Ло Бинхэ едва помнил, что было после того, как он покинул лесной домик — только бушевавшую внутри ярость и с трудом сдерживаемое желание разнести в щепки всё на своём пути. И голос Мэнмо, с трудом пробившийся к нему сквозь барьеры в сознании. Ло Бинхэ не собирался становиться лёгкой добычей ни для старого лиса, ни для Синьмо, но в этот раз опасность подкралась с другой стороны. Последнее, что вспоминалось — как качнулась земля под ногами и как хлынула горлом кровь.

Когда он пришёл в себя, над ним сквозь оголённые кроны деревьев сияли звёзды. Собственное тело едва ощущалось, тяжёлое и одеревеневшее. А стоило пошевелиться, как в занемевшие конечности вгрызлась боль.

Спутанное сознание, то цепляющееся за незнакомый пейзаж вокруг, то пытающееся ухватить обрывки воспоминаний, постепенно начали наполнять образы, подстёгнутые болью, слабостью, железным привкусом во рту и тем отвратительным чувством, которое бывает только когда выходит из-под контроля ци в собственном теле. Как в начале обучения на Цинцзин и после, когда Мэнмо тренировал его сдерживать новую непривычную силу.

Это должно было остаться в прошлом! Он уже не глупый подросток, позволявший собой командовать, в страхе цеплявшийся за голос в своём сознании. Но только этот голос и удержал его на краю.

Неприятно было чувствовать свою зависимость от старика. Ло Бинхэ всё-таки нашёл в себе силы поблагодарить его, выслушал в ответ привычное ворчание, странным образом всегда успокаивавшее куда надёжнее, чем восхищённый лепет прислужников и квохтанье жёнушек. Но на этот раз успокоиться не получалось.

В чужом мире, с притаившимся неподалёку врагом, оказаться в настолько уязвимом положении! Чудо, что после такого он вообще очнулся живым! Пусть разбушевавшаяся ци и разогнала зверей, должно быть, на ли* вокруг, но хищника пострашнее она могла и привлечь.

Ло Бинхэ прислушался к потокам энергии вокруг, но не почувствовал следов чужого присутствия. Он не считал себя везунчиком — везло ему по большому счёту только на неприятности, но сегодня Небеса, похоже, были на его стороне.

Сегодня ли?!

Ло Бинхэ с ужасом осознал, что понятия не имеет, сколько времени он боролся с вышедшей из-под контроля ци, и что творилось за это время у двойников. Запертый в Царстве снов Мэнмо здесь был не помощником, а возвращаться и выяснять в таком состоянии было практически самоубийством. Как бы ему ни хотелось верить, что здешний учитель искренне волновался за него, но полностью довериться практически незнакомцу, да ещё зная, что его щенок только и ждёт момента, чтобы избавиться от соперника? Это было бы самым глупым поступком в его жизни, и, вероятно, последним.

Сейчас всё, что он мог — исправлять последствия искажения ци, копить силы и выжидать, надеясь, что его не найдут прежде, чем он перестанет быть лёгкой добычей. А уж после… Сколько всего ему придётся исправлять в это «после»?

Уходя прочь от двойников, он не строил планов. Какие уж тут планы, когда учитель — снова, в который раз — выбил почву у него из-под ног? Но даже в таком раздрае ему бы и в голову не пришло всерьёз оставлять их одних. Нельзя было упускать возможность проследить за ними тайком, узнать получше учителя, подгадать удачное время, чтобы вернуться. И оставлять их наедине с Синьмо без своего присмотра он вовсе не собирался. Он не для того столько лет приручал ненасытную тварь, чтобы вручить своей жалкой копии, не сумевшей ни удержать величайшее оружие, ни оценить его важность! В своём мире этот идиот Синьмо просто…

Уничтожил!

Ло Бинхэ потянулся сознанием к клинку, замирая от беспокойства. Сначала ответом ему была пустота. Он пытался снова и снова, пока не ощутил слабый отклик. За годы Синьмо успел стать практически частью его самого, и пары слоёв талисманов было недостаточно, чтобы разрушить их связь. Ло Бинхэ почувствовал радость, какую, должно быть, испытывает человек, снова обрётший контроль над парализованными конечностями. Тепло разлилось в сердце. Синьмо тянулся к нему в ответ, и Ло Бинхэ убедился, что тот всё ещё считает его своим хозяином. В прошлый раз, вернувшись из здешнего мира в свой дворец, ему пришлось вытравливать с меча следы чужой силы, пусть и так похожей на его собственную. Сейчас же присутствие третьего в их связи не ощущалось, и Ло Бинхэ надеялся, что дело не только в талисманах и расстоянии.

Теперь нужно было только следить, чтобы так всё и оставалось. Если только щенок попытается воспользоваться Синьмо — Ло Бинхэ почувствует и обратит меч против него.

