Вечер обещал превратиться в катастрофу.

      Они прибыли к нужному месту к закату третьего дня. Уставшие и грязные, они больше всего на свете хотели спать и есть. Да только непонятно было, куда идти дальше. Они уже хотели устроить привал, но заметили, что у кромки леса их ждали.

      Первым их учуял Август. Он от удивления запнулся об корягу и свалился носом в мох, заслышав знакомые запахи. Следом напряглась Лами, потому что её затошнило. Потом их увидели южанки, и компания остановилась.

      Две женщины в серых плащах выглядели настороженными. Одна — смуглая и высокая, родом с Юга — скользила взглядом по лицам путников. Другая — полная и бледная — по недовольному виду и скрещенным на груди руках хотела оказаться где-то в другом месте.

      Седая южанка остановилась взором на одном из лиц и оторопела.

      — Хока? — неверяще спросила она, и все замерли в ожидании непонятно чего. Наемница сделала шаг вперед, выставляя блестящие ладони перед собой:

      — Да, Рута, здравствуй. Это я. Настоящая. А теперь отойди, пожалуйста, от Рагны.

      Обескураженная Рута потерла глаза, и колдунья раздраженно хлопнула её по предплечью.

      — Да она это!

      — Я точно помню, что Литэ… — Рута ступила к ним.

      — Ну-ка, назад, — велела Ир, отводя Хоку себе за спину. Помощница кузнеца крепко стиснула рукоять увесистого боевого молота и угрожающе обратилась к Руте: — Ты не в себе? Ни шагу в нашу сторону.

      — Ир, — запротестовала недоучка, на что женщина огрызнулась:

      — Тихо! Не видишь? Не такая она, как раньше!

      Хока аккуратно глянула на потерянную Руту, понимая, что Ир права. Бледная, постаревшая, с какой-то злобой внутри — то не была бойкая подруга, которую она знала.

      — Нет уж! — не выдержал Кальм и решительно пошёл навстречу южанке.

      — Куда-а-а?! — в ужасе взвыл вампир, бесполезно хватаясь за его одежду, но ученый настойчиво встал перед женщиной.

      Он пару секунд смотрел на неё, а затем порывисто прижал к себе. Рута широко раскрыла глаза. Сердце-птичка забилось в груди.

      — Сестрица, — прошептал парень в горечи. — Душа ты наша… Что ж с тобой сталось, бедная.

      Рута моргнула, чувствуя, как сперло дыхание. Кальм был теплым и пах иначе, чем одиннадцать лет назад. Теперь на языке ощущался привкус металла и пыли дорог. Как от человека, часто бывающего в пути. Но это был он. Реальный. Дорогой.

      Она вдохнула этот запах поглубже и робко обняла парня в ответ.

      — Совсем вырос мальчик, — глупо сказала она, не зная, как реагировать. Ей было грустно.

      Кальм из изнеженного благорожденного превратился в широкоплечего мужчину, сильного и отчаянного. Не надо было быть великой умницей, чтобы понять, что Августу эти изменения не пришлись по душе. Шрамы покрывали его загорелые руки, а на лбу у виска виднелась свежая рана, наспех стянутая нитками.

      — Литэ? — решилась спросить Рута, немного отстранившись от брата в его руках.

      — Да, мы здесь по её воле, — парень бегло утер увлажнившиеся глаза. Он посмотрел за плечо южанки на скучающую колдунью: — Ей не стоит здесь быть.

      — Я знаю Дали не хуже, чем ледяная, — Рагна вызывающе вздернула нос. — От меня будет польза.

      — Польза, как же! — зло бросил Август, вновь вцепившись в одежду возлюбленного, пока тот прижимал к себе их сестру. — От тебя был один вред, гадина!

      Хока ущипнула себя за переносицу в глубоких раздумьях. Дело шло к ссоре, а то и к драке. Ей тоже не хотелось видеть некромантку, но Рута, по виду, была настроена потащить её с собой. Безумие какое-то.

      — Рута, надо поговорить, — произнесла она, чувствуя пустоту из-за происходящего.

