На самом деле, Аято не привык верить в совпадения. Так сложилось, что любое якобы совпадение в его жизни всегда оказывалось либо чьим-то планом, либо вообще заговором. Подобное подозрительное отношение ко всякого рода случайностям, естественно, не всегда играло на руку, но заведомо защищало от последующих за этим неприятностей как для него, так и для его семьи.

Всё же он обязан заботиться о внешней безопасности дорогих ему людей. И потому он попросту не мог проигнорировать тот факт, что каким-то образом именно сегодня, именно в этом ресторане, который для встреч он использовал уже как несколько лет, обедает причина его беспокойства. Точнее причина беспокойства Томы, но беспокойство Томы — и беспокойство Аято.

Итак, он не представлял, по какой причине Чжун Ли сейчас обедал на первом этаже ресторана, пока он, Аято, встречался для консультации с адвокатом из-за него же. Ситуация со стороны напоминала ему какую-то абсолютно несмешную постановку, а с чувством юмора у него никогда проблем не было. Всё в совокупности ещё и несколько раздражало — мыслями он должен бродить вокруг консультации. А с тем, почему Чжун Ли пришёл именно сюда, он разберётся после.

Потому он постарался сосредоточить всё своё внимание на девушке перед ним: Ян Фей оказалась по виду ровесницей Синобу, но то и не удивительно — всё же почти что однокурсницы. Но ему определённо нравилось то, с каким вниманием и проницательностью она отнеслась к его короткому рассказу, перед этим обменявшись вежливым приветствием.

По какой-то причине Аято сразу же проникся тонкой симпатией.

— Соседи, значит, — проговорила тихо Ян Фей, раздумывая и крутя в пальцах ручку. В середине стола стоял недавно принесённый официантами чайник, из двух чашек поднимался пар, и, на закуску, в небольшой тарелочке лежали розовые креветочные печенья. К ним Ян Фей и потянулась. Откусив кусочек, подняла взгляд и спросила. — Вы близки с пострадавшим?

— Только налаживаем контакт, — ответил до этого терпеливо ждавший Аято. Когда Ян Фей слегка нахмурилась, как начав обдумывать что-то, он отпил из чашки и добавил. — Это нехорошо?

— Скорее хорошо, чем нет, — ответила Ян Фей, покрутив в пальцах печенье и отложила ручку в сторону. Теперь перед ней лежал лист с краткими заметками, и Аято с едва заметным любопытством посмотрел в него. Помимо простых заметок там же были и пояснения, почти к каждому пункту. Ян Фей продолжила. — Вы сказали, что подозреваете, будто бы он не осознаёт ситуацию?

— Да, — кивнул Аято, сдерживая короткую дрожь от воспоминаний: Тома очень редко мог находиться в настолько отрешённом состоянии, рассказывая о чём-то. Когда зелёные глаза тускнели от разочарования и бессилия, внутри Аято всё заходилось тревогой. И ему очень не нравилось это чувство, потому он собирался разобраться с этим как можно быстрее.

Желательно без сильного кровопролития. В чём он сомневался, потому что в отчёте Саю значились все родственные узы Чжун Ли, и глядя на всё это, Аято уже ощущал, что ситуация может оказаться гораздо сложнее, чем представлялось сначала. Ведь редко, когда у подобных семей нет связей в правоохранительной системе. Он не хотел об этом говорить Томе, но тот, судя по всему, и сам уже успел прийти к неутешительному выводу.

— Тогда это проблема, — заговорила Ян Фей, окончательно переводя всё внимание на него. — Если потерпевший не понимает ситуации, то Вам вряд ли удастся уговорить его зафиксировать телесные повреждения, не то что подать заявление. Вы вызывали полицию к ним?

— Нет, пока нет, — отозвался Аято, про себя морщась. Уговорить Тарталью самостоятельно обратиться? Заниматься этим придётся точно не ему, они буквально друг другу незнакомцы. А Тома хоть и пылал желанием помочь, но перекладывать на него реализацию подобного плана не хотелось совершенно.

Хуже было от мысли, что иного выхода у него не будет, а соврать Томе напрямую он не сможет — совесть не даст.

— Я могу подготовить Вам список документов, необходимых для подачи заявления и обеспечения защиты от обидчика, — заговорила дальше Ян Фей, продолжая держать в пальцах остатки печенья. Немного подумав, она предложила. — Или можно устроить нам встречу, где я постараюсь объяснить ситуацию потерпевшему. У него есть семья?

— Насколько мне известно, да, но они живут в пригороде, — ответил Аято, начиная склоняться к выбору со встречей. Лучше так, чем Тома будет истязать себя попытками помочь, при этом не зная как. Ян Фей снова взялась за ручку и дописала озвученное на листе, после обводя кружком.

— Безопасная зона, это хорошо. Можно придумать базовый план безопасности, но, опять же, нужно не столько само желание, сколько понимание ситуации. Но также важна и поддержка со стороны, — закончила она, снова поднимая внимательный взгляд.

— Это не проблема, — качнул головой Аято. Может, желанием он и не горел, но если понадобиться, то ему есть где спрятать Тарталью. Стоило только подумать об этом, как он едва удержался от тяжелого вздоха — с каждым днём это требовало всё больше его внимания. Поборов раздражение, он добавил. — Можете подсказать, как в таком случае общаться с ним? Чтобы… образумить, или как правильно будет сказать?

— Помочь оценить ситуацию, — подсказала Ян Фей, кивая. Аято вежливо улыбнулся, на пару минут уводя внимание к своему телефону. Сообщение с заданием улетело Саю стремительно.

Ничего сложного в том, чтобы спрятать Тарталью. Сложности, вероятно, могут быть в суде. А заставить новых соседей съехать — можно попробовать, но это не уменьшит беспокойства Томы, а только сильнее его распалит. Раз простой путь закрыт с самого начала, то стоило расчистить сложный.

Тем более таким тривиальным способом. Он не раз приказывал собирать компромат на кого-то. А в данном случае ещё и хорошее дело совершит на благо общества. Не то чтобы он в принципе часто задавался вопросами морали как таковой. Просто приятный бонус. Спасёт человека, избавит Тому от душевных метаний, организует пропажу насильника из собственного социального круга — одни плюсы.

В благодарность за помощь предложил Ян Фей разделить обед, и дальше их разговор потёк в сторону противоположную причине встречи. В этот раз ему пришлось больше говорить о Синобу и о том, как часто она посещает полицейский участок, вытаскивая свою обретённую семью в лице четырёх бугаев. Кажется, этим он сподвиг Ян Фей несколько обеспокоиться.

Когда с едой было покончено, он засобирался. На экране телефона бесшумно высвечивались сообщения от секретаря с напоминанием о предстоящих встречах. Открыв дверь комнатки перед Ян Фей, он быстро проверял сообщения, делая мысленные заметки, и уже хотел попрощаться, как его оборвали трелью телефона.

— Простите, — неловко улыбнулась Ян Фей, отвечая на звонок. Аято повёл плечами, снова отвлекаясь на свои дела. В любом случае они уже дошли до лестницы на первый этаж и постепенно приближались к выходу из ресторана.

Застучав каблуками по ступеням, Ян Фей заговорила с кем-то на другом конце провода, до удивительного меняясь в голосе — звучала не по-деловому, как всё это время, а мягко, по-доброму. Возможно, это и привлекло Аято, иначе бы он точно прослушал её разговор.

— Я говорила, что это может затянуться, — вздохнула она и глянула через плечо, извиняясь одним взглядом. Аято просто кивнул, продолжая слушать краем уха. Ян Фей ещё раз вздохнула. — Нет, я уже возвращаюсь. Да, останусь до вечера, ты же просила проверить бумаги…

Лестница заканчивалась, и Аято мысленно приготовился прощаться с ней безмолвно, как чуть не оступился, услышав следующее:

— Как ресторан? Понравился, это хорошо. Чжун Ли тоже?

Вцепившись в перила, Аято молча уставился на затылок не заметившей его заминки Ян Фей. Во второй раз за день его выдержка подверглась такой внезапной атаке, и он искренне растерялся. Но всего на секунду, быстро взяв себя в руки и продолжая идти за слегка обогнавшей его Ян Фей. В этот раз, правда, уже без зазрения совести вслушиваясь в разговор, однако более ничего такого не заметил.

— Я дойду, тут не так далеко. Прогуляюсь, не дёргай его ещё раз. Мне кажется, он был сегодня не в духе, дай ему закончить работу. Сама знаешь, если что-то важное, то расскажет. Скоро буду, — и она закончила звонок прямо перед выходом из ресторана.

Аято потребовалась ровно секунда, чтобы сложить в своей голове пазл и убедиться в том, что это был последний раз, когда он не проверил всю подноготную человека, которого ему посоветовали друзья. Хотя он не видел, чтобы в месте работы Ян Фей значилось бюро «Ваншен». Потому что у неё было своё агентство.

И ещё одна секунда ему потребовалась на то, чтобы придумать план. Нехитрый, простой, но так, чтобы убедиться. Открыв перед Ян Фей дверь из ресторана, он сказал:

— Извините, случайно подслушал, но… если позволите, я могу Вас подвезти, — улыбнулся уже не дежурно, а несколько мягко, для расположения. Ян Фей взглянула на него с неловкостью и мотнула головой.

— Нет, спасибо, не стоит…

— Вы очень мне помогли, я настаиваю, — Аято дал ей всего пару мгновений на вежливое сопротивление. После чего Ян Фей, видимо не желая заниматься прогулкой по улицам, всё же согласилась.

Спустя несколько минут она покинула его машину, ещё раз поблагодарила и направилась аккурат к дверям, над которыми висела резная табличка с надписью: «Ритуальное бюро «Ваншен». Аято молча уставился на неё, и бессмысленная надежда, что он ошибся и Ян Фей просто неожиданно знает ещё одного какого-то Чжун Ли, обратилась прахом. Тяжело вздохнув, Аято для проверки залез в бардачок и вынул оттуда папку. Открыв, увидел всё то же название ритуального бюро.

