В дверь негромко постучали.

– Войдите, – сонно отозвался Стид, уже успевший сесть в кровати, но все еще не готовый спустить с нее ноги на прохладные доски пола.

На пороге оказался Таракан с подносом, полным аппетитно пахнущей еды. Кок явно постарался приготовить что-то по-настоящему сытное для капитана, совсем еще недавно лишенного всяких сил.

– Поешьте. У вас все еще бледный вид.

Он приблизился к постели и аккуратно поставил поднос рядом со Стидом. Тот с благодарностью улыбнулся ему и лишь затем посмотрел на принесенный завтрак.

Есть действительно хотелось, но, только успев подумать о том, сколько времени он был голоден, Стид тут же вспомнил о Кракене.

– Спасибо. Ты не мог бы… в следующий раз приготовить что-нибудь… – он не договорил, невольно скользнув взглядом по форту из одеял, со стороны которого не доносилось ни звука. Таракан, разумеется, понял намек.

– Человечину я готовить не буду! – безапелляционно заявил он, для верности скрестив руки на груди. – Не умею. Так что даже если вы поймаете того вшивого капитанишку с противной бородкой…

– Ох, нет, я совсем не это имел в виду… – растерянно пролепетал Стид, внутренне похолодев. – Может, что-то из даров моря?

Таракан покачал головой, ясно давая понять, что это плохая идея.

– В здешних широтах каждый кусок рыбы может мгновенно отправить на небеса. Ваш океанический друг сам охотится, и ему едва ли требуется наша помощь. Уж он-то знает, что здесь съедобно… кроме людей.

Пожав плечами для большей убедительности, Таракан поспешил вернуться к своим делам. Стид проследил за ним растерянным взглядом. Когда дверь каюты закрылась, он тихо позвал:

– Кракен, ты не спишь?

Прошло несколько немых мгновений, прежде чем из-за одной из подушек, обозначающих вход, показался морской хозяин. При виде него Стид ощутил, как взволнованно забилось и без того беспокойное сердце.

Еще ночью он нежился в объятиях Кракена, и, хотя это длилось совсем недолго, пока у обоих хватало смелости приближаться к незримой черте, за которой их страх возрастал многократно, что-то в нем успело измениться, сделаться более жадным до счастья…

– Доброе утро, – произнес Стид, сияя улыбкой.

– Доброе, – чуть неуверенно отозвался Кракен.

Окна каюты были предусмотрительно занавешены плотными шторами, так что даже солнечным утром в ней царил мягкий сумрак, но видеть морского хозяина в это время суток было все равно непривычно для Стида.

Он протянул вперед руку, призывая Кракена сесть рядом с ним.

– Может быть, ты присоединишься?

Глянув на поднос, как показалось Стиду, с затаенной тоской, житель глубин привычно устроился на полу спиной к кровати.

– Я слышал, что говорил твой матрос… Он… да и все остальные… считают меня чудовищем.

В его тихой речи, в этих печальных словах отчетливо прозвучала уверенность в том, что он не имеет права находиться здесь, рядом с живыми людьми. И это настолько контрастировало с радостью, которую ощущал при его появлении Стид, что тот отложил взятый было кусок хлеба и спустился с кровати, чтобы усесться рядом с Кракеном и мягко коснуться плечом его плеча.

– Это не так… Они все понимают, что ты хищник и должен питаться… как полагается.

– Я не ем людей…

– Что ж, даже если бы… – Стид с трудом сумел скрыть вздох облегчения и тут же осторожно спросил: – Чем же тогда ты питаешься?

Кракен опустил взгляд, и Стид вновь захотел коснуться его, чтобы убрать густые пряди, которые в мгновение скрыли его лицо с сияющими печалью темными глазами.

– Рыбой, моллюсками… всем, что могут измельчить… мои челюсти, – он помолчал, к робкой радости Стида не отодвигаясь, как это бывало прежде. – Когда я голоден, я охочусь на них… как мои собратья… не используя свой дар приманивать их. Это было бы слишком жестоко, ведь любое создание в океане покорно моему зову…

– Ох, как благородно! – с искренним чувством выдохнул Стид. Он представил себе, как уменьшившийся до обычных размеров спрут прячется в расселине среди кораллов, чтобы дождаться приближения ничего не подозревающей добычи. Неразличимый под надежной защитой своих удивительных узоров. Превосходный охотник, будто рожденный для того, чтобы царствовать среди обитателей дна.

– Ну а обычная еда для тебя не опасна?

– В этом обличии, должно быть…

Осознав вдруг, что означал тоскующий взгляд Кракена, брошенный в сторону приготовленного Тараканом завтрака, Стид встал со своего места, взял поднос и вернулся обратно.

– Что ты хочешь попробовать?

– Я… не знаю… А что это… розовато-оранжевое? – с небольшой запинкой, но все-таки верно описал цвет Кракен, глядя на содержимое маленькой фарфоровой розетки.

– Это? Мармелад. О, давай я поухаживаю за тобой.

Покрыв густым слоем мармелада кусок хлеба из недавно пополненных запасов, Стид протянул его Кракену, отчаянно надеясь, что тот все-таки примет человеческую еду. Морской хозяин взял угощение и неуверенно откусил крохотных кусочек. Прожевав с нехарактерной для людей тщательностью, он блаженно прикрыл глаза.

– Как же это прекрасно…

Стид вновь просиял и тут же принялся намазывать мармеладом второй и третий такой ломтик, думая о том, что не зря заполнил весь трюм этим лакомством, избавившись от большей части бочек с порохом.

Ему хотелось верить в то, что такие моменты… вроде готовности Кракена лакомиться человеческой пищей, не скрываться в дневное время… оставаться на «Возмездии» с ним… могут что-то изменить в природе этого существа, сделать его хоть немного ближе к людям...

– Когда морская девушка пришла в себя, над горизонтом уже поднялось солнце. Во всем теле она чувствовала жгучую боль, которую было невозможно унять. Подняв ресницы, она обнаружила, что перед ней стоит прекрасный принц и смотрит на нее своими черными, как бархатная ночь, глазами. Она тут же в смущении потупилась и увидела, что вместо рыбьего хвоста у нее две миниатюрные ножки…

Сидя на бочке и выразительно читая одну из своих любимых сказок заинтересованно притихшей команде, Стид ощущал умиротворение, которого ему так не хватало в эти полные тревог дни. Он действительно поверил в то, что его люди готовы остаться с ним… Вот они все, сидят рядом, внимательно слушая каждое его слово. Столь доверчивые, столь ранимые…

– Подходите поближе, мистер Морской Монстр, здесь еще есть место между мной и Шведом.

Внезапная реплика Баттонса, обращенная в сторону нетронутой светом кормовых фонарей тьмы, заставила всех собравшихся вокруг чтеца непроизвольно вздрогнуть. Матросы начали оборачиваться, чтобы разглядеть темную фигуру, практически неразличимую на родном для нее фоне.

Сердце Стида болезненно сжалось. Переборов свое опасение быть отторгнутым смертными, Кракен вышел на палубу, чтобы послушать, как он читает сказку…

Стид собрался было соскользнуть с бочки, чтобы взять в руки холодную ладонь Кракена и вывести его на свет, но мысль о том, что лучше дождаться, когда команда сможет принять морского хозяина без давления со стороны капитана, остановила его.

– Я надеюсь, никто не против? – мягко спросил он у собравшихся.

Его люди молчали, остро чувствуя близость замершей в нерешительности живой темноты.

– Лично я – нет, – наконец, произнес Олуванде, неопределенно пожав плечами. – Вы гость на нашем корабле.

– Гость капитана, – важным тоном уточнил Джон Фини. – Этого достаточно.

Остальные, похоже, все еще раздумывали, но уверенность товарищей явно действовала на них успокаивающе.

– Тут и правда есть местечко, – подал голос Швед и тут же чуть посторонился, чтобы дать возможность Кракену встать к борту по правую руку от Стида.

В этот же миг Француз осторожно переместился в противоположную сторону, и это не осталось незамеченным.

– Ну, думаю, вы привыкли к тому, что внушаете трепет, – с обезоруживающей откровенностью, не слишком надежно скрывающей волнение, проговорил Люциус и сделал пригласительный жест в сторону предложенного Шведом места.

Но Кракен продолжал стоять в совершенном молчании, и в какой-то момент матросы поняли, что он также не может решиться сделать шаг навстречу.

– Садитесь с нами, только не просите читать с начала. Капитан перескажет вам то, что было ранее, – проговорил Таракан и устроился на полу с таким видом, будто считал, что на этом вопрос должен быть решен.

Стид, напряженно пытавшийся разглядеть выражение лица Кракена, вдруг осознал, что лучше и правда перестать делать акцент на том, что морскому хозяину сложно выйти из тени. Он перелистнул страницу книги и, многозначительно кашлянув, продолжил:

– Принц взял ее за руку повел в свой роскошный дворец. Ведьма сказала правду: с каждым шагом морская девушка чувствовала, будто ступает по острым лезвиям, но она терпеливо переносила боль, ведь ее мечта сбылась: она шла об руку с любимым. Ее походка была легкой и воздушной. Принц и придворные могли только дивиться тому, насколько она изящна и прекрасна.

