***
Двадцать второе августа. Утром…
Над ухом что-то настойчиво вопило. Именно вопило, потому что другими словами этот ужасающий, выдавливающий мозг звук Лиза описать не могла. С трудом продрав глаза, она покосилась в сторону источника этого ада: надрывался телефон.
— Какого фига, блин? Я же не заводила будильник…
Будильник сегодня Герман действительно не заводила. Во-первых, сегодня было воскресенье, и так совпало, что официальный выходной наконец-то совпал с их с Сашкой ненормированными выходными, и им обоим никуда не было надо. А во-вторых, она вообще крайне редко заводила будильники. Основную массу своей работы девушка прекрасно выполняла удалённо — дома, в любимом кресле, завернувшись в плед и поставив ноутбук на колени. А даже если ей и надо было в офис театра, что случалось не так часто, то делала она это точно не в…
— Сколько?!
Часы на экране телефона издевательски светились цифрой 6:00. Будучи, в общем-то, совой по своей натуре, была настолько шокирована столь ранним пробуждением, что даже забыла о необходимости отключить всё также вопящий будильник… Рядом недовольно завозился Аркатов.
— Малышка… — оглушительно зевнул, — Что такое?.. Куда… бежать?.. Что за адские звуки?..
Опомнившись, быстро ткнула в кнопку отключения, и мягко чмокнула Александра в нос:
— Всё, никаких звуков. Спи, спи. Телефон с ума сошёл.
Мужчина глубокомысленно кивнул в ответ, всем своим видом показывая, мол, да, совсем техника охамела, и, перевернувшись на другой бок, снова уснул. Лиза же села на кровати, понимая, что больше не уснёт. Не то чтобы она имела привычку вставать в шесть утра, да и в принципе не была очень рада этому, просто сон вдруг как рукой сняло. И виноват был даже не пресловутый будильник, просто что-то вдруг зашевелилось где-то в груди, не давая снова уйти в объятия морфея…
За этими мыслями сходила в ванную и, наскоро совершив все необходимые процедуры, пришла на кухню варить себе кофе. Считала его напитком богов и вообще живительной влагой, поэтому закинула капсулу в кофемашину и, предвкушая скорое удовольствие, уселась за стол. Разблокировала айфон и тихонько пробормотала себе под нос:
— Надо бы всё-таки выяснить, по какому поводу меня так рано подняли…
Быстро пробежавшись глазами по «Часам», нахмурилась. Приложение радостно сообщало, что будильников на шесть ноль-ноль хозяйка телефона не устанавливала никогда. Ни-ког-да, а, значит, и звонить он просто не мог.
— Что за…
Ну, не мог же этот «умопомрачительный» вопль ей почудиться. А даже если и мог, то Аркатов его тоже слышал. А с ума всё-таки сходят поодиночке… Задумчиво почесала кончик носа и ещё раз бегло прошлась по всем мало-мальски умеющим издавать столь неприятные («спасибо» Apple за встроенные рингтоны!) звуки приложениям. Ничего. Напоследок, уже ни на что не надеясь, и в целом веря в коллективное помешательство, зашла в «Календарь». Он вроде бы обещает оповещать обо всех вбитых в него важных событиях, так что мало ли. Опуская, конечно же, то, что Лиза туда ничего не вбивала…
…Или почти ничего.
Телефон выпал из рук.
***
Почти три часа спустя Герман сидела на заднем сиденье тёмно-синего аркатовского «Лексуса». Хотя, вернее будет сказать, она просто свернулась клубочком в самом дальнем уголке машины, поджав под себя ноги и нервно теребя кончик распущенных светлых волос. Она и сама не могла себе объяснить, зачем сейчас едет к той, к кому поклялась не приближаться больше никогда в жизни. А ещё — почему вдруг взяла с собой Сашу… Вышеупомянутый сейчас сидел за рулём автомобиля и костерил, не переставая, «этих мудаков с дачами, из-за которых хрен я из города в область выеду», а также саму Лизу, которой «приспичило ехать к Князевой, хотя хуй она кого там приглашала». Под яростные матерки Александра, к коим она уже давно привыкла, девушка провалилась в свои мысли…
…Телефон радостно уведомлял свою владелицу о том, что на дворе двадцать второе августа, а значит Ксении Сергеевне Князевой сегодня исполнилось тридцать два года. А в следующем исполнится тридцать три. А ещё через один — тридцать четыре. И вообще дорогущая «яблочная» техника готова была уведомлять Герман об этом радостном событии до конца своей жизни. Потому что больше в «Календаре» ничего вбито не было… Лизу мелко затрясло. Вот, почему она была вынуждена проснуться сегодня так рано. Вот, почему какая-то неведомая сила не дала ей, «сове», уснуть снова. Вот, что терзало её душу. День рождения женщины, которую она любила больше жизни. Сценаристка даже вспомнила, как собственной рукой ещё в ноябре, после первой личной встречи с Ксюшей забила в память телефона дату её рождения. Потому что собственная память на даты была, увы, ни к чёрту. А об этом дне — даже тогда — забыть почему-то не хотелось. И вот — забыла… Однако айфон не подвёл, и вот Лиза сидит за кухонным столом, тупо пялится в экран и не знает, что ей делать…
…Воспоминания тут же откинули Герман на месяц назад. Проснувшись утром после дня рождения и схватив с подоконника заветную пачку сигарет, вышла на балкон коттеджа. Блаженно потянулась, прикурила. Было отчего-то очень хорошо и легко, несмотря на все вчерашние события. Какой бы не была Князева сволочью, сколько бы не клялась Лиза её больше не прощать, но всё начиналось по новой. И этому было лишь одно объяснение — любовь. Её, Елизаветина, любовь, огромная и уже, кажется, бесконечная. Раз за разом уверялась, что никак иначе это чувство не назовёшь. С каждой новой встречей понимала, что всё глубже и глубже увязает в этой женщине. А сейчас, стоя на балконе и смоля вторую, вдруг осознала, что ей по большому счёту всё равно, что чувствует к ней сама Князева. Нет любви? Ну и пусть. Лизиной хватит с головой. Она готова была пожертвовать всем, в первую очередь самоуважением, лишь бы хоть иногда видеться с той, кто так внезапно стала для неё всем… Последний раз затянулась и отточенным движением отправила бычок вниз с балкона. Стыдно, на удивление, не было совершенно. Прикрыла глаза и умиротворённо вытянула руки к небу.