Нет, Чжун Ли был один и тот же. Вернув папку в бардачок, Аято позволил себе мгновение слабости, прикрыв глаза и откинувшись на спинку сиденья. Сжав пальцами руль, протяжно выдохнул и вынул телефон из кармана.

Сообщения от разволновавшегося секретаря не пропали, однако всё, о чём думал Аято, так это о том, что никакой встречи Тартальи и Ян Фей он организовывать не будет. Если Ян Фей знает Чжун Ли и они, можно сказать, коллеги, или, что ещё хуже, друзья, то она может знать Тарталью. Небезопасно.

С мучением Аято поджал губы, хмурясь и думая над тем, что теперь делать.

***

После обеда беспокойство Чжун Ли утихло. Вероятно, в этом была виновата работа. За консультированием и продажей услуг ритуального бюро приходилось думать о подборе слов, а не о том, что его действительно тревожило. Из-за этого успокоение было временным, и стоило потоку клиентов иссякнуть, а стрелке часов подобраться к семи, как всё вернулось.

Позволять личным эмоциям и чувствам влиять на его работу — такой привычки у него точно нет. Это непрофессионально, а непрофессионализм — то, чего он не любил. Возможно, даже несколько презирал. Потому он смог себя отпустить только после того, как закончил с заполнением бумаг со сценариями предстоящих церемоний на этой неделе. Прикрыв глаза, выдохнул, упираясь лбом в собственные ладони.

Им нужно поговорить. Осторожно как-нибудь, так, чтобы не нарушить установившейся атмосферы. И даже если ему показалось, даже если его беспокойство не оправдано и родилось исключительно из неожиданной паранойи, то это не будет лишним. Аккуратно, почти что незаметно. А Аякс не будет лгать.

Перед внутренним взором встал его возбуждённый образ с прошедших выходных: мокрые от слёз раскрасневшиеся щёки, липнувшие к вискам рыжие волосы, приоткрытые в стоне искусанные губы и мутный, расфокусированный взгляд, направленный на него, и заставляющий тонуть в черноте расширившихся зрачков. Моргнув, Чжун Ли прогнал наваждение и поднялся из-за стола.

Собрав нужное в сумку, повторно встряхнулся. На краю стола завибрировал телефон, и он тут же его поднял. На экране высветилось сообщение от Аякса. На мгновение внутри всё сильнее сжалось из-за мыслей, преследовавших его весь день, а затем стало легко на сердце, когда он открыл переписку и увидел фотографию: укрытая тенями деревьев дорожка в парке, по которой в отдалении шли люди, отобразившиеся лишь силуэтами. Сквозь листья пробивались лучи начавшего рыжеть в закате солнца, и они обрамляли по контуру тень самого Аякса, поднявшего руку над головой и скрестившего большой и указательный пальцы, так, что получилось маленькое сердечко.

Видимо, на Аякса нашло то ли вдохновение, то ли он проникся атмосферой вечернего парка. Всё же, мысль отправить его на прогулку, была верной. Чжун Ли прищурил глаза, буквально чувствуя, как напряжение покидает его. В ответ написал простое: «Красиво. Сфотографируй себя». Его сообщение прочитали тут же и откликнулись резвым «Да!», после чего пропали. Видимо, Аякс побежал делать снимок.

В приподнявшемся настроении, Чжун Ли закрыл кабинет, и собирался уже направиться к выходу, как остановился, услышав открытие ещё одной двери. В коридоре показалась Ян Фей и посмотрела на него сначала устало, ещё не до конца осознав, а потом уже дружелюбно, улыбнувшись.

— Домой? — спросила она и, получив кивок, вздохнула. — А я ещё нет, хотела немного проветриться.

— Мне не думается, что есть толк в сверхурочной работе с твоей стороны, — заметил Чжун Ли, когда они вместе направились в прихожую бюро. Ян Фей повела плечами, говоря:

— С практической точки зрения — да, но Ху Тао не всегда отличается внимательностью к бумажной работе, а снова разбираться с мошенниками… — она красноречиво посмотрела в ответ и покачала головой. Чжун Ли вернулся к мысли, что у неё точно есть личные мотивы помогать бюро. Он даже подозревал, какие именно мотивы — несносные, шумные и очень любящие это бюро, доставшееся им по наследству, — но лезть в это было бы не по-дружески и не совсем этично.

— Что есть, то есть, — проговорил он, пожимая плечами. — Нам очень повезло с тобой.

— Да ладно, — смутилась Ян Фей.

В прихожей неожиданно не обнаружилось Ху Тао. Молча удивившись этому и кивнув сотруднику за стойкой, Чжун Ли вышел на улицу вместе с Ян Фей. Тут он и вспомнил о том, что произошло несколько часов назад. Скосив взгляд на потянувшуюся Ян Фей, он спросил:

— Тебя ведь не напрягает работа здесь?

— Что? — искренне удивилась она и даже забыла опустить руки — так и замерла, вознеся их к небу. Опомнившись, тут же встала нормально и мотнула головой. — Нет, всё хорошо. Мне нравится.

— А работа в агентстве? — чуть нахмурился Чжун Ли, подозревая, что с ним немного лукавят, но Ян Фей слишком беспечно пожала плечами. Вдохнув немного похолодевший из-за наступающего вечера воздух, она сказала:

— Ничего особенного. Тем более, что я взяла перерыв от судебных дел на некоторое время. Можно сказать, у меня отпуск.

— А сегодняшняя… — Чжун Ли не успел закончить, как Ян Фей замотала головой, неожиданно помрачнев. Всего на секунду, но это промелькнуло настолько явно и настолько очевидно, что не заметить было попросту невозможно. Ян Фей вздохнула:

— Младшая же попросила. Просто по дружбе, но я не думала, что всё так… — она махнула ладонью, как пытаясь из воздуха выцепить нужное слово. Не получилось, потому что она опустила руку и выбрала простое. — Серьёзно.

— Насколько? — Чжун Ли постарался прозвучать с лёгким беспокойством, а не с напряжением, и придавил снова заскрёбшееся внутри подозрение. Ян Фей посмотрела на него слишком красноречиво — намекала не лезть. В обычное бы время Чжун Ли так и сделал, всё же это правда не его дело, только вот даже придавленное подозрение не стихало, и он сказал. — Не пойми превратно, просто тот, кого ты консультировала, мой знакомый.

— Да? — удивлённо воззрилась на него Ян Фей, и было возникшая в воздухе тяжесть испарилась без следа. Чжун Ли слегка улыбнулся, кивнул и добавил:

— Правда, мы не друзья, скорее просто знакомые. Но всё равно меня это удивило.

— А-а, значит мне не показалось, что в ресторане ты как-то странно отреагировал, — протянула Ян Фей, точно не умышленно уколов самолюбие Чжун Ли. Он-то полагал, что ему удалось скрыть своё замешательство. Или же это было очевидно только для наблюдательной Ян Фей, знающей его достаточно хорошо. — А откуда ты его знаешь?

— Новый сосед, занял пустующую на этаже квартиру, — объяснил Чжун Ли спокойно.

Ян Фей моргнула. Отчётливо, так, что Чжун Ли буквально смог увидеть, как в её бирюзовых глазах сначала расширились, а потом резко сузились зрачки. Замерев на какое-то до странности долгое мгновение, она кивнула и отвела взгляд в сторону, как задумавшись.

— Что такое? — не понял Чжун Ли произошедшего. Ян Фей встряхнула головой, нахмурилась и прислонила руку ко лбу, протяжно вдыхая.

— Нет, ничего, не обращай внимания, — она слабо улыбнулась, но не посмотрела в глаза, а бегло оглядела его с головы до ног. Потом ещё раз помотала головой. — Кажется, я всё же слишком устала, какая-то муть в голове.

— Тебе стоит отдохнуть, — сказал Чжун Ли, про себя пожалев о том, что разговор неожиданно свернул в сторону от консультации. Будет очень грубо снова заговорить об этом, когда Ян Фей прямо призналась в усталости.

В любом случае, наверное, не стоит проявлять настолько явный интерес к чужой личной жизни. Если у новых соседей какие-то проблемы, с которыми им может помочь адвокат, то это точно не его дело. Раз не получилось сейчас, то следовало бы и вовсе забыть. Простое совпадение, не требующее внимания более, чем он уже уделил.

Тут в кармане снова завибрировал телефон. Достав и взглянув на экран, Чжун Ли улыбнулся пришедшим сообщениям. А их оказалось больше одного.

— Мне уже пора, — сказал он. Ян Фей, всё ещё пребывая в задумчивости, кивнула и понимающе улыбнулась. Чжун Ли скользнул взглядом по её пальцам, неожиданно сильно сжатым на её локте, и направился к своей машине.

— Чжун Ли! — его нагнали, когда он уже открыл дверь и собирался сесть за руль. Ян Фей подошла к нему со смесью из замешательства и какой-то ещё эмоции на лице и неожиданно спросила. — Всё ведь хорошо?

— Что? — сначала не понял Чжун Ли, только затем вспоминая о разговоре по пути в ресторан. — Мы не в ссоре, всё в порядке.

— Да, ты говорил, я помню, — замялась Ян Фей и посмотрела вниз, как пытаясь отыскать там ответ на какой-то свой вопрос. Чжун Ли уже в настоящем беспокойстве осмотрел её, спрашивая:

— Что-то случилось?

Ян Фей снова приложила ладонь ко лбу и покачала головой, протяжно вздыхая. Сейчас она и правда выглядела как та, кому нужно вернуться домой и по-настоящему отдохнуть. Возможно, стоило намекнуть Ху Тао о том, чтобы она не подкидывала больше работы.

