Прошло восемь месяцев по страночудесинскому летоисчислению с тех пор, как Алиса вернулась в Подземелье. И в голове её была совершенная путаница.

Вспоминая себя, ту себя, которая четыре года жила в своём мире, в Англии, с мамой, ту себя, которая занималась делами компании своего отца вместе с лордом Эскотом, которая отвергала всех подхалимов-женихов, Алиса вспоминала и о том, как она мечтала вернуться в Страну Чудес. Она была уверена, что именно здесь её дом. Она думала, что, вернувшись, она получит всё, что было так желанно её сердцу. Ведь Страна Чудес – идеальный мир. Он полностью открыт для неё, и она может бесконечно исследовать все его причуды и странности, понимать его, его чудные законы, удивляться его нелогичным, жутковатым и, тем не менее, прекрасным пейзажам. Эти крючковатые деревья, говорящие цветы, забавные насекомые и неправильные животные завораживали Алису, а закат в Подземелье приводил её в неописуемый восторг своей необычностью и невообразимостью. Алисе полюбились конные прогулки. Часто она только вдвоём с Амали ездила в поля и леса Мрамории, а иногда, собираясь вместе с Её Величеством, Шляпником и графом Мариусом, она отрывалась от них и скакала на верной лошади куда-то вдаль, в неизведанные ещё просторы загадочной страны. Ей по-прежнему нравилось это. Она нежной любовью ребёнка любила Подземелье и до сих пор по привычке называла его Страной Чудес.

Однако Алиса чувствовала, что что-то смущало её. Что-то странное творилось в её душе, что-то плохое. Будто маленький стручок вьюна медленно прорастал в её сердце и очень медленно, но неумолимо оплетал его полностью, охватывая всю её сомнениями, тревогами и беспокойством. Алиса стала меньше спать. Целые ночи она сидела на окне в своей комнате, в одной рубашке, высунув ноги наружу, и колотила босыми ногами по холодному камню стены, глядя на голубоватую луну, словно опутанную стремящимися к небу искривленными ветвями деревьев. Порой она через окно слезала в сад и долго бродила по тропинкам, следила за мечущимися туда-сюда светлячками, похожими на маленьких бабочек с фонариками в лапках, доходила до высокой белой беседки с куполом, делала ровно двадцать шагов и ещё один маленький шажочек и усаживалась под огромным деревом рядом с окном Шляпника. Она прижималась спиной к шершавой коре, запрокидывала голову и, глядя вверх, сквозь тёмную на фоне чёрного неба листву, думала. И ей абсолютно, ничуточки не нравились те мысли, что приходили ей в голову в эти бессонные ночи.

Алиса думала о Стране Чудес. Почему-то она чувствовала, что ей чего-то не хватает в этом, казалось бы, идеальном мире. Алиса думала, что, может, это оттого, что ей скучно, что у неё нет дела. Но она смутно понимала, что причина была не в этом, хотя и всеми силами старалась выкинуть из своей головы эту мысль, потерять её в каких-нибудь коридорах разума, забыть раз и навсегда. Алиса ни к чему не стремилась – вот в чём была причина. Там, наверху, в Англии, Алиса мечтала только об одном – вернуться в Страну Чудес. Это заставляло её работать, работать, работать, так, что даже лорд Эскот удивлялся её упорности. А теперь, когда её желание исполнилось, Алиса не знала, что ей делать дальше. Почему-то там, в Англии, она была уверена, что здесь, стоит ей только вернуться, за неё решат все проблемы, как решили тогда её судьбу в битве с Бармаглотом. Да, Алисе не нравилось, когда за неё что-то решают, ведь она живёт свою, только свою жизнь и сама принимает все решения. Но здесь она надеялась найти подсказку, она надеялась, что её подтолкнут в правильном направлении, что ей укажут путь, потому что, после стольких лет мучительных поисков и деятельности, она устала принимать столько решений сама. Но пути всё не было, какой-то туман заслонял его, и Алиса не видела перед собой ничего, кроме прекрасного мира, который восхищал её, но она не знала, что с ним делать, не знала, зачем она в нём и что она может ему дать.

