Замок выглядел внушающе. Темный камень стен и пыльные витражи. Кальм постучался ещё раз и отступил на пару шагов, пытаясь высмотреть в окнах хоть кого-нибудь. Несмотря на то, что он прибыл к владениям заказчика затемно, его должны были ожидать. Он опять хотел постучать, занес кулак, но двери отворились, и Кальм с трудом не показал облегчения. Возвращаться домой по ночи, ещё и без денег, совершенно не входило в его планы. Для Кальма это было первое одиночное дело за пределами их города Хиля. Он просто не мог позволить себе опозориться.

      Из-за двери выглянула молодая девушка, не боле двадцати лет на вид. За день служанка, по видимости, настолько устала, что её глаза казались мутными при свете свечи.

      — Господин ожидает, — сказала она и запустила парня внутрь.

      Он зашел, стараясь открыто не пялиться по сторонам, как то не подобало знатоку своего ремесла. «Простите? Господин?», — чуть не вырвалось у него. К благорожденным и к тем, кому хотелось выразить уважение, считалось хорошим тоном обращаться «сина» или «син». Слова «господин» и «госпожа» имели негативный окрас родом из прошлого, и их не использовали. Но мало ли, какие заскоки нынче были у богатых? Кальм сразу представил своего дядю. Пожалуй, такой человек мог требовать к себе обращения «господин» и иже с этим.

      Алхимик передернул плечами от отвращения, пока служанка вела его по широкой лестнице наверх. Парень украдкой осматривался и почему-то зацепился взглядом за пыль на поручнях и паутину по углам. Да, должно быть, убирать замок было делом непростым, но по письму заказчик производил впечатление человека обеспеченного и способного позволить себе немаленький штат слуг. Кальм убедился в этом, когда они поднялись. Наверху ждало ещё двое слуг: девушка и парень. Они имели такие же незаинтересованные лица, как и та, что вела его.

      Алхимик сделал вид, что замялся, поправляя обувь, и незаметно глотнул из флакона, который передала ему Литэ. Они вдвоем придумали формулу для зелья, которое защищало от многих видов яда и магии. Возможно, он понапрасну накручивал себя, но предосторожность в их работе никогда не бывала лишней.

      — Ах, простите, — он состряпал глупое выражение лица, играя в простофилю. — Сапоги натерли в дороге, мочи нет.

      Этому, как ни странно, научила его Рута. Южанка объяснила это тем, что не все, с кем она спала, нравились ей, и поэтому было проще выставить себя тщедушной дурочкой, нежели оправдываться за похождения с другими. Но её советы ему уже ни раз пригождалось, как главному поставщику заказов для их семьи. Он сделал зарубку в уме обязательно что-нибудь прикупить на местном базаре сестрам в благодарность.

      Парень-слуга открыл перед ним дверь и пропустил в покои владельца замка. Первым делом Кальм увидел камин. И отчего-то ему захотелось завести такой же дома. У них имелась печь, но ощущения были не те. А если собраться всей семьей перед камином, да с кружкой горячего вина со специями…

      — Добро пожаловать, син Кальм, сын Альта и Рамиры.

      Вот тут Кальм похолодел. Он обратил взор на мужчину, что вальяжно восседал в кресле неподалёку от камина. Алхимик мог поклясться, что ещё несколько секунд назад его там не было. И едва ли гостей полагалось встречать в… таком виде. На хозяине замка был лишь флисовый халат, небрежно накинутый на обнаженное тело. Син сидел так, что Кальму было видно даже то, чего видеть у мужчин он не хотел бы.

      — Какая мерзость! — вырвалось у Кальма само собой, и он прикусил язык.

      Хозяин замка смотрел на него несколько секунд, а потом расхохотался. Алхимик от этого смеха напрягся. Совсем не по себе ему стало, когда за спиной захлопнулась дверь, а мужчина поднялся с кресла.

      — Эта невинность! — наигранно восхитился он и подобрался к парню вплотную. Кальм вжался спиной в закрытую дверь и почувствовал себя травоядным перед хищником. — Мне говорили, что вы не интересуетесь плотскими радостями.

      — Я не жалую мужчин, ваша светлость, — алхимик растянул губы в обманчиво вежливой улыбке.

      — Это я тоже слышал, — «господин» протянул ему неизвестно откуда взявшийся стакан с крепким напитком, но Кальм и не удостоил взглядом предложенное.

      — Я на работе, светлость. Чего вы хотите?

      — Острый язык! — вновь рассмеялся он. — Что хочу? Вас.

      Кальм подумал, что ослышался, но хозяин замка продолжил свою мысль:

      — Ваша слава бежит вперед вас, син. Ребенок героев, ученый, сбежавший от дяди и прибившийся к своре неотесанных деревенщин.

      — Вы о моей семье? — в голосе Кальма проскользнула непрозрачная угроза.

      — Если вам угодно так называть этот сброд, — мужчина с томным видом пригубил из того же стакана, что предлагал гостю.

      — Угодно, — отрезал алхимик и добавил: — Вынужден отказаться от вашего дела, сиятельство, — с едким почтением сказал он, чуть поклонившись. — Извольте откланяться.

      Кальм развернулся, дернул за ручку, собираясь уйти, но дверь припечатало обратно крупной рукой.

      — Не дозволяю, — услышал Кальм в самое ухо и, обернувшись, встретился взором с блестящими чёрными глазами…

***

      Август беспокойно ходил по кухне из стороны в сторону, Рута сидела с мокрой тряпкой на пульсирующем лбу, а Майло, как обычно, отъедался. Сидящая на полу у стены наемница следила взглядом за нервным вампиром.

      — С ним точно что-то случилось! Его нет больше двух суток! — Август грыз ноготь. — Нужно искать! Нужно что-то сделать!

      — Потише, — появившаяся на кухне Литэ пришлепнула к груди северянина пачку писем. — Нашла в комнате Кальма. Может, там будет что-нибудь о том, куда он направился.

