Родительский дом она не помнила. Вернее, не помнила, как там было внутри. Потому что горящим он ей запомнился достаточно хорошо. Детство с годами подернулось дымкой, и в сознании хорошо отпечатались лишь нападение на деревеньку, где она родилась, и жизнь в академии, куда её насильно забрали после.

      Сироты были никому не нужны. Никто и не заметил пропажи. В академии таких же, как она, было ещё с двадцать детей. Грязных, оборванных, переживших ужас. Но Хока почему-то не боялась. Ей было всё равно на смерть родных и на то, что она сама каждодневно находилась в опасности. А умирали ребята часто: от увечий в процессе обучения, от болезней, от измождения.

      У некоторых детей были наставники. Кто-то, кто следили за ними круглосуточно, если те подавали надежды. У Хоки был. Её звали Яса. Гномиха-наемница имела за плечами богатый опыт, позволяющий ей быть беспристрастной и даже жестокой.

      Так оно должно было быть. Рыжая Яса должна была научить Хоку всему, что знала сама. Должна была шпынять и заставлять работать на пределе возможностей. Отчасти так и было. Хока много ночей провела без сна, потому что гномиха гоняла её так, что потом жесткая постель причиняла много боли израненному телу. И Яса же приходила эти раны тайно залечивать.

      Наставники не имели права проявлять милосердие к подопечным или привязываться к ним. Как оказалось позже, это была своего рода проверка и для тех, и для других. На способность сохранять беспристрастность и уметь держать чувства под контролем.

      Последним экзаменом для Хоки и пары других учеников сделали убийство своих наставников. Конечно, наставники тоже должны были отвечать тем же, и в итоге остаться мог только один выживший. Если побеждал ученик, то он получал знак отличия и до последнего вдоха работал на академию. Если в живых оставался наставник, то вскоре к нему приставляли нового ребенка.

      Хока была готова. Была уверена, что не побоится направить оружие на ту, кто о ней заботилась. Но рука дрогнула во время сражения. Недоучка должна была нанести последний, роковой удар, но осознала, что весь бой Яса поддавалась ей, добровольно ведя себя к гибели. Её глаза цвета дубовой коры смотрели на девушку-южанку без упрека. По-матерински. И Хока ослабла, не смогла её убить.

      Они бежали посреди экзамена, преследуемые. Куда-то в неизвестность. И всё же эта «неизвестность» была для них куда лучше и проще, чем жизнь в академии и последующее убийство друг друга.

      Женщины долго путали за собой следы, жили то тут, то там. И в конце концов затаились на Юге, в маленьком городке простых ремесленников — Арате. Яса и Хока брались за любую работу, даже вычищали свинарники и убирались в банях и трактирах после гостей. Монет едва хватало, чтобы прокормить два голодных рта, но женщины не жаловались.

      А через несколько лет после побега Яса познакомилась со здоровяком Гидориллом, мастером кузнечного дела, что приехал в город, чтобы открыть свою собственную кузню на жалкие гроши. Он тоже был беден, но своё дело знал и очень быстро покорился трудолюбием и несгибаемостью гномихи. Он рвался ухаживать за ней, но она отвергала его раз за разом. Ей нужно было сосредоточиться на Хоке, которую она без утайки называла своей дочерью.

      Хока замечала, как блестели глаза её матери, когда Гидорилл находился поблизости, хоть Яса и напускала на себя суровый вид. Для гномихи чье-то внимание было вещью непонятной, странной. До этого мужчины пытались её только убить. Южанка с весельем смотрела на них со стороны, ожидая, когда же Гидорилл сдастся. Но каково было её удивление, когда Яса внезапно сделала кузнецу предложение руки и сердца.

      Так пришло время «выпорхнуть из гнезда», и Хока, оставив маму, отправилась на вольные хлеба, изредка возвращаясь в Арату. С тех пор у неё было много женщин, много вина, появились новые шрамы и седые волоски. И в конце концов судьба привела недоучку к этому моменту.

      Она не услышала чужих шагов, и чутье не забило тревогу. Лишь в какой-то момент наемница почувствовала укол в шею и встрепенулась, выныривая из пьяного сна. Над их с Ир кроватью стояло пятеро человек: их лица были скрыты тряпичными масками с прорезями для глаз, а тела были сильными и мускулистыми.

      Хока попыталась слететь с кровати, но тело не двинулось с места, а рот будто был забит ватой. Она не могла даже закричать, чтобы позвать на помощь. Ир, лежащую рядом, тоже чем-то обкололи, потому же помощница кузнеца гневно переводила взгляд с одного человека на другого. Хока готова была поклясться, что под серыми одеждами у нападающих были татуировки на шеях сзади. Знаки отличия, дарованные академией. Слишком знакомый почерк ведения дел.

