Шэнь Цзю ворочался в полусне. Голова была налита свинцовой тяжестью, и разлепить глаза никак не удавалось. Прикосновение лёгкого ветерка к плечу раздражало, и он натянул одеяло повыше.

И его буквально подбросило на постели. Мягкой, чистой постели посреди залитой светом комнаты! Он в панике оглядывался, соображая, где он и что происходит.

— Что-то не так, господин? — спросил нежный голосок, и девушка в одеждах служанки Дворца Хуаньхуа замерла перед ним в поклоне.

… Господин?!

Воспоминания о вчерашней ночи оглушали. Они были такими странными, что он ни за что не поверил бы в их реальность, если бы не сидел сейчас в месте, меньше всего напоминавшем камеру. Хотя именно камерой оно по сути и являлось. И одна из его тюремщиков стояла перед ним, изображая покорную служанку.

Проклятый зверёныш с его играми!

Шэнь Цзю рявкнул, чтобы девица убиралась прочь, и та тут же исчезла. Он огляделся, и никого кроме неё в комнате не обнаружил. Зато нашлись вода для умывания и большое стеклянное зеркало, поставленное так, что он не видел своего отражения с кровати. Шэнь Цзю подумал было, что оно и к лучшему, но тут же отвесил себе мысленную затрещину. Он не может просто убегать от реальности, делая вид, что раз сам её не замечает — то её не существует. Наверняка после развлечений зверёныша он выглядит как кусок дерьма, но ничего уж тут не поделаешь.

Он встал, подошёл к зеркалу и сбросил ночные одежды. И всё-таки не удержался от тихого вздоха. Как же он исхудал! И все эти следы на теле… А уж осунувшаяся морда с чёрными провалами вокруг глаз! И Ци-гэ видел его в таком состоянии! Не удивительно, что он смотрел на него так. Хотя это же Ци-гэ, собачье выражение никогда и не уходило из его взгляда.

Но если сейчас этот кретин ищет способы спасти его из-за глупой жалости к несчастной запытанной жертве… Шэнь Цзю перекосило от злости — на него, на себя и на зверёныша заодно.

Он поспешно отвернулся. Нужно было успокоиться и привести себя в порядок. Зверёныш обещал вернуться утром, а комнату уже заливал яркий полуденный свет.

Шэнь Цзю совершенно не был готов к новой встрече с этим отродьем. Раньше-то всё было просто — лишь бы продержаться как можно дольше, демонстрируя безразличие. Но теперь с этой тварью придётся считаться.

Шэнь Цзю вспоминал вчерашнюю ночь, и кровь подступала к горлу. Что он там наобещал? Всё было как в тумане, он едва соображал после многочасовой пытки. Хорошо,что сейчас боль и усталость не затмевали разум. Не стоило обольщаться, что зверёныш не исправит это упущение, разумеется. Но по крайней мере вчерашние травмы он залечил как следует, Шэнь Цзю совершенно не ощущал их последствий.

Он оглядел в зеркале свою спину, гладкую, без единого рубца. С чего это демон так расстарался? Кости-то, ясное дело, он срастил, чтобы Шэнь Цзю мог встать перед ним на колени — теперь это было очевидно. Как же мерзко знать, что внутри тебя живут паразиты, что угодно способные сотворить с твоим телом! Лучше ползать с перебитыми ногами, чем так, но… Но выбора ему никто не даст. Кому нужен калечный…

Раб.

Ненависть вскипела в нём, застилая глаза, и ци рванулась назад по меридианам. Осколки зеркала разметало по комнате.

Холод, мазнувший щёку, и пришедшая следом лёгкая боль помогли ему немного прийти в себя, и он сосредоточился, не позволяя себе впасть в искажение. Как бы ни хотелось поддаться ему и сдохнуть на месте, у него не было на это права.

Кое-как успокоив бушующую ци и отдышавшись, он поднялся с пола, держась за стену. Внутри разливался лихорадочный жар, но это мерзкое чувство давно уже стало привычным спутником его проблем с совершенствованием.

