивости. Уголок его губ дёрнулся, и вся его радушная маска посыпалась. На секунду. На мгновение, за которое Этан как никогда прежде ощутил дыхание смерти в затылок.

— Так, после нашей последней встречи, вы бывали в свету? — лёд как испарился, даже не став водой, хозяин перевёл взгляд на женщину как ни в чём не бывало. Этан отшатнулся, упал и резко отполз за изгородь, прикусив губу до онемения.

Он вскочил и понёсся обратно, бежал так, как не бегал даже от собак с пенившейся пастью. Только боль подкосила его на одном из поворотов. Рухнув, он постарался подняться, и посмотрел перед собой. И тут же откинулся назад, отползая. Охотник надвигался на него мрачной фигурой.

Этан сжал вилку, и замер, сощурив глаза. Охотник своим ботинком мог бы ему ногу сломать или размозжить голову, но он остановился в шаге и присел. Каменное лицо дрогнуло в подобии сожаления.

— Не подслушивайте за сэром, — тихо проговорил он, и всё равно его голос звучал утробно, как густое эхо, — он всех слышит.

Этан нахмурился, поджимая губы и тряхнул головой.

— Я сидел тихо! — яростно прошипел Этан, сжимая траву так, что та начала рваться. Охотник медленно покачал головой.

— Вы испугались, — просто сказал он и продолжил. — Сэр приказал вернуть вас в дом. У вас есть около получаса, тогда он закончит приём. Вы ведь не поели ещё, — его взгляд упал на дрожащую руку Этана, сжимающую вилку. — Вам нужна еда. Пойдёмте.

Он протянул руку. Этан взмахнул вилкой, целясь в ладонь, и охнул, когда его руку перехватили. Его резко подняли с земли, а вилку вырвали из пальцев. Охотник покачал головой снова и повторил:

— Пойдёмте.

Этан замычал, пытаясь выдернуть руку из захвата, но охотник стоял неподвижной глыбой, которую не сдвинут с места и сотня человек. Этан ударил его руку и безнадёжно выдохнул. Хотелось заорать, чтобы его услышал даже ближайший город. Он поднял взгляд на охотника и стиснул челюсти, проглатывая крик.

Его повели за руку по проходам. К крыльцу вышли слишком быстро, Этан непонимающе оглянул на оставшуюся за спиной развилку — он делал больше поворотов, чем насчитал на обратном пути. Посмотрев в затылок охотнику, он опустил голову. Охотник точно знает дорогу короче.

Они прошли через стеклянные двери, и его отпустили. Этан непонимающе потёр запястье, зло глядя в пол.

— Полчаса, — напомнил охотник и зашагал обратно в сад, но на пороге обернулся и добавил. — Будьте благоразумны.

И вышел к развилке. Этан посмотрел ему вслед, осмотрел стены, пол, диван, шкафы, и вцепился грязными руками себе в волосы, чтобы вырвать их с мясом. И замер. Отняв их от своей головы, он оглядел испачканные в траве и грязи руки. Затем осмотрел тунику, тоже местами позеленевшую, грязные колени и ноги.

«Он меня не тронет» — мелькнула мысль. Не любит грязь. Всегда просил быть чистым. Этан выдохнул, прикрывая глаза, и тут же распахивая их в осознании. Оно врезалось в его голову стрелой, вернув и панику, и разбушевавшееся сердце, и холод. Всё это как развернуло Этана и подтолкнуло его в свой коридор.

Тогда повторится первый раз. И его утопят уже точно.

Может, это всё же вариант — так думал Этан, оттирая мочалкой грязь и зелень и смотря, как тёмная вода утекает прочь. И всё равно дрожь била его из самого нутра, когда он глядел на дно ванной, на котором стоял. Один взгляд — лёгкие в ужасе сжимались, и он не мог вдохнуть даже если выключал воду.

