Как-то раз отец брал его с собой на охоту. В лесу и так не безопасно, а тогда к монстрам прибавилась ещё и стая волков, оставляющая после себя следы жёлтой пены и разорванный в клочья скот. Первая и последняя охота в жизни Этана закончилась довольно быстро — волков загнали в расставленные ловушки и порезали. После с недугом свалилось около пяти людей, получивших укусы по неосторожности — висящие вниз головой волки извивались не хуже змей.

Во время этой охоты был один момент — момент выжидания. Пока другие расставляли ловушки и старались не шуметь, Этан и остальные сторожили место, где обосновались звери. Тогда руки от напряжения дрожали, сжимая нож, но тишина стояла глухая. Даже птицы не пели, как будто знали, что будет дальше.

Сейчас он бы загадал снова быть там. В роли охотника. Только по спине бегали мурашки, словно на него кто-то очень пристально и долго глядел. А комната была пуста, и за окном всё не утихала гроза.

Новые синяки на шее ныли, и Этан касался их в задумчивости, затем уже морщась от других следов — на этот раз невидимых. Они покрывали его ноги, бока, спину и лицо. Теплели так, будто их оставили всего пару мгновений назад. Хотя руки у хозяина холодные. И всё равно хоть кожа и покраснела, и начала болеть от мочалки, а дрожь внутри никуда не хотела уходить.

Охотник вернулся с ужином через несколько минут после ухода хозяина. Привычно поставил поднос на кровать. Этан уставился в тарелку и снова коснулся горла. Перевёл взгляд на стакан с чем-то похожим на молоко и взглянул на охотника. Тот замер, глядя на него.

— Поешьте, — сказал он. Этан поджал губы и слабо кивнул.

Пока он ел охотник никуда не уходил. Как будто следил. Затем забрал поднос, и оставшиеся три с половиной часа до полуночи Этан провёл в одиночестве.

На следующее утро он стоял перед зеркалом и выгибал шею — отметины перестали походить на тёмно-синие пятна и, вроде, немного посветлели. Он растерянно выдохнул и оглянулся так, словно ему могли объяснить всё это стены. Но стены и окно, за которым наконец показалось небо без облаков, молчали. Проведя пальцами по следу от зубов на плече, Этан тяжело вздохнул.

На дне ванной было больнее. На том столе было больнее. От иглы было больнее. Тряхнув головой, он оглядел кровать. Заправил одеяло, заглянул в ванную, осмотрел банки. Какие-то странные мази на травах. Он перебрал их озадаченно и нахмурился, снова наткнувшись на знакомый, уже наполовину пустой флакон. Дрожь прошлась по пальцам, он отдёрнул руку и вернулся в комнату.

Как в первый день. Всё те же светильники, всё тот же шкаф и всё то же зеркало с кроватью. Даже тех трёх книг, которые ему принёс охотник, уже не было — всё забрал. «Если понадобятся ещё, то скажете» — всплыло в голове. Этан покосился на входную дверь и поджал губы. С другой стороны: он может же сам сходить за ними? Ему же разрешили выходить в сад, а чтобы выйти в сад, надо пройти через гостиную, где есть книжные полки.

А дверь всё равно скрипела слишком громко, как нарочно. Этан уставился на дверную ручку и поёжился — как несколько дней назад, честное слово. Хозяин не разозлиться, если он возьмёт хотя бы одну книгу? Он обвёл усталым взглядом белые стены и огромное окно — если он будет разглядывать цветы до самого вечера, сидя на подоконнике, то сойдёт с ума быстрее. Быстрее, чем должно.

Тряхнув головой, он поморщился от снова занывших на шее синяков и ещё раз взглянул на дверь. И отошёл к окну. Потрогав подоконник, Этан сдёрнул недавно заправленное одеяло и криво сложил его перед окном. Туника отвратительно защищала от холода и так, а тут ещё и подоконник холодный, так и жёсткий.

Чистое небо и зелень с цветами, зелень с цветами и чистое небо — Этан уставился на стену лабиринта и скользнул взглядом по бутонам. Таких точно не росло нигде около деревни. А в лесу и подавно — может, в каком-то укромном и волшебном месте, которое обязательно должно было охраняться монстром. Этан невесело хмыкнул: монстр и тут был.

