IV. ДМИТРИЙ

— «Я не в курсе», да? Вот так, значит?!

— Шаст, успокойся, ладно? Я просто не хотел тебя волновать раньше времени. Ты бы разве не сделал так же?

— А вот не сделал бы!

— То есть тебе плевать на мои чувства?!

Дима усиленно ковыряется в телефоне, прикрыв лоб рукой и надеясь, что если он будет игнорировать это, оно уйдет. Хотя, казалось бы, за годы работы стоило привыкнуть к подобным сценам.

Иногда, задумываясь об этом — не то чтобы Дима часто думает об отношениях между своими коллегами, но вот в такие моменты, как сейчас, например, — он пытается понять, что же всё-таки хуже. Первые пару лет существования «Импровизации», когда они пялились друг на друга и устраивали брачные игры перед камерами, кажутся теперь относительно терпимыми. Ведь в последние два года, начиная с их помолвки в конце позапрошлого лета, плавно перетекая через октябрьскую свадьбу и переходя в настоящее, это стало совершенным, форменным безумием.

Кто-то сказал бы, что они ведут себя, как типичные женатики. Кризис трех лет подбирается, и всё такое. Но вот Дима тоже, на минуточку, женатик, — но они с Катей такими никогда не были.

— Нет, Арс, ты мне скажи, вот нахрена было столько времени молчать? Я, по-твоему, ребенок?! Не смог бы справиться, что ли, и нормально работать?

— Не ребенок, но это мне пришлось бы помогать тебе не скатиться в депрессию!

— Ах, «пришлось бы» ему! Нет, ну тогда мне всё понятно!

— Что тебе понятно?!

Ответа не следует, потому что Антон, промычав что-то невразумительное, хватает с полки сигареты, фурией летит на балкон и запирается там. Несколько секунд стоит блаженная тишина.

Потом Дима сталкивается взглядом с Арсением, которые отчего-то пялится на него, сложив руки на груди, да еще с такой возмущенной физиономией, как будто не сам его позвал и не сам же впускал в квартиру. Еще и выдает:

— Вот что ты меня так смотришь?

Диме хочется побиться головой о стол. Но он вспоминает, что из всей компании именно он является оплотом спокойствия и здравого смысла, так что равнодушно отзывается:

— Никак не смотрю, Арс. И мне совсем не интересно, какого черта ты его не предупредил, ну не знаю, хотя бы вчера.

— Тебя это вообще не касается! — орет Арсений, однако плюхается на диван напротив Димы и раздраженно закидывает ногу на ногу. Фифочка, епта. — Я, блять, сделал, как считал нужным. И мы с Антоном сами разберемся с этим, не изволь беспокоиться.

Это единственный человек в мире, который в такой близости употребляет слова типа «блять» и «изволь».

— Я так-то за Тоху тоже переживаю, — спокойно говорит Дима, вспоминая, что неплохо бы перейти к обсуждению насущного. — Но он же правильно сказал: он не ребенок, и он имеет право знать всё то, что знают все. Не надо перебарщивать с гиперопекой.

— Гиперопекой? — остро переспрашивает Арсений, прищуриваясь. — Поз, если что случится, это мне, а не тебе будить его от кошмаров и отпаивать таблетками. Мне, а не тебе ежеминутно напоминать ему, что он в безопасности, и водить по психотерапевтам, которые ничерта сказать не могут, потому что мы не рассказываем всего!

Оплот спокойствия стремительно трескается.

— Так ты за себя или за него переживаешь? — Дима сжимает руки в кулаки, давит в себе желание что-нибудь разбить.

Арсений уже не краснеет, а бледнеет.

— Ты серьезно сейчас? — проговаривает угрожающе низко и тихо, ухмыляется и глазами сверкает совершенно бешено. — Ты вот серьезно у меня это спрашиваешь?

Диме хочется ответить: «Нет, я же знаю, как сильно ты его любишь». Хочется добавить: «Он давно взрослый человек, и это осознание мне тоже давалось нелегко». Хочется сказать: «Я тоже будил его от кошмаров и поил таблетками, Арсюх, теперь твоя очередь».

Вместо этого он опускает глаза обратно в телефон и шумно, тяжело вздыхает, надеясь, что получилось не слишком драматично. Арсений некоторое время продолжает смотреть на него — Дима видит краем глаза, — потом откидывается на спинку дивана и тоже достает телефон.

Вплоть до возвращения Антона, а это все минут десять, они молчат и не двигаются с мест.

Антон приносит с собой запах дыма и прохладный летний воздух — жара наконец-то стала спадать, и лично Дима считает это благоприятным знаком. Не то чтобы он когда-то верил в знаки, но.

Сейчас во что угодно поверишь.

Из посадочных мест в гостиной осталось только свободное пространство на диване, но тот оккупировал Арсений, и Антон решает, видимо, что лучше постоит, но не будет пока к нему лезть. Если бы всё это хоть немного касалось Димы, он бы мысленно одобрил: правильно, лучше подождать, пока оба окончательно остынут, а потом уже что-то обсуждать.

Несмотря на серьезность ситуации, вряд ли это настоящая ссора. Куда там! Начнут ведь миловаться, как только Дима ступит за порог. Если не раньше. Впрочем, да, всё это — не его дело.

Антон прислоняется спиной к шкафу, складывает руки на груди, будто бы подсознательно копируя Арсения, и проговаривает, глядя перед собой:

— Надо ехать в Питер. Прямиком к Разумовскому. Побазарим с ним, узнаем, что там и как, и дальше будем думать.

Дима одобрительно кивает и на это. Даже если всё сложилось без них, и другие полубоги из пророчества давным-давно сгоняли в поиск и всё порешали, об этом неплохо было бы узнать. Нет ничего хуже, чем неопределенность.

Арсений кивает тоже и сообщает, как ни в чем ни бывало:

— Есть билеты на Сапсан на завтрашнее утро. Пять пятьдесят пять. На следующие три нет мест, потом тринадцать тридцать — это уже поздно.

