Блондин хохотал в окружении пьяных девиц и юношей. Он старался смеяться как можно громче. Так, чтобы не было слышно собственных мыслей. Его колени и грудь гладили чужими ладонями, а на оба уха что-то нашептывали. Он так веселился, что, пожалуй, выглядел почти умалишенным. Таковым он себя и чувствовал.

      Северянин, как ему казалось, и вправду терял рассудок. Беспокойство и злость преследовали его столь часто, что уже стали частью него. Если бы ему кто-то в молодости сказал, что любовь будет такой болезненной и трепетной, то он сделал бы всё возможное, чтобы никогда не полюбить. Он пил бы и гулял, нырял с головой под юбки, но сумел бы уберечь своё сердце.

      Скрип двери харчевни утонул в гоготе, пьяных разговорах и песнях. Вампир напрягся, учуяв знакомый запах, и смех его сделался напряженным и жалким.

      — Здравствуй, Август. Я вернулся.

      Веселье блондина разом оборвалось, а смешок тяжко застрял где-то в горле, на секунду забрав дыхание. Август обратил на говорящего мокрый взгляд светлых глаз.

      Перед его столом стоял мужчина. Темные волосы, в которых уже закрадывалась ранняя седина, отливали рыжиной, а широкой спине было слегка тесно в рубашке. От правой щеки, по шее и на плечо шло крупное розовое пятно — напоминание о прошлом. Конечно, со временем шрамов стало намного больше. Теперь мозолистые, длинные пальцы и шершавые руки были сплошь покрыты ими.

      Кальму до тридцати одного оставалось всего ничего, и у почти бессмертного Августа выкручивало внутренности от одной мысли о скоротечности времени. Ученый — а ныне и наемник — лишь ненамного успел пережить своих родителей. И, судя по тому, что шрамов становилось всё больше, век его мог оборваться в любой момент.

      — Идём домой, — мягко позвал Кальм, и северянина бросило в дрожь.

      Он резко встал, бросая своих знакомых, и рванул на выход, по дороге растолкав пару забулдыг. Вывалившись на улицу, он прошел до стены дома напротив, как в бреду. Уперся в неё ладошкой и опустил голову, пытаясь дышать нормально. Наверное, будь он человеком, его бы вырвало от нервов.

      Мимо проходили загулявшие по ночи люди, но никто не обращал внимания на него. Ну, перепил и перепил, мало ли, сколько таких слоняется. Оно и к лучшему. Август едва сдерживался. Но вампира обняли и прижали спиной к себе. Вся выдержка тут же безнадежно посыпалась.

      — Три месяца, тебя не было три месяца! — Август впился ногтями в его потемневшую от солнца кожу; Кальм чуть сильнее притиснул блондина к себе, обнимая за пояс. — Ни весточки, ни знака! Я думал, ты умер!

      — Я в порядке, Август, — спокойно отозвался тот, и вампир гневно развернулся к нему лицом.

      — Тогда, что это?

      Август едва коснулся большим пальцем свежей раны на лбу человека, которого любил. Она была сшита по краям, но выглядело это жутко, словно кто-то пытался рассечь Кальму голову.

      — Как же я ненавижу это, — обессиленно прошептал вампир, не сумев спрятать отчаяние в голосе. — Твои геройские замашки. Где тот мальчишка, что падал в обмороки от вида крови и женских прелестей? Верни мне его.

      — Я не герой, — удивился ученый. — И от насилия меня мутит, — Августу захотелось двинуть ему.

      Возмущенный, он попытался высвободиться из теплых объятий, но Кальм только сильнее сжал его в своих руках. Они пялились друг на друга пару мгновений, и вампир втянул его в подворотню.

      Острые клыки вонзились в горячее плечо, и северянин ненадолго присосался к месту укуса, оттягивая рубашку мужчины, чтобы не мешала пить. Вскоре в глазах у него появился особенный блеск, а к щекам прилил румянец. Он убрал зубы от плеча и выдохнул, глядя на загадочно улыбающегося Кальма. Такое выражение лица тот приобретал в интимные моменты, и Август на это оскалился:

      — Я тебя из постели не выпущу! — прорычал он, и Кальм спокойно усмехнулся:

      — Как будто я против, — сказал он, скользнув руками под одежду Августа и вовлекая возлюбленного вампира в поцелуй.

      — И куда дальше? — задумчиво пробормотала черноволосая девчушка, всматриваясь в крупное полотно карты.

      Она прошла мимо темного переулка и харчевни, начиная догадываться, что забрела не в тот город. Видно, проезжавший мимо неё часами ранее бедный фермер, обманул её, взяв плату, но не довезя до нужного поселения. Монет у неё оставалось не так много. Ей нужно было что-то есть и где-то ночевать. Подходил к концу месяц, как она отправилась в своё «путешествие». Девочка почесала голову, прикидывая, где можно было остаться до утра, не рискуя жизнью. Насколько это вообще было возможно в её ситуации.

      Август малость отодвинулся от увлекшегося любовника и посмотрел в сторону улицы, облизнув припухшие губы.

      — И что же так тебя заинтересовало? — спросил Кальм, видя, что вампир прислушивается к своим ощущениям. — Не так. Что привлекло твоё внимание сильнее, чем я сейчас?

      — Необычная кровь, — Август выпутался из объятий ученого и крадущимися шагами пошел по следу. — Я много лет подобного запаха не слышал.

      Кальм вздохнул, понимая, что его трехмесячному воздержанию придется подождать ещё, и последовал за вампиром. Тот вышел на улицу и, кажется, напившись, позабыл, что должен был скрывать свои хищные повадки.