— Нет, извини, забудь. Удачной дороги домой! — вдруг сказала она, пытаясь искренне улыбнуться, но вышло кривовато. Чжун Ли ответил на её улыбку своей подбадривающей. Ещё немного помявшись, Ян Фей кивнула то ли ему, то ли своим размышлениям и направилась обратно в бюро.

Проводив её взглядом, Чжун Ли забрался в машину, затем потирая лоб и тяжело вздыхая. Отдых нужен был и ему. Посмотрев на экран телефона, разблокировал и зашёл в переписку, усмехаясь: Аякс прислал ему с десяток фотографий того, как он сидит то у пруда на фоне уток, то на скамейке, то просто поднял руку над собой и сфотографировал, подмигивая. На одной из них как бы случайно задрал футболку, оголяя живот, и Чжун Ли слишком хорошо знал, что никакая это не случайность.

Пора было возвращаться. Отправив короткое: «Подожди меня на улице около дома», завёл машину.

***

Всё было неплохо. Всё было даже просто прекрасно, если честно. За всю свою жизнь Чайлд не чувствовал себя более счастливым и удовлетворённым, чем сейчас. Нет, конечно, и в начале отношений с Чжун Ли это чувство захлёстывало его огромной волной. А сейчас всё стало спокойнее и будто бы сильнее одновременно. Чайлд был готов тонуть в этом, однако…

Может, из-за того, что он привык к этому, чувство чего-то не того было слишком ярким. Или всё дело в том, что он знал, как выглядит Чжун Ли, когда думает о чём-то мрачном. Это совершенно не выражалось на его лице — то оставалось в такие моменты каменным. Разве что немного менялся взгляд, становясь холодным, пробирающим, и Чайлд про себя в тайне радовался, что на него никогда так не смотрели. Да и сейчас тоже — холод присутствовал, но он не был таким будто бы презрительным. Просто подчиняющим, но не опасным и тем более не полным ненависти.

Чайлд видел, как по-настоящему злился Чжун Ли. Тот день выдался не самым лучшим: холодная дождливая середина осени изначально не располагала к хорошему настроению, но у Чжун Ли оно окончательно испортилось уже вечером, когда они покинули дом его семьи. Простое знакомство с роднёй обернулось самым некомфортным ужином, какой только мог быть в жизни Чайлда. Он такого давления не ощущал даже когда приводил Чжун Ли к своим родителям.

До того вечера Чайлд считал, что это у него семья необычная — семь детей всё же, — но оказалось, что им ещё далеко. Потому что двое из трёх племянников Чжун Ли были неродными, а один из них и вовсе будто бы нуждался в поездке куда-нибудь на море в санаторий — кожа как белый лист, а взгляд вечно напряжённый. Не то чтобы изначально Чайлд надеялся на какой-то тёплый приём, всё же Чжун Ли заранее говорил ему, что его младшие братья с сестрой не разделяют его позиции.

И потому Чайлд ожидал каких-нибудь ссор за столом, с криками и дискуссиями. Но, как оказалось, для едва ли не аристократичных богатых китайцев подобное поведение недопустимо, и потому они предпочитали общаться на таком языке намёков, что Чайлд терялся в процессе. Хоть пару раз и уловил некое неодобрение в свою сторону. Тогда Чжун Ли вцепился ему в руку под столом, молча прося не лезть, и Чайлд послушался, внутренне закипая и стреляя взглядом то в бледного парня по имени Сяо, то в девушку, явно его ровесницу, Шэнь Хэ. Самая младшая, Гань Юй, оказалась самым милым человеком в этом доме, и в какой-то момент он просто начал болтать с ней о чём только мог, не отпуская руки Чжун Ли и краем уха слушая и запоминая то, как он ведёт словесную войну. Правда, порой всё внезапно переходило на китайский, и конкретно этот момент стал тёмным секретом Чайлда.

Потому что то, как Чжун Ли говорил на китайском, отозвалось в нём пожаром. И было непонятно: радоваться ли тому, что более Чжун Ли не разговаривал рядом с ним на родном языке, или разочаровываться.

С того знакомства прошло два года, и, вроде как, холодная война закончилась. По крайней мере, взгляд Чжун Ли перестал холодеть, стоило им только хоть как-то коснуться темы его семьи. Только вот ту злость, что сочилась из каждого движения Чжун Ли в тот вечер, Чайлд забыть уже не мог. Как и не забыл то, насколько напряжённым он был после — каменным в мышцах спины и рук.

Сейчас Чжун Ли не злился, но какая-то мысль точно не давала ему покоя. Это проявлялось не так явно, потому что Чайлду потребовалось несколько дней, чтобы убедиться в этом. Скорее всего, дело в работе — слишком устал, переутомился. И раз так, то Чайлд должен был сделать для его расслабления всё, что только мог. У него был целый план, который с уверенностью можно было назвать сюрпризом.

Потому он в нетерпении наворачивал круги около дома, сжимая в руках телефон. Чтобы доехать от бюро до дома Чжун Ли нужно около сорока минут, и он должен был уже вот-вот подъехать к дому — Чайлд всё рассчитал. И очень надеялся, что от его попыток не откажутся. Да, Чжун Ли показывал, и достаточно явно, что лишние поползновения в его сторону не одобряются. Чайлд запомнил и не собирался соблазнять его сегодня. Только позаботиться, помочь расслабиться.

Телефон вдруг завибрировал. Однако вместо сообщения на экране высветилось уведомление о новой фотографии у Томы. Чайлд малодушно подумал о том, что стоит отключить отслеживание его новых постов, а затем неуместное чувство вины неприятно кольнуло висок — Тома же не плохой. Скорее всего, это вообще во всём виноват Скарамуш, который и составлял близкий круг друзей Чайлда. Тома на Скарамуша был похож так же, как пятнадцатилетний Чайлд на гордость школы.

Чайлда в пятнадцать чуть не отчислили за драки.

Всё это звучало как вполне себе хорошее объяснение, почему с Томой не клеилось в плане дружбы. Он ведь не бросался сарказмом и ядом при любой удачной возможности. Чайлд сощурился, вдруг думая о том, что Скарамуш как-то незаметно извратил его зону комфорта своим понятием приятельства. Вздохнув про себя, Чайлд вернулся к разглядыванию уведомления.

В маленьком квадратике фотографии виднелось что-то, похожее на контейнер для еды. Чайлд прищурился, пробежался взглядом по видным в уведомлении хештегам, и вскинул брови. Судя по всему, Тома показывал в своём профиле не только Таромару и Аято, но ещё и еду. Впрочем, это почему-то совершенно не удивило Чайлда.

Точно, Тома как-то говорил, что хочет приготовить для них с Чжун Ли что-то, в честь соседства. А Нин Гуан он такое предлагал, или не смог достучаться, потому что та по натуре трудоголик и, скорее всего, ночует на работе?

Иногда ему казалось, что он знает о своих соседях слишком много того, чего не хотел бы знать. Хотя о Нин Гуан ему больше рассказал Чжун Ли, поскольку — как он сам выразился, — «водит с ней долгое знакомство, зародившееся со случайности». Случайность, впрочем, оказалась рабочего характера, и о своей прошлой работе Чжун Ли не горел желанием говорить.

От размышлений его отвлекла мимо проехавшая машина. Вскинув голову, Чайлд улыбнулся, узнав номера и цвет, и поспешил навстречу. Припарковавшись, Чжун Ли вылез из машины и улыбнулся незаметно, уголком губ, когда Чайлд оказался рядом. Не успел тот ничего сказать, как ему в волосы нырнула рука. Чжун Ли открыл было рот, но замер и наклонился ближе, шумно втягивая воздух, так, что Чайлд невольно покраснел от внезапно сократившегося расстояния.

— Ты использовал мои свечи? — спросил Чжун Ли неожиданно тихо. Чайлд замер на секунду, а потом кивнул. Чжун Ли посмотрел на него внимательно, не отстраняясь, а потом прижался носом к его шее и опалил своим дыханием. Чайлд невольно перестал дышать и с трудом проглотил полный разочарования стон, когда от него отстранились. Пальцы Чжун Ли переместились на чокер, пробежались до медальона и чуть сжали его, не сильно натягивая и заставляя Чайлда наклониться ближе. Чжун Ли прищурил глаза. — Ответь мне, разве я разрешал тебе использовать их?

Уши полыхнули огнём. Чайлд часто заморгал, пытаясь справиться одновременно с чувствами стыда, вины и резкого возбуждения. Ароматические свечи до сих пор хранились дома, скрытые до поры до времени в шкафу, и Чайлд просто решил проверить, до сих пор ли они там, и горят ли вообще. Горели они достаточно хорошо, и удивительно, что запах сохранился на Чайлде, а не выветрился.

— Хотел сделать с-сюрприз, — тихо ответил Чайлд, теперь ощущая, как горечь от собственного промаха проступает над возбуждением. Чжун Ли удивлённо вскинул брови, на короткое мгновение растеряв всю серьёзность, а потом по его лицу пробежалась какая-то идея. Мрачная, от которой невольно всё внутри Чайлда скрутило от предвкушения и щекочущего страха.

— Вот как, — Чжун Ли отпустил его чокер. — Что ж, это звучит очень интересно, однако ты уже всё испортил.

Чайлд вздрогнул как от пощёчины. Сглотнув, опустил голову, пряча глаза и вдруг понимая, что не может смотреть в лицо Чжун Ли. С языка чуть было не сорвались извинения, но он вовремя остановил их, вспомнив. Доказывать своё раскаяние надо не словами. Он украдкой оглядел двор, ещё освещённый солнцем. Вдалеке шли люди, и он всё же не решился опуститься на колени прямо здесь.