Стена бежала слева направо, и справа сворачивала в сторону, вглубь сада. Среди той зелени, что шла перед самым окном, росли цветы в хаосе: то сверху, то снизу, то по одному, то по двое, то как гроздь из мелких, ещё не распустившихся бутонов. Но даже на бутонах, у основания, расплывалась розовая капля. И пахли они слишком и знакомо, и незнакомо одновременно, будто он должен этот запах знать, но никак не мог вспомнить.

Этан провёл по своему виску, которого вчера касались холодные пальцы и нахмурился. Та полуживая мадам, с которой говорил хозяин пару дней назад, что-то говорила про «закрытие дверей» и про то, что хозяин в состоянии это сделать. «Запереть некоторые мысли» — так она сказала. Хотя, мысли — не воспоминания. Не может же хозяин стереть воспоминания или «запереть» их внутри чьей-то головы?

Этан моргнул, сбившись со счёта — остановился на двадцать первом бутоне. Снова тронул свой висок и выгнулся от пробежавшейся по позвоночнику ледяной дрожи. Бывало так, что некоторые теряли память — у одной из соседок так случилось с мужем, когда его от души боднул бык. Муж отлетел головой в забор, пришёл в себя и около недели узнавал лишь половину знакомых. Все приглашённые лекари говорили, что восстановить память невозможно никакими способами, потому оставалось уповать лишь на время.

Могли ли они просто не знать о хозяине? Вряд ли тот лечит простых крестьян, к нему приходят за этим только полуживые женщины, у которых кто-то умер. За тем, чтобы перестать думать об умершем? Этан обхватил себя руками и снова покосился на дверь. Не бывает же таких, кто способен уничтожить чьи-то воспоминания, заставить забыть что-то?

Магия слишком разнообразна, и много слухов ходило — кого-то прозывали богом морей за то, что он мог заставить воду разойтись перед ним, а кого-то причисляли к роду драконов за огненное дыхание. Но тот, кто способен залезть в голову? Этана снова передёрнуло.

Он вернулся к саду. На зелёной стене росло ровно сорок два бутона, девятнадцать из которых распустились во всей красе. Гроздь из пяти маленьких бутонов будто и не собиралась раскрываться и цвести вовсе, а один, почти на самом верху стены, как какая-то корона, набух и как собирался раскрываться в любой момент. Но Этан смотрел на него, и цветок не раскрывался.

Дверь скрипнула. Этан дёрнулся и охнул, рухнув на пол. Сверху навалилось одеяло, он поморщился от тупой боли в боку и руке — ковры определённо смягчили падение. Приподняв одеяло, он медленно выглянул из-за кровати и облегчённо выдохнул. Охотник стоял на пороге с подносом — тарелка с омлетом и знакомый стакан странного молока.

Этан закинул скомканное одеяло обратно на кровать и встал, резко одёргивая снова задравшуюся тунику. Охотник хладнокровно посмотрел на него и поставил поднос на кровать. И вернулся к дверям, замерев статуей. Будто даже и не дышал. Этан уставился на поднос, затем на охотника, затем снова на поднос. И со вздохом взял вилку.

Охотник глядел в сторону окна, но вряд ли видел те цветы, что недавно считал Этан. Он как смотрел в пустоту, словно ослеп за прошедшие минуты. Этан с подозрением покосился на стакан молока, закончив с омлетом, и снова посмотрел на охотника. Открыв рот, он поморщился от боли в напрягшемся горле, и всё же спросил:

— Что это?

В мгновение охотник моргнул, как очнувшись ото сна, и посмотрел на стакан так, будто впервые его видел. Этан нахмурился и с ещё большим подозрением посмотрел на «молоко».

— Для голоса, — просто ответил охотник, и снова переместил взгляд в окно. Этан замер и сглотнул. Охотник вдруг добавил. — Пейте. Сэр приказал.

Этан стиснул челюсти и отвернулся, прожигая взглядом стену — в той стороне должна была находиться гостиная. По спине снова прошлись ледяные мурашки. Если голос вернётся, то его тронут. А если не вернётся — что будет? Висок на секунду как опалило, и Этан всё же взял стакан и выпил залпом.

Лучше пусть не лезет к нему в голову.

По горлу разлилось приятное тепло, как грелку с уже начавшей остывать водой приложили, и Этан повёл плечами. Боль затихла, внутри словно натянутую пружину отпустило. Охотник двинулся от двери и взял поднос. Этан облизал губы, кинул взгляд в коридор, и быстро спросил, чуть не засипев на последнем слове:

— Мне ещё можно выходить?