До утра он восстанавливал правильное течение ци в своих меридианах и пытался успокоиться, не позволить злости и ревности взять над ним верх и испортить всё снова. Увы, отделаться от тяжёлых мыслей не удавалось, погрузиться в медитацию полностью не позволяла необходимость следить за происходящим вокруг. Обступавший его густой лес мог таить множество опасностей, и знать о них стоило заранее. Едва Ло Бинхэ удалось обуздать энергию в своём теле, он поднялся на ноги, собираясь отыскать себе убежище получше. На то место силы, что использовали двойники, возвращаться было неразумно, а задействовав духовное чувство, чтобы проверить окрестности, он с удивлением понял, что оставил поляну далеко позади. Как далеко он успел уйти от лесного домика? Как долго метался с помутившимся рассудком в незнакомой местности, рискуя если не сдохнуть от искажения ци, то свернуть себе шею, свалившись с какого-нибудь обрыва? Просто чудо, что этого не случилось!

Уже вовсю рассвело, когда звериные тропы вывели Ло Бинхэ к озеру. От ледяной воды заломило зубы, но зато он наконец-то избавился от жажды и привкуса крови во рту. И с одежд кровь было бы неплохо смыть, пока она не привлекла внимание хищников.

Пока он приводил себя в порядок, перед его мысленным взором был другой берег — и стайка подростков, беззаботно плещущихся в тёплой воде, смывая с натруженных ног грязь и усталость. Минуты покоя дорого им всем обошлись. Этот урок он запомнил на всю жизнь.

Ло Бинхэ вдруг осознал, что подспудно надеялся на явления какой-нибудь твари или хотя бы хищника. Хоть чего-то, на чём можно отыграться и успокоиться. Ощущение нависшей угрозы давило. Он снова оказался заперт в месте, откуда нет выхода — и где казавшаяся лёгкой добыча оказалась ему не по зубам. И снова чтобы выбраться ему нужно встретиться с учителем лицом к лицу и добыть Синьмо. Возможно, в тяжёлом бою.

Или всё-таки нет? Вспомнилось, как дрогнул голос учителя, просившего щенка не причинять Ло Бинхэ вреда. Так отчаянно хотелось поверить, что всё это не было очередной ловушкой бессердечного интригана! Он глянул на спокойную гладь озера, вспоминая, как в манившей обещанием отдыха и безопасности воде взметнулись водоворотом плети волос нюй юань чань. Мотнул головой и зашагал прочь.

Он ушёл достаточно далеко, запутал свои следы и избавился от запаха крови. Пора было искать подходящее для восстановления сил место.

Поиски затянулись почти до вечера, и найденная пещера едва ли могла бы считаться по-настоящему надёжным убежищем — но по-крайней мере Ло Бинхэ был уверен, что ему не ударят в спину, а оставленные у входа талисманы задержат любого, кто рискнёт к нему сунуться, давая ему время прервать медитацию без вреда для себя.

Если только ему удастся в неё войти!

Ло Бинхэ со злости врезал кулаком по каменному полу. Ему нужно восстановиться, а не рухнуть в искажение ци снова! Но как усмирить собственные мысли, когда попытки очистить разум от одного болезненного воспоминания тут же открывают дорогу следующему?

«Ну почему я всё ещё позволяю тебе себя ранить?» — устало подумал Ло Бинхэ, пытаясь заглушить в своём сознании надменный голос учителя, отчитывающий его как ребёнка.

Он мотнул головой, прогоняя этот голос. Почему он позволяет посеять в своей душе сомнения человеку, который не знает о нём ничего? Который не представляет, каково это — когда тебя травят как дикого зверя просто за то, что ты на свет родился! Да что бы сам Шэнь Цинцю делал на его месте?!

Почему вообще человек, сам сбежавший из-под стражи и стравивший этим две великие школы, читает ему нотации? Почему Ло Бинхэ начал сомневаться в том, что совершил — хотя ни разу до того у него и мыслей подобных не возникало?

«Я всё сделал правильно!» — упрямо подумал он.

Поступи он иначе — и его труп давным давно гнил бы где-нибудь на площади, выставленный в назидание другим полукровкам, посмевшим осквернить своим существованием Царство людей. Так почему глупые мысли продолжают осаждать его?

Ло Бинхэ усмехнулся. Что ж, пора дать им бой. Он разберётся раз и навсегда с этими сомнениями, приведёт в порядок мысли и восстановит силы. И к следующему разговору со здешним учителем будет готов.

Он ещё раз проверил оставленную у входа защиту, кинул поверх разложенного в глубине пещеры лапника** своё верхнее одеяние и растянулся на нём, радуясь, что за годы ночёвок в сарае и на голой земле научился засыпать в любых условиях.

Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась унылая пустынная равнина, освещённая тусклым светом, льющимся с затянутого облаками белёсого неба. Серый клочковатый туман стелился по земле, цеплялся к ногам, совершенно не желая принимать хоть сколько-то приятную глазу форму.

Царство снов может заморочить кого угодно, но внутренний мир своего хозяина демонстрирует до жестокости честно.

Что ж, оно же и поможет ему справиться со снова разверзающейся в сердце пустотой, как помогало прежде не раз, когда тяжёлые думы в конец одолевали. Царство снов бережно хранит воспоминания, похороненные, казалось, под толщей лет и событий, и чтобы найти истину стоит лишь протянуть руку, открывая нужную дверь.