— Домой, — произнёс Чжун Ли и захлопнул дверь машины, вытащив сумку. Чайлд молча кивнул, не решаясь поднять взгляда и злясь на самого себя. Как же глупо. А он всё распланировал, достал массажное масло, проверил свечи, ещё и на выходных поискал про то, как делать массаж…

Обида из-за того, что сам упустил такой шанс, разлилась неприятной болью в груди. Чайлд поплёлся за Чжун Ли, и поднял голову только в лифте, когда его недвусмысленно схватили за подбородок. Посмотрели глаза в глаза, потом покачали головой и отпустили. Чайлд сжался только сильнее — не отчитали, потому что не захотели, или потому что не место?

Оказавшись на нужном этаже, Чайлд продолжил идти за Чжун Ли, но теперь смог набраться сил, чтобы глядеть ему хотя бы в спину. А та и правда была слишком напряжена. Если бы Чайлд не полез к этим свечам, то смог бы помочь Чжун Ли снять стресс. А теперь тот раздражён из-за нарушенного правила — не лезть в шкаф и тумбочку Чжун Ли, это запрещено без разрешения. Чайлд мысленно пнул себя перечитать свод правил, который не трогал с первого дня. Потому что не ошибался. Но это оказалось вопросом времени. Хотя даже не это было причиной — он просто много возомнил о себе. Вот и забылся.

Стоило двери закрыться, как он тут же опустился на колени и низко склонил голову, жмуря глаза. Онемевший язык ворочался неохотно, когда он произносил:

— Накажите меня за своеволие, господин, — стоило ему закончить, как во рту пересохло от волнения. Сжал руки в крепкий замок, впиваясь ногтями в ладони, и закрыл глаза.

Рука Чжун Ли обманчиво-мягко легла ему на затылок, затем сжимая пальцы, стискивая пряди волос до боли. Чайлд сдержал шипение, жмурясь сильнее и ожидая, что его сейчас дёрнут, но нет — просто держали, как раздумывая.

— Через две минуты я хочу зайти в комнату и увидеть тебя полностью голым на коленях перед кроватью лицом к двери, Аякс. Это ты сможешь выполнить?

— Да, — выдохнул Чайлд, задрожав всем телом и слишком отчётливо понимая, что с ним не собираются развлекаться — нет в голосе Чжун Ли того притягательного и гипнотизирующего бархата, служившего подсказкой о его игривом и довольном настроении. Только твёрдость и чёткость со смесью холода и недовольства.

Его отпустили, и он поднялся, стараясь не задеть Чжун Ли. Всё ещё склоняя голову, быстро убежал в спальню. Скинув с себя одежду, сложил её на кровати. Взявшись за трусы, на мгновение остановился, вспоминая. С субботы не носил пояса. Всего каких-то два дня, его награда за то, что смог научиться, за то, что удовлетворил требования Чжун Ли.

Наверное, его вернут. Будет справедливо. Чайлд поджал губы, снимая бельё и тоже складывая его, положив поверх одежды. Туда же лёг и выключенный телефон. Кожа покрылась мурашками, хотя сегодня было очень жарко, и он опустился на пол, вставая на колени и ощущая себя до странного уязвимым. Сердце гулко билось о рёбра, спина невольно напряглась, как в ожидании удара, хотя Чжун Ли с ремнём позади не стояло. Возможно, пока что.

От раздавшихся шагов сердце на секунду застыло в груди. Чайлд судорожно сглотнул и опустил голову, едва ли не прижавшись подбородком к груди. Шаги стали ближе, пока не стихли, и по коже горячей волной пробежался взгляд. Будто бы Чжун Ли одним своим намерением выжег на его коже клеймо.

— Посмотри на меня, — раздалось всё такое же чёткое, ни разу не смягчившееся. Чайлд заставил себя открыть глаза и поднять голову.

Он буквально чувствовал, как его ресницы дрожат, но опустить веки повторно не смел. Чжун Ли возвышался над ним, сложив оголённые по локоть руки на груди. И сжатые пальцы одной из них на ошейнике. Чайлд скользнул взглядом по его рубашке, по штанам, до ног и обратно. Снова встретившись взглядом с непроницаемыми карими глазами, он мелко задрожал.

— Аякс, скажи мне, — Чжун Ли чуть наклонился вперёд, нависая над ним, не мигая, смотря так, как змея смотрит на добычу, и Чайлду почудилось, будто вокруг его горла сворачиваются змеиные кольца. Чжун Ли медленно чуть наклонил голову вбок, продолжая. — Есть ли в этом доме что-то, что принадлежало бы тебе?

— Нет, — дрожащими губами прошептал Аякс, чувствуя, как его затягивает в смерч из трепета, непонятного, лёгкого удовлетворения, вспыхнувшего в мозгу, и из всё той же вины и сожаления. Чжун Ли сощурил глаза, и Чайлд внезапно ощутил себя абсолютно беспомощным, жалким, принадлежащим.

И сладость от этого охватила сердце и заставила его биться быстрее.

— Почему? — его голос звенел сталью. Чайлд быстро втянул носом воздух, сотрясаясь особенно крупно и пытаясь прогнать тот жар, что постепенно начинал подниматься от низа спины, бежал по позвоночнику, оплетал шею и заставлял гореть затылок.

— Потому что я принадлежу Вам, — прошептал Чайлд, чудом не сорвавшись на скулёж. Остался на месте, удержавшись от желания поёрзать от того, что его снова, всего на мгновение, опрокинуло в то эйфорическое состояние, и в размытом мире чётким остался лишь Чжун Ли. Но то продлилось всего долю секунды.

— Так почему принадлежащая мне вещь посмела думать, что имеет какое-то право на своеволие? Может, мне перестать тебя звать по имени, и только тогда ты сможешь запомнить своё место? — каждое слово, что срывалось изо рта Чжун Ли, было наполнено затаённым рычанием, и Чайлд вдруг отстранённо подумал, что поспешил со сравнением.

Не змея над ним возвышалась, а некто больший. Гораздо больший.

— Накажите меня, — выдохнул отчаянно Чайлд, кусая губы и стискивая пальцами собственные колени. — Я искуплю вину, я всё запомню, пожалуйста, прошу Вас, я…

— Замолчи, — отрезал Чжун Ли, и Чайлд обессиленно закрыл рот. Ядовитое разочарование в нём повисло в воздухе, просачивалось под кожу, жгло кровь и заставляло всё внутри пульсировать от сожаления и обиды.

Он же так хотел нравиться ему. Хотел удовлетворять, и удовлетворял, пока снова не облажался. Почему он не может стать лучше ради него? Почему всё идёт не так, как он пытается сделать?

Глаза неожиданно зажгло от подступивших слёз, полных обиды, и Чайлд часто заморгал, пытаясь их прогнать. И потому пропустил момент, когда перед ним неожиданно опустились. Потянулись рукой ему за шею, расстегнули чокер и отложили в сторону. Шея долго голой не была — вскоре на ней затянули ошейник, привычно, знакомо, почти что по-родному. А потом его лицо взяли в тёплые ласковые ладони. Чайлд сжал губы, не давая сорваться жалкому «простите» с языка.

— Аякс, — позвал Чжун Ли, и внезапно его голос изменился — совсем немного, чуть-чуть став мягче. Чайлд сглотнул, удерживая всхлип, и всё же смог прогнать слёзы, не дав им сорваться. Тогда смог увидеть лицо Чжун Ли — всё такое же серьёзное, но лишенное тени раздражения и разочарования. Его пальцы прошлись по щекам Чайлда в слишком знакомом успокаивающем жесте. Со всё той же вернувшейся мягкостью Чжун Ли произнёс. — Я понимаю, что ты хотел меня порадовать. Так?

— Д-да, — дрожащим голосом произнёс Чайлд, ощущая, что вторая волна слёз на подходе, но уже по другой причине. Чжун Ли понял, что он хотел как лучше. Это отозвалось такой резкой вспышкой радости, что его чуть не поглотило, но он устоял. И всё равно всхлипнул, когда Чжун Ли немного улыбнулся.

— Спасибо, — сказал он искренне, и Чайлд на мгновение закрыл глаза, чтобы принять, свыкнуться и не разрыдаться окончательно. Когда открыл глаза, то по его щеке всё равно потекла слеза, которую аккуратно стёрли. Чжун Ли проговорил, ещё немного стирая твёрдость в своём голосе. — Мне приятно, но ты выбрал не тот метод. Я не потерплю от тебя такого своеволия, о чём я уже говорил тебе. Ещё раз: ты принадлежишь мне, и ты должен следовать моим правилам.

— Я понял, — выдохнуть оказалось на удивление легко, будто до этого на сердце висел груз. Немного судорожно вдохнув полной грудью, он смог расслабиться, глядя в теперь не холодные, а спокойные глаза.

— Итак, что я от тебя хочу? — спросил Чжун Ли, не прекращая поглаживать его по щекам, и Чайлд растворялся в этой нехитрой ласке.

— Чтобы я… — Чайлд прикусил язык, чуть не сказав «предупреждал». Чжун Ли надо не предупреждать. Исправившись, он продолжил. — Чтобы я спрашивал у Вас разрешения и следовал правилам.

— Умница, — похвалил Чжун Ли, в этот раз действительно смягчаясь, улыбаясь заметнее. Подумав, произнёс. — Я не против сюрпризов, Аякс, и я всё ещё заинтересован. Однако будь осмотрительнее.

— Да, господин, — слабо кивнул Чайлд, не желая вырываться из его рук, и огорчённо вздохнул, когда они всё же отстранились.

А затем вся мягкость и довольство пропали, рассеялись миражом, и Чжун Ли вновь глядел на него сурово. Чайлд мелко вздрогнул от перемены, и выпрямил спину, вспоминая — наказание ещё не последовало.

— Ты ещё не заслужил прощения, Аякс, так что постарайся.

Поспешно закивав, Чайлд тяжело сглотнул, наблюдая, как Чжун Ли поднимается. Тот снова посмотрел на него сверху вниз, задумчиво поджал губы, а потом развернулся и вышел из спальни. Не успел Чайлд растеряться, как к нему вернулись. С парой свечей в руках и небольшим блюдечком.