У него был шанс. Несколько шансов. Целых два. Оба тщетные. Он вытер волосы и слепо уставился на себя в зеркало. Затем переместил взгляд на знакомый флакон, снова полный. Полным его принёс вчера охотник и даже сам поставил в ванную. Еле выдернув пробку, Этан уставился на прозрачное внутри, зажмурился и сделал глоток.

Содрогнувшись, он склонился над раковиной, но всё же заставил себя сглотнуть. На вкус вода водой, но внутри вспыхнул знакомый огонёк. Вернувшись в комнату в чистой тунике, он упал на кровать и взглянул на поднос с едой. Нетронутые яйца и мясо. И вилка. Новая.

Он закрыл глаза, затем сел и убрал поднос на пол, к стенке. Затем собрал книжки и сунул их под подушку. Взглянул на дверь и поморщился, тут же отворачиваясь. Приоткрыта опять до щели, через которую видно коридор. Издевательство какое-то. Он упал на спину и уставился в потолок. Жжение в животе нарастало, пока как не взорвалось шаром и тут же не стихло.

Скрючившись на кровати, Этан думал об одном: стоило искать обходной путь сразу же, как он нашёл хозяина. Разворачиваться и бежать прочь. Это же не бесконечный лабиринт, можно найти выход, выйти к проклятому забору, убраться подальше от цветов и зелёных изгородей. И особняка. От хозяина и охотника. Хотя бы в лес.

Лес остался в мыслях, из которых его снова выдернуло. Шаги. Как ночью — мягкие, но заметные. Этан сел и замотал головой, давя в себе дрожь и поднимающееся отвращение. Дверь скрипнула, и он зажмурился, но затем вздёрнул голову и открыл горящие то ли от слёз, то ли от ярости глаза.

Хозяин стоял на пороге, снова, как в саду, склонив голову набок, а на его губах играла ухмылка — теперь не только краешек губ. Его взгляд скользнул с острым вниманием, и Этан едва сдержался, чтобы не сжаться и не попытаться стать меньше. Хозяин прошёл внутрь, и ковры заглушили его поступь.

— Тебе нравятся лабиринты? — спросил он, подходя ближе и нависая неотвратимой судьбой. Этан сжал одеяло в руках и поднял на него взгляд. После чего мотнул головой.

Хозяин встал около края кровати и сощурился, от чего Этан отполз ближе к изголовью. Сердце просилось на волю, как и весь воздух в груди. Ком встал поперёк горла, и Этан старался дышать с ним. Любое движение — и его на части разорвут.

— Зачем же ты тогда там гулял? Вальтер разве не передал тебе просьбу не выходить? — хозяин сказал это с укоризной. Этан нахмурился — глаза у хозяина снова сверкнули. Снова тёмное, снова азарт, снова…

Кровать прогнулась сильнее под весом ещё одного человека. Этан дёрнулся и шумно выдохнул, уперевшись спиной в изголовье. Крупная дрожь пробила его, когда на это хозяин только сильнее сощурился и приблизился. Холодная рука коснулась колена, и Этан схватился за изголовье, как будто смог бы за него удержаться и его не затянут в омут.

Хозяин оказался так близко, что его штаны касались внутренней стороны бедра. Этан всё же сглотнул ком, до скрипа впиваясь ногтями в изголовье и глядя на живот хозяина — не выше и не ниже. Холодные пальцы скользнули под край туники, чуть задирая. Этан вздрогнул и зашипел как от жжения.

Чужое дыхание обдало его щеку, и Этан отвернулся в сторону, стиснув зубы. Его резко дёрнули вниз, и он вскрикнул и от неожиданности, и от боли из-за пальцев, грубо сжавших его. Хозяин навис над ним, Этан с ужасом уставился ему в ледяные глаза, и единственная мысль, которая пронеслась у него в голове: «Не хочу».

Всё произошло очень быстро. Как по наитию его рука забралась под подушку и схватила одну из книг. Сердце рвалось из груди, и Этан кожей ощущал, как хозяин ухмыляется. Яростно выдохнув, Этан вытащил книгу и с размаху огрел хозяина ею по голове. Тот отпрянул, и Этан ещё раз ударил, но теперь по лицу.