— Можно посмотреть самолет, — так же ровно предлагает Антон, и у Димы опять появляется желание закатить глаза.

— Или поехать на машине, — ехидно перехватывает Арсений, едва ли не скалясь. Но потом вдруг смотрит на Диму: — А где Серега, кстати?

Сергей Борисович, как настоящий серьезный бизнесмен, сегодня решает важные дела, о чем Дима и говорит парням.

Так вышло, что участие Матвиенко во всей истории с пророчеством с самого начала было принято, как данность. Во-первых, потому что он сатир — пусть и всего на какую-то свою часть. Во-вторых, потому что…

Дима так и не смог понять почему, честно говоря.

По ТНТ, а потом и по всему телевидению, и по Ютубу, давно ходила байка, якобы они всегда везде появляются вчетвером. Поначалу это было смешно — и не так уж далеко от правды. Потом проект стал развиваться, а с ним и каждый из их команды, и теперь так уже давно никто не шутит. Разве что совсем изредка — тогда, когда они снова, как в былые времена, появляются где-то помимо съемочной площадки «Импровизации» все вместе.

В повседневной жизни они не сказать, что особо дружат вчетвером. Общаются — безусловно, и общаются очень тепло, хотя бы потому, что двое из них женаты друг на друге. Но у каждого есть свой круг близких друзей и коллег, так что нельзя сказать, что все интересные события они проводят вместе. Скорее уж наоборот — такое происходит очень и очень редко.

А здесь… Здесь всё стало понятно сразу. Хоть Матвиенко и не было ни с кем из них, когда пришло послание Ириды, но он узнал о нём в тот же день и попросил держать его в курсе. Даже, вроде, как-то намекнул, что если они поедут, он едет с ними.

К чему всё это: Дима, честно, понятия не имеет, как так вышло, что они с Серегой ещё неделю назад договорились съездить к Разумовскому, когда освободятся и получат отпускные.

— В смысле? — в голос спрашивают Арсений с Антоном, даже не дергаясь в сторону друг друга, и одинаково недоуменно пялятся на Диму.

— В прямом. Я же не знал, что вы надумаете, а сам для себя решил, что поговорить по-любому надо. А Серега же просил сказать ему, если поедем, ну и вот. Я сказал.

Еще секунду парни молча пялятся на него, глупо моргая. Потом Антон упирается затылком в шкаф, беспомощно глядя в небо — в потолок, вернее, — а Арсений, наоборот, склоняет голову и подпирает ее кулаком.

Но они ничего не комментируют, и Дима давит в себе желание возмутиться. Чего удивляться-то? Да, он единственный из них твердо решил проявить ответственность, составил четкий план действий, не поддался назойливо звенящей в голове панике. И что, это плохо, что ли?

Вскоре Арсений шумно выдыхает и выпрямляется.

— Можем разделиться, — негромко предлагает он примирительным тоном. — На самолете мне нельзя, сами знаете, а на машине я не хочу. Но в Питере она лишней не будет.

— Я с тобой на Сапсане, — тут же отзывается Антон и вопросительно смотрит на Диму. — Если Серега едет, он как, не против на своей?

Дима разводит руками.

— А я его секретарь, что ли? Не ебу, но вроде подразумевалось, что да, собирался на своей.

— Димка, вот ты не можешь, да, взять себя в руки и не язвить? — ворчит Арсений и сразу, не давая ответить, оборачивается к Антону. — Беру тогда нам билеты на утро, да?

— Ну да.

Рассудив, что здесь он больше не нужен, Дима со страдальческим вздохом поднимается на ноги.

— Можете не провожать, — бухтит он, хотя, кажется, никто и не собирался. — Спишемся еще, но, видимо, до завтра.

— Да, давай, — отмахивается Антон, потихоньку подкрадываясь к дивану, и Дима, закатив глаза так, что почти может увидеть собственный мозг, еще раз нарочито громко вздыхает и уходит, ворча себе под нос.

Вот и к чему была вся истерия? Могли давным-давно договориться.

V. АНТОН

Если быть до конца честным, Антон Арсению благодарен. Он не может представить, как бы жил эти десять дней, если бы сразу обо всём узнал.

Нет, он бы не скатился в депрессию, конечно. Ничего страшного ведь не произошло, да и старые болячки, что ни говори, затянулись. Не стоит забывать и о том, что у него было целых полгода, чтобы отойти от первоначального шока и морально приготовиться к тому, что неизбежно приближается.

И всё-таки за эти дни его бы сто раз мотнуло от полной готовности поехать в поиск до непреодолимого желания скрыться где-нибудь в Сибири. Он бы постоянно думал, переживал, воображал себе самые разные варианты развития событий, и так далее, и тому подобное.

Но сейчас, когда его поставили перед простым выбором — да или нет — и ограничили время на решение до нескольких часов, его мозг заработал, а все страхи отошли на задний план, уступая место холодному рассудку.

Стоя под горячим душем, силясь расслабиться, Антон гадает — а не на это ли был расчет? Арсений знает его достаточно хорошо, чтобы такое предсказать. А даже если бы не сработало, то, по крайней мере, он оградил бы Антона от пустой траты нервов, сил и времени…

Всё-таки Антон его обожает.

Он улыбается, думая об этом, и не сразу слышит сквозь шумы воды, что дверь ванной приоткрылось. Больше замечает силуэт краем глаза, сквозь искаженное стекающими каплями стекло, и сразу приоткрывает створки душа.

— Чего такое?

Глаза машинально скользят по обнаженному торсу Арсения — тот, в свою очередь, быстро оглядывает его, тоже как намагниченный.

— Можно к тебе? — просится Арсений так осторожно и смотрит такими огромными котячьими глазами, как будто есть хоть малейший шанс, что Антон его прогонит.

— Конечно да. — Антон улыбается и ныряет обратно под воду, потому что от прохладного воздуха снаружи по коже побежали мурашки.