Шэнь Цзю стряхнул блеснувший в волосах осколок и осторожно коснулся пальцами пореза на щеке. Кровь… Сколько её ещё будет? Его новая жизнь начнётся теперь, похоже, с наказания за порчу хозяйского имущества. Что ж… Прямым неповиновением это не было, и не пойдёт же зверёныш войной на Цанцюн из-за такой ерунды. Значит, достанется самому Шэнь Цзю. Вот и прекрасно! Лучше так, чем если бы ублюдок был им доволен. Отличное начало!

Когда нервный смех перестал душить его, Шэнь Цзю быстро оделся и крикнул: «Эй, кто там!» Дверь тут же распахнулась, явив ту самую девицу, склонившуюся в почтительном поклоне.

Шэнь Цзю ожидал, что служанка набросится на него с бранью и заставит самому собирать стёкла, но та только кликнула ещё двух девушек, которые молча и споро начали приводить в порядок комнату, пока первая отвела Шэнь Цзю к кровати и осмотрела его ноги, убеждаясь, что на них нет порезов.

Зверёныш, похоже, велел им беречь своё ценное имущество. Ну, надо же…

А кстати о нём…

— Ло Бинхэ не приходил сюда?

— Нет, господин. Старший адепт Ло велел сказать ему, когда вы проснётесь, но больше ничего. Передать ему что-то?

— Не нужно.

— Господин желает позавтракать?

Он желал, и ещё как! Вчерашний ужин был совсем лёгким, и он снова был зверски голоден. Да и восстановить силы хоть немного не помешало бы, пока внезапный приступ щедрости у зверёныша не закончился.

Он с демонстративным равнодушием пожал плечами.

Служанка тут же крикнула, чтобы несли завтрак, и следом предложила помочь с облачением. Одежды, которые она достала из шкафа, ввели Шэнь Цзю в ступор. Он ожидал какое-нибудь рубище — и, откровенно говоря, рубищу обрадовался бы больше, чем вычурной позолоте одежд адептов Хуаньхуа. Как будто мало ему того, что он заперт в этой золотой клетке — едва ли не буквально!

— Господину нужно что-то ещё? — пропела девица, ловко заворачивая его в это безвкусное убожество.

Как старательно она вела себя с ним так, словно он и вправду был кем-то, имеющим власть, а не игрушкой её хозяина! Шэнь Цзю стало любопытно, что именно зверёныш сказал своим «не болтливым» слугам о нём. Не принимают же они его в самом деле за дорогого гостя? Что за игру зверёныш затеял? Но на эти вопросы она, конечно же, не ответит. Что ж…

— Какой нынче сезон* на дворе?

— Байлу**, господин.

— А год?

Он почти ожидал услышать, что провёл в заточении несколько лет. А на поверку с проклятого суда и четверти года не прошло! Так мало — а Шэнь Цзю уже превратился в это жалкое существо, не способное переносить боль без криков и слёз! Зверёныш прав, у всех есть свой предел. Как быстро он достиг бы своего? На что согласился бы в обмен на облегчение страданий?

Впрочем, теперь он это вряд ли узнает. Потому что уже сдался и покорился воле демона. Нужно было сдохнуть раньше, найти способ, пытаться снова и снова — и однажды зверёныш не успел бы примчаться вовремя, и даже проклятые паразиты ему бы не помогли! Нужно было доводить его до лютой ненависти, до желания разорвать на куски. Но Шэнь Цзю на самом деле — трусливая крыса, не способная на правильные поступки. Боящаяся боли и ждущая спасения от кого-то сильного и благородного.

Что же он натворил…

Но исправлять содеянное уже поздно. Остаётся только надеяться, что он не способен сделать ситуацию ещё хуже.

