XXIII. ЮЛЯ

Не зря охотницы не работают с мужчинами. Быть такими идиотами должно быть не то что законами всех стран запрещено, а даже физически невозможно, — и всё-таки они умудряются.

Уже на выходе из Акрополя Юля останавливается и окидывает свою хиленькую команду взглядом с прищуром.

— Ребят, — зовет она настороженно, — а кто-то же взял у Эда ключи от машины, да?..

Шесть пар мигающих глаз напряженно переглядываются. Юля закатывает глаза. Выграновский вроде умный, сын Афины, все дела, но даже он умудряется иногда тупить, как последний в мире дурачок!

С другой стороны, размышляет Юля, неспешно бредя по утреннему городу, доля ее вины в этом тоже есть. Надо было проконтролировать — знала же, что на мужиков полагаться нельзя. Главное, чтобы еще что-то важное не забыли!

— Меня одно радует, — улыбается Оксана, которая незаметно оказалась рядом. — Он за этот прокол получит, и еще как.

— В смысле? — переспрашивает Юля, делая полшага в сторону, чтобы не задевать ее локтем.

Оксана тихонько смеется — и в этом смехе столько удивительного света, что Юля сама начинает улыбаться, несмотря на серьезность ситуации. Они где-то на другом конце мира, в центре самой опасной для полубогов страны, но этот человек — самый обычный человек, просто девчонка, которая не должна была быть со всем этим связана, — продолжает улыбаться.

— Машина же из проката. Ему потом штраф платить.

Юля смеется тоже. Наверное, слишком громко, зато впервые за долгое время — искренне.

Прошел от силы час, но город уже проснулся. Подсвеченный взошедшим золотым солнцем и заполненный людьми, он кажется ожившей старинной картиной. Если представить, что на улицах нет машин, что на стенах нет ярких вывесок, если не присматриваться к одежде прохожих — можно легко вообразить, что находишься в далеком прошлом. Как будто само время в этом городе застыло и несколько тысячелетий не двигалось с места.

Парни мало оглядываются по сторонам, разве что Дмитрий норовит сделать побольше фото и видео — для семьи, наверное. Оксана продолжает что-то щебетать, и от ее голоса Юле понемногу становится спокойнее.

Вскоре к ним присоединяется Марго, и почему-то она выглядит грустной, как будто еще чуть-чуть, и заплачет.

— Мы же так и не поздравили Сережу, — расстроенно сообщает она; Оксана сразу обнимает ее за плечи. — На подарок плевать, но мы даже ничего не сказали… Вот блин!

— Да ладно тебе, ничего страшного. Поздравим потом, заодно и отпразднуем, что разобрались с поиском!

— Когда это еще будет, — вставляет Юля раньше, чем успевает себя остановить.

— Когда надо, — с нажимом отвечает Оксана, поворачивая к ней голову и выразительно ведя бровью. — Мне кажется, он так обрадуется, что будет уже неважно, какой день.

Они с Марго продолжают это обсуждать. Юля же невольно улыбается. Обычно она не склонна к ностальгии, но… Сейчас есть время и достойный повод.

Здесь, в древнем городе, плечом к плечу с подругами, пусть пока и не боевыми, сложно не вспомнить давние времена, когда она еще служила вместе с другими охотницами.

Сколько же лет… Больше пятнадцати? Даты легко стираются из памяти, когда ты бессмертна. Юля навряд ли сможет вспомнить точный год, холодной зимой которого она обратилась к Артемиде и попросила отстранить ее от общего дела.

— Я давала клятву и не намерена ее нарушать, — говорила она, в волнении теребя пальцами свой верный лук, первый и единственный. — Но я хочу служить в одиночку. В ближайшее время.

Юля помнит, как таинственно мерцали звезды в глазах Артемиды, как свет луны серебрился на ее темных волосах. Она выглядела так, как чаще всего выглядит: совсем юной девочкой, едва ли подростком. Кто бы увидел их со стороны, тот мог бы принять Юлю за ее маму.

Артемида не улыбалась, но голос ее звучал мягко и понимающе, когда она благословляла Юлю на самостоятельную охоту и обещала:

— Мы всегда придем на помощь, если понадобимся. Ты знаешь, как позвать.

Юля часто-часто кивала, прикусывая губу, чтобы не разрыдаться от чувств, которых было слишком много, настолько, что они бы разорвали ее сердце, не будь оно защищено магией богини луны.

Когда ты бессмертна, чувства, эмоции, простые человеческие радости и горести становятся менее значимы. Но либо ста двадцати восьми лет слишком мало, чтобы окончательно потерять чувства, либо в ту ночь они были слишком сильны.

Впрочем, такую боль не под силу унять даже богам.

Юля не помнит, какой это был год, потому что очень старалась забыть. Не только год — целое десятилетие выдалось слишком тяжелым. Ряды охотниц поредели, поколения сменились, многие подруги, которые в далеком тысяча девятьсот семнадцатом заменили ей семью, отправились на небо.

Самыми счастливыми годами ее жизни были шестидесятые. На родине наконец-то стало спокойнее, а потому и путешествовать по миру, защищая его от чудовищ, было легче. Тогда же был лучший состав охотниц за всю ее жизнь — а может быть, и за всё время существование Охоты, но об этом судить разве что Зое, была бы она жива, да самой Артемиде.

Тогда она чувствовала, что и правда нашла свое место.

Тогда рядом с ней было всё, о чем можно мечтать.

Но всё рано или поздно заканчивается, и теперь остается лишь делать то, что до́лжно, и не потерять себя. И только изредка, под особо меланхоличное настроение и, по возможности, стакан виски, вспоминать былое и вертеть в руках подаренную Артемидой заколку. Серебряный полумесяц и сейчас закрепляет ее волосы на затылке. Хотелось взять его с собой — так будто легче.

Юля ловит себя на том, что снова трет перекинутый через плечо лук — совсем рядом с грифом, где от постоянных прикосновений серебристый металл стал золотым и красиво подчеркивает выгравированные на удачу две греческие буквы. Бета и мю.

Она сталкивается взглядом с Петей — тот, обернувшись, смотрит пристально и будто бы равнодушно, но сразу вопросительно кивает. Юля опускает руку и мотает головой. Всё в порядке. Просто минутка ностальгии.

— Ребят, может, в кафе какое-нибудь зайдем? Жрать охота со всеми этими нервами, — подает голос Дмитрий.

— Нет! — тут же выпаливает Оксана, не давая никому даже обдумать предложение. — Никаких кафе, Дим, у нас полная яхта еды.

Антон разочарованно что-то бормочет, и Юля чудом сдерживается, чтобы не закатить глаза. Мужчины!.. И глупый Выграновский, непонятно по какому принципу их разделивший. Вернее, ясно, что он специально собрал более сильных бойцов в свою команду — им-то нужно добираться неизвестно куда, причем по суше, а не в комфортных каютах. И всё-таки мог оставить им Игоря или того же Олега!