Охотник вышел в коридор, обернулся и кратко кивнул. После чего прикрыл за собой дверь, не захлопывая. Этан выдохнул и взъерошил волосы. Оглянувшись на скомканное одеяло, он бросил взгляд на дверь — снова щель, что видно стену коридора. И свет горит. И звук удаляющихся тяжёлых шагов.

Снова расправив одеяло, Этан подкрался к двери и прислушался. Его пальцы сами собой впились в косяк, когда послышался холодный голос. Этан зажмурился и упёрся лбом в стену, когда всё стихло. Может, ушли? Ему бы всего одну книгу, чтобы было чем отвлечься, кроме считания цветов на зелёной стене за окном.

От его толчка дверь опять скрипнула, но в коридор он протиснулся, в этот раз даже не оцарапав спину скважиной. Касаясь стены рукой так, будто мог упасть в пропасть в любую секунду, он медленно двинулся к гостиной. Подойти к шкафу, взять любую книгу, уйти к себе так быстро, чтобы если его и заметили, то только охотник. Может, к хозяину опять кто-то пришёл, и они сейчас в саду?

В гостиной тоже горел свет, из-за угла виднелись стеклянные двери в лабиринт. Этан остановился и прислушался — подозрительная тишина. Стиснув зубы, он всё же выглянул и замер, чуть ли не впиваясь ногтями в обои.

Диван стоял наискосок, и Этан прекрасно мог видеть, как хозяин сидит на диване, а перед ним, склонив колено, стоял охотник, опустив голову. Истинно по-рыцарски, хотя наёмники вряд ли могли служить королю и обладать подобным статусом. Глаза хозяина были закрыты, и сам он чуть морщился, будто ему было больно. Лицо же охотника оставалось каменным несмотря на то, что к его виску были прислонены пальцы хозяина.

Этан застыл, кинул взгляд на двери в сад, затем на среднюю дверь, которая должна была вести к выходу из дома, затем снова на диван и сдержал тяжёлый вздох. Обернулся обратно в коридор, и уже сделал шаг обратно в сторону своей комнаты, как хозяин резко и болезненно простонал. Этан в непонимании взглянул на него: тонкие пальцы зарылись в медные волосы, сдавливая их в каком-то неожиданном бессилии, а лицо исказилось. Хозяин жмурился так, словно его голова сейчас должна была расколоться на две части.

Охотник поднялся как ни в чём ни бывало и быстро ушёл в ту дверь, которая вела в столовую. Этан уставился на хозяина, который откинулся на спинку дивана и тяжело выдохнул. Внутри разгорелось нечто, похожее на мрачное удовлетворение, и Этан сжал губы, пытаясь сдержать их от ухмылки.

Чтобы сейчас не произошло, но он готов был поблагодарить охотника.

Хозяин, продолжая морщиться, сжал пальцами переносицу, и вдруг распахнул глаза. Этан вздрогнуть не успел, как на него уже снова смотрели ледяные глаза, почему-то показавшиеся полностью белыми на несколько мгновений. Этан как вмёрз в пол, полностью проглатывая вспыхнувшее злорадство.

— Радуешься? — протянул хозяин, скривив губы и снова помассировав переносицу. Бросив горящий взгляд на дверь, за которой скрылся охотник, он спросил. — Чего вышел?

В неуверенности Этан посмотрел на книжный шкаф и снова на хозяина. Тот выгнул бровь, и боль неожиданно сошла с его лица, сменившись простым напряжением. Он тоже взглянул на книжные полки и вздохнул, махая рукой:

— Бери.

И снова сжал переносицу, словно это действительно ему хоть как-то помогало. Этан в откровенном изумлении уставился на него. Тот, закрыв глаза, вздохнул и сказал:

— Сейчас передумаю.

Этан всё же смог сделать шаг. Хозяин продолжил сидеть, запрокинув голову на спинку дивана и жмурясь, пока он как можно неслышно шёл к шкафу. Ловушка какая-то снова? Сейчас его должны схватить и наставить новых синяков. Прижать к ближайшей стене, и как пару дней назад. Этан дрожащими руками коснулся книг на полках и выдохнул, опуская голову. Он резко обернулся, когда раздалось шуршание.

На него снова уставились ледяные глаза, но сам хозяин продолжал сидеть, лишь чуть повернул голову. Этан затаил дыхание, сжав пальцы на какой-то из книг, и посмотрел в ответ. Хозяин снова выгнул бровь, его взгляд прошёлся сверху вниз, а затем губы растянулись в до жути знакомой ухмылке. Вместе с появлением этой ухмылки сердце Этана полетело куда-то вниз.

Точно, ловушка. Он идиот.

— Выбрал? — спросил фальшиво заинтересованно хозяин, и тут же снова поморщился. Помассировав висок, он выжидающе взглянул на Этана. Тот сглотнул и медленно кивнул. Сжав пальцы на какой-то книге, он вытащил её с полки. Тогда хозяин протянул руку, как в каком-то странном приглашении.

Сжав книгу сильнее, Этан бросил краткий взгляд на дверь, за которой скрылся охотник. Затем перевёл взгляд на хозяина. Тот продолжал держать руку, и с его губ не сходила эта морозящая до костей ухмылка. Книга неожиданно показалась увесистой. Такой, что ей можно если не раскроить голову, то достаточно сильно оглушить.

Глаза хозяина вдруг сощурились в предупреждении. Этан тихо вздохнул и подошёл к нему. Книга легла в руку хозяина. Тот повернул её к себе, прошёлся взглядом по названию на обложке и хмыкнул.

— Ты — ходячая угроза, — проговорил он чуть ли не ласково. Этан замер, сжав руки в кулаки и сощурившись. Хозяин вдруг шире расставил ноги и похлопал рукой между ними.

Сердце опять застыло на мгновение. До судороги сжав челюсти, Этан посмотрел в глаза хозяину — те слабо сияли знакомым азартом. Кожу как закололо морозом, когда Этан всё же сдвинулся с места. На и так подгибающихся от непонимания ногах, он опустился на диван. И судорожно выдохнул, когда его за пояс обвила рука, прижимая к чужой груди.

Этан глянул через плечо, спиной ощущая сердцебиение хозяина. Тот медленно вручил ему книгу, и Этана тряхнуло от шёпота в ухо:

— Можешь читать.

Он слепо уставился на чёрные буквы на бежевой обложке и сглотнул. Жесткие пальцы чуть сдавили его бок, как удерживая, но даже если бы Этан захотел, то не смог далеко убежать — охотник всё ещё в доме и должен вернуться в гостиную. Этан мелко вздрогнул, когда ему в плечо упёрся острый подборок хозяина и щёку пощекотало дыханием, и едва сдержал истерический смешок. Что за издевательство?

«Ведьминский бал» — раза с третьего он всё же смог прочитать. Сглотнув, Этан всё же открыл первую главу. И мелко вздрогнул от рисунка в начале страницы — по-козлиному вытянутое лицо с человеческими глазами и закрученными бараньими рогами.

— Боишься Фавна? — шепотом вдруг спросил хозяин, и Этан замер. Чуть повернув голову, он посмотрел на хозяина. Тот косил взгляд на него и ухмылялся, снова недобро щурясь. Этан моргнул, тихо выдыхая.

Хозяин пастбищ и скота. Посвящённый ему идол стоял в центре деревни, и даже во время набега торговец не решился его тронуть. Скорее всего, это единственное, что тогда не сгорело. Этан сглотнул и вернул взгляд в книгу.

А ещё Фавн покровительствовал ведьмам и магам. Будто бы это именно он дал людям иную силу. Ту, которой обладал хозяин.

Раздались шаги, и Этан едва сдержался от облегчённого выдоха. Хозяин тут же поднял голову, его рука, до этого лежавшая на колене Этана, исчезла. Этан немного наклонился вперёд, когда на него надавили — хозяин куда-то потянулся. Перед глазами появились ноги охотника в неизменных ботинках.

— Как голова? — неожиданно спросил хозяин, снова откидываясь на спинку дивана — Этан опять распрямился, снова упирая спиной ему в грудь, и скосил взгляд в сторону. Его всё ещё держали за пояс, но во второй руке хозяина появился стакан воды с от чего-то побелевшим дном. Будто туда что-то насыпали. Этан стремительно глянул на охотника и поджал губы — это же не может быть попыткой отравления?

Охотник не походил на отравителя — ни намёка на мрачное ожидание на привычно непроницаемом лице. Этан покосился на хозяина. Тот отпил из стакана с отстранённым выражением, а затем чуть поморщился. И допил остальное залпом, затем вернув стакан охотнику. Помассировав висок, он запрокинул голову к потолку, закрывая глаза.

— Всё хорошо, сэр, — ответил охотник. Хозяин медленно кивнул и проговорил:

— Потом вернись сюда, иначе мне точно могут попытаться проломить голову книгой.

Этан вздрогнул и тут же отвернулся. По телу пробежались мурашки от пальцев, скользнувших по его шее и опустившихся на плечо. Впившись взглядом в книгу, он медленно выдохнул, надеясь, что его сердце перестанет стучать в груди со скоростью лошадиного галопа. Он перевернул страницу дрожащими пальцами. Она оказалась новее и белее, чем те, что были в книгах от охотника. Проведя большим пальцев по краю, он подавил рвущееся наружу шипение от лёгкого жжения.

Чёрные буквы дрогнули, как будто на них капнули воды, когда волосы на затылке зашевелились от чужого дыхания. С тяжёлыми шагами охотник скрылся за дверью, и Этан едва не выгнулся от жара, теперь опалившего загривок. Он зажмурился, сжав книгу в руках так сильно, что страницы промялись.

— Не попытаешься? — протянул хозяин. Этан дёрнулся от касания губ в шею и стиснул зубы, давя желание выгнуться и отстраниться. Хозяин шумно выдохнул, взъерошивая волосы сильнее и обдавая кожу воздухом и усмехнулся, не отстраняясь. По коже как вибрация прошла, когда он снова заговорил:

— Читай дальше, Вальтер скоро вернётся.

Словно охотник мог чем-то помочь. Этан сглотнул и выдохнул, когда дыхание хозяина перестало щекотать кожу. Опустив взгляд на страницу, он сделал ещё несколько коротких вдохов и всё же принялся за чтение. А чужая рука всё продолжала лежать на его боку и чуть сжимать. Хозяин лишь дышал, спокойно и устало.

Рассказ оказался о молодой ведьме, которая только-только получила силы и готовилась к своему первому шабашу. Этан слегка повернул голову и бросил взгляд через плечо — хозяин положил голову на спинку, глядя в потолок. О магах говорили много, но это «много» было слухами о делах, а не о происхождении. Кто-то лишь рассказывал, что силы получали за что-то, кто-то утверждал, что такими рождались под благословлением от Фавна. За все свои многочисленные вечера сказок Этан слышал лишь эти две байки.

Он мельком оглядел хозяина — не был тот похож на того, кто проводит своё время в окружении других магов и ведьм на шабаше. Они жгут костры и восхваляют, а хозяин будто всю жизнь собирается просидеть в этом особняке в окружении книг и с редкими гостями вроде той женщины.

От шагов Этан резко отвернулся обратно к книге. Исподлобья он глянул на прошедшего мимо охотника. Тот встал около двери, и скрестил руки, привычно замирая статуей. Этан поджал губы — как нарочно встал около той, что должна была вести к выходу. Потому снова опустил взгляд на страницы.

Шорох казался оглушительным. Этан поморщился и напрягся. А затем удивлённо моргнул. Жесткие пальцы, до этого чуть сжимавшие его бок, отпустили и повисли. Сердце хозяина билось ровно и до странности медленно, а грудь вздымалась долго и слишком размеренно. Этан медленно оглянулся и неверующе прислушался.

Мерно, спокойно, сонно — хозяин уснул. Этан сглотнул и дрожащими пальцами вцепился в страницы. Он посмотрел на охотника. Тот глядел перед собой, словно его вообще тут не было. Но внутри похолодело: не статуя, а притаившийся в тень зверь. Бездействие при опасности является предательством, верно? Этан проглотил шипение.

Неудачный момент. Будь охотник всё ещё на кухне, то, возможно, получилось бы.

Этан опустил взгляд на обвивавшую его руку и закрыл глаза. Уткнувшись носом в книгу, он еле слышно простонал от бессилия.

Уберёт руку, чтобы встать — проснётся хозяин. Попробует сделать ему что-то — связанный контрактом охотник это так просто не оставит. Дальше сада уходить нельзя, значит, точно не пустит в коридор. Этан снова посмотрел на охотника. И что хозяин делал в его голове, после чего ему было больно?

С поледеневшим сердцем Этан вернулся к чтению.

Спокойствие длилось до третьей главы. Он чуть не подскочил, когда его резко прижали к груди со снова быстро забившимся сердцем и рвано выдохнули в шею. Пальцы до пронзительной боли впились в бок, будто собираясь разодрать тот до крови. В воздухе повис знакомый цветочный запах. Не как из сада, а как с поля около дома. Этан судорожно вдохнул, щурясь от помутневшего взгляда — маргаритки. Пахло маргаритками.

— Спасибо, Вальтер, — охрипшим голосом вдруг сказал хозяин, снова обдавая жаром макушку, и Этан втянул голову в плечи. Охотник отмер и кивнул так, будто всё в порядке вещей. Холодная рука скользнула по плечу, и Этан едва сдержался от того, чтобы резко захлопнуть книгу, когда за неё взялись.

Он разжал пальцы, стискивая зубы. Хозяин поднял книгу и протянул её охотнику. Тот без лишних слов взял её и отошёл к книжному шкафу. Этан взглянул ему в спину и зажмурился, когда его загривка снова коснулись чужие губы.

— Вальтер, уходи, — по коже опять прошлась вибрация от голоса. Этан распахнул глаза, когда узкая ладонь скользнула с его пояса ниже и в морозящей привычке замерла на бедре. Молнией прошило спину, Этан вскрикнул и тут же сжал челюсти, цепляясь ногтями за диван — на короткий миг в загривок до черных точек перед глазами впились зубы. Связки снова обожгло болью, и Этан сдержанно выдохнул, смаргивая снова подступившие слёзы. Горячий язык прошёлся по новому укусу. Этан едва не отшатнулся от последующего шумного выдоха в ухо:

— Голос к тебе всё же вернулся, — рокочуще-довольно проговорил хозяин. Этан сглотнул от дрожи, прошедшейся по ногам, когда туника задралась.

Вырваться и убежать. В ту дверь, что больше не охраняется. «Встать и убежать» — истерично билось в голове. Этан выдохнул, жмурясь и загнанно дыша от пальцев, прошедшихся по его животу и направившихся выше, к груди. «Поймают» — похоронным колоколом прозвучало в голове. А затем: «Рано».

Охотник где-то всегда неподалёку, поймает в два счёта и приведёт к хозяину. И тогда тот мысленно заставит его гореть. Этан прикрыл глаза, прижимаясь спиной сильнее к груди хозяина и поджимая губы до онемения. Как строя западню — стоило ждать нужного момента. По неведомому сигналу напасть и столкнуться, как с теми волками. Только хозяин не побежит в расставленные ловушки, скорее наоборот — сам в них загонит.

Край туники уже дошёл до груди, как и пальцы. Вторая холодная рука замерла на его плече, сдавливая. Этан зашипел, когда ключицу пронзило от очередного укуса. После хозяин вдруг замер. И поднял голову, пощекотав волосами щёку. Этан приоткрыл глаза и охнул, когда его заставили посмотреть в потолок, и привычной болью обожгло затылок.

— Ты что, — прошипели ему в ухо, но так и не закончили. Хозяин вдруг разжал пальцы и уткнулся лбом ему в плечо. Как прислушивался к чему-то. Снова запахло маргаритками. Этан растерянно моргнул, медленно выдохнув. И чуть не зайдясь в кашле — до этого как не дышал вовсе.

Воцарилась странная тишина. Рука хозяина медленно сползла с груди Этана на его бедро и легко сжала, будто на пробу. Этан вздрогнул от нового движения языком по только что укушенной ключице, и окаменел, когда раздалось краткое:

— Вставай.

На подгибающихся ногах он поднялся. И выгнулся от пробравшей судороги, когда позвоночника коснулись пальцы. Край туники всё ещё задирался, и Этан с дрожью взялся за него, но лишь сжал. Чужие пальцы прошлись вверх по его позвоночнику, затем вниз и замерли. Этан мельком глянул через плечо — хозяин скользил по его спине задумчивым взглядом. В ледяных глазах как тёмный огонёк вспыхнул, когда он поднял голову, и ухмылка снова расползлась по его лицу.

— Хочешь, — он склонил голову, и в этом жесте вдруг возникла какая-то игривость, от которой Этан содрогнулся всем телом. А хозяин сощурился, как в предвкушении, и закончил. — Сделаю приятно?

Этан моргнул. Сильнее смял в кулаке край туники, поджимая губы и силясь не отшатнуться. Новая дрожь снова его пробрала, и он бросил короткий взгляд по сторонам. Охотник как испарился, уйдя в какую-то из дверей. Каков шанс, что при попытке побега он не наткнётся на него? Этан уставился на среднюю дверь, и зажмурился.

— Ну так? — спросил хозяин и шире улыбнулся, когда он снова взглянул на него.

Сердце билось тяжело, так, будто стало каменным. Прикрыв глаза, он опустил голову отпуская край туники. Понимание приятного у хозяина точно сильно отличалось от общепринятого. Шея до сих пор ныла при каждом движении от окольцовывавших её синяков и укусов. И на бёдрах до конца не сошли следы.

Он развернулся. Хозяин улыбнулся и похлопал себя по ноге. Как вчера. Этан с новой судорогой опустился, упираясь коленями в диван по обе стороны от хозяина. И снова прохладные пуговицы касались внутренней стороны бедра. Этан дёрнулся, когда по шее скользнули пальцы. Хозяин проговорил тихо:

— Расслабься, не будет больно, — и хмыкнул, добавив, — обещаю.

Этан скривился и отвернулся. Изо рта чуть не вырвался вздох, когда в волосы зарылась рука, затем скользнув к уху и чуть сжав его. Она вернулась к горлу, затем чуть приподнимая за подбородок. Этан зажмурился от касания губ в шею и непонимающе моргнул, когда не последовало укуса. Новый легкий поцелуй, теперь в кадык, затем левее, выше, под подбородок, и ниже, снова в кадык.

Он снова дёрнулся, в этот раз от вновь поползшей вверх туники. Дрожь пробежалась по спине — тонкие пальцы опять прошлись по позвонкам, как считая, в этот раз медленнее. Вверх и вниз, прижимая сильнее, так, что по груди начали расходиться удары чужого сердца. Этан вцепился руками в спинку дивана, жмурясь от продолжавшей бегать по спине руки.

Касания в шею прервались, и хозяин чуть отстранился. Этан распахнул глаза и чуть не вырвал руку — его запястье обхватили. Хозяин на это вскинул брови, хитро сверкнул глазами и вдруг открыл рот. Этан не сдержал шумного выдоха и пробравшей дрожи, когда по тонкой коже, за которой прятались вены, провели языком, а затем легко коснулись губами. Пальцы на позвоночнике замерли, хозяин скосил взгляд на застывшего Этана, и усмехнулся:

— Нашёл.

В ярости Этан замотал головой, но тут же снова не сдержал вздоха от очередного скольжения языка по запястью и последовавшему за этим поглаживанию. Большим пальцем хозяин провёл вдоль вен и довольно прищурился.

— У тебя сердце забилось чаще, — сказал он отвлечённо и взглянул на Этана, — где тебе ещё нравится?

Рука со спины пропала, и Этан слегка запрокинул голову, когда пальцы ткнулись ему в шею. Большой палец огладил кадык, и хозяин чуть ли не заурчал, как огромный саблезубый кот:

— Кажется, в последний раз ты отреагировал здесь.

Не успел Этан головы опустить, как шею обдало жаром чужого дыхания, и в воздух взметнулся запах маргариток. Перед глазами помутнело, по запястью как прошлись маленький пощипывающие молнии, а внутри всё задрожало от прошедшегося по горлу языка. Что-то стукнулось в голове, словно кто-то ударил молоточком в гонг.

Как будто бы такое уже было. Не здесь, не сейчас, но было. И холод от пальцев, гладящих кожу над венами — тоже, вместе с горячим дыханием.

Этан сглотнул, моргнул и опустил взгляд. Глаза хозяина довольно сияли, как сияли всегда — мрачными голубыми звёздами. В голову словно заполз туман, пряча все разумные и не разумные мысли. От очередного надавливания, граничащего с лёгкой болью, на запястье Этан едва слышно выдавил:

— Хватит.

Хозяин в ответ снова поцеловал его в кадык, на секунду чуть прикусив зубами, и мир расплылся в жарком мареве. Этан опустил голову, пытаясь отстраниться, но сползшая с его горла рука обратно на спину толкнула обратно. Жар как от кипятка начал подниматься в груди, разгоняемый с каждым новым ударом сердца. «Залез в голову» — решил Этан, тяжело выдыхая и неосознанно утыкаясь лбом в острое плечо. Ухо привычно опалило дыхание, пахнущее маргаритками.

От следующего движения Этан крупно вздрогнул и сильнее стиснул пальцы на спинке. Край туники спереди приподнялся, и жар, до этого распаляющий голову и грудь, рекой хлынул вниз. Протяжно, чуть не полу-стоном, Этан выдохнул и зажмурился от тонких пальцев, скользнувших по низу живота. Снова по запястью прошёлся язык.

Во тьме зажмуренных глаз поплыли бледно-алые круги, как дрожащие от волн, что медленно расходились по телу снизу и от запястья. Связки порезало уже не дыханием. Этан вжался в грудь, в которой сердце, привычно спокойное, тоже сбилось в ритма, и протянул, чуть ли не переходя на новый стон:

— Прекратите.

И круги перед глазами стали ярче от руки, задвигавшейся быстрее. На тунике, на животе расползалось пятно, неприятно липнущее к коже, жар заполнил всё тело, и кровь как горела огнём. Этан подался вперёд, всё же выдёргивая руку из захвата и зарываясь пальцами в мягкие волосы, сжимая и загнанно дыша.

Его топило как в тёплом воске. Движения замедлились, и Этан резко двинулся навстречу, толкаясь и морщась от неприятного скольжения увлажнившейся туники. Тело прострелило приятной молнией, когда по чувствительному месту прошлось поглаживание. Горло обожгло изнутри очередной волной боли, и вместе с этим во тьме взорвались краски.

Из последних сил Этан толкнулся ещё пару раз и замер, хрипя и обжигая горло изнутри. Пальцы болели, как задеревенев, под губами ощущалось лихорадочное биение. Этан приоткрыл глаза и непонимающе моргнул. Раздался хриплый смешок:

— Снова голос потерял, да?

Он резко дёрнулся, но его обхватили за пояс. Вскинув голову, он в ужасе взглянул в мерцающие довольством голубые, щурившиеся глаза. Хозяин улыбался так, будто это его сейчас ласкали. Этан сипло выдохнул и опустил взгляд. В горле встал ком от вида расплывшегося пятна на тунике внизу и руки хозяина, всё ещё покоившейся под краем.

— Сказал же, — прошептал хозяин, поднимая голову Этана и заставляя его снова смотреть на себя, — не будет больно.

— Зачем? — сипло выдохнул Этан, усиленно моргая — это должно оказаться каким-то больным сном. Сейчас он проснётся и ничего этого не было. Но хозяин не растворялся миражом, а продолжал дышать так, что Этан ощущал движения его груди вместе со стуком сердца.

— Зачем? — выгнул бровь он насмешливо. — Захотелось.

Этан охнул, когда его отпустили снизу. Хозяин поднял руку и оглядел её так, словно впервые видел. Внутри у Этана что-то перевернулось, когда по одному из пальцев вязко скользнула белая капля. Хозяин снова ухмыльнулся и сказал:

— Тебе стоит принять ванну. Если хочешь, — он кивнул в сторону книжного шкафа, — забери ту книгу, которую читал, — капля скользнула ниже по его пальцу. Этан резко убрал руки, выпрямляясь и отклоняясь. Хозяин перевёл на него взгляд и сыто улыбнулся.

Чистой рукой похлопав его по бедру, заставляя слезть на диван, он встал и молча направился к одной из дверей. Шаги как пещерным эхом разносились по гостиной, или же у Этана просто слишком шумело в голове. Мысли роем мух носились внутри, никак не желая успокоиться, и он не мог оторвать взгляд от удаляющейся спины хозяина, обтянутой тканью рубашки.

На пороге хозяин вдруг обернулся и проговорил медленно, будто сомневался, что его поймут сразу:

— Стоны у тебя лучше криков, — он хмыкнул. — Мне нравится.

Дверь за ним закрылась. Этан оглушено моргнул, опустил взгляд на начавшее подсыхать пятно и открыл рот. Зажав его ладонью, он согнулся и закричал бы, не заной связки снова. Крупная судорога родилась где-то внутри и пробирающей до самых костей волной прошлась по всему телу так, что Этан чуть не свалился с дивана.

Внизу ещё сохранились отголоски прошедшей ласки, и живот скрутило. «Зачем?!» — хотел бы проорать Этан, до крови проводя ногтями по запястью и глухо стоная от бессилия. Ответ же уже получил:

«Захотелось».