— Надо бы хоть посмотреть, сколько времени…
Время в тот день Герман так и не узнала. Потому что на разблокированном впервые со вчерашней ночи смартфоне красной тряпкой висело князевское сообщение. «Я люблю тебя». Да как же! Любит! Чёрта с два! Просто в очередной раз играется её чувствами, проецируя Лизины эмоции обратно. Хочет очистить карму и выставить себя в лучшем свете. Не выйдет. Не получится. Никогда! Ксения Князева любить не умеет, Герман это давно поняла. А посему телефон полетел с балкона вслед за окурком, а себе самой было дано обещание никогда больше с Ксюшей не контактировать. Потому что секс без обязательств уже можно было бы принять и простить. А очередную игру на чувствах — нет...
…В голове был полный сумбур, и всё вертелось то июльское князевское сообщение. Снова захотелось примчаться к ней, касаться её, чувствовать её всю, спросить, что оно тогда значило… Вдруг — не игра. Вдруг — изменилась. Что вряд ли, конечно, в чём ещё пыталась себя убедить Герман, в один глоток проглатывая чашку практически остывшего кофе и спешно засовывая себя в джинсы…
…За два часа успела съездить за подарком, выпить ещё чашки три кофе, на этот раз сваренного вручную, покрепче (так, казалось, притупляются чувства), десять раз передумать и снова решиться, после чего разбудила Аркатова. Поняла, что если поедет одна, то наделает много новых глупостей, но не поехать уже не могла. А Саша, казалось, был неким спасательным кругом, способным удержать сердце и разум на плаву…
Вынырнула из клубка воспоминаний оттого, что Александр кому-то резко засигналил. Отпустила наконец несчастную прядку волос, которую терзала всё это время, и покосилась за окно. Кажется, их подрезал какой-то тип на красном «Миникупере», слишком резво появившийся из-за угла. Правда Саша утверждал, что это «какая-то идиотка» и вообще ехала она по встречке.
— Ладно, живы и слава богу. Мы уже почти подъезжаем, малышка.
— Замечательно… Спасибо, Саш.
— Не за что, Лизунь, не за что… Правда, ты уверена, что нас там ждут?..
«Я уже не уверена, что правильно поступила, позвав тебя с собой…»
— Не уверена. Но я же в гости не набиваюсь, — пожала плечами, — Я просто хочу её поздравить. В конце концов, Ксюша была и на твоём дне рождения, и на моём.
С этим Аркатов поспорить не мог:
— Да, тем более, она столько сделала для нас.
«Даже больше, чем ты думаешь…»
— Кстати, малышка, — чуть покосился в сторону Елизаветы, впрочем, не теряя дороги из виду, — Что мы ей подарим?
Герман глубоко вздохнула. Она точно знала, что она подарит этой невозможной женщине. Но не они. Но свой выбор Герман снова сделала сама. А потому, натянула на губы дежурную улыбку:
— О, поверь, ей понравится!
— Сумку, поди, какую-нибудь? — Александр ухмыльнулся, — Вам, женщинам, такое нравится… Да и Ксюша, вроде, дизайнерскими вещами увлекается, насколько я могу судить.
— Нет, не сумку, — Лиза поёжилась. Почему-то очень не хотелось признаваться.
— Тогда что?
— «Маленький принц». Коллекционное издание.
— Странный подарок тридцатилетней женщине, — Аркатов рассмеялся, — Впрочем, тебе, наверное, лучше знать, раз ты купила.
Герман только кивнула. Ей, вообще-то, было не лучше знать. Она вообще не уверена была в том, что не ошиблась с выбором подарка. Просто прекрасно помнила огромную коллекцию книг в князевском кабинете, которую успела рассмотреть в свой фееричный алкогольный приезд к ней домой. А потом вдруг, не так давно, случайно забрела в небольшой книжный магазин, где увидела его… Тёмно-синяя обложка с золотым тиснением и совершенно потрясающие иллюстрации. Книгу будто оформляли специально для Князевой. А «Маленький принц»… «Маленький принц» вот уже почти год почему-то плотно ассоциировался с этой женщиной в Лизиной голове. Безо всяких объяснений…
Вновь крайне резко вынырнула из собственных мыслей. На этот раз оттого, что «Лексус» затормозил.
— Приехали, малышка.
— Да, Сашка, вижу.
На самом деле Герман не видела ничего. Она совершенно не заметила, как они подъехали к большому Ксюшиному дому. И абсолютно не знала, как выйти сейчас из автомобиля. Ноги казались ватными, а сердце бешено стучало где-то в горле.
«Ну, вот и я, мой маленький принц…»