Алиса думала о Шляпнике. Она вспоминала его глаза в Бравный день, его дрогнувший голос, когда он просил её остаться, и как он растворился в тумане, застилавшем теперь её глаза. Алиса вспоминала, как она плакала в подушку ночами в Англии, как мечтала хотя бы ещё раз увидеть и услышать его. Она вспоминала, как вздрагивала на улицах, когда ей вдруг казалось, что она и правда видит его, похожего на него, и как расстраивалась, понимая, что обозналась. Алиса никогда не носила шляп и никогда не ходила в шляпные мастерские. Когда однажды мать предложила ей посетить одного известного лондонского шляпника, у Алисы зубы застучали от ужаса и волнения, и она поспешно отказалась. А потом плакала в своей комнате, и мать успокаивала её, умоляя забыть о детских сказках и дурных снах. Алиса вспоминала долгожданную встречу со Шляпником, его рыцарский вежливый реверанс, его неловкость, блеск в его глазах. Она никогда раньше не видела этого блеска, и не видит его и теперь. Тогда, в тот самый момент, а ещё тогда, когда их связал первый, неловкий и неуклюжий поцелуй, который больше никогда не повторялся, ¬¬– в те моменты они были счастливы, по крайней мере, Алиса была. А в глазах Шляпника был тот блеск, заражавший её своей весёлостью и озорством. Но теперь Алиса видела, что Шляпник меняется. Что-то происходило с ним. Алиса видела в нём своё отражение, она понимала, что у него в голове такая же путаница, как и у неё, только, может быть, ещё хуже, и ещё больший стручок прорастает в его сердце. Что творилось с ними обоими, Алиса не понимала и не хотела понимать, потому что боялась, что то, что она поймёт, испугает её, и она перестанет быть собой. И она снова видела перед собой глаза Шляпника в Бравный день, слышала его дрогнувший голос, когда он просил её остаться. Почему она не осталась тогда? Она могла бы остаться. И должна была.

Алиса думала о словах Белой Королевы, которые тогда, на конной прогулке, шокировали её, но теперь казались вполне обычными. Хотя её по-прежнему удивляло, как могло получиться так, что её не было в Стране Чудес больше сотни лет. Что могло произойти за столь долгое время? Много чего, – сказала бы умная Алиса, если бы речь шла об Англии. Но Страна Чудес – не Англия и совсем не похожа на неё. В Стране Чудес мало что меняется, если, конечно, в дело не вмешается дворцовый переворот. Алисе проигрывала в голове свой старый-старый сон, когда она, маленькая белокурая девочка с большими любопытными глазами, летела в Норе, когда пила чай со Шляпником и красила белые розы в красный цвет во дворе Ирацибеты. Невольно она вспоминала Шляпника тогда. Ведь, когда Алиса вернулась в Бравный день, он помнил её, он был рад ей? Он единственный сразу её узнал, он помог. И старомодные часы в пустой чайной чашке затикали с её появлением. Почему так не получилось сейчас? Почему часы, с горем пополам отработав денёк-другой, снова остановились, замерли стрелки? Сломался механизм? Сломался Шляпник? Что могло его сломить?

Алиса думала о маме. Как никогда раньше, она прониклась к ней самым нежным чувством, на которое только была способна. Её мягкие руки, её добрый, спокойный голос, а в детстве – сказки перед сном, посиделки у камина с книгами – всё это осталось в прошлом, которое не вернуть больше никогда. И это так расстраивало Алису, что она, сидя под раскидистым старинным деревом, тихо плакала, уткнувшись лицом в сорочку, и маленькие бабочки-светлячки, обеспокоенные, подлетали к ней и встревоженно светили в её лицо, желая разобраться, что же произошло, и посочувствовать. Не было здесь и сестры, милой, улыбчивой и одновременно серьёзной и взрослой. Как обожала она Маргарет! Ведь та, как старшая, всегда была для неё примером для подражания. Но и её нет в Стране Чудес, в идеальном мире Алисы. Нет и лорда Эскота, такого понимающего, такого заботливого, у которого в кабинете всегда было уютно и тепло, и нет его смешного сына, тоже почему-то представляющегося сейчас милым и забавным. Их не было в идеальном мире Алисы, и быть не могло. И Алиса никогда их больше не увидит. Никогда не поедет с мамой в театр на балет, никогда та не скажет дочери, что она нарушает этикет, никогда больше не будут они с лордом Эскотом планировать маршруты поставок из Китая, никогда не будет посиделок у камина, надоедливых женихов, Лондона… Алиса скучала по маме, по ним всем, по всему тому, что оставила там, наверху. Конечно, нам-то с вами понятно, что она не могла не скучать по близким ей людям, по местам, где она выросла, но Алиса этого понять не могла. Алиса видела только одно: покинув Страну Чудес, она скучала по ней, мучилась и плакала, желая вернуться, а вернувшись, стала скучать по Англии, не желая с ней расставаться. Страну Чудес Алиса любила страстно и нежно, глубоко искренне, как ребёнок, а Англию она любила другой любовью – необъяснимой и взрослой, какую всегда чувствуешь, когда покидаешь родной край.

Алиса думала о том, что она хотела домой. Эта мысль пугала её настолько, что порой она резко вскакивала со своего места под деревом и неслась куда глаза глядят: в поле, в лес – лишь бы подальше от всего, от всех. Но она не могла убежать от своих мыслей, ветер в её ушах не заглушал их, волосы, путавшиеся и завешивавшие лицо, не заслоняли их. Алиса боялась того, что происходит с ней. Мысли в её собственной голове сводили её с ума.

***

Была ночь. Не странная, страночудесинская, а вполне нормальная, прекрасная, тёмно-синяя лунная ночь. Алиса медленно брела по узкой мощёной дорожке. Она смотрела на свои ноги, старательно разглядывая при неярком лунном свете, как её ноги ступают по камням, и старалась ступать только на сами камни, избегая тонких земляных полос между ними. Краем глаза она видела рядом со своими ногами ноги Шляпника. Он вышагивал спокойно, задумчиво поднимая глаза на небо.