«Хотя Олег не пошел бы без Сережи, — мрачно рассуждает Юля, постепенно замедляясь вместе со всеми. — А Игорь не бросил бы Диму — очевидно же, что в итоге потащил с собой, чтобы лично присматривать. Лучше бы оставил на яхте, запер в какой-нибудь каюте с коробкой сухарей и бутылями воды, и делов-то!»

Что ни говори, а всерьез винить Эда всё же не совсем справедливо. Виноват Янус, который надавил на них и не дал времени спокойно всё обсудить и правильно разделиться.

— Нам этот час погоды не сделает, — рассуждает тем временем Сергей, поглядывая то на Дмитрия, то на Оксану. — Поедим, настроимся и…

— Ты как хоббит, — вдруг серьезно говорит Антон, и Марго смешливо прыскает. — Давайте попьем чай, давайте тут посидим…

— Когда я такое говорил! — возмущается Сергей. — А даже если так, вот и что дальше?

— Ребят, ну время же идет, — канючит Оксана. — Давайте просто побыстрее решим все дела, вернемся домой, и ходите по своим кафешкам, сколько захочется!

— Ну ты сравнила жопу с пальцем, — ворчит Дмитрий. — То в Москве, а то в Афинах.

— Тут дороже будет, — замечает Петя. — Хотя, тоже, смотря где…

Они продолжают обсуждать этот вопрос, и Юле хочется выстрелить в небо, но у нее не огнестрел, а всего лишь лук. Как вариант, можно просто заорать, но она еще не настолько отчаялась.

Не зря есть традиция: ходить в поиск по трое. Три — священное число. Три — оптимальный вариант, чтобы успешно распределить обязанности и обойтись минимальными потерями ресурсов. Пророчество всегда отправляет в путь троих людей, а если их больше, кто-то обязательно не вернется домой.

Конечно, во времена охоты с подругами Юля участвовала и в пятерках, и в более многочисленных командах. Нередко они выходили победителями в том же составе, в котором начинали выполнять задание. Чуть реже — теряли хотя бы одну.

Но тринадцать!.. Мало того, что много, так еще и число несчастливое. Нехорошее. Особенно учитывая, что в тексте пророчества речь о двенадцати героях.

Здесь их семь. Две тройки, один лишний.

Кто-то из тех, кто сейчас лезет в драку за возможность попробовать местный греческий салат, или тех, кто доказывает непричастность Греции к этому блюду, может больше не увидеть свой дом. И кто бы об этом переживал.

— Di immortales, — беззвучно выдыхает Юля, а потом вскидывает голову и решительно заявляет: — Значит так, слушайте сюда!

Она редко бывала командиром, никогда не любила ставить себя выше других даже ради задания. Но и такое бывало, потому включить командный тон не составляет труда, и его чувствуют даже те, кто в жизни не был причастен к боевым операциям. Все притихают и, сжавшись, внимательно смотрят на нее в ожидании следующих указаний.

— Во-первых, с этого момента я — ваш командир. — Юля очень старается не поморщиться. — Если есть претензии, обсудим в индивидуальном порядке. Во-вторых, Оксана права — никаких лишних трат денег, времени и сил. Идем на яхту, отплываем, обсуждаем план и только потом завтракаем.

Она делает паузу, внимательно вглядывается в каждое лицо, чтобы увидеть малейшие признаки недовольства. Но все, кажется, только рады, что кто-то примет решение за них; даже Петя смотрит спокойно и улыбается уголком губ.

— В-третьих, и это самое важное. — Юля снова притормаживает и понижает тон. — Я не буду решать за вас — мы всё обсуждаем вместе. Но во время боя или любой критической ситуации вы обязаны подчиняться моим приказам. Нас слишком много даже сейчас, и если каждый начнет действовать из каких-то своих побуждений, очень маловероятно, что мы завершим поиск в этом же составе.

Она с удовлетворением отмечает, как взгляды ребят один за другим мрачнеют и наконец-то серьезнеют.

— Я не тиран, — хмыкает, понемногу сбавляя градус напряжения. — Я просто командир. И теперь моя ответственность — сохранить ваши жизни, а это получится, только если я буду точно знать, что меня услышат и послушают. Вопросы?

Пару секунд они молчат, робко переглядываются, как нашкодившие пятиклассники, и неуверенно мотают головами. Потом Дмитрий подает голос:

— А к вам обращаться по форме или?..

— Дим, на «ты», по имени и без шуток, — отрезает Юля, выразительно глядя на него. Дмитрий понятливо затыкается.

Подумав, Юля решает добавить как будто между прочим:

— Если кому-то станет некомфортно подчиняться молодой девчонке, вспоминайте, что я служу Артемиде с революции. Так что постарше вас буду.

Она огибает ошарашенно застывших парней и едва сдерживает смешок, когда слышит сдавленный мат Антона и тихий хохот Пети.

Ее тут же догоняют Оксана и Марго.

— Юль, погоди, а тебе сколько?.. Ой, это как-то неприлично спрашивать, хотя ты же бессмертная, так почему нет?

— С революции девятьсот семнадцатого, ты имеешь в виду? Обалдеть! А ты из дворянского рода? Сережа будет в восторге, обязательно расскажи ему, как там всё было!

Юля отмахивается, мол, расскажет позже сразу всем, чтобы не повторяться. На деле же она совсем не горит желанием погружаться в свои ранние воспоминания.

Быть свидетельницей исторических событий — самое страшное, что можно представить. И вовсе это не интересно, и никакой важности не чувствуешь. Только мечтаешь, чтобы всё наконец-то закончилось, и тебе просто вернули твою собственную жизнь.

XXIV. СЕРГЕЙ

Не то чтобы Сергей хорошо разбирается в древнегреческом чем угодно. Он не совсем тупой, а иногда даже умный, но совершенно точно не эрудированный. Всё полезное, что он знает о мире — а в частности, об истории, архитектуре, искусстве и географии, — он знает исключительно благодаря долгой дружбе с Арсением.

Поэтому он совсем не удивляется, когда Дельфы, которые он представлял, ну, парой храмов на холме, оказываются вполне симпатичным, обжитым городом — пусть, древним, но здесь всё такое. Древнее настолько, что жуть берет, и не менее жутко приветливое.

Радоваться, что пока всё идет гладко, что никто не нападает и ничто не угрожает их жизням, не получается. Не после того, что было позавчера на Крите. Поэтому Сергей постоянно оглядывается по сторонам и крепче сжимает трость, которую теперь не выпускает из рук.

Пусть это совсем простое оружие, но всё-таки лучше, чем ничего.

— Нам подозрительно везет на машины, — замечает Антон с нервным смешком и хлопает себя по карману джинсов в десятый раз за последние три минуты.

Оставил телефон на яхте, сконфуженный под гневным взглядом Юли. Буквально от сердца оторвал, не иначе, но им сейчас важно перестраховаться во всём, чём только можно. Сергей вот ни капли не сомневался, даже выключил его на всякий случай, чтобы точно никаких рисков.