      Один из наемников, не говоря ни слова, сделал то, от чего сердце Хоки тяжело ударило по грудной клетке. Он быстрым движением перерезал беспомощной Ир горло. Кровь брызнула вверх, и недоучка сдавленно пискнула. Впервые она чувствовала себя бесполезной, пока Ир испуганно косилась на неё своими темными глазами, доживая последние мгновения своей жизни.

      Хока мысленно кричала о помощи, звала хоть кого-нибудь, но все спали, а Литэ и Вийетты, которые могли учуять чужих, похоже, не было в доме. Темная кровь пропитала белые простыни, и взгляд Ир остекленел. Из уголка её глаза на скулу стекла до нелепого трагичная слеза. Ир и правда плакала из-за Хоки годами напролет, до последнего вздоха. Девчонка, что неразумно продолжала любить наемницу несмотря ни на что.

      Новый писк вырвался из глотки, и Хока отвела взор от убитой. Чужие руки схватили её и подняли. Недоучку потащили прочь из комнаты, оставляя тело Ир лежать, как было. Наемники вынесли Хоку из дома на опустевшую после празднества улочку. Угли в кострище по-прежнему тлели, напоминая, что ещё несколько часов назад в деревне царили радость и веселье.

      Хоку унесли в лес, и вскоре она услышала тихое ржание лошадей. Похитители хорошо продумали каждую мелочь. Они связали её по рукам и ногам и закинули на одного из коней, как мешок с дерьмом. Их время было ограничено, потому что, что бы они ей ни вкололи, действие должно было сойти рано или поздно. И тогда Хока стала бы для них всех очень опасной противницей.

      Похоже, в академии о ней наводили справки, иначе зачем было присылать столько народу сразу. Её не недооценивали, и это было плохо. Во внимание принимались и её многолетний опыт, и металлические руки, способные раздавить череп. За последние Хока волновалась. Она молилась, чтобы наемникам не хватило ума лишить её конечностей. Это было бы логично — избавиться от возможности надрать им зады.

      И всё же эти кретины не учли одного. У неё в подругах была богиня.

      Дым вышел из легких. Литэ перекатила длинную трубку из лакированного дерева в пальцах и сделала новую тягу, припав к мундштуку губами. Вийетта пыталась отмыться в реке. Вечер танцев закончился битвой мешочков с красками, и меткая Лами с хмельной Рутой от души закидали волчицу.

      — Такая красивая, — лениво изрекла ледяная, глядя на светлую мокрую спину.

      Плечи волчицы были покрыты блеклой россыпью веснушек. Раньше Литэ их не замечала. Возможно, из-за того, что кожа северянки стремительно гнила и теряла свой изначальный вид. А, может, потому, что Литэ больше волновало душевное состояние Вийетты перед смертью. Но, помимо веснушек, на спине волчицы навсегда запечатлелись крупные шрамы, оставленные отцом.

      — Не красивее тебя, — отозвалась та, и ледяная отбросила трубку, потеряв терпение.

      Она поднялась с плаща Вийетты, расстеленного на берегу в низкой траве, и взялась расшнуровывать корсет.

      — У тебя за ухом осталось немного краски, — сказала она, когда корсет упал на землю, а следом и бархатное платье цвета темного вина.

Литэ выпутала из него ступни и вошла в воду, не поднимая брызг.

— Вот здесь, — она осторожно, будто пробуя, коснулась Вийетты и мягко провела за ухом большим пальцем.

      — Да? — хрипло отозвалась северянка, обдав её плавящим взором, говорящим, что Литэ можно всё на свете.

      — И тут тоже, — пробормотала беловолосая, спустившись пальцами к шее супруги.

      Вийетта склонила голову набок, позволяя белым, холодным рукам скользить по коже. Литэ секунду решалась, а потом, сдавшись прекрасным изгибам, прижалась устами к желанной шее.

      — О, похоже, много краски осталось, — выдохнула волчица, и Литэ улыбнулась в поцелуе.

      — Очень много, — намекнула она, отстранившись на секунду.

      У Вийетты затяжелело между ног, и она сбилась в дыхании, когда позволила себе нежным, плавным касанием дотронуться до бедра возлюбленной. Алебастровая кожа тут же покрылась мурашками под ладонями волчицы.

      В прошлом они обе не были такими. Желающими подруга подругу. Тело Вийетты было мертво, а Литэ сдувала с неё пылинки. Но теперь северянка была здорова, а ледяная открыла свои чувства. Было бы напрасным лишаться удовольствия «познакомиться» заново.

      Вийетта подхватила её под бедрами, задорно думая о том, что это точно войдет в привычку. Ей нравилось носить свою богиню на руках. Не то чтобы кто-то из них возражала против ухаживаний. Эта сторона их отношений была непознанной, но интересной, и у них был шанс узнать друг друга получше.