      — Ты среди людей, — тихо напомнил Кальм, панибратски закинув ему руку на плечо. — Веди себя хорошо.

      — Я её вижу.

      — Кого?

      — Вон она, — Август небрежно указал вперед. — От неё пахнет.

      — Это просто ребенок, — ученый посильнее навалился на него, надеясь, что в северянине не проснулось желание попробовать детской крови.

      — Она из зверолюдей.

      — И что, это частое явление в последние годы.

      — Ты не понимаешь, — Август не сводил с неё блестящих глаз. — Девочка — дракон.

      Она затылком чувствовала цепкий взгляд, но игнорировала его. Полная владелица постоялого двора наклонилась над стойкой, удивленная тому, что такая малышка путешествует одна.

      — Ты потерялась? — крайне растеряно спросила женщина.

      — Нет, тетушка, — елейным голоском ответила девчушка. — Моя мама скоро будет в городе, мне надо её подождать. У меня есть деньги, тетушка, — она сделала наивное лицо, вытянув вперед белые ладошки с несколькими монетами. — Разрешите заночевать?

      — Да как же мне с такой крохи что-то брать? — ужаснулась хозяйка. — Пойдем, я провожу тебя в свободную комнату и принесу что-нибудь поесть.

      «Легче легкого!», — мысленно фыркнула девочка. Она, было, пошла за владелицей постоялого двора, но задержалась, посмотрев в сторону двух мужчин, упорно делающих вид, что они просто наслаждаются видами ночного городка. Девчушка мимолетом послала им улыбку и ушла вслед за хозяйкой.

      — Она нас заметила, — высказал очевидное Кальм. — Знаешь, следить за ребенком это как-то…

      — Ладно, когда ты об этом так говоришь, то выглядит действительно странно, — признал Август.

      — Это хороший знак, разве нет? — ученый развел руками, не особенно раздумывая по этому поводу; всё, чего ему хотелось — теплая вода, чтобы нормально помыться, кусок хлеба с мясом пожирнее и страстные объятия Августа. — Может быть, их популяция восстанавливается? Немногие в наше время охотятся на драконов.

      — Пожалуй, ты прав. Просто в какой-то момент мне показалось, что я уже знал этот запах… Кстати, не липни ко мне, я по-прежнему злюсь.

      — Ох, я всеми силами постараюсь поднять тебе настроение, — Кальм по привычке взял его за руку, и они пошли в сторону их домика. — Может, массаж? Или ты хочешь, чтобы я вылизал тебя от ног до головы? А что, если пальцами, пока ты не…

      — Заимей хоть каплю стыда! — густо покраснел Август и оглянулся по сторонам, надеясь, что эту вульгарщину никто не услышал. Кальм громко рассмеялся, счастливый, что вернулся домой.

      Дверь за хозяйкой захлопнулась, и девочка наконец-то смогла немного расслабиться. Она бросила свою сумку и плюхнулась на кровать прямо в пыльном плаще. Девочка какое-то время смотрела на рассохшийся деревянный потолок, а затем достала из потайного кармашка свернутую вчетверо бумажку. Она развернула её и вчиталась.

      «Моя любимая Лами, если я не вернусь к концу третьего дня, немедленно уходи из дома. В сундуке ты найдешь мешочек драгоценных камней и карту. Обменяй камни у скупщика на монеты и покинь город. (Этот старый дурак попробует тебя обмануть. Пригрози, что я оторву ему голову, если рискнет). Обязательно купи себе еды в дорогу и никаких сладостей, а то я тебя знаю. Не ходи никуда за незнакомцами и без надобности ни с кем не разговаривай. (Бить тоже никого не надо!). Тебе нужно добраться до Хиля на Востоке и отыскать там женщину-южанку по имени Рута. Думаю, она всё ещё живет на прежнем месте. Попроси у неё убежища, но не называй моего имени и никак не показывай, что мы с тобой связаны. Наври что-нибудь. Что осиротела или потерялась — что угодно. Лишь бы она позволила остаться и защищала тебя. Ты у меня смышленая и упрямая, знаю, что справишься.

      (Снова напоминаю: никаких сладостей! У тебя от них изжога!)

      Бесконечно скучаю. Мама».

      Лами свернула изрядно потрепанное письмо, которое перечитывала в моменты тревоги, положила его себе на грудь и прикрыла ладонями. Это помогало унять беспокойное сердцебиение. Так казалось, что мама где-то рядом и обязательно вернется к ней. Лами хорошо себя вела и выполняла то, что матушка велела, поэтому та должна была вернуться.

      Они с мамой часто переезжали, потому девчушка давно привыкла к путешествиям и возможным опасностям по пути. У них был уговор: Лами не показывает при других, что она дракониха и не привлекает лишнего внимания. Таких, как они с мамой, не любили даже «свои» — зверолюди...

      — И вот опять мы здесь, — изрек на следующее утро Кальм, когда они стояли на том же месте напротив харчевни. — Мне начинать волноваться из-за твоего внезапного интереса к детям?..

      — Заткнись! — огрызнулся на это Август, кусая ногти и глядя в окно, как девчонка ест за столом, который был слишком велик для неё одной. — Сам не понимаю, что мне покоя не дает.

      Вампир ненадолго затих, и это молчание навело Кальма на недобрые подозрения.

      — Август, нет.

      — Август, да, — возразил северянин и пошел в обход дома. У Кальма волосы встали дыбом и он поспешил за возлюбленным, пытаясь остановить его ненавязчиво, чтобы никто не принял их за воришек или ещё кого похуже.