— Возьми, — протянул ему одну Чжун Ли — тонкую, но длинную. Чайлд немного дрогнул пальцами, взяв её, и вдоль его хребта пробежались мурашки, когда Чжун Ли добавил. — Обеими руками. И раздвинь колени.

Поёрзав на месте, выполняя, Чайлд чувствовал, как неуместный жар начинает охватывать его. Смущение затопило его в ту секунду, когда он вспомнил, что всё ещё полностью голый, сидящий на полу, и на нём сейчас даже нет пояска. Стало немного страшно, когда блюдечко вдруг стукнулось об пол между его разведёнными коленями, и на него поставили свечу — широкую, высокую, с ещё не обожжённым фитилём. И слишком близкую к его внутренней стороне бедра.

Он же не может раздвинуть ноги шире, так? Сглотнув, бросил взгляд на Чжун Ли, закончившего с приготовлениями и отошедшего к шкафу. Наверное, не может. Тихонько вдохнув, Чайлд уставился на свечу перед собой и перебрался по ней пальцами ниже. И вздрогнул, когда напротив него снова опустились.

— Я зажгу их, — сказал Чжун Ли. Чайлд стремительно глянул на его руки и попытался не выдохнуть рвано, увидев в них зажигалку и знакомую маску на глаза. Чжун Ли продолжил, говоря. — И ты просидишь неподвижно столько, сколько потребуется.

Чайлд кивнул, не в силах выдавить из себя хоть слово, и приподнял голову, позволяя закрыть себе глаза. Ткань плотно прильнула к коже, и как бы Чайлд ни старался, а подсмотреть не получилось. Его локтей коснулись и чуть приподняли его руки, заставляя держать свечу почти перед самым носом.

По крайней мере, именно так ему показалось. Из-за маски ощущение расстояния и реальности размылось, и внезапно он перестал понимать, насколько близко к нему находится Чжун Ли.

Раздался щелчок зажигалки, и Чайлд невольно задержал дыхание. Но жар не обдал его лицо.

— Воск со свечи в руках не должен упасть на пол, — голос Чжун Ли создал смутный ориентир, и Чайлд невольно повернул к нему голову, впитывая звук и стараясь уловить чужое дыхание хотя бы немного. И обхватил пальцами свечу плотнее, не чтобы сломать, а для создания небольшой защитной области из собственных рук.

Неожиданно ему заправили прядь волос за ухо, провели по скуле в лёгкой ласке, не надавливая. Чайлд потянулся за прикосновением, всё же срываясь в дыхании и желая продолжения. Но рука Чжун Ли исчезла, а потом раздалось холодное:

— Если ты погасишь хотя бы одну из свеч, то начнём всё сначала, и будем повторять до тех пор, пока ты не сделаешь всё как следует.

Чайлд замер от такого, а потом аккуратно кивнул, подозревая, что свечка ещё не зажжена, но не решаясь проверять. Опалить чёлку он точно не хотел, если честно. И нерешительно ответил «Да», пытаясь не дышать быстро.

Снова щелчок, и в этот раз — жар коснулся губ и кончика носа. Чудом оставшись на месте, Чайлд задержал дыхание, теперь отчётливо ощущая, как перед его лицом на свечке заплясал огонь. Запахло чем-то, но не воском — от фитиля, что ли? Не сильно, почти неощутимо. А может, ему это лишь чудится.

Попробовал медленно выдохнуть, совсем чуть-чуть. Снова задержал дыхание, ощутив, как жар дрогнул. Стиснув зубы, продолжил ещё медленнее, и так же медленно вдохнул снова. Раздавшийся шорох вывел его из равновесия, и он чуть не вдохнул резко. Затем послышались шаги по комнате. Опять шорох одежды, более интенсивный, и Чайлд сглотнул сгустившуюся во рту слюну, стараясь прогнать не вовремя вспыхнувший в голове образ голого Чжун Ли.

Стоило сосредоточиться на дыхании. Посидит так до тех пор, пока Чжун Ли не решит, что хватит. Подышит около свечи, ничего особенного. Зато точно усвоит, что трогать свечки Чжун Ли без разрешения нельзя. Усмехнулся одними губами и коротко, затем тут же возвращаясь к собственному дыханию.

Тот факт, что это будет не так просто, до него дошёл спустя пару минут, когда первая капля воска вдруг обожгла его палец. Вздрогнув от неожиданности — хотя как неожиданность, он же свечку голыми руками держит, — он только сильнее вцепился в неё. И слишком сильно выдохнул.

Мгновение он полагал, что всё в порядке. А потом понял, что жар огонька бесследно исчез. В живот как ледяной шар бухнулся, и Чайлд в отчаянии чуть двинул руками, проверяя и пропуская момент, когда к нему приблизились.

— Плохо, — голос Чжун Ли прогремел над головой приговором. Чайлд разжал слегка одеревеневшие пальцы, когда за свечу потянули с недвусмысленным намёком. Упавшая на палец капля воска успела уже остыть, напоминая о его провале.

Резкий из-за обострившегося слуха стук тарелочки об пол показался излишне сильным. Чайлд ещё раз вздрогнул, внезапно понимая, что Чжун Ли опустился перед ним, что он рядом. Настолько рядом, что, возможно, Чайлд мог бы его коснуться, немного распрямив руки. Вместо исполнения своего желания, он сжал их в замок.

Прикосновение к месту чуть выше колена оказалось мягким. Чайлд закусил губу, сдерживаясь и сконцентрировав всё своё внимание на поглаживании. Затем его кожу слегка царапнули ногтем, а потом…

Изо рта всё же вырвался вскрик, когда именно туда упали огненные капли. Чайлд слегка согнулся от вспышки боли, от того, что это оказалось в разы горячее всех предыдущих раз. Схватив ртом воздух, он зажмурился от того, как внезапно натянули его волосы, заставляя задрать голову.

— Аякс, ты не стараешься, — вздохнул Чжун Ли с нотками сожаления в голосе, и Чайлд не понял, насколько они реальны, но почему-то сразу им поверил. Подняв голову и мелко дрожа от уходящего из воска на коже жара, он облизал губы, тут же получая по ним лёгкое поглаживание второй рукой. Чжун Ли проговорил, тише. — Почему это с тобой происходит?

— П-потому что, — Чайлд захрипел неожиданно для себя, моргая под маской и чувствуя тепло чужих прикосновений, — я провинился.

— Тебе надо научиться, — подсказал Чжун Ли, заставляя его замолчать при помощи очередного движения по его губам. — Даже выучиться. Не разочаровывай меня. Продолжим.

Чайлд мелко закивал, вдыхая запах Чжун Ли полной грудью. И принял свечку в руки. Снова щелчок, снова жар у лица. Кожу на пальце и над коленом неприятно стянуло. Он попытался дышать медленнее.

Вдох. Выдох. Поочерёдно. С немного дрожащим огоньком перед лицом, со второй свечкой меж разведённых ног. Она была нужна для повторного наказания — это он понял слишком поздно, ловя ещё пару горячих капель на пальцы. Те не так сильно жгли, но определённо сбивали настрой, поскольку он не мог предугадать, в какой момент они дотекут до его пальцев.

И краем уха слышал, как Чжун Ли вернулся к своим делам. Но при этом не покидал комнаты. Судя по скрипу ножек об пол — сел за стол. Занялся документами? Чайлд поспешно убрался мыслями от него, про себя радуясь, что жар всё ещё чувствовался.

Спустя ещё несколько минут, за который он уже откровенно устал медленно дышать, он понял ещё одну загвоздку. Пол слишком твёрдый. Ноги и колени, в частности, постепенно начинали мучительно ныть, затекая. Это уже не казалось таким простым, как в начале, и Чайлд продолжал.

Потому что ему ещё не сказали, что хватит. Потому что его воля в руках Чжун Ли. Его воля, душа, сердце и сама жизнь. Приятные мурашки пробежались по всему телу волной от этой мысли. Чайлд закрыл глаза, погружаясь в ещё большую темноту. Тяжесть ошейника вновь показалась слишком привлекательной, слишком правильной. Как и его принадлежность одному конкретному человеку.

За этими мыслями пришло иррациональное удовлетворение, растекающееся негой в сердце и разгоняемое им же вместе с кровью. И теперь он был готов просидеть так — боясь лишний раз вдохнуть и выдохнуть, с неприятной восковой корочкой на пальцах, с затекающими всё сильнее ногами и с пляшущим перед лицом огоньком, — вечность, если того пожелает Чжун Ли.

Дрожь странного, нового, но почему-то приятного чувства пробрала Чайлда, но тот побоялся расслабляться. Ему всё ещё нужно было дышать так, чтобы не задуть свечу. И он закусывал губу до боли, насильно отрезвляя самого себя и поддерживая этот тонкий контроль.

В какой-то момент жар лизнул между бёдер, и сначала он испугался, что уронил воск, но всё оказалось проще — свеча между ног начинала гореть слишком близко к коже. Тихонько втянув воздух, Чайлд не решился поёрзать. Во-первых, он не доверял собственному телу, успевшему затечь. Во-вторых, на пол и воск капнуть может.

С каждой новой секундой, с каждой проходящей минутой ему начинало всё сильнее чудиться, будто он и сам превращается в свечу. Что воск уже не только на его руках, а на плечах, спине, груди и ногах. Приковывает к полу, запирает в принятой им позе, заставляет лёгкие двигаться с трудом.

Шаги вывели его из странного состояния, и он чуть приподнял голову. Шаги прекратились, знакомый шорох одежды — и в лицо Чайлду вдруг прилетел порыв горячего воздуха. Чайлд опешил от удивления, и резко выдохнул на Чжун Ли в ответ.

