Шэнь Цинцю сидел на постели, перебирая волосы тихонько посапывавшего Бинхэ. За окном уже светало, но он сам проспал в этот раз слишком долго. Бинхэ не решился будить его после вчерашней истерики, а дождавшись пробуждения дорогого учителя, пытался отвлекать объятиями и осторожными поцелуями. Нелегко оказалось убедить его, что всё уже в порядке, и уговорить тоже поспать хоть немного. Мальчику нужны были силы. Кто знает, когда его двойник надумает явиться снова, и чем на этот раз всё закончится.

Хорошо бы, конечно, чтобы желание вернуться в свой мир у этого кретина пересилило всё прочее. Шэнь Цинцю не терпелось избавиться и от Бин-гэ, и от Синьмо, на который Бинхэ поглядывал с задумчивым видом всё чаще. Вот только…

Перед глазами сиял экран с развёрнутыми бок о бок профилями персонажей. И если сначала Шэнь Цинцю думал, что с отношением Бин-гэ к нему всё плохо, то это заблуждение развеялось с первого взгляда на параметры «главного злодея». Такие запредельные значения он видел только под конец собственной истории — в графе обожания у Бинхэ. Закономерно, конечно, ведь история оригиналов тоже подошла к концу, и итог её был давным-давно известен. Шэнь Цинцю сделал всё, чтобы избежать подобной судьбы. И поверил, что смог исправить эту разнесчастную книжонку. Вот только он не догадывался, что их мир вовсе не заменял собой изначальный. А там…

С экрана на Шэнь Цинцю смотрело измождённое лицо настоящего хозяина его нынешнего тела. Должно быть, вот так он выглядит в том таймлайне, в который история откатилась стараниями имбовой* железяки. Оба глаза ещё целы, и в них пылает ярость и решимость держаться до конца. Только не сможет ведь!

Дочитывая новеллу, Шэнь Юань ни тени жалости к главному злодею не испытывал. Этот ублюдок подставил главу школы, достойного человека и невинную жертву их с Бин-гэ конфликта, только чтобы немного продлить свою жалкую жизнь!

Точнее, существование…

Но то, что Самолёт тут понарассказывал о своих, мать их, творческих планах… О, Шэнь Цинцю прекрасно понимал, почему братец это вырезал! Сложно сочувствовать главному герою, когда он творит такое! Шэнь Цинцю до сих пор преследовали воспоминания о той дикой боли, что пронзила его тело, когда Бин-гэ оторвал ему руку — всего лишь во сне! А пережить подобное в реальности… Он представил себе измождённого узника с наспех залеченными рваными культями, трясущейся от дикой боли рукой выводящего это грёбаное кровавое письмо. А после ждущего на протяжении многих дней, когда же его мучитель вернётся — в надежде, что ловушка не сработала и его брат, единственный дорогой ему человек, не пострадал. Даже зная, что в таком случае демон отыграется на нём, Шэнь Цзю отчаянно на это надеялся.

Самолёт не пожалел красочных эпитетов, рассказывая обо всём этом.

Не удивительно, что в итоге он так и не решился раскрыть настоящую историю своего главного злодея. Легко сопереживать могучему жеребцу, выкашивающему тупое и злобное пушечное мясо. А каким нужно быть отбитым, чтобы восхищаться вот этим? Каким бы ублюдком Шэнь Цзю ни был, но такого он не заслужил! А Бин-гэ не заслужил обожания ни от этой толпы баранов с форума, ни от своих пустоголовых жёнушек, ни от кого-либо вообще!

От того, что в толпу баранов не так давно входил и Непревзойдённый огурец, было совсем уж тошно.

Шэнь Цинцю опустил взгляд на Бинхэ, который спал сейчас, доверчиво прижимаясь к нему. Пусть с ним всё ой как не в порядке, пусть он временами жесток и агрессивен, и всё-таки между ним и канонным чудовищем — пропасть. И Шэнь Цинцю сделает всё, лишь бы его мальчик никогда не стал похожим на своего двойника. Пусть он был таким задуман, пусть вся эта дрянь заложена в него изначально — Шэнь Цинцю видит, какое сокровище на самом деле ему досталось. Жаль, что понял так поздно, но… Главное — понял.

И это сокровище сейчас необходимо защитить — от той боли, что свалилась на него с новым витком истории. Самому Шэнь Цинцю изрядно поплохело вчера от потока новой информации, так срезонировавшей с пережитым на собственной шкуре. А теперь ужас сменился малодушным желанием закрыть уши руками и притвориться, что ничего не происходит, что не их мир — не их дело. Выпнуть Бин-гэ домой и надеяться, что ему хватит того разговора, выбившего его из колеи. Что он осознал наконец свои истинные чувства, и этого будет достаточно для обретения этого самого смысла жизни и изменения истории, а Шэнь Цинцю за это накапает достаточно баллов. И всё, пока-пока! А о том, кому придётся за всё это расплачиваться, нужно просто не думать. Заслужил, в конце-то концов!

Но Бинхэ с ума будет сходить, думая, что не спас учителя — снова, пусть и в другом мире, пусть с его Шэнь Цинцю всё в порядке. И грызть Бинхэ будет не своего жестокосердного учителя, запретившего ему вмешиваться, а себя. Как всегда — себя.

Бин-гэ бы у него поучиться — вот у кого всегда и везде виноват кто угодно, только не он сам! Эгоистичная скотина! Весь в «дорогого» учителя. Его бы в это мордой ткнуть, да поди бестолку!

О чём он вообще может сейчас думать? И что сейчас делает? После прочтения всей самолётовой писанины, включая самые дрянные экстры, Шэнь Цинцю был уверен, что уж главный-то герой для него — открытая книга. Но в итоге оказалось, что Бинхэ он не понимал совершенно. Так стоит ли надеяться, что с оригинальным протагонистом он не промахнётся?

Сможет ли он хоть чем-то хоть кому-то помочь? И не сделает ли хуже? Но попытаться он всё-таки должен. Иначе он никогда не сможет смотреть Бинхэ в глаза.