      Раньше её такое веселило, всё было забавой. Видно, Ир была права. Хока разнежилась и стала давать слабину с годами. Нынешняя ситуация поселяла в ней ясное дурное предчувствие. Всё было как во сне, в вязком тумане. Слишком быстро и непонятно. Они столь тяжело расстались и так легко сошлись вновь? Это было странно, что-то словно было не на своём месте. Ненормальное, нездоровое.

      Рута жестом указала на огромный камень неподалеку от их компании, и они вдвоём отлучились для личного разговора. Ир проводила недоучку цепким взглядом, обещающим знатную головомойку.

      Младшая южанка присела на валун и сунула руки между коленями. Она явно хотела о многом спросить давнюю подругу, но почему-то не могла найти слов. Хока вздохнула, осознав, что ей не давало покоя. Литэ не знала. Не знала, что Рута связалась с Рагной. Если у ледяной и был какой-то план, то такого развития событий в нём не было.

      — Как?.. — Рута запнулась, не понимая, что хотела спросить в первую очередь. Как Хока выжила? Как оказалась вместе с её братьями? Как нашла это место?

      Она вдруг почувствовала себя так, словно вообще разучилась разговаривать. С некроманткой ей всегда приходилось быть начеку, в напряжении отслеживая каждую эмоцию и говоримое. Но перед ней была Хока, что годами назад спасла её из замка этой же колдуньи в образе старого немощного деда.

      Возможно, именно прошедшие года и являлись проблемой. Судьба давно развела Руту с родными, и многое успело измениться. Южанка видела опасения и даже неприязнь Августа. Видела и отчетливое чувство вины на лице Кальма. Она чувствовала себя не к месту, будто между ними теперь стояла толстая невидимая стена, которую невозможно было пробить.

      — Я надеюсь, вы не «вместе»? — внезапно спросила Хока, вырывая женщину из душных раздумий.

      — Мы спим, если тебя это интересует, — Рута криво улыбнулась. Улыбка эта была фальшивая и горькая. В Хоке окрепли сомнения.

      — Ты ступила на опасную дорожку, Рута, — предупредила старая наемница, ничего у неё не выпытывая. Если не говорила сама, то и знать не следовало.

      — Ага, на страшную дорожку, — женщина слепила пальцы, борясь с восторженным бесом внутри, что колыхался в преддверии эмоциональной бури. — Но значит тому и быть.

      Ужасно. Разговор не шёл. Но у них он, пожалуй, не шёл никогда. Хока и Рута были слишком разными по характеру и восприятию мира, чтобы стать близкими. Недоучка испытала беспокойство. Если бы только Литэ была здесь. С Рутой происходило неладное.

      — Не отступишься от решения взять Рагну с собой? — в последний раз попробовала бритая. Рута только молча усмехнулась, и Хока резко развернулась. Ладно. В таком случае не о чем разглагольствовать.

      Она вернулась под внимательный взор Ир и отрицательно помотала головой на её немой вопрос. Рагна по-прежнему рассматривала свои когти, словно на неё не были направлены пары жадных глаз, желающих ей смерти. Но что значила для неё смерть? Наивные. Она ведь была некроманткой. Она поднимала мертвых.

      Лами чуть стиснула рукав Кальма, и тот посмотрел на девочку. Она выглядела встревоженной и не отрывала взгляда от колдуньи. Парень тоже аккуратно посмотрел на Рагну. Лами боялась её? Почему? Боги, было столько вопросов, на которые не находилось ответов. Он испытывал потребность защитить дочь Литэ, от чего бы то ни было. Хоть от всех зол мира.

      Когда он посмотрел на вернувшуюся Хоку, то заметил тень взволнованности в том, как та держалась. Будто ожидала чего-то скверного и не знала, как с этим бороться. Видеть матерую южанку такой он не привык. Она всегда смеялась, отшучивалась или даже пропускала происходящие с ними трагедии мимо себя, не желая ни в чём принимать участия. Но сейчас она была погружена в мрачные мысли. Кальм забеспокоился. Если Хока хоть на каплю нервирована, то всё было просто кошмарно.

      Ученый раньше не знал, что такое семья. Родители рано покинули его, и нянечка, как ни пыталась, никогда бы не смогла восполнить эту потерю. Он был злым и избалованным, пока не встретил их. Руту, Литэ, Августа. Как же он любил их. Всем своим большим сердцем. И ему было больно потерять те искрящиеся счастье и нежность, что их связывали. Они больше не были близки, и это убивало его.

      Рута взглянула на него, сидя на камне, и у него заболело в груди. Её взгляд был полон тоски. Она тоже скучала по ним и не понимала, как исправить положение. Он был прав, когда однажды сказал, что Рута и Литэ были фундаментом в «доме». Сестры покинули их, и «дом» рассыпался. Горло Кальма сжалось от непролитых слез.

      — Мы так и будем стоять или уже пойдем? — Рагна потеряла терпение и перестала пялиться на свои когти. Какое ей было дело до их глупых страданий?

      — Куда? — осторожно спросила Хока, в целом не имея желания разговаривать с глумливой магичкой.

      — Литэ прислала нам более точные координаты, — громко пояснила Рута, поднимаясь с мшистого валуна.

      Ир шепнула наемнице, чтобы та держала ухо востро, и южанка кивнула, разделяя её недоверие.

      Они медленно пошли вглубь леса, внимательно глядя себе под ноги. Корни деревьев норовили зацепить сапоги и свалить на землю. Холод, резко обступивший их со всех сторон, напоминал, что здесь они чужие. Лами крепко взялась за ладонь Кальма, и он сжал руку девочки, пытаясь вселить в неё спокойствие, которого в нём самом не было. Первыми шли Рута и Рагна, как знающие путь, следом Ир, потом ученый и огнедышащая, а последними ступали Хока и Август, замыкая их цепочку, чтобы никто не напал со спины.

      Вампир бросил скользящий взгляд на затылок любовника, и Хока ухмыльнулась, заметив это.

      — Что, поругались с милым? — тихо спросила она, и Август сморщился.

      Уж с кем, а с наемницей ему не хотелось откровенничать. Слишком много боли она им причинила, и его память не давала забыть об этом. Он бы с благодарностью обсудил свои отношения с Вийеттой, но её рядом не было.

      Ему не хватало своей верной подруги. По-настоящему. Пусть он и боялся признаться в этом даже себе самому. Вийетта всегда была такой отважной, и за все годы их дружбы он не увидел ни единой слезинки на её щеках.

      Август скрипнул зубами. Он так и не смог ей помочь. Слова доброго не сказал. А она отдала за него жизнь, став гниющим телом. И тогда, когда она вновь вернулась к ним, живая, румяная, он отчитал её за собственную боль. Позорище. Просто он боялся всего на свете. Смерти, своих страданий, чужих. Он с самого начала был обязан сжать плечо подруги и заверить в том, что всё будет хорошо. Что они справятся со всем вместе. Но не сделал.

      — Август, — услышал он обеспокоенный голос Кальма и понял, что ничего не видит. Он удивленно сморгнул влагу с глаз, ощущая прикосновение теплых пальцев к своему лицу. Кальм стоял прямо перед ним, ожидая отклика. — Ты голоден? — озадачился ученый, и у вампира задрожали губы.

      Голоден, как же. Его возлюбленный побеспокоился даже об этом. Он разработал сложную систему хранения крови специально для него. Чтобы Август никогда не голодал, когда парню приходилось уходить надолго. Кальм буквально оставлял часть своего тела, покидая любимого.

      Август спрятал лицо в ладонях. Что с ним? Почему он так неспокоен? Неужели он настолько глубоко зарыл в себе эту ноющую тревогу, что теперь она выходила наружу бесконечным чувством вины и страха? Почему Кальм вообще любил его, почему оставался рядом с ним, таким немощным и злобным?

      — Прости меня, — стыдливо зашептал он в ладони, страшась посмотреть в родное лицо. — Мне очень жаль. Я наговорил тебе гадостей, пытался насильно удержать, унижал тебя. Что же со всем этим делать?..

      Раздался легкий смешок, заставивший вампира поднять голову. Он мельком увидел, как Хока увела девочку за остальными, оставив их вдвоём. Кальм улыбался, глядя на него. Он вдруг положил ладонь на затылок Августа и соединил их лбы вместе.

      — Ничего страшного, если ты напуган, — ученый опустил ресницы. — Я смогу тебя защитить. Ты только верь мне. Всё в порядке. Я здесь, я рядом.

      Сдавленное рыдание вырвалось из горла блондина и он вцепился в возлюбленного. Сильные, теплые руки спрятали его в объятиях, позволяя проплакаться на сильном плече. Он уже не представлял своей жизни без Кальма. Без этого прекрасного человека, что прощал его трусость снова и снова. Что оберегал и заботился, хоть Август и не считал, что заслуживал этого.

      — Я хочу домой! — отчаянно попросил он.

      — Прости, придется подождать, — Кальм ласково гладил его по вздрагивающей спине.

      — Нет! К Руте, к Литэ!

      Сердце Кальма разбилось в одно мгновение. Он стиснул любимого в болезненных объятиях и уткнулся носом в светлые волосы, крепко зажмурившись.

      — Я тоже, милый, я тоже.

      Лами тревожно оглянулась назад на пару. Хока чуть сжала её маленькую ручку, чтобы не навредить ненароком.

      — Беспокоишься за дурачков? — ободряюще сверкнула она зубами. — Они все горюют по тому, что потеряли.

      — По маме?

      — По ней тоже. По всей семье. По самим себе, которыми они были раньше, когда жили вместе в тепле и уюте.

      — Им правда было хорошо? — с сомнением спросила Лами, и недоучка пожала плечами:

      — Я недолго была с ними, но да. Они были счастливы друг с другом. Эти их совместные вечера на кухне… Знаешь, как будто никого, кроме них, в мире больше не существовало.

      — А ты?

      — А я другая, малышка. Мне сложно полностью понять их. Я никогда не стремилась стать частью чьей-то семьи.

      Рута сглотнула ком, слушая их тихий разговор. Да, пожалуй, Хоке было не понять ничего из того, что чувствовали они. И она этим восхищалась. Независимостью Хоки, её свободолюбием. И всё же такая жизнь была не для Руты. Не после того, как она узнала, что такое — любить и верить кому-то столь сильно, чтобы быть готовой отдать за них жизнь. Что она и делала. Она добровольно положила голову на плаху ради них. Как и Литэ.

      Завидовала ли она Хоке и той же Рагне, для кого любовь была лишь странным незнакомым словом? Нет. Она гордилась своими близкими, необъятно много гордилась. Ни с кем ещё она не могла так легко дышать полной грудью. Без стеснения, без ненужных мыслей. Конечно, она отдала им всю себя. Невозможно было не отдать. Такие замечательные люди.

      Хруст веток отвлек от раздумий, и южанка резко вскинула голову.

      — Хока, — позвала она осипшим горлом, и услышала твердое:

      — Вижу.

      Их окружали. Пять, десять… Нет, больше двадцати! Звери подкрались к ним неслышной поступью и взяли в кольцо. Там были волки, несколько пум, гепарды, даже медведь! Их горящие в сумраке леса глаза наводили ужас. Август и Кальм прижались поближе к остальным, смыкая ряды и обнажая мечи. Лами сделала глубокий вдох, безмолвно гарантируя, что спалит до тла каждого зверя, что посмеет напасть. Ир подняла молот, не привыкшая сдаваться без боя. Хока выставила металлические кулаки перед собой. Только Рагна оставалась полностью беспристрастной.

      — Не двигаться! Кто такие? — услышали они властный говор.

      Из-за массива вековых сосен к ним вышла женщина в черных одеждах с двумя клинками наизготовку. Вампир сразу же выронил меч, а Кальм от немой радости зажал рот рукой. Рута, ослабев телом, осела на корточки, роняя голову на руки.

      У женщины были короткие вьющиеся золотые волосы, жесткие серые глаза, гладкие румяные щеки и задорные веснушки на переносице.

      — Боги всемогущие, — Августа вновь бросило в слезы, коих в нём за одиннадцать лет накопилось великое множество.

      Северянка встала столбом под угрожающее звериное рычание, раздававшееся со всех сторон. Она медленно заложила отливающие серебром клинки за спину, будто боялась спугнуть мираж, явившийся перед глазами.

      Вийетта.

***

      Вдалеке раздался гром. Молния яркой вспышкой порезала серый небосвод, и звери недовольно заворчали.

      Гепарды резво гонялись друг за другом, пытаясь поймать чужой пятнистый хвост. Они оживленно щебетали между собой, приводя любознательного Кальма в полнейший восторг. Рядом с Хокой расслабленно вышагивал крупный мускулистый ягуар, покачивая темными бедрами. Женщине было не по себе от хищника совсем близко, поэтому она постоянно косилась на большую кошку. Когда на Августа рявкнул медведь, тот стремительной стрелой взлетел на дерево, и они едва сумели его оттуда содрать. На Руту и Рагну животные ощетинивались и угрожающе рычали, заметно обходя их стороной, но неотступно следовали позади, будто предупреждая. А вот к маленькой Лами звери ластились. Несколько волков вились вокруг неё и постоянно обнюхивали, тыкались носами в руки и что-то поскуливали. Она ярко улыбалась им и чесала за торчащими ушами. Мама говорила, что даже зверолюди не любили драконов, но, похоже, девочка пришлась им по душе.

      Они вели их куда-то в горы, одним им известной тропой. Чем дальше они шли, тем меньше ощущались сырость и холод. Они совсем вымотались за три дня пути, но не заметить красоту звериных краев было невозможно. Хвойный массив выбрасывал в воздух свежий запах, над кронами проносились птицы, а под ногами хрустели ветки, заставляя лес играть свою особенную музыку.

      — Привет! — около Лами очутилась оживленная девушка. Август снова подпрыгнул на месте, зашуганный пумами, что в открытую издевались над ним до этого, притворяясь, что хотят напасть. Видимо, вампиры им не нравились.

      — Привет, — девочка застенчиво улыбнулась звероженщине.

      — Тебя зовут Лами, верно? Я - Тильма, волчица. А вот тот бурый медведь — Жуль, — она ткнула в его сторону пальцем, и тот оглянулся, уставившись на них бусинками глаз. — Моя пара.

      — Куда вы нас ведете? — спросил Август, отгоняя сапогом настойчивую пуму.

      — Как и всех, кто заявляется на нашу землю — к озеру Мечтаний, — охотно ответила говорливая Тильма. — Это особенное место в наших краях. Озеро показывает истинные желания каждого приходящего. И если желания эти преисполнены злости и дурных намерений, в деревню прохода такому человеку нет.

      — Вы убиваете их? — ужаснулся вампир и тут же переключил внимание на ученого и одного из гепардов, что оказывал радостному до визга Кальму уж очень навязчивые знаки внимания: — Эй! Поищи себе другого, котяра! Этот занят! — гепард чирикнул на него и гордо фыркнул, отворачиваясь.

      — Убиваем? — девушка-волчица звонко рассмеялась. — Что ты! Мы ж не звери какие… А, ну, да, звери. Но нет, не убиваем. Просто прогоняем прочь.

      — Ваша деревня большая? — красный от переизбытка впечатлений Кальм влез в разговор, повиснув на милом. — А сколько вас там? А вы всегда в ваших животных формах? А люди у вас живут? А…

      — Я смотрю, тебе тут понравилось? — ревниво протянул Август. — Хороши гепарды, да?

      — Сколько вопросов, — Тильма выглядела довольной. Ей однозначно нравилось болтать. — Если озеро тебя пропустит, то увидишь всё своими глазами.

      — Я в восторге! — сердечно признался ученый и умчался вперед — приставать к другим зверям. — Хе-ей!!

      Август переборол желание схватить его за шиворот и усадить у ноги, и снова повернул лицо к девушке.

      — Такой живчик, — одобрила Тильма, пока Август старательно игнорировал возрастающий интерес зверолюдей к его мужчине.

      — Давно здесь Вийетта? — задал он вопрос.

      — Давно ли, спрашиваешь? — девушка искренне удивилась. — Она основала деревню.

      Брови вампира взлетели вверх, и он посмотрел на идущую поодаль северянку. Она — глава деревни? Что ж, в ней всегда имелись лидерские качества.

      Вийетта наотрез отказывалась с ними разговаривать и, кажется, была совсем не рада их присутствию. Больше всего это касалось Хоки и Рагны. Не только Август не забывал обид.

      — Это мамина жена? — Лами дернула его за рукав, привлекая к себе внимание.

      — Да, — со вздохом ответил он.

      Да уж, их с Литэ брак был отдельной проблемой. Сколько хватало его ума, он пришел к выводу, что ледяная ушла от его подруги, и последняя этого не простила.

      — Ого, — подала голос Тильма. — А вот это серьезно.

      — Что именно?

      Девушка глянула на медведя и пошевелила губами, раздумывая, стоит ли ей что-то говорить на эту тему или нет. Через пару мгновений она произнесла:

      — Мы, волки, стайные. И пару находим один раз на всю жизнь. А те из нас, кто потеряли стаю или пару, умирают или живут в невыносимых страданиях. Вийетта лишилась и того, и другого. Это многое объясняет.

      — Можно не так туманно? — раздраженно попросил Август.

      — Она, как другие волки, не обращается. Даже в полнолуние. Борется со своей сутью.

      — Почему?

      — Когда мы в звериной форме, нам сложно держать чувства под контролем. Мы становимся открытыми, обнаженными душой. А она, выходит, свою душу показывать никому не хочет. Возможно, себе в том числе. Волки так не живут, это плохо для нас.

      Тильма отошла от них, обрывая разговор и оставляя вампира в недоумении. Девушка поравнялась с медведем Жулем и положила руку ему меж мощных лопаток, будто чувствовала потребность прикоснуться к возлюбленному.

      — Для волков это настолько серьезный вопрос? — Кальм подкрался к ним с Лами. Уши грел, всё ясно. — У Вийетты была стая? С парой и так понятно.

      — У меня очень плохое предчувствие, что своей стаей она считала нас. Литэ, Руту, тебя, меня, — Август ненароком взялся за ухо парня и потянул, потому что тот был весь в шерсти. — Ты там и пообниматься с кошками успел?

      — Грешен, — лукаво улыбнулся ученый. Вампир быстро перенял игривое настроение партнера:

      — С вас тридцать три извинительных поцелуя, молодой человек.

      — Ох, так мало?

      Они потянулись губами, и Рута, шедшая позади, стукнула их головами, заставив обоих взвыть от боли.

      — Не при ребенке, придурки.

      Лами хихикнула в кулачок, когда Рута подмигнула ей.

      — Вы думаете, что стая — это мы? — спросила она у трущих ушибленные места братьев. Они переглянулись и дружно кивнули. — Тогда понятно, почему она нас избегает. Не хочет ещё большей боли для себя.

      Никого из них троих это не обрадовало. Они почти ничего не знали о зверолюдях и том, как те чувствовали или жили. Если им было тяжело находиться в разлуке, то что сделали эти одиннадцать лет с Вийеттой, которая в Литэ и остальных души не чаяла.

      Тильма, идущая с Жулем, махнула им и указала на пещеру с большим провалом входа. Дальше обсуждать происходящее не получилось. Звери, прискакавшие к пещере первыми, уселись около неё, не заходя внутрь. Хока и Ир прибились к своим, готовясь к неизвестности.

      Вийетта встала у входа и жестом велела зайти. Когда они, храбрясь, шагнули туда, то услышали:

      — Ты не идешь. Твои мысли мне и без того видны.

      Рута оглянулась на Рагну. Колдунья и волчица свирепо испепеляли друг друга взглядами, пока звери не начали угрожающе ворчать. Некромантке пришлось отступить. Две пумы увели её, держась на расстоянии.

      — Что с ней будет? — спросила Рута, когда северянка прошла мимо.

      — Ничего. В деревне ей делать нечего.

      Внутрь ступила Тильма, оставляя мужа позади, и Вийетта сложила руки на груди, отойдя к стене.

      В пещере было небольшое озеро. Дна не было видно, поэтому никто не рискнул подойти ближе. Все ждали.

      — Вам нужно будет подойти к краю и расслабиться. Озеро само покажет то, что у вас на уме, — объяснила Тильма. — И тогда мы примем решение, впускать вас или нет. Кто первый?

      — Видно, я, — вызвалась Ир, потому что остальные неуверенно переглядывались.

      Она шагнула вперед. Её отражение расплылось по глади темной, зеркальной воды. С минуту было тихо, а затем по воде пошли круги. Общий пораженный вдох отразился от стен и потолка. Появилось чье-то блеклое изображение, и они узнали Хоку. Та сидела за столом в белом ситцевом платье, нелепо смотревшемся на мускулистой фигуре, и низала бисер. Перед ней лежали охапки перьев и блестящие камни.

