X. ДИМА

Когда на стол рядом с ним опускается стаканчик кофе, Дима даже не дергается от неожиданности, только устало поднимает взгляд на Валика и пытается выдавить благодарную улыбку.

— Сколько ты не спал, чудо? — проговаривает тот и смотрит не то с сочувствием, не то с осуждением. По нему всегда сложно сказать.

Дима пожимает плечами.

— Справедливости ради, — уточняет он деловито, — я спал. Часа два или три… в общей сложности. Это за последние двое суток. А до того — целых пять подряд, ночью и даже в своей кровати! Так что всё не так уж плохо.

Он сам чувствует, как его заносит, потому что недосып, что ни говори, сказывается на общем состоянии — и мыслительном процессе в том числе. Валик только головой качает и садится на соседний стул.

Дима притворяется, что очень заинтересован дорогущими резными часами, на которые подолгу залипал в первые дни работы в управлении. И отчаянно старается не пересечься взглядом с Валей, чтобы не испытывать это противное чувство вины.

Он же не дурак. Он всё прекрасно понимает, но сделать ничего не может. Сердцу не прикажешь, так ведь говорят?.. Может, если бы его собственное было свободно, он мог бы попытаться… и это даже было бы несложно, ведь Валика Дима правда очень ценит.

Но проблема в том, что они угодили в дурацкий любовный треугольник невзаимных влюбленностей, и всё, что Дима может сделать, это попытаться минимизировать боль, которую невольно причиняет давно не чужому человеку.

Он же прекрасно знает, каково находиться по ту сторону, каково это — засматриваться, мечтать, оберегать так, как только получается, дарить всю нерастраченную нежность, но при этом знать, что ответа не будет. Впрочем, в его случае всё одновременно лучше и хуже: объект его мыслей, по крайней мере, ни о чем не догадывается.

Или умело делает вид. Но, зная Игоря…

— Ты чего погрустнел-то? — негромко спрашивает Валик и кончиками пальцев двигает к нему стаканчик.

Дима встряхивается.

— Да так, задумался. Латте?..

— С карамелью, — кивает Валик, и Дима не удерживается — смотрит на него, на секунду теряясь во внимательном и теплом взгляде.

— Спасибо, — добавляет он, спохватившись, и уже тянется за кофе…

Как вдруг со стороны изолятора слышится грохот. На звук дергается только половина отдела, потому что остальные уже привыкли. Дима оборачивается потому, что знает: там, среди задержанных, сегодня снова спал Игорь, поленившись дойти до дома (его в этом можно понять).

Никто еще не успевает толком ничего сделать, как Игорь уже мчится на полной скорости к выходу, едва ли не перепрыгивая через столы.

— Игорь, меня подожди! — кричит Дима ему в след, порывается побежать за ним, но его неожиданно крепко хватают за руку. — Что?..

— Хоть глотни, а то ведь точно свалишься где-нибудь под машину.

Пока Валик говорит одно предложение, Дима успевает схватить стаканчик, залпом осушить половину, освободить запястье и еще раз кивнуть напоследок. Еще через несколько секунд он выскакивает на улицу и подрывается вслед за Игорем.

— Игорь, да стой ты!

— Дим, иди, а.

— Я иду. С тобой.

— Ты даже не знаешь куда.

— Так расскажи мне!

— Нет. Ты всё равно не поверишь.

Тут Дима даже сбивается с шага, потому что такой реплики он не ожидал, это что-то новенькое.

— Ну, — он быстро соображает, — ты попробуй. Вдруг поверю!

— Хорошо!

Игорь резко останавливается, оборачивается к нему и, чтоб наверняка, несколько раз кивает с какой-то совершенно безумной улыбкой. Дима видел ее несколько раз в своей жизни и с самого начала невзлюбил — ничего хорошего она не предвещает.

И действительно:

— Я полубог, — выдает Игорь.

Дима, совершенно автоматически, спокойно кивает.

— Так. И что это значит?

Игорь пристально смотрит на него. Моргает. Повторяет, не переставая ненормально улыбаться:

— Димк, ты слышишь? Я полубог, как в греческих мифах. Они существуют, прикинь?

Странно, но у Димы не возникает даже мысли, что Игорь сошел с ума — хотя именно это и стоило бы предположить. Но нет, у него нет ни капли сомнений, что это он сам чего-то не понимает.

Поэтому он, не сводя с Игоря ответного внимательного взгляда, пожимает плечами.

— Я всё ещё не знаю, что ты имеешь в виду.

Очевидно же, это какие-то кодовые слова или вроде того. Может, новое дело? Были же у них и диснеевские принцессы, и хоккеисты из советского мультика… Кто бы послушал вне контекста их разговоры о деле — тоже, как Дима сейчас, ничего бы не понял.

Последнее, чего он ожидает, это что Игорь без каких-либо комментариев коснется его плеча.

Впрочем, нет. Это предпоследнее. Последнее — что от прикосновения его шарахнет током. Причем не просто статическим электричеством: под короткий, но очень громкий треск Диму аж подкидывает, а сердце екает — совсем не так, как всегда при виде Игоря, а до жути неприятно.

— Ауч! — больше возмущенно, чем от боли, вскрикивает он и вырывается. — Это за что?!

— Видишь, шокеров у меня нет. — Игорь правда демонстрирует пустые ладони. — Я просто… Короче, умею так.

Дима наблюдает за ним уже с тревогой. Дополнительно напрягает еще и то, как под конец фразы Игорь потемнел и весь напрягся.

Но ни о чем спросить Дима не успевает, потому что Игорь, вдруг махнув рукой, продолжает куда-то идти. Кажется, бубнит что-то вроде: «Всё равно же не поверишь».