— Можешь опустить руки, — сказал Чжун Ли спокойно, и Чайлд выполнил, только сейчас осознав, что те дрожали от натуги. Оплавившуюся свечу из его облитых воском рук забрали, и он ещё раз глубоко вдохнул, вдруг замечая, что воздух словно стал чище.

Блюдце с неприятным, но недолгим скрежетом проехалось по полу, и жар свечи окончательно пропал. Чайлд расслабился чуть больше, но всё ещё не спешил выходить из позы. Приказа не было. Его не последовало даже после того, как с него стянули маску. Часто заморгал, привыкая к свету, Чайлд приоткрыл рот, вдыхая больше воздуха, и мгновенно захлопнул его, задирая голову. Пальцы Чжун Ли сжались на его челюсти, удерживая.

— Аякс, — вздохнул он, всматриваясь ему в глаза, и Чайлд не смел отвести взгляда, про себя сгорая. На него смотрели со знакомой неопасной холодностью, и от понимания этого он немного успокоился. Чжун Ли погладил его пальцем по подбородку, после говоря. — Почему ты продолжаешь ошибаться?

Чайлд озадаченно моргнул, нутром чувствуя, что за этим вопросом кроется какое-то второе дно, которое он никак не мог увидеть. Попытался, но так отгадать и не смог — по крайней мере, не так быстро. Он озвучил единственное, что пришло ему в голову:

— Потому что я глупый?

Следующая секунда ввела его в ещё большее замешательство, потому что вся холодность в карих глазах в мгновение исчезла без следа, сменившись чем-то другим. Иным, глубоким, похожим на… раскаяние. Всего на мгновение, показавшееся наваждением. Странная эмоция исчезла из карего взгляда, и Чжун Ли отпустил его, вздыхая.

И снова это ощущение напряжение. Чайлд буквально увидел, как напряглись мышцы на его руках. А он переоделся в домашнюю одежду посвободнее. Чайлд тихо вздохнул о провале своего плана ещё раз. Сглотнув, он тихо сказал:

— Спасибо, господин.

Чжун Ли посмотрел на него, моргнул, и его взгляд тут же перестал быть расфокусированным. В нём мелькнуло осознание, и Чжун Ли тут же опустился на колени. Чайлд даже охнуть не успел, как оказался в крепких объятиях. Не понимая, он обмяк как по приказу, прикрывая глаза и утыкаясь носом во всё ещё напряжённое, но тёплое плечо.

Его поцеловали в волосы, погладили по голове и прижали только сильнее. Чайлд глубоко вдохнул родной запах дома, расслабляясь окончательно и ощущая то новое и приятное чувство.

Словно, наконец, нашёл своё место.

Ноги всё ещё ныли, на пальцах оставалась неприятная восковая корочка — не такая уж и толстая, какую он успел вообразить, — но всё это было уже не важно. Важным было то, что Чжун Ли обнимал его, очевидно простив. И Чайлд растворился в родном тепле.

Его продолжали гладить по голове, горячо дыша в макушку и позволив навалиться на себя чуть сильнее. Чайлд полуслепо оглядел спальню, замер взглядом на свече, в чуть заляпанном воском блюдечке, затем на лежащую там же неподалёку зажигалку, и спрятал лицо в плечо Чжун Ли. Думать не хотелось, но пришлось — он всё ещё ощущал странную атмосферу.

Объятия были слишком уж крепкими, а рука, глядящая его, слегка дрожала. Что-то было не так, что-то всё ещё вилось в голове Чжун Ли. Что-то, что он не хотел озвучивать, и это только сгущало родившуюся в груди Чайлда тревогу. Могло ли случиться нечто за пределами квартиры? Это же не он причина беспокойства? Он разочаровал Чжун Ли сильнее, чем ему казалось?

Холодок пробежался вдоль позвоночника, и невольно Чайлд напрягся, сглатывая образовавшийся в горле ком. Он чего-то не знает? Но Чжун Ли бы сказал. Так? Он закусил губу изнутри, приоткрывая глаза и теперь видя комнату отчётливо. Стоило ему только собраться и приготовиться задать вопрос, как Чжун Ли спросил со всевозможной мягкостью:

— Пойдём вымоем тебя?

И Чайлд кивнул, закрывая рот. Может, он зря себя накручивает, и Чжун Ли просто вымотался за последние дни. Хотя что-то подсказывало, что дело не в этом. Подозрение лишь укрепилось, когда Чжун Ли остался с ним на достаточно долгое время, чтобы помочь вообще со всем. Обычно этот период заботы после наказаний и интенсивной близости занимал всего несколько минут. Чайлду не требовалось много времени для того, чтобы успокоиться и прийти в себя. Возможно, дело было в том, что он просто знал, что Чжун Ли не способен его ненавидеть — как бы порой ни казалось ему в моменте, поскольку то было лишь секундной реакцией на непривычное воздействие.

Сейчас же это затянулось, и Чайлду не совсем нравилась та мрачность, что мелькала в глазах Чжун Ли.

Определённо, он что-то упускал. В задумчивости он отковырнул воск с бедра, уже сидя в тёплой ванне. И продолжал кусать губу, чувствуя, как Чжун Ли продолжает его трогать — то волос касался, то дотрагивался до мочки уха, то вёл пальцами по шее вниз и обратно, то ли поглаживая, то ли тоже о чём-то думал и нуждался в том, чтобы занять руки. Чайлд подставлялся под его прикосновения, продолжая размышлять.

Из ванной вышел с чётким убеждением, что надо что-то сделать. И продолжал бросать взгляды в напряжённую спину, теперь утекая мыслями в другую сторону. От простых слов толку никакого, стоило немного расслабить Чжун Ли.

На этом его и прервали. По щеке прошлась ласка, побежавшая ниже, к шее, и тонкие пальцы чуть подцепили ошейник. Подняв взгляд, Чайлд посмотрел в непроницаемые карие глаза, замирая. Чжун Ли тихо выдохнул, по его лицу промелькнуло нечёткое задумчивое выражение.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он медленно, как взвешивая каждое слово. Чайлд прислушался к своим ощущениям: чисто, немного устало, с отголосками боли в коленях.

— Хорошо, — ответил он, чуть сжимая пальцами пояс халата, в который ему сказали одеться. Чжун Ли приблизился и оставил неожиданный согревающий поцелуй у него на губах, потом шепча:

— Ты хорошо справился, я рад, — и теперь в его глазах сверкнул уже иной мрак. Мрак, прошивший Чайлд насквозь и слегка распаливший и так распаренную после ванны кожу. Однако продлилось это недолго — эмоция пропала резко, и Чжун Ли отвёл взгляд, хмурясь. Чайлд сжал пояс халата сильнее.

Во время ужина его снова трогали, и теперь это чудилось какой-то проверкой. Будто Чжун Ли убеждался, что Чайлд всё ещё рядом, всё ещё здесь, сидит у его ног и ждёт, пока он закончит. Чайлд и млел, и продолжал размышлять. Можно было попробовать новую попытку с массажем. Или стоило прибегнуть к другому способу? Он прикрыл глаза, снова поддаваясь под ладонь и с лёгким счастьем выдыхая от того, как с его прядями начали играться.

А после Чжун Ли ему ничего не сказал. Поев вслед за ним, Чайлд заглянул в гостиную и нашёл его за чтением. Или лишь за попыткой чтения, потому что взгляд Чжун Ли то и дело замирал на страницах книги, а брови сходились. Чайлд в принципе прекрасно знал, что голова Чжун Ли представляет из себя огромный лабиринт со множеством развилок.

Поскольку Чайлд не умел читать мысли, то не мог точно сказать, в чём заключается проблема. Единственное, что он мог сейчас сделать, это оказать поддержку и расслабить его. Бесшумно постучав пальцами по косяку двери, он кивнул своим мыслям и быстренько убрался в спальню.

Достав свод правил из своей тумбочки, придирчиво перечитал его, споткнувшись взглядом о строчку, где ему запрещалось лезть во внутренние ящики шкафа без указа, а также трогать личные вещи Чжун Ли без разрешения. Логично, но он сглупил. В шкафу хранились верёвки и прочие штуки, вроде пробок и, судя по всему, тех расширителей, из-за которых у Чайлда всё в голове превращалось в кисель.

Облегчённо выдохнув и ещё раз, на всякий случай, прочитав свод правил, спрятал его и бесшумно ушёл на кухню. Мельком заглянув в гостиную — Чжун Ли всё так же пытался читать. Его точно следовало отвлечь от его явно не хороших мыслей. С таким намерением Чайлд как можно тише открыл контейнер с чайными листьями и мысленно поблагодарил себя за то, что ему хватило любопытства научиться у Чжун Ли завариванию его любимых чаёв.

Это точно спасло его от очередного провала. Он надеялся, что звук вскипевшей воды не такой громкий и не привлечёт Чжун Ли. Раз уж первый сюрприз не удался, то стоило постараться над вторым. Хотя, не такой уж это и сюрприз. Чайлд ещё раз горько вздохнул над неудавшейся идеей и опустил крышку на чайник, оставляя чай завариваться внутри.

Вернулся в спальню, почти что на цыпочках. И, собираясь подхватить одежду с кровати, вспомнил про телефон. Повертев его в руках, всё ещё выключенный, сунул в карман халата. Одежда улетела в стирку, а он снова оказался на кухне. Достал поднос, чашки, поставил на него чайник, посмотрел на время. Стоило ещё немного подождать.

Пришлось шататься по кухне, про себя проговаривая план. Принести чай, дать на проверку телефон и, когда Чжун Ли немного расслабиться, осторожно спросить про рабочий день. Или лучше про кого-то конкретного — вроде Ху Тао или Ян Фей, чтобы разговорить его, а там плавно и проблема всплывёт.

Можно, конечно, поговорить напрямую, и он бы так и сделал, но… Он сжал пальцами опоясывающий горло ошейник. Чжун Ли не понравится, наверное, если он просто придёт и задаст вопрос в лоб. Раньше такое могло прокатить, но сейчас оно нарушит то, что сделало их связь совершеннее.