Он греется, прикрыв глаза и обхватив себя руками, когда Арсений юркает внутрь и тихонько шипит от наверняка показавшейся слишком горячей воды.

— Как ты моешься в такой жаре, — бормочет он без возмущения, и Антон хихикает.

— Ну я же не рыбка.

Арсений пару секунд молчит, а потом несильно кусает его в плечо, и Антон уже в голос смеется, лениво пытаясь отстраниться, — щекотно.

Несколько минут они не разговаривают. Плохо слышно, вода стекает в глаза и в рот, да и с приставаниями особо не разбежаться — скользко, тесно, опять же вода на лице. Еще в начале отношений они пару раз пробовали секс и в душе, и в ванной, но быстро поняли, что не их. Вернее, душ забраковали оба, а ванна понравилась только Арсению — но Антон считает, что это только потому, что он в принципе любит залезать в воду, вне зависимости от повода.

Есть ощущение, что ему и повод не особо нужен.

Словом, они даже не дразнятся. Антон разворачивается к Арсу лицом и помогает ему промыть волосы — больше ради того, чтобы лишний раз их потрогать. Потом они по очереди намыливают друг друга гелем для душа — аромат морского бриза, в который Арсений влюбился и раз и навсегда отказался его менять.

А потом…

Потом Антон обнаруживает их намертво соединенными в объятиях. От теплой воды, всё продолжающей литься на них, кажется, что они буквально приклеились кожа к коже — и на это совершенно плевать.

— Прости меня, — шелестит Арсений так тихо, что Антон сначала думает, что ему лишь показалось за шумом воды.

Этого достаточно, чтобы Антон не только избавился от остатков обиды, но и сам почувствовал себя виноватым. Арсений никогда по-настоящему не косячит, а потому никогда не извиняется — кроме тех случаев, когда его самого за что-то съедает совесть.

Антон вцепляется в его плечи крепче, хотя, казалось, куда еще.

— Всё хорошо. И ты прости, ладно? Я не хотел на тебя кричать.

Арсений тихонько смеется, и от этого звука — того самого, в который Антон влюбился много лет назад и продолжает влюбляться из раза в раз по сей день — становится намного легче.

— Не будем накручивать, ладно? — бормочет Арсений и медленно касается губами его шеи.

Антон согласно угукает, ведет ладонями вдоль его тела, тоже тычется поцелуями куда-то в изгиб плеча. Он старается не думать о том, что это может быть последний подобный вечер на долгое время, и уж точно — что последний вообще. Вместо этого он думает о том, что надо бы выбираться из душа и пораньше лечь спать, пока еще есть возможность хоть немного выспаться.

— Пойдем спать? — предлагает Арсений, будто читая его мысли.

Антон снова кивает, еще раз напоследок мажет губами по мокрой скуле Арсения и, наконец отлепившись от него, выключает воду.

Выспаться, конечно, не получается.

VI. СЕРГЕЙ

Когда Сережа в следующий раз будет ворчать на Арсения за нудность и вечные просьбы остановиться на заправке за кофе или туалетом, напомните ему, что идеальнее пассажира нельзя и представить.

С Позовым он на такие дальние расстояния еще не ездил. И его ошибкой было предполагать, что Дима будет полдороги спать и еще полдороги залипать в телефон или слушать какую-нибудь аудиокнижку.

О, как он ошибался!

Во-первых, Дима с самой встречи выглядит слишком бодрым. По турам Сережа не припоминает, чтобы тот с такой легкостью поднимался по утрам, но вот, пожалуйста, запрыгивает в машину — конечно же, слишком сильно хлопая дверью, — и с ходу начинает выражать свое недовольство миром. В лифте, видите ли, пришлось тормознуть на всех этажах — надо же, люди идут на работу, как они посмели!

— Так воскресенье же, ну, Серег! Почему все вдруг стали работать по воскресеньям? Вот раньше…

Во-вторых, Дима беспрестанно комментирует ситуацию на дороге, причем всю, от правильности дорожной разметки на сложных участках до стиля вождения Сережи. Когда его максимально вежливо просят заткнуться и не мешать, потому что выезжать из города сложно, и не стоит отвлекаться, Дима послушно замолкает — ровно до момента, когда они оказываются на трассе.

— Так вот, разметка должна…

Сережа отчаянно жалеет, что сам не додумался взять аудиокнигу — нашел бы какую-нибудь шестичасовую эротику и ехал посмеивался над выбором метафор. Так нет же!

Справедливости ради, надо признать, что периодически Дима всё же молчал. На полчаса даже задремал, и это были, по ощущениям, лучшие полчаса за последние несколько месяцев в жизни Сережи. Были только он, машина, дорога и восходящее над лесом солнце. Красота!

Потом Дима проснулся и до самого Питера усердно заменял своим голосом щебетание птиц. Честно, Сережа согласился бы даже на пару петухов на заднем сидении, пусть бы перекрикивались там на здоровье, это даже похоже на медитацию.

Кстати о двух петухах.

— Арс ниче не написал? — подает голос Сережа едва ли не впервые за всю поездку.

Дима — он видит краем глаза — возмущенно пялится на него.

— Я ж тебе еще полчаса назад сказал, что они приехали. Ты еще кивнул, что понял.

Ни капли неловкости Сережа не испытывает и уж точно не чувствует себя виноватым. Он молча пожимает плечами, мол, забыл, и — удивительно! — именно это наконец срабатывает красноречивым знаком для Димки замолчать.

Оставшийся до города час они едут в благословенной тишине.

Поскольку до сих пор не было решено, где встретиться с Антоном и Арсением — те уже вовсю должны были добраться до квартиры последнего, — они заезжают на заправку, берут себе по кофе и звонят парням.

— Мы тоже сейчас выходим, — докладывается Арсений, и на фоне слышен, действительно, звон ключей. — Я вот думаю, может, мы вдвоем поедем к Разумовскому? Смысл вам тащиться через весь город.