Чужие руки как испарились с его бёдер. Хозяин с широко раскрывшимися глазами схватился за лицо, а Этан змеёй выскользнул из-под него, соскочил с кровати и стрелой вылетел в коридор. Скрип ещё не затих, как он оказался в гостиной. Ещё не ушедшая боль разрывала поясницу, но Этан полуслепо огляделся и кинулся к самой правой двери.

Шанс всего в половину. В голове всплыли молитвы, когда он забегал в дверь, боясь оборачиваться и буквально ожидая, как его схватят за волосы. Но никто не схватил. Закрыв за собой бесшумную дверь, Этан побежал дальше, но остановился около стены, чуть оседая. Закусив кулак, он простонал, затем всё же обернулся на дверь, и поспешил дальше.

«Только бы к выходу» — тикало у него в голове. Коридор был пустым, не то, что фотографий и картин — их вообще нигде не было, — но и других дверей, и уходил коридор вбок. Этан завернул и застыл. Путь кончался очередной дверью. Этан сглотнул, обернулся и из последних сил рванул к ней.

Одинаковая, с медной ручкой. Он дёрнул за неё, и его ноги подогнулись, ослабнув. Он ещё раз дёрнул, затем ещё раз, и ударился лбом о неподвижную дверь.

— К чёрту вас всех! — зашипел он, ударив в дверь теперь кулаком и окончательно опустившись на пол.

Шаги. Снова. Этан обернулся и даже встать не успел, как из-за поворота возник хозяин. Его рот искривился в каком-то довольстве, а глаза сузились так, что стало непонятно, что он задумал. На бледном лице отчётливо выделялся красный прямоугольный отпечаток. Этан снова вцепился в ручку, но его резко схватили за плечо до онемения и дёрнули вверх. Затем холодные пальцы коснулись виска, и коридор затопила тьма.

Этан закричал, когда в его кожу вонзилась обжигающая игла, но крик продлился недолго. Без воздуха не покричишь, лёгкие болезненно сжались, горло обожгло, и жжение пожаром проникло в живот, как испепеляя всё на своём пути. Этан забился, пытаясь хотя бы вдохнуть, но его держали, сдавливая, и игла продолжала вонзаться в ноги, и убийственный жар заполнял собой всё тело.

Он горел заживо.

Он судорожно вдохнул слишком много и со стоном выдохнул. Перед глазами плыли алые круги, тело трясло как в лихорадке, а плечо всё ещё сжимала жёсткая рука.

— Понравилось? — Этан вскрикнул от жара, опалившего его ухо. Он дёрнулся в сторону, но его только сильнее вжали в стену. Хозяин снова зашипел в его ухо. — Могу повторить, если ещё раз подобное провернёшь!

Этан отвернулся и зажмурился. Неожиданно его плечо отпустили и перехватили за бёдра, поднимая. Он резко распахнул глаза и схватился за острые плечи хозяина. Тот теперь вжимал его в стену собственным телом. И сияние в его глазах было как никогда ярким. Этан непонимающе и ошарашенно моргнул, и охнул, когда в его шею впились губами.

Язык, в отличие от рук, у хозяина оказался горячим. Он скользнул вдоль шеи Этана, и тот вдруг слишком ощутимо вздрогнул, и на секунду его взгляд помутнел. В следующую секунду помутнение пропало, когда ему в рот проникли пальцы. Этан сильнее вцепился в хозяина — полная опора пропала.

— Для себя старайся, — шикнули ему в лицо. В голосе слышалась смесь злобы с довольством. Этан закрутил головой, пытаясь языком вытолкнуть пальцы, но те и сами пропали.

— Молодец, — выдохнул хозяин, улыбаясь и стирая с лица остатки злости. Этан уставился ему прямо в глаза, не понимая, и ударился затылком о стену, когда в него проникли.