Как удобно, когда хочется на время бросить весь привычный мир, и у тебя вдруг появляется не только возможность, но и достойный повод (оправдание).

— В плане? — переспрашивает Поз, который как раз прервал свою многочасовую лекцию об истории этого места. Непонятно, слушал ли его кто-то, кроме Марго. Она, кажется, даже что-то переспрашивала и записывала в блокнот.

Блокнот! Настоящий, с бумажными листами! Кто вообще пользуется такими? Нет — какие вообще помощницы главных в стране айтишников пользуются ручкой и бумагой?

Антон натянуто улыбается и пытается включить свой сценический образ, но энергии ему определенно не хватает.

— Ну смотри, в фильмах этих, фэнтези там всяком, герои вечно по несколько дней добираются до места, до которого можно за пару часов доехать на машине.

— Ну.

— Ну! А мы без всяких проблем на яхте — оп! — и за полдня уже в другой части Греции. Потом — оп! — и у нас есть машина, и вот мы уже доехали до самых Дельф. Скучно. Хреновые мы герои какие-то.

— И слава богам, — ворчит Юля откуда-то сзади.

Правильно сделала, что пошла последней, иначе они бы точно разошлись в разные стороны и добирались до этого, как его… храма Аполлона, или как?.. В общем, на месте они были бы только к темноте.

— Шаст, мы просто взрослые люди, — нудит Позов, деловито поправляя очки. — Мы не ищем приключения на свою задницу там, где это не нужно. И у нас есть деньги и умение договариваться, поэтому нет и проблем.

— Всё равно скучно, — тихонько, чтобы Юля не слышала, вздыхает Антон.

Сергей поджимает губы, чтобы сдержаться и не начать спорить. Ни к чему хорошему это не приведет: паника — последнее, что им всем нужно.

Вместо этого он сбавляет шаг, чтобы поравняться с Юлей и Оксаной.

— Юль, а можешь на вопрос ответить по секрету? — спрашивает он нарочито легко, не глядя на нее.

— Не про мужчин, надеюсь? — строго отзывается та, и идущая по другую руку от нее Оксана фыркает. Сергей пожимает плечами.

— Не, мужчины меня не интересуют. — Теперь прыскают уже обе. — Я вот чего не понимаю, а у нас вообще есть… как бы сказать… понимание, что конкретно искать?

Юля демонстративно закатывает глаза, но всё-таки начинает разъяснять:

— У нас нет четкой информации, но и предположений не так много. За тысячелетия у каждого бога было много вещей, но судя по масштабам пророчества, речь идет о чем-то особенно важном, так?

— Так, — кивает Оксана.

— Я бы предположила, что речь о его луке, но сильно сомневаюсь, что он мог потерять его, — продолжает Юля задумчиво. — Оружие — часть тебя, тем более такое. Лира? Слишком просто. Поэтому я думаю, что это какая-то часть его колесницы.

Еще раз — Сергей не разбирается ни в чём древнегреческом. Он осторожно спрашивает:

— А разве он не должен, типа, каждый день ездить на этой колеснице по небу, с утра до заката, нет?..

Юля медленно вдыхает, выдыхает, явно борясь с раздражением. Ничего, пусть терпит: она не может выбрать команду, а все остальные не могут выбрать другого командира.

— Ты говоришь про Гелиоса, — спокойно поправляет она.

— А это не одно и то же?

Сергей уже говорил, что не разбирается ни в чем древнегреческом? Разговор сворачивается на том, что лучше пусть принимают решения те, кто разбирается, а «все остальные» будут просто слушаться.

К этому моменту они почти добираются до входа на территорию храма, и тут кто-то — непонятно, кто первым — замечает деревянную табличку с греческими буквами на ней.

— О, надо будет там остановиться, — говорит Дима.

К чести Сергея, не он один нихрена не понимает, что происходит. Оксана растерянно переспрашивает, что Дима имел в виду, Марго тоже вопросительно моргает.

— Ну там же написано…

— Надпись на древнегреческом, Дим, — вздыхает Юля. Ах, ну да, точно же. Древнегреческий. — Там написано: «Хостелы для полубогов и их друзей. Недорого». И стрелка.

— Вот стрелку я вижу, — радостно докладывает Оксана.

Сергей выпаливает быстрее, чем успевает нормально подумать:

— А давайте я пойду туда, найду нам хостел? Смысл мне с вами тащиться.

Все недоуменно оглядываются. Петя хмыкает и продолжает идти дальше, Юля переглядывается с Оксаной, явно не уверенная, как лучше поступить.

— Может, и тебя тоже отправить…

— Нет, Юль, ну я же хотела посмотреть храм, — скулит Оксана, привычно надувая губы, и Юля отмахивается.

— Ладно, Сергей, иди посмотри, что там есть. Марго, не хочешь?..

— Да, я присоединюсь.

Она… чего? Сергей ловит на себе улыбающийся взгляд и ошарашенно моргает. А разве она не должна была пойти с остальными и радостно фотографировать всё подряд для своего парня? И за ней что, получается, надо будет приглядывать?

Сергей неуверенно косится на своё единственное оружие и впервые в жизни жалеет, что не унаследовал от отца хотя бы козлиные копыта.

— Окей, идем, — пожимает плечами как будто равнодушно.

И они идут в другую сторону, по узкой улочке, обходя холм (у которого определенно есть название) по кругу. Марго, как и предполагалось, то и дело притормаживает, чтобы сделать фото, и постоянно широко улыбается.

— Красиво здесь, — говорит она в какой-то момент.

Сергей только кивает — а что еще отвечать? Что ему вообще с ней обсуждать? Она лет на двадцать младше.

Хотя она буквально единственный человек в команде, который умеет управлять гребанной яхтой. И не просто умеет, а разобралась с этим за пару минут, посреди ночи и перепуганная морским чудовищем.

Это всё ещё не отвечает на вопрос, какие у них могут быть общие темы.

Так что Сергей молчит и только оглядывается, надеясь, что больше надписей на древнегреческом нигде не будет — об этом, конечно, стоило подумать.

Идут не спеша. Торопиться некуда: ребята наверняка еще даже на территорию не зашли и стоят в очереди, а потом им еще нужно дойти до храма и отыскать там неизвестный предмет. Впрочем, быстро бы и не получилось: уклон довольно высокий, а под ноги то и дело попадаются огромные валуны, через которые нужно чуть ли не перелезать. Неужели другой дороги было не найти!

Относительно высокой точки достигают только минут через двадцать, если не все тридцать. Чем выше, тем всё чаще приходится придерживать друг друга под локти, чтобы не упасть и не подвернуть себе ноги. А еще приходится постоянно оглядываться, чтобы не пропустить… что, собственно? Сергей хмыкает себе под нос. На то они и русские, что постоянно ищут то, не знают что. Как, например, не пропустить нужное здание? Не будет же на нем написано…

— Смотри, — подает голос Марго, останавливаясь и показывая куда-то рукой. Ее глаза прищурены, второй ладонью она прикрывает лицо от ярких лучей Странно, что ее кожа остается бледной-бледной, хотя они уже прилично времени провели под под солнцем.

Сергей прослеживает направление ее взгляда и видит табличку с символами, очень похожими на те, которые они видели в начале.

— И что там написано?

— Не знаю, но можем спросить.

Приходится перебраться через очередные каменные завалы, чтобы наконец-то дойти до обыкновенного двухэтажного дома, который на вид мало отличается от всех остальных в городе, разве что выглядит не таким обновленным. На крыльце, сидя прямо на ступеньках и втыкая в пространство с лицом человека, познавшего суть жизни, курит обыкновенного вида мужичок. Или парень — так с ходу сложно сказать.

Марго делает шаг к нему, уже заготавливая милую улыбку, и в последний момент Сергей подхватывает ее за плечо так же, как во время подъема. Он даже не успевает сообразить, что именно делает и зачем, и только когда она оборачивается с вопросительно поднятой бровью, начинает думать.

Потом медленно втягивает воздух, никак не показывая своих сомнений. Чувствует, впрочем, только слабый запах моря, какой-то еды из ближайшего кафе и пряных, не слишком сладких духов Марго. Знал, что это бессмысленно, но проверить всё же стоило.

— Что? — тихо спрашивает та, и Сергей мотает головой.

Но отпускать ее одну не решается и идет рядом, понемногу приближаясь к человеку, который уже поднял голову и смотрит на них без всякого выражения на лице.

Марго приветливо улыбается и легко балакает на английском — Сергей понимает через слово, что она узнает насчет хостела. Человек долго молчит, прежде чем выдавить какой-то вопрос; голос его звучит очень хрипло, будто он не разговаривал несколько дней подряд.

Дальше они, кажется, выясняют, что хостел действительно создан для полубогов, и его хозяин — правильно же Сергей услышал? — хотел убедиться, что они пришли с компанией полукровок.

Сергей снова незаметно чуть сжимает плечо Марго, чтобы та не говорила слишком много. Он никогда не отличался хорошей интуицией, но сейчас его не отпускает ощущение, что что-то идет сильно не так.

Они всего лишь хотели найти место, чтобы с комфортном переночевать, неужели этого достаточно, чтобы угодить в неприятности?!

Хозяин хостела неожиданно улыбается — и это выглядит больше похожим на оскал, — бросает сигарету на землю и, не утруждаясь тем, чтобы затушить окурок, поднимается по ступенькам внутрь, жестом зовя их за собой.

Марго оборачивается и непонимающе разводит руками:

— В чем дело?

Знал бы Сергей, в чем дело, сразу бы сказал, а потом схватил за руку и увел отсюда подальше. Но у него нет ни единого аргумента, кроме предчувствия. Поэтому он поджимает губы и неопределенно ведет плечами, взглядом пытаясь показать, как сильно ему всё это не нравится.

Удивительно, но Марго не смеется и не отмахивается, а тоже хмурит лоб и отводит взгляд, о чём-то задумываясь.

— Сережа говорил, что никак не мог вспомнить какой-то миф, — бормочет она. — Как будто что-то, связанное с нашей яхтой…

Хозяин хостела снова показывается на крыльце и недовольно прикрикивает на них. Можно подумать, у него тут очередь из желающих заселиться.

Сергей пытается приглядеться к его лицу или облику в целом, но, во-первых, ничего примечательного в нем как не было, так и нет, а во-вторых, он опять скрывается за дверью.

— Ладно, идем. — На этот раз Сергей идет первым.

Холл оказывается самым обычным, с единственной стойкой, за которой их уже дожидается с журналом нетерпеливый хозяин. Он бросает один резкий вопрос — Сергей без труда различает, что он спрашивает о количестве полубогов, которые хотят заселиться.

Не количестве человек всего. Только полубогов.

Марго медлит, бросая на него нечитаемый взгляд. Сергей и сам не уверен, что лучше сказать, большее число или меньшее. Он испугается большого количества или напротив обрадуется, что в его сети пришло так много полукровок?..

Заминка остается почти незаметной — Марго быстро удается сориентироваться, и она, снова широко улыбаясь, опирается на стойку и принимается что-то ворковать, не отвечая на вопрос прямо. Сергей продолжает осматриваться, как будто скучающе, а на деле — пытаясь хоть что-то понять.

На вид, хостел как хостел. Он медленно проходит вдоль совершенно пустой стены, зависает у окна. Деревянная рама украшена простыми выжженными рисунками.

До ушей обрывками доносится разговор. Где же ваши друзья? Гуляют по городу, у вас очень красиво… И они наверняка собираются в музей? Нет, мы там уже были… Когда же, если я провел там весь день и вас не видел? Еще вчера, мы… Сколько вас всё-таки? Восемь… А сами вы кем являетесь? Всего лишь человек… А ваш спутник? Тоже…

Сергей переводит взгляд на стойку. Тоже деревянная и тоже с рисунками.

На чем вы сюда прибыли? Нас привезли на машине из Афин, послезавтра уже самолет обратно домой… А на вершину горы вы поднимались? Нет… Обязательно поднимитесь сегодня же.

Сергей Матвиенко не разбирается ни в чем древнегреческом, но даже он может предположить, что подозрительно большое количество изображений змей на квадратный метр территории — плохой знак. Он пятится к Марго и говорит, прилепив на лицо расслабленную улыбку:

— Малышка, давай пока возьмем комнату для нас, а ребята потом сами выберут.

Марго улыбается еще шире, совсем как-то нездорово, как будто хочет скрыть блестящие ужасом глаза. Должно быть, тоже что-то поняла.

— Да, хорошо! — и цепляется за его предплечье с такой силой, что наверняка останутся следы от ногтей, но на это сейчас плевать. Во второй руке зажата трость, и Сергей пытается сообразить, как поудобнее ее перехватить, чтобы хотя бы минимально защититься, если что-то пойдет не так.

Но хозяин — или какое слово он тогда произнес? — не спешит нападать. Напротив, услышав просьбу Марго, он радостно кивает и бросается заполнять журнал, попутно уточняя детали.

И, как бы между делом: «Так, говорите, ваши друзья в городе?»…

Марго сильнее сжимает пальцы, а сама кивает и быстро уводит тему, спрашивая о цене. Потом достает из сумочки несколько древнегреческих монет, которые дал им Эд, и оставляет на стойке. Взамен забирает ключи.

Хозяин подмигивает им и, кажется, желает хорошо провести время в его… в его городе. Сергей не сомневается, что на этот раз точно услышал верно.

Марго тянет за собой наверх, и они уходят, не оглядываясь. В хостеле стоит такая тишина, как будто здесь никого больше нет.

До комнаты на втором этаже доходят как можно спокойнее, Сергей буквально видит, как Марго заставляет себя не бежать. Она открывает дверь — видно, как дрожат ее руки, едва не выпуская на пол ключи, — первой заходит внутрь.

Едва они оба оказываются внутри, Марго захлопывает дверь, прислоняется к ней спиной и смотрит на Сергея страшными глазами.