Дима пока не понимает даже, во что он должен верить или не верить. Но он точно знает, что пойдет с Игорем, куда бы тот ни собирался. Так что привычно увязывается за ним, больше не стремясь задавать вопросы. Разберется по ходу.

Игорь его присутствие никак не комментирует, хоть и, понятно, замечает. Судя по хмурой складке между бровей, он активно думает над чем-то, доставая из кармана телефон.

Дима навостряет уши, когда слышит, кому именно Игорь звонит.

— Алё, Сергей? Это Игорь Гром, мы с вами общались по поводу Чумного Доктора… Нет-нет, я не по работе, это… скорее всего связано с тем, куда вы едете. Насчет поиска.

Дима едва не запинается, — снова этот «поиск», что это, черт возьми, значит?! — но они как раз останавливаются в каком-то дворе. Игорь выглядит обреченным, но вместе с тем — как будто наконец спокойным.

Последние дни он ходил сам не свой, а после вчерашней встречи с импровизаторами совсем голову потерял. Ходил туда-сюда по участку, как беспокойный пес, и всё думал-думал-думал о чём-то.

Дима задумчиво хмурится. Вчера. Он ведь видел в окно, что Игорь вот так же ударил Позова током… Вернее, тогда он не понял, что именно произошло, но теперь-то ясно.

Разумовский что-то тараторит в трубку, на что Игорь неловко бурчит «да, я тоже» и «не хотел, теперь передумал». А потом вдруг меняется в лице.

— М-м. Загранпаспорт есть, но виза… А. Ну, если это не сложно… Хорошо, я понял. Спасибо вам, что ли… Да уж. — Он невесело хмыкает. — Нет-нет, не нужно забирать, я сам… Да?.. Хорошо, тогда сейчас скину адрес. Спасибо еще раз.

Разговор заканчивается, и Диме остается только хлопать ресницами. Это что сейчас такое было? Он, конечно, слышал только одну сторону диалога, но даже из нее было несложно понять общее содержание.

Игорь только что согласился поехать куда-то заграницу не совсем легально? И согласился, чтобы его из дома самолично забрал миллиардер? Сложно сказать, что из этого более невероятно.

— Куда ты? — максимально ровно спрашивает Дима.

— В Грецию.

И учитывая разговор о… полубогах, это начинает пугать.

— Игорь, — зовет Дима, привлекая к себе внимание осторожными прикосновениями к плечам. Тот нехотя отрывается от телефона, в котором с усердием пытался, видимо, напечатать адрес. — Посмотри сейчас мне в глаза и скажи, куда ты едешь и зачем?

Он выученным взглядом изучает зрачки, оглядывает лицо Игоря, как бы невзначай проводит по рукам, пытаясь нащупать нездоровую дрожь.

Но Игорь выглядит абсолютно адекватным и таким же хмурым, как всегда. И даже чуть сильнее. Не слишком-то он воодушевлен предстоящей поездкой, хотя казалось бы.

Игорь медленно вздыхает, а потом говорит очень мягко:

— Дим, это очень важное дело. Оно касается… моих дальних родственников, в общем. Надо им помочь.

— У тебя есть родственники в Греции? — переспрашивает Дима. И вдруг вспоминает, что Дмитрий Позов, например, тоже частично грек, и что он буквально вчера был у них в участке. — Стой, не говори, что ты в родстве с Позовым. Это… слишком странно.

Игорь на это хмурится непонимающе.

— С кем?

Ну да, точно, он же не смотрит телевизор. Уж точно не ТНТ. Дима, честно, тоже не особо смотрит, но у него есть твиттер, которым он периодически пользуется.

— Вчера два парня приходили. Дима Позов и Сергей Матвиенко. Позов частично грек, насколько я знаю.

Игорь неожиданно начинает смеяться. Причем искренне так, громко, будто услышал что-то по-настоящему смешное.

— Ну слушай, — кое-как проговаривает он сквозь смех. — Получается, что да. Родственники.

Дима ведет бровью.

— Что, они тоже полубоги? — спрашивает, не сказать, что совсем не всерьез. — Твои кузены или племянники?

— Вот этого не знаю, — пожимает плечами Игорь, и только сейчас Дима вспоминает, что надо бы убрать ладони от его кожанки. Он это и делает (не без сожаления). — Но вообще у богов нет генов, так что мы не кровная родня, в любом случае. Это сложно.

Несколько секунд они продолжают молча стоять так, думая каждый о своем. Потом Игорь дергается идти, но Дима снова его останавливает.

— Чего, Дим? Мне идти надо, Разумовский скоро подъедет.

— Игорь, я не знаю, что происходит, — честно говорит Дима. — Не понимаю вообще… Но я тебя одного не пущу, не надейся.

— Э, нет! — Игорь расширяет глаза и мотает головой. — Ты даже не думай, это тебе не маньяк с огнеметами — тут всё в десять раз опаснее!

— Тогда я тем более с тобой, и это не обсуждается, — отрезает Дима и сразу же добавляет: — Ты у Прокопенко отпросился?

Они долго сверлят друг друга взглядами. На секунду Диме кажется — совсем глупо и наивно, — что еще немного, и они поцелуются… Но нет, конечно же нет. Игорь шумно выдыхает и, пожав плечами, нарочито равнодушно говорит:

— Ладно, но если на тебя нападет какая-нибудь Горгона и превратит в камень, ты сам виноват.

По его тону кажется, что он надеялся так Диму напугать. Но это, конечно, не получилось — мифом, серьезно? Всё равно, что посоветовать взрослому человеку не ходить в лес без гостинца, мол, Леший запутает.