      — Хока? — выгнув бровь, спросил у Ир Август. — Ты мечтаешь о Хоке?

      — Это довольно очевидно, — пробормотала Рута, подозревавшая, что у чувств помощницы кузнеца был долгий срок.

      — Хватит? — грубо рявкнула Ир, и Тильма кивнула:

      — Да, я не вижу плохих замыслов.

      — Ну, ладно, теперь я, — Хока задела Ир плечом, проходя вперед.

      У Хоки изображение появилось быстрее, и ни для кого увиденное не стало новостью. Видение того, как наемница карабкалась по отвесной скале, сильная и бодрая, настолько было в её духе, что никто и не ожидал другого. Южанка развела руками и под одобрительный кивок уступила место другому.

      Следующим был Кальм. Он взволнованно вгляделся в воду. Август тоже вытянул шею и через секунду вспыхнул маковым цветом. Рута согнулась пополам от дикого хохота, когда возникла картинка пылкой постельной сцены, где Кальм и Август страстно переплетались ногами, лаская друг друга и что-то выстанывая в наслаждении.

      Хока прикрыла глаза Лами, а ученый сел на корточки, закрыв красное лицо ладонями.

      — Ничего не говорите, — трагично взмолился он. — Прошу вас.

      Тильма кашлянула, скрывая смех. Вийетта отвернула лицо, стараясь держаться. Август уволок возлюбленного за ворот, чтобы закончить внеплановый показ эротической сцены. Он встал на его место, прося богов, чтобы у него самого не оказалось ничего столь же позорного.

      Но то, что они увидели, даже близко не было связано с подобным. Август гладил по волосам ещё щуплого, молодого ученого. Казалось бы, в этом не было ничего особенного, но взгляд Тильмы потяжелел.

      — Ты что, хочешь его запереть в четырех стенах?

      Август вжал голову в плечи, и изображение пропало.

      — Это не так, — отозвался Кальм, положив ладонь на спину вампиру, защищая. — Он почему-то считает меня героем и боится, что я закончу так же, как и мои родители. Погибну. Поэтому он постоянно цепляется за мой образ из прошлого. Того, где я боялся вообще куда-то сунуться.

      — Разве это не одно и то же? — нахмурилась девушка. Как для волка — это было одно.

      — Всё нормально, Тильма, — подала тихий голос Вийетта. Девушка вздохнула и в очередной раз кивнула.

      Рута подошла к берегу молча. Она знала, что появится на глади воды, поэтому прикрыла глаза. Кухня. Залитый солнцем стол, ломящийся от яств. Родные: смеющиеся, сытые и здоровые. Литэ, целующая её в щеку. По этой же щеке южанки стекла слеза, и она смахнула её дрожащей рукой. Вот, чего она хотела больше всего. Быть с семьей.

      Она обернулась в тишине под оробелыми взорами. И только Вийетта смотрела на неё с величайшей печалью.

      — Ты стоишь слишком близко! — вдруг прикрикнула Тильма, и волчица вздрогнула. Она отступила на несколько шагов назад.

      Видение длилось пару секунд, но Руте этого хватило.

      Двое танцевали на цветущем лугу, кружась и улыбаясь. У одной из женщин были длинные белые волосы до колен, что взлетали при каждом движении. Рута, сморщившись от боли, прижала руку к сердцу, где эта сцена заменила другую — страшную картину в бане, с умирающей Вийеттой; чернотой на светлой коже, и выпадающих волосах.

      — Довольно, — тихо сказала северянка и покинула пещеру.

      — Молодцы, — похвалила Тильма, уперев руки в бока. — Вы можете попасть в деревню. Но за тобой, клыкастый, я слежу, имей в виду.

      Август страдальчески простонал, вымотанный донельзя. Кальм по-прежнему стоял весь красный. Хока и Ир о чем-то перешептывались, и, судя по лицам, недоучка подкалывала любовницу. Лами проверять не стали, потому что отношение к ней волков показало её чистые намерения куда лучше озера.

      И снова пришлось идти по узкой извилистой тропе. Ноги у наемников уже отнимались, а спины ныли. Но их терпение было вознаграждено. Через час они вошли в деревню зверей.