Туман тёк со всех сторон, становился плотнее, наливался цветом и почти материальной тяжестью. Вокруг Ло Бинхэ только что не было ничего — и вот уже он стоял в узком проулке, заваленном обломками рухнувшей стены, а в каком-то чжане*** от него кипела битва. В ноздри ударил запах крови и вывороченных внутренностей, смешанный с едкой гарью пожаров. Выкрики заклинателей сливались с воплями демонов и рёвом тварей, кричали в панике оказавшиеся посреди этой свалки горожане, истошно ржали кони. И над всем этим стоял гул от ударов духовного оружия. Ло Бинхэ усмехнулся, перемахнул одним прыжком через груду обломков и пошёл вперёд — на звук, безошибочно вычленяя в этой дикой какофонии пение собственного клинка. Он ступал легко, едва замечая мечущиеся вокруг фантомы, зная, что царство снов не причинит вреда своему повелителю. Не оно. Только его собственная память, с беспощадной прямотой рисовавшая картину надвигающейся катастрофы.

Юноша в одеяниях Золотого дворца рухнул, разрубленный надвое гигантской секирой, и Ло Бинхэ увидел, наконец, цель своих поисков. Только эту секиру он тогда и запомнил — и эту мерзкую ухмылку, и маленькие прищуренные глазки. Старейшина демонов, стоящий в центре площади, был совершенно невзрачным на вид, но в нём кипела сила, успевшая погубить десятки заклинателей прежде, чем Ло Бинхэ удалось пробиться к нему. Сейчас Ло Бинхэ лишь в бессилии сжимал кулаки, глядя, как его собственная копия, сотканная Царством снов, взлетает над толпой с занесённым над головой Синьмо. Несколько его ударов старейшина отбил, однако Ло Бинхэ — впервые за весь бой — заставил его уйти в оборону. Слева нарастал рёв Сюаньсу, сносившего мелких демонов, не покидая ножен, и слышались яростные выкрики Ци Цинци и Вэй Цинвэя. Ло Бинхэ, сражавшийся тогда с так и оставшимся для него безымянным старейшиной, спешил закончить бой прежде, чем соперники отнимут у него заслуженную победу. Охваченный жаром схватки, опьянённый кровью и видящий перед собой отступающего в страхе врага, он не успел среагировать, когда пронзённый насквозь старейшина собрал всю оставшуюся в нём тёмную ци и ударил. Он оседал на землю, торжествующе глядя в лицо своего убийцы, и только когда Ло Бинхэ почувствовал, как разгорается во лбу метка, когда десятки глоток вокруг заорали «демон», он понял, зачем на самом деле демонам понадобились такие жертвы для захвата одного несчастного города на краю владений Цветочного дворца. И кто одержал настоящую победу.

Нельзя поддаваться гневу, нельзя вымещать его на фантомах, сколь бы реальными они ни казались. Нельзя пытаться изменить то, что на самом деле случилось годы назад. И всё равно, Ло Бинхэ едва сдерживался, видя перекошенные страхом и ненавистью лица заклинателей. Только что они сражались бок о бок с ним, а теперь потеряли интерес к сбегающим с поля боя демонам, обратив мечи на замершего в центре площади… уже не собрата. Негромкий вроде бы голос Юэ Цинъюаня был отчётливо слышен посреди нарастающего гула толпы:

— Братья, этот демон обманом проник в наши ряды! Нельзя позволить ему остаться безнаказанным!

— Я не желаю вам зла! — сказал призрачный двойник глухо и растерянно. Ло Бинхэ хотелось бы верить, что в тот момент он выглядел как герой из древних преданий, с гордостью преодолевающий все невзгоды, но увы, растерянность читалась на собственном лице слишком отчётливо. Хотя кто бы на его месте смог сохранить хладнокровие? И всё же ни искренняя боль во взгляде, ни опущенный меч не заставили заклинателей усомниться. Адепты Цветочного дворца в панике обращали взоры то на него, то на главу Юэ, с холодной жестокостью зачитывающего по памяти древний закон. Лю Минъянь вышла вперёд, и её чистый высокий голос звенел от гнева. Ло Бинхэ, говорила она, верой и правдой служил Царству людей и совершил столько подвигов, рискуя собственной жизнью, что слава о нём гремит уже далеко за пределами владений Цветочного дворца! Её речь была чуть более сбивчивой и неровной, чем помнилось, но оттого только более прочувствованной и искренней. Однако стоило ей замолчать, как глава Юэ тут же разбил все её аргументы — всё тем же спокойным ровным тоном умудрённого годами лидера, в котором сквозила почти искренняя жалось к «невинной деве, обманутой хитрым чудовищем». Рука настоящего Ло Бинхэ сжалась на рукояти Синьмо, пока призрачный двойник с жаром принялся спорить с пытающимся погубить его врагом. А кольцо заклинателей вокруг них меж тем сжималось.