Тем более, что Чжун Ли единственный, кто заслуживал того, чтобы Чайлд поступился со своими привычками. С какого-то момента все его мысли начали крутиться вокруг идеи служения. И то ли это Чжун Ли ему так хорошо эту мысль привил, спрашивая о его задаче, то ли это и так было потаённым желанием Чайлда с самого начала.

С того момента, как он увидел Чжун Ли четыре года назад.

Есть ли смысл задаваться вопросом, должен ли он подобное чувствовать? Он, честно, не знал, но это не раздражало его. Чжун Ли стоил того, чтобы стараться ради его удовлетворения. А его счастье — счастье Чайлда. Всё достаточно просто.

Приободрившись, Чайлд подхватил поднос и направился в гостиную. Его не замечали вплоть до момента, как он опустил поднос на кофейный столик. Чжун Ли оторвал взгляд от книги и его зрачки слегка сузились, затем расширяясь. Чайлд по какой-то причине распереживался и указал на чайник, будто в этом была необходимость:

— Мне показалось, что Вам хочется…

Несколько долгих мгновений Чжун Ли молча переводил взгляд с Чайлда на чайник и обратно, то ли раздумывая, то ли продолжая вести свой внутренний монолог, но потом кивнул. Облегчённый вздох вырвался из груди Чайлда, и он опустился на колени перед столиком. Налил чай поспешно, только чудом не пролив мимо чашки.

— Спасибо, — Чжун Ли улыбнулся слабо, самыми уголками губ, но, показалось, что искренне. Чайлд довольно протянул ему чашку и устроился в его ногах. В голове мигнула несколько шкодливая мысль начать ластиться: провести ладонями по внутренней стороне бедра, положить его руку себе на макушку и оттянуть резинку его штанов, чтобы помочь справиться со стрессом при помощи своего рта.

Мысль была заманчива, даже слишком. Чайлд поёрзал на месте, уже представляя, как всё это делает, но отмёл идею. Во-первых, запрет. Во-вторых, его ставшее игривым настроение слишком не вписывалось во всеобщую атмосферу. Возможно, пока что.

Когда Чжун Ли отпил из чашки пару глотков, Чайлд достал телефон и протянул его, делая максимально честные глаза. Чжун Ли взглянул на него, затем на телефон и принял его, но вдруг нахмурился, немного хрипло сказав:

— Ты его выключил.

— А, да, — Чайлд улыбнулся, мысленно дав себе подзатыльник. Чжун Ли качнул головой в слабом недовольстве, но ничего не сказал. Экран начавшего включаться телефона осветил его лицо, неожиданно показавшегося усталым. Чайлд сглотнул, теряя весь игривый запал и возвращаясь к чувству тревоги. Он точно что-то упускал.

Чжун Ли посмотрел в телефон, потом вдруг заблокировал его и на короткое мгновение прислонил к своему лбу, закрыв глаза и протяжно вдыхая. Чайлд уже откровенно нервно поёрзал и хотел было спросить, не нужна ли его помощь, может ли он сделать что-нибудь, чтобы облегчить мысли Чжун Ли, о чём бы они ни были, как Чжун Ли отложил телефон в сторону и наклонился вперёд, глядя прямо в глаза.

— Аякс, — вздохнул он, а то, что Чайлд сначала признал за усталость, оказалось скрытым мучением. Чжун Ли поджал губы на долю мгновения, потом провёл пальцами по его щеке и спросил. — Ты помнишь стоп-слово?

Весь заготовленный план рухнул в секунду. Просто исчез, и всё, что осталось в голове Чайлда, так это пустота. Недолгая, поскольку спустя ещё одно мгновение его голову заполонило беспокойными, нечёткими и несколько истерическими вопросами. Что случилось? Что-то страшное? Почему Чжун Ли спрашивает его о стоп-слове? Зачем он хочет услышать его?

Он не желает продолжать?

— Аякс? — повторил Чжун Ли, и его беспокойство вторило беспокойству в мыслях Чайлда. Тот сглотнул, тихо отвечая:

— Помню.

— Скажи его, — сказал Чжун Ли, непонятно хмурясь, и Чайлд перестал дышать от ужаса.

Он должен сказать? Его сейчас просят остановить всё это? Чжун Ли хочет выйти из подобного рода отношений? Они закончат вот так, не дойдя до конца, в момент, когда Чайлду стало так хорошо?

Мысленная цепочка резко оборвалась, и рассуждения потекли в иную сторону — не к осознанию комфорта самого Чайлда, а к комфорту Чжун Ли. Возможно, тот понял, что это не его. Возможно, всё это время он честно пытался приспособиться, но у него не получилось. Пазл сложился — именно об этом Чжун Ли думал последние несколько дней. Потому так часто казался задумчивым? Или его не устроило поведение Чайлда, и он решил, что бесполезно его обучать?

Но Чайлд ведь слушался. Он следовал правилам, делал всё, что потребуется, умолял, как надо, как нравится Чжун Ли, он знает, это нельзя подделать, он видел, что Чжун Ли тоже наслаждается вместе с ним. Ему же не мог почудиться этот голод, это пламя желания. От Чжун Ли ведь шло это чувство власти, которым он упивался, ему же нравилось. Так?

Он мелко задрожал и сам не заметил, как прижал ладонь Чжун Ли к своей щеке. Сглотнув, он приоткрыл рот, но не смог выдавить ни единого из сотни вопросов, что заполонили голову, и потому с его дрогнувших губ сорвалось шепотом:

— «Дракон».

Ничего не произошло. Впрочем, а что должно было? Всё просто обязано разрушиться от одного единого слова? Всё осталось на своих местах, под коленями не разверзся пол, стены не рухнули, и он не очутился под обломками их дома. Однако то дело касалось всего, что не было мыслями Чайлда, потому что те в ужасе замерли. И ожидание разлилось по телу напряжением.

Ждал, что Чжун Ли сейчас отстраниться и скажет, что они закончили. Ждал, что ему скажут сесть, как обычному человеку, и у них будет непростой разговор, в котором он, несомненно, попытается убедить Чжун Ли, что всё в порядке и он понимает. Ждал, что придётся сказать: «Да, конечно, давай закончим», потому что он не может заставлять его продолжать отыгрывать ту роль, которая ему не нравилась.

Это ведь нечестно. Ведь у Чжун Ли тоже есть право покинуть подобные отношения и вернуться к тому, с чем они вполне удачно жили предыдущие несколько лет. Ведь ничего страшного в том, что Чайлд перестанет носить ошейник, что с холодильника исчезнет расписание, и что он больше не будет пытаться угодить с таким рвением, расставляя чашки по цветовой гамме и смотря за домом настолько тщательно, потому что они снова начнут делить обязанности.

И правда — не страшно. Он уже знает, каково это — жить обыкновенно, нормально, среднестатистически. Когда Чжун Ли не прячет его в своих тёплых ладонях и оберегая, и воспитывая, и наказывая за оплошности. Там было так хорошо, что Чайлд не хотел вылезать. Его грело и защищало, а в ответ он отдавал всю свою жизнь и мысли ему одному.

В этом же нет ничего плохого. Сначала, когда он читал об этом, это казалось немного странным, слишком непривычным, но стоило попробовать, как всё встало на свои места. Будто он встретился с Чжун Ли для того, чтобы посвятить ему себя — полностью и без остатка. Свою жизнь, свои решения, обретя чёткие ориентиры и, наконец, не чувствуя себя дрейфующей по волнам беспризорной шлюпкой с пустым местом у вёсел.

А когда он получил то, в чём нуждался, когда перестал дрейфовать, когда его окончательно взяли в руки и указали путь, случилось это. Почему Чжун Ли спросил о стоп-слове?

Чайлд невольно зажмурился, когда к нему наклонились, боясь услышать продолжение разговора, и несдержанно выдохнул от тёплого касания губ ко лбу. За ним дыхание обласкало кожу, и Чжун Ли тихо проговорил:

— Умница, Аякс, хорошо, что помнишь, — и отстранился. Чайлд только крепче прижал его ладонь к своей щеке, дыша через раз, и поднял непонимающий и всё такой же напряжённый взгляд. Сглотнув сухость во рту, тихо спросил:

— П-почему Вы спросили об этом, господин? — тревога чуть отступила, когда в ответ на обращение Чжун Ли не попросил назвать его по имени. Значит, всё ещё в силе? Это не конец? От этого сердце застучало чаще, легко ударяясь о рёбра и отзываясь гулом в ушах.

— Проверял, не забыл ли ты его, — ответил Чжун Ли. Чайлд моргнул раз, потом второй, и это понятное и до ужаса простое объяснение отозвалось мелкой дрожью во всём теле. Чайлд задушено вдохнул, пытаясь найти в лёгких больше места для воздуха, и протяжно, порывисто выдохнул, содрогаясь. О столик стукнулась чашечка, на вторую щёку легла горячая из-за неё ладонь, и голову Чайлда приподняли. Чжун Ли спросил. — Что с тобой?

— Я просто… — Чайлд всё ещё слышал собственное сердце в ушах. Тело расслабилось от той огромной волны облегчения, что захлестнула его с головой, и он осел на пол, чуть сгибая спину и всё ещё выдыхая. — Подумал, что Вы хотите прекратить…

— Прекратить? — нахмурился Чжун Ли, а затем по его лицу пробежала тень понимания.

Он мотнул головой, после снова склоняясь для того, чтобы оставить ещё один поцелуй на лбу Чайлда. Успокаивающий, нежный, такой, что Чайлд прикрыл глаза в миге блаженства. Дрожь стихла, и он опустил плечи, глубоко вдыхая запах Чжун Ли.

— Иди ко мне, — прошептал Чжун Ли, отстраняясь и поманив к себе. Чайлд с готовностью залез ему на колени и замер в нерешительности. На его заминку слабо усмехнулись, взяли за руки и опустили на свои плечи, в которые Чайлд тут же вцепился и прижался всем телом, впитывая чужое тепло.

Как и пару часов назад, его крепко обняли: зарылись рукой в волосы, провели ладонью вдоль позвоночника, и Чайлд счастливо выдохнул, краем сознания понимая, что именно это ему сейчас было необходимо. Чтобы изгнать терзающую сердце тревогу, чтобы успокоить дыхание, и чтобы утихомириться самому.

Чжун Ли шумно выдохнул ему в ухо, затем говоря с почти исчезнувшей хрипотцой:

— Тебе это так напугало?

— Не совсем напугало, — тихо отозвался Чайлд, только сильнее вжимаясь в него, как боясь, что сейчас прикажут отстраниться. Но не приказали, и он продолжил. — Напрягло. Мне не понравилась мысль, что всё это на самом деле Вам…

Он оборвал себя и закусил губу во вновь проснувшейся неуверенности. А что, если Чжун Ли и правда не нравится, и сейчас он всё не остановил, потому что договор до конца месяца? Глупо, конечно, потому что Чжун Ли не настолько нерешительный, но вдруг. Чайлд молча уткнулся носом ему в плечо, размышляя, и его слегка одёрнули одними лишь словами:

— Ты не договорил, — привычные стальные нотки в любимом голосе уверили, что это Чайлд тут торопится с выводами. Однако стоило уточнить. Потому он отстранился, выпрямляя спину и глядя в глаза Чжун Ли — внимательные, но непроницаемые.

— Вам же нравится это? — немного нахмурился Чайлд. Чжун Ли от удивления аж вскинул брови, и снова по его лицу пробежалась не очень понравившаяся Чайлду тень задумчивости. Пропала так же, как и все предыдущие — без следа.

— Прежде, чем я отвечу тебе, ты ответишь на мои несколько вопросов, — сказал Чжун Ли медленно, не отводя взгляда. Чайлд было взвился, но тут же притих под на секунду похолодевшим взглядом. Точно привычка начала вырабатываться, очень скоро Чжун Ли сможет приструнить его на улице при помощи одного жеста или прикосновения.

Не то чтобы эта идея не опалила низ его живота и не разлилась слабой негой по венам.

— Да, — кивнул Чайлд с готовностью. Чжун Ли скользнул пальцами по его бокам, по поясу халата и остановился, положив одну из ладоней ему на грудь, почти залезая пальцами под слегка распахнутый ворот. Чайлд сглотнул, готовясь к вопросам смущающим, но опешил, когда раздалось вполне серьёзное:

— За прошедшие две недели ты думал о том, чтобы остановить это? — Чжун Ли опустил взгляд, смотря не в глаза, а на свою руку у него на груди. Чайлд похлопал глазами, чуть не спустил с языка вопрос «Почему спрашиваете?», но остановился и помотал головой.

— Нет.

— Было ли такое, что тебе было обидно и страшно? — продолжил странный допрос Чжун Ли. Чайлд немного поёрзал, не понимая такой перемены настроения, и ещё раз мотнул головой, но в этот раз медленнее.

— Нет.

— Тогда, — Чжун Ли нахмурился и закрыл глаза на пару секунд, как собираясь с мыслями, а когда открыл их, то посмотрел Чайлду в лицо и с таким выражением во взгляде, что сердце невольно сжалось в груди. Молчание затянулось всего на несколько мгновений, спустя которые Чжун Ли произнёс, стараясь звучать ровно. — Ты боялся меня…?

Он не успел закончить, потому что Чайлд тут же яростно замотал головой и нахмурился, почти что злясь. Но злясь тихо. Поджав губы, он посмотрел на Чжун Ли, наблюдающего за ним и ждущего ответа. Наружу так и рвалось нечто грубое и не очень вежливое. Чайлд зашипел, удерживая это в себе, вместо этого говоря:

— Никогда, господин.

Продолжал сжимать губы в линию, когда Чжун Ли с почти незаметным облегчением выдохнул. Чайлд подозрительно сощурился, а потом положил свою ладонь поверх ладони Чжун Ли на своей груди, и прижал сильнее, молча умоляя отслеживать удары сердца.

— Я знаю, что Вы не хотите меня напугать, — выпалил Чайлд с отступающей тихой злостью и ощущая на её месте нечто и мрачное, и светлое, заполонившее его лёгкие и разбежавшееся по всему телу. Облизнув губы, он признался. — Я Вас люблю.

Это было не счесть какое признание по счёту, но по щекам всё равно пробежался жар смущения. Чжун Ли улыбнулся — просто, легко, без этой странной тени, и Чайлд улыбнулся в ответ, правда затем отводя взгляд и слегка отворачивая лицо. Ненадолго, поскольку его подбородок аккуратно сжали и заставили смотреть прямо в глаза.

— Я хочу ещё послушать. Будь со мной откровенен, — проговорил Чжун Ли, и тихий, приятный, урчащий рокот в его голосе прокатился мурашками по телу. Чайлд сглотнул и кивнул. Пальцы с его подбородка пропали, и он заговорил крайне честно, подрагивая голосом от только сильнее вспыхнувшего смущения:

— Ещё я знаю, что Вы л-любите меня в ответ, — он на мгновение опустил глаза, немного разозлился на себя и тут же снова посмотрел Чжун Ли в лицо, заверяя. — Я чувствую это. Когда хвалите, приказываете и наказываете. Когда учите меня, когда довольны моими успехами. Вы даже заставили меня читать то, что я никогда не читал, и мне не нравится само чтение, но нравится обсуждать с Вами сюжет. Нравится, когда мы начинаем говорить на разные темы, и я узнаю больше. Всё это я чувствую и знаю. Вы ведь заботитесь обо мне, и мне очень… — он запнулся, теперь чувствуя, что горят ещё и уши. Опустил голову и тихо замычал от переизбытка нахлынувших на него чувств и от прикосновения к пылающему уху.

Его мягко погладили пальцами, чуть сжали, помассировали, спустили к мочке со вдетой в неё серьгой, и немного потянули — несильно, безболезненно, но ощутимо. И протянули, всё так же рокоча:

— Ая-якс.

— Мне очень нравится, когда Вы всё это делаете, — выдохнул Чайлд, поднимая взгляд. Чжун Ли отпустил его серьгу, возвращая ладонь ему на бок, и сощурил глаза. Снова что-то невесомо изменилось, и Чайлд ощутил буквально потребность прижаться к его груди и утонуть в его сердцебиении.

— Аякс, — в этот раз его имя произнесли без рокота, не заигрывая, а серьёзно. Чжун Ли внимательно посмотрел на него, потом вздыхая и говоря. — Мне хочется знать, понимаешь ли ты то, что происходит, и почему я спрашивал тебя обо всём этом.

Чайлд замер, нехотя разжал пальцы на ладони Чжун Ли, но не отпустил — просто отстранил от своей груди, опустив между ними. И задумался. Почему ему задавали все эти вопросы? Несложно догадаться, что Чжун Ли за него беспокоится, всё просто, но истоков этого беспокойства он не понимал. Дело в его поведении?

— Я что-то сделал не так? — нахмурился Чайлд, пытаясь откопать в памяти что-то, что было бы причиной такой глубокой задумчивости Чжун Ли. Он не бунтовал, не нарушал правила специально, только по забывчивости, слишком окрылённый своим счастьем. Что такого произошло за последние дни, заставившее Чжун Ли усомниться в его вменяемости.

— Нет, Аякс, дело не в этом, — вздохнул Чжун Ли тяжело, беря его руку в свою и начиная поглаживать большим пальцем по тыльной стороне его ладони. Помолчав, он сказал. — Я думаю о том, что ты можешь слишком сильно отдаться мне, так, что забудешься. Тебе ведь нравилось то, как у нас было до этого, а сейчас всё иначе, мы не равны. Понимаешь?

Чайлд понимал. Прекрасно понимал. Только вот дело было несколько в другом, и он бы перебил Чжун Ли ещё в середине его фразы, но дослушал, ведомый привитыми установками. Установками, которые лелеял в собственной голове.

— Но я не хочу быть равным Вам, — проговорил он чётко и серьёзно. Чжун Ли замер и поднял на него удивлённый и в то же время возбуждающе потемневший взгляд. Чайлд сглотнул и коснулся второй рукой ошейника, сжимая его пальцами. — Я ведь знал, на что иду. И тогда, и сейчас я в здравом уме. Вы знаете меня, я — Вас, и поэтому доверился. Потому что я принадлежу и хочу принадлежать Вам и только Вам.

И замолчал, мелко сотрясаясь от того, насколько горячим взглядом посмотрел на него Чжун Ли. Таким, будто собирался поглотить его целиком, впитав в себя и заточив в собственном сердце. От таких мыслей в груди всё сладко заныло, и сердце вновь ускорило свой ритм. Однако главное ещё не произнёс:

— Вы не хотите этого?

Усмешка, возникшая на лице Чжун Ли, показалась самой красивой, что когда-либо видел Чайлд. Он шумно вдохнул, когда тонкие пальцы сжали ошейник и дёрнули вперёд. Чайлд прижался к Чжун Ли, уткнувшись в его лоб своим и облизывая губы. Чужое дыхание обожгло, когда Чжун Ли заговорил:

— Ты раб, Аякс, но мой. Я захотел тебя, и принадлежишь ты мне. Не смей позволять другим видеть это, даже издалека. Они не заслуживают этого права. И мне очень нравится обладать тобой.

— Ваш и только, — пообещал Чайлд, вслушиваясь в его голос. А под рёбрами разворачивала крылья бабочка, и он готов был взлететь от накрывшего его счастья и умиротворения. Чжун Ли довольно сощурил глаза, чуть отклонив голову для того, чтобы впиться в его губы грубым, но любящим поцелуем.

И Чайлд ответил не меньшим.