— Так нам всё равно ехать в твою сторону. — Сережа смотрит прямо перед собой, соображая. — Хотя это минут сорок, а то и час… Ладно, мы тогда не спешим. Встретимся где-то на Петроградке, да? Димка вроде уже забронировал отель.

Сережа не может быть в этом уверен на сто процентов, но вроде бы что-то такое звучало. Еще где-то между Вышним Волочком и Новгородом.

— Хорошо. Если будут проблемы, звоните.

— Ой, нашелся, блин, решальщик, — по-доброму подшучивает Сережа и сбрасывает звонок. Потом смотрит на Диму — тот вопросительно пялится на него уже минуту. — Чего? Едем в отель, а к Разумовскому они сами.

Лицо Димы выражает его фирменное «ну охуеть!», и в целом Сережа может его понять: они-то с самого начала решили, что с этим разберутся, а в итоге с его тезкой будут разговаривать те, кто меньше всего этого хотел. Он вот, может, тоже не прочь бы познакомиться с миллиардером! Может, пообщались бы о своем, о бизнесменском.

Ладно, это всё шутки, конечно. Сережа допивает кофе и возвращается в машину.

Дима, видимо, решил объявить ему бойкот, потому что продолжает начисто игнорировать. И даже на вопросы об отеле отвечает односложно — только вбивает в навигатор нужный адрес.

В целом, Сережу всё устраивает.

Навигатор ведет их в сторону Васильевского острова, логично минуя центр, чтобы сэкономить время. И ничего не предвещает того, что происходит потом.

От неожиданности Сережа едва не бьет по тормозам прямо так, на полной скорости, но успевает себя остановить. Это ощущение не сравнимо ни с чем, он не думал, что хоть раз в жизни снова это почувствует.

— Серег? Ты чего? — доносится, как сквозь туман. Очевидно, Дима заметил, как он дернул руль.

— Н-ни… — начинает, но не договаривает, потому что в голове набатом стучит необходимость свернуть в другую сторону.

Он быстро соображает, одной рукой выключает навигатор и съезжает на крайнюю правую полосу.

— Так нахера нам с ЗСД съезжать? По ней бы прямиком…

— Дим, заткнись, — резко бросает Сережа.

У него едва ли в ушах не звенит от потребности ускориться прямо сейчас, хоть умом он и понимает, что это глупо — ничего не происходит, ничего, наверное, не происходило много лет, как и с Арсом, как и с Тохой, и с Димкой.

— Ты нормально себя чувствуешь? — спрашивает Позов уже без наезда, с искренним беспокойством таращится на него.

Сережа несколько раз кивает. Даже на то, чтобы выдавить хоть что-то успокаивающее, его не хватает.

Разумеется, перед шоссе обнаруживается пробка, но, пока они стоят, Сереже удается перевести дух и успокоиться. Он приоткрывает форточку, дышит пыльным городским воздухом — и чувствует, прекрасно, черт возьми, чувствует запах.

Он понятия не имеет, знаком ли этот полубог с Разумовским — а может, это сам Разумовский. Так или иначе, Сережа должен немедленно его отыскать, потому что иначе… да иначе просто не может быть, вот и всё.

— Ты объяснишь хоть в двух словах? — просит Дима.

Сережа нехотя отвечает:

— Там полубог. Не наши, вас я уже давно знаю и не чую так. Это кто-то… другой.

Несколько раз Дима открывает рот, чтобы что-то спросить, но передумывает и молчит.

В сущности, настоящим сатиром Сережа никогда не был. Всё, что досталось ему от отца, это способность чувствовать запах полубогов, — но не чудовищ, что совершенно не помогает. С другой стороны, так он познакомился с Арсением, так узнал, что и Антон с Димой полубоги; все четверо долго удивлялись, как умудрились так собраться, и всё опасались, что привлекут к офису Камеди и к зданию Главкино ораву монстров.

Но за всю жизнь Сережа так и не встретил больше ни одного полукровку. Учитывая, как их мало в России, это не удивительно, но ведь он много путешествует — и ни разу больше никого не чувствовал. Он даже подумал, что по какой-то причине утратил этот дар.

А теперь — вот, пожалуйста.

Ему, честно, сейчас плевать на пророчества и послания, он просто должен найти этого полубога и убедиться, что с ним всё в порядке. Что это не ребенок, в конце концов. Он не может просто бросить его и притвориться, что ничего не заметил.

Спустя целый час они-таки добираются до центра. Обилие звуков и запахов давит на мозги, путает, голова начинает раскалываться из-за попыток прислушаться и прочувствовать ту нить, которая так резко и сильно натянулась.

— Серег, давай оставим машину и пойдем пешком, а? — нервно предлагает Дима, когда они в очередной раз чуть не сталкиваются с другим автомобилем.

Сережа не отвечает — молча сворачивает на первом же удобном съезде и неровно паркуется у тротуара. Собирается тут же вылететь из машины, но Димка придерживает его за рукав и заставляет посмотреть на себя.

— Серег. — Он смотрит прямо в глаза, дожидается полного внимания и только тогда медленно проговаривает: — С ним всё нормально. Сейчас найдем. Окей?

Сережа кивает и отворачивается. Становится немного неловко за свою нервозность, такую непривычную, но что он может поделать? Он физически не может не волноваться, это же его инстинкты, пусть и давно, казалось, спящие.

Они выходят на улицу. Погода от московской не отличается — так же тепло, разве что солнце светит. Вот вам и стереотипы про дождливый Петербург. Дима разминает плечи, потягивается, а потом быстрым шагом догоняет Сережу, который уже вовсю шагает по набережной Мойки.

— Серег, да не беги так, — просит он. — А если нам далеко? Обратно ползком?

— Такси вызовем, — отмахивается Сережа, старательно принюхиваясь. В этом районе на удивление спокойно — а может, еще рано. Этот город не любит спешку, так что до полудня в воскресенье машин и людей не так уж много.

Помимо запаха застоявшейся воды, пыли и бензина, Сережа отчетливо чувствует ту самую нить, которая ведет его вперед. Кажется, полукровка остается на месте. Хоть бы не сел на метро — под землей Сережа сразу перестанет его чувствовать.

Они идут все полчаса. Дима ноет, жалуется и сетует, что потащился с ним, а не остался в машине. Сережа только отмахивается — он сам-то не спортсмен, но сейчас откровенно плевать на гудящие с непривычки ноги.

Но когда они наконец добираются до нужного места, сначала Дима, а потом и Сережа медленно останавливаются и хмуро таращатся на табличку на здании, к которому их привел сатирский нюх.

— Так, — деловито начинает Дима, — у нас два варианта. Либо он сидит в обезьяннике, либо он мент. Что хуже?

— Если сидит в обезьяннике и мент, — нервно шутит Сережа.

На табличке значится «Главное управление полиции Санкт-Петербурга».

Сережа считает, что хуже всего то, что они понятия не имеют, где находится этот человек, как его зовут или как он выглядит. А проходить внутрь и идти по запаху — максимально странная идея.

Впрочем, у них нет других вариантов.

— Будем импровизировать. — С этими словами Сережа идет внутрь, а Дима, крикнув ему в след пару нелестных фраз, всё-таки тащится следом.

Внутри оказывается светло, красиво и в целом совсем не так, как ожидаешь от полицейского участка. Не то чтобы Сережа часто бывал в таковых, и тем не менее. Вот, что значит — культурная столица.

— Ты всё ещё его чуешь? — полушепотом спрашивает Дима, наклоняясь к нему.

— Да, — так же шепотом отзывается Сережа, прекрасно понимая, что они уже начали собирать подозрительные взгляды.

Впрочем, и придраться к ним нельзя — мало ли, по какому вопросу они пришли. Сережа идет медленно, давая себе возможность оглядеться, принюхаться и что-то понять.

Понимает он примерно ничего, потому что все сотрудники, коих до странности много для выходного дня, столпились кучкой посреди опенспейса и о чем-то оживленно переговариваются. Только один белобрысый пацан, одетый почему-то не в форму, сидит в стороне.

Сережа присматривается к нему. Может… Да нет, не похоже. Просто он отчаянно надеется, что это будет не мент.

— Что происходит? — вслух проговаривает Дима, ни к кому не обращаясь, но неожиданно получает ответ.

— На увольнение Грома ставят, — говорит стоящий неподалеку парень, довольно ухмыляясь. И, заметив недоуменные взгляды, поясняет: — Традиция.

— Грома? — переспрашивает Дима ровным тоном.

— Майора Игоря Грома, да, — отмахивается тот, будто вмиг потерял интерес.

Только сейчас Сережа замечает, что все присутствующие поглядывают на деревянные двери, из-за которых доносятся отголоски криков.

— Либо это то, о чем я думаю, — бормочет Дима себе под нос, — либо ну очень странное совпадение. Хотя я не удивлюсь — и не такие видел.

Парень, сверлящий глазами дверь так, будто от исхода этого спора зависит его жизнь — или, по меньшей мере, весь его кошелек, — вдруг снова поворачивается к ним и смеряет пристальным взглядом с прищуром.

— Погодите, а вы… — Его глаза расширяются, и Сереже хочется провалиться сквозь землю. Узнал. — Это вы что ли?!

— Мы — это мы, а вы о ком? — Дима берет на себя ответственность разговаривать с неожиданно обнаруженным фанатом.

Сережа ненавидит фанатов. Да они все ненавидят фанатов. Вот поклонники — это еще терпимо, это ладно. Арсений вот их обожает. Лично Сережа предпочитает просто зрителей: безликие цифры, за которыми можно представить среднестатистического жителя, оставляющего ТНТ шутить что-то фоном, пока сам ужинает едой из доставки или виртит с дамами из Тиндера.

— А вы какими судьбами у нас? — слышит Сережа.

— Да мы человека одного ищем…

— Всех найдем, поможем, обязательно! — тут же перебивает пацан, оглядываясь. — Эй, Зайцева! Чего — «чего»? Иди сюда, помоги-ка без очереди оформить заявление!

— Не-не, вы не поняли, — перебивает Дима, и Сережа практически видит, как тот из последних сил сдерживает страдальческий стон. — Нам нужен…

В этот момент дверь начальника распахивается, и оттуда выходит самый обычный, на первый взгляд, мужик. Кожанка, джинсы, кепка какая-то дурацкая — на секунду Сережа думает, что это какой-то потерпевший, из-за которого майора Грома и собирались уволить.

Но потом он замечает, как притих весь отдел, как один за другим люди стали разочаровано вздыхать, и понимает сразу две вещи: это и есть тот самый Игорь Гром, и он — полубог.

— Он, — кивает Сережа на ухмыляющегося майора, к которому подбежал и стал что-то щебетать белобрысый. — Майор Гром этот ваш.

— Да? — переспрашивает Дима, ведя бровью.

— Да.

— Да? — переспрашивает уже пацан, опуская уголки губ, но тут же светлеет. — А автографы мне оставите? Или, может, если ваши двое где-то рядом, они оставят?

«Их двое» тем временем звонят на Сережин телефон, но приходится сбросить. А Игорь Гром идет в их сторону, хмуро глядя куда-то в пол.

— ТащМайор! — кричит общительный полицейский уже в его сторону. — Тут к вам! Специально из Москвы приехали! Правда же? — это он спрашивает, снова глядя на Диму.

Дима медленно вдыхает. Держись, Дима.

— Правда, — отвечает, в общем-то, честно.

— Цветков, сгинь с глаз, а, — устало хрипит майор, подходя ближе. Обозначенный Цветков что-то возмущенно отвечает, но слушается и уходит.

Игорь наконец-то смотрит на них, и ни капли узнавания в его глазах нет. Уже за это Сережа начинает его уважать.

— Слушаю вас. — Он явно старается быть приветливым, но слишком сильно устал, чтобы хотя бы улыбаться. Или он по жизни такой — в целом, неважно.

— Мы по поводу поиска, — выдает Дима быстрее, чем Сережа успевает открыть рот.

Кажется, от этой фразы Гром просыпается, как по щелчку: глаза распахиваются, и он ошарашенно смотрит то на одного, то на другого.

— М-м, поиск чего? — деловито уточняет его, очевидно, напарник, на чье присутствие Сережа только сейчас обращает внимание.

— Неважно, — отрезает Гром и поворачивает к нему голову. — Дим, тебя, вроде, Калигари звал по делу. Сходи к нему, а?

Несколько секунд они молча смотрят друг на друга, как будто одними глазами воспроизводят какой-то диалог. «Дуэль взглядов на жизнь», — вспоминает Сережа пост Арсения и с трудом держится, чтобы истерически не заржать.

В итоге белобрысый сдается и уходит, а Игорь указывает кивком куда-то за их спины.

— Идемте на улице поговорим.

Дима хочет, кажется, возмутиться, но их решительно подталкивают вперед. Сережа хочет возмутиться уже на это, но молчит, не уверенный, что его не испепелят одним взглядом — если, конечно, он правильно понял, что это за полубог.

— Так, ребят, — начинает Игорь, как только они оказываются снаружи и отходят в сторонку. — Сразу говорю, помогать с этим я не буду.

— Так мы тоже особо не горим желанием, — тут же осаждает его Дима. — Мы вообще к Разумовскому приехали — ты же знаешь про его загадку?

Судя по взгляду, Гром знает, а хотел бы не знать.

— Вроде того.

— Послушай, мы все взрослые люди. Бежать от проблем — херовая идея, надо хотя бы понять, что вообще от нас хотят.

— А я не хочу понимать, — цедит Игорь, нависая над ними. Если бы Сережа не привык к вечному присутствию неподалеку пары двухметровых швабр, он бы напрягся. — Думайте про меня всё, что угодно, но я даже разбираться в этом не стану, ясно?

— Выключи полицейского и включи нормального человека, — огрызается Дима, и Гром белеет.

— Он имел в виду, — с нажимом говорит Сережа, оттесняя Димку, — что мы все тоже не хотим в это лезть, потому что боги и нас на руках особо-то не носили. С какой радости мы должны что-то делать для них, да? Но, слушай, надо хоть понять, реально. Вдруг на нас надвигается апокалипсис.

— Даже если и так. Сорян, ребят. Без меня. — Он хлопает Димку по плечу, и тот негромко вскрикивает, отшатываясь. Сережа было напрягается, но замечает, что Игорь сам смотрит на того ошарашенно и виновато. — Блин, извини, я не хотел…

— Да что ж такое-то, а? — задушенно смеется Дима, потрясывая рукой. — Вроде уехали с работы, а нас и здесь током херачат… Да простит меня Зевс, конечно.

Игорь, до этого глядящий на него с легкой непонимающей улыбкой, мигом мрачнеет. И уходит, напоследок сказав слишком серьезно:

— Зевс тебя не слышит.

VII. АРСЕНИЙ

Вопрос, который появился у Арсения еще с вечера, Антон озвучивает, когда они выходят из машины неподалеку от офиса Вместе.

— А что мы вообще скажем?

Арсений отвечает словами, которыми успокаивал себя всё утро:

— Если он нас ждет, там поймут, кто мы. Спросим про загадку или про поиск.

— А если не ждет? — уточняет Антон как будто между делом.

— Тогда и идти незачем.

Было бы можно, Арсений сейчас взял бы его за руку. Но к таким лишениям они оба давно привыкли.

Обидно, что с утра они успели опять поругаться. Всего-то сказал, что соскучился по городу! Что такого, если это правда? Но нет, Антон начал скандалить, обиженно прячась за челкой, как будто одной этой фразой Арсений снова предложил всё-таки переехать в Петербург.

Но, что ни говори, а принять это решение им придется. Вечно мотаться между двумя городами — ужасная идея, особенно если они всё-таки однажды захотят… ну, пойти еще дальше.

Арсений отбрасывает эти размышления, потому что они проходят в автоматические двери и оказываются в просторном светлом вестибюле. Несмотря на выходной день, сотрудники мелькают туда-сюда, хоть и явно не в полном составе.

Но даже не это Арсений отмечает первым. Первое, что он чувствует, — комфортная температура. Прохладно, после жары наверняка идеально, однако и не холодно, как часто бывает в подобных офисах. За одну только систему охлаждения хочется поблагодарить Разумовского.

Они только вошли, а Арсений уже понимает, что с этим человеком будет непросто.

Не успевают они оглядеться, как к ним подлетает миниатюрная девушка с электронным планшетом в руках. Она широко улыбается и совсем не выглядит недовольной тем, что торчит на работе в воскресенье.

— Доброго дня! — вежливо приветствует она. — Вы по какому вопросу?

Антон что-то невнятно выдает в ответ на приветствие, а затем беспомощно смотрит на Арсения.

— Здравствуйте, — кивает Арсений, тоже легонько улыбаясь. — Мы… скажем, по личному, к Сергею Разумовскому.

Девушка не выглядит ни капли не удивленной, только спокойно кивает и утыкается в планшет.

— У вас назначена встреча? — уточняет она, уже открывая какое-то расписание.

— Нет, мы… — Арсений вспоминает, что он импровизатор, и начинает соображать. — Мы договаривались с ним лично, но не назначали время — он сказал прийти, как получится. И это довольно срочно, так что хотелось бы с ним всё-таки увидеться сейчас.

Звучит не слишком правдоподобно, на самом деле, но, во-первых, это действительно почти правда, а во-вторых, вряд ли сюда часто приходят злоумышленники под видом неизвестных друзей владельца башни и напрямую просят личной встречи.

— Но если так, у меня должна быть отметка по этому поводу, — говорит администратор, поджимая губы и внимательно изучая что-то в планшете. — Вы не могли бы представиться?

— Мы…

— Мы насчет поиска, — перебивает Антон. Арсений выразительно смотрит на него, но тот несколько раз кивает. Ладно, пусть так.