Ло Бинхэ стоял среди ощетинившейся мечами толпы, слушая, как жалобно пытается урезонить их Ваньюэ, как потерявшая веру в мирный исход Минъянь призывает адептов Цветочного дворца защитить своего шисюна, и ждал последней капли. Вот сейчас двойник попытается уладить всё миром — в последний раз. А затем…

Ему незачем смотреть на то, что будет затем. Всё, что нужно, он от этого воспоминания уже получил. Он кинул последний благодарный взгляд на своих жён, полных решимости и веры в его правоту, на Юэ Цинъюаня, строящего из себя праведника, но на самом деле пылающего непримиримой ненавистью к нему. На заклинателей, которым достаточно было увидеть метку, чтобы забыть обо всём, что он для них сделал.

«Учитель, он — чудовище!»

Да что б ты понимал, щенок…

Туман растёкся вокруг, смывая людей и здания и обращая оживлённую, залитую светом площадь в полутёмный зал дворца в Царстве демонов. Едва окружающая обстановка успела обрести чёткость, как очертания предметов в центре зала снова начали плыть — как в летний день, когда воздух дрожит от зноя. Только вместо жара вокруг разлился стылый холод, а мгновение спустя Мобэй шагнул из пространственного разрыва и швырнул к ногам своего повелителя Шан Цинхуа.

Ло Бинхэ скривился, наблюдая, как съёжилась у ног его копии жалкая фигурка — хотя на самом деле шишу Шан был высоким ладным мужчиной, каким-то невероятным образом в присутствии любого, кто мог представлять для него угрозу, он умудрялся производить впечатление мелкой тварюшки. Ло Бинхэ не представлял, как Мобэй выносит эту крысу подле себя.

— Говори, — рыкнул Мобэй, и Шан Цинхуа, даже не попытавшись подняться с пола, испуганно зачастил:

— Цзюнь-шан, этому недостойному довелось присутствовать…

— На очередном собрании, где заклинатели перемывали мне кости, — скривился призрачный двойник Ло Бинхэ. — Знаю. Давай к делу.

Шан Цинхуа с готовностью закивал и принялся рассказывать. Память у него, надо признать, была впечатляющая — он не только выкладывал подробности обсуждения, но и не забывал уточнять, кто именно сказал то-то и то-то. Ло Бинхэ уже успел убедиться, что хотя это ничтожество не упускает возможности извлечь для себя выгоду буквально из всего, врать и приукрашивать он не смеет — возможно, это было одним из немногих его достоинств, а быть может, Мобэй уже ловил его на лжи и отучил от этого раз и навсегда.

Но на этот раз — лучше б он врал!

Вокруг иллюзорного двойника заклубилась тьма, печать запылала, растекаясь по всему лбу.

Ло Бинхэ помнил этот разговор и был к нему готов, и всё равно стало тошно. А тогда… Тогда он едва сдерживал желание свернуть Шан Цинхуа шею, прерывая поток грязи, льющийся из его рта. Пусть он всего лишь повторял чужие слова, но... Словно наяву Ло Бинхэ услышал шёпот Синьмо за спиной — хотя сейчас связь с гневным мечом почти не ощущалась, и его подзуживание было лишь частью воспоминаний, которые кропотливо восстанавливало Царство снов.

Представители школ собирались уже несколько раз, обсуждая «страшную угрозу, нависшую над всем миром». И это при том, что Ло Бинхэ не спешил нападать! Однако праведным, чтоб их, заклинателям хватало уже и того, что он жил и дышал — полукровка, выродок демонов, посмевший проникнуть в великую школу под видом человека и сбежавший после того, как напустил тварей на своих юных собратьев. А затем ещё и заморочивший голову Старому главе Дворца — не иначе как с помощью своей грязной крови!

Это Ло Бинхэ слышал каждый раз, когда мобэев прихвостень прибегал с докладом, и к этому уже был готов. Но не к тому, что Шан Цинхуа пересказывал сейчас так торопливо — понимал, прекрасно понимал, что за такие новости может огрести в любой момент.

В этот раз Юэ Цинъюань заговорил о том, как сильно Ло Бинхэ напоминает пропавшую Су Сиянь. Ло Бинхэ тогда на какое-то мгновение воспрял духом, услышав об этом. Он знал, как восхищались заклинатели его матерью, как сильно было её влияние. Со слов Старого главы Дворца, конечно же, но… Уж родство-то с прославленной адепткой Хуаньхуа должно было убедить заклинателей в том, что Ло Бинхэ — один из них по крови, пусть и наполовину, и что Старый глава, души не чаявший в своей Первой ученице, мог радушно принять её ребёнка в память о ней. Но вместо этого новость лишь распалила всеобщую ненависть. Стоило Юэ Цинъюаню замолчать, как заклинатели наперебой принялись вспоминать, каким именно образом Су Сиянь выведала у повелителя демонов его планы. И от кого, выходит, понесла сына. Кто-то считал её невинной жертвой, кто-то — шлюхой и подлой предательницей. Но в чём все эти высокомерные старые ослы сошлись — что выродок Тяньлан Цзюня не должен был появляться на свет. Заклинатели принесли великую жертву, чтобы заточить это чудовище — а оно, выходит, оставило своё семя, угрожающее теперь всему миру вновь!