      Она подошла к Руте и прижала подушечки пальцев к её вискам. Хока прислушалась к перешептыванию женщин, но из-за шумно чавкающего Майло и гневно сопящего Августа распознала только обрывки фраз. «Тебе нужен лекарь, дорогая» и «пустяки, я в порядке».

      — Ты больна? — спросила Хока.

Рута недовольно цокнула языком:

      — Нет.

      — Да, — опровергла ледяная.

Наемница хотела что-то сказать, но Август громко воскликнул, щелкнув по одному из писем:

      — Вот оно! Просьба от некоего господина «Т».

      — «Господина»? — переспросила Рута, стягивая со лба тряпку.

      — Он пишет, что отравился ртутью и ему необходимо вывести «яд» из организма. На кой черт этому «господину» понадобился Кальм? — возмутился вампир.

      — В опасных элементах он смыслит лучше, чем медики, — пожала плечами Литэ.

      — Говорил же ему, чтоб не лез никуда!

      — Возможно, он просто задержался? — предположила Рута. — Где находятся владения нанимателя?

      — В паре часов отсюда, — окончательно помрачнел Август, вчитываясь в строки. — Он должен был вернуться самое большее вчера. Кальм написал бы, если случились бы непредвиденные обстоятельства.

      — Вы до сих пор не собрались? — на кухню зашел Безликий, полностью скрытый черными одеждами. Он стянул со стола виноградинку и, задрав маску до носа, быстро сунул её в рот. — Литэ ещё с вечера маялась дурным предчувствием. Мне даже по первое число не прилетело до сих пор.

      Ледяная выразительно сморщила нос, Август тут же рванул к себе в комнату, а Рута тоже порывалась встать, но Литэ мягко усадила её обратно.

      — Тебе лучше остаться дома, радость, — сказала она. — Пожалуйста, вызови лекаря.

      — Мне начинать ревновать? — полушутливо встрял Безликий.

Литэ проигнорировала это и обратилась к Хоке:

      — Чего сидишь? Поехали. Майло, ты остаешься дома с Рутой.

      Хока удивленно моргнула, а рыжий волк без споров кивнул, не желая посреди приема пищи вскакивать на какие-то там подвиги ради мальчишки, который ему не нравился.

      Рута вздохнула и коснулась щеки подруги.

      — Ты справишься? — она взглядом указала на Безликого.

      — Мы вернем Кальма домой, что бы там ни случилось, — пообещала беловолосая, но южанка помотала головой:

      — Ты поняла, о чем я.

      — Не думай об этом, — Литэ наскоро чмокнула её в лоб. — И не отлынивай от вызова лекаря.

      Ледяная тоже ушла собираться в дорогу, а Рута обратила внимание на Хоку.

      — Тебя никто не будет ждать, — южанка и не скрывала своего недовольства.

      — У меня ничего нет, — честно ответила наемница.

      — Поделом, — отозвался Безликий.

Рута отвела взгляд и встала из-за стола. Уходя, она чуть задержалась и произнесла:

      — Что ж, надеюсь, ты заслужишь право сидеть с нами, Хока.

      — Рискни, — в противовес ей сказал человек в черном, снова задирая маску.

      Наемница увидела гладкое, румяное лицо с россыпью веснушек на переносице и серые глаза, которые из-за своей жесткости будто ему не принадлежали. Глаза, что обещали гибель врагам.

      Мгновение, и лютый, как стужа, взгляд исчез за чужой белой рукой.

      — Сказала: наемницу не трогать, — Литэ убрала руку от лица Вийетты, но северянка поймала её и поцеловала в ладонь.

      — Твоё слово для меня — истина, тэлис.

      Литэ отдернула конечность. Её белые ресницы задрожали, но женщина собралась с духом и вытащила из-за спины Безликого один из клинков. Она бросила его Хоке и вышла из дома. Хока и северянка вперились друг в друга напряженными взглядами. Вийетта хмыкнула, натянула маску и тоже покинула кухню. Следом пролетел Август, которому не было сейчас дела ни до кого, кроме пропавшего Кальма.

      Воительница посмотрела на клинок в своих металлических руках и крепко сжала рукоять. Ладно. Раз уж ей сохранили жизнь, этот долг она вернуть была обязана.

      К ночи они добрались до деревни, указанной в письме, но слегка заблудились, не зная, куда держать путь дальше. Август был готов рвать и метать и лишь по счастливой случайности никого не загрыз. «Счастливой случайностью» оказалась открытая харчевня. Вампира успокоили тем, что у хозяев можно было узнать, где находился замок, куда отправился Кальм.

      — Не надо вам туда, — отрезала пышнотелая хозяйка, сплюнув в стакан и протерев тряпкой. — Местные его владения стороной обходят.

      — Кого «его»? — уточнила Литэ.

      — Тача звать. Никто и не помнит, с каких времен он здесь живет. Но в последний год начала пропадать молодежь. Те, кто смогли сбежать, рассказывали, что жили у него. Ну, как жили. Пленял он их, воли лишал. Да так, что те в итоге по возвращению с ума сходили, да и погибали. Сами себя… того.

      Безликий положил руку на плечо Августу, который опустил голову и принялся истово тереть веки.

      — Что? — спросила хозяйка. — Кого-то из ваших увел? Неместных он тоже заманивает, нередкое то дело.

      — Милого его, — чуть в насмешку кивнула на вампира Хока. Литэ закатила глаза и не дала северняке достать клинок из-за спины.

      — Жалко, что тут скажешь. Бросьте вы затею. Иначе все игрушками беса станете.

      — Беса? — ледяная свела блеклые брови вместе, и Август поднял красное от слез лицо к ней.

      — Ходят слухи, что не человек он. Люди не умеют так ворожить.

      — Ясно, — Литэ задумчиво потерла подбородок.

      — Сина? — Вийетта взволновано обратилась к возлюбленной.

Беловолосая глянула на неё, и сине-зеленые глаза озарились пониманием.

      — Меняем план действий, — решила она за всех. — Скажи, хозяйка, есть ли в деревне портной?

      — Ты шутишь, — убито произнес Август через десяток минут, когда они нашли нужный дом и разбудили мужика.