      — Скажи, что это не то, что я думаю, — ученый молился, чтобы его опасения не оправдались.

      — Будь здесь, — велел вампир, приглядываясь к окнам и пытаясь вычислить, какое из них принадлежит комнате девочки.

      — Не буду я… Стоять! — завопил Кальм, вцепившись в пояс штанов блондина, когда тот полез наверх по стене. — Август, немедленно спускайся! Или я за себя не ручаюсь!

      — Не ори! — шикнул северянин и полез дальше, но вдруг ощутил… чужие зубы, что впились ему в задницу.

      Вампир ошалел настолько, что слез на землю и с таким же ошарашенным лицом дал Кальму подзатыльник.

      — Зато сработало, — проворчал ученый, обиженно потирая затылок. — Успокойся уже. Ты следишь за беззащитным ребенком только из-за того, что он странно для тебя пахнет.

      — Ага, — до необычного невозмутимо отозвался Август, и Кальм замучено простонал, понимая, что за этим «ага» последует.

      Блондин чуть присел и хорошенько оттолкнулся. Кальм обреченно проследил путь его прыжка до третьего этажа. Август зацепился за открытые ставни и ногами вперед аккуратно пролез внутрь комнатки. Парень на секунду выглянул обратно и задиристо показал язык любовнику.

      Разглядывать было нечего. Помещение действительно было маленьким, и из мебели там имелись узкая одноместная кровать и старый, стертый от времени письменный стол. Но с окном он не ошибся. Пахло девчонкой.

      Август заглянул под койку и обнаружил там походную сумку. Похоже, перемещалась девочка одна и налегке. Такое случалось, когда дети сбегали из дома или были беженцами из других краев, где велись военные действия.

      Вампир аккуратно развязал мешок, надеясь, что у девчонки не настолько чуткий нюх, чтобы уловить, что кто-то незнакомый прикасался к её вещам. С собой у неё оказалось немного сменной одежды, пару бутылочек из прозрачного стекла с непонятным наполнением, надкушенный ломоть сыра в засаленной бумаге и…

      Когда Август вытащил это на свет, горло сжалось, а его самого пробило то ли жаром, то ли ознобом.

      — Язык мне показываешь? Да знаешь, куда ты его можешь засунуть?! — прохрипел сзади красный от натуги Кальм, который кое-как сумел забраться наверх. Он завалился внутрь и наполовину повис, застряв в маленьком для него окне. — Ты! Эй! Эй?.. Август?

      Вампир вздрогнул и торопливо сунул что-то, что было у него в руках, обратно в сумку, сложил всё остальное и вскочил с места. Кальм едва увидел бледное, напуганное лицо парня, как тот вытолкнул его наружу собственным телом. Ученый даже подумать не успел о том, что разобьется: Август подхватил его в падении и не дал удариться о булыжники, которыми были выложены улицы. Не успел человек хоть что-то понять, как вампир быстро схватил его за запястье и силком потащил прочь от постоялого двора и харчевенки.

      — Что случилось?! — попытался дозваться Кальм, но северянин упорно тащил его куда-то. — Что ты нашел?! Август!

      Кальм с трудом вырвал руку из захвата, дико запыхавшись то ли от скорого шага, то ли от волнения. Август нервно принялся ходить из стороны в сторону и опять изгрыз весь ноготь. Мужчине пришлось насильно остановить его. Август, испуганно глядя в родные глаза, прошептал:

      — На нас снова охотятся. Хотят вырезать по одному... У неё в сумке была карта с отмеченным местоположением нашего старого общего дома на Востоке... и брачная серьга Вийетты...

      — Вы знаете, кому принадлежит эта вещь?

      Мужчины дружно вздрогнули, услышав тонкий голос. Август тут же завел Кальма себе за спину и оскалил клыки:

      — Кто такая?!

      Девочка, казалось бы, должна была испугаться двух взрослых в тесном переулке, но её бирюзовые глаза потемнели.

      — Невежливо игнорировать мой вопрос, — сказала она.

      — Август, — подал сдавленный голос Кальм. — Ты говорил, она дракониха?..

      — Беги! — заорал блондин, дергая его за одежду.

      В этот же миг девочка сделала глубокий вдох и выдохнула во всю силу легких. Мощная струя огня обильно огрела стены переулка, и она сделала новый вдох, готовая выпустить повторный залп. Пламя снова облизало стены, а девочка кашлянула в кулак, подавившись паром.

      Кальм похлопал ладонями по горящему рукаву Августа и кое-как потушил возгорание. Они еле успели шмыгнуть за угол, прежде чем поджарились до корочки.

      — Тебя не задело? — взволнованно шепнул северянин.

      — Цел, — Кальм бегло чмокнул его в поджатые губы и огляделся, ищя путь на улицу. Но пути этого не было. Они сидели в тупике.

      — Беззащитный ребенок, да? — убито спросил Август.

      — Это ты её преследовал, — так же мрачно ответил Кальм.

      Позади послышались шаги, и на мужчин упала длинная тень. Девочка встала в проходе, отрезая им последнюю дорогу для отступления. Она сделала вдох, но ученый вскинул руки, лихорадочно соображая:

      — Дома нет! Того дома на Востоке давно нет!

      Девочка выдохнула горячий пар и нахмурилась.

      — Ты с ума сошел, что ли?! — ужаснулся вампир. — Не говори с ней!

      — Помолчи секунду, — попросил Кальм, усиленно думая. Какая-то очевидная мысль крутилась рядом, но у него никак не получалось её ухватить. Он посмотрел на девочку и осторожно задал вопрос: — Если я скажу, что знаю, кому принадлежала серьга, ты ответишь, откуда она у тебя?