      Шум воды перебил говор ночных птиц и стрекот саранчи, когда северянка вынесла тэлис на берег. Она бережно опустила её на плащ и нависла сверху, сырая и раскрасневшаяся. Литэ с улыбкой погладила её по щеке:

      — У тебя и правда преступная красота. Боюсь, ослепну.

      — Тогда закрой глаза, — шутливо прошептала Вийетта, и ледяная послушалась.

      Стоило ей сомкнуть веки, как из горла вырвался истомленный вздох, потому что на белой ключице загорелся след поцелуя. Следующий пришелся ниже, другой был уже у самой груди, и Литэ в нетерпении поджала пальцы на ногах. Она не помнила, как это — спать с другими. Если у неё и оставались воспоминания об этом, то они все покинули голову, когда к груди требовательно припали горячим ртом.

      Первый тихий стон потонул в звуке влажного причмокивания, но следующий, более страстный, пригрел волчий слух. Вийетта подняла довольный взгляд на любимое лицо, прежде чем переместиться обласкивать вторую нежную грудь. Они пересеклись взглядами, и северянка расплылась в сытой улыбке, потому что сейчас волк получал всё внимание своей пары.

      Литэ зарылась пальцами в золото волос, млея от наслаждения. Возможно, Вийетта не могла похвастаться опытностью в постели, но она чутко прислушивалась к каждому вздоху и вздрагиванию. Литэ согнула ноги в коленях и развела, чтобы северянка оказалась между ними. Беловолосая взмолилась:

      — У нас много времени, но, прошу, не мучай меня в этот раз.

      Мольба заставила на мгновение оторваться от Литэ, но лишь затем, чтобы облизнуть губы и спуститься ниже, ласково ведя руками по телу. На алебастровой коже так отчетливо оставались следы страсти, что Вийетта таяла от одного их вида.

      — Любовь моя, огонь моих бедер, прошу тебя… — шепот ледяной отозвался болью между ногами. — Моя Йетта, моя волчица…

      — Не своди меня с ума, сина, — с рычанием пожаловалась Вийетта и скользнула ладонями по внутренней стороне её бедер.

Ей хотелось заласкать каждый сантиметр драгоценного тела, но она не была способна игнорировать просьбы беловолосой.

      Измученный вскрик сорвался с припухших от наслаждения губ, когда Вийетта припала горячим ртом к средоточию женственности Литэ. У ледяной свело ноги, и волчица закинула их себе за спину, успокаивающе поглаживая колено. Когда-то Арсель, ещё до битвы на Севере, пытался смутить благорожденную, ехидно рассказывая, как доставить женщине удовольствие. Если б она только знала тогда, что ей это пригодится… то слушала бы его крайне внимательно.

      Жадный язык тягуче выводил простые фигуры там, где у Литэ, казалось, сошлись все нервные окончания разом. Ледяная задохнулась, закатывая глаза. Она вся ёжилась и вздрагивала, позволяя волчице творить с собой что-то немыслимое.

      — Я люблю тебя… — выстанывала она. — Так люблю…

      Живот и ноги пробирало сладкой дрожью, и Вийетта добивала её тем, что не отрывала своего пронзительного стального взгляда сквозь золотые ресницы, зарывшись носом в белую поросль. Литэ, забывшись в удовольствии, бездумно смяла свои груди в руках. Она будто плыла, теряя связь с реальностью, и только пылающий взгляд любовницы якорем удерживал её от потери рассудка.

      Стоило напряжению нарасти, как она почувствовала в себе влажный палец, прохладный по сравнению с огнем её лона. Палец нашел нужное место, и Литэ захлебнулась бесслезным всхлипом. Ей хотелось капризничать, выпрашивать, плакать. Она неосознанно зажала голову Вийетты между бедер, и та с сиплым от желания смехом слегка похлопала по ним.

      Она всегда считала Литэ прекраснейшей женщиной из всех, ею виденных, но когда косы ледяной разметались, щеки налились краской, а губы приоткрылись в немых просьбах, Вийетта узрела в ней само воплощение любви на людской земле.

      — Поцелуй! — вознесся хриплый высокий голос, и северянка поддалась наверх, чтобы накрыть ждущие уста пылким поцелуем.

      Ох, она была близка к тому, чтобы свести её с ума. Нутро Литэ трепетало и судорожно сжималось вокруг её пальцев, пока изнывающие вздохи перемежались с ненасытными поцелуями. Череда протяжных стонов ледяной выбила из Вийетты дух, и она крепко прижала к себе возлюбленную, которую омывало волнами освобождения, разделяя момент пика её наслаждения, столь скорого.