— Подождите минуту, пожалуйста, — неожиданно говорит девушка и в приглашающем жесте указывает им на пару черных диванов. — Можете присесть, к вам сейчас подойдут!

И они идут и садятся, больше по инерции, чем из желания удобно провести пять минут, а еще ошалело переглядываются. Кажется, Антон сам не ожидал такого эффекта.

— Серьезно? Он предупредил, что спросят про поиск?

Администратор тараторит с кем-то, нацепив наушник с микрофоном; кажется, прозвучало имя «Лешка» и фраза «давай сам», но, может, показалось.

— С другой стороны, а какие еще варианты. — Арсений хмыкает. — Солнцестояние? Пророчество? Или сразу «мы полубоги»? Сам понимаешь, как бы посмотрели на него, а потом на нас.

— Он же миллиардер. — Антон пожимает плечами так, как будто одной этой фразой можно объяснить всё в этом мире. Ну и в чем он не прав, опять же. — Уверен, он мог бы отдать и не такие распоряжения.

Арсений хочет уже предположить, не сделал ли Разумовский именно так и не стоило ли прямо спросить о пророчестве, но тут прямо рядом с ними оказывается — иначе и не скажешь, оказывается, как по щелчку пальцев — совсем мелкий парнишка, и тоже с планшетом в руках.

— Здравствуйте, — вежливо здоровается он. — Меня зовут Алексей, я младший помощник Сергея Викторовича.

Значит всё-таки Лешка. Арсений против воли улыбается, на этот раз совершенно искренне, хотя парень не пытается выглядеть профессионально доброжелательным.

— Здравствуйте, — кивает Антон, как будто тоже немного очарованный.

— Добрый день. — Арсений встряхивается, собираясь с мыслями. — Дело в том, что мы не знаем, оставлял ли Сергей какие-то поручения на наш счет… Это касается поиска, — пробует он.

Кажется, что Леше, как и администратору, нет дела до подробностей. Он кивает, как ни в чем ни бывало, а потом вдруг сообщает:

— Да, всё верно, он предупреждал о вас. Я провожу, идемте!

И он быстрым шагом идет к лифтам, одновременно печатая в планшете. Арсений озадаченно смотрит на его макушку. Не может же быть, что ему показалось, и пацан на самом деле взрослый… Он выглядит в лучшем случае на шестнадцать, но если так, неужели он может работать в такой серьезной компании? Да еще и кем — личным помощником владельца и создателя одной из самых популярных в стране соцсетей!..

Должно быть, родители постарались, с печальной улыбкой думает Арсений, пока они поднимаются в лифте на вершину небоскреба.

Ему бы так могли. Или хотя бы просто поддержали хоть раз в жизни.

Леша провожает их до самой двери, щелкает своей ключ-картой по электронному замку, и дорога прямиком в офис Разумовского оказывается открыта.

— Сергей Викторович вас ожидает, — улыбается Леша. — Если что, передайте ему, что я рядом.

— Хорошо, спасибо вам большое, — вежливо отзывается Арсений, снова не сдерживая улыбку и странный порыв порадовать такого юного человека, наверняка счастливого находиться на этой должности — судя по ярко сверкающим глазам.

На этой позитивной волне он проходит в офис, на несколько секунд даже забывая, зачем они здесь. Антон, судя по затуманенному взгляду, тоже думает о другом.

Но потом Арсений обращает внимание на отделку офиса и мысленно присвистывает. Он за время работы всякое видел, но чтобы вот такое… Очевидно, Сергей не имеет больших проблем со своей родней. В противном случае он вряд ли обставлял максимально современный офис убранствами в тематике древнего мира.

— Добрый день, — приветствуют их в третий раз за один визит.

— Здрасьте, — тупо отзывается Арсений, и только секунд через пять до него доходит, что он смотрит на… Сергея.

Арсений имеет достаточный опыт общения с людьми самого разного достатка и разных видов деятельности, чтобы понимать, что по внешности никогда судить нельзя. Но в первый момент Разумовский кажется едва ли не младше Леши, особенно учитывая, что он одет в простую футболку с парой надписей и фланелевые штаны, а еще он взъерошен, как после сна, и босиком.

Арсений теряется, судорожно вспоминая, который час, но полдень — вроде бы, не такое уж раннее время для визита, даже в выходной.

— Здравствуйте, — поддакивает Антон, кажется, чуть меньше сбитый с толку. — Извините, что без предупреждения, но мы…

— Не переживайте, всё в порядке, — отмахивается Сережа, улыбаясь уголком губ. — Честно говоря, ждал вас раньше.

Он смотрит то на Арсения, то на Антона, и все они трое так упорно избегают прямых выражений, что это становится похоже на игру. Кто первый скажет слово «бог»?..

Антон отходит чуть назад и отворачивается, оглядывая офис, всем своим видом показывая, что не будет принимать участие в разговоре. Что ж, Арсений справится сам.

— Меня зовут Арсений, — представляется он, наконец настраиваясь. — Это Антон.

— Сергей — но меня вы знаете.

Арсений хмыкает. Еще бы не знали.

— Если мы все здесь правильно друг друга поняли и не произошло никакой ошибки, у вас должна быть некая нужная нам информация.

Сергей весело хмыкает, не отводя взгляд. Арсению, однако, не весело совсем.

— Вы сомневаетесь, но всё равно пришли ко мне? — Похоже, Разумовский решает продолжать игру. — Занятно…

— Если что, у нас остается еще трое… друзей. — Арсений пожимает плечами. — Справимся как-нибудь.

— Трое? — переспрашивает Сережа, но исправлять ошибку поздно. — Значит, вы вдвоем, еще один… А с чего вы взяли, что я тоже — «ваш друг?»

Кавычки в определении слышны, как если бы он показал их жестом. Арсений уже не понимает, почему они ходят вокруг да около, но у него закрадывается смутное ощущение, что это какая-то проверка. Вопрос лишь, кто кого проверяет.

