― И вы так долго возились лишь с одной комнатой? ― Сынмин удивлённо приподнял брови.

― К сожалению, увидеть больше она не позволила, ― хмуро подтвердил Минхо, поглядывая на находки, лежавшие рядом с видеопроигрывателем.  

― Но вы же отсутствовали почти весь вечер, ― выражение лица Феликса выражало лёгкое недоумение. У него, как и у всех собравшихся, в голове не укладывался тот факт, что пятый уровень никогда не получиться исследовать на сто процентов. Это место постоянно видоизменялось, часто меняло положение проходов, и всё это просто не имело никакого логического объяснения.

― Спасибо, мы заметили, ― язвительно отозвался Минхо, приземлившись на стул перед телевизором и устало прикрыв рукой глаза.

Побыв с ним почти весь день, Чанбин с уверенностью мог сказать, что тот не просто стал безразличным и непривычно колючим ― он чем-то был сильно встревожен, хотя и тратил последние силы, чтобы это скрыть.

― И всё же мы нашли две кассеты в одной комнате. В прошлый раз ради одной кассеты нам пришлось перерыть целый этаж, ― подметил Чанбин, не понимая пессимистичный настрой остальных.

Да, они много времени убили на то, чтобы попасть на пятый уровень, проторчали там ещё больше, не имея возможности выбраться, а затем еле пролезли в узкий проход, ведущий на второй уровень. Но они же вернулись не с пустыми руками.

― Чанбин прав, ― неожиданно поддержал парня Джисон. ― Мы не впустую потратили это время. Теперь будем знать, что пятый уровень ― это ещё более странное место, чем мы думали раньше.

Минхо скептически хмыкнул, но опровергать это заявление не стал, предпочтя заняться настойкой видеоплеера. Все остальные в это время расселись кто куда: Сынмин и Джисон ― на кровать, Чанбин и Феликс ― на пол.

― Что посмотрим первым? ― через пару минут спросил Минхо, всем телом откинувшись на спинку стула и повернувшись в сторону парней.

― Может, запись Хёнджина? ― прозвучало неуверенное предложение от Сынмина.

― Тогда Черён, ― на лице Минхо заиграла довольная ухмылка, и под возмущённый взгляд Сынмина он загрузил первую кассету.

На экране крупным планом вывелось изображение стола, а в записи послышался какой-то странный шорох и звук отодвигаемых бумаг.

― Почему мы не можем начать хотя бы одну запись нормально? ― Чанбин едва заметно вздрогнул: слышать голос Минхо из видео было так же непривычно, как и в прошлый раз.

― Возможно, у нас просто руки из одного места растут, ― за кадром пробубнил Феликс.

Через некоторое время бездушная поверхность стола сменилась улыбающимся лицом Черён. Было видно, что, пока велась та неудачная съемка, она еле сдерживала рвущийся наружу смех, но, как только камера сфокусировалась на ней, сразу же попыталась принять невозмутимый вид.

― Начнём? ― спросил Феликс. Судя по каким-то фоновым шумам, Минхо в ответ просто кивнул. ― Тогда вперёд.

― Представьтесь, ― та же сухая просьба, что и в прошлой записи.

― Ли Черён, ― девушка вновь широко улыбнулась, но тут же по какой-то причине стушевалась и опустила взгляд на свои руки, сложенные на коленях.

― Почему Вы захотели испытать действие системы на себе?

― Это немного сложно объяснить, ― Черён попыталась увильнуть от ответа, но последующее повторение вопроса всё же вынудило её признаться. ― Знаете, я всегда хотела быть более красивой, ― она нервно прикусила губу и продолжила. ― В вашей рекламе было сказано, что система ― это новый мир, где люди смогут стать счастливыми. Мир, где возможно осуществить свои заветные желания и жить так, как захочется. В нём нет ни боли, ни разочарований, ни быстротечного времени, ни понятий о том, что красиво, а что уродливо, что правильно, а что нет. В общем, это отличная возможность забыть старую жизнь и начать всё с чистого листа, поэтому я тщательно всё обдумала и пришла к вам. Я действительно хочу избавиться от своего тела и стать той, кого все полюбят. Мне надоело постоянно отворачиваться от своего отражения, надоело скрывать недостатки тонной косметики, надоело пытаться полюбить себя через бесполезные упражнения, надоело слышать в свой адрес отвратительные комментарии, сводящие все результаты борьбы с самооценкой на нет.

В конце голос девушки всё же дрогнул, несмотря на её попытки сдерживать эмоции. Она сжала в руках подол юбки, а её лицо перекосилось от внутренних терзаний. Видимо, она слишком долго хранила свои переживания где-то в глубине души, надеясь, что они никогда не будут высказаны вслух.

От её слов пробрало холодом, а по телу пробежала неприятная дрожь: Чанбин прекрасно понимал Черён из видео. Ещё в старшей школе многие дразнили его за лишний вес и уродливое лицо. Ранее он как-то не замечал своё отличие от других, но постоянные подколы, оскорбления, а в дальнейшем и побои сделали своё дело. Чанбин настолько возненавидел свою внешность, что без отвращения не мог взглянуть в зеркало. Он стал носить только закрытую одежду, иногда дополняя свой образ маской, закрывающей пол-лица; постепенно перестал общаться с людьми из-за чувства неполноценности и сел на жёсткую диету, после которой вреда осталось больше, чем пользы. Смотреть за тем, как цифры на весах медленно, но верно падали, с одной стороны было немного волнительно, с другой ― страшно. С каждым днём кости прорисовывались всё чётче, а взгляд матери становился беспокойнее. Скрывать от неё всё это уже не оставалось сил, поэтому в один из дней он просто сорвался, долго кричал и бился в истерике, чувствуя себя в тот момент абсолютно ужасно. Однако после того случая он понял.

Дело было вовсе не в весе.

Он просто себе не нравился.

Через некоторое время он начал ходить в зал в надежде сделать хотя бы своё тело красивым. Результат не заставил себя ждать ― рельефные мышцы, привлекающие внимание как девушек, так и парней, крепкие руки, мощные бёдра... Всё это немного помогало принять себя и своё тело, хотя полностью не избавляло от жгучей ненависти. Лишь слегка притупляло её.

Зависть всегда была для Чанбина отвратительным и неприемлемым чувством, однако, переступив через свои моральные принципы, он начал испытывать и его. Он завидовал высоким людям с красивыми чертами лица и пропорциями тела, идеальным тоном кожи и разрезом глаз, тем, кому не нужно было заботиться о том, как исправить в себе те или иные комплексы. От вида таких людей хотелось только выть о несправедливости мира, чтобы потом сидеть и грызть себя за отвратительные мысли.

За своими размышлениями Чанбин пропустил тот момент, когда на его плечо приземлилась чужая русоволосая голова, а запись закончилась.

― И снова упоминания этой  “системы”... ― Джисон задумчиво опустил взгляд. ― Получается, все мы находимся не в реальном мире, а в “системе”?

― Пока рано делать какие-то выводы, ― Минхо с невозмутимым видом загрузил кассету Хёнджина.

― По-моему, самое время. Если такая кассета есть с именем Хёнджина, то сто процентов мы найдём и свои записи, ― воодушевлённо произнёс Джисон.

― Пока что мы их не нашли и не видели запись Хёнджина, если на то пошло, ― Минхо одарил Джисона своим фирменным взглядом, от которого в комнате словно бы стало прохладнее на пару градусов, и парень тут же замолчал, поняв, что продолжать сейчас не стоило.

На экране возникло довольное лицо Хёнджина, вид которого немного отличался от привычного: его волосы значительно короче и темнее, чем на данный момент, глаза подведены, а губы подкрашены. Одежда на нём, несмотря на сдержанный стиль, явно выдавала работу какого-нибудь именитого дизайнера, а сам парень с непринуждённым видом сидел перед камерой, положив одну ногу на другую и выпрямившись. Создавалось ощущение, что они приготовились смотреть интервью знаменитости и явно не последнего человека в вопросах моды.

― Представьтесь, ― не изменяя заложившимся порядкам, произнёс Минхо свою типичную просьбу.

― А то вы меня не знаете, ― саркастично ответил Хёнджин, но всё же сказал своё имя.

― Почему Вы захотели испытать действие системы на себе?

― Феликс заинтересовал меня рассказом про свою работу, и я захотел быть первым, кто испытает её действие на себе, ― в глазах Хёнджина возник задор, и яркая, почти детская, улыбка озарила его лицо, создав завораживающий контраст с модельной внешностью.

― И у вас нет никаких опасений?

― Я доверяю своему другу, ― беззаботно отозвался Хёнджин. ― Уверен, если что-то пойдёт не по плану, он вытащит меня.

― Вы ознакомлены с правилами проведения испытания?

― Конечно.

― Согласны со всеми рисками и проблемами, которые могут возникнуть в самой системе?

― Ага.

Чанбин подметил про себя, что Хёнджин выглядел на удивление спокойным и радостным. Тень предвкушения и тихого восторга застыла в его глазах, отчего складывалось ощущение, что парню всё нипочём.

― Тогда внимательно ознакомьтесь с этим заявлением и подпишите его, ― в кадр ворвалась рука, держащая лист бумаги и ручку.

Хёнджин ленивым взглядом пробежался по строчкам и поставил свою подпись, после чего запись завершилась.

В отличие от предыдущих съёмок, эта была более короткой и менее информативной. Единственный вывод, который напрашивался после просмотра: они все в своё время подписали подобные бумаги и оказались в некой “системе” ― мире, где, как было сказано Черён, исполнялись самые заветные желания. Только почему-то этот момент вылетел у всех из головы. Как бы Чанбин не пытался вспомнить ― на ум никакие подобные эпизоды из жизни не приходили.

Феликс и Минхо обменялись понимающими взглядами друг с другом, соглашаясь с какой-то мыслью, явно недоступной остальным.

― Мы ведь все думаем об одном и том же, да? ― произнёс Джисон после минутной заминки.

― Если ты про то, что вряд ли загадывал оказаться в шизанутом мире, то да, ― саркастично подметил Сынмин, отчего у всех непроизвольно вырвался смешок, подозрительно похожий на нервный.

― В общем, предположим, мы находимся в системе, созданной вами, ― Джисон указал на Минхо и Феликса. ― Звучит, конечно, максимально нереалистично, но работаем с чем есть. Хёнджин ― первый человек, попавший сюда. В принципе, вполне логично. Всё же он находится здесь дольше нас всех. Черён, Чан и Чонин ― просто мимо проходившие люди, которые тоже захотели испытать действие этой штуки на себе. У всех них были какие-то причины сбежать из настоящего мира, значит, они были и у нас, раз мы находимся здесь.

Да, причины явно были... Только какие? Чего не хватало Чанбину в реальном мире? Любви, почёта, денег? Может, его причина была такой же, как и у Черён? Что, если он просто устал быть человеком, ненавидящим себя больше, чем кого-либо ещё?

А была ли вообще эта ненависть?

В голове словно бы что-то щёлкнуло. Возможно, никакой ненависти к себе никогда и не было. Как и травли, бесконечных драк и унижений. Есть вероятность, что это просто-напросто воспоминания, никак несвязанные с его настоящей жизнью. Однако тогда вопрос о том, что именно привело его в эту “страну чудес” оставался открытым.

Возникло ощущение, что голова от этих мыслей начала тяжелеть. Чанбин громко выдохнул, чем слегка испугал Феликса.

― Да ты просто гений, ― с явной иронией отозвался Минхо.

― Хей, я просто прояснил ситуацию, окей? ― обиженно сказал Джисон, сложив руки на груди.

― Ну не обижайся, ― Минхо потрепал того за плечо, сев рядом.

― Неужели прежний Лино вернулся, ― подметил Сынмин, заметив изменившееся поведение Минхо. ― А если серьёзно, то меня смущает эта ситуация. Не знаю, что с нами произошло в реальном мире, но то, что мы застряли в каком-то подобии виртуальной реальности вместе с его создателями, явно не является хорошим знаком.

― Ты прав, ― Феликс приподнял голову с плеча Чанбина. ― Ещё мы совершенно не знаем о своих прежних жизнях. Не думаю, что в данной ситуации можно доверять своим воспоминаниям. Помните, я говорил вам о том, что сны, которые нам здесь снятся, имеют значение? Теперь я лишь убеждаюсь в том, что это какие-то отрывки из нашего настоящего прошлого.

― До конца не хотел поддерживать твою теорию, но теперь она отчасти звучит логично, ― согласился Джисон.

― Но мне эти сны никогда не снились, ― пробормотал Минхо.

― Может, твои воспоминания изменились не так кардинально, как у всех? ― наконец втянулся в разговор Чанбин. ― Ты же создал это место, значит, мог просто их не трогать.

― На самом деле... ― Минхо отвёл взгляд к полу. ― Я вообще мало что помню. Почти ничего, если так посмотреть.

― Тогда... ― протянул Чанбин, ― не знаю, в чём дело.

― Ладно. Всё встанет на свои места после того, как найдём все кассеты, связанные с нами, ― снова Джисон спас всех от неловкого молчания. ― А теперь пора в столовую, может, надзиратели хоть как-то пояснят инцидент с Черён, ― парни начали покидать комнату. ― Кстати. Они ведь не заметили нашего отсутствия?

― Не волнуйтесь, ― усмехнулся Сынмин, ― они сегодня вообще нигде не появлялись.

― Вот как, ― Джисон удивлённо похлопал глазами. ― Возможно, пытаются найти адекватное объяснение. У нас тут не каждый день кто-то умирает. Причём таким образом... ― он слегка поёжился, вспомнив обезображенный труп девушки.

Бесспорно, эта картина ещё надолго останется у всех в памяти.

***

Остаток дня прошёл как обычно: парни поужинали, сбегали в логово, где каждый занялся своим делом, а после вернулись обратно в свои комнаты. Только Сынмин решил не изменять своим привычкам и пошёл в медпункт, чтобы убедиться, что с Хёнджином ничего не случилось. Беспокойство о нём никогда не покидало мысли, развиваясь с каждым днём всё больше. Даже глубокой ночью или днём, когда они находились далеко друг от друга, Сынмин чувствовал необъяснимую тревогу. Он понимал, что не всегда сможет держать Хёнджина в поле зрения, но смириться с этим фактом было безумно сложно.

Хёнджин своими необдуманными действиями частенько заставлял поволноваться. “Слабоумие и отвага”, ― именно так охарактеризовал бы его Сынмин, если бы кто-то поинтересовался. Неуклюжий, порой странный, но ужасно милый и очаровательный парень, сразу привлекающий внимание всех, кто находился с ним в одном помещении. Собирая на себе кучу восторженных взглядов и огромное количество комплиментов изо дня в день, он стал чуть ли не самым популярным человеком в этом месте. Зачастую при первой встрече люди предполагали, что раньше Хёнджин работал моделью или актёром. И в это сложно было не поверить. Его чистый, слегка наивный интерес и почти детское любопытство сделали его одним из лучших разведчиков, что ещё больше укрепило его позицию в обществе. С ним общались, к нему прислушивались, и он всегда был душой любой компании. Однако, как Сынмин заметил ещё в первый день, его это особо не интересовало. Он часто уединялся в художественном классе или библиотеке, появлялся на людях только в столовой и, как ни странно, втайне пробирался в лес.

Сынмин тоже был довольно любопытным, поэтому однажды попытался выследить Хёнджина. Однако его планам помешал Минхо, который подумал, что Сынмин собирался донести надзирателям об их тайном месте. Естественно, никто не собирался ни на кого доносить, но Минхо это не волновало. Он долго не мог довериться Сынмину, постоянно присматривал за ним, не выпуская из виду ни на мгновение, а когда убедился в том, что парень не являлся шпионом, пригласил того в логово. Примерно тогда же Хёнджин начал проявлять интерес к новому знакомому, а чуть позже они сошлись на том, чтобы начать отношения. Всё это произошло так быстро и внезапно, что казалось чем-то странным, но таким правильным. Словно именно друг друга они ждали всю жизнь.

Улыбнувшись своим мыслям, Сынмин приоткрыл дверь в медпункт.

Парень на койке уже давно тихонько посапывал во сне, что не могло не вызвать приступ умиления. Из-под светлых локонов выглядывали очертания закрытых глаз и расслабленных бровей, а безмятежное выражение лица говорило о том, что ему явно снилось что-то приятное. Видимо, кошмары наконец-то оставили его в покое. Непонятно из-за чего они в принципе возникали и о чём они были, но почти каждое утро Сынмин видел, как Хёнджин трясся от страха. Эта картина всегда вызывала неприятное тянущее чувство в районе груди, потому что единственное, что мог сделать Сынмин в этот момент ― обнять подрагивающее тело, славливая тихие всхлипы плечом. На многочисленные вопросы Хёнджин всегда отвечал односложно, видимо, не находя в себе смелости рассказать о своих страшных снах, поэтому Сынмин с этим смирился и просто старался быть рядом в нужный момент.

Хёнджин попытался перевернуться, но снова вернулся к той же позе, в которой спал до этого. В последнее время ему приходилось спать на спине из-за проблем с ногой. Удивительно, что при столь непривычном и неудобном положении он продолжал крепко спать. Настолько крепко, что это даже немного пугало, ведь зайти в медпункт мог каждый желающий в любое время дня и ночи...

Сынмин как можно бесшумнее подобрался к парню и аккуратно поправил слетевшее набок одеяло, отчего тот немного завозился и, сказав что-то нечленораздельное, вновь вернулся ко сну. Губы Сынмина непроизвольно тронула мягкая улыбка. Он медленно поднёс руку к лицу Хёнджина и плавно заправил упавшие на глаза волосы за ухо, напоследок проведя подушечками пальцев по мочке. Затем, не удержавшись, легко провёл по скуле вверх, запустив пальцы в мягкие волосы и слегка помассировав место прикосновения. Теперь можно было и уходить к себе...

***

Будильник снова и снова оглушительно звенел, пока парень раздражённо по нему не хлопнул. Когда противный звук наконец смолк, Хёнджин заметил, что вновь проснулся в гордом одиночестве. Видимо, Сынмин снова ушёл на работу пораньше, даже не удосужившись разбудить своего парня или хотя бы оставить записку. Если к первому пункту Хёнджин относился с пониманием, то ко второму... Вот в чём состояла проблема оставить небольшой листок бумажки? Или хотя бы отписаться в Какао, чтобы не пришлось волноваться. Хёнджин глубоко вздохнул, погрузившись в собственные мысли. Ничего хорошего из этого не вышло, поэтому он просто поднялся с кровати, отбросив всё лишнее в самый дальний уголок сознания.

Кажется, сегодня у него запланирована только одна съёмка в первой половине дня и одна ― после обеда. Не так уж и плохо, если сравнивать со всеми предыдущими днями, когда в студии приходилось чуть ли не ночевать.

Хёнджин оделся, выпил воды, решив в который раз пропустить завтрак, и вышел на парковку, где стояла их с Сынмином машина. Скорее всего, парень сегодня добрался на общественном транспорте или попросил кого-то из коллег подвезти.

Под ложечкой неприятно засосало. Одна мысль о том, что Сынмин мог доехать с кем-то другим заставляла испытывать жгучую ревность, которую Хёнджин всячески старался скрывать. Он доверял своему парню и прекрасно знал, что тот ни за что бы ему не изменил, но порой натура жуткого собственника давала о себе знать. Словно внутренний демон она съедала его изнутри, нашёптывая на ухо странные идеи, которые сразу же сталкивались с непреодолимой стеной здравого смысла. Кажется, ему просто не хватало контакта с Сынмином...

Он бы хотел вместе с ним просыпаться, готовить совершенно несъедобные блюда на завтрак, ездить до работы и обратно. Такие незамысловатые, но очень сближающее вещи...

― Сынмин-а, ― попав на съёмочную площадку, парень первым делом решил найти именно его.

― Ты уже здесь? ― прозвучал сзади родной голос, отчего на лице сразу же расцвела яркая улыбка.

― Да, не ждал? ― хитро прищурившись, спросил Хёнджин.

― Сегодня же можно было подольше поспать, ― Сынмин поправил галстук Хёнджина. ― Я специально не стал будить, зная твой режим сна.

― Без тебя холодно, ― Хёнджин обиженно надул губы. ― Да и кто мне спать не даёт постоянно, а?

― Вот уж не знаю, комары наверное.

― Ага, только один. Огромный такой. Каждый раз словно душу высосать хочет, ― Хёнджин быстро среагировал и увернулся от тычка, с удовольствием подметив покрасневшие кончики ушей Сынмина.

― Как думаешь, сегодня нас отпустят пораньше или снова будут держать здесь до посинения? ― перевёл тему Сынмин, повернувшись к оборудованному для съёмки месту.

― Кто знает, кто знает, ― напел Хёнджин, замечая бегущего в их сторону стилиста. ― Ну всё. Он меня заметил. Сейчас нас разлучат где-то на час.

Сынмин перевёл взгляд в ту сторону, куда смотрел Хёнджин.

― Оу, сегодня тобой занимается мистер Чо. Тут я могу только пожелать удачи.

― Спасибо, она мне понадобится, ― нервно усмехнулся Хёнджин, выходя навстречу своему персональному мучителю.

Как и было предсказано, спустя час на нём уже находилась яркая, но крайне неудобная одежда и тонна макияжа, а вокруг суетился Сынмин в надежде найти идеальный ракурс.

― Теперь немного приподними голову. Ага, вот так, ― пространство вокруг озарилось яркой вспышкой. ― А сейчас немного опусти и поверни в сторону. Нет-нет, в другую, ― то, как Сынмин погружался в свою работу действительно вызывало восхищение. Хёнджин правда старался сконцентрироваться на его указаниях, а не на пухлых губах, проговариваемых их, но все попытки оказались тщетны. ― Хёнджин, прошу, сосредоточься.

― Не могу, твоё лицо постоянно меня отвлекает.

Со стороны Сынмина послышался обречённый стон.

― Может, тогда другого фотографа позвать?

― Нет, ― от выкрика Хёнджина многие на площадке в недоумении повернулись в сторону парочки.  ― Не нужно, я постараюсь выбросить из головы всё лишнее.

Сынмин удовлетворённо хмыкнул и вновь принялся фотографировать Хёнджина. Конечно, у них произошла ещё не одна подобная стычка ― такое, если честно, случалось довольно часто при их совместной работе. Однако результаты таких съёмок всегда были самыми живыми и завораживающими. Хёнджин много раз ловил Сынмина на том, что тот откровенно залипал на особенно удачных снимках. Его взгляд, особенно тёплый и любопытный, в этот момент задерживался на каждом дюйме, каждом изгибе любимого тела и лица, даже через призму объектива он ощущался на коже как сладкий мёд или яркое душистое мыло, отчего сердце Хёнджина сладко сжималось.

Ни для кого не секрет, что Хёнджин был привлекательным. Высокий рост, длинные ноги, узкая талия и миловидное личико. О такой внешности многие могли лишь мечтать и заворожённо провожать взглядом её обладателей, но мало кто хотел видеть и другие достоинства, скрытые под этой потрясающей обложкой. Его трудолюбие. искренняя любовь к своей работе и доброе сердце всегда отходили на второй план, что невыносимо расстраивало. Все труды всегда неумолимо разбивались о скалы из чужого: “Ему повезло, он красивый”. Человеческие качества по-настоящему ценились лишь Сынмином и Феликсом.

Кстати о Феликсе... Вспомнив о существовании лучшего друга, Хёнджин потянулся к телефону, где ещё со вчерашего вечера висела куча непрочитанных сообщений. Он кликнул на чат и принялся навёрстывать упущенное. Феликс, как обычно, жаловался на отсутствие свободного времени и личной жизни, скидывал огромное количество мемов и рассказывал о том, как продвигалась его работа. Особенно Хёнджина заинтересовало последнее сообщение.

У нас получилось!!! и куча радостных смайлов в конце.

Работа Феликса всегда была для Хёнджина чем-то необычным и животрепещущим. Он соврал бы, если сказал, что идеи друга не привлекали его, поэтому он сразу высказал своё предложение опробовать это творение на себе. Ответ не заставил себя ждать. Феликс начал отнекиваться и просить не торопиться, умолял серьёзно подумать над этим и дать возможность кому-то другому первым погрузить свой разум в систему. Но Хёнджин упорно продолжал свои уговоры, пока Феликс не сдался.

Хёнджин с  удовлетворением отложил телефон в сторону. Осталось только как-то сообщить об этом Сынмину и директору... Если со вторым никаких особых проблем не возникнуть не могло, то с первым... Хёнджин просто не знал, какие слова подобрать, чтобы объяснить своему парню желание отправиться на неопределённый срок в демо-версию “идеального мира”. Он не понимал, почему его так сильно туда тянуло, но с уверенностью мог сказать, что, если он это не сделал, то жалел бы всю жизнь.

― Джинни, ― голос Сынмина звучал немного обеспокоенно. Видимо, он довольно долго пытался до него дозваться. ― Говорил же тебе не засиживаться с просмотром дорам до утра.

― Дело не в этом, ― уныло отозвался Хёнджин, покачав головой.

― Тогда в чём? ― Сынмин аккуратно опустился на колени перед парнем, мягко сжав его ладони в своих руках.

― Возможно, скоро ты останешься один.

― Что? В смысле? ― Сынмин смерил Хёнджина недоумевающим взглядом.

― Не пойми меня неправильно...

― Только не говори, что ты нашёл кого-то другого, ― ледяной тон сразу же прервал остаток фразы.

― Нет, что ты, ― испуганно ответил Хёнджин, смотря Сынмину прямо в глаза, где плескалось лишь непонимание и небольшая доля печали.

Ему невозможно было соврать. Не потому что он сразу распознавал любую ложь, совсем нет. Просто у Хёнджина не хватило бы сил сказать ему даже слегка искажённую новость. Однако сказать правду было очень тяжело. Зная Сынмина, можно с уверенностью предположить, что тот сказу же, прямо как спичка, воспламенится и всё воспримет в штыки. Их отношения никогда нельзя было сравнить с плавным течением реки, они, скорее, подобны глазу бури ― непредсказуемым и бурным потокам, сливающимися в середине и выстраивающими свой особый ритм, с которым могли бы посоперничать только самые крепкие супружеские узы.

Хёнджин знал, что младший о нём заботился. Своеобразно, открыто не показывая этого, но заботился. От взгляда Хвана не скрывались моменты, когда Сынмин пытался научиться готовить что-то вкусное, чтобы его порадовать; когда тот накрывал его одеялом, когда то слетало от его возни; когда заботливо говорил тихое: “Аккуратно, не порежься”, ― в итоге забирая острый нож из пальцев. Именно по таким мелочам можно было сделать вывод, что Сынмин относился к Хёнджину очень трепетно. И это было взаимно.

― Джинни, ответь, ― вывел из раздумий дрожащий голос, а нежные руки осторожно прошлись по щекам.

― Помнишь я рассказывал тебе о том, над чем работает Феликс? ― Сынмин на мгновение задумался, а после неуверенно кивнул. Скорее всего, он уже понял, к чему клонил Хёнджин. ― В общем, я всё же хочу испытать действие системы на себе.

― Хорошо, ― как-то слишком спокойно ответил Сынмин.

― Хорошо?

― Ну да, ты же об этом уже давно говорил, ― невозмутимо произнёс Сынмин. ― Подождешь, пока ее кто-нибудь опробует и попробуешь сам.

― Если честно, то я бы хотел первым ее опробовать.

Сынмин поджал задрожавшие губы.

― Но это же опасно. Что, если с тобой что-нибудь случится?

― Ничего не случится, ― теперь пришла очередь Хёнджина брать чужие ладони в свои. ― Феликс сделает всё, возможное, чтобы я вернулся, ты же знаешь.

― Знаю, ― глухо отозвался Сынмин. ― Но если ты не вернешься через неделю, я отправлюсь за тобой.

На этом сновидение Хёнджина закончилось.

***

Первым, что заметил Сынмин как только вошёл на следующее утро к Хёнджину, было смятое одеяло и мечущийся во сне парень. Всё же плохие сны так и не хотели его покидать...

Сынмин глубоко вздохнул и сел на краешек кровати, начав осторожно поглаживать того по голове. Порой такие незатейливые действия помогали Хёнджину вернуться к нормальному сну. Прямо как сейчас. Морщинки на лбу разгладились, сдвинутые к переносице брови распрямились, а болезненное выражение лица сменилось умиротворённым. Всё же не стоило оставлять его одного... Надо было спать здесь, свернувшись рядом и забыв про удобство, чтобы после выслушивать множество возмущений от Хёнджина. Но ради его спокойного сна можно и потерпеть.

Всё же видеть подобное состояние каждый день было безумно тяжело. Что же снилось Хёнджину? Какие моменты из его прошлой жизни так сильно терзали разум?

Из своих воспоминай Сынмин смог выудить только то, что Хёнджин и правда испытал на себе систему первым, а он сам отправился следом за ним, перед этим нагрубив Феликсу. Интересно, вспомнил ли Феликс об этом эпизоде? Было бы хорошо, если бы он никогда о нём не вспоминал. Всё же в этом месте им удалось поладить, а терять эту только сформированную связь совершенно не хотелось.

Со стороны Хёнджина снова послышался сдавленный стон, от которого сердце Сынмина пропустило болезненный удар. Невыносимо. Ужасно больно было видеть вечно смеющееся и лучезарное лицо скорчившимся от страха. Сердце кровью обливалось от того, как Хёнджин, уже проснувшись, начинал жаловаться на то, что из-за неприятной ситуации не мог встать и проверить какие-то очередные теории, а вечером он спокойно, будто забыв обо всех недовольствах, лежал, уткнувшись безжизненным взглядом в одну точку. Каждый раз, когда Сынмин таскал ему еду или книги, тот слабо улыбался и, отставив принесённый предмет подальше, просто разговаривал с ним, причём так, словно боявшись, что парень резко раствориться в воздухе, оставив его в абсолютном одиночестве.

А недавно он заявил:

― Минни, ты будешь любить меня, если я на всю жизнь останусь хромым?

Сказать, что Сынмин был в шоке, это ничего не сказать. Внутри него словно бы что-то треснуло, и он сразу же поспешил успокоить Хёнджина.

― Знаешь, ― внимательно выслушав бурный монолог Сынмина, продолжил Хёнджин. ― Сейчас, большую часть времени, я не чувствую ничего, но иногда ногу прошибает такой сильной болью, что хочется просто в окно выпрыгнуть или на стенку залезть. Однако больнее осознавать, что, если кости срастутся неправильно, то, даже если я встану, останусь хромым на всю жизнь. Я боюсь этого, Минни. Боюсь, что ты оставишь меня, когда я стану таким. Я просто хочу, чтобы это всё оказалось обычным кошмаром... Хочу проснуться и увидеть, что с моей ногой всё в порядке. Хочу вновь ходить на разведки, бегать к логову и гулять с тобой. Я знаю, что сглупил, сам создал себе проблему, но... Разве я этого заслужил?

Тогда Сынмину пришлось ещё долго убеждать парня в том, что всё наладится и он ни за что его не оставит. Хёнджин потом ещё долго рыдал, уткнувшись носом в сгиб шеи, а Сынмин привычным образом поглаживал его по спине.

Сынмин хотел бы избавить его от боли. Даже если бы пришлось забрать её всю себе. Всё, чего он хотел ― видеть, как Хёнджин улыбается своей самой яркой улыбкой и смеётся так громко и заразительно, что его очаровательные щёки слегка краснеют, а глаза прикрываются, демонстрируя милую родинку. Однако сколько бы Сынмин не пытался загадывать своё желание, оно так и не сбывалось. Будто сама судьба насмехалась над ним, заставляя страдать.

Единственное, что радовало ― в этом мире процесс заживления осуществлялся намного быстрее, чем в настоящем. Вполне возможно, что страдать физически Хёнджину осталось не так уж и долго. По крайней мере, не так долго, как бы это проходило в реальности. Если бы всё случилось именно так, то было бы вообще хорошо, ведь одна из проблем попросту исчезла.

Сынмин в который раз тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Хёнджин должен был вскоре проснуться, поэтому ему не помешал бы завтрак и, возможно, разговор о произошедшем с Чанбином. Насчёт последнего пункта он был не уверен, но попробовать привести парня к Хёнджину стоило. Им нужно было многое обсудить, да и Хван уже много раз сетовал на то, что кроме Сынмина его почти никто не навещал. Так почему бы не устроить им эту встречу? Лишним это точно не стало бы.

Да, Сынмин до сих пор с подозрением относился к Чанбину, но Хёнджин тому доверял, а он бы ни за что не стал так рьяно защищать плохого человека. Что ни говори, а чуйка на них у него была развита отменно. Сынмин ещё раз бросил взгляд в сторону спящего, а после, прикрыв дверь, отправился в столовую.

Путь к ней оказался не таким уж и простым: Сынмин встретил много знакомых, которые что-то бурно обсуждали в коридорах и стояли прямо в проходах, мешая пройти. Волновали ли его эти разговоры? Маловероятно. Скорее всего, они просто обсуждали недавний громкий случай. Не больше, но и не меньше.

Наконец завтрак стоял на столике перед кроватью Хёнджина, а толпы в коридорах разошлись после рейда надзирателей. Удивительно, что Йеджи со своей свитой никак не решились пояснить ситуацию, предпочитая прятаться и лишь изредко выходя патрулировать здание. Без сомнений, смерть Черён  не самая простая головоломка, свалившаяся на их плечи, однако отмалчиваться, поддерживая начавшийся цирк, было как минимум неразумно. Все паниковали, шарахались от любого звука и окончательно перестали доверять друг другу. В один миг все те, кто раньше казался заядлыми друзьями, стали общаться настороженно, словно прощупывая почву и ожидая нападения. О походах в лес все, кроме бесстрашной группы Минхо, забыли. Ни о каких совместных планах и разведках речи и вовсе не шло.

В общем, всё то, что выстраивалось многие месяцы, рухнуло в одночасье, показывая насколько же хрупким был их маленький мирок.

― Сынмин? ― появление Феликса, вышедшего прямо из комнаты Чанбина, совершенно не удивляло.

― Не хотел вам мешать, но всё же помешаю, ― на лице Сынмина появилась ухмылка, и он прошёл внутрь.

― О чём ты? ― хихикнул Феликс, вернувшись в комнату и прикрыв за собой дверь. ― Мы с хёном просто болтали о всяком.

― Прошу, не посвящай меня в подробности вашей личной жизни. Я уже сто раз благословил вас в своих мыслях.

― Сынмин! ― одновременно послышалось два возмущённых крика, отчего Сынмин не смог сдержать громкого смеха.

Немного отдышавшись и придя в себя, он коварно улыбнулся, заметив покрасневшие щёки и уши обоих.

― Вообще-то я пришёл к тебе, Чанбин.

― Что-то случилось? ― парень сразу же нахмурился. Честно, он выглядел немного пугающе, когда был настолько серьёзен.

― Просто хотел попросить пообщаться сегодня с Хёнджином, думаю, вам есть, что обсудить.

― Ладно, без проблем. Это всё?

― В общем, да.

И вот опять между ними возникла эта неловкая тишина.

― Кхм, ― показательно прочистил горло Сынмин, отходя в сторону выхода. ― Ну что ж, оставляю вас, голубков, наедине.

Последующие возмущённые крики потонули за закрытой дверью. Всё же пока так было лучше.

***

И снова этот баланс между сном и явью, похожий на экстремальный проход по слабо натянутому канату. Реальность расплывалась, путалась, как яркие стёклышки внутри калейдоскопа. Хёнджин всеми силами пытался не позволить себе упасть обратно в пропасть сна, и, когда ему наконец это удалось, он резко распахнул глаза.

Белые давящие стены, слабый звук потрескивания от люминесцентных ламп и ужасный химический запах, заставляющий дышать через раз ― то, к чему пробудился Хёнджин и чему, наверное, никогда не смог бы привыкнуть. Глаза резало от яркого света, заставляя сильно жмуриться, отчего под веками сразу же начинали танцевать различные разноцветные фигуры. Как же Хёнджину осточертели эти лампы и стены. Про себя он уже тысячу раз проклял это место и чертового Чонина, из-за которого здесь оказался. От воспоминаний о младшем сразу же зачесались руки, а желание превратить его лицо в кровавое месиво возросло в сто крат. Уверенность, в том, что как только он выберется отсюда и осуществит свой план, крепчала с каждым днём.

Через некоторое время глаза всё же привыкли к свету, а ослепительная белизна прекратила терзать сетчатку, позволив нормально раскрыть глаза и сориентироваться в пространстве. Голова слабо пульсировала от спёртого воздуха, оседающего на коже. У Хёнджина было ощущение, словно он закутан в очень толстое одеяло, хотя оно уже давно было сброшено на пол. Тяжелая слабость и лёгкая нега заполняли всё тело, как бы приковывая парня к кровати своими крепкими путами.

Несколько секунд понадобилось на то, чтобы осознать, что рядом с ним никого не было, а на столике стояла тарелка с остывшим омлетом. Видимо, Сынмин уже побывал здесь, отчего на лице Хёнджина промелькнула лёгкая улыбка. В голове сразу же промелькнула картина, как младший с утра пораньше тихонько поставил еду и, как обычно, поправив одеяло, куда-то ушёл. Кстати о нём... Хёнджин сразу же нахмурился, вспомнив вчерашний вечер. Сынмина явно что-то тревожило. Хёнджин был готов поклясться, что видел, как тот много раз порывался что-то сказать, а как только Хёнджин задавал вопрос, сразу же отнекивался.

Несложно догадаться, что что-то произошло. Что-то страшное и значимое, то, что полностью изменило прежнюю жизнь, разделив её на до и после.

Внезапно в дверь постучали.

Хёнджин удивлённо вскинул брови и бросил громкое:

― Заходите.

Дверь раскрылась, и на пороге возник Чанбин.

― Привет, ― неуверенно начал он, сев рядом с кроватью.

― Привет, ― Хёнджин ярко улыбнулся. ― Не ожидал, что ты зайдёшь.

― Я давно уже хотел, просто всё никак собраться не мог, ― смущённо почесав затылок, сказал Чанбин.

― Но теперь ты здесь, так что рассказывай, что у вас там происходит, ― в глазах Хёнджина сразу промелькнули искорки чистого интереса, отчего Чанбин даже слегка стушевался.

― С чего бы начать... О. Мы смогли попасть на пятый уровень и найти несколько кассет с видеозаписями и небольшой телевизор, который мы установили в твоей комнате.

― Это хорошая новость, но я о ней уже слышал, ― Хёнджин почему-то сразу почувствовал неловкость.

― А о том, что одна из кассет была с твоей записью?

Лицо Хёнджина вытянулось от удивления, а рот сложился буквой О.

― Нет, об этом Минни мне не рассказывал, ― сказал он с задумчивым видом. Может, поэтому Сынмин вчера был таким потерянным?

― Наверное, просто не успел. Мы с Джисоном и Минхо довольно поздно вернулись.

Видимо, всё же не из-за этого.

― Возможно. А что-то ещё не происходило? ― Хёнджин с осторожностью постарался подойти к интересующей его теме. Не может быть, чтобы Чанбин не знал о чём-то важном. В этом месте слухи быстро разносились из одного конца в другой, обходя только крыло с медпунктом.

Чанбин удивлённо похлопал глазами и, видимо, что-то для себя поняв, сказал:

― Ещё... Я не знаю, как лучше это сказать...

― Просто скажи, как есть, ― неприятное чувство неизвестности происходящего медленно проникло в голову и начало давить на мозг.

Чанбин поджал губы.

― Тело Черён было найдено в лесу, ― почти шёпотом сказал он после минутного молчания.

Внутри Хёнджина словно бы взорвалась бомба. От этих слов у него зазвенело в ушах, как при головокружении, и ему пришлось постараться, чтобы голос звучал спокойно.

― Вот как... ― всё встало на свои места. Сынмин просто не знал, как приподнести эту новость, поэтому просто промолчал и позвал Чанбина. Его нельзя было за это винить, нет. В какой-то мере Хёнджин даже понимал его чувства. Кто знает, как бы он поступил, если нужно было сообщить подобную новость.

Из лёгкого подобия транса его вывели острожные поглаживания по плечу и громкий стук в дверь. На лице сразу же появилась горькая усмешка. Кажется, сегодня о нём решили вспомнить буквально все.

― Войдите.

Внутрь сразу же прошёл Минхо с самодельными костылями. Хёнджин в недоумении перевёл взгляд с довольного лица Минхо на них и обратно.

― Это...

― Да-да, я потрясающий, знаю, ― гордо задрав нос, произнёс Минхо.

― Но разве мне можно? ― Хёнджин всё ещё не мог поверить в происходящее: столько всего сразу накрыло его, как лавина.

― Сынмин сказал, что да, ― Минхо кивнул в сторону входа, где Хёнджин наконец заметил переминавшегося с ноги на ногу парня. На глазах сразу выступили слёзы. Только не понятно радости или грусти.

Минхо протянул деревянные костыли Хёнджину, а Чанбин аккуратно похлопал того по плечу, как бы приободряя.

― Правда, некоторое время тебе придётся к этому привыкать и не ходить куда-то в одиночку, но, думаю, ты со всем разберёшься, ― непривычно мягкая улыбка промелькнула на лице Лино, и он вместе с Чанбином заботливо помог Хёнджину подняться.

― Спасибо, ― слегка подрагивая от непривычного положения, произнёс Хёнджин и сделал первый шаг в сторону выхода.

***

Проход по коридорам оказался тем ещё испытанием. Все взгляды были обращены только на Хёнджина, что немного смущало. Было ощущение, что он обычный цирковой зверёк, на которого все хотели взглянуть. Кто-то от удивления прикрывал рукой рот, кто-то стоял в ступоре, а кто-то радостно подбегал и поздравлял с возвращением. Лицо Хёнджина, казалось, вот-вот должно было треснуть от широкой улыбки, которую приходилось с трудом натягивать на губы. Одно радовало, теперь он мог дышать полной грудью.

Пожалуй этот день запомнится надолго...

Наконец Хёнджин со своей группой поддержки зашёл в комнату и сразу обречённо выдохнул. Комната изменилась до неузнаваемости. На тумбе стоял телевизор, на кровати лежали разбросанные кассеты, но больше всего его поразили глубокие порезы на стенах, которые тянулись через всю комнату. Странные фигуры и кривые линии, множество цифр и непонятных слов. Всё это проходило по поверхности словно вены.

Хёнджин едва не выпустил костыли из рук, благо рядом был Минхо, который сразу же его подхватил.

― Что за... ― не один Хёнджин находился в состоянии ступора. Никто из присутствующих совершенно не понимал, что произошло в этой комнате за одно утро.

― Тише-тише, ― Минхо бережно опустил Хёнджина на кровать.

― Ничего не понимаю... ― Сынмин до сих пор обводил комнату потерянным взглядом. ― Ещё час назад этого не было.

― Может, это всё исчезнет со временем, ― хмуро предположил Чанбин.

― Ладно, ― тихо отозвался Хёнджин. ― Спасибо, что проводили, но сейчас я хочу побыть один.

― Но... ― начал было Сынмин, пока его не перебил Хёнджин.

― Со мной всё хорошо, просто мне надо прийти в себя.

Парни обеспокоенно переглянулись и нехотя покинули комнату.

Хёнджин ещё раз посмотрел на изувеченную стену и глубоко вздохнул. Он отчаянно пытался не представлять тот ужасный скрежет, которым сопровождались эти царапины, от вида которых всё перед глазами искажалось и плыло, а голова ужасно болела. Видимо, оставалось только смириться. Он решил отвлечься и просмотреть кассеты, и именно это он и сделал перед тем, как рухнул на кровать без чувств.