Ло Бинхэ сжал зубы, развеивая воспоминание по иллюзорному ветру. И всё-таки не удержался и пару раз саданул кулаком по истаивающей стене. Боль была почти настоящей, и от неё стало чуть легче. Он крутанулся вокруг себя, обозревая окружающую его пустыню. Небо затягивало чёрными тучами.

Он глухо рассмеялся. Это всего лишь память, кого ему так отчаянно хочется убивать? Он уже уничтожил этих кретинов — всех, кто выступил против него. А остатки, которым хватило благоразумия остановиться, смог даже перетащить на свою сторону, великодушно придя им на помощь во время нападения на храм Чжаохуа. Ну ладно, истинной причиной было то, что он не собирался позволить Цзючжун-цзюню навесить на себя ещё больше обвинений, но…

Всё это он делал чтобы выжить!

А то, что для этого пришлось стереть с лица земли Цанцюн и проредить две другие великие школы… Иначе было никак!

Демоны пытались уничтожить его только за то, что он человек, люди — за то, что он демон.

Те же люди, которым хватило одного слова Старого Главы дворца, не подкреплённого ничем, чтобы собрать армию и отправиться уничтожать прежнего Священного императора. А доказательств у них, похоже, и не было никаких!

А ведь об этом он и понятия не имел, пока не проник в сон двойника учителя. Считал собственного отца чудовищем всё это время. Пока настоящее чудовище пользовалось его доверчивостью, оставаясь безнаказанным.

Люди ничем не лучше демонов, только зачем-то притворяются, пряча свою кровожадную натуру за масками праведников. Демоны хотя бы честнее, но все они… Они все…

Рука сама метнулась к шее, торопливо выхватывая из-под одежд кулон. Ло Бинхэ уже едва помнил, какой у матушки был голос, как она выглядела — только тёплый взгляд серых глаз и лучики морщин вокруг них. И то, как она убеждала его, что не все люди плохие и нельзя позволять себе терять веру в них.

Когда его перестало трясти, он осторожно разжал руку, глядя на истёртый за годы кусочек дешёвого нефрита на обветшалом шнурке. Его самое большое сокровище. Он чуть не сошёл с ума за те недели, когда думал, что потерял его навсегда. Почти отчаялся, но продолжал приходить на поляну по ночам, даже после того, как учитель прознал об этих вылазках и жестоко избил его. И однажды он поднял полный непролитых слёз взгляд к небу и увидел, как сверкнуло что-то в лунном свете высоко в ветвях.

«Не оставляй надежды...»

Мама…

Ло Бинхэ дрожащими пальцами погладил кулон и спрятал обратно. Матушка всегда была добра к нему. Она никогда его не предавала. Как и его жёны. Как Мобэй. Как Мэнмо. И если среди его близких — снова — нашёлся предатель, это ведь не значит, что все они могут…

Нет! Жёны защищали его даже рискуя собственной жизнью! Были на его стороне, когда заклинатели объявили, что нового Священного императора нужно уничтожить любой ценой.

И ни Инъин, ни Минъянь ни слова не сказали против, когда он отправил войска на Цанцюн.

Всё было правильно! Ещё совсем недавно ему и в голову бы не пришло, что всё могло быть иначе. До того, как он угодил в этот странный ненормальный мир.

Это всё ещё не укладывалось в голове. Его двойник живёт с учителем, который заботится о нём, делит с ним кров и постель. И Юэ Цинъюань вот так запросто отпустил своего обожаемого шиди из школы, оставив один на один с повелителем демонов. И сражались они не друг с другом, а на одной стороне. И…

Ло Бинхэ захотелось отвесить самому себе пощёчину. Он слишком торопливо проглядывал тогда воспоминания учителя. Всё казалось неважным, кроме их отношений.

А теперь он совершенно не понимал, что же здесь творится. Щенок ведь попал под влияние Синьмо и на глазах у заклинателей едва не устроил объединение Царств, а затем… Его просто… отпустили с миром?!

Восстанавливать в своём сне обрывки чужих воспоминаний тяжело, слишком много деталей теряется. Но только ли от этого образы, соткавшиеся вокруг, казались глупыми и неправильными — как, впрочем, и всё в этом чужом мире? Он наблюдал, как собравшаяся на платформе павильона Цюндин толпа прожигает злобными взглядами его двойника, как адепты Байчжань выкрикивают оскорбления и призывы к бою — но учитель взял щенка за руку и повёл за собой. И толпа расступилась, пропуская их. Вот так запросто?!

И считанные дни спустя, когда Ло Бинхэ занял место щенка, учитель притащил его раненого к себе на пик, парой слов осадил пытавшегося прогнать его Лю Цингэ, и… И всё? Ло Бинхэ после этого спокойно шатался по школе, беседовал с не слишком-то ему обрадовавшейся, но всё-таки принявшей и выслушавшей Ци Цинци, и вернулся на Цинцзин, никем не остановленный. Даже Мин Фань ни слова ему не сказал!

Это… в голове не укладывалось!

Что же это за мир-то такой, почему заклинатели здесь настолько бесхребетные?

Ло Бинхэ потёр пальцами виски и снова оглядел шумящую толпу, мимо которой уходили двойники. Теперь заклинатели старательно делали вид, что вообще не замечают этих двоих.