Учитывая, на чьей они территории — в чьей власти, — ответ очевиден.

— Общим решением было рискнуть, потому что других зацепок всё равно не было.

— То есть, вы пришли не для того, чтобы затащить меня в сомнительный поход неизвестно куда?

— И в мыслях не было! — лукавит Арсений. — В первую очередь, мы пришли во всём разобраться. Хотя, если решите пойти, мы будем только рады.

Сергей задумчиво кивает.

— Допустим. Но вопрос еще и в том, насколько мы можем друг другу доверять, верно? И пока у меня вызывает только подозрение тот факт, что вы продолжаете говорить загадками.

— Могу сказать то же самое. — Арсений тихо смеется, но смотрит серьезно. — И стоит ли напоминать, что это вы начали с загадок? Как же там было… «Герой! Отправляйся в путешествие!»… Как вы вообще были уверены, что это разгадают?

— Понадеялся, что ай-кью возможных друзей будет выше, чем у второклассника, — отвечает Сережа и устало вздыхает. Кажется, последние сомнения у него исчезли — впрочем Арсений может сказать то же самое.

Нет ни единого шанса, что Сергей Разумовский ничего не знает о предстоящем поиске. Вот только кто же он? Полубог или смертный, способный видеть сквозь туман? Оракул? Или сын какой-нибудь нимфы?

Вдруг вспоминается, что он жил в детском доме. Так кто же на самом деле его…

— Это Венера, да? — вдруг спрашивает Антон, и Арсений отчетливо видит, как Сергей по щелчку меняется в лице.

Он оглядывается, наконец замечая висящую на противоположной стене картину. Антон присел на пуф рядом с ней и внимательно изучает изображение.

Арсений снова смотрит на Сережу и тихо спрашивает:

— Ваша мама?

Тот медлит ровно секунду, после чего шумно выдыхает, пряча лицо волосами. Некоторое время они молчат так.

— Послушайте, — начинает Сережа, снова вскидываясь и строго глядя прямо на Арсения. — Я переехал в эту башню четыре месяца назад, у меня только-только началась работа. Вы не представляете, сколько дел и обязательств на мне висит — я просто не могу уехать. Но пророчество…

— Так оно пришло вам? — тут же зацепляется Арсений. Это сейчас самое главное, они приехали сюда именно за этим!..

— Да, — кивает Сережа, и Арсений выдыхает, кажется, синхронно с Антоном. — У меня записан текст, я пришлю вам на почту или куда удобно. И если будет нужна какая-то помощь, только скажите — помогу, чем сумею. Но отсюда.

Антон поднимается и потихоньку идет к ним. Арсений как раз думает над ответом, когда вдруг открывается неприметная дверь в другом конце офиса.

— Сереж, ты чего вскочил-то? — сонно потирая глаза протягивает молодая девушка.

Девушка, одетая в одни пижамные шорты.

Арсений с Антоном дружно отворачиваются, смущенно поглядывая друг на друга и разве что не хихикая, как школьники, подсмотревшие за девичьей раздевалкой.

— Хоть бы раз выспался нормально, честное слово… — бормочет девушка, и Сергей наконец отмирает.

— Марго! — высоким голосом окликает он. — У нас гости.

Арсений осторожно косится на нее, но та даже не пытается прикрыться — напротив, моргнув пару раз, возмущенно разводит руками.

— Так сами виноваты, что приперлись утром в воскресенье! Извините, — прибавляет она, ни капли не виновато, — и до свидания.

— До свидания, — в голос отзываются Арсений с Антоном, и только когда дверь снова хлопает, растерянно смотрят на Сережу. Тот в ответ только вздыхает и отмахивается.

— Не обращайте внимания… — Он вдруг расплывается в улыбке. — Чай, кофе, газировка?

Антон заинтересованно смотрит на огромный холодильник с лимонадами на любой вкус и, кажется, собирается что-то попросить, так что Арсений тыкает его локтем в бок и качает головой.

— Нет, спасибо. И отдельно — за помощь. Мы дадим контакты вашему помощнику, да?..

— Да, он перекинет мне, и я сразу пришлю вам текст. — Сергей обходит свой стол, плюхается на кресло и одним нажатием запускает сенсорные экраны. — И, видимо, желаю вам удачи.

Он говорит абсолютно искренне и даже, кажется, сочувствующе. Арсений верит, что он помог бы больше, если бы была такая возможность, но понимает и принимает его позицию.

Зря они так кичились своим плотным графиком — вот, у кого точно нет ни одной лишней минуты. Арсений понимает, что воровать его время и дальше — по меньше мере, неуважительно, так что еще раз кивает и тянет Антона за собой.

— И вам удачи с проектом. — Арсений надеется, что прозвучало не слишком неуклюже. — До свидания.

Антон эхом повторяет «До свидания», и они наконец покидают офис. Леша тут же юркает к ним, и Арсений говорит:

— Сергей Викторович попросил дать вам наши контакты, запишете мою почту?

— Да, конечно, — с готовностью кивает Леша, уже открыв планшет. — Диктуйте.

Арсений диктует, а затем, повинуясь интуиции, добавляет:

— А еще запишите мой личный номер, хорошо? Если вдруг ваш начальник передумает и будет нас искать… Всё равно найдет, я думаю, но так будет быстрее.

— Если что, — вдруг добавляет Антон, заговорщически подмигивая, — скажешь… скажете, что это вы сами спросили на всякий случай. Может, премию выдаст.

Леша так и сияет, кивая снова и записывая номер под диктовку.

— Кстати, я смотрю ваши проекты, — вдруг выпаливает он. — Мне это очень помогло однажды… Спасибо вам. За то, что вы делаете.

И он, быстро указав им дорогу к лифтам, скрывается из виду, не давая даже отреагировать.

Арсений сталкивается взглядом с таким же потерянным Антоном. А потом тот протягивает руку и легонько переплетает с ним пальцы — здесь, под укрытием стен, далеко-далеко от земли, — можно.