Алисе хотелось поговорить с ним о стольких вещах. Обо всём, что занимало её мысли всё это время, обо всём, что мешалось в голове и сводило с ума. Но почему-то Алиса знала, что не стоит этого делать, что Шляпник не должен этого знать. Какой-то голосок внутри неё навязчиво и противно скрипел, что она должна идти молча, смотря на свои ноги и держа все свои безумные мысли при себе.

– Как… – Алиса, вздрогнув, вскинула голову, когда услышала неожиданно робкий голос Шляпника, – как твои дела?

– Дела? – она долго соображала, почему Шляпник задал такой глупый вопрос, и начала судорожно соображать, а какие же дела она сделала за недавнее время.

– Да, – всё так же задумчиво и тихо подтвердил Шляпник. – Как ты?

– Хорошо, – соврала Алиса. – А ты?

– И я.

Всё это было до того неловко, что оба отвели глаза в сторону: Алиса вновь уставилась на свои ноги, а Шляпник – на луну. Они оба знали, что солгали друг другу.

– Помнишь, – вдруг заговорил Шляпник, – я рассказывал тебе?

– О чём? – честно стараясь понять, спросила Алиса.

– Недавно я начал вспоминать.

– Что вспоминать?

– Что-то, что было, что-то, чего не было. У меня была сестра, Алиса.

– У тебя была сестра Алиса? – изумлённо переспросила Алиса.

– Нет, – Шляпник смутился, – нет! Кажется, её звали Алисия… или Алоизия. Сестру. Она была такая маленькая, и у неё были длинные волосы… как у тебя. Только рыжие. Она была очень милая. Но потом с ней что-то случилось.

– Что?

– Я не помню.

Они снова замолчали. Алиса больше не смотрела вниз, её глаза были прикованы к Шляпнику, который, хоть и говорил с ней, казалось, совсем не помнил, что она рядом. Луна понемногу затягивалась тучами, ночь темнела и чернела. Где-то вдали слышалось уханье то ли совы, то ли ещё кого-то, кто обычно охотится по ночам. А любопытно, кто охотится в Стране Чудес по ночам? Алису почему-то очень заинтересовало это, и она уже хотела было задать вопрос Шляпнику, но тут он сам прервал молчание:

– Она исчезла куда-то.

– Кто?

– Сестра.

Снова тишина. И ветер поднимался. Алисе становилось холодно, и она засунула руки в рукава, как в муфту.

– Я был шляпником, – снова услышала Алиса.

– Ты и сейчас шляпник!

– Не здесь. Не при дворе.

Алиса удивлённо посмотрела на спутника.

– Шляпник, – позвала она, – мне холодно. Пойдём в замок.

– А потом я падал, – невпопад ответил тот, даже не услышав её. – Долго. Куда-то в глубину.

– Шляпник?

– А потом пришла ты. Мы пили чай. Ты была похожа на неё.

– На кого?

– На сестру.

Шляпник остановился и ещё пристальнее взглянул на луну, сощурив глаза и пытаясь разглядеть там что-то, что явно там было, но не открывалось ему.

– У неё были большие глаза, совсем без ресниц, просто глаза…

– У сестры?

– Нет. У неё.

– Кто это?

Шляпник молчал. Он, похоже, совершенно погрузился в свои мысли. Он видел что-то, чего не видела Алиса, понимал что-то, чего не понимала она. Шляпник вдруг предстал перед Алисой совершенно другим. Он стал человеком. Человеком с прошлым. Ведь у каждого есть прошлое, есть история. Но Алиса почему-то никогда не думала, что у Шляпника она тоже есть. Наверное, потому, что глубоко в душе девушка всё ещё верила в то, что Страна Чудес – мир её снов, что она сама создала его, а значит, у Шляпника нет и не может быть никакой истории. И вдруг страшный вопрос пришёл ей на ум: а хочет ли она знать прошлое Шляпника? Конечно, хочет, – отвечала она себе, – очень хочет, ведь она должна знать всё о Шляпнике, не так ли? Но какое-то чувство гадко саднило. Что это было? Почему Алиса не хотела слышать ни о маленькой сестре, ни о той, с большими глазами? Неужели потому, что Алиса как-то напомнила Шляпнику его сестру, а та, с большими глазами, – она? Да кто эта она? Она девушка, женщина, ребёнок? И где она сейчас?

– Пойдём в замок, Шляпник, – Алиса подошла к спутнику и тронула его за рукав. – Пойдём, пожалуйста. Холодно.

Шляпник посмотрел на девушку так, будто видел её в первый раз. Он очень увлёкся своими мыслями, своими воспоминаниями. Когда Алиса подошла к нему и коснулась его руки, он словно очнулся:

– Да, да, – суетливо забормотал он. – Всё в порядке.

Это не было правдой. Ничего не было в порядке.