— У тебя загран-то есть? — спрашивает Игорь, утягивая Диму за собой обратно на улицу.

Вот этим и надо было пугать. Документами и перспективой потратить не один десяток тысяч непонятно на что. А у Димы, между прочим, зарплата пока еще мизерная.

— Есть. А ты что, не шутил? Ты реально собираешься ехать в Грецию?

— Мы собираемся. — И еще подмигивает сволочь! — Или передумал?

Дима, конечно, свои слова обратно не забирает, но.

— Не передумал, просто всё так резко!..

— Я тебе больше скажу, до самолета что-то около четырех часов. — Игорь мотает головой, понемногу ускоряясь. — Слушай, ты ж понял уже, что всё нормально? Я не шучу, не надо тебе со мной, ты же…

— Игорь, блин!

— Ладно. Посмотрим еще, что скажут остальные — если единогласно решат оставить тебя тут, извини, ничего личного.

Подозрения, что Игорь оказался в какой-нибудь секте, возвращаются с новой силой.

— Кто «остальные»? — спрашивает Дима, якобы равнодушно, но Игорь не отзывается.

Что ж, всё это только доказывает, что его нельзя отпускать одного. Дима едет с ним, чтобы присмотреть и, в случае чего, вовремя принять меры.

Вплоть до аэропорта он уверен, что всё это — какая-то дурацкая шутка.

Ни Сергей Разумовский, вдруг решивший подработать их личным водителем, ни скинутые по электронке билеты, ни даже нервная дорога его не убеждают.

Хотя, пожалуй, стоило бы напрячься сразу, как Сережа открыл форточку и спросил звенящим от напряжения голосом:

— Это кто с вами? — И, когда Игорь отмахнулся, что напарник, вдруг побледнел: — Вы хотите сказать, что он смертный?!

Дима хотел возмутиться, потому что, во-первых, кто из них бессмертный? А во-вторых, это прозвучало как нечто среднее между «трехлетний ребенок» и «никому не нужная бродячая собака».

Но тут с водительского кресла раздался твердый девичий голос:

— Пусть садятся, разберемся позже.

Словом, они вчетвером заехали сначала в квартиру к Диме, чтобы тот быстро собрал самые нужные вещи и документы, а затем направились в Пулково.

Сережа и его помощница Марго всю дорогу говорили то по телефонам, то друг с другом, и постепенно их очевидное волнение стало перекидываться и на Диму. Казалось, они решились на поездку в последний момент, причем возвращаться не собираются, поэтому теперь стремятся за пару часов разобраться со всеми оставшимися делами.

Это уже сейчас пугало сильнее любых маньяков.

С каждой минутой Диме становилось всё страшнее. Он начинал понимать, что происходящее куда серьезнее, чем он сначала думал, хоть и продолжало казаться шуткой или недоразумением.

Где-то между звонками партнерам, инвесторам и сотрудникам Марго успела оформить им документы. Смартфон звякнул уведомлением, и Дима тут же открыл письмо.

Санкт-Петербург — Ираклион. С пересадкой в Москве.

От цены ему стало плохо. Но не так, как от тотального непонимания.

— Игорь, — шепотом позвал он, и Игорь, напряженный не меньше руководителей Вместе, чуть наклонился к нему. — Скажи мне, пожалуйста, что происходит?

Вместо него ответил Сережа, который неизвестно, как вообще услышал и почему именно в этот момент ни с кем не говорил.

— Дима, сейчас не лучший момент, чтобы это обсуждать. Поверьте на слово, что дело серьезное и что вам лучше не ехать с нами. А если хотите всё-таки ехать — доверьтесь своему напарнику и делайте, что он говорит. Вы же ему доверяете, так?

Дима поймал взгляд Сережи в боковом зеркале — и отчего-то этот взгляд показался настолько проницательным, словно Разумовский знал о нем больше кого угодно в мире. Дима даже смутился.

— Доверяю, — ответил максимально ровно и отвел глаза.

Больше они не разговаривали до самого аэропорта — Дима всё-таки не сдержался и задремал.

И вот сейчас, идя по залу в толпе людей с чемоданами и сумками, Дима наконец в полной мере осознал, что дело серьезное. Это не пранк и не ошибка. Они действительно летят на Крит с какой-то неизвестной целью.

Кто «они» становится понятно, когда Сережа под руку с Марго устремляются к небольшой кучке переговаривающихся людей — даже на первый взгляд таких же напряженных, как все они.

Дима сразу узнает четверых импровизаторов. Чуть медленнее, но вспоминает и девушку, стоящую с ними, — их администратор. Оксана, кажется?.. Вот, что значит погружаться в тему со стороны поклонников, а не обычных зрителей.

Игорь, до этого идущий впереди, резко тормозит, тоже увидев их. Дима чуть не врезается в его спину.

— Чего такое? — спрашивает встревоженно, когда слышит судорожный выдох.

Но уже в следующую секунду Игорь, мотнув головой, приходит в себя и идет дальше, как будто ничего не было. Дима даже решает, что ему показалось. Мало ли, что привидится от нервов и недосыпа.

Московская пятерка наконец тоже замечает их и дружно оборачивается. На лицах всех написаны странные выражения смирения — такое же Дима видел сегодня у Игоря.

Что ж, нервно думает он, это будет интересный опыт.

XI. СЕРЕЖА

Придя в себя ранним утром, Сережа первым же делом рванул к камерам наблюдения. Он отчаянно кусал губы в поисках нужных записей и сам не знал, чего конкретно боится.

В телефон смотреть было еще страшнее. Если он… сделал что-то, первые заголовки должны уже появиться. А если о том, что он сделал, никто не знает?..

Но на записях ничего особенного не находится. Сережа просто в какой-то момент орет на Олега, выгоняя его прочь, а потом достает из шкафа бутылку рома, заваливается с ней на диван и благополучно проводит там остаток ночи.

С трудом верилось, что всё так легко обошлось. Но за эти несколько минут Сережа успел перепугаться так, что руки затряслись. А еще резко захотелось есть. Он поплелся на кухню в надежде найти что-нибудь съестное в холодильнике, по пути прихватив телефон, который было уже не так боязно проверять.

Следующие пятнадцать минут Сережа бездумно листал ленту одной рукой и закидывал себе в рот сухие хлопья другой. На более серьезные мысли или действия его стало хватать только после огромной кружки кофе и доеденной пачки «Космостарс».

Мысли говорили, что так это оставлять нельзя, иначе рано или поздно может случиться что-то непоправимое. Еще не хватало оказаться в психушке или стать новым Чумным Доктором.

Действия представлялись предельно простыми.

И, кажется, не стоило слишком сильно анализировать это решение. Сережа чувствовал, что тогда уж точно передумает. Поэтому он спокойно принял душ, потихоньку собрал самые нужные вещи и, поколебавшись, набрал номер Арсения, который пробил еще в первый день.

— Слушаю? — настороженно отозвались по ту сторону связи. Судя по голосу, Арсений тоже какое-то время бодрствовал.

— Арсений, доброе утро. Это Сергей Разумовский.

Еще через пять минут Сережа отправился в комнату Марго, чтобы разбудить ее и обрадовать новостью о предстоящей поездке в Грецию. М-да, легко было представить, чем им это грозит…

— Почему ты вдруг передумал? — сразу спросила Марго, выслушав его без тени осуждения или недовольства.

Сережа вздохнул. Он еще не был готов об этом говорить.

— Вчера ко мне пришел еще один из семерки и убедил, — озвучил он полуправду. — Марго, времени в обрез, поднимайся и собираемся. Нам нужно выехать максимум через час.

Через час им позвонил Игорь Гром.

Кто бы мог подумать, что еще один полубог, последний, если Сережа правильно всё понимает, всё это время был совсем рядом. Как они умудрились не понять это друг о друге в те две короткие встречи?..

Теперь, вспоминая, Сережа думает, что иначе и быть не могло. Кто, если не потомок бога, мог так лезть на рожон без толкового оружия, да еще и в итоге остаться невредимым? Он и сам-то был не лучше, когда выперся вперед толпы к банде последователей… Но теперь это неважно.

Чего Сережа совсем не мог понять, так это присутствия рядом с Игорем обычного человека. Вернее, мотивы Димы он чувствовал весьма однозначно, а вот чем думал сам Игорь?! Это же обычный мальчишка, который ничего не знает о богах и монстрах, значит, вероятно, даже сквозь Туман не способен видеть!..

Но Сережи это не касалось. Его гораздо сильнее волновала необходимость оставить компанию на своего пятнадцатилетнего помощника. В Леше он ни капли не сомневался, а вот в остальных…

И вот теперь, наконец видя перед собой всех причастных к пророчеству, Сережа нервно улыбается. Во-первых, команда у них огромная. Во-вторых, кроме Марго да Димки, все здесь сильно старше.

Ох, и веселое будет приключение.

— Добрый день, — приветствует он сразу всех, старательно улыбаясь, как привык делать на конференциях и перед камерами.

Ему тут же протягивает ладонь Арсений, а за ним повторяют и остальные, включая пока незнакомую девушку; Сережа заставляет себя продолжать улыбаться, хотя сам отчаянно хочет убежать.

Он ненавидит лишние прикосновения от незнакомых людей. С Арсением он, по крайней мере, общался, да и чувствует от него приятное тепло — как воздух с южного моря. Уже поэтому ему хочется если не доверять, то симпатизировать.

Антона он видел, но… почему-то приближаться к нему едва ли не страшнее, чем ко вчерашнему гостю. Хотя, казалось бы, светлая улыбка и ворох кудряшек должны быть куда приятнее глазу, чем хищный взгляд и угрожающая кобура на поясе.

— Здравствуйте, — вдруг раздается вполголоса, негромко совсем, и тем не менее все присутствующие подпрыгивают от неожиданности. Человек, сидящий до этого неподалеку и прячущий лицо за козырьком кепки, поднялся и подошел ближе.

Сережа по инерции продолжает улыбаться, переводя взгляд на — конечно, стоило подумать, и вот он, собственной персоной.

— Олег, — кивает Сережа, чуть прищуриваясь, и с удовлетворением замечает в пристальном взгляде легкую тень удивления.

Он же не надеялся, что Сережа не пробьет его по базам данных? Тем более, не слишком сильно его прятали — так, подчистили информацию.

— Сережа, — отвечают в тон ему, и Сережа, нервно сглотнув, делает полшага назад и, как ни в чем ни бывало, оборачивается к замершей в недоумении команде.

— Ребята, это Олег Волков. Он тоже едет с нами.

Марго впивается ногтями ему в предплечье — Сережа терпит. Они обязательно всё обсудят, но позже.

— А Игоря ты как уговорил? — подает голос мужчина, знакомый только по недавнему короткому экскурсу в шоу с центрального канала. Тоже Сергей, и он внимательно смотрит то на Сережу, то на Марго, то на Игоря.

Последний, стоявший до этого в стороне, делает шаг ближе и угрюмо кивает, поглядывая на всех исподлобья.

— Никто меня не уговаривал, — он почему-то задерживает взгляд то ли на Арсении, то ли на Антоне, которые привычно стоят рядом, — сам позвонил.

И, подумав еще пару секунд, Игорь протягивает ладонь сначала им, потом Дмитрию, а потом здоровается и со всеми остальными — даже с Олегом, и по ним обоим сразу становится ясно, что они должны либо всё время ругаться (спасибо, если не драться), либо стать лучшими друзьями. Третьего не дано.

От количества людей, каждый из которых фонит мощной полубожественной — и не только — энергией, Сереже становится нехорошо. Он кладет свободную руку поверх ладони Марго, сжимает посильнее, но переглянуться с ней не решается.

Ничем хорошим вся эта история не закончится. Чего стоят только скачок напряжения, когда Игорь соприкоснулся ладонями с Арсением, или волнами исходящая от Антона смесь ужаса и опасности, или тяжелый, прибивающий к земле взгляд Олега…

— Идемте на регистрацию, — выпаливает Сережа. — Ни у кого нет проблем с билетами, с визой?

Он только сейчас вспоминает, что должен был спросить об этом в первую очередь, потому что у него единственного здесь есть достаточные ресурсы, чтобы уехать куда угодно при любом пакете документов.

Пока остальные отмахиваются, подхватывая свои сумки и доставая документы, ему неожиданно отвечает девушка:

— У Димы в Греции родственники, так что получилось оформить визы без проблем. Между прочим, я еще на прошлой неделе об этом позаботилась, а мне так никто и не сказал спасибо! — Она выразительно поджимает губы.

— Спасибо, Оксана! — отзывается Арсений, и Сережа едва сдерживает смешок, чувствуя его раздражение, смешанное с облегчением. Должно быть, эту девушку здесь по-своему любят.

— Да вам же пока не намекнешь, никакой благодарности, — ворчит Оксана, и Марго вдруг понимающе смеется.

— Знакомая история. — Сережа возмущено смотрит на нее, но оказывается проигнорированным. — Я Марго, кстати. А вы…

— Я администратор этих четверых оболтусов. А, и нет, я не… — Оксана тушуется, зыркает по сторонам. — В общем, обычный человек, но вижу через — как это называется, Завеса?

— Туман, — исправляет Марго. — Я тоже. И мы почти коллеги, получается, потому что я помощница, менеджер и заместитель в одном лице вот этого товарища. Кстати, я же не позвонила…

Она прерывает разговор, быстро набирая тысячный за сегодня номер. Сережа свой телефон пока убрал, но ненадолго; вплоть до взлета он планирует заканчивать всё, что физически возможно закончить сегодня.

Казалось, что они будут привлекать внимание огромной толпой, но нет. Разделившись на группки по двое-трое, как приехали, они совершенно спокойно двигаются по аэропорту, тихонько переговариваясь друг с другом. Сережа пытается привыкнуть к шуму, но уже может себе представить, как будет страдать в ближайшие дни. Он слишком привык к тишине и отсутствию людей рядом, а тут — восемь незнакомых человек, и ведь это еще не все…

Сережа хмурится. Пересчитывает. У него никогда не было проблем с цифрами, но почему-то он был уверен, что их должно быть одиннадцать, а не десять.

И снова, стоило об этом подумать, как позади слышится негромкий оклик. Сережа машинально оборачивается — хотя стоило бы, конечно, наоборот опустить голову и пониже натянуть капюшон толстовки. Еще не хватало ему восторженных фанатов, и без того ведь тошно.

Но зовут не его, а Игоря.

Разговор он не слышит, а смотреть неприлично, так что еще одну девушку, незаметно присоединившуюся к ним, он изучает постепенно, пока они проходят регистрацию. Долго вспоминает, почему она кажется знакомой, и в итоге сдается и спрашивает Марго.

— А, так это же Юля Пчелкина, — спокойно отвечает та, и Сережа едва сдерживается, чтобы не ударить себя по лбу ладонью. — Они с Игорем…

— Вместе ловили Чумного, да, я знаю.

Не то чтобы он вникал во все подробности того дела, но ролик журналистки Пчелкиной взорвал весь интернет, включая его соцсеть — а это было совсем не лишним, потому что Вместе только-только запускалась в тестовой версии.

— Я хотела сказать, что они встречались, — продолжает Марго тише, и Сережа удивленно моргает. Он был уверен, что Игоря не слишком привлекают девушки, а уж он-то в таких вещах на раз-два разбирается. — Но не особо долго. Знаешь этот тип пар, из которых друзья намного лучше, чем влюбленные?

— Еще бы мне не знать, — хмыкает Сережа.

Он, конечно, не намекает на саму Марго, потому что — ну какие из них друзья? Они родные люди и всегда такими были, с самого детского дома. А пара из них получилась бы еще хуже.

Сережа машинально переводит взгляд на Олега — и крупно вздрагивает, поймав на себе его пристальный взгляд. Тут же отводит глаза в сторону и негромко говорит:

— Если меня найдут мертвым, убийца Волков. Даже не вздумай пытаться его посадить — хуже будет.

Марго неожиданно воспринимает его слова всерьез. Вернее, только первое предложение, потому что в ответ на второе она выпрямляется, находит Олега взглядом, прищуривается — и вдруг коротким жестом указательного и среднего пальцев показывает угрожающее «я за тобой слежу».

Сережа не уверен, кто шокирован этим сильнее — Волков или он сам.

— А кто-нибудь в курсе, почему к нам приклеилась, мать ее, блогерша? — раздается рядом, и Сережа встряхивается. Оказалось, все остальные уже здесь, и Дмитрий косо смотрит в сторону Юли, болтающей с Игорем и его напарником.

— Ты про кого? — хмуро уточняет Матвиенко и почему-то смотрит на Марго.