      Литэ вздрогнула пару раз, когда волчица аккуратно вытащила пальцы. Ледяная откинулась на плащ, разомлевшая и с мутным взором, великолепнейшая из женщин. Северянка ласково чмокнула её во влажный лоб и любовно вгляделась в сине-зеленые очи, гладя жену по волосам.

      — Мне… — Литэ не могла собрать мысли в кучу. — Мне надо было наброситься на тебя, едва ты раскрыла себя как Безликого.

      — Понравилось? — Вийетта нежно улыбнулась.

      — Понравилось? — переспросила ледяная и скользнула большим пальцем во влажный рот любимой, раздразнивая то ли её, то ли себя саму. — Я этой ночью тебя от себя не отпущу, Йетта, и верну сторицей всё, что ты мне даровала.

      Волчица прикусила её пальцы, взглядом обещая подарить ещё больше любви и жара. Литэ потянулась к ней губами... как из деревни раздался истошный дикий вопль, зовущий беловолосую. Ледяную тут же передернуло, потому что принадлежал он Руте.

      Женам не нужно было даже переглядываться, чтобы понять, что их «брачная» ночь закончилась, не успев толком начаться. Они вскочили с плаща в поисках своих одежд и, найдя, побежали в поселение, одеваясь на ходу. Звериные сердца бились одинаково неистово, потому что произойти могло, что угодно. И едва ли это «что угодно» принесло бы им радость.

      Они добежали до деревни за десяток минут, торопясь изо всех сил. На улице перед гостевым домиком собралась толпа.

      — Лами! — в ужасе выдохнула Литэ, и Вийетта сразу схватила её за руку:

      — Спокойно! Она цела!

      Северянка указала в нужном направлении, и ледяная увидела, что дочь стоит вместе с бледным Августом. Тот выглядел так, будто его привязали веревками к лошади и прокатили по всем дорогам поселения. Прежде, чем супруги успели подойти к родным, из дома вышел Кальм.

      Он был весь в крови. И на руках нёс бездыханную Ир.

***

      Слов не находилось. Они стояли вшестером перед костром, в котором исчезало тело Ир. В носы забивалась вонь горелой плоти. Нужно было произнести хоть какую-то прощальную речь, но никто из них не мог. Они просто смотрели на пламя мокрыми взорами, застывшие от скорби и вины. Ни один из них не был близок с помощницей кузнеца, но всем было жаль. Потому что никто не смог помочь ей.

      Литэ ненавидела то, что чувствовала облегчение, что на месте Ир не оказалась её дочь. Рута мысленно молилась, чтобы Хоку не настигла та же участь. Кальм корил себя за то, что был слишком увлечен Августом этой ночью, чтобы заметить что-то, помимо него. Вампир догадывался, о чем думал возлюбленный, и втайне радовался, что его собственные стоны были достаточно громкими, чтобы ученый не сорвался на очередные подвиги и не погиб от рук наемников.

      А Вийетта смотрела на притихшую Лами, которая пялилась себе под ноги. Северянка уже знала, что будет дальше. Члены семьи начнут выяснять, куда увезли Хоку, и им придется разделиться. Литэ, конечно же, взвалит на себя большую часть работы, Кальм и Рута будут лезть на рожон, а Август весь издергается от нервов. Кому-то нужно будет остаться с Лами в деревне. И, понятное дело, что больше всех Литэ доверяла Руте, но та была к Хоке ближе всех, поэтому не осталась бы в стороне. Значит, именно Вийетте надлежало присмотреть за дочерью тэлис.

      Но Литэ озадачила их всех, произнеся:

      — Нас пытаются разделить. Стоит держаться вместе.

      Родные повернули лица к ней, но она сама посмотрела на южанку, взгляд которой сделался загадочно-понимающим, словно между женщинами имелся секрет. Это было неудивительно, учитывая, что до последнего скрывали болезнь Руты, пока они все вместе жили на Востоке. И всё же Вийетте хотелось, чтобы любимая больше полагалась и на неё тоже.

      — Рагна? — северянка задвинула подальше свои детские мысли. Литэ бросила на неё мимолетный взгляд и ответила:

      — Кто знает.

      Понятно. Она не хотела посвящать Вийетту в подробности того, что они утаивали вдвоём с Рутой. Волчица почувствовала злость, тихо закипевшую в груди. Она достаточно знала Литэ, чтобы быть уверенной: ледяная опять себе на уме. Руте могло казаться, что они действуют вместе, но у Литэ всегда имелись свои собственные тайны внутри тайн. И обычно все её задумки сводились к тому, чтобы зарыться в эту грязь самой и отдать всю себя другим.

      Вийетта до боли сжала зубы.

      — Я останусь в деревне с Лами.