      Тот мятый и сонный носился с тканями. Когда Литэ отказалась от всех предложенных, портной пошевелил губами, раздумывая. Он что-то вспомнил и полез на чердак. Оттуда он выудил несколько крупных бумажных свертков. Внутри оказались полупрозрачные изделия.

      — Шил как-то для одной невесты сорочки и нижние платья, да свадьба не случилась, — прогундел мужик в нос. — Остались и платья, и ткани.

      — То, что нужно! — одобрила ледяная и подозвала Хоку: — Как тебе? — она подняла прозрачную золотую ткань и прикинула к телу южанки.

      — Что ты задумала? — наемница не нашла подобное подходящим себе.

      — Берём золотой батист для тебя. А мне бы подошло что-нибудь бархатное цвета красного вина.

      — Будет сделано, сина, — мужик тут же принялся искать в закромах подходящее.

      — Так что? — напомнила Хока, убирая от себя батист. — И какое участие в этом принимаю я?

      — Прямое, наемница. Если кратко: местный бес, сводящий с ума молодых людей, это самый обычный инкуб, и мы дадим ему то, чего он хочет. Нас. Ярких, соблазнительных, желающих ему угодить. Ты и я облачаемся в подходящие наряды, и без малейшего стеснения заявляем этому Таче, что разделяем его интерес к плотским страстям и желаем пополнить ряды его любовниц. На роль моей напарницы подходишь только ты. Август — самое заинтересованное лицо и сорвет задание. Ты же сможешь остаться хладнокровной в силу своего опыта.

      — А я? — северянка ткнула в себя пальцем. — Для меня честь…

      — А ты определись для начала, Безликий ты или Вийетта, — не глядя перебила Литэ.

      — Вы считаете, что вдвоем можете тягаться с бесом?! — Август попытался призвать их к разуму.

      — Проблема даже в обратном, — заметила Хока. — Как бы он не струхнул, почуяв тебя, — она оглядела Литэ с ног до головы.

      — Я спрячу силу, — успокоила беловолосая. — Думаю, он просто не сумеет отказаться от сильной южанки с необычными руками и звероженщины с волосами цвета снега. Мы для него что-то вроде экзотики, редкие плоды сладострастия.

      — Хорошо, это должно сработать. Значит, нужно в кратчайшее время попасть в его гарем и найти Кальма. А дальше можно хоть замок по камешку разнести, — воительница согласилась с планом. — Понимаю, почему Рута от тебя без ума. Вы одного поля ягоды.

      — Рута - что?.. — неловко вклинился Безликий.

      — Наши с Рутой отношения тебя не касаются, — Литэ выставила руку, не позволив волчице сократить между ними расстояние. — Значит, на том и сойдемся, наемница. На всякий случай я дам тебе зелье, которое мы с Кальмом сделали. Думаю, тебе не хочется вновь попасть под чье-то насильственное влияние.

      — Не хочется, — Хока помрачнела.

      — Вот и здорово.

      Литэ повернулась к мутному зеркалу, позволяя остальным заняться приготовлениями, и отстегнула серьгу, которую ни разу не снимала ровно с тех времен, когда Вийетта вручила её, как брачный подарок. Ледяная пустым взглядом смотрела, как серьга лежит в ладони, пока не заметила движение темного пятна в отражении. Литэ резко сжала руку в кулак и через мгновение разжала его, выпуская зеленые крошки — то, что осталось от некогда бесценного украшения. В груди сделалось тяжело. Она отвернулась от зеркала и прошла мимо вставшего столбом Безликого.

      На полу осталась пыль от серьги, как безмолвное напоминание. Отныне в жизни Литэ Вийетта была никем.

***

      — Он там сдох, что ли? Эта хрень безбожно натирает в самых лучших местах, — дерганая Хока оттянула золотые батистовые штаны на паху, мучаясь с костюмом, который оказался ей мал из-за выдающихся мускулов.

      — Тише, — Литэ, облаченная в бархатное бордовое платье с глубоким вырезом до пупа и разрезом от щиколотки до бедра, с трудом сдерживала улыбку.

      Хока перестала елозить задницей в штанах и встала прямо, когда двери перед ними открыла служанка с тусклыми глазами. Она оценила их внешний вид и без слов впустила женщин внутрь. «Первую проверку прошли», — пронеслось в мыслях у ледяной.

      — Вошли, — Август выдохнул, уставший от психического напряжения настолько, что плохо чувствовал почву под ногами. — Остается ждать.

      Они прятались с Безликим в роще на холме, откуда замок просматривался лучше всего. Вампир плюхнулся на землю и откинулся спиной на ствол толстого дерева. Он немного успокоился от уверенных в успехе Литэ и Хоки. Но, похоже, пока ему стало спокойнее, кому-то наоборот — сделалось не по себе.

      Безликий — нет, Вийетта — сидела поодаль от него и рассеянно чистила травой клинок. Маска лежала у неё на колене, и парень мог видеть её коротко стриженные вьющиеся волосы и румяные щеки — признак того, что она жива и крепка здоровьем.

      — Сина ушла от меня, — без вопросов объяснила северянка своё настроение.

      — Она обижена, — Август постукивал пальцами по колену, с головой выдавая взволнованность этой темой. Он посмотрел наверх, на небо, сквозь листву. — Я тоже был.

      — Знаю.

      — Не знаешь, Вийетта, — вампир почувствовал, как ёкнуло в груди, когда воспоминания возникли в сознании. — Как она плакала, боги. Мы отпускали твоё горящее тело вниз по реке, а она задыхалась от воя, как будто ты ей была дороже всего на земле. Думаю, так и было. И я злился. Злился на себя, на плачущую Литэ, на горюющую Руту, на безразличного Майло. Злился, бесконечно злился. И если бы не Кальм… не знаю… я бы не смог во второй раз пережить твою смерть. А потом появилось много работы, появился Безликий. Безликий, который оказался тобой. Честно, мне хочется ударить тебя каждый раз, когда вижу бледное лицо Литэ. Когда смотрю в её полные боли и непонимания глаза. Если бы не Рута и Литэ, никого из нас бы уже не было. Они наша опора и поддержка, они — фундамент в нашем «доме». Так что у тебя нет и крупицы права страдать из-за того, что она выбрала южанку и себя саму.