— Да Пчелкина… Это она же? — Он указывает подбородком в нужную сторону.

Ему отвечает Арсений:

— А-а-а, то-то я думаю, лицо знакомое…

— Ты на нее подписан?

— Не подписан, но смотрю каждый ролик.

Сложно сказать, правда это или странная шутка. Сережа еще не разобрался ни в Арсении, ни, тем более, в ком-то другом из ребят.

Но, несмотря на сомнения и панику, на смятение от количества людей, на страх, который часть из них вызывают в подсознании… Сережу не покидает ощущение, что они всё делают правильно.

XII. АРСЕНИЙ

Арсений ненавидит самолеты.

Если бы он мог, он не летал бы на них никогда в жизни. Но в детстве его никто особо не спрашивал, в юности не было других вариантов — потому что трястись двое суток в поезде, чтобы добраться до родителей, банально не было времени. Хотя даже он лучше бы перетерпел запахи вареной курицы, доширака и грязных носков.

Позже, когда они с ребятами стали ездить в туры, они чаще выбирали именно поезда, потому что с их количеством городов это было удобнее, дешевле и, зачастую, комфортнее. Но иногда, если сроки поджимали, приходилось по несколько часов торчать запертыми в воздухе, только чтобы оказаться на другом конце страны в тот же день.

Возможно, Арсений мог бы к этому привыкнуть, если бы не мама. Ее слова, сказанные давным-давно в детстве, должны были стереться из памяти, но они до сих пор звучат в ушах, как будто услышанные накануне.

Мама тогда смеялась и говорила якобы в шутку, но ее руки, весь полет нервно перебирающие бисер на рукавах кофты, отчетливо показывали, что она всерьез.

«Твой дядя не одобрит, что ты так много времени проведешь в его владениях. Но уж, наверное, позволит нам долететь, правда?»

Правда? Правда же?

Это Арсений повторяет себе каждый раз, когда вынужденно оказывается в самолете. Убеждает себя: отцу же всё равно, ему я не нужен, так зачем бы я понадобился дяде?

Каждый раз всё проходит гладко, лишний раз доказывая, что никому из божественной родни до него нет дела. Это одни из немногих моментов, когда Арсений от всей души радуется этому факту.

Но каждый раз, возвращаясь на борт самолета, он снова и снова прогоняет в голове те слова, даже если не хочет, и твердит самому себе — правда?

С Антоном стало легче. Как ни странно, с его отцом у Зевса нет такой лютой вражды — по крайней мере, сейчас. Но дело не в этом, конечно. Просто с Антоном все страхи уходят на второй план. Первоочередным становится убедиться, что тот не переживает, а потом поддержать разговор или подставить плечо, если уснет.

И держать за руку от взлета до полной остановки на земле. Если, конечно, никто не смотрит. Да если и смотрят — всё равно держит, потому что так всегда спокойнее, что бы они ни делали.

Но этот полет отличается от прочих, поэтому Арсений старательно делает вид, что не происходит ничего необычного, а сам боится посильнее, чем когда-либо в жизни.

Может быть, Зевс прощал одновременное присутствие в небе сразу троих полубогов, включая сына Посейдона. Однако нет никаких гарантий, что он не нашлет бурю на самолет с шестью полукровками, плюс одним сатиром и еще одной девушкой неизвестной сущности.

Арсений отчего-то уверен на сто процентов, что Юля — не простая смертная.

Но об этом они поговорят на земле. И не в Москве на пересадке, там всё равно не будет времени, а уже на Крите. На «родине», как и завещало пророчество.

— Ты нормально? — тихо спрашивает Антон, едва касаясь губами уха, и по коже бегут мурашки.

Плюнуть бы на всё, прыгнуть с парашютом вниз и пешком пойти обратно в Петербург, прихватив Антона с собой… А потом снова вместе принять душ — возможно, в этот раз всё-таки заняться медленным сексом под текущей водой, — лечь в кровать с парой коробок пицц, которые Антон так сильно любит, обняться, включить фильм и никогда больше никуда не выходить…

Мечты.

Арсений улыбается уголком губ и кивает, не решаясь говорить вслух, потому что голос наверняка дрогнет. Нормально, всё хорошо, они спокойно долетят и наконец займутся делом. Правда же?

На этот раз — правда. Еще один раз, когда полет прошел без проблем.

Они спокойно добрались до Москвы, причем время пролетело так быстро, что Арсений не успел даже в полной мере испугаться, — или это Антон умело отвлекал его рассуждениями о недавно вышедших фильмах и сериалах.

Дорога до Крита прошла чуть беспокойнее, но это потому, что дольше. Пару раз они попадали в турбулентность, и Арсений крепко-крепко держал ладонь Антона, прикрыв глаза, отказываясь разговаривать, просто ожидая, когда это закончится. Но бояться оказалось нечего — самолет в оба раза очень быстро перестал трястись, причем во второй это было больше похоже на сильную вибрацию, даже табло «Пристегните ремни» включено не было.

Арсений плохо запоминает, как шасси коснулось греческой земли, как пассажиры по странной, никому не нужной традиции, аплодировали не слышащим их пилотам. Первое, что он помнит отчетливо после четырех часов напряжения, — встревоженные глаза Антона прямо напротив своего лица.

— Арс? Эй, ты со мной?

— Да, — говорит спокойно и уверенно, улыбается и только усилием воли не целует его прямо в самолете.

Впрочем, еще немножко, и можно будет. Сразу, как они оставят сограждан в здании аэропорта.

Они не раз были в странах, лояльных к однополым отношениям, но возможность идти по улице, держась за руки, по-прежнему кажется сказкой.