— Ты знаешь миф про Аполлона и Дельфы? — выпаливает она и, не дожидаясь очевидного ответа, тараторит вполголоса: — Вход в Дельфийское прорицалище охранял огромный дракон. Аполлон его убил из ста или тысячи стрел, это по разным источникам, и тогда Дельфийский Оракул стал принадлежать ему. Сережа всё пытался это вспомнить!..

— А яхта при чем? — спрашивает Сергей максимально ровно, хотя сам чувствует, как пульс нехорошо ускоряется.

— Draco. Дракон. Это созвездие. — Марго облизывает губы, вдыхает-выдыхает, явно стараясь успокоиться. — Оно названо в честь Пифона.

Уточнять нет необходимости. Сергей осматривается, как будто сейчас кому-то может быть интересен интерьер; на мебели тут и там замечает всё те же выжженные рисунки.

— Надо сказать ребятам, — продолжает Марго, тяжело дыша. — Твой телефон…

— На яхте.

Он прикусывает язык и не добавляет «как все и договаривались», потому что это может прозвучать с упреком. На деле же хорошо, что телефонов у них не было, потому что тогда их могли застать врасплох. И неизвестно, чем бы всё закончилось.

Впрочем, и сейчас ничего не известно.

— Если Аполлон его убил, то почему он…

— Вроде бы я слышала, что Гея его воскресила, — тут же отзывается Марго, начиная нервно заламывать руки и ходить туда-сюда по небольшой комнатке. — Черт, черт, что же…

— Тихо, не нервничай так, — говорит Сергей, выставляя руку, но коснуться не решается — вдруг случайно напугает. — Еще неизвестно, точно это сам… Питон этот, или как его?..

Марго мотает головой.

— Это точно он, ты помнишь, как он представился? Защитник Дельф. И сказал потом, что это его город.

Точно. Сергей плохо расслышал, потому что говорил мужик невнятно и хрипло, но это было, выходит, не proprietor, а protector. Хреново. Очень хреново.

— Ну, паника нам точно не поможет, — он старается улыбнуться, — так что надо думать, какие есть варианты, да? Силой мысли не обладаешь, случайно?

Марго через силу хихикает, но тут же снова сникает.

— Нет. Драхмы есть, можно было бы отправить сообщение через Ириду, но нужна радуга.

Сергей трет лоб. Сомнительно, что поблизости будет гидрант или хотя бы шланг для полива. А может, и будет, но им нельзя привлекать лишнее внимание.

— Может, успеем добежать?..

— Вряд ли. Он уже выходил, я видела краем глаза. — Марго крупно вздрагивает, снова складывает руки на груди и крепко сжимает зубы.

— Нам по-любому лучше идти к ребятам, вдруг понадобится помощь. — Как будто они могут помочь. — Но их надо предупредить.

Сложность составляет еще и то, что они понятия не имеют, одни ли в доме и не встретит ли их в холле целая орава монстров. Надо было прикинуться туристами и просто уйти, когда чутье сказало, что рядом опасность.

Думать об этом нет времени. Сергей отчаянно соображает. Рискнуть и спуститься? Найти там телефон — Димка же взял с собой в целях безопасности, один-единственный, и сейчас это может спасти им жизни или, как минимум, здоровье. А если внизу кто-то есть? Да и, блять, Сергей же не помнит номер наизусть.

— Подожди, — Марго вдруг светлеет, — какое сегодня число? Седьмое, — отвечает сама себе. — В седьмой день месяца прорицательницы Дельфийского оракула давали пророчества.

Сергей вопросительно смотрит на нее.

— И что это дает?

Марго прикусывает губу, раздумывая о чем-то, а потом, решившись, выпаливает совсем шепотом:

— Я — Оракул. И наше пророчество произнесла я.

Если совсем честно, Сергей чего-то такого ожидал. Когда он думал об этом, он всё гадал, кто на самом деле Марго, ведь она слишком умна и слишком важна, чтобы, будучи обычным человеком, потащиться вместе с ними. Разве не логично было Разумовскому оставить ее вместо себя в Питере, управлять всеми делами? Было очевидно, что они двое что-то скрывают.

Поэтому он спокойно кивает и спрашивает:

— Сможешь передать предупреждение?

Либо ему кажется, либо Марго секундно улыбается с облегчением и благодарностью. А потом хмыкает и пожимает плечами.

— Понятия не имею. Но надо пробовать, больше вариантов нет.

Сергей ободряюще кивает и снова отворачивается к окну, чтобы ей не мешать. Поблизости никого не видно, но он замечает… Сначала думает — кажется, но нет, отчетливо видит, как валуны, через которые они с Марго перебирались у самого входа в хостел, медленно перекатываются и будто оживают.

Это были никакие не камни. Это было тело огромного змея.

XXV. АНТОН

Уворачиваясь от летящего в него каменного массива, Антон истерически думает, что больше никогда не расстроится из-за легкости задачи. Пусть лучше они будут скучно ездить из города в город, собирая мелкие артефакты, чем постоянно натыкаться на громадных ящериц!

Как их нашли — сложно сказать, а как это существо побороть — еще сложнее. Пока у них получается только обороняться.

Краем глаза Антон оглядывается на сокомандников и мельком восхищается, как хорошо все они успели сработаться. А может, за это надо благодарить Юлю, которая, едва почуяв опасность, быстро откомандовала каждому его план действий.

Позов отвлекает на себя внимание дракона — Пифон, так Юля сказала? — и пытается с ним говорить. Иногда даже успешно, тем самым выигрывая им секунды на передышку. Петя со спины пытается подобраться ближе. Сама Юля — наоборот выискивает удачную позицию для выстрелов и то и дело обрушивает на дракона град стрел. Оксана помогает смертным туристам скорее скрыться.

Антону же было поручено отбиваться от всего, от чего можно отбиться, на всякий случай держаться подальше хотя бы от морды чудовища, а еще — смотреть-смотреть-смотреть и искать хотя бы что-то необычное, что может указать на присутствие артефакта. Пока что ему не удается даже остановиться хотя бы на полминуты и отдышаться.

Он сам не ожидал, что может так много бегать и двигаться, не задыхаясь и почти не чувствуя боли в колене. Съемки часто выдавались тяжелыми, на концертах тоже бывало всякое, и ему хватало десяти минут физической активности, чтобы почувствовать себя самым уставшим человеком в мире. Теперь же… нет, он определенно не стал античным атлетом и всё ещё хочет лечь и сдохнуть, однако и двигаться до сих пор может.

Либо действует адреналин, либо те самые бонусы нахождения в Греции.

В какой-то момент он незаметно для себя оказывается спина к спине с Димкой — тот как раз отскочил от летящего в него камня. Эта тварь что, еще и землей умеет управлять?!

— Сука! Как успехи? — отрывисто бросает Поз, прикрывая голову и утягивая Антона в сторону, за холм.