Хотя только что они вели себя так, словно им лишь команды нападать не хватало! Что было бы, если бы учитель не простил щенка и не увёл подальше?

Мечущаяся память подхватила едва успевшую оформиться мысль, возвращая Ло Бинхэ под окна лесного домика, к тихим голосам за стеной.

— Мы бы не отбились от них вдвоём.

— Вдвоём?

— Вчетвером. В самом лучшем случае. Честно говоря, я боюсь спрашивать, что бы глава Юэ и Лю Цингэ сделали, если бы я попросил их о помощи для демона в такой момент. И чем бы это закончилось для школы, которая этого демона взрастила. Ты мог выжить только если сбежишь.

Сколько волнения было в голосе учителя... только ли потому, что ему приходилось оправдываться за своё скотское поведение? Он действительно верил в то, что говорил?

Вдвоём… Против всего заклинательского сообщества?

Память снова потянулась к обрывкам чужого сна, создавая вокруг Зал великой силы храма Чжаохуа. Вокруг гудела толпа. В своём мире Ло Бинхэ ни разу не явился лично на посвящённые ему собрания, опасаясь, что не сдержит желания вбить ядовитые слова в исторгшие их глотки. Но пару раз проглядывал сны Шан Цинхуа, чтобы запомнить лица тех, кто особенно рьяно выступал против него, уверенные в собственной безопасности.

Собрание из сна учителя было похоже на те как две капли воды. Разве что глава мелкого клана Баци, подвергший сомнениям слова Старого главы Дворца, удивил его — но в первый раз Ло Бинхэ не придал должного значения этому куску воспоминаний, лишь записал клевету на своего наставника в счёт прочих мерзостей, за которые заклинатели должны ответить. Знал бы он тогда, какое потрясение ожидает его впереди! Сейчас же он снова слушал, как этот человек защищает его мать, и в душе шевельнулось что-то тёплое. Ло Бинхэ в упор не помнил ни его, ни его клан, и сейчас надеялся, что это потому, что ему не пришлось сталкиваться с ними и убивать. Эта мысль мелькнула и потонула в подступающей волне злости от поднявшегося вокруг гвалта. Заклинатели что, соревновались друг с другом — в том, кто цветистее опишет, почему демонический ублюдок вообще не должен был появляться на свет?!

Ло Бинхэ сжал кулаки до хруста и повернулся к щенку. Тот неплохо держался, не выдавая боль ничем кроме ушедшего вглубь взгляда. Учитель, сидевший рядом с ним, тоже казался невозмутимым, и всё-таки Ло Бинхэ видел его затаённое беспокойство. Он протянул руку к иллюзии и тут же отдёрнул с тихим смешком. Что он делает? Это беспокойство — не о нём.

Он был так поглощён этими мыслями, что даже снова разгоревшийся спор о том, в сговоре ли его двойник с отцом и стоит ли считать его таким уж чудовищем, слушал вполуха. В своём мире он не особо-то размышлял, были ли среди тех, кто призывал не судить его так поспешно, только шпионы Хуалин и Шан Цинхуа, уж слишком мало их оказалось на общем фоне. В этом же воспоминании его по-настоящему волновало только одно.

— В сговоре они или нет, — прогремел над трибунами голос Юэ Цинъюаня, — одно я могу сказать уверенно: Ло Бинхэ — дурной человек. Цинцю, может, наконец дашь о себе знать?

Ло Бинхэ во все глаза смотрел на учителя — как тот легко поднимается на ноги, изящный и невозмутимый, как пробегает цепким взглядом по собравшимся, как дёргаются его губы, когда окружающие принимаются на разные голоса поражаться, узнав наконец этих двоих. Учитель, должно быть, мысленно потешался над этими слепыми индюками. А стоило Юэ Цинъюаню упрекнуть его, как взгляд зелёных глаз мгновенно потускнел. Ревность, вспыхнувшая в Ло Бинхэ, когда учитель впился взглядом в своего шисюна, слегка улеглась. Даже снова полившиеся на двойника обвинения уже не взволновали его. Чего он, в самом деле, о себе ещё не слыхал? И какая же всё это ерунда в сравнении с тем, как учитель — на глазах у сотен глав школ — хватает своего ученика за руку в знак поддержки!

В прошлый раз, боясь упустить что-то важное, Ло Бинхэ буквально проглатывал чужие воспоминания, и тогда от них так не болело. А сейчас от мыслей о том, что его учитель мог вот так же встать на его сторону и защищать от разъярённой толпы, сердце сжималось.

Здешний учитель был настолько другим, не похожим на его… Ровно до того момента, как холодно заявил, что сам разберётся со всем, и тут же принялся отчитывать ученика за то, что тот не послушался и кинулся его защищать. И шагнул к Юэ Цинъюаню, стоило только тому позвать.

Ло Бинхэ впился ногтями в ладони. Он силился разгадать эмоции во взгляде учителя, когда тот смотрел в глаза своего шисюна, пока ученик, в отчаянье вцепившись в его руку, умолял «Не уходи!» Он наблюдал чужие воспоминания, но проникнуть в мысли учителя всё-таки было не в его силах, а понять хоть что-то по этой застывшей маске было невозможно.