Он покосился на Синьмо, лежащий на столике у кровати. Может, и стоило выкрасть Шэнь Цзю, пока Бин-гэ им не мешает, и хорошенько вправить ему мозги для его же блага. Да только как? Бить бесполезно, лекции о морали читать — дохлый номер. Предупреждать? Шэнь Цзю не дурак, сам представлял, чего наворотил, потому брата и отваживал — и это всё, на что его хватило.

Самолёт и тот растерялся от такого вопроса.

— Понимаешь, — сказал он, нервно постукивая пальцами по колену, — я ж его таким задумал, непрошибаемым. Достойный противник для Марти-Стью, ну. Его только осколки Сюаньсу и смогли пронять.

— А что может пронять Бин-гэ? Чтобы этих грёбаных осколков не случилось?

— Спроси чё полегче… Знать бы для начала, из какого момента его сюда выкинуло.

— Ну, на двухсотлетнего он не похож.

— Чего-о? Какие двести лет?!

— Так под конец время в ПГБД подрастянулось.

— Это уже не моё!

Ну ещё бы! Шэнь Цинцю и сам удивлялся, откуда в концовке вдруг взялись такие масштабы. В основном-то сюжете время казалось буквально резиновым: Самолёт мог пару десятков глав посвятить одному квесту, а особо важные растягивались и на добрую сотню. Казалось, что персонажи приключаются уже месяц, но на самом деле вся эта тягомотина была описанием каких-то несчастных дней, а то и часов. За пять лет Бин-гэ успел, вы вдумайтесь! — пройти Бесконечную Бездну, завладеть и приручить Синьмо, подмять под себя оба демонических царства и Дворец Хуаньхуа, уничтожить репутацию учителя и заполучить его в свои загребущие лапы — и всё это в перерывах между любовными похождениями и бесконечным па-па-па марафоном! Да в сравнении с ним Бинхэ двигался по сюжету прогулочным шагом!

А ближе в концу ПГБД между событиями вдруг начали проходить десятки лет. И Шэнь Юань даже порадовался, что в самолётовом писеве появилась хоть какая-то реалистичность. Мда…

— А ты на чём остановился, о великий демиург?

— Я как раз новую арку начинал, которая после объединения миров.

— Так эта пакость, значит, всё-таки твоих рук дело?

— Не смотри на меня так, Шэнь-дада! Уж если на то пошло, то на Майгу не только тебе досталось, прояви сострадание!

— Мало тебе досталось! — прошипел Шэнь Цинцю, нависая над ним. — Ты вообще понимаешь, какой пиздец это твоё объединение?!

— Ну да. Так оно и должно таким быть.

Шэнь Цинцю тяжело вздохнул и снова повалился на траву.

— Зато ты подумай, какой отличный двигатель сюжета! — вкрадчиво сказал Шан Цинхуа. — А то главный злодей мёртв, Великие школы уничтожены, все Царства захвачены, к чему стремиться-то теперь?

— К тому, чтоб закончить эту писанину прежде, чем она окончательно скатится?

Шан Цинхуа вздохнул так жалобно, что Шэнь Цинцю не выдержал и скосил на него глаза.

— Вообще-то я и хотел, — понурившись, пробормотал великий демиург. — Но, понимаешь, издательство не хотело, да и деньги сами себя не заработают…

— И ты решил доить корову, пока не скопытится.

— А не ты ли хвалил, что в кои-то веки Бин-гэ последствия собственных ошибок разгребает, а, главный критик? «Убил главного врага — и стал сам себе злейшим врагом. О, неужто Самолёт не безнадёжен?» Я был польщён.

— Забудь. Абсолютно безнадёжен! Был главный враг, вокруг которого весь сюжет вертелся — а в итоге что? Юэ Цинъюань тупо помер за одну главу, даже Сюаньсу ни разу не достав, а про Шэнь Цинцю ты только и написал, что заманив главу школы в ловушку он лишь слегка отсрочил свою смерть. Главный антагонист, блин, помер за кадром! Да за тебя всем форумом ему концовку писали, конкурс, блин, устроили, а ты ни полслова! А в итоге этот твой «самолётозаменитель» расщедрился аж на пару строк о человеческой палке в заключительных главах. Тьфу! Премия «лучший слив персонажа» по тебе плачет!

— Так ведь я сюжет и не закончил.

— Ты ж не собирался уползать** Шэнь Цинцю, а?

— Нет-нет! Но ты подумай, нельзя же столько лет жить местью, а потом взять и забыть о ней только потому, что она уже свершилась! Вот смертью учителя для Бин-гэ ничего и не закончилось, и его продолжало накрывать флэшбэками. А сколько комментариев под этими флэшбэками собиралось каждый раз!

— Однозначно дойная корова.

— Ничего ты не понимаешь в массовой литературе. А у меня, между прочим, такой план был!

— Что-то я боюсь твоих планов всё сильнее.

— Возможно, этот бы тебе понравился. Я долго его вынашивал, обидно ж было такого персонажа совсем уж картонкой оставлять! У меня в черновиках была сцена, в которой Бин-гэ вспоминает, как принёс учителю осколки Сюаньсу, а того вдруг проняло. Так он и обнаружил, что учитель всё-таки не полное чудовище. Тут я, правда, и застрял. Никто бы не стал читать десятки глав рефлексии, а без неё хрень получалась. Так что я передвинул эту сцену в конец, а флэшбэки с подводками к ней оставил. В итоге это должна была быть целая глава, в которой Бин-гэ вспоминает смерть учителя и отпускает своё прошлое. Только я её раз десять переписывал, и всё уходил не туда. Так что валялась она “на потом”. Так, видать, и сгинула.

— То есть на этом у тебя сюжет и оборвался?

— Ну да.

— И остался твой раздолбанный протагонист с бесконечной рефлексией в пустоте! Не удивительно, что его понесло куда угодно, хоть в другой мир, хоть в прошлое — будущего-то у него нет!

— Как приятно знать, что тот бред, что понаписали за меня в концовке, мой мир не принял, — промурлыкал Шан Цинхуа.

— Не принял и застрял! А нам теперь разгребать! Давай, о создатель, включай мозги и скажи мне, как!