      Август вскинул брови на её непривычно холодный тон по отношению к возлюбленной. Литэ посмотрела на неё в упор и догадалась, что это значило. Вийетта отказывалась плясать под чужую дудку. «Или расскажи, или я не сдвинусь с места».

      — Йетта, это жестоко, — укорила ледяная, и северянка довольно грубо отозвалась:

      — Да? Добро пожаловать в клуб оставленных в стороне.

      — Сейчас не время…

      — А когда оно будет, сина? — не выдержала златовласая, повысив голос. — Когда ты «благородно» исчезнешь навсегда? Тогда будет «время»?

      — Тебе обязательно устраивать скандал, когда мы провожаем Ир в последний путь? — недовольно влез ученый.

      — О, да, Кальм, я в курсе! В этом и проблема! Знаешь ли, мне малость страшно, что на её месте окажется моя жена! А я не могу помочь просто потому, что ничего не знаю!

      Стало тихо после всплеска отчаянного гнева северянки. Вийетта громко выдохнула и прикрыла глаза, пытаясь справиться с бурей внутри.

      Август вжал ногти в ладони. Он понимал её слишком хорошо. Сам чувствовал похожее. Его Кальм постоянно лез куда-то, никого не предупреждая, и за одиннадцать лет Август столько раз с ним прощался, как в последний, что потерял всякий покой. Когда возлюбленный выходил за порог, он пытался приготовиться к тому, что может больше никогда его не увидеть. А Литэ была ещё более несносной. Бедная Вийетта.

      — Если вы что-то задумали, то вам действительно стоит поделиться этим с нами, — произнес он.

      — Я просто сказала, что нам лучше держаться вместе, — лицо ледяной было непроницаемым, и Вийетта закатила глаза, устав с ней бороться.

      — Как угодно, — она развернулась и пошла прочь. — Если понадоблюсь — ты знаешь, где искать, сина.

      Вздох Руты резанул по ушам Литэ, пока та смотрела в спину уходящей северянке.

      — Я настолько несправедлива к ней? — устало спросила ледяная.

      — Не представляешь, насколько, — с какой-то обидой отозвался Август и под удивленные взгляды ушел следом за подругой.

      Кальм положил руку на шею, чувствуя вину, куда большую, чем ранее. У них всех было общее желание — защитить близких — но никак не получалось договориться.

***

      Через час, предварительно снарядившись в дорогу, Рута, Литэ и Кальм собрались покинуть деревню. Они послали письмо Ясе, рассказав историю от и до, и очень быстро получили от неё ответ. Гномиха знала, кто мог увезти её дочь. Она велела им ждать её на определенном месте в определенное время.

      Август, который неожиданно тоже пожелал остаться, непреклонная Вийетта и обеспокоенная Лами провожали их. В воздухе витали напряжение и неясное чувство потери.

      Литэ присела перед Лами и взяла её маленькие ручки в свои ладони.

      — Слушайся, волчицу, хорошо? И не жалей никого, если почувствуешь от кого-то опасность, поняла?

      — Да, мама, — расстроенно промямлила девочка. Она не хотела расставаться с родительницей, но им нужно было выручить ту устрашающую женщину с металлическими руками.

      Литэ коснулась губами её носа и с сожалением поднялась.

      — Эй, герой, — Август с трудом сдерживал боль. Кальм нахмурился, ощущая укол в сердце. — Ты мне до сих пор не подарил все тридцать три извинительных поцелуя. Так что тебе бы поскорее вернуться и отдать должок.

      Ученый шагнул к нему и мягко поцеловал в губы, обняв так сильно, будто пытался запечатлеть на себе очертания тела любимого.

      — Тридцать два, — прошептал он, уткнувшись лбом в его лоб. — Последний — когда увидимся снова.

      — Считал ещё, дурак, — тихо рассмеялся в слезах Август. — Пожалуйста, береги себя. Ты мне нужен.

      — Я люблю тебя, милый, — Кальм отстранился, ощущая пустоту от необходимости разлучиться.

      — И я тебя люблю, придурок.

      Их пальцы разомкнулись, и Август сделал несколько шагов назад, чтобы не схватить лучшего друга, заставив остаться насильно. Он не имел права удерживать Кальма.

      Вийетта пересеклась взглядом с Рутой, и южанка виновато улыбнулась. Северянка помрачнела, хотя, казалось, больше некуда.

      — Приведи её в сохранности, — попросила волчица. — Если придется — выруби.

      — Я всё слышу, — сказала Литэ, выгнув светлую бровь, и Вийетта недобро отозвалась:

      — Надо же. Теперь слышишь.