      — Мама хранила её годами, — без промедления вывалила Лами.

      — Быть этого не может! — у ученого вырвался смешок. — Или может...

      — Чья эта серьга? — повторила она.

      — Да что происходит?! — не выдержал Август.

      — Скажи, где сейчас твоя мама?

      — Пропала. Серьга?

      — Кальм! — прикрикнул вампир, и человек прижал пальцы к своему рту, по виду придя в неуместный для ситуации восторг.

      — Это реально возможно? — спросил он сам себя. — А так посмотреть — похожа.

      — Ты головой где-то ударился?! — Август тряхнул его за плечо, но Кальм легко повернул его за подбородок, обратив внимание на теряющую терпение девочку:

      — Смотри внимательно, — шепнул он. — На лицо, на глаза. Представь её с белыми волосами.

      Северянин снова хотел сказать, что любовник не в ладах с разумом, но замер. Ему потребовалось лишь присмотреться...

      Кожа у девочки была белой, как снег, а глаза имели знакомый сине-зеленый оттенок. Малышка недовольно наморщила нос, и Августа будто током прошибло.

      — Извини, конечно, — пробормотал опешивший блондин. — Но как зовут твою маму?

      Девочка недовольно откинула косу назад.

      — Судя по вашим рожам, вы и так знаете.

***

      — Кажется, мы истребили всю популяцию крыс на ближайшие пять городов.

      Рагна вылила последний кувшин крысиной крови в деревянную лохань. Рута зажала нос пальцами и ушла с головой в эту дурно пахнущую жидкость. Через несколько секунд она вынырнула обратно и устроилась поудобнее, откинув голову назад.

      — Среди местных уже ходит слушок, — колдунья уселась рядом, глядя на женщину.

      Рута выглядела старше своих лет. Некогда темные волосы стали темно-серыми от седины, а глаза сделались черными. Южанка пялилась на ясное небо, будто её мало что волновало.

      — Значит, уедем в другую деревню.

      — Нас много, где знают. Сложно будет найти место, где мы чем-то не отметились. Ты уверена в том, что делаешь?

      — Поздно переживать, — Рута покосилась на некромантку.

      — Что ж, твоя правда. Сила не терпит полумер.

      Рагна помогла Руте выбраться из лохани и закутала в большую простыню. Они шли босиком по траве до дома. У порога Рута чуть замедлилась и обернулась. На мгновение черные глаза подернулись мутной поволокой, и южанка сказала:

      — Где-то близко.

      — Если чувствуешь, значит, соседний город.

      — М-м, — кивнула Рута, пока её одолевал приступ головокружения и головной боли.

      Это случалось, когда она принимала особые «ванны» или некоторые зелья. Бес успокаивался.

      — Я не смогу найти Литэ без своих сил, — сказала Рагна, рассматривая руны, раскинутые перед ней. Рута откликнулась с очевидным нетерпением:

      — Значит, научи меня искать.

      — Не получится. Мой Дар был дан мне от рождения. В обычных людях тоже есть зачатки магии, однако их недостаточно даже, чтобы заколдовать огород от вредителей… Но имеется кое-какой выход.

      — Сделаю, — без промедления отозвалась южанка, и колдунья ухмыльнулась:

      — Можно вызвать и подсадить в тебя средненького беса. Но ты готова отдать свою жизнь ему в плату?

      Больше пяти лет Рута училась у Рагны, как обуздать нечисть. Затем готовила своё тело, как сосуд. И лишь после некромантка весь день читала заклинания, призывая беса. С тех пор Руте приходилось терпеть его скверный нрав. Он отдавал свою магию, но забирал жизненную энергию южанки. Ванны и зелья ненадолго успокаивали бесовы капризы, и он не порывался жадно захватить Рутино тело.

      «Мучилась всю жизнь и пришла к такому? К тому, что станешь моей пищей? И ради кого, спрашивается», — раздался в голове чужой скрипучий голос. Рута взъерошила простыней окровавленные волосы, за годы «соседства» привыкнув к попыткам беса её ослабить. «Я не собираюсь умирать», — мысленно ответила она, и подселенец недовольно всколыхнулся где-то внутри.

      — Рагна, — южанка потянула задумчивую магичку к себе. — Твоя доля, — она на несколько секунд прижалась к её губам с поцелуем, коснулась языком её языка, не смыкая век. Та тоже смотрела на неё, и глаза колдуньи заблестели.

      Рагна разорвала поцелуй и посмотрела на бурый мешок у порога дома, и тот зашевелился. Румянец коснулся её щек, когда из мешка в разные стороны рвануло с десяток мертвых крыс. В моменты, когда Рагна могла творить некромантию, она выглядела самой счастливой на свете. Будто ребенок, получивший то, чего бесконечно долго желал.

      И всё же сил, что ей передавала Рута, хватало совсем на немного, и взор колдуньи потухал, а на лице вновь появлялось выражение усталости.

      — Спасибо, — Рагна отвернулась. Рута отчего-то сжала её в объятиях и поцеловала крепче, чем до этого. Она отпустила колдунью и сказала, уходя в дом:

      — Хватит поиграть с ними ещё минут пятнадцать.

      «Жалеешь врага?», — издевательски проскрипел голос в голове. Рута проигнорировала беса и опустилась на стул, решив понаблюдать за тем, как Рагна, сидя на крыльце в светлых юбках с пятнами крови, «строит» крыс и улыбается.

      Волосы слиплись, а тело пахло, но южанка продолжала следить за действиями некромантки. Раньше той не приходилось читать заклинания, чтобы пользоваться природным даром, но сейчас она что-то шептала одними губами. Рута прижала пальцы к своему рту, но тут же убрала, чтобы бес не успел ухватиться за едва оформившуюся мысль. Она возвела вокруг неё стены, запрещая нечистому знать.

      «Прячь, сколь угодно. Тело у нас по-прежнему одно на двоих. Я и без мыслей знаю».

      Рута чуть закатила глаза, не видя смысла оправдываться перед ним. Пока её воля была тверда, ему не за что было зацепиться. Он и сам давно понял, что так легко свести её с ума не получится.

      Южанка чуть вздрогнула, когда в ногу ткнулось что-то маленькое и сырое. Она опустила взгляд и увидела крысу. В пасти у грызуна был хилый, неаккуратный букетик полевых цветов. Рута забрала цветы и кивнула ожидающей на крыльце Рагне, принимая безмолвную благодарность некромантки.

      Она хотела задать ей вопрос об ужине, но неожиданно раздался негромкий треск, и сердце Руты пропустило удар. Давно она не слышала этого звука, но узнала сразу. Ей на колени упало появившееся из воздуха магическое письмо. Простой листок без конверта, сложенный вдвое. Южанка раскрыла его.

      — От кого? — подошедшая Рагна чуть опустила листок за край, чтобы видеть написанное. — О!

      — Что это такое? — Рута непонимающе смотрела на строчку из цифр. — Подписи нет.

      — Это координаты, — пояснила колдунья. — Надо по карте смотреть.

      — Координаты?

      — Указание конкретного места, — некромантка на миг задумалась, глядя на написанное. Затем произнесла: — Вот и искать не пришлось, сама дала о себе знать.

      — О чём ты?

      — Это почерк Литэ.

      — Мамин почерк.

      Август замучено простонал в ладони, а Кальм ткнул пальцем в точку на карте.

      — Значит, Литэ хочет, чтобы мы отправились туда? — спросил ученый у девочки, пока та неуверенно держала в руках клочок бумаги, который мама оставила ей на случай, если Лами не сумеет найти южанку Руту. Что и случилось.

      — Я не знаю. Вы правда мамины друзья?

      — Друзья? Когда-то мы были семьей, — Кальм загрустил, видя на карте мира место, где они раньше жили.

      — Это в прошлом. Помощи от нас не жди, огнедышащая. Без разницы, чья ты там дочь.

      Кальм, нахмурившись, обернулся к возлюбленному. Август сидел, сжимая голову руками. Он послал в ученого ответный взгляд. Между ними возникло ощутимое напряжение.

      — Ты что, хочешь выгнать ребенка на улицу? Без денег, без еды? Думаешь, она доберется до Великих Лесов сама? — холодно спросил Кальм.

      — Доберусь…

      — Выключи-ка героя на минутку и раскинь мозгами. Свяжемся с кем-нибудь из прошлого, и нашей мирной жизни конец, — Август закинул ногу на ногу, демонстрируя свою непреклонность в этом вопросе.

      — Говорю же: я сама…

      — Если о тебе в детстве не заботились, это не значит, что и на нашу гостью можно плевать, — ученый пошёл с козырей, и у вампира сперло дыхание от возмущения. Он вскочил со стула, готовый начистить рыло любовнику, если придется:

      — У меня они хотя бы были, дружок! И научили не совать нос не в свое дело!

      — Никто ничего никуда не сует…

      — Да, Август, мои родители погибли, — голос Кальма вдруг сделался на порядок жестче. — Они пожертвовали собой, чтобы жили другие. И чтобы их бесхарактерный сын имел право произносить их имена вслух, ему нужно стать хотя бы на один процент сильным и самоотверженным, как они.

      Бывший алхимик замолк на мгновение, а потом резко произнес противоположное:

      — Прости, Август, я наговорил лишнего. Ты во всём прав, — Кальм улыбнулся от уха до уха, и у вампира сдавило горло от его выражения лица.

      — Кальм? — он потянулся к нему рукой, но тот сделал вид, что не заметил.

      — Извини, хорошо? Останься дома. Я помогу Лами добраться до Великих Лесов и вернусь сразу же, как будет ясно, где её мама. Я оставлю тебе крови, не беспокойся. Пойду собираться.

      Ученый покинул комнату, откровенно избегая продолжения диалога. Август опустил руку, пытаясь осознать произошедшее.

      — Может, я чего-то не понимаю, мне всего двести шестьдесят лет, но, похоже, его очень беспокоит тема семьи, — предположила Лами.

      — Ну, да, дядя отобрал у него всё, что оставили мать с отцом… — потерянно ответил вампир. — Погоди, сколько?? — дошло до него.

      — Если переводить на человеческие года. По драконьим примерно тринадцать.

      — Понял. Виноват, госпожа, — Августу отчего-то стало стыдно.

      Магическое письмо чуть не улетело в ведро с глиняной смесью. Она едва успела поймать его грязными руками. На пергаменте оказалось одно слово: «пора».

      Женщина свернула бумажку и уткнулась взглядом в горизонт. Она ждала и страшилась этого «пора» одиннадцать лет. Даже не заметила, как состарилась за мирной жизнью ремесленницы. Так долго делала посуду из глины, что совсем разнежилась.

      Она посмотрела на свои металлические ладони, и нахлынули блеклые воспоминания.

      — Ты хочешь жить?

      С таким вопросом к ней подошла Литэ, когда недоучка собиралась в дорогу на Запад с волчицей, чтобы найти Арселя для лечения Руты. Женщина, конечно же, кивнула, не раздумывая.

      — Тогда дай мне какую-то часть себя: волосы или кровь, или что-то такое. Затем оставь наемничество и беги, как можно дальше.

      Ничего не понимая, южанка отдала прядь от ежика волос. Перед недоучкой сразу выросла ледяная фигура, Литэ что-то прошептала и сунула в голову глыбы волосы. Вскоре в комнате стояло две одинаковых женщины. Обе смуглые, темноволосые, с протезами рук.

      — Беги, прячься и никому не называй своего настоящего имени, — приказала Литэ. — Кукла здесь сыграет за тебя, а ты вернись, когда я позову обратно.

      — Вот и кончились спокойные деньки, — бритая налысо женщина поднялась с табуретки, постучала по задубевшей спине и похрустела костями. Потом крикнула в открытое окно: — Эй, Ир! Доставай молот! «Пора».

      В ответ из дома послышалась гневная ругань и в южанку полетели её же тарелки. Она наклонилась, чтобы подобрать осколки от разбившейся посуды и ухмыльнулась себе под нос:

      — Ну, давай, ледяная богиня Литэ, на тебя вся надежда.

***

      Они снились Хоке с самого детства. Драконы. Раньше она считала это божьим проведением, важным посланием ей. Но оказалось, что из жизни в жизнь её присушала сумасшедшая женщина, желавшая безраздельно владеть, как вещью.

      Неживыми пальцами она коснулась изувеченной шеи сзади. Похоже, она была в пожизненном долгу перед Литэ. Та не раз спасала её шкуру. Помогла вернуть руки, избавила от метки дракона и дала шанс жить. А жизнь Хока любила больше всего. Ей не нужно было ни признания, ни денег — лишь бы иметь возможность быть здоровой и сильной.

      — Не отпущу, — раздалось позади. Хока кратко обернулась к Ир и продолжила собирать походный мешок.

      — Плакала? — спросила недоучка очевидное. Женщина обхватила её рукой за пояс и развернула к себе лицом, безмолвно настаивая, чтобы та смотрела ей в глаза.

      — Как из-за тебя не плакать, бессовестная? Вот и рыдаю годами напролет, — Ир нахмурилась; на смуглом лбу собрались морщины. — Слышала меня? Не отпущу.

      — Ир, — Хока покачала головой, чуть улыбнувшись.

      — Всё веселишься. Знаю, что я дура последняя, можешь не напоминать. Умная бы не бросила своё ремесло и не помчалась бы за тобой на другой конец земли. И плевать мне, кто там на тебя охотится — драконы, маги, бесы какие — плевать, говорю.

      — Ир, — Хока прижала ладонь к её пылающей щеке, но женщина перебила:

      — Не пущу, хоть волком вой. Какое тебе «пора»? Ты давно не девочка и за последние годы стала неженкой...

      — Давай со мной?

      Ир замолкла от неожиданного вопроса. Она неверяще потрогала лоб Хоки, проверяя, нет ли жара. Старая наемница прыснула со смеху:

      — Я в добром здравии. Просто знаю, что, оставь тебя одну, ты вверх ногами мир перевернешь, пока искать меня будешь.

      — Не верю, — Ир нахмурилась ещё сильнее.

      — Так что? Едешь?

      — Конечно еду!

***

      Рута покинула комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Крепко спящая Рагна ничего не услышала. Потеряв свои силы, некромантка постоянно чувствовала усталость, и южанка ночами изматывала её ещё больше.

      Рута спала с ней, как и с многими другими. Без чувств и оправданий. С самого начала она связалась с колдуньей не просто так. Ею двигало желание отомстить. Рута ездила ей по ушам сказками о том, что хочет свернуть Литэ шею в отместку за Хоку. Но то не было правдой. Держи врага рядом — таким был смысл её поступков. Рагна с Дали попортили им немало крови. И не было и шанса отвязаться от них, покуда те были живы.

      Литэ не убивала просто так. По крайней мере, Руте хотелось в это верить. И всё равно она не понимала, зачем дочь богини заколола наемницу. Она лишь надеясь и верила в то, что у ледяной был план. Литэ бы не бросила их просто так. Особенно Вийетту.

      — А что, если ты зря тешишь себя надеждами? — раздался голос, и Рута со вздохом обнаружила себя в темноте неизвестного места. Бес отключал её сознание, когда хотел поговорить с глазу на глаз.

      — Своё ты получишь, как и обещано, — сказала она, повернувшись к сгустку черного дыма.

      — Ты колеблешься. Я знаю. Тебе жаль некромантку.

      — Не настолько, чтобы позабыть о своих родных.

      — Как знаешь, — туман колыхнулся. — Если ты не справишься, я заберу тебя, вместо неё.

      — Помню, — без эмоций сказала южанка. — Веди меня.

      Иногда они «прогуливались» вместе. Демон каким-то образом перемещал её душу в Подземный мир. Там он показывал других демонов и рассказывал о них. Это нужно было для того, чтобы уничтожить Рагну навсегда.

      Дети с некромантическим даром появлялись у таких же одержимых бесами женщин, как Рута, неважно, кто был их отцом. Значит, часть демонической сущности была и в Рагне.

      Он учил Руту находить слабости. У них была сделка: она должна была учиться и отдать колдунью ему. Сейчас интереса в Рагне у него не было. Он хотел заполучить её вместе с силами, которые отобрала Литэ. Словом, Рута познавала демонологию, а бес желал наесться досыта.

      Подземный мир был иным, нежели она себе представляла. Да, там жили чудовища из детских страшилок, но было такое красивое сливовое небо. Помимо бесов в Подземном мире обитали и души, по своей воле оставшиеся там, и богини с богами, неощутимо присутствовавшие в воздухе. Никаких ужасов и мрачных тайн Рута пока не видела.

      Конечно, её бес рассказывал о том, что в их мире существовали закоулки мрака, где самое страшное и происходило. Пиршество смерти и разврата. А в целом бесы существовали мирно, изредка питаясь друг другом или «особенными» душами. Например, такими, как Рагна с её способностью поднимать мертвых.

      — Когда ты найдешь свою подружку, мои силы ослабнут, — сказал бес.

      — Литэ может на тебя влиять?

      — Она умеет больше, чем ты думаешь. Имей в виду, это отразится на твоем здоровье. Со мной у неё несовместимость будет сильнее, чем с Рагной.

      Рута не ответила. Страха не было. Плохо ей или ещё что — это пустяк. Потому что единственное, чего она по-настоящему желала — вновь поужинать всем вместе за общим столом. И она знала: Литэ тоже этого хотела.

      Рута моргнула, вновь оказываясь посреди комнаты. Прогулка с бесом закончилась. Он нетерпеливо трепетал внутри, предчувствуя дорогу.

      Южанка вернулась к спящей Рагне и растолкала её. Колдунья мутным взором посмотрела на неё.

      — Уже утро, — сказала Рута. — Пора идти.

      — Уверена, что мне стоит соваться к твоей семье? Помнится, они хотели видеть мой хладный труп.

      — У тебя нет выбора. Ты или получаешь от меня магию или остаешься совсем без сил.

      Рагна села на постели, недовольная тем, что её ставили перед неприятным выбором: умереть или лишиться сил. Обычно она заставляла людей выбирать.

      — Они не тронут тебя, пока ты находишься под моим присмотром, — пояснила Рута, присев на край кровати.

      Некромантка фыркнула.

      — Предлагаешь поверить в твою добродетель?

      — Необязательно мне верить. У нас сделка и свою часть я выполню.

      Рагна вгляделась в южанку повнимательнее. Сегодня Рута выглядела лучше, чем обычно. Не такой не по годам старой и измученной. Словно её долгое ожидание подошло к концу.

      Колдунья вздохнула и поднялась.

      — Ладно. Я не смогу вечность бегать от Литэ. Идём.

***

      Кальм и Лами шли пешком уже больше трех часов. Молчание девочку не смущало, а ученый места себе не находил. У него было множество вопросов, которые вертелись на языке, но ни один из них он так и не задал вслух.

      Что было в Великих лесах, раз ледяная посылала туда дочь? Где была сама Литэ? Такие вопросы тянули за собой мысли о семье. Об Августе, о Руте, о Вийетте. Кто знает, как жили теперь его сестры. И были ли они вообще живы. Это вызывало в нём беспокойство.

      Август боялся, поэтому Кальм не поднимал подобные темы. Но на самом деле все эти годы он хотел разыскать их. Даже пытался однажды и бестолку. Было ли хорошей идеей отпускать Руту вместе с Рагной? Может, тогда, одиннадцать лет назад, ему стоило схватить южанку за руку и уехать втроём. Или Литэ. Она всегда слишком много на себя взваливала. Билась за них снова и снова. И едва ли кто-нибудь из них хоть раз по-настоящему поблагодарил её.

      — Что? — спросила Лами, услышав его тяжкий вздох. — Беспокоишься из-за ссоры с вампиром?

      — Это тоже, но больше волнуюсь о сестрах, — сознался он. Девчушка пригладила черную косу.

      — Мама рассказывала о вас.

      — Да? Надеюсь, ничего плохого?

      — Только хорошее, — кивнула Лами и добавила: — Но о жене никогда не говорила.

      — Жене? — отчего-то зарделся Кальм. — Ах, о Вийетте.

      Он не с самого начала узнал, что они были в браке перед богами. Прожив немалую часть жизни взаперти, он не знал подобных тонкостей. Позже Август и Рута ему объяснили, как происходили данные ритуалы и какое серьезное значение имели. Только Литэ и Вийетта не вели себя, как обычная супружеская пара, в понимании Кальма. Ученому сестры ни разу не попадались целующимися или что-то такое. Он даже не был уверен, были ли между ними чувства.

      — Может, ей сложно говорить об этом? — предположил Кальм. — Ведь серьгу она… — он запнулся и замолчал.

      Нет, чувства были. Вийетта всегда следовала за ледяной, куда бы та ни поманила белым пальчиком, а Литэ хранила брачную серьгу волчицы. Лами лишь укрепила его догадку:

      — Хочу когда-нибудь повстречаться с той женщиной, — сказала она, легко размахивая походной сумкой. — Мама, ко всему прочему, берегла дневники этой Вийетты и молилась за неё бабушке.

      — Не удивлюсь, если она так и не избавилась от привычки вести эти дневники, — громко послышалось сзади, довольно далеко от них. — Наверняка у северянки весь дом ими завален.

      К ним бодро шагали два человека. Благодаря свой наемнический опыт, Кальм распрямил плечи, мысленно подбирая модель поведения с незнакомцами. Он украдкой глянул на Августа, который оживился за деревьями. Ученый заметил вампира, тенью следующего за ними, ещё с пару часов назад. Упирается, а всё равно волнуется, придурок.

      И вот сейчас Август почему-то перестал прятаться. Он быстро вышел на дорогу и по привычке загородил собой Кальма. Лами незаметно втянула носом воздух, и человеку очень сильно захотелось от неё отойти. Было понятно, что она готовилась выпустить огненный залп, если возникнет необходимость.

      — Стой! — четко велел Август, и Кальм положил ладонь на рукоять кинжала, висевшего на поясе. Кем бы ни были эти двое…

      Женщины вампира не послушали и подошли к ним, невзирая на то, как сильно тот пыжился и шипел.

      — Погоди… — пробормотал ученый. — Мы знакомы.

      — Знакомы, соколик, знакомы, — ухмыльнулась одна из южанок.

      На вид ей было полвека, может, больше. Коротко выбритая голова, смуглая, морщинистая от солнца кожа, высокий рост, крепкое, мускулистое телосложение, так и говорящее о том, что зашибет и не заметит… И металлические протезы рук, которые Кальм бы узнал из тысяч других. Он лично помогал создавать их с нуля. Этими же руками она когда-то чуть их всех не погубила в угоду драконихе Дали.

      — Хока, — не поверил глазам ученый.

      — Шею покажи! — грубо оборвал Август слегка смущенного любовника, обращаясь к матерой наемнице.

      — Тон поумерь, молодой! — рыкнула другая южанка, и Хока поспешила её успокоить:

      — Всё нормально, Ир, — она повернулась к ним спиной и опустила ворот куртки, чтобы было видно большой уродливый шрам на шее. Она усмехнулась: — Проверку прошла?

      — Хока? Мама о ней тоже рассказывала, — произнесла Лами и медленно выдохнула пар, чтобы никого не подорвать случайным взрывом.

      — А ты у нас кто? — заинтересовалась женщина, повернувшись к девочке.

      — Дочь Литэ, — не стала она скрывать. — Мы должны были встретиться с тобой, наемница, в доме на Востоке. Но что-то пошло не по плану.

      — Дочь? — Хока удивленно вскинула брови и вопросительно посмотрела на Кальма, игнорируя его недоброжелательно настроенного вампира.

      — Я понимаю не больше твоего, — он развел руками. — Литэ наказала ей вернуться в наш дом к Руте. Видимо, не знала, что мы уехали сразу же после того, как ты… — он сглотнул, осознавая. — Она же зарезала тебя на наших глазах…

      — Ах, это! — легкомысленно отмахнулась наемница. — Литэ дала мне шанс. Она, кажется, убила мою копию, которую создала изо льда и моих волос.

      — Какого беса ледяная задумала? — прошептал Август, окончательно перестав понимать происходящее.

      — Это имеет смысл, — снова подала голос Лами, задумчиво потирая подбородок. — Она хочет собрать вас всех в одном месте.

      — Для чего? — Кальм присел перед девочкой на корточки. — Пожалуйста, расскажи, что знаешь.

      Лами пошевелила губами, не уверенная в том, сколько может рассказать. Но по виду решилась.

      — Мы с мамой часто переезжали, потому что Дали преследовала нас…

      — Дали? — встряла Ир, обращаясь к Хоке. — Та самая Дали, которая тебя присушала? Я не ослышалась?

      — Давай обсудим это позже? — наемница виновато улыбнулась. Ир сжала зубы, взглядом обещая женщине хорошую взбучку. — Продолжай, малышка.

      — Перед тем, как мама пропала, мы узнали, что Дали задумала привести своего отца на человеческую землю.

      Август сел там же, где стоял. Кальм положил руки ему на плечи, обеспокоенно заглядывая в мертвенно бледное лицо.

      — Значит, сумасшедшая дракониха решила обрушить на мир гнев позабытого бога, да? — с нервным смехом промямлил он. Ученый всерьёз задумался о его психическом состоянии.

      — Полагаю, мы первыми попадем под раздачу, — Хока помрачнела, помня, каких бед хлебнула от самой Дали. — Это очень плохие новости.

      Вампир уткнулся лицом в колени, тихо хохоча от бессилия.

      — Не лучше бы вам было держаться по отдельности, а не собираться в одну кучу? — спросила Ир.

      — По одиночке нас легче перебить, — наемница провела рукой по голове, ероша свой бритый «ёжик». — И всё равно я не понимаю, что Литэ может противопоставить безумной драконихе и настоящему богу.

      — Мама сильнее, чем вы думаете, — Лами не разделяла общего упадка настроения. — Если она велела нам добраться до Великих лесов, значит, у неё был какой-то план.

      — Всем? — осторожно вопросила недоучка.

      — Я не знаю, где Рута, — сразу догадался Кальм. — Мы расстались после той бойни. Она ушла с Рагной.

      — Что?! — Хока не поверила своим ушам. — Как вы могли отпустить её с врагом?!

      На это ответить было нечего. Тогда они находились в состоянии шока. Август и Кальм в тот момент думали только друг о друге. Август едва пережил потерю лучшего друга и возлюбленного и просто хотел убраться подальше, а ученый не знал, имел ли право требовать что-то от Руты.

      — Мама любит Руту, — уверенно сказала Лами, призывая их к трезвости рассудка. — Она не бросила бы подругу на произвол судьбы.

      — Хорошо, — сипло отозвался вампир, подняв лицо. — В это я верю. Что делаем дальше?

      — Идём в Великие леса, раз Литэ того захотела, — Хока стиснула металлический кулак, возвращая себе спокойствие духа.

      Она посмотрела на дорогу тяжелым взглядом. Было непонятно, что ждало впереди, но им оставалось только поверить дочери богини любви, которая ещё ни разу не подвела их доверия.