— Слушай, а что там у Бин-гэ в профиле? Ну, кроме ненависти?

— Соперничество. Недоверие. Обида. Ревность. Заинтересованность… интересно, в чём! Уважение… в минусах, вместе с восхищением. Удовлетворённость общением… м-мать, каким образом Система эти термины подбирает?!

— А чего? Бин-гэ от пыток так кайфовал, как не всякий влюблённый от па-па-па, удовлетворённость уж точно должна быть на высоте, хех…

— На дне она.

— О, правда? Чёт я не понял. А что там ещё?

— Вожделение, — буркнул Шэнь Цинцю, прикидывая, что если братец только попробует развить эту тему в его направлении…

— Вот это сюжет зажил своей жизнью! — пробормотал Шан Цинхуа, кажется, вполне искренне.

— Ты сам ему эту одержимость прописал, демиург, чтоб тебя!

— Местью! Исключительно местью! У меня гаремный роман был! Нет, конечно, яойщицы неплохо так интерес к нему подогревали, забавно было…

— Обхохочешься!

— Хотя, если подумать... любимую женщину я ему так и не выбрал, настоящей любви он так и не получил, а ведь так стремился, так стремился! Надо было всё-таки остановиться на Нин Инъин. Или На Лю Минъянь…

— Надо было!

— Но ты подумай, как это всё упрощает! Раз уж Бин-гэ его хочет — мы можем не париться! Смысл жизни, хех. Раз понял, для чего ему учитель на самом деле нужен — дальше сами разберутся. А там, может, и без мести заклинателям обойдётся на радостях.

— Ты хоть представляешь, как они разберутся?!

— Конечно представляю, автор я или кто? От Бин-гэ ещё ни одна женщина недовольной не уходила! Включит свою ауру главного героя, устроит учителю ночь неземного блаженства, в процессе и помирятся.

Шэнь Цинцю, на себе успевший испытать весь ужас от осознания того, что опасный враг его, оказывается, хочет, едва удержался, чтобы не придушить это великое божество на месте. И попрыгать на трупе.

— Да ты вообще понимаешь, о чём говоришь?! Это так не работает!

— В гаремнике-то?

Шэнь Цинцю открыл было рот — но слова застряли в горле. За 6666 глав эротические похождения Бин-гэ успели разнообразиться всякой дрянью — включая соблазнение вражеских красоток, в процессе которого каждый, буквально каждый раз интересная вроде бы антагонистка резко тупела и с радостью бежала предавать друзей и близких, а потом добровольно и с песней шла в гарем стохернадцатой женой. И хотя злодейки и их окружение особого сочувствия не вызывали, а их переход на сторону главного героя после «самого потрясающего в их жизни акта любви» раза так после двадцатого перестал вызывать даже удивление…

Но мать же твою, Самолёт!

Шэнь Цинцю вспомнил, как Бин-гэ затащил его к себе на колени, и подлое тело тут же отозвалось на его ласки. Хорошо, что ума хватило понять, что это не его любимый, и весь дурман тут же выветрился. Но он-то не порождение дурной фантазии, а вот что в оригинальном романе от Бин-гэ действительно ни одна женщина не уходила… совсем!

И если бы Бинхэ тогда не успел прийти Шэнь Цинцю на помощь…

— Самолёт, — тихо спросил он, — а что пересилит? Аура охренительной сексуальности главного героя или гордость восьмидесятого уровня главного злодея?

— Нда… вопросец.

— И что хуже?

— Брат Огурец, ну вот ты сам что выбрал бы? Сдохнуть под пытками, или…

— Отупеть и превратиться в куклу для развлечения, шестьсот четырнадцатую по счёту?

— Ну, Бин-гэ их, между прочим, всё-таки по-своему любит. Как умеет…

— Херово умеет! Самолёт, ты написал охренительную трагедию!

— Обычное приключалово с обычным гаремом. И тебе ничего не жало, умник, пока ты по ту сторону экрана сидел!

Шэнь Цинцю со вздохом отвёл взгляд от Синьмо. Он больше не по ту сторону экрана. И будь у него выбор… Он правда не знал, что хуже. А уж для гордого до идиотизма и к тому же до истерики боящегося мужчин Шэнь Цзю…

Должен быть третий путь. Только Шэнь Цинцю не был уверен, что он не окажется таким же кошмаром, если не хуже. В этом охренительном мире.

Подумать только, а ведь когда-то Непревзойдённый Огурец неустанно ворчал на форуме, что в ПГБД все проблемы решаются слишком просто! И вздыхал про себя, что в имевший такой шикарный потенциал новелле нельзя исправить добрую половину сюжета.

Бойтесь своих желаний, да? Но такого он точно не желал! Фиксить историю нужно снаружи, исправляя идиотский лор и не менее идиотских персонажей, а не изнутри, пытаясь соответствовать кривому мирку. Да ещё и вот так — без полной информации, без сохранений и возможности откатить всё назад. Рискуя чужими жизнями — настоящими, мать вашу! И собственной шкурой.

Шэнь Цинцю отвёл взгляд от профиля своего оригинала, который гипнотизировал взглядом уже добрых полчаса, и переключился на собственный. Тамошние значения тоже, мягко говоря, не радовали. Шэнь Цинцю мог, пожалуй, пережить, если спасти Шэнь Цзю у него не получится — он не мессия, в конце концов, и разгребать чужое дерьмо не нанимался. Вот только стоило отвлечься от воспоминаний о развлечениях Бин-гэ в Водной тюрьме — и мысли тут же перескакивали на то, что этот грёбаный жеребец заинтересован не только в своём учителе. Ему судьба в лице Системы подкинула джекпот — два Шэнь Цинцю по цене одного, и именно так он их обоих, разумеется, и воспринимает. И ясно как день, к кому он снова припрётся, если от дорогого учителя не выйдет получить то, чего он хочет.

А чего он, собственно, хочет?

Формулировки Системы, как всегда, были расплывчаты до невозможности, а с самим Бин-гэ разговор по душам как-то не задался. Единственное, что Шэнь Цинцю мог сказать наверняка — что вектор в мозгу этого кретина развернулся с мести учителю на желание им обладать. Во всех, сука, смыслах! А Шэнь Цинцю в отношениях со своим учеником ещё и задаёт настолько высокую планку, которой оригинальный Шэнь Цзю не способен соответствовать чисто физически! У него только портить всё получается хорошо. Он наплясал себе на самые зверские пытки и сам всё это разгребать уж точно не станет.

А страдать из-за их высоких, чтоб их, отношений, опять всем подряд — и Шэнь Цинцю вот заодно.

Хотя поначалу Шэнь Цинцю даже поверил, что для него всё складывается неплохо — Бин-гэ не пылает к нему ненавистью, а Система расщедрилась на какую-никакую защиту. И раз уж Бинхэ сказал, что это сработает, то кому ж виднее, как не всеведающему протагонисту. Самому Шэнь Цинцю в голову бы не пришло всерьёз воспринимать клятву на крови — в ПГБД она упоминалась пару раз и считалась нерушимой, но так и не сыграла абсолютно никакой роли, а связанные с ней сюжетные линии в итоге повисли в воздухе — ну, как обычно. Он даже собирался когда-то обмануть беднягу Гунъи Сяо, поклявшись вернуться в Водную тюрьму — в полной уверенности, что ничем это ему не грозит. Но, если напрячь память, то один из многочисленных злодеев-демонов очень тупо помер вскоре после того, как нарушил подобную клятву, и надо же, как Система залатала эту дыру! Вот и чудненько. Раз на священных демонов оно действует — с таким даже самому главному герою придётся считаться!

Почувствовав себя в безопасности, Шэнь Цинцю даже решил в какой-то момент, что новый квест ему, пожалуй, нравится. Дважды уделать самого непобедимого завоевателя Трёх царств и отжать у него Синьмо — это всё-таки обалдеть как круто! Система, правда, пожопилась, начислив Бинхэ какие-то несчастные сто баллов — но и хрен бы с ней. В глазах Шэнь Цинцю мальчик заслуживал всю тысячу и вознаграждение от учителя лично — но только после того, как Бин-гэ свалит, конечно. На волне эйфории Шэнь Цинцю даже начал думать, что Бинхэ в чём-то прав, и стоит действительно попытаться пофиксить то, что оригинальный протагонист наворотил в родном мире, раз таймлайн там так удачно откатился. Главный-то чит-код, Синьмо, сейчас в их руках, и в обмен на него можно потребовать — да хоть ещё одну клятву. Скажем, особо не зверствовать с заклинателями, ну или хотя бы с Цанцюн.

А потом посреди очередного рассказа Бинхэ о его приключениях Шэнь Цинцю пристукнуло осознанием, что мир вокруг подстраивается не только под косяки Самолёта, но и под самую базовую свою функцию — протагонист должен терпеть лишения и страдать, но лишь для того, чтобы в итоге стать круче и получить желаемое. И если понадобится — искусственный мирок ПГБД извернётся самым подлым образом, но сделает всё так, как будет лучше для основного источника энергии, послав нахрен все навешенные на него ограничения. И главная миссия юзера U-V-002 заключается вовсе не в том, чтобы спасать себя и второстепенных персонажей, и не в том, чтобы уломать Бин-гэ не творить хрень. А значит, стребовать клятву можно только на свой страх и риск, волнуясь потом, не пришибёт ли кого Система сюжетной балкой, если Бин-гэ всё-таки вздумает нарушить своё слово.

Вспомнилось, как пытаясь уберечь Бинхэ от опасности он пошёл поперёк его желаниям в храме Чжаохуа. Последствия, вот, расхлёбывает до сих пор.

Раньше Шэнь Цинцю слишком старательно убеждал себя, что все вокруг — лишь персонажи, а увидев в них живых людей начал забывать, что персонажами-то они быть не перестали. И столько драгоценного времени он потратил на размышления, упуская из виду самое главное. Как помочь себе и несчастному оригинальному мирку — так, чтобы это не противоречило интересам грёбаного жеребца-нагибатора, который его ненавидит?

Можно ли вообще помочь несчастным царствам не схлопнуться на бис, а заклинателям — выжить? Когда-то ему казалось, что в их мире такое невозможно, свою бы шкуру спасти. А ведь получилось! Шэнь Цинцю поглядывал на небо за окном — обычное белёсое зимнее небо Царства людей — и вспоминал, какая веселуха могла сейчас твориться вокруг, покатись история по канонным рельсам.

Но в своей истории у него были годы, чтобы повлиять на ещё маленького Бинхэ, и то вышло… мда. А теперь ему предстояло как-то вправлять мозги уже вконец почерневшему демоническому императору. То есть разговаривать и убеждать. И вспоминая прошлый опыт, последствия которого то и дело хлюпают носом по углам…

Ему необходимо было что-то для страховки!

За все следующие дни ничего толкового он так и не придумал, зато, видимо, поминал Самолёта слишком часто — так, что в итоге его буквально призвал. Или, что вероятнее, Самолёта притащила Система — и даже баллы за это не сняла, надо же, какое великодушие!

И с одной стороны, инсайдерская информация от самого демиурга оказалась полезной как никогда. Но с другой… Абстрагироваться от мыслей о том, что ждёт Шэнь Цзю в плену — снова! — стало ещё сложнее. Сволочь он, конечно, даже после всех самолётовых откровений. Но…

Шэнь Цинцю кинул ещё один задумчивый взгляд на спящего рядом Бинхэ. Ему было десять, когда он попал на Цанцюн, и без малого пятнадцать, когда Шэнь Юань занял место его учителя. Годы побоев и издевательств — а мальчик смог его простить.

До вчерашнего дня Шэнь Цинцю подумывал, сможет ли раскрыть Бин-гэ глаза на то, что его учитель — унылый кусок картона, просто не заслуживающий того, чтобы тратить на него время и силы. Но теперь… Возможно, будет лучше, если Бин-гэ увидит в нём человека? Личность, гораздо более интересную, чем очередная кукла для развлечений. Только вот как это сделать? Не вываливать же на него душещипательные подробности, ломая образ гордого владыки Сюя нахрен!

Шэнь Цинцю едва не подпрыгнул на постели, когда простая и очевидная идея вспыхнула в его мозгу неоновым сиянием. Всё-таки один из своих главных плот девайсов*** Самолёт проработал отлично, и Бин-гэ он ещё ни разу не подводил. И Шэнь Цинцю тут не придётся его ни убеждать, не заставлять — только немного подтолкнуть.

***

Ло Бинхэ вскинул голову, почувствовав всплеск духовной силы, готовый резко прервать медитацию и защищаться. Но тем, что потревожило его уединение, оказался талисман-послание.

«Где ты? Если не можешь вернуться, дай знать, что с тобой».

Что ж, он действительно порядком задержался. Он прислушался к себе, убеждаясь, что восстановился в достаточной мере, потянулся сознанием к Синьмо, уже привычно пробиваясь через защиту талисманов, чувствуя, как легко это даётся ему по сравнению с первыми разами.

Значит, ему пора.

Выбравшись из пещеры, он обнаружил, что в его отсутствие лес сковала зима. Не удивительно, её ледяное дыхание уже явственно чувствовалось в воздухе, когда он искал себе новое прибежище. Но всё-таки, сколько же дней он провёл в медитации — что это заставило учителя беспокоиться? Или учитель просто устал ждать? Терпением он никогда не отличался. Кроме тех моментов, когда задавался целью взбесить Ло Бинхэ — о, тогда-то он готов был вытерпеть что угодно, только бы не давать ученику то, чего тот от него хочет.

Ло Бинхэ сжал кулаки. В какой-то момент ему начало казаться, что со здешним учителем можно поладить, но теперь… Вряд ли его ждёт тёплый приём.

Дверь домика распахнулась, стоило только подойти к ней. Учитель окинул Ло Бинхэ внимательным взглядом, вскинул бровь и отступил назад, позволяя зайти внутрь.

— Кошмарное зрелище, — проворчал он. — Ты не ранен?

— С этим лордом всё хорошо.

— Чудно. Тогда... иди и приведи себя в порядок.

— Благодарю мастера за заботу, — сказал Ло Бинхэ, кланяясь, чтобы скрыть растерянность. Надо признать, среди всех вариантов возможной встречи, что он перебирал, пока брёл сюда, подобный даже не пришёл ему в голову.

Игнорируя прожигавшего его взглядом щенка, он прошёл к ширме, на которую махнул рукой учитель. За ней действительно оказался совершенно обычный на вид таз для умывания и медное зеркало, заглянув в которое Ло Бинхэ едва удержался от вздоха. Ничего удивительного, что учителя так перекосило. Он всегда был тем ещё аккуратистом. Ло Бинхэ мог поклясться, что утром он жертвует сном ради той идеально выверенной лёгкой небрежности, с которой сидела на нём одежда.

А у Ло Бинхэ сейчас видок… Кхм… Некоторые жёнушки называли его героическим.

Тихонько посмеиваясь, он смочил полотенце и принялся приводить себя в порядок, когда на столик рядом хлопнулось что-то светлое. Ло Бинхэ скосил глаза. Перед ним лежал костяной гребень.

— Это мне? — осторожно спросил он.

— Если хочешь ходить с вороньим гнездом на голове, этот мастер не настаивает — фыркнули из-за ширмы.

Всё-таки это было слишком странно и непривычно. Ло Бинхэ вспомнил свои ученические одежды, которые постоянно приходилось латать, пока он окончательно не вырастал из них. Не сходившие с лица синяки, которые он получал даже в ту пору, когда обрёл возможность спускаться с горы на задания. Его учителю и в голову не приходило позаботиться о том, как он выглядит.

— Спасибо, — сказал он тихо. — И… Этот лорд приносит извинения, что заставил себя ждать.

— Почему ты не вернулся сам?

— Или не потерялся в лесу насовсем.

Ох, этот мальчишка… Как здешний учитель мог воспитать такого хама?!

— Мне нужно было время, чтобы отрегулировать потоки ци после того, как пришлось расстаться с Синьмо, — промурлыкал он. — Очень не хотелось причинить вред, скажем, вашему ученику. Совершенно случайно, разумеется.

— Разумеется.

— А ты давай, попробуй!

Ло Бинхэ представил, как его учитель за встревание в разговор сразмаху ударил бы его по лицу. Ему даже показалось, что он услышал тихий хлопок. Надо же, как ярко воображение реагирует на этих двоих!

— Я не стану нарушать законы гостеприимства, — проворчал он.

— Этот мастер очень благодарен.

Угу. Настолько, что Ло Бинхэ тут всячески демонстрирует расслабленность и доверчивость, а двойники не спешат этим воспользоваться.

Это слишком хорошо. Пожалуй, Ло Бинхэ начинал понимать, почему щенок так пляшет вокруг этого человека. Вокруг него самого на протяжении многих лет было достаточно людей и демонов, изо всех сил пытавшихся привлечь его внимание. И он не помнил, когда в последний раз кто-то заботился о нём, не желая получить что-то взамен. Только мама. Учитель — хитрый лис, и просто так — это уж точно не про него. Но как же хочется поддаться этой иллюзии…

А что кроется за ней? Избавиться от Ло Бинхэ учитель мог и более простым способом, чтобы что-то получить от чужого мира ему было достаточно воспользоваться Синьмо и своим учеником. Что же ему всё-таки нужно?

Учитель больше не отвлекал его разговорами. Ло Бинхэ пытался придать свалявшимся в ком волосам благопристойный вид, меж тем прислушиваясь к тихим шагам, позвякиванию фарфора и журчанию воды. Он мог представить, как учитель выверенными грациозными движениями заваривает чай. Как вьётся пар над чашкой, как тонкие губы сдувают чаинки прежде чем сделать глоток. Сколько самых дрянных его воспоминаний были связаны с этим действом!

Когда ты висишь под ударами хлыста, и на спине живого места нет, жажда накатывает всё сильнее, и наверняка учитель прекрасно об этом знает, и каждый раз дразнится, тварь…

Заполучив его в своё распоряжение, Ло Бинхэ в первый же день принёс с собой гайвань**** и лениво потягивал чай, посмеиваясь над тем, как корчится учитель у его ног. Это действительно оказалось отличным дополнением к пыткам.

Тёплое ощущение, уже истаивавшее в сердце, схлынуло окончательно.

Он вышел из-за ширмы, и сидевшие за столом двойники тут же расцепили руки. Щенок при этом выглядел крайне недовольным.

«Ну и зачем звали, если вам тут вдвоём так хорошо?» — мрачно подумал Ло Бинхэ, устраиваясь напротив.

Учитель снова окинул его оценивающим взглядом и улыбнулся.

— Будешь чай? Обед не предлагаю, сам понимаешь.

— Перебьёшься, — осклабился щенок.

— Я… с радостью, мастер, — пробормотал он, и, не удержавшись, одарил щенка одной из своих самых нежных улыбок, заверив, что уж его-то не стал бы утруждать даже если бы погибал от голода. Тот фыркнул «Вот и чудно», но Ло Бинхэ уже не обращал на его тявканье внимания, заворожённо наблюдая, как тонкие изящные руки колдуют над чайничком.

Вспомнились подсмотренные тайком сны о прошлом этих двоих. Щенок готовил для учителя, а теперь, похоже, они живут как семья и делят вместе трапезу — иначе не стал бы учитель тащить ученика за один стол с собой в то время как ему полагается лишь прислуживать. Эти двое просто нечто!

И наверняка учитель даже не догадывается, как много такая обыденная для них вещь как чаепитие значит сейчас для него.

Ло Бинхэ осторожно принял из рук учителя чашку — он узнал сервиз, один из тех, что учитель вечно таскал с собой в повозке. И аромат, что шёл от чашки, он не перепутал бы ни с одним другим. Чай с плантаций семьи этого выродка, Мин Фаня. Учитель его обожал. Ло Бинхэ сжёг плантации до тла. В отличие от многих сокровищ своих врагов, что он присваивал, упиваясь гордостью от их обладания, со всем, что принадлежало учителю, он поступал только так. Всё подлежало уничтожению. А потом у него не осталось ничего — на память.

Этот запах настолько слился с горькими воспоминаниями, что Ло Бинхэ и помыслить не мог, что однажды будет пить любимый чай учителя и не испытает отвращения при этом. А ведь он действительно довольно хорош.

Хотя главная его ценность, разумеется, вовсе не в изысканном вкусе.

Ло Бинхэ не завидует щенку, вовсе нет!

Он просто приглядывается к жизни двойников и ищет то, что может оказаться ему полезным. Когда-нибудь его учитель будет вот так же сидеть с ним за одним столом и греть его постель. Но Ло Бинхэ в послушную жёнушку при этом не превратится! И от полноценной жизни не откажется. Что эти двое вообще делают в такой глуши? И почему? Учитывая то, что совсем недавно творилось в их мире, разве не должны они сейчас пожинать последствия?

Уж то, что должно было обрушиться на них после того, что случилось на Майгу, Ло Бинхэ мог представить в красках.

— О чём задумался? — мягко улыбнулся учитель.

— Никак не могу понять ваш мир, как ни стараюсь.

— Он настолько отличается от вашего?

— Не умей я различать сон и реальность, уверился бы, что сплю. В жизни всё так не складывается.

— Или кто-то попросту не умеет всё делать нормально.

— Бинхэ, ну я же просил!

— Простите, учитель, — буркнул щенок, даже не пытаясь изображать раскаяние.

Учитель покачал головой, но продолжать его отчитывать не стал, а перевёл взгляд снова на Ло Бинхэ.

— И что же тебя так удивляет?

Почему ты тетешкаешься с этим придурком вместо того, чтобы отправить… да хоть дрова колоть, пока руки не натрёт до крови?

Но впрочем, не стоило начинать с вопроса, который учителя очевидно разозлит. Вопросов у Ло Бинхэ много, и все важные, а Шэнь Цинцю не самый терпеливый в мире человек. Так что начать нужно с главного.

— Этот лорд хотел бы знать, правильно ли он понял. В вашем мире заклинателям известно, что он, — Ло Бинхэ кивнул на своего двойника, — демон. И глава дворца Хуаньхуа при этом. И вы двое спокойно сидите здесь, а не отбиваете армии заклинателей, штурмующих дворец или прорывающихся через Границу.

— Мы не воюем, — пожал плечами щенок.

— И я не понимаю, почему. Демон захватил власть в одной из Великих школ, а им на это наплевать?

— О, разумеется, они были не в восторге. Но им пришлось принять мою помощь, а заодно и собственными глазами увидеть, на что способна моя армия.

Ло Бинхэ едва удержался, чтобы не дать ему понять, что знает, о чём он сейчас говорит. Сны учителя он проглядывал торопливо, стараясь сосредоточиться только на их с учеником отношениях. Но то, что на хребте Майгу щенок предстал перед заклинателями отнюдь не как верный союзник, было очевидно.

Учитель задумчиво смотрел на Ло Бинхэ. Наверняка он прекрасно понимал, почему той ночью его сны заполонили воспоминания. Ло Бинхэ был готов к тому, что он сейчас же всё щенку и выложит.

— Ах да, ты ведь ничего не знаешь о нашем мире. Четыре великие школы и Северное царство демонов заключили военный союз против демонов Юга, — вместо этого сказал учитель, пристально глядя Ло Бинхэ в глаза. «И только проболтайся» — говорил его взгляд.

Что ж, Ло Бинхэ не был уверен, что учитель не отыграется на нём позже, но всё-таки почувствовал к нему благодарность.

— И долго продлится этот союз? — фыркнул он.

— Война закончена.

— И заклинатели, конечно же, не собираются воспользоваться тем, что успели изучить своего недавнего союзника?

— Ты меня за идиота держишь, который первый день на войне? — осклабился щенок. — Разумеется, ничего особо полезного в тот день они не увидели. Зато я теперь знаю, кто из них чего стоит. Без поддержки Цанцюн остальные две школы нам не противники. А с Цанцюн у нас перемирие.

— И ты так уверен, что они его не нарушат?

— Я уверен, — сказал учитель. — Глава школы не стал бы так спокойно отпускать меня в Царство демонов, если бы не верил в мир между нами.

— Вот как… — протянул Ло Бинхэ, вглядываясь в его лицо. На какой-то миг взгляд учителя потеплел при упоминании главы Юэ, и это сказало Ло Бинхэ больше, чем все слова. Щенок мог кичиться своими интригами и военными победами, но он-то прекрасно понимал, что истинная причина мира между царствами сидит сейчас перед ним, нервно постукивая веером по предплечью. И что у его мира не выйдет повторить историю здешнего.

Но это вовсе не повод не пытаться!

— Этот лорд всеми силами добивался признания от других заклинателей, но стоило только им узнать, что он демон, и все его добрые дела тут же оказались забыты, и всем стало важно лишь его происхождение!

Щенок отвернулся, и Ло Бинхэ был уверен, что едва сдвинувшаяся рука учителя сейчас сжала его руку под столом.

— Боюсь, что нелегко избавиться от предубеждений, которые мы впитываем с молоком матери, — вздохнул учитель. — А уж тем более когда эти предубеждения касаются демонов, с которыми люди воюют едва ли не с начала времён. Ты ведь сам долгие годы считал себя человеком, вспомни, что думал о демонах тогда. Особенно после того, как они вероломно напали на твою школу. Кхм… То есть если наши миры и в этом не разошлись, конечно же…

— В этом — нисколько. А вот вы не устаёте меня поражать. Мастер, правильно ли я понял, что сами вы ненависти к демонам и раньше не разделяли?

— Так и знал, что он подслушивал тогда! — взвился щенок.

— Ну простите, что не вломился к вам, как только оказался в вашем мире, не дав по душам поговорить!

— Хватит! — прошипел учитель. — Ненависти к демонам этот мастер не испытывает, а вот ваши перебранки его скоро достанут! Право слово, маленькие дети ведут себя воспитаннее, чем два взрослых лорда демонов! Мне что, отправить вас двадцать кругов вокруг озера бегать?

— С чего вы взяли, что я вас послушаюсь?

— Тридцать кругов.

Ло Бинхэ усмехнулся, отводя взгляд. Сколько лет прошло, а внутри что-то до сих пор дёргается, готовое подчиняться без раздумий командам, отданным этим ледяным тоном.

— А в чём-то вы совершенно не меняетесь, — проговорил он, печально улыбаясь.

— Даже не знаю, как на это реагировать.

— Это не было попыткой оскорбить. Я просто пытаюсь понять вас.

— Меня? Или своего учителя?

— Вас обоих.

— Не уверен, что могу отвечать за него.

— Тогда ответьте за себя. Мой учитель прославился как великий борец с демонами. Я уж не говорю о том, что это одна из специализаций Цинцзин. А вы что же?

— И этот мастер не пренебрегал традициями собственного пика, и демоны его весьма интересовали. Как ужасные монстры, которых достойному заклинателю следует героически истреблять, разумеется. Поначалу.

— И что заставило вас изменить мнение?

— То, что этот учитель имеет привычку думать собственной головой. Большинство адептов, конечно, верит, что после пары лет обучения знает о демонах достаточно, но я, к счастью, не на Байчжань воспитывался и знаю, что главное в борьбе с врагом — изучить его и понять, а не бездумно разорвать на куски. А изучая можно обнаружить то, что не вписывается в твою картину мира. Но отмахиваться от новых знаний только ради собственного спокойствия — значит рыть себе могилу.

Учитель, конечно, всё ещё говорил о демонах, но... Разорвать на куски… Почему он выбрал именно эти слова? Почему он умеет задевать за больное даже в таких вещах, о которых не знает и знать не может?! И всё же он прав. Поняв своего врага, можно добиться очень многого. И раз уж Ло Бинхэ выпала уникальная возможность поговорить с двойником, который, в отличие от его учителя, сам готов ему отвечать, то он будет полным идиотом, если не выжмет из этой возможности всё, что только способен!

— Не помню, чтобы мой учитель хоть раз отзывался о демонах не как о монстрах, — вздохнул он, стараясь, чтобы в его голосе звучала лишь печаль и не следа злости.

— А о людях ты много тёплых слов от него слышал?

— Вы ведь сейчас и о себе, да?

Учитель вздохнул.

— Вы не всегда были таким, — сказал Ло Бинхэ, вспоминая, как безуспешно пытался пробиться в его ранние воспоминания. — Что с вами случилось?

— У этого учителя… хм… было искажение ци. Очнувшись, я ничего не помнил.

— Учитель, — вклинился щенок, — а когда это было? Не перед тем ли, как мы отправились в Шуанху?

— Так очевидно, да?

— Так вы тогда просто меня… не помнили? Совсем?

Учитель развернулся к нему, и в его взгляде было столько грусти и нежности, что Ло Бинхэ едва сумел не отвести взгляда.

— Помнил. Не всё. Память восстанавливалась, но слишком медленно и хаотично. Этому учителю пришлось буквально заново узнавать мир вокруг. А когда большая часть воспоминаний вернулась, у него уже были новые — о том, как он жил в то время, когда был… кхм… не совсем собой.

И опять они пялились друг на друга, игнорируя Ло Бинхэ! Никак, вместе с памятью учитель утратил и свои манеры! Не то, чтобы в родном мире учитель не забывал о них, когда рядом были только ученики, но с таким пренебрежением обращаться с гостем! И что уж наверняка — его Шэнь Цинцю бы кровью захлёбывался, глядя на то, как милуется в открытую эта сладкая парочка. Но если б учитель вот так забывал обо всём рядом с ним…

— То есть, — напомнил Ло Бинхэ о себе, — лишись мой учитель определённых воспоминаний…

— То его разум превратится в решето! — прошипел Шэнь Цинцю, разворачиваясь к нему и снова возвращая себе надменную холодность.

— Но с вами ведь сработало!

— А могло не сработать! Этот учитель мог потерять себя навсегда или вообще превратиться в овощ. То, что ему повезло восстановиться, было чудом. Думаешь, чудеса так легко повторяются?

— Я не на чудо полагаюсь, а на себя. Я могу стереть лишние воспоминания с помощью Царства снов. Мне бы только понять, как обойти защиту, которую он воздвиг в своём сознании. Если я её сломаю, вот тогда он точно станет… как вы сказали? Овощем?

Учитель спрятал лицо за веером, в глазах мелькнула растерянность.

— Ты что, всерьёз думаешь, что я помогу тебе проникнуть в его разум? — сказал он спустя долгие несколько мгновений.

— Но разве не будет лучше для него же, если я избавлю его от воспоминаний, без которых вы перестали испытывать ненависть ко всем вокруг? Если дам ему возможность стать лучше и не мучить себя и окружающих? Если…

— Ты эти сладкие речи для своих жёнушек оставь! — ухмыльнулся учитель. — Нашёл дурака! Я знаю, что был не лучшим человеком, и мне жаль, что в твоём мире всё так и осталось. Но помогать тебе делать из собственного двойника глупую куклу? Я себе лучше язык отгрызу!

— Даже ради него?

— Ради него? Да он бы меня проклял, помоги я тебе с этим! Кто из нас его лучше знает, по-твоему?

— А я знаю этого, — буркнул щенок. — Не верьте, не ради учителя он это делает.

— Ну конечно же нет, — Ло Бинхэ усмехнулся, откидываясь назад и скрещивая на груди руки. — С чего бы мне заботиться о человеке, который ни разу в жизни не проявил заботы обо мне? Но он мне нужен.

— Тебе было мало его убить?! — голос щенка дрожал от ярости.

— Он это заслужил. Он слишком многих погубил и многим разрушил жизнь. Из-за него у меня не было ни шанса избежать войны с тремя Великими школами. А теперь, когда я знаю, что эта война грозит мне снова, я должен хотя бы попытаться это изменить!

Ну же, учитель, ты ведь так беспокоишься о своей драгоценной Цанцюн!

— Ты… не хочешь войны? В самом деле?

— Почему мастер так удивлён?

— Мне казалось… ох…

— Ты б себя слышал, когда рассказывал, что с ними сотворил! — фыркнул щенок. — А теперь удивляешься, что учитель не верит твоим байкам?

— Я был вынужден.

— Ага, конечно!

— И что же ты собираешься делать? — спросил учитель, так пристально вглядываясь в Ло Бинхэ, что тому стало неуютно под этим взглядом.

— Возвращать то, что потерял. Снова объединять Царства под своей властью, чтобы люди и демоны научились жить в мире друг с другом.

— В мире? — учитель поморщился. — Что, демоны у вас перестали жрать людей хотя бы в открытую?

— Я истребил тех, кто продолжал.

— Кто попадался.

— Это ведь лучше, чем позволить им делать это безнаказанно и дальше, верно?

— И люди действительно смогли ужиться с демонами?

Всё ж вам не так, учитель!

Ну, откровенно говоря, с объединением царств Ло Бинхэ действительно поторопился. Но ведь после он во главе армии навёл в своих новых владениях порядок, приструнив всех несогласных. И люди, и демоны почитают его как героя!

— Это лучше, чем бесконечные стычки и бессмысленная гибель адептов на Границе ежегодно, разве нет? Лучше, чем оставить демонов на бесплодных землях, потому что за попытки поселиться среди людей вы уничтожаете их не разбираясь. А будь на моей стороне все четыре Великие школы, когда я заставлял оба царства принять новые порядки — всё сложилось бы куда проще.

— Допустим, я верю, что это действительно в твоих интересах. И что ты не хочешь уничтожить Цанцюн просто из мести…

— Жажду мести я утолил, и повторно ввязываться в войну только ради неё? Это того не стоит.

— И чего же ты хочешь теперь?

— Я хочу мир, в котором никого не будут гонять как бешеную собаку только за кровь, что течёт в его жилах, и не запечатают под горой гнить вечность только потому, что ты демон — значит, ты виновен!

По потемневшим лицам обоих двойников он понял, что смог-таки задеть их за живое. Только бы теперь не спугнуть!

— Я знаю, что можно заставить оба царства измениться, — сказал он мягко. — Вы ведь смогли. И я знаю, кто будет этому мешать. Прежде всего — это ваш обожаемый глава школы. Вот и скажите мне, учитель, кто может на него повлиять — кроме вас?

— Повлиять… Хм… В том времени, в которое ты вернулся, тот неудавшийся побег и суд уже случились?

Ло Бинхэ кивнул.

— И что же этот суд решил?

— Учителя… было решено оставить в заточении в Водной тюрьме.

Это вдруг оказалось так сложно — сказать вроде бы очевидную, давно ставшую привычной для Ло Бинхэ вещь человеку, так похожему на его Шэнь Цинцю. Каким-то чудом сумевшему измениться и избежать его судьбы.

Ло Бинхэ хотелось схватить его за руку и заверить, что будь его учитель таким, он никому и никогда бы не позволил…

Но этому человеку, смотревшему на него с ледяной яростью, его сожаления были не нужны — сейчас уж точно.

— И ты хочешь заставить своего учителя — что? Уговорить главу школы оставить его в заточении и не держать зла на того, кто это устроил?

— А почему нет? Учителя он послушается. Он ради него что угодно сделает, я знаю. Что вас связывает? Вы любовники?

— Да как у тебя язык повернулся?! — рявкнул учитель, вскидывая руку и хватая за плечо дёрнувшегося щенка.

— А что я должен думать?! Или он влюблён в тебя до безумия, или… Или что?! Что в тебе такого особенного, что ты для него важнее его собственной жизни?!

— Просто он мой брат.

— И что с того? Об остальных братьях и сестре он так не печётся! Но ты…

— Нет, ты не понял, — сказал учитель тихо, словно пересиливая себя. — Мы выросли вместе. Он на самом деле мой названый брат.

Щенок тихо охнул, во все глаза уставившись на него. И в кои-то веки Ло Бинхэ почувствовал с ним духовное единение.