Его шею закололо полу-укусами, и туман начал застилать взгляд. Этан шумно задышал и замычал, когда внутри появилась пустота. Его отпустили, и он как по собственной, но попросту испугавшись, вжался в тело хозяина. Хотя его и так, как только могли прижимали к прохладной стене. Этан опустил голову и столкнулся взглядами с хозяином.

Тот смотрел на него довольно, даже не щурясь, а распахнув глаза, словно хотел увидеть всё. Внезапно он открыл рот и скользнул языком по своей руке, даже по пальцам. Этан ошеломлённо моргнул и проследил за тем, как затем рука опускается вниз. Понимание пришло поздно.

Этан не сдержал крика, запрокидывая голову. Знакомая боль отозвалась яростью и бессилием внутри. Вдоль его горло снова проскользнул язык, затем сменившийся губами. Этана вбивало в стену, и что-то безумно стучало о его грудную клетку не изнутри, а извне. В унисон почти что, сильно, особенно сильно, когда в него вжимались грудью при толчках.

«Сердце» — осознал Этан, упираясь взглядом в потолок и зажмурился, стискивая зубы: «У него есть сердце».

Он опустил голову, давя в себе крики, на которые попросту не хватало голоса. Хозяин, не останавливаясь, вскинул брови, снова пересекаясь с ним взглядом, и даже склонил голову. Будто ничего сейчас не происходило, и он до сих пор вёл странные разговоры с той сухой женщиной с солнечным зонтом. И всё же его рваное горячее дыхание обжигало губы Этана, и тот сощурился злобно. Хозяин вдруг замедлился, а затем Этан снова чуть не расшиб затылок.

На ещё один крик голоса неожиданно хватило.

Выдох обжёг горло. Этан зажмурился, ощущая разливающееся горячее внутри, и устало склонил голову.

— Книги, — выдохнули ему в шею, — откуда?

Этан поморщился и тряхнул головой, пытаясь прогнать от себя внимание. Бёдра не чувствовались от того, как сильно их схватили. Неужели нельзя уже отпустить? Этан даже готов сам попробовать вернуться в свою комнату, только бы его оставили в покое.

Его молчаливую просьбу не выполнили. Этан засипел и дёрнулся, когда его виска снова коснулись, но не успел и темнота снова застелила глаза. Всего на пару мгновений, и он увидел перед собой задумчивое лицо хозяина. Тот отвёл взгляд в сторону, нахмурился на долю секунды и проговорил:

— Ты умеешь читать?

Этан вскинул брови и хотел было ответить, но его остановило две вещи. Первая — голос он сорвал окончательно. Вторая — ответ отказывался появляться.

Как это всегда бывает на такие элементарные вопросы ответ всплывал сам собой, не нужно было его искать. Это как с охотником, который, видимо, знал лабиринт наизусть, и мог пройти его хоть с закрытыми глазами. Однако Этан мог ответить простое «да» на вопрос хозяина, но удивление в голосе заставило его остановиться и подумать. Думать, будучи прижатым к стене, ощущая на себе новые болезненные следы и всё ещё заполненным, оказалось трудно.

В конечном итоге Этан только кивнул, пытаясь сопоставить мысли в цепочку, которая рушилась каждый раз, когда чужое дыхание касалось его израненной шеи. Хозяин выгнул бровь, сияние окончательно ушло из его глаз, сменившись другим — напряжением.

— Откуда ты умеешь читать?

По сравнению с этим тоном всё, что было до этого, оказалось не более, чем дружелюбием. Сталь в каждом произнесённом слове вонзалась куда-то в грудь, перекрывая воздух. Этан выдохнул и вжался в стену, хотя куда уж сильнее. Даже так он до сих пор ощущал, как сердце хозяина продолжает стучать о его грудь. И это казалось каким-то неожиданным открытием, чем-то до невозможности странным.