А в следующее мгновение всё потонуло в хаосе боя.

Ло Бинхэ с колотящимся сердцем слушал, как Шэнь Цинцю отвечает настоятелю Увану, обвиняющему его, что они с учеником заодно:

— Даже если этот Шэнь не отрицает этого, то вам-то что с того?

Его надменный тон и холодная улыбка… Эта зараза даже добрые чувства выражает так, что хочется прибить! И всё-же… Будь его учитель хотя бы таким...

Учитель меж тем снова обратился взглядом к Юэ Цинъюаню, и тот вскинул Сюаньсу, направляясь к ним. Ло Бинхэ помнил, что произойдёт дальше, но сейчас важнее были мелочи, до которых раньше ему не было никакого дела. То, как эти двое смотрели друг на друга, прежде чем Юэ Цинъюань и Лю Цингэ вступили в бой на стороне своего брата.

В его мире глава Юэ прикрывался разговорами о законах и долге, которые превыше всего, когда сражался с ним. И что же? В этом законы ему и Лю Цингэ вдруг стали не указ — просто потому, что Шэнь Цинцю был в опасности!

Учитель! Что в тебе такого, что я не могу ни дня прожить, не думая о тебе… Что жизнь стала пустой без тебя… Что лидер величайшей школы мира ставит тебя выше всего на свете и бросается в очевидную ловушку — ради тебя?

Ло Бинхэ взмахнул рукой, рассеивая воспоминание.

В разлившемся вокруг тумане проступила высокая изящная фигура, равнодушно глядящая куда-то сквозь Ло Бинхэ. Тот осторожно приблизился, но учитель даже не шелохнулся. Не отреагировал на прикосновение пальцев к щеке.

Ло Бинхэ шумно вздохнул и уткнулся носом в его плечо, вдыхая запах бамбука и тёплой кожи. Тело под руками было слишком напряжённым — как в тот день, когда он затащил двойника учителя на колени и принялся ласкать, чтобы мгновение спустя получить духовный заряд прямо в сердце.

Как же с ним сложно… С ними обоими!

Он разжал объятия и вгляделся в прекрасное и безжизненное лицо. Поднял руку, поглаживая прохладный шёлк волос, пока видение учителя медленно истаивало, оставляя его одного в опустевшей Бамбуковой хижине. Ло Бинхэ толкнул дверь и вышел за порог. В лицо дохнул смрад Бесконечной бездны. Земля под ногами была усыпана пеплом и костями. Он стоял на руинах пика Цинцзин.

В реальности он возвращался в уничтоженную школу только однажды — уже после того, как заключил с остатками заклинателей мир. Когда сны об учителе замучили его вконец, Ло Бинхэ пришёл на когда-то принадлежавший ему пик, чтобы насладиться воспоминаниями о его падении и успокоиться. Но в душе была лишь пустота.

Тогда он списал это на тоску по учителю, но…

Теперь учитель жив. Они оба — живы, и Ло Бинхэ ни за что не упустит шанса этим воспользоваться. Почему же ему так паршиво сейчас?

Он замер,оглядывая пепелище когда-то прекрасной, утопавшей в зелени школы. Он с превеликим удовольствием лично предал огню всё здесь, а наибольшим упоением было смотреть, как рушится в пламени Бамбуковая хижина. Но сейчас вид почерневших останков только усилил глухую тоску под сердцем.

Да что не так?!

Почему ни одна из его побед не приносит ему покоя надолго? Стоит улечься лихорадке боя, как вместе с ней остывает и радость. И снова душа мечется в поисках чего-то, чему нет ни названия, ни образа.

Казалось бы, разве не к этому стремятся все вокруг? К славе, к победам, к тому, чтобы стать сильнее и лучше прочих. Ло Бинхэ превзошёл величайших героев древности, священных императоров демонов и самого могущественного из них — собственного отца. Но Бездна в его душе только ширится, готовая поглотить его целиком.

А щенок-то, кажется, действительно счастлив… Живя в этой глуши, с одним-единственным любовником, который гоняет его как мальчишку и чуть что воротит нос. Забросив завоевания и походы за сокровищами. И ему действительно достаточно вот этого… ничего? Просто потому, что учитель рядом?

Одна единственная победа — завоевание учителя — действительно стоит всех остальных?

Ло Бинхэ повернулся к Бамбуковой хижине. Снаружи она выглядела так же, как и весь остальной пик в тот последний раз, когда Ло Бинхэ ушёл с его руин не оглядываясь — чёрным остовом с зияющим пустым проёмом на месте двери. Но стоило войти внутрь — как удушающий смрад сменился чистым горным воздухом, а жар — приятной прохладой. Ло Бинхэ побродил по снова невредимому дому, бывшему ему таким чужим, но в какой-то момент приютившему его раненого, беззащитного и совершенно ошалевшего от свалившейся на него новой реальности. И тот день сейчас вспоминался отчётливее всех кошмарных моментов, что ему довелось пережить на пике Цинцзин своего мира.