От невесёлых дум его отвлекла вторая служанка, зашедшая в комнату с дымящимся подносом. Он устроился за столом, отгоняя от себя мысли о том, как же успел соскучиться по таким простым вещам. Он едва держался, стараясь не демонстрировать слугам, насколько изголодался. Простая рисовая каша пахла одуряюще и казалась пищей богов. Вчера не наброситься на еду ему помогла только старая уличная выучка, вбитая намертво — не торопись, когда голоден, если охота жить. Сейчас он был благодарен улицам за эту науку. Слуги наверняка докладывают своему «старшему адепту» о каждом его шаге.

Зверёныш явился, когда Шэнь Цзю только успел приступить к завтраку. Устроился напротив за столом, взмахом руки услав служанок прочь. Запах еды дразнил ноздри, и Шэнь Цзю отложил ложку, внутренне закипая. Что ж, вот и началось.

— Ах, я, кажется, не вовремя! — пропел зверёныш, лучась весельем. — Но я не ожидал, что вы так заспитесь, учитель!

— Я потерял счёт времени в камере. Твои слуги не должны были разбудить меня?

— Я решил дать вам отдохнуть и восстановить силы.

— Отдохнуть перед чем?

— Нам нужно обсудить всё нормально. Принимать важные решения лучше на трезвую голову, верно?

— Вот только я уже на всё согласился.

— И сделка в силе, пока вы держите своё слово. А я должен убедиться, что вы действительно понимаете, на что идёте. Не хочу потом выслушивать обвинения, что я подло вас обманул.

Надо же, какое великодушие! Увы, Шэнь Цзю, понемногу вспоминавший детали вчерашнего разговора, уже успел прийти к неутешительному выводу, что и на трезвую голову вновь согласился бы на всё.

— Обвинений не будет, пока мой брат и моя школа в порядке. В остальном… делай что хочешь.

— А вдруг я решу использовать вас против остального мира заклинателей? Против простых людей, которых ваша школа так ревностно оберегает? Или чтобы укрепить свою власть?

— Не сомневаюсь, что ты выжмешь из этого договора всё, что только можешь.

— Даже не возмутитесь для вида?

Шэнь Цзю только головой покачал. Мальчишка, что, вправду хочет напугать его этим?

— Я же ужасный преступник. Братоубийца. Поджигатель. Ученик беспринципного подонка. Что там ещё… Ах да, совратитель. Самый подходящий сообщник для тёмных делишек, не находишь?

Зверёныш расхохотался.

— Я рад, что вы не потеряли свой запал, учитель. А чего ж вы ничего не едите? Не нравится? Велеть слугам принести что-то другое?

— Не стоит. Но разве ж вежливо не предлагать гостю разделить с ним трапезу, чего я, увы, не могу? И уж тем более непозволительно заниматься своими делами без разрешения господина. Я что-то не очень понял, кто я для тебя теперь.

— Вы мой пленник, — сказал зверёныш глухо. — И я не позволю вам об этом забыть. Но вы всё ещё мой учитель, и пока вы меня слушаетесь, я буду обращаться с вами подобающим образом.

Шэнь Цзю закатил глаза. Этот кретин вообще понимает, что несёт? Или он просто издевается? Да одно только то, что он вынудил учителя себе подчиняться, навсегда смешало этого учителя с грязью! Хотя сам Шэнь Цзю демонического выродка своим учеником уже давно не считал.

— Разве ты не называешь теперь учителем Главу дворца?

— Ревнуете?

— Зачем бы? Просто пытаюсь понять.

— Это формальность. И это на время.

— Нет, если хочешь удержать власть над дворцом. Не думай, что одной женитьбы на его пустоголовой дочери будет для этого достаточно.

— Учи-и-итель! Не стоит оскорблять моих жён при мне.

— Я сказал как есть. Она совершенно не умеет держать себя в руках. Ей не хватило ума дождаться, когда завершится суд надо мной — в первый же день после ареста явилась с хлыстом, чтобы поразвлечься. Если бы все вокруг не были настроены засудить меня — я мог бы использовать следы побоев, чтобы освободиться. Так что на твоём месте я бы контролировал её очень тщательно и воли ей не давал. Если считаешь, что я оскорбил твою жену — накажи меня за это. Но если тебе действительно нужны мои советы — то скажу сразу, оборачивать неприглядную правду в красивую обёртку я не собираюсь.