Хозяин поморщился и снова протянул руку. Этан вжал голову в плечи, и снова на миг его накрыла тьма. Когда он открыл глаза, то открыл рот, но не смог издать ни звука — его попросту отпустили. Ноги снова подвели, и он плюхнулся на пол. Хозяин быстрыми и рваными движениями поправлял на себе одежду. И брови на его переносице сошлись вместе.

Застегнув штаны, он обернулся к коридору и рявкнул:

— Вальтер!

Не прошло и пары секунд, как зазвучали жесткие шаги. Этан поморщился от вчерашнего чувства, возникшего после его возвращения в комнату, и одёрнул вниз тунику, думая: если он испачкает пол сильнее, чем уже есть, то ему будет хуже?

Охотник появился в коридоре и посмотрел на хозяина. Тот сложил руки за спиной и кивнул на Этана.

 — Это была жалость? — со сталью спросил он, и Этана как пригвоздило к полу. Он медленно поднял взгляд и почти тут же наткнулся на ещё не сошедшее покраснение после удара книгой. Тогда, в шипении хозяина, ему почудилась злость. Почудилась, потому что тогда это была не она. Возможно, простое раздражение, не более.

— Сэр, я лишь выполняю приказы, — ответил охотник, не опустив взгляд на Этана. А тот сверлил взглядом хозяина, который сощурился, затем слегка повернул голову и поджал губы. После нескольких секунд раздумий, он медленно кивнул.

— Хорошо, — как охотник от этого «хорошо» не упал на колени, Этан так и не понял. Потому что его основательно пробрало от льда и стали в одном. Хозяин же продолжил. — Тогда найди мне торговца, который привёз его, — он снова кивнул на Этана, и добавил, как уточняя. — Только живым.

Того как ведром ледяной воды окатило. Он в ужасе уставился на хозяина. Тот вдруг вскинул брови и повернул к нему голову. Смерив его взглядом, он проговорил жестко:

— Успокойся.

Его вернут на рынок. Конец, ему конец. Лабиринт так и остался загадкой, а после произошедшего ему даже шанса не дадут. Снова запрут, затем выведут, вручат торговцу и всё. Этан попытался вдохнуть, затем ещё раз, и ещё, но лишь смог вжаться в стенку и продолжать бездумно таращиться на хозяина, который поморщился.

 — Это невозможно, сэр, — глухо сказал охотник, и Этан хрипло вдохнул тут же. Закашляв, он схватился за горло — слёзы задушили его от острой боли.

— Невозможно? — переспросил хозяин с каким-то неясным намёком. — Это отказ в выполнении?

— Нет, сэр, — ровно ответил охотник. — Живым его невозможно доставить сюда.

Этан замер, перестав утирать покатившиеся по щекам слёзы. Он медленно поднял голову, глядя во все глаза на охотника. Тот оставался равнодушным. Хозяин уставился на него и медленно кивнул.

— Его приближённые тоже? — спросил он. Охотник молча кивнул. Тогда хозяин сжал руки за спиной, а затем сделал жест в воздухе. Охотник развернулся и убрался прочь. Вскоре его шаги стихли.

С вернувшимся ужасом Этан втиснулся обратно в стену, когда хозяин присел напротив него. Ни тени былого настроя, который присутствовал предыдущие два дня. Лишь глубокая задумчивость и блуждающие по лицу Этана взгляд. На пару секунд Этану показалось, что ледяные глаза поблекли, словно на них появились бельма, но он моргнул — и всё стало как обычно.

— Кто тебя научил читать? — медленно, чуть ли не раздельно произнёс хозяин. Этан заморгал, нахмурился, и пожал плечами. Хозяин поморщился и резко поднялся. Он коснулся собственного подбородка, как раздумывая, и вновь взглянул на Этана.

— Возвращайся к себе, — просто сказал он наконец, затем развернулся и зашагал по коридору. Этан посмотрел ему вслед и тяжело вздохнул. Потирая шею, он со вздохом запрокинул голову к потолку.

Ни единого больше шанса на спасение, да?