      — Я знаю, брат, — повторила Вийетта и посмотрела на него, улыбаясь сквозь слезы. — Я обязана сине всем, и чего бы она ни захотела — я достану всё. Что бы ни попросила — сделаю. Кого бы ни ненавидела — сотру из мира живых.

      Август не сразу понял, что задержал дыхание, когда слушал её полный твердости голос. Он отчего-то усмехнулся себе под нос и произнес:

      — Всё с тобой будет в порядке.

      Кальм глазами незаметно высматривал пути для побега, но вокруг были юноши и девушки, полностью подвластные желаниям своего хозяина. Его уже ловили, когда он пытался сбежать в первый раз, и Тача выпорол его самым постыдным образом, прямо по заднице. Хотя можно было сказать, алхимику всё ещё везло. «Господин» пока не изъявлял намерений серьезно возлечь с ним, ограничиваясь поцелуями и поглаживаниями мест, в которых Кальм и сам себя не касался. После домогательств парень ощущал приливы смущения от мыслей, что на месте беса мог быть другой мужчина. И ему Кальм был бы рад ответить взаимностью.

      Голая девушка, лежащая рядом на подушках, выпустила в воздух струю едкого дыма, который до этого вдыхала в себя из гибкой трубки с мундштуком. Кальм переборол желание отмахнуться от вони, чтобы не давать игрушкам Тачи знать, что он не находился под его влиянием благодаря зелью. Вдруг дверь в любимую комнату игр беса отворилась, и тот ступил на порог вместе с двумя броскими женщинами. Одна из них была высокой, смуглой и имела протезы рук, а другая, не в пример первой, являлась внешне хрупкой, и по чертам лица в ней находилось очень мало человеческого. Кальм едва не подпрыгнул на месте, но женщины не обращали на него ни малейшего внимания, поэтому он решил выжидать. Ну, и их до непривычного открытая одежда говорила, что они точно что-то задумали.

      — Господин, вы так удивлены? — с голоса Литэ можно было собирать мед. — Вы редко встречаете людей, разделяющих ваш прекрасный образ жизни?

      — Ох, милая, не представляете, как я заскучал по временам, когда таких людей было в избытке! А сейчас человеческий род предпочитает глупые слова любви и клятвы! — Тача посокрушался и засиял: — Вы как благословление для моего усталого сердца!

      «Для твоего чего?», — говорило выражение лица Хоки, которая находилась у него за спиной. Кальм на радостях чуть не засмеялся.

      — Простите мою подругу, — ледяная игриво погладила южанку по предплечью. — Знаете, она из тех молчаливых людей, которые в постели раскрываются та-а-ак, что потерять голову легче легкого.

      Хока натянула кислую улыбку, а алхимика бросило в жар от попыток не показывать веселья.

      — Хорошо, — кивнул бес, облизнувшись на смуглянку. — Такое мне тоже нравится.

      — Сперва я бы хотела попробовать вас, но, сами понимаете, одно блюдо каждый день — приедается, — беловолосая не скупилась на грязное соблазнение. — Что ещё вы способны предложить моему ненасытному аппетиту?

      — У меня есть молодые люди на любые вкусы и пристрастия, — Тача принялся бахвалиться своей «коллекцией». Он протягивал руки к одним, потом к другим, показывая, что здесь готовы исполнить любой каприз.

      — Я вижу, вы не скупитесь на красоту, тогда, что это? — Литэ неприязненно ткнула пальчиком в Кальма, который лишь чудом не зарделся; Хока тихо поперхнулась смехом.

      — Это мой неограненный алмаз, самый свежий из всех, даже я не пробовал его. Растягиваю удовольствие, так сказать.

      — Что же вы в нём нашли? — вступила воительница в диалог.

      — Он красив иначе, мои дорогие. Парнишка умен и абсолютно очарователен. Отрываю от сердца, но… не желаете испробовать? — Тача буквально предложил им Кальма.

      Литэ сделала вид, что раздумывает. Она обошла его по кругу, присматриваясь. Затем беловолосая рывком подняла его с колен, мягко спустила бретельки со своих плеч и обнажила молочную грудь, украдкой подмигнув стремительно краснеющему Кальму. Хозяин замка одобрительно причмокнул, когда Литэ сделала шаг вперед, позволяя платью соскользнуть с бедер, прошелестеть по коленям и упасть у ступней. Хока неосознанно присвистнула, а пленный алхимик медленно опустил взгляд на средоточие женственности ледяной, скрытое светлой жесткой порослью… Воительница едва успела его поймать за плечи, когда тот пошатнулся, перегревшись.

      — Нецелованный попался! — вполне искренне засмеялась Хока. — Господин, принеси хорошего вина! Подарим мальчишке прекрасную первую ночь!

      — Выберу самое лучшее! — Тача от происходящего напрочь забыл, что у него есть слуги, и сам побежал в погреб за вином.

      Хока тут же сгребла полуобморочного Кальма в охапку и выпрыгнула в открытое окно, благо внизу были высажены кусты. Литэ же сосредоточилась, подышала пару секунд с закрытыми глазами и подняла руку перед собой. Она быстро стиснула её в кулак, и внизу раздались громкий хлопок, и звук разбившегося стекла.

      Приторный запах вкупе с вонью сырой земли коснулся ноздрей, и Литэ отмахнулась, разгоняя воздух перед собой. Девушка, курившая трубку, очнулась первой, следом за ней начали приходить в себя и остальные. Бес умер, и наваждение сгинуло.

      Август вскочил с места и со всех ног понесся к замку, когда увидел прыгнувшую из окна Хоку, которая держала пунцового лицом Кальма, как нежную принцессу. Вампир почти налетел на них и сразу же вцепился в лучшего друга, не веря своим глазам.

      — Я видел божьи чертоги… — невнятно бормотал до дурости счастливый алхимик. — Видел…

      — Где сина? — подоспела к ним Вийетта.

      — Что с Кальмом? — одновременно с ней спросил беспокойный вампир.

      — Литэ внутри. С мальчиком случилась она же, — весело ответила на всё Хока, передавая ученого под опеку Августа.

      Вийетта, сорвав с себя маску, побежала в замок, но столкнулась с ледяной на входе. Хока прыснула со смеху, увидев, что дракониха надела платье обратно. Непонимающим северянам ничего объяснять не посчитали нужным.

***

      Компания вернулась домой ближе к обеду следующего дня. Пока приводили в чувство Кальма, пока Литэ рассеивала остатки магии инкуба, чтобы плененные им люди не сошли с ума, пока переодевались… В общем, решили остаться на ночь в местном трактире, предварительно отправив магическое письмо домашним, чтобы те знали, что всё хорошо.

      Рута сначала отвесила Кальму подзатыльник, а потом расцеловала в щеки, благодаря, что остался цел. Так, мало-помалу, к вечеру их жизни перетекли в обычное русло…

      Вийетта набрала воды из колодца и возвращалась назад, когда случайно заслышала разговор между Рутой и Литэ, что сидели на скамье в тени раскидистого дуба.

      — …была у лекаря, значит? — странным тоном спросила ледяная.

      — Была, — ответила южанка. — Ты знаешь? Что я умираю.

      — Знаю.

      Вийетту будто током пронзило, и она чуть не разлила воду из ведра.

      — Не можешь вылечить? — Рута была на удивление спокойна.

      — Искала способы в книгах Кальма, но ничего не нашла. Мне не хватает знаний.

      — Так, значит? Как же от родных это скрыть?

      — Рута…

      Судя по всхлипу и жалобному голосу, Литэ больше не смогла нести в себе боль тайны происходящего и расплакалась. Вскоре к её тихому горю прибавился и плач Руты.

      Северянка поставила ведро на землю и села на корточки, чувствуя, как сжалось сердце, но вскинула лицо, когда услышала скрип деревянных досок. На крыльце стояла Хока, оперевшись плечом на косяк. Она точно слышала, о чем говорили подруги, но не выглядела шокированной. Женщина смотрела на свои руки, а потом перевела взгляд на бледную Вийетту.

      — Нет желания отправиться на Запад? — криво усмехнулась она. — Знаю я одного медика…

      Северянка шумно втянула носом воздух и поднялась.

      — Поехали.

***

      Лошадей пришлось продать. Иначе не хватало монет на телепорт до Запада. Если бы они добирались на своих двоих, то прибыли бы на другую часть света где-то через полгода. Вряд ли у них имелось столько времени в запасе. Август присылал магические письма и в последнем из них написал, что Руте стало хуже. Южанка больше не могла ухаживать за скотиной и огородом, и целыми днями лежала в постели под присмотром Литэ, поэтому хозяйством занимались они с Кальмом. Ледяную освободили от обязанностей по дому, потому что она была единственной, кто хоть немного облегчала страдания Руты. Вампир писал, что Майло ушел от них после очередной бессонной ночи, когда Рута плакала от боли. Другим почерком — почерком Кальма — была добавлена просьба поскорее вернуться с Арселем, ведь и у Литэ, не смыкающей глаз, имелся предел выносливости.

      Вийетта сжала письмо в руке и расстроенно выдохнула. Хока посмотрела на неё, но ничего не сказала. Вторые сутки они тряслись в телеге бродячего торговца, и наемнице показалось, что северянка знала извозчика. Но те не разговаривали и упорно делали вид, что не знакомы.

      — Что, плохие новости? — поинтересовалась Хока.

      — Бывало хуже, — неохотно отозвалась военная и вложила письмо меж страниц своего дневника. Вскоре послышался скрип пера по жесткой бумаге.

      «Она обижена на меня.

      Я совсем запуталась. В себе, как бы странно то ни было. Я надела личину Безликого — вора и пьяницы — чтобы иметь шанс быть рядом с Литэ, думая, что старую меня она принять не сумеет. Что мне вообще не по пути с синой.

      Словно не могу поверить самой себе. С самого детства отец внушал мне, что мерзкого звереныша никто не полюбит. И я прятала свою волчью суть. А когда умерла «Вийетта», я вновь спряталась, опять притворилась кем-то, кем не являюсь. Но после того, как увидела Литэ, висящую в петле, чуть сама не погибла в очередной раз.

      Это было кошмарно. Страшно, тошнотворно, невозможно больно. То, что я чувствовала, когда умерла Марселин, ни в какое сравнение не шло с той сценой. И я поняла. Сина готова умереть за нас, готова убить ради блага нашей семьи. За меня — тоже.

      Мне вспомнились её слезы, её слова, когда моё тело гнило… Может быть, Литэ хоть немного любит меня, трусливую и глупую?..».

      Северянка резко захлопнула свой дневник, когда Хока чуть ли не засунула в него нос.

      — Не понимаю романтических тревог, — выпрямилась на скамье та. — Её любовь была очевидна всем, кроме тебя. Но, возможно, она уже полюбила кого-то другого, — наемница намеренно подлила масла в огонь, откровенно развлекаясь.

      — Рута хорошая, — Вийетта спокойно отреагировала на сказанное. — Лучше, чем я.

      — Для Литэ сейчас кто угодно лучше тебя, — развела металлическими руками Хока, и северянка осознала, что та потешается над ней.

      Она привстала со скамейки, готовая выбить из недоучки дурь, но южанка беззащитно выставила вперед ладони, призывая к миру.

      — Спокойно. Я всего лишь дурачусь, — Хока усмехнулась: — Пока могу.

      Вийетта села обратно, глуша в себе недовольство. Наемница посмотрела на свои холодныё руки, будто на них были написаны ответы на какие-то важные вопросы, и произнесла:

      — Литэ сказала мне кое-что, перед тем, как мы ушли. Скоро всё изменится.

      — Она что-то напророчила?

      — Вроде того. Велела быть готовыми.

      — Конкретнее.

      — Не могу сказать большего, — Хока рассеянно улыбнулась. — У нас что-то вроде сделки.

      — Она обещала защитить тебя от Дали?

      Воительница покачала головой, показывая, что не имеет права говорить об этом. Вийетту снедала тревога, но она поджала губы и не стала допрашивать. Едва ли она, вообще, могла что-то выудить из женщины, которую учили ремеслу наемников. Одно было ясно: Литэ готовилась к беде. Северянке оставалось только думать, как уберечь свою тэлис.

      Когда они прибыли к дому Арселя, оказалось, что развалины особняка давно перестроили, а сам вампир покинул город. Им не за что было уцепиться. Они поспрашивали у горожан, но никто не знал, куда медик переехал. Вийетта почти пала духом, когда наемницу озарило. Недоучка принялась спрашивать у людей, где живет одна магичка, и те назвали ей определенный дом.

      — Эта женщина помогала мне приживать руки, — пояснила Хока по дороге. — Если она владеет таким уровнем магии, то, возможно, имеет силу вылечить Руту.

      — Помнится, магичка долго не соглашалась помогать, — волчица чуть сморщилась, не горя желанием как-либо пересекаться с магами. — У неё был своеобразный норов.

      — Заплатим, сколько скажет.

      — Не думаю, что такие, как она, нуждаются в деньгах.

      — Что-нибудь придумаем, — отмахнулась Хока и принялась беспардонно колотить в хлипкую деревянную дверь железным кулаком.

      Кальм клевал носом прямо над тарелкой. Когда ложка выпала из ослабших пальцев, он дрогнул и потер глаза. Август, сидящий напротив над толстой книгой по медицине, обратил на него взор и встал.

      — Тебе нужно отдохнуть, — сказал он, помогая уставшему другу подняться. Тот, сонный и изможденный, почти ничего не соображал и покорно отозвался на прикосновения Августа. — Ты так себя в могилу загонишь.

      — Руте сейчас куда хуже… — еле ворочая языком, промямлил «цыпленок».

      Август украдкой глянул на Кальма, ведя его в свою комнату. И когда ученый умудрился стать выше него? И в плечах раздался, и окреп немного. Словом, превращался из нескладного мальчишки во взрослого мужчину.

      Северянин помог ему переступить через порог и уложил на кровать. Стянул с него сапоги и расстегнул пару пуговиц на накрахмаленной рубашке, чтобы не душило воротом. Кальм отрубился сразу, стоило голове коснуться подушки. Август накрыл его одеялом, присел рядом на стул и убрал со лба парня отросшую челку.

      — Как ни глянь — благорожденный, — усмехнулся он. — Столько лоска и изысканности, даже когда устал.

      Вздох вырвался сам собой, и Август прилег ухом на грудь друга, слушая, как бьется человеческое сердце. Если бы он мог, то лежал бы так каждый день. И просыпался бы в одной с ним постели. Но это было страшно — выбрать в пару смертного.

      — Ты прости, что я такой жалкий, — шепнул Август, слушая сердцебиение. — Я обязательно стану лучше, только будь рядом. Мне без тебя уже никак. Ты ж мой лучший друг.

      — Вернулись, — услышал северянин и стыдливо выпрямился, понимая, что забыл закрыть дверь.

      Литэ ушла обратно к Руте, и парень снова вздохнул. Сложно было привыкнуть, что в этом доме никому не было дела до того, что он любил Кальма. Похоже все знали это ещё до того, как сам Август понял свои чувства.

      Он собрался с духом перед тем, как увидеться с Арселем, поднялся и поспешил встретить Вийетту и Хоку. Но вместо вампира-медика с женщинами пришла смутно знакомая сухая старуха. Кажется, именно она помогала Кальму и Арселю с руками для наемницы.

      — Что?.. — пробормотал он, но Хока хлопнула его по плечу, с улыбкой проходя мимо.

      — Потом, — сказала она, провожая магичку в покои Руты.

      — А с тобой что? — спросил парень у Вийетты, которая устало опустилась на стул.

      — Весь обратный путь тошнило, — она потерла гудящий лоб.

      Он хотел как-то подбодрить её, но из дальней комнаты раздался болезненный вскрик, и северянин напрягся. Рута за те дни, что мучилась, сорвала голос, и крик этот показался Августу сиплым и отчаянным. Он уже собирался проверить, как там южанка, но в коридор высунулась Хока и подняла большой палец вверх.

      Облегчение накрыло блондина тяжелой волной, до слабости в ногах. Рутин недуг поддавался исцелению, и это было лучшей новостью за последнее время. Радостный Август свободно улыбнулся, думая разбудить Кальма, чтобы сообщить хорошие вести. Пока Вийетта не повторила:

      — Весь обратный путь тошнило… Литэ!

      Она сорвалась с места, и тут же раздался взрыв, от которого их обоих отнесло к стене.

      В ушах стоял звон, и Август несколько раз мотнул головой, безуспешно пытаясь прогнать его. Их засыпало побелкой и потребовалось время, чтобы проморгаться и откашляться от пыли.

      — Что это было?! — прокричал он Вийетте, не слыша самого себя.

      Подругу он увидел уже обратившейся, и та рванула вперед. Август тоже побежал, не разбирая дороги и не понимая, что происходит. Глядя, как золотая волчица перескакивает через обломки, он с ужасом понял, что их опять подорвали. Прошлый раз он благополучно проспал и корил себя за это, а сейчас находился в центре событий, но не знал, что должно делать.

      Он встал столбом рядом с комнатой ученого. Две стены из четырех рассыпались на обугленные кирпичи, стол, кровать и полки перевернуло, а многочисленные книги были разбросаны или уничтожены взрывом.

      — Кальм? — позвал он куда-то в пустоту; перед взором поплыло. — Эй, Кальм?.. — Август шагнул в комнату, от которой ничего не осталось.

      Волчица тревожно обернулась на громкий всхлип вампира, но не могла позволить себе остановиться. Ворвавшись к Руте, она застала Хоку помогающей больной встать. Наемница, стряхивая пыль с контуженной южанки, бегло указала на дыру в стене, и волчица прыгнула прямо туда.