— Никак, — выдыхает Антон, не пускаясь в пространные рассуждения, чтобы не тратить кислород. Кто бы знал, что он когда-нибудь будет так ценить свободные пять секунд на передышку.

Мимо проносится Юля, останавливается совсем рядом и стреляет, очевидно, прикрывая от летящего прямо в них снаряда.

— Как успехи? — кричит она через плечо.

— Никак!!! — повторяет Антон, чувствуя, как к горлу подкатывает паника. Вот, почему еще нельзя было надолго останавливаться.

— Надо отступать, мы сейчас ничего не найдем. — И как ей только хватает дыхалки.

Откуда-то сверху орет Петя:

— Никаких «отступать»! Сейчас придумаем…

Он совершает ошибку, привлекая к себе внимание, так что замолкает на середине фразы и отскакивает от удара мощным каменным телом, тут же прячась где-то среди скал.

Дима крепко сжимает его плечо, Антон машинально встречается с ним взглядом. Серьезные глаза Поза одновременно успокаивают уже близкую истерику и заставляют осознать, насколько всё хреново.

— Нам надо прямо сейчас…

Он не договаривает, потому что в этот момент сбоку вспыхивает зеленый свет. Они втроем синхронно пригибаются к земле и изумленно оборачиваются.

— Нифига себе! — слышится откуда-то сбоку голосом Оксаны.

Руины храма Аполлона, где, как наперебой рассказывали Юля с Димой, когда-то было — а для полубогов и остается — Дельфийское прорицалище, подсвечиваются изнутри мистическим огнем. Даже сам Пифон ненадолго замирает.

А в центре этого огня виден неясный силуэт сидящей на пятках Марго. Антон почему-то узнает ее сразу, но как следует охуеть не успевает — передышка окончена, и ему приходится снова куда-то бежать.

Они продолжают заниматься каждый своим, отчаянно сражаясь с драконом — осознавая, что победить того, кого с трудом поверг даже бог солнца, им не удастся. А в ушах раздается гулкий, очень громкий и дребезжащий, троекратно помноженный голос Марго:

Поверженный солнцем отныне землей возрожден,

От звездного змея бегите, он слишком силен!

Петя, неизвестно как оказавшийся рядом, ехидно замечает:

— Ты поздновато, подруга, — и Антон понимает, что ее слова слышат все присутствующие.

Он косится на храм и видит, что силуэт Марго не двигается, но ее волосы летают вокруг лица, как будто под водой, глаза сияют зеленым, а губы шевелятся, продолжая говорить.

Но если ваш страх поглотит подземельная мгла,

То змеево тело пронзит золотая стрела.

Весело вспыхнув напоследок ярким ворохом искр, как новогодний фейерверк, силуэт исчезает, и Антон заторможенно смотрит на разъяренного Пифона.

Кто-то — он не узнаёт из-за шума в ушах — кричит:

— И какого хрена это должно значить?!

Времени на размышления нет — они хреновые бойцы, не боги, да и полубогов среди них слишком мало. Они уже устали и совсем скоро не смогут сражаться. Промедление может стоить чьей-то жизни.

Антон до этого момента не понимал, насколько реальна эта возможность и насколько серьезна опасность того, что они делают. Но сейчас, постоянно чувствуя затылком ледяное дыхание возможной смерти, он кристально ясно это осознает.

У них нет времени на размышления, сомнения или хотя бы обдумывание. Точно не сейчас. Сейчас нужно просто брать и делать то, что приходит в голову, просто пробовать все возможные варианты, пока не обнаружится верный.

Поэтому Антон, неожиданно четким движением сунув катану в ножны, стягивает со среднего пальца кольцо.

Он ни разу в жизни этого не делал, но подсознательно знает, какие нужны мысли и слова. Да ему даже знать не надо: сила, так долго сдерживаемая внутри артефакта, уже чувствует, что ее наконец-то готовы освободить, и сама начинает литься наружу несдерживаемым черным потоком.

Антон крепко жмурится и сжимает зубы, концентрируясь; чувствует, как от напряжения по виску скатывается холодный пот. Кольцо, крепко сжатое в ладонях, кажется ледышкой, но одновременно с этим руки почему-то не мерзнут.

Распахнув глаза, Антон первым делом видит, как от него испуганно отшатывается Оксана. А потом фокусируется на Юле — та удачно стоит совсем недалеко.

— Юля, лук! — орет он, впервые молясь богам, чтобы она услышала и поняла правильно.

Юля оборачивается, и ей требуется ровно две с половиной секунды, чтобы оценить ситуацию, понять его задумку и согласиться, что идея рабочая. Она одновременно подбегает и замахивается, бросает оружие точно в протянутую руку, и по серебристой рукояти пробегает черная рябь.

Антон в жизни не держал лук в руках — ладно, технически, держал пару раз, но стрелять не учился и, соответственно, никогда не умел. Однако в этот момент он ни о чем таком не думает. Да это и не нужно, потому что он не собирается целиться точно. Ему достаточно пару раз попасть в сторону драконьей головы.

Стрелы материализуются из чистой тьмы, стоит ему только натянуть тетиву.

Первый выстрел приходится в летящий прямо в них огромный валун, и от первого же прикосновения наконечника тот разлетается в серо-черную пыль. Антон самодовольно хмыкает; остатки страха ушли, впитались в землю под его ногами.

Следующие стрелы только ранят, вряд ли смертельно, однако достаточно, чтобы Пифон перестал кидаться камнями и извиваться одновременно всем огромным телом. Вокруг него летает темное облако, сбивая с толку и лишая сил.

— Вы думаете, что ваших жалких потуг достаточно, чтобы убить меня?! — ревет он так, что ушам становится больно. Антон готовит еще один снаряд. — Даже богу солнца потребовалась для этого тысяча стрел!

А потом, вспоминает Антон рассказ Юли со слов самой Артемиды, Пифон являлся этому богу в кошмарах. Но до сих пор всё, что они делали, основывалось на полном доверии оракулу. И если оракул сказал, значит…

Вспышка золота настолько быстрая и маленькая, что можно подумать, будто это мелькнуло у него в глазах. Но она расчерчивает воздух отчетливо, как упавшая звезда — небо. И прилетает точно в созвездие, пронзая его насквозь.

…значит им будет достаточно одной.

На следующую минуту склон холма превращается в сверкающую золотую пустыню: змей рассыпается пылью, как недавно рассыпался его собрат, захвативший дом Егора и Эда. Вот только это чудовище намного больше, оплетает весь склон своим телом, и потому приходится зажмуриться и отвернуться, дожидаясь, пока последние частички великого Пифона растворятся в воздухе.

Примерно в этот же момент у Антона подкашиваются ноги, и он оседает на землю, тут же опираясь на нее рукой. Как во сне, он фокусирует глаза и понимает, что в метре вокруг него всё покрыто инеем. А потом его накрывает с такой силой, что он, кажется, на несколько секунд отрубается, но приходит в себя, когда ему в рот суют что-то сладкое.

— …ешь. Давай-давай, ребенок, ты умница, хорошо постарался.