Зверёныш задумчиво смотрел на него.

— Надо же, а мне никто не доложил… Она и вправду могла всё испортить. А дальше что?

— Явился охранник с проверкой, и ко мне моментально притащили лекаря. А в возможности повидаться с кем-то из моих братьев отказали. До суда следов не осталось.

Воспоминания о растоптанной надежде горчили на языке. Благодаря избалованной дурёхе у него был крохотный, но шанс выйти из зала суда с раскованными руками и гордо поднятой головой. Не переживать всех тех пыток, о которых он не может не думать, глядя на развалившегося напротив монстра. Не оказываться в полной его власти. О небо! Что бы он ни натворил, неужели он заслужил хозяином демона?!

— Что ж, — сказал зверёныш наконец, — спасибо за предупреждение, учитель.

— Я действительно не думаю, что тебе стоит продолжать так меня называть. Забудешься ещё, не проявишь к новому покровителю должного уважения…

— Неужто за меня переживаете?

— Не хочу оказаться крайним.

— О, не волнуйтесь! У меня прекрасная память, я ничего не забываю.

Глаза демона вспыхнули, и Шэнь Цзю едва не отшатнулся. Как же ему не хватало веера, за которым можно спрятаться!

— Что ж, — сказал он, стараясь придать голосу равнодушную холодность, — не смею настаивать. А мне как обращаться к тебе?

— Имени будет достаточно. Вы ведь помните его, правда?

Он кивнул.

— Тогда скажите, — вкрадчиво промурлыкал зверёныш. — Скажи, как меня зовут.

— Ло Бинхэ, — ответил он, судорожно пытаясь понять, в чём подвох.

Зверёныш расплылся в довольной улыбке.

— Умница. Вот так и зови. Всегда. Посторонних людей я пускать сюда всё равно не буду. А если ты понадобишься при… ты знаешь. Тогда зови меня господином. И при них я бы тебе очень советовал вести себя со мной вежливо.

— Как пожелает господин, — сказал Шэнь Цзю. И, проклятье, у него снова не вышло как надо! Ненавистные слова комом вставали в горле, губы сами собой кривились, голос звенел. Глаза демона пылали, метка проступила на лбу. Шэнь Цзю торопливо склонил голову. Он ожидал удара, того, что эта тварь сейчас вытащит его из-за стола и примется вколачивать сапогами в пол. Но ничего не происходило.

Когда он наконец поднял взгляд, зверёныш сидел напротив, задумчиво подперев щёку рукой. И улыбался.

— Должно быть, тебе хочется откусить себе язык, лишь бы не повторять этого больше. Я прав?

— Разве имеет значение, чего я хочу?

Зверёныш тихо рассмеялся, отводя взгляд в сторону.

— Вот и не задавай идиотских вопросов!

— Ну-ну, учитель! Повежливее! Привыкай. Тебе придётся признать меня господином, это в твоих же интересах.

— Я… понимаю. И я ведь уже согласился. Но разве я не сказал тебе честно, что покладистым быть просто не могу? Это не отговорка, я знаю, о чём говорю. Если тебе нужен покорный раб — то лучше не трать время и верни меня в камеру.

— Так легко сдаёшься?

— Просто я себя знаю и не имею привычки обманываться ложными надеждами.

Зверёныш взял его за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.

— Ты просто сам не представляешь, на что способен. А я в тебя верю. И готов дать тебе время. Не безграничное, разумеется.

— И чем мне придётся расплачиваться за твоё бесценное время?

— А это зависит от тебя.

Тогда его уж точно не ждёт ничего хорошего! Шэнь Цзю портил всё, к чему прикасался. Даже самые искренние его намерения оборачивались трагедией. Как с Ци-гэ и проклятой лошадью. Как с Лю Цингэ. Как с идиотским решением сдаться ради брата.

Его затрясло.

— Учитель… — сказал зверёныш этим своим нежным тоном. Протянул руку к его плечу. Шэнь Цзю замер, готовясь к новой боли.