      — Как грубо, — Рагна, приняв своё реальное обличие, выдернула крупную сосульку из раздробленного плеча. — Я, между прочим, вылечила твою подружку. Где благодарность?

      — Спасибо, — без эмоций отозвалась Литэ.

      Вийетта застала их во дворе, куда обе вылетели, схлестнувшись в драке. Взрыв, похоже, произошел из-за несовместимости их магии. Южанок Литэ смогла защитить, но из-за этого ударная волна снесла покои ученого почти до основания. Беспокойная волчица краем уха уловила плач Августа. Она хотела помочь, но её место было рядом с беловолосой, от начала и до конца.

      — Ах, Вийетта, верно? — Рагна с издевкой поклонилась. — Вижу, ты в добром здравии… — Литэ прервала её игру в вежливость чередой тонких ледяных дисков.

      Рагне пришлось поставить магический щит, но один из дисков всё равно резанул её по боку. Она задохнулась от боли и гневно уставилась на бывшую любовницу. Около некромантки образовались две темные смоляные фигуры. На большее пока сил не хватало, она спустила всё на то, чтобы вылечить южанку, когда притворялась их знакомой магичкой жизни.

      — Не думай сбежать, — предупредила Литэ, и её рука обросла льдом, образуя острую пику. — Ты отсюда не уйдешь.

      Волчица зарычала, видя готовность тэлис вступить в ближний бой. Литэ предпочитала использовать силу издалека и если она была намерена подойти к врагу вплотную, значит, что-то задумала.

      — Нет, что ты! Я уже и без того чересчур воспользовалась вашим гостеприимством.

      — Чего ты хочешь, колдунья? — Литэ сделала пару шагов вперед, преодолевая тошноту; слишком уж много было вокруг некромантических эманаций. Волчицу тоже мутило, вероятно, из-за того, что когда-то драконица дала ей своей крови.

      — Ты удивишься, но попросить помощи, — Рагна высокомерно, не в пример своим же словам, откинула назад волну спутанных темных волос.

      — Союз с Дали не оправдал ожиданий? — Литэ себе позволила ухмылочку.

      — Очевидно так, — в тон ответила владелица Дара. — Сложно работать с безумной.

      — Почему ты приползла ко мне? После того кошмара, в котором я жила многие годы по твоей вине? Моя сила, моя семья — всё твои козни.

      — Это она не о вас, к слову, — Рагна отступила за смоляные фигуры, обращаясь к Вийетте. — Но, конечно же, она тебе не говорила.

      — Замолчи, — сквозь зубы выплюнула ледяная.

      — Литэ уже была в браке. Имела семью. Только мы с Дали убили их. С мужа сняли скальп, а яйцо с её малышом раздавили подошвами сапог.

      У Вийетты что-то оборвалось внутри при взгляде на Литэ. Она никогда ещё не видела у неё такого выражения лица. Даже в самые худшие времена, что они провели вместе. Её кожа матово белела в сумерках, делая ледяную похожей на неживую фарфоровую куклу; в потемневших глазах не читалось ничего, кроме пустоты. Она сказала:

      — Я заберу у тебя самое дорогое, Рагна. Я разорву тебя изнутри.

      Вийетта заскулила от этого безжизненного голоса. Плевать, что Литэ любила кого-то другого всё это время, плевать, что Вийетте в её сердце не находилось места. Но потери и страдания ледяной были для неё невыносимы. И ныне, после услышанного, в Литэ будто не осталось ни капли чувств. Ни горя, ни злости, ничего. Она убрала лед с руки и напрямую пошла к Рагне.

      Колдунья выставляла щиты, бросалась заклинаниями, натравливала на дочь богини своих черных кукол из последних сил, но та отбила всё, не замедлившись ни на секунду. Литэ схватила Рагну за горло, глядя снизу вверх.

      — Думаешь, ты устала? — спросила она некромантку, срывая с неё такой же медальон из черного чугуна, что был и у них. — Сейчас ты узнаешь, что такое — настоящие слабость и боль.

      Литэ проткнула пальцами грудь магички, и Рагна скрючилась, задохнувшись. Беловолосая что-то вытащила из чужого тела, и женщина упала ей в ноги.

      — Это — твоя сила, твоя жизнь, — Литэ показала ей неровный бурый кристалл. — Я запечатала их и в любой момент могу раздавить камень. И тогда ты умрешь. Но ты любишь всё, что связано со смертью, поэтому так легко тебе не отделаться. Начиная с этого мига, ты себе не принадлежишь. Каждый твой день будет проходить в агонии, каждую секунду ты проведешь в пытке.

      Рагна в ужасе посмотрела на неё и увидела не дочь богини счастья, а темного беса, не знавшего жалости. И этого мстительного беса создала она же.

      — Помогайте, ну же! — Август дрожащими руками зажимал рану, почти обезумев от страха.

      Они нашли Кальма под обломками. Того накрыло кроватью Августа, и только это спасло от мгновенной гибели. Но ученого задело магией, и теперь половина его тела была разодрана.

      Хока переворачивала мебель в поисках тряпок. Рута, немного оклемавшись, принесла алкоголь и медицинскую иглу, но очевидно, что зашивать было бесполезно. Рана тянулась от лица по плечу и ниже по боку, и Август уже весь вымазался в крови Кальма, не чувствуя ни её запаха, ни вкуса.

      — Кто-нибудь помогите! Сделайте что-нибудь! — паниковал он. — Кальм!

      Рута съежилась, понимая, что их ученый умирал, и они не могли его спасти. Ущерб, полученный от магического удара был слишком велик. Хока присела на корточки рядом и положила руку на спину северянина, пытаясь воззвать к нему:

      — Оставь его.

      — Кальм! — Август, измученный слезами, сжал щеки парня ладонями. — Пожалуйста, не исчезай! Я без тебя не смогу! Давай, дурак! У тебя ещё столько научных открытий впереди! Никто не сделает их за тебя! Ну же!

      Серое лицо Кальма в его ладонях не менялось. С каждым вздохом грудь воздымалась всё реже и слабее. Август замер, глядя на это, и до него дошло осознание. Жизненный путь был Кальма окончен.

      — И что мне делать в мире, где тебя нет, а? — вампир заставил себя улыбнуться через страдание. Он ласково провел большим пальцем по его брови, любуясь лицом, которое всегда считал красивым, вопреки мнению других. — Уж лучше вообще не жить.

      Рута горестно отвернулась, когда Август наклонился и прижался к окровавленным губам Кальма. Эти губы уже были безвольными и неотзывчивыми, но Август целовал друга, как самого лучшего любовника на свете…

      Хока вздрогнула, когда на её спину неожиданно навалилось чужое холодное тело.

      — Я помогу, — ледяная протянула руку к Кальму и положила на рану.

      Когда рана засветилась, северянин и Рута воззрились на Литэ, как на самое святое и прекрасное, что когда-либо видели. Пока Хока не кашлянула.

      Рута непонимающе опустила взгляд и увидела, что из груди наемницы торчит серебряное лезвие. Литэ посильнее навалилась на спину южанки и произнесла Хоке в самое ухо:

      — Ничего личного. Всего лишь возвращаю Дали «должок».

      — Гадина, — прохрипела Хока, и Литэ резко выдернула клинок Вийетты из её тела. Хока застонала и завалилась на бок.

      Рана Кальма погасла и перестала кровоточить.

      — Дальше заживет само, — безразлично произнесла ледяная и сделала несколько шагов прочь от них четверых. — Я устала, — она вышла из дома без прощаний.

      — Ка… какого… — невнятно пробормотал Кальм, и у Августа сперло дыхание. — Какого ты целуешь меня, когда я даже поучаствовать в этом не могу…

      — Что за придурок, — северянина накрыло теплом и бесконечной благодарностью.

      — Так и скажи, что ты без ума от меня, — пошутил Кальм, найдя в себе энергию дразниться. Август на это только хмыкнул и улегся рядом с ним, измотанный донельзя.

      — Конечно, без ума, — вампир нашел его ладонь и сжал её.

      — Я тоже люблю тебя, — прошептал Кальм и сам поддался к нему, несмотря на головокружение и остатки боли. Август шумно втянул носом воздух, не ожидав, что взаимный поцелуй всколыхнет в нём столько эмоций.

      — Хока! — услышали они рядом и резко вынырнули из своего личного мирка.

      Рута трясла наемницу, словно пыталась разбудить, но та лежала на боку, влажными глазами глядя в никуда…

      Литэ нетвердым шагом вышла на крыльцо и оперлась на дверной косяк. Жилка на шее билась, а в горле першило. Ей хотелось прилечь и больше никогда в этой жизни не шевелиться.

      Их двор был раскурочен, а от дома почти ничего не осталось. Рагна сидела на земле и зарывалась в неё когтями, громко рыдая от обиды и злости. Литэ присела на ступеньку, желая оказаться где-то далеко от всего этого. Но её путь только начинался. Ещё до погибели Вийетты они пошли по дороге мести, и закончить это она должна была в одиночку. Ради них всех. Чтобы больше никто не умирал.

      — Сина? — Литэ, потирая медальон пальцами, увидела перед собой грязные босые ноги северянки и подняла на обнаженную женщину взгляд.

      — Поди уже прочь, — устало произнесла ледяная. — Ты слышала Рагну. У меня до тебя был брак. Настоящий. Не ради того, чтобы утереть нос чьему-то отцу. То был брак по любви. С человеком, а не собакой, что готова лизать мои пятки. Я своё обещание выполнила. И даже больше. Оставь меня в покое наконец.

      Шум реки за амбаром не заглушал звуки плача Руты в доме и вой некромантки. У шелеста листвы раскидистого дуба, что чудом уцелел, не было и шанса перебить бешеный стук сердца Литэ. Секунды в ожидании ответа тянулись так, словно вечность желали мучить ледяную.

      Вийетта пошевелилась. Она наклонилась, положила на колено Литэ свою сколотую серьгу и тихо произнесла:

      — Когда прогоняешь меня, не делай такое лицо, будто теряешь самое дорогое в своей жизни.

      Беловолосая сжалась в комок, представляя место, где была раньше. Мгновение — и она уже находилась на другом конце земли. В воздухе витала серная вонь, и Литэ раскрошила медальон, чтобы не было соблазна вернуться назад.

      Вернуться на кухню, за стол, где они все вместе ужинали и говорили часами напролет. Вернуться домой. Но дорога вела её к драконихе Дали, и поэтому ледяная не имела права на семью. Такова была жертва Литэ.

***

      Повозка, скрипя колесами, остановилась. Август помог Руте спуститься на пыльную тропу. Рагне он уже руки не подал, той пришлось спрыгивать самостоятельно.

      — Ты уверена? — спросил Кальм.

      — Уверена, — Рута выглядела спокойной, несмотря на произошедшее с ними.

      Они даже не смогли закопать Хоку, оставили, как есть. Их дома больше не было, и им пришлось бросить Хиль, чтобы найти для себя возможность начать заново. Рута изъявила желание жить отдельно и забрала с собой разбитую некромантку. Вийетта же покинула их почти сразу же, не говоря ни слова, как и Литэ. Да и говорить было нечего. Произошедшее не укладывалось в голове. Кальму и Августу оставалось только налаживать жизнь вдвоем, без сестер.

      — Прощайте, родные, — южанка по очереди расцеловала их в щеки и отступила назад. Повозка тронулась, разлучая близких.

      — Почему? — тихо спросила Рагна, за всю дорогу ни разу не подавшая голоса.

      — Ты единственная, кто может достать Литэ хоть из-под земли, — Рута махала парням, провожая их взглядом. — А когда найдешь, я лично сверну ей шею.

      Рагна протянула ей руку:

      — Ну, тогда приятно познакомиться, Рута.

      Там, где кончился старый путь, начался новый.