Голос Юли постепенно становится всё отчетливее, как если бы Антон медленно поднимался со дна бассейна ближе и ближе к поверхности. Медовая вкусность тает во рту; он сглатывает и машинально тянется вперед, надеясь получить добавку.

— Не-а, тебе хватит, а то сгоришь, — добродушно хихикает Юля, и Антон окончательно приходит в себя.

— Что это было? — хрипит он, тупо глядя на свои мелко дрожащие руки.

Юля забирает с его колен лук — он на автомате бросает «спасибо» — и уточняет:

— Ты про свои внезапные способности, про стрелу или про лекарство?

Антон, честно говоря, имел в виду волшебную сладость, которая мгновенно привела его из полуобморочного состояния в полную боевую готовность. Но теперь, когда Юля упомянула, он поднимает голову и непонимающе смотрит на всех по очереди.

— А реально, чья была стрела?

Ребята разводят руками.

— Никто так и не понял. Она не наша.

Ну да, верно, из них пятерых лук только у Юли, а он был у Антона в руках. Держать его, к слову, было всё-таки неудобно, и хотя Антон безусловно гордится оказанной ему честью, это точно не его оружие.

Забавно, что при этом он в первую очередь подумал именно про стрелу, а не, например, про копье. Он шарит руками по земле рядом с собой, но вовремя замечает, что кольцо уже на пальце — видимо, механически надел и не заметил.

— Так, — неуверенно начинает Поз, — что с артефактом-то?

Они снова переглядываются.

— Может, мы что-то не так поняли?..

— Погодите! — Юля вскидывает вверх указательный палец, медлит еще пару секунд, а потом вдруг страдальчески стонет, пряча лицо в ладонях. — Вот же су-у-ука-а…

Антон потихоньку поднимается, отмахиваясь от Димкиной протянутой ладони, отряхивает штаны. Иней тем временем совсем исчез; определенно надо будет получше разобраться с этой способностью.

— Ты чего? — первой осторожно спрашивает Оксана, кладя ладонь Юле на плечо. Та поднимает голову, глядит куда-то в пространство с дикой улыбкой. А потом смотрит почему-то на Диму.

— Янус — бог чего? — вопрошает, как на уроке.

— Проходов. Начинаний, — тупо отвечает Дима. — Выбора.

— Продолжай-продолжай, накидывай!

— Да не знаю, ну, это двуликий бог, бог начала и конца, бог выбора, двойственности… — Он резко осекается, бегает туда-сюда глазами — и вдруг тоже стонет, запрокинув голову в небо: — Бля-я-ять!

— Класс, а нам объясните? — ворчит Петя.

Антон вспоминает, как Янус несколько раз повторил: «Не бойтесь правды». Как устроил испытание с правдой. И с ужасом осознает одновременно с тем, как Юля выпаливает:

— Бог правды и лжи, сука! Одно его лицо говорит правду, а другое — всегда лжет!

Петя матерится, сразу понимая, Оксана осознает постепенно и так же постепенно опускается задницей на какой-то, возможно, очень важный и святой камень.

— Он отправил нас не в то место, — резюмирует Дима страшным голосом.

…С холма они спускаются в полном молчании. У подножия столпились смертные, кто-то кричит, кто-то плачет, полиция отчаянно пытается всех успокоить. Приходится обходить всю эту вакханалию по кругу, чтобы до них не докопались с вопросами, и это стоит определенных усилий, так что на дороге они оказываются только через лишние десять минут.

Там их с объятиями и перепуганными лицами встречают Серега и Марго. Только тогда Антон догадывается оглядеть своих спутников и себя самого — и понять, что их всех можно поздравить с боевым крещением: все пыльные, потные, в синяках и ссадинах, одежда частично порвана, а глаза заебанные и злые.

— Вы получили послание? — жалобно спрашивает Марго. — Я не была уверена, как это сделать…

— Получили, о великий оракул, — слабо шутит Юля. — А вы-то как про Пифона узнали?

Антон краем уха слушает рассказ про хостел и его хозяина-защитника, мысленно аплодируя Сереге и Марго за выдержку и способность сориентироваться, глядя в глаза страшному монстру, пусть и обращенному в человека. Но в основном он смотрит по сторонам и с нарастающим чувством ужаса и вины замечает, что их битва не прошла даром для города.

Дорога частично завалена камнями, повреждено несколько домов и машин. Кое-где вырыты целые канавы, повалены деревья. Пифон — огромный змей, повелевающий горой, и он очень яростно защищал то, что ему вверено.

Антон обнимает себя руками, когда замечает кареты скорой помощи и семью с плачущими детьми. Его начинает потряхивать.

Надо позвонить Арсу. Поговорить, убедиться, что он в порядке, а потом поделиться сегодняшним нихрена не крутым опытом.

— К черту хостелы, давайте вернемся на яхту, — вторит его мыслям Юля. — Надеюсь, нас довезут.

Их, конечно довозят, а за доплату даже не задают лишних вопросов об их внешнем виде. Яхта, слава богам, оказывается на месте: Антон бы не удивился, если бы за время их отсутствия с ней что-нибудь случилось, и пришлось бы в срочном порядке искать новый транспорт.

Все разбредаются по каютам, договариваясь встретиться через час. Антон первым же делом кидается к телефону — и хмурится, понимая, что с самого утра у него нет ни одного пропущенного или сообщения. Потом думает, что Арс, вероятно, тоже занят, но на всякий случай звонит. Ответа нет. Тогда он, не позволяя себе испугаться, отправляет сообщение: «У нас пиздец, но все живы. Как ты? Позвони. Люблю тебя».

Потом он идет в душ и долго стоит под горячей водой, остервенело стирая с себя пыль. Кажется, что к ней примешались остатки той самой, золотой, и от этого к горлу подступает тошнота. Надо поесть и хоть как-то отвлечься.

Из душа он выходит, наверное, через все полчаса, наконец-то чувствуя себя относительно живым человеком. Тут же хватается за телефон — но ответа не видит. Зачем-то открывает инстаграм; это уже привычка — проверять, как у Арсения дела, заходя в его аккаунт и изучая сторис и хэштеги в публикациях.

Хотя Антон прекрасно знает, что сегодня никаких обновлений не будет.

На профиль Арсения он, тоже привычно, залипает еще на двадцать минут и приходит в себя только тогда, когда раздается телефонный звонок. Он аж подскакивает, но быстро сникает, видя, что это не Арс. Но тут же вскидывается снова, потому что звонит младший помощник Разумовского.

— Да, Леш? — отзывается Антон настороженно.

Как общаться с подростком, он не имеет ни малейшего понятия. Арсений, например, обращается к нему подчеркнуто уважительно, исключительно на «ты». Антон так не может — ладно бы еще девчонка была, он даже Арсовой Кьяре долго выкал, потому что иначе было попросту неловко. А тут — пацан, скоро студентом будет. Какое там «вы»?