Ло Бинхэ добрёл до кровати, окутанной лёгким ароматом от аккуратно развешанных по столбикам мешочков, и рухнул на неё. На какое-то мгновение захотелось увидеть рядом спящего учителя, но… Слишком тяжело будет обнимать это желанное тело, так доверчиво прижимающееся к нему, и осознавать, что это — лишь фантом.

Он откинулся на спину и уставился в потолок.

Учитель ему необходим, но нельзя и дальше позволять ему быть своей слабостью! Тем более сейчас, когда он — о Небеса! — больше не бесплотное воспоминание, и с его тяжёлым характером придётся бороться снова — по-настоящему. Ло Бинхэ должен приручить учителя, а не сдаваться своей страсти самому. Он же не щенок, в самом-то деле! Как быстро он заскучал бы, сведись его жизнь к хлопотам вокруг этой высокомерной скотины? Двойник даже гарема не завёл! Не завоевал никаких земель в Царстве демонов дальше Севера, пока Юг не подставился ему сам. Спустил заклинателям с рук нападение на себя, и вместо того чтобы собирать против них войска сидит сейчас в лесу с учителем, занимается не понять чем. Тьфу!

Либо они совсем разные, либо Ло Бинхэ упускает что-то важное.

Если подумать… Чего он сам действительно хочет? Ну, кроме…

Когда он выбрался из Бесконечной бездны, его гнала вперёд только одна цель — месть. Месть учителю и всем, кто вставал на пути к победе над ним. Найти того, кто выпустил в ущелье Лунного носорога-питона, и заставить его поплатиться за это. Затем — уничтожить тех, кто восстал, стоило Мобэю уступить власть ему, полукровке. Затем — покорить всё Царство демонов, чтобы никто не ударил ему в спину. Затем…

Это была бесконечная гонка, он слишком торопился, чтобы как следует насладиться победами, потому что за спиной всегда были те, кто готов сожрать, если только ты остановишься. Он говорил себе — это ничего, я стану сильнее их всех, и не будет тех, кто сможет бросить мне вызов, и вот тогда-а-а…

«Возможно, — подумал Ло Бинхэ, обнимая себя руками, — я просто слишком устал. Возможно, не позволь я учителю умереть, у меня хватило бы сил на всё остальное. Вот вернусь домой — и первым делом займусь им, только им.

А затем — всё сначала. Укреплять власть над Цветочным дворцом, устранять врагов, подавлять восстания… Может, потому ему сейчас так паршиво, что на него давит необходимость снова возвращаться к началу?

Он был уверен, что снова победит, что уж теперь-то, когда он знает обо всём заранее, это будет гораздо проще, и всё-таки… Всё-таки от мысли о том, что придётся снова схлестнуться с заклинателями в то время, когда в Царстве демонов одно за другим вспыхивают восстания, у него заломило зубы.

Ло Бинхэ знал, как избежать ловушки, созданной для того, чтобы раскрыть его демоническую сущность, но его враги ведь не остановятся на одной неудачной попытке. А врагов среди демонов у него достаточно, и личность свою он им уже раскрыл. Можно избегать их какое-то время. Можно уничтожить Юэ Цинъюаня тайком, прежде, чем у того появится повод для объявления Ло Бинхэ врагом всего заклинательского мира. Можно попытаться вступить в союз с кем-то из лидеров других школ. И снова это будет бесконечная гонка наперегонки со временем.

Одна ошибка — и его снова будут травить как бешеного зверя. Снова кроме крови и свиста духовных клинков в жизни не останется почти ничего. Снова он не будет успевать наслаждаться победами, и даже ласкать новых женщин станет лишь для того, чтобы заманивать их на свою сторону, вызнавать информацию или ссорить врагов.

Эйфория от победы схлынула слишком быстро, а до неё было слишком много того, что хотелось вычеркнуть из памяти.

Нет, разумеется, это вовсе не значит, что он готов уподобиться своей копии, убраться куда-нибудь в глушь и отшельничать там, отказавшись от власти, роскошной жизни и мести врагам. И теперь, когда он знает, что и почему сотворили с его отцом, победа над заклинателями нужна ему, быть может, ещё больше, чем раньше. Но — не так. Не такой ценой.

Но что же тогда…

Он повернулся на бок, оглядывая залитую золотистым светом комнату, один день в которой перевернул всю его жизнь.

А один единственный человек в здешнем мире смог заставить историю пойти совершенно иначе.

Ло Бинхэ ухмыльнулся. Он ведь ещё не одержал самой главной своей победы. Самой желанной. Только один раз ему удалось добиться от учителя послушания — и этого оказалось достаточно, чтобы заманить Юэ Цинъюаня в ловушку и уничтожить. А если приручить этого упрямого гордеца, заставить служить себе, и с его помощью повлиять на главу Юэ и всю его школу… Только подумать, какие при этом открываются перспективы!

О да, просто не будет, но когда это Ло Бинхэ останавливали трудности?

Он зажмурился на мгновение, чтобы открыть глаза уже в реальном мире. Потянулся и легко соскочил с лежанки. От прошлой апатии не осталось и следа. Он снова проверил защиту и устроился в центре пещеры в позе для медитации. И почувствовал, что наконец-то по-настоящему готов двигаться вперёд.