Сосредоточившись на чтении, Стид пропустил легкий вздох со стороны команды, а чуть позже, на миг подняв взгляд, увидел темную фигуру, стоящую хоть и в стороне от всех, но все-таки в круге теплого света.

Когда он закончил читать, матросы уже крепко спали. Все, кроме бодрствующего ночью Баттонса и Француза, что беспокойно ворочался на своем месте, то закрывая глаза, то вновь всматриваясь в темноту перед собой.

Кракен вернулся в каюту, и Стид решил воспользоваться моментом, чтобы поговорить с одним из своих людей наедине.

– Как ты? – шепотом спросил он, присев на корточки рядом с Французом и несмело тронув его за плечо.

Тот улыбнулся, но явно лишь для того, чтобы успокоить капитана.

– Все в порядке, – также тихо отозвался он. – Жизнь в море полна опасностей, и всем нам нужно просто привыкнуть к тому, что мы – игрушки в руках Богини…

– Это так, – вздохнул Стид. – Но я делаю все, что могу, чтобы вам ничто не грозило…

– Пит рассказывал, каким капитаном был Эдвард Тич до того, как… переродиться в чудовище. Смелым, но очень суровым. Он никогда не жалел своих людей. И хотя именно этого стоит ожидать от хорошего пирата, я все-таки рад, что наш капитан – вы.

На это Стид смог лишь улыбнуться в ответ, потому что горло вдруг перехватило спазмом, и если бы он попытался что-то сказать, вышел бы невразумительный хрип. Кивком пожелав Французу спокойной ночи, он поднялся на ноги и направился в сторону полуюта, с замиранием сердца думая о том, что вскоре он вновь будет обнимать Кракена, самозабвенно наслаждаясь его нежностью.

Пройдя по хорошо освещенному коридору, он оказался в каюте. Свежий, наполненный теплым дыханием погожей ночи воздух едва ощутимо тек в сторону открытой двери, неся с собой нетронутую тишь, но Стид знал, что Кракен умеет быть совершенно бесшумным, никак не обнаруживая своего присутствия.

Это было так странно, но уже почти привычно… проводить время бок о бок с другим существом, незримо поддерживающим, оберегающим… От этого что-то внутри расправлялось, разглаживались старые шрамы, и дышать становилось значительно легче…

Стид прошел к окну и вгляделся в неизъяснимо прекрасный пейзаж, освещаемый перламутровым светом полной луны с примесью отсветов пламени кормовых фонарей. Усыпанное бесчисленными звездами небо смотрелось в темную гладь моря, видя в ней лишь свое отражение, но не ведая ничего о тех тайнах, что скрывают обманчиво спокойные волны.

– Знаешь, иногда я думаю о том, что хотел бы спуститься на дно с тобой… Увидеть все чудеса подводного мира, которые видишь ты… Может, тогда бы я лучше понял, что ты чувствуешь…

Ему ответствовала лишь тишина, но Стид терпеливо ждал, когда Кракен появится из своего логова. Может даже подойдет и обнимет со спины, скользнув по плечам мягкими ладонями.

Погрузившись в очередную мысль о том, как удивительно быть с тем, кто нежно касается по своей собственной воле, он не сразу осознал, что молчание длится слишком долго. Тревога больно кольнула его, и он приблизился к сооружению в библиотечной нише. Заглянув внутрь, Стид почувствовал, как сознание мгновенно опутывают сети страха.

Логово пустовало. Тишина в каюте, что сначала показалась ему выжидающей, была на самом деле совершенно безжизненной.

Стид в растерянности принялся заглядывать во все углы, убеждаясь, что Кракена в помещении нет. В какой-то момент он подумал о том, что воздух в каюте слишком свеж, и только тогда, наконец, увидел, что одна из оконных створок открыта.

Пока он говорил с Французом, житель глубин покинул корабль через окно. Приняв свой истинный облик, он незаметно спустился по отвесному боку кормы и погрузился в родную стихию…

Должно быть, силы, что владели им, вновь позвали его на охоту, но не за плотью… за душами тех, кто должен был погибнуть в очередном кораблекрушении… и на этот раз он не хотел позволять Стиду останавливать его. Чтобы то страшное, что происходило на «Возмездии» несколько ночей назад, больше не повторилось…

Стид верил ему, верил в то, что все его действия были вынужденными, что он пытался оградить от опасности того, кто был ему по-настоящему дорог. Но эта вера не могла побороть мучительной боли, пронзающей от мысли о том, что Кракен не в силах уйти от своей судьбы и вынужден вечно губить жизни, чтобы потом ненавидеть себя…