Они поднимаются на ноги — и только тогда Арсений вспоминает, что спрятаться от «сограждан» будет не так-то просто, учитывая, сколько их прилетело вместе с ними. Не то чтобы он не привык путешествовать большой командой, опять же, но он не привык к присутствию рядом такого количества посторонних.

Уже в здании аэропорта, очень маленьком и при этом неуютном (наверное, все аэропорты такие), Арсений наконец-то включает телефон, сразу же подключается к вай-фаю и пишет Эду через вотсапп.

А мысленно, уже по привычке, обращается к Зевсу: «Спасибо, что позволил долететь».

Он вздрагивает, когда рядом приземляется небольшая спортивная сумка. Поднимает взгляд — и видит Игоря; тот хмурится, и, похоже, у него всегда такое лицо. А еще они одного роста, и это напрягает: как правило, все знакомые Арсения оказываются ниже его, а Антон — единственный, кто выше.

Игорь ничего не говорит, только кивает с намеком на улыбку.

— А твои вещи?.. — спрашивает Арсений больше из вежливости, чем из интереса.

— Всё здесь. — Игорь кивает на сумку. — Я не любитель таскать чемоданы.

Справедливо, особенно учитывая, что они приехали не отдыхать. Арсений обычно тот еще любитель собрать с собой побольше одежды, чтобы на каждый день по два-три образа, — он за возможность выбора везде, где в принципе можно выбирать. Но на этот раз он скинул все вещи вместе с Антоновыми в один чемодан.

Они молчат, и это не кажется неловким — точно не после долгой дороги, когда все уже хотят спать, — но Арсений не любит, когда в компании даже из двух человек тишина, поэтому говорит:

— О, друг написал, что подъехал за нами. Ждет.

— Угу, — отзывается Игорь. Арсений делает вывод, что иногда тишина всё-таки лучше.

— А мы к нему поместимся? — подхватывает вернувшийся с вещами Антон.

Арсений пожимает плечами.

— Я предупреждал, что нас много, так что…

— Вы про Эдика? — уточняет Дима; они с Серегой каким-то образом успели сходить до обменника — Арсений успевает заметить, что последний вкладывает в кошелек разноцветные купюры. — Если что, тут есть аренда, возьмем еще машину.

— Никаких лишних трат! — кричит Оксана едва ли не с другого конца зала и грозно идет к ним, катя чемодан за собой. — Мало ли, куда нас засунут, у нас же вообще никакого плана!

Следом за ней подтягиваются Разумовские, как их окрестил про себя Арсений, а потом и Олег. Юля и напарник Игоря, чье имя так и не было озвучено, не слишком спешат: у пацана в руках недешевая камера, явно Пчелкиной, а сама журналистка что-то вещает, жестикулируя.

Всё ясно, знает Арсений этот прием, когда выхватываешь из толпы «того самого» человека и незаметно для него самого делаешь своим оператором. Но пацан, похоже, только рад быть полезным.

— Так, а че мы стоим-то? — говорит кто-то, и Арсений заторможенно поворачивается на голос.

Он тупо смотрит на говорившего, потом переглядывается с Антоном, со стоящим рядом Игорем и, словом, недоумевают они всей толпой.

Их, конечно, было много, но не настолько, чтобы не запомнить всех хотя бы примерно. И этого мелкого пиздюка в дурацкой шапке, еще более дурацкой желтой олимпийке и почему-то в солнечных очках, хотя они в помещении, а солнце уже село, совершенно точно с ними не было.

— А вы… — неуверенно начинает Разумовский, но Игорь перебивает:

— Ты где маму-курочку потерял, цыпленок? Ты чей?

Его голос звучит насмешливо-растерянно, как будто он не может решить, смеяться ему или встать в боевую стойку. Пацан, конечно, совсем не выглядит опасным, но…

Только сейчас Арсений в полной мере осознает, куда именно они приехали. Они, черт возьми, самолично притащились в Грецию — страну, где полукровке на каждом углу можно встретить монстра.

На всякий случай он подходит ближе к Антону. Адреналин подскакивает от осознания, что прямо сейчас перед ними может быть опасность. Черт, а ведь он даже ничего толком не может сделать… Разве что убежать, прихватив Антона с собой.

Не так он планировал гулять с мужем за руку по Криту, ой, не так.

Тем временем все чуть расступаются, будто бы тоже подсознательно остерегаясь, а может, Игорь выглядит достаточно угрожающе, чтобы его сейчас опасались трогать.

— Дядь, ты охуел? — Незнакомец стягивает очки и очаровательно улыбается, но его глаза сверкают совсем недобрыми огнями. — Я свой собственный, в отличие от некоторых.

Он выразительно косится Игорю на плечо, до которого сам едва ли достает макушкой. Знает, что тот — полицейский?.. Но откуда бы? Игорь ведь в гражданском, да по нему и не скажешь вот так просто, что мент.

— Слушай, мелочь… — едва ли не рычит Игорь, делая еще шаг вперед. Пацан остается на месте, поэтому чуть не впечатывается в него лицом.

— Эй-эй, спокойно, это со мной! — неожиданно подлетает Юля, тут же останавливая Игоря ладонью. — Игорь, это Петя. Петя, это Игорь.

Арсений на выдохе матерится сквозь зубы. Он до сих пор себе не простил до конца, что позволил Оксане поехать с ними. Парней хочется обругать за то же самое. Разумовский непонятно зачем взял с собой помощницу, Игорь, вон, напарника притащил, а теперь еще и это… Ну какого черта, а?!

— А с хрена ли Петя здесь делает? — резко спрашивает Игорь, не отводя взгляда от пацана.

— А ты всегда такой милый, или это потому что батя в небе привет не передал?

Юля принимается что-то яростно щебетать, но у Арсения ни сил, ни желания дальше это слушать. Он раздраженно хватает одной рукой чемодан, второй — Антона и быстрым шагом идет к выходу, краем глаза видя, что Дима с Серегой сразу пошли вместе с ними.

— Арс, — зовет Антон, — Арс, ну не гони так.

— Я не гоню! — огрызается Арсений, но шаг чуть сбавляет.

Это просто невозможно, ну почему всё обязательно должно быть через жопу?! Надо было оставаться дома, заставить Димку поговорить-таки с Гермесом — он посланник или где, в конце-то концов! И они наверняка смогли бы всё решить нормально, не подвергая риску себя и других, а теперь, блять, они заперты на острове посреди моря!..

Посреди…

Арсений судорожно выдыхает, как будто его ударили по голове мешком. Или, скорее, вылили на нее ведро воды.

Морской воды.

Он замирает на полушаге, едва выйдя из аэропорта. И в этот момент забывается всё, вообще всё, что было раньше, что казалось важным или незначительным.

Очень медленно он выпускает из ладони запястье Антона и идет вдоль здания, обходя людей. Ему нужно увидеть, нужно… вдохнуть поглубже.

Он и вдыхает — и почему-то на глазах проступает влага, такая же соленая, как этот воздух.

Он понять не может, почему не обратил внимание раньше, ведь они подлетали к воде, а потом спускались по трапу и должны были видеть берег, который совсем рядом со взлетной полосой, но Арсений, очевидно, был настолько глубоко в своих мыслях и страхах, что думал только о том, что остался в живых после очередного полета.

Но теперь… теперь он медленно выходит из-за угла, как ребенок, осторожно подглядывающий поздно вечером за вернувшимся домой отцом. Или, скорее, как подросток, который сам пришел домой среди ночи и боязливо заглядывает в комнату к родителям — спят или нет? Отругают, что так долго не возвращался домой, или спокойно обнимут?

Море темно-синее, куда темнее неба, всё ещё подсвеченного лучами ушедшего солнца.

Море не молчит. Оно шумит — Арсений даже отсюда слышит — и разговаривает о чем-то. С берегом, с чайками, с кораблями и самолетами. С ним самим — тоже, кажется, разговаривает, проходясь мягким бризом по лицу, волосам и ладоням.

— Привет, — выдыхает он беззвучно.

Кажется, он бы упал на колени и просидел здесь всю ночь, если бы Антон не подошел и не приобнял за пояс. Арсений, как в трансе, переводит на него взгляд.

Он не знает, как объяснить, если тот спросит, потому что нужных слов найти невозможно. Но Антон не спрашивает. Он улыбается, утыкается лбом ему в плечо. И, помедлив, говорит на грани шепота:

— «Отреченные миром вернутся на родину»… Это наши родные края, Арс. Представляешь? — Он хмыкает, будто сам не может поверить. — Я не понимал раньше, никогда. А теперь… я тоже чувствую. Наверное, не так, как ты… но чувствую.

Хотелось бы стоять так долго-долго, насколько хватит легких, чтобы надышаться этим воздухом. Но Арсений заставляет себя вспомнить, зачем они здесь, и нехотя отстраняется, не забыв мазнуть губами по чужой шее.

— Идем, нас ждут.

Ребята действительно ждут, деликатно оставаясь в стороне и не глядя на них. Вышли все, включая Петю, который теперь приклеился к Юле и о чем-то с ней говорит, а Игорь определенно соревнуется с Олегом за звание самого угрюмого члена команды.

— Так, — начинает Арсений, подходя к ним; лукавый взгляд Разумовского он игнорирует. — Эд должен быть где-то здесь, я не знаю…

— Та здесь я, здесь!

Эдик выходит из-за спины Игоря и сразу кидается обниматься сначала с Арсением, потом с Антоном.

— Бля, братаны, скучал по вам — пиздец, но лобызаться будем потом. Вы мне скажите, это вот все наши, что ли?

— Не все, — тут же вворачивает Игорь, и Юля пытается дать ему подзатыльник, но не достает и попадает по спине.

Эд смотрит на них с очень сложным лицом, потом снова поворачивается к Арсению. Вряд ли это потому, что они такие уж хорошие друзья, особенно учитывая, что Эдик может найти общий язык буквально с кем угодно. Вероятно, он просто видит в нем единственного адекватного человека в данный момент.

— Слух, ну у меня минивэн. Планировалось, что вас будет пять, я перестраховался на всякий, но такого размаха не ожидал. Не-не, я не жалуюсь, респект! Но четверым придется сидеть у кого-то на коленях или в салоне на полу.

И когда только успел посчитать?

— Чур, Игорь сидит на полу, — тут же вворачивает Юля, и несколько человек одобрительно хмыкают.

— И я, — бросает Олег. Кажется, это первые слова, помимо приветствия в Петербурге, которые Арсений от него слышит. Ну да, ему по военной привычке должно быть плевать, в каком положении ехать.

Дима, перебросившись с Оксаной парой слов, говорит:

— Оксана у меня на коленях.

— А Марго у меня на коленях, — довольно заключает Разумовский.

Лучше б он, конечно, такими заявлениями не разбрасывался. Потому что от взгляда, которым его одаривает Волков, даже Арсению становится не по себе.

— Так а с какого хрена этот-то с нами едет? — вдруг спрашивает Поз, и Игорь что-то невнятно поддакивает.

Петя уже открывает рот, но Эд затыкает сразу всех резонным:

— Народ, шагайте все в машину, а там разберемся. Жрать охота, пиздец.