Плюс непонятно, что вообще такое — пятнадцать лет. Или сколько ему? Вроде бы Сережа упоминал, что пятнадцать. В этом возрасте уже трахаются, например, или еще нет? Антон, вроде, впервые переспал с девчонкой в семнадцать. Или сколько ему на выпускном было?

Всерьез задумавшись, он едва не пропускает слова Леши, но всё же успевает их поймать — и медленно холодеет.

— Антон Андреевич, простите, что беспокою, но я звоню Сергею Викторовичу и Арсению Сергеевичу на все телефоны уже седьмой час подряд, а они недоступны. Простите, пожалуйста, если отвлекаю, мне бы просто узнать, всё ли в порядке…

Антону бы тоже хотелось это знать.

Но пугать ребенка он точно не будет, поэтому собирает в кулак всё своё накопленное за годы актерское мастерство, улыбается, чтобы звучать не фальшиво, и весело отмахивается:

— Да, конечно, всё в порядке! Давай я тебя с Марго соединю, хорошо? Она тоже здесь, перезвонит минут через десять, лады?

— Хорошо, спасибо, — настороженно отвечает Леша. Неужели не поверил? — Но точно всё в порядке?

— Да, они просто куда-то пошли, в музей, что ли, — на ходу сочиняет Антон, — твой босс любит всю эту скукотень, ты знаешь.

Непонятно, верит Леша в итоге или нет, но вопросы задавать перестает. Напоследок Антон решается:

— И, Леш, со мной можно на «ты». Договорились?

— Ладно! — Слышно, что он улыбается. — Спасибо, Антон Андр… Ой, в смысле, Антон! Всё, не отвлекаю, пока.

— Пока-пока…

Антон сбрасывает звонок и смотрит в чат с Арсением. Был в сети в десять четырнадцать.

Поднимать панику совершенно не хочется, но и оставлять это просто так нельзя. Антон идет к остальным и узнает, что не единственный заметил, что что-то не так: никто из второй команды не выходит на связь с самого утра.

— Возможно, они тоже оставили где-то телефоны? — предполагает Оксана.

Остается надеяться только на это.

Юля распоряжается, что остаток вечера они будут отдыхать, потом — отсыпаться, и только потом — решать проблемы. Кажется, ей благодарны все.

Ужин проходит, как в тумане. Все подавлены неудачей и потраченным временем. К тому же, теперь совершенно неясно, куда им двигаться.

— Зато мы освободили Дельфийское прорицалище, — решительно говорит Марго. — Значит так и должно было быть.

Остальные не выглядят особо убежденными.

Ночь проходит тревожно: Антон постоянно подрывается и сквозь сон проверяет телефон, но вплоть до утра там ничего не меняется. Когда он, сонный, недовольный и встревоженный, сталкивается на кухне с Серегой, то понимает, что не он один хреново спал.

— Тоже переживаешь?

— А?.. — Матвиенко пару раз моргает, соображая. — А. Это да. Кошмары заебали, каждый раз, как глаза закрою, одно и то же.

Антон хмурится. Не то чтобы он, единожды применив свои способности полубога, стал мастером древнегреческой магии, однако тут напрашивается один возможный вывод:

— Ты не думаешь, что это, типа, знак какой-то?

Сергей так и зависает у кофеварки, не донеся до нее кружку.

Когда все собираются на завтрак, он неуверенно начинает рассказывать, вертя кружку из-под кофе по столу.

— Короче, мне снится пожар. Недавно понял, что это какой-то лес… Я постоянно падаю на траву, слышу треск веток, всё такое. А сегодня видел тебя, Тох. — Он поднимает нечитаемый взгляд на ошарашенного Антона. — Так и не понял, что ты делал, вроде просто стоял и говорил с кем-то… Но, может, это из-за ваших рассказов про вчера? Я сильно впечатлился, оно могло, это… ну, перенестись в сон.

— Лес, пожар, — бормочет Юля. — Учитывая, что мы ищем что-то связанное с Аполлоном, вариантов немного.

— Дафна, что ли? — спрашивает Поз.

Юля мелко кивает.

— Можно попробовать. Только…

— Только я с вами не поеду, — неожиданно заявляет Петя и отставляет кружку.

Все переводят на него взгляды, но молчат. Марго первой спрашивает о причине, и Петя смотрит на нее до странного возмущенно.

— А тебя не смущает, что твой парень пропал и не выходит на связь почти сутки?

— Ты про Сережу? Он не мой парень.

Теперь Антон — да и еще полстола — переводит охуевающий взгляд на нее.

— Неважно, — отмахивается Петя. — Я поеду в Мегару и буду их искать. Обещаю, что буду отчитываться и сразу скажу, как что, — тут же добавляет он.

— Петь, идти одному — не лучшая идея, — неуверенно говорит Юля, но тот смотрит на нее пристально, как будто хочет без слов передать что-то, понятное только им двоим.

— Я справлюсь, ты же знаешь.

И он действительно уходит. Антон испытывает по этому поводу странные ощущения: вроде бы ни он сам, ни кто-то еще из команды не общался с Петей достаточно близко, и всё равно к нему все привыкли, и кажется неправильным, что сейчас они останутся без него. Какой бы мерзкий у него ни был характер, это добавляет поиску атмосферы.

Антон в тысячный раз открывает чат, где висит уже десяток сообщений, шесть из которых даже не доставлены. И понимает, что Петя прав — оставлять это так нельзя. Лучше пусть выяснится, что ребята просто были заняты и он зря мотался по стране, чем если станет слишком поздно.

Петя уходит незаметно для всех, толком не прощаясь. Только что Антон видит его тихонько обсуждающим что-то с Юлей, а через несколько минут слышит, как Марго про него спрашивает, а Юля говорит, что он уже ушел.

— Честно вам скажу, я не уверена, где может быть лес. Дафна обитала у реки Пиньос, но это огромное расстояние… — Она вздыхает. — Давайте вернемся в Афины и поспрашиваем там. И, может быть, как раз дождемся остальных.

Дима ратует за то, что время терять не стоит, но большинство оказываются согласны и не готовы рисковать. Антон сперва сомневается, а потом решает, что если есть возможность поскорее встретиться с Арсением, лучше он ею воспользуется.

Он задремывает прямо на палубе, на узком, зато длинном диване, под шум волн и гудение мотора.

А просыпается от незнакомых голосов, чьего-то улюлюканья и грохота выстрела, практически падает на пол, машинально прикрывая затылок руками. Пытается посмотреть наверх, слышит недолгие звуки борьбы, а когда всё же с трудом поднимает голову, видит направленное прямо ему в лицо дуло пистолета.

— Внимание, дамы и господа, — вальяжно тянет один из людей, каким-то образом оказавшихся на яхте; за бортом курсируют два небольших кораблика. — Это судно захвачено!

Антон думает, что после того, как они убили целого дракона, какая-то кучка пиратов не будет проблемой. Но потом видит краем глаза, что один из них держит Марго в захвате, прислонив к ее шее нож, и решает за лучшее не дергаться.

Многообещающее начало дня!