      Рута сморщилась. Ей показалось, что воздух между женами заискрился. Похоже, свои проблемы они так и не решили. Не сказать, чтобы Рута не понимала, что то была вина Литэ. Сестра становилась чересчур упрямой, если дело касалось защиты родных. И Вийетта явно очень сильно устала терпеть эти увёртки. До полного взаимопонимания им было ещё далеко.

      Литэ повторила жест, который когда-то видела у Вийетты — приложила ладонь к груди и кивнула, безмолвно прощаясь — и они втроем пошли к выходу из деревни. Август смотрел им вслед мокрым взором, уже заскучав за ними.

      — Тебе бы хоть разок отругать её, как следует, — грустно заметил он.

      — Кальм тоже говорил что-то похожее, — тяжко вздохнула северянка. — А ты почему остался?

      — Моё присутствие давит на него. Не хочу, чтобы он страдал из-за моих страхов.

      Вийетта похлопала друга по спине, выражая сочувствие. Скорее бы спокойные деньки.

***

      Через некоторое время они достигли города и засели в местной харчевенке. В гробовом молчании родные сидели за столом и пили эль, будто бы это было единственным, что они сейчас могли. Кальм пялился в поцарапанное древо стола, Рута прятала лицо в ладонях, а Литэ держала руку на груди. Всем им было неспокойно. Чувство тревоги снедало их, не давая покоя.

      Вскоре в харчевню зашли двое. Лицо гномихи было преисполнено скорби, а Гидорилл смотрел поверх голов людей с высоты своего значительного роста. Было заметно, что они торопились, и наверняка потратили немало монет на магический телепорт до города. Они увидели троицу и подсели к ним. Яса махнула разносчику и указала на кружки, молча прося то же, что было и у несчастной семейки.

      Тяжесть осела у каждого в плечах. Рута не представляла, как старой паре было горестно. Ир была им очень дорога. И вот, её не стало. Убили, стерли с лица земли легким движением ножа по горлу. Южанка почувствовала, как слезятся глаза.

      — Это Рагна, да? — спросил Кальм, не надеясь на ответ. Ему просто необходимо было открыть рот, потому что казалось, что язык присох к нёбу.

      — Уж точно не старые счеты от академии, — мрачно сказала Яса. — Хотели бы убить Хоку — сделали бы это лет тридцать назад. За смерть Ир и Хоки заплатил кто-то со стороны. Видно, как раз ваша колдунья.

      Рута слепила пальцы, держа между коленями. Ей было страшно. Взгляд Ясы был пустым и блеклым.

      — Почему мы не ищем Хоку? — голос южанки сорвался. Гномиха посмотрела на неё покрасневшими глазами.

      — Найдем, не беспокойся, — тускло ответила она. Гидорилл резко выдохнул и положил ладонь на плечо жены.

      Литэ скомкала плащ на груди. Её руки дрожали. Яса почти неслышно, но веско спросила у неё:

      — Твоя вина?

      Ледяная крепко зажмурилась и сглотнула. Рута забеспокоилась. Литэ обычно задирала нос и огрызалась, но сейчас она сжалась и всеми силами пыталась не заплакать.

      — О чём вы? — южанку одолело дурное предчувствие.

      — Я знаю, как работают наемники, вышедшие из академии. Я сама была одной из них. Мою дочь не похищали. Её увезли убивать. Думаю, они где-то недалеко.

      Руте показалось, что она ослышалась. Что это, бес возьми, значило? Хока мертва? Рута повернулась к Литэ лицом, взглядом требуя ответа.

      — Я ничего не понимаю, Литэ, — она схватилась за её плащ, заставляя посмотреть на себя. — О чём это Яса твердит, а?! И почему мы сидим, пока её где-то хотят убить?!

      — Девочка, она уже мертва, — влез Гидорилл. Его глаза были на мокром месте. — Нет её. Всё. Наемники свою работу выполняют от и до.

      — Я не понимаю… — жалобно пробормотала Рута.

      — Вы написали, что они были на лошадях, — собирая последние крупицы терпения, пояснил кузнец. — Но поблизости нигде нет их убежищ. Им бы пришлось менять коней в этом городе, а это невозможно сделать, не привлекая внимания с довеском в виде огромной женщины. Их и не было здесь, они увезли её совсем недалеко от деревни. В любом случае, это не ваша забота. Мы сами найдем её тело.

      Рута закрыла рот дрожащей рукой. Боги, как ей хотелось рассмеяться! Этого не могло быть, они несли какую-то околесицу. Она уже дважды хоронила Хоку в мыслях, и недоучка всё равно возвращалась целехонькая. Что за бред? Они, должно быть, шутили.

      — Я этого не хотела… — прошептала Литэ, и у Руты вырвался истеричный смешок.

      — Ты знала? — улыбаясь на грани срыва, спросила южанка. — Что её нет? С самого начала?

      Литэ подняла на неё молящий взгляд. Рута сидела пару секунд, а потом неожиданно перевернула стол. Посуда с оглушительным звоном разбилась о пол, и Рута громко разрыдалась от отчаяния, обхватив себя руками и скрючившись. Кальм вскочил с места и сгреб одежду ледяной в кулак.

      — Говори, — прорычал он. — Клянусь, Литэ, я едва держусь! Нас убивают по одному, а вы обе явно что-то знаете! Не дай боги, с головы Августа упадет хоть волос!..

      — Рута никогда не болела, — произнесла беловолосая. — Мы знали, что Рагна следит за нами издалека, поэтому решили спровоцировать её на близкий контакт. Рута притворилась настолько больной, что ей якобы требовался лекарь. Тогда некромантка и проявила себя. Она ловко меняет личины. Пришла к нам в дом в образе магички, которая помогала Хоке с руками. Мы попытались убить её, но моя и её магии вступили в конфликт, и всё пошло не по плану.

      — Не по плану?! — не поверил своим ушам Кальм. — Я почти погиб от взрыва! Это ты называешь «не по плану»?!

      — Нам пришлось придумать что-то новое, — продолжила она. — Я сделала вид, что заколола Хоку и покинула вас. А Рута притворилась, что хочет мести и стала держаться рядом с колдуньей. Мы выжидали момент, когда Рагна будет максимально беззащитна.

      — Ну, как видишь, ведьма прекрасно себя чувствует и без своих сил! — ученый с омерзением оттолкнул ледяную. — Заказала Хоку, убила чужими руками Ир!

      — Я всё исправлю, — пообещала Литэ, но Кальм заткнул её жестом.

      — Молодец. Ты уже достаточно наисправляла, сестренка. Плевать. Плевать на ваши планы, задумки или что там у вас двух. Я возвращаюсь к Августу. Он был прав на ваш счет. Не стоило нам с ним в это лезть.

      — Нельзя разделяться! — зареванная Рута вцепилась в его рукав, не давая уйти.

      — Хватит! — Кальм рассерженно выдернул руку из захвата и пошел на выход. — С самого начала мы могли решить всё вместе! А вы!.. С меня довольно!

      Он пнул дверь, намереваясь покинуть компанию… и встал, как вкопанный на пороге.

      — Это что… дракон? — пробормотал он.

      Рута и Литэ подбежали к нему и увидели, как над бесконечными просторами Великих лесов кружил черный дракон, поливая что-то под собой струями жидкого льда.

      — Дали… — в оцепенении прошептала Рута.

      — Деревня! — Литэ рванулась вперед. — Она над деревней! Лами!

      У Руты и Кальма зашевелились волосы от ужаса. Они побежали вслед за Литэ, которая проложила себе дорогу изо льда и скользнула по ней вперед.

      Только бы успеть.

***

      Вийетта неосознанно коснулась груди, глядя в пустоту. Август затравленно зыркнул на неё. Он понял, что её волчье чутье что-то говорило ей. Остальные звери тоже казались беспокойными. Тильма подошла к главе деревни, и женщины обменялись тревожными взглядами.

      — Им не стоило уходить, да? — нервно предположил он, и Вийетта кратко кивнула.

      Вампир, сглотнув, пригладил светлые волосы ладонями. Очевидно, их враги начали действовать. Сначала убийство Ир, затем похищение Хоки. Их разделяли, и они позволили этому случиться. Что стоило ожидать дальше? Откуда нанесут удар?

      Когда со всех сторон раздались беспокойные шепотки деревенских, и Лами вскинула лицо к небу, он затаил дыхание.

      — Не отдавай меня ей! — девочка испуганно вцепилась в одежду волчицы, и взор северянки сделался непоколебимым:

      — Не отдам.

      — Вы о чём?.. — промямлил Август.

      Объяснять не потребовалось. Послышался нарастающий свист, и Вийетта, срывая горло, закричала, чтобы все немедля обращались и покидали деревню. Августа пробрало от ужаса, когда над поселением пронеслась огромная черная тень, закрывающая небосвод.

      Вийетта резко села перед Лами на одно колено, вглядываясь в мокрые сине-зеленые глаза.

      — Ты обратишься?

      — Не могу! — от страха голос девочки стал тонким. — Без хвоста не летаю, как положено!

      — Хорошо-хорошо! — поспешила северянка рассеять её испуг. — Я защищу тебя. Ты мне веришь?

      Лами кивнула, и по её бледным щекам хлынули горячие слезы. Вийетта притянула девочку к себе и на пару мгновений спрятала в сильных объятиях.

      — Ты должна уйти! — Тильма подбежала к ним с обратившимся Жулем и хлопнула по плечу, привлекая внимания. — Тебе нужно оберегать ребенка своей пары!

      — Почему вы ещё здесь?! — накричала Вийетта. Остальные звери уже бежали сломя голову, но эти двое почему-то не последовали их примеру, спасаясь бегством.

      — Это наша деревня, — заявила Тильма. — И мы не отдадим её без боя даже всем бесам Подземного мира разом.

      — Оно того не стоит!

      — А что тогда стоит?! Это наш дом!

      Август стоял, глядя на них. Воздух быстро промерз, а сверху сыпались крупные хлопья снега. Он посмотрел на небо и увидел огромного черного дракона, парящего высоко над их головами. Нутро Дали светилось синим цветом, говорящее о том, что скоро деревня застынет во льдах. Вдруг в обе руки ему ткнулись чьи-то носы. Он опустил обескураженный взгляд и увидел трех гепардов, окруживших его. Странное осознание переполнило его изнутри при виде их уверенных золотых глаз.

      — Вийетта, уходи, — сказал он хриплым голосом. — Тебе нужно спасти Лами. Мы задержим Дали.

      — Ты не можешь… — северянка потерянно шагнула к нему, но он выставил ладонь, призывая остановиться.

      — Могу, — через силу улыбнулся Август, чувствуя, как трясутся поджилки. — Всё-таки я будущий муж героя.

      — Пошла! — Тильма толкнула её прочь.

      — Нет! — ком застрял в горле волчицы, но крик Лами заставил сдвинуться с места:

      — Надо бежать!

      Северянка, зажмурившись, схватила девочку на руки и рванула к лесному массиву ровно в тот момент, когда произошел первый залп.

      Звери и вампир бросились врассыпную, когда улицу облизало жидким льдом. Дома покрылись инеем и земля под ногами мгновенно замерзла. От драконьего рева заложило уши.

      — Гадина! — выплюнул Август, не слыша собственного голоса.

      Кто-то из гепардов прижался ему под бок, взволнованно прижимая уши к голове.

      — Не бойся, — он машинально почесал пятнистую макушку. — Сюда бы Кальма. Он бы придумал какую-нибудь свою научную чертовщину, чтобы надрать ей чешуйчатый зад!

      С другой стороны он безумно радовался, что ученый покинул деревню до того, как заявилась Дали. Его сердце бы не выдержало очередного геройского порыва парня.

      — Но чему-то я у него научился, — Август стиснул зубы на секунду и крикнул Тильме, которая с Жулем пряталась на противоположной стороне улицы: — Мне нужны порох, селитра, уголь и сера!

      — Издеваешься?! — гневно прокричала она в ответ.

      — Быстро! — рявкнул он.

      Гепард рядом с ним мигом смекнул его задумку и понесся к повозке неподалеку, чудом не угодив под морозный шквал сверху. Лапы опасно скользили по льду, но зверь стащил с повозки холщовый мешок и зубами поволок к вампиру. Рев заставлял фелида пригибаться и шипеть, но он собрал всю свою смелость и дотащил нужное до Августа. Тот потянул завязки и увидел внутри тонкие кожаные мешочки из бычьего пузыря.

      — Ты гений! — вампир благодарно расцеловал гепарда в довольную морду.

      Рядом грохнулась на спину Тильма, поскользнувшись. Она едва не выронила то, что держала в охапке, но благодаря врожденной ловкости сумела удержать.

      — Порох и селитра, — отчиталась она. — Жуль убежал за углем. Один из братьев — за серой.

      — Мне нужен полный колчан стрел и крепкий лук, — раздавал указания Август, сняв рубаху и разложив её на заледенелой земле. — Кто-нибудь умеет стрелять?

      Его боднул лбом один из гепардов, и Август велел ему вернуться в человеческую ипостась. Когда девушка с криком обратилась, он пояснил для присутствующих:

      — У своего жениха я научился делать бомбы, — вампир принял от Жуля мешок угля и сосредоточенно принялся ломать его в руках, кроша на рубаху, готовясь смешивать компоненты в нужных пропорциях. — Предупреждаю сразу: я не силен в этом. Бомбы скорее всего только разозлят чокнутую дракониху… но я должен попытаться сделать хоть что-то, чтобы отвлечь её от своих родных и деревенских.

      — Ты справишься, — Тильма сжала его плечо, искренне выражая одобрение.

      Август сморгнул иней с ресниц, занимаясь своим делом. Он должен был смочь. Обязан был. Давным-давно во время битвы на Севере он струсил и не сумел прикрыть своих подруг. Но теперь ему было за кого рвать жилы. За Кальма, за Вийетту, Руту, Литэ. За свою семью и всех, кто в нём нуждался. Потому что он хотел стать равным Кальму и сