Момо подмечает странность Аяно немедленно. Как только без стука входит в комнату брата и, видя там незнакомую девушку, забывает, зачем пришла. Несмотря на неловкое знакомство, они моментально находят общий язык и все последующие разы, в которые одноклассница приходит к Шинтаро, занимаются они втроем. 

Шинтаро не ходит в школу, кажется с год, но Аяно, прикрываясь просьбами о помощи в учебе, появляется, чтобы его туда вернуть, с завидной постоянностью. Это Момо понимает сразу же, стоит брату начать объяснения — любой нормальный человек его наставнического тона не выдержит даже за бесплатные уроки, а Аяно мало того, что их терпит, так еще и выслушивает обвинения в бестолковости. 

— Это ты бестолковый, они-чан, раз не можешь рассказать так, чтобы мы поняли, — постоянно встревает Момо. И каждый раз на это брат завязывает спор, перекидывая тугодумость на сестру. Но у Момо на это иммунитет, выработанный годами жизни рядом. Этими словами она Аяно и успокаивает: 

— Он такой, сколько себя помню. Высокомерный придурок. 

— Хорошо, наверное, иметь старшего брата, — загадочно улыбается Аяно и, беря из рук Момо сумку, кланяется, прощаясь, прежде чем ступить за порог дома. Шинтаро одноклассницу никогда не провожает. 

— Увидимся на следующей неделе, Аяно-сан! — громко говорит Момо той в спину. Так, чтобы Шинтаро слышал и его хоть немного, но мучала совесть за бестактность, а Аяно знала, что ей в этом доме всегда рады. 

Странная Аяно не только потому что постоянно — и зимой и летом, носит шарф, как и неустанно приходит к не уважающему ее однокласснику. Странная Аяно своим не иссякающим оптимизмом, заражающим и Момо, да стремлением идти вперед, несмотря на очевидную неспособность быть внимательной к учебе. Этим они с Момо похожи и тянет их друг другу, скорее всего из-за этого же, так что Момо ничуть не удивляется, когда ставшая хорошей подругой одноклассница брата заглядывает в гости, прекрасно зная, что того нет дома. 

— Я принесла гостинец, — с порога заговорщически говорит Аяно и показывает Момо большую белую картонную коробку с ручками. — И пусть Шинтаро-кун кусает локти, что ему не достанется! 

Момо, в тот день получившая плохой результат за тест, невольно улыбается и, хотя не над чем, смеется. От радости, что у нее есть такая замечательная подруга, умеющая вовремя появиться, чтобы поднять настроение. 

Десерты, продажа которых ограничена несколькими десятками в день, настолько же лакомыми, насколько и соблазнительные о них слухи. Сливки тают во рту, а с в сочетании с ароматным чаем, так же принесенным Аяно, но ранее, вовсе кажутся на вкус не от мира сего. 

Аяно, орудуя ложкой ничуть не менее энергичнее, чем подруга, делится последними новостями из своей жизни, а Момо внимательно слушает. У Аяно, в отличие он нее, семья большая и полноценная. Два брата, две сестры, мама и папа. Позавидовать есть чему: свой дом, откуда до школы рукой подать, большая пушистая собака и теплые отношения, хотя все дети кроме самой Аяно и приемные. 

— Аяно-сан, — прерывает Момо очередной забавный рассказ о неуклюжей младшей сестре. 

— Что такое? — будто зная, что она хочет спросить, нежным тоном интересуется Аяно. 

— Вам же… мой брат нравится? 

— Шинтаро-кун мой первый друг в школе. 

Момо, опустившая взгляд в кружку, в неверии вскидывает голову. Аяно, как ни в чем не бывало, не меняется в лице. Отправляет в рот маленькую порцию десерта на ложке и пожимает плечами.

— Хотела бы я в него влюбиться, но слишком уж он усердствует, меня отпугивая. Да и я… — Аяно неожиданно краснеет. — Момо-чан, ты же не возненавидишь меня, если я тебе кое-что расскажу? 

— К-конечно нет! 

Обхватывая кружку плотнее, Момо подается вперед. В горле у нее пересыхает так, что она забывает вкус только что съеденного сладкого. 

— Я… — Аяно, положив руки на стол, мнется, бегая глазами по стене за спиной Момо. — Я… мне девушки нравятся. 

Опустив голову, Аяно прячет лицо в ладони. Момо, замирает, прекращая к ней тянуться. С секунду ни о чем не думает, а затем с шумом плюхается на место, так что Аяно вздрагивает. Что на это признание сказать, Момо понятия не имеет, да и не доверяет языку достаточно, не в состоянии даже мысленно придумать ободряющих слов. 

— Аяно-чан… — в конце концов, произносит она. Аяно дергает плечами. Осознавая, что заставляет ждать, Момо, со скрипом стула вскакивает с места. — Аяно-чан! 

Голос звонко разносится по кухне. Аяно не отвечает. Решительно шагая к подруге, Момо берет ее за руки и сдвигает ладони с лица. Аяно жмурится. 

— П-прости, Момо-чан… — шепчет она, — п-п-росто я впервые говорю об этом кому-то и… 

— Я не ненавижу вас за это! — прерывает ее Момо. — Посмотрите на меня, Аяно-сан! — та смотрит, осторожно приоткрыв веки. — Вы — моя дорогая подруга! И вы мне тоже нравитесь, так что все в порядке! 

Прежде, чем до Аяно доходит смысл сказанного, Момо ее обнимает. От Аяно пахнет чем-то незнакомым — домашним счастьем — решает Момо и обнимает крепче, чтобы не дать сбежать, не позволить унести с собой зарождающееся в ее груди теплое чувство. Обнимаются они целую вечность, или же считанные минуты, Момо не считает. По крайней мере, когда Аяно заговаривает, руки затечь не успевают. 

— Спасибо, Момо-чан… н-не могла бы ты меня отпустить? Мне… немного больно. 

— Извини! — моментально отстраняется та. Краснеет сильнее подруги и начинает что-то мямлить, но Аяно берет ее за руку. — А-аяно-сан? 

— Что? 

— М-мы теперь тогда… эмм? — Момо не знает, хочет ли это говорить, да и боится, правильно ли все понимает. 

Аяно кивает, сжимая ее ладонь: 

— Мы теперь пара? 

Голос ее звучит настолько же неуверенно и Момо повторяет твердо: 

— Мы — пара.