— Пожалуй, я поторопился, — вздохнул зверёныш. — Нужно было дать тебе больше времени прийти в себя.

— Не стоит. Ничего не изменится.

— Я так тебе противен потому что… — он ухмыльнулся и приложил пальцы ко лбу, демонстрируя не озвученное «демон?».

Демон, мужчина, сумасшедший ублюдок, получающий наслаждение от пыток…

— Раньше ты никогда не прикасался ко мне без того, чтобы ранить. Чего ждёшь?

— А. Хм, ты прав. Вот что... Хочу, чтобы ты запомнил. Я не причиню тебе больше боли просто так. Не зли меня — и пытать тебя я больше не буду. Но проверять границы моего терпения не советую. Я вытащил тебя из камеры, но это не значит, что я тебя простил.

— Я на это и не рассчитываю.

— Хорошо. Тогда продолжим. Только успокойся сначала.

Он встал и отошёл к дальнему окну. Сцепил руки за спиной и отвернулся, демонстративно не обращая внимания на своего пленника. Но Шэнь Цзю не мог не замечать его. Он посидел, массируя точку на переносице, сделал дыхательное упражнение. Успокоиться всё равно не получалось — ему едва хватало сил на то, чтобы не броситься вон из комнаты. Сбежать не вышло бы, разумеется, но в его новой камере, без цепей и смертоносного водоёма, было нечто куда более страшное. Иллюзия безопасности и возможности выбраться.

— Ты правда ждёшь, когда я успокоюсь? — спросил он.

— Жду.

— Зря. Я не могу, пока ты здесь.

Зверёныш вздохнул и снова устроился напротив.

— Знаешь, как мне было страшно на Цинцзин? Я не понимал, что может тебя спровоцировать. Не знал, что делать, чтобы мне снова не переломали рёбра палками и не исхлестали кнутом. Может, откроешь секрет? Что я делал не так?

— Ничего.

— Но за что тогда?

Шэнь Цзю едва не взвыл. Он себе-то не мог объяснить, за что! Просто видел талантливого мальчишку — и глаза кровью заливало. Но и не ответить было нельзя.

— Ты просто был идеальной мишенью.

— И всё?

— Тебе мало?

— А я не мог это исправить?

— Нет.

— А я ведь так старался…

— Я знаю.

— Правда?

— Я видел, как ты пытаешься стать лучше. Что ж… По крайней мере, в итоге ты в выигрыше.

Рука демона замерла у его горла.

— Не шути со мной, учитель.

— Я и не пытался. Ты стал сильнейшим бойцом, что я встречал. У тебя огромная власть в руках. И надо мной в том числе. Так разве я не прав?

— Может, мне ещё и поблагодарить тебя, а?!

— Я не это имел в виду.

— Знаешь, — прорычал демон, — может, ты и прав! В том, что характер у тебя дерьмовый. Не удивительно, что никто даже в твоей школе не вступился за тебя.

Шэнь Цзю опустил взгляд. Что уж тут скажешь…

— Никто. Кроме главы школы. Если он действительно пытается вытащить меня из темницы…

— Обвиняешь меня во лжи?

— Нет. Я поверю чему скажешь. Сделаю что скажешь. Но позволь мне его отговорить.

— Ты уже пытался.

— Ты слышал?!

Демон насмешливо поднял бровь, и Шэнь Цзю отчаянно захотелось разбить ему морду. Тот разговор был их с Ци-гэ моментом откровения, а этот выродок даже его осквернил! Тварь!

Он вцепился ногтями в ладони, заставляя себя успокоиться.

— Глава Юэ упорный. Но если позволишь мне хоть иногда с ним видеться, если он поверит, что мне не грозит смерть под пытками…

— Хм… Пожалуй, я мог бы. Но, учитель, я ведь обещал только не вредить ему. А помогать… Это уже сверх нашего договора.

Ах ты, маленький…

— Это ведь тебе нужна моя помощь, уж не знаю, с чем! Нужна, и не ври, что просто старые игры вдруг надоели! Так не порти всё и дай мне возможность его успокоить! Я прекрасно осознаю, что ничего хорошего меня не ждёт, что ты заставишь меня делать то, за что я буду ненавидеть себя до конца жизни. И я это сделаю. Но я должен быть уверен, что он не станет рисковать ради меня, что не попадёт под удар даже случайно — или разбирайся сам, что бы ты там ни задумал. И чем бы мне это ни грозило.

Зверёныш задумчиво разглядывал его. Если бы Шэнь Цзю не понял давным-давно, что чем добрее и человечнее он выглядит, тем большая мерзость прячется в его сердце, то он поверил бы, что демон чувствует себя виноватым.

***

Шэнь Цзю казалось, что прошла целая вечность, прежде чем за дверью даоцзофана***, в котором зверёныш запер его, наконец послышались шаги. Он ждал так долго, он прокручивал в голове подготовленные речи снова и снова, и всё равно сейчас, когда долгожданный момент наступил, внутри всё сжалось.

Двери распахнулись. Юэ Цинъюань застыл на пороге, впившись в него враз потемневшим взглядом. Зверёныш за его плечом лукаво улыбался.

— Глава школы, — поприветствовал Шэнь Цзю, поднимаясь из-за стола, — рад вас видеть. Прошу, проходите.

Тот послушался. Походка его сделалась деревянной, глаза блестели.

«Ты разревись ещё, кретин!» — мрачно подумал Шэнь Цзю, жестом указывая ему на стул напротив.

Юэ Цинъюань переводил взгляд с него на зверёныша и обратно.

— Шиди… Что ты здесь делаешь?

— Разумеется, вашего шиди здесь нет и быть не может, — невинно улыбнулся зверёныш. — И вы, глава школы, сегодня с ним не встречались.

— Я понял, — просипел он, опускаясь на стул. — Вы хотели со мной поговорить — об этом?

— Это я хотел с тобой поговорить, шисюн. Надеюсь, ты не против?

Юэ Цинъюань прилип к нему взглядом, и Шэнь Цзю тут же начал закипать. Этот идиот! Если раньше у зверёныша и оставались какие-то сомнения в том, насколько учитель важен для своего старшего брата, то теперь он получил окончательное подтверждение. И мощное оружие против Цанцюн! Даже представлять было тошно, как дорогой братец добивался первой встречи с ним. Лучше б он этого не делал! Лучше б помнил о своём долге перед школой — и демонов выродок не узнал бы ни о чём, а Шэнь Цзю мог бы спокойно сдохнуть, не утянув брата за собой, не боясь поминутно неосторожным словом или не выполненным приказом навредить ему. Но Ци-гэ кретином был, кретином и остался! И снова Шэнь Цзю приходится иметь дело с последствиями. Впрочем, глупо было надеяться, что выйдет иначе.

— С вашего позволения, я вас оставлю, — зверёныш поклонился Юэ Цинъюаню и, едва получив ответный кивок, тут же ушёл. Он выглядел таким мирным и дружелюбным, что ни у кого другого и сомнений бы не возникло в его намерениях — послушный ученик выполняет долг перед наставником и главой школы из самых лучших побуждений. Только бы у этого самого главы хватило мозгов на это не вестись!

— Шиди! — пробормотал Юэ Цинъюань, хватая Шэнь Цзю за руку. — Как ты?

— А ты как думаешь? — прошипел он, борясь с желанием отдёрнуть руку и залепить братцу смачную пощёчину. — Ты сам всё видел, как, по-твоему, я могу ответить на этот вопрос? Благодарю шисюна, я в добром здравии?

Юэ Цинъюань опустил голову, его плечи задрожали.

— Только вот истерику мне тут не начинай! Чего ты ожидал, когда шёл за Ло Бинхэ во вражеское логово? И прошу, скажи, что не явился сюда в одиночку! И в прошлый раз тоже!

— Нет. Со мной адепты, они ждут снаружи. Нас слишком мало, но если тебя уже не держат в темнице, то…

— Не продолжай!

— Шиди! Если у меня есть шанс спасти тебя…

— А дальше что? Будем воевать с Цветочным дворцом?

— Если мы сможем доказать, что они обманом упрятали тебя в темницу, то…

— Это каким же образом? Ты не хуже меня знаешь, что я действительно виновен.

— Ты ведь врёшь про Лю Цингэ!

— И ты сможешь это доказать?

— Я расследовал его смерть, он сам проткнул себя мечом. Это голословное обвинение, я не понимаю, как никто его не оспорил!

— Зато прорва народу вспомнила, как я грозился убить его.

— Но ведь ты не…

— Почём тебе знать?

— Я верю, что ты этого не делал. Я видел, как ты переживал его смерть. Даже если всем казалось, что тебе наплевать, я-то тебя знаю!

— Шисюн всегда был слишком хорошего мнения об этом недостойном.

— Не говори так!

— Я говорю как есть. И потом, мою репутацию растоптали в пыль, даже ты ничего с этим уже не сделаешь. Но благодаря тому, что твои шиди и шимэй как один от меня отказались, наш орден не пострадал. Вот пусть оно так и остаётся.

— А что будет с тобой?

Шэнь Цзю едва удалось удержать на лице холодное надменное выражение. Он знал, что ему придётся рассказать брату о своём новом положении, они со зверёнышем подробно обсудили, что и как лучше преподнести ему вместо правды, и зверёныш дал ему время настроиться на разговор. И всё равно ему было дурно от одной мысли, что придётся сказать брату, который сам испытал все ужасы рабства, что этот ублюдок теперь его… его… Он бы лучше удавился — если б только мог!

— Зве… Ло Бинхэ было не достаточно просто запихнуть меня в клетку и выбросить ключ, ты и сам это видел. Но зря я думал, что он наиграется и оставит меня подыхать.

— Что ещё он с тобой сделал?!

— Ничего из того, что ты наверняка уже напредставлял. Накануне он явился ко мне с предложением, которое сначала показалось мне совершенно диким, но… В конечном счёте я был вынужден признать, что будет лучше принять его.

— Чего он от тебя хочет?

— Чтобы я возместил ему то, что он должен был получить от меня годы назад.

Юэ Цинъюань в недоумении уставился на него.

— Ему нужна помощь наставника. Моя помощь. Мальчишка умудрился стать Первым учеником, но не мне тебе рассказывать, что труднее — завоевать место или удержаться на нём. Он свалил Гунъи Сяо, но десятки других адептов уже дышат ему в затылок. Ло Бинхэ талантлив — но его таланты не уникальны. Ему нужны знания. А я не за красивые глаза получил своё место главы пика.

— Шиди, — осторожно позвал Юэ Цинъюань, — неужто ты наконец-то признал вину перед этим учеником и готов её искупить?

— Ты давай, пожалей его ещё! Хватит мне в уши лить, какой он, бедняжечка, невинный страдалец! Я от тебя это слушал годы подряд, неужто услышу что-то новое?

Он высвободил руку и потянулся к поясу за веером. Пальцы схватили пустоту, и это разозлило ещё сильнее.

— Я всё ещё не теряю надежды, что однажды ты и сам поймёшь, что нельзя обращаться с людьми так… — вздохнул Юэ Цинъюань.

— Шисюн, твои лекции о добре, благородстве и дальше по списку у меня уже вот где! Прекращай, или я сейчас же позову Ло Бинхэ и скажу ему вышвырнуть тебя отсюда!

Вид у Юэ Цинъюаня стал таким обиженным, что Шэнь Цзю даже заволновался, не перегнул ли он палку. А ну как и в самом деле братец встанет и уйдёт?

— Прости, — вместо этого сказал он.

— Что мне проку с твоих «прости»? Заколебал, сил нет! Каждый раз одно и то же!

— Чего ты хочешь от меня? — спросил Юэ Цинъюань тихо.

— Чтоб ты мне не мешал, для начала.

— Не мешал чему?

— Я тут пытаюсь наладить свою жизнь, сказал же. Пока я своему ученичку нужен, надо этим пользоваться! А ты со своим «давай сбежим» только всё портишь! Ничего у нас не выйдет, и плакали тогда мои шансы. Я в Водную тюрьму не вернусь!

— Я могу тебя защитить!

— Ты уже пытался! В итоге кому и кого защищать пришлось?

— Сяо-Цзю, мне так жаль…

— Я просил так меня не называть!

— Прости…

— А-а-а, да чтоб тебя!

Юэ Цинъюань отвернулся. Повисло неловкое молчание. Шэнь Цзю так привык к тому, что они разбегались, едва успев переброситься парой фраз, и теперь, когда нужно было не отваживать брата от себя, а успокаивать и уговаривать, он совершенно терялся.

Тот, на его счастье, в конце концов начал первым.

— Если ты передумаешь…

— Не передумаю.

Юэ Цинъюань нахмурился, огляделся по сторонам, и Шэнь Цзю почувствовал, как между ними протянулась нить мысленной связи. Он и не подозревал, что после всего, что зверёныш с ним сотворил, он всё ещё способен поддерживать эту связь, но брат явно брал на себя большую часть работы. На его лбу выступила испарина, глаза блестели.

«Если передумаешь, дай мне знать. Ты помнишь, как тогда, в детстве…»

«… Помню».

— Я буду добиваться новых встреч с тобой, и если хоть раз не смогу убедиться, что ты в порядке, я переверну небо и землю, но вытащу тебя!

— А до сего дня ты что-то не горел желанием часто видеться со мной! Один несчастный раз…

— Меня не пускали к тебе!

«Я всё это время искал способы освободить тебя, я клянусь!»

«Завязывай с этим! Если они узнают… а они ведь узнают! Если ты спровоцируешь зверёныша — я тебя прокляну! Ты понял?!»

«Хорошо. Я отступлюсь. Пока. Но помни, что всегда можешь обратиться ко мне за помощью, если что!»

«Ладно, ладно! Если понадобится, я скажу тебе. Но — не смей ничего делать, пока я не попрошу!»

Юэ Цинъюань смотрел на него тяжёлым больным взглядом.

«Сделай как я прошу! Ровно как я сказал, Ци-гэ!»

Юэ Цинъюань застыл, вылупившись на него. Шэнь Цзю вздохнул и взял его за руку, крепко сжимая. Они несколько мгновений смотрели друг на друга, а потом Юэ Цинъюань вскочил, подхватил его, сгрёб в объятия.

Шэнь Цзю успел только порадоваться, что зверёныш всё-таки залечил ему спину и рёбра как следует.

Стоило бы вырваться, но он не мог себя заставить. На самом деле он готов был стоять так вечность, прижимаясь к человеку, который был когда-то для него всем миром. И как бы Шэнь Цзю от этого ни открещивался после, но Ци-гэ — всё ещё его семья. И Шэнь Цзю простил его, уже давно простил, хотя и понадобилось пережить пытки и безнадёжную тоску плена, чтобы по-настоящему это понять. Он никогда не признается в этом Ци-гэ, но…

— Шисюн, тебе пора, — сказал он мягко. И, дождавшись, пока тот вскинет голову, заглядывая ему в глаза, тише добавил: — Если глава школы намеревается добиваться встреч и дальше… Этот шиди будет ждать его.

Это было самым откровенным, что он мог позволить себе сказать, не вызывая у Ци-гэ подозрений, что на самом деле прощается с ним навсегда. Он так долго строил между ними преграду, что та продолжала стоять даже тогда, когда он готов был её разрушить.

— Я вернусь, — хрипло пробормотал Ци-гэ. — А ты, пожалуйста, позаботься о себе. И будь осторожен.

— Ты тоже.

— Я… понял.

Когда за ним закрылась дверь, Шэнь Цзю впился зубами в ладонь, отгоняя болью подступающую панику. Снова он оставался один в запертой комнате, приняв от брата обещание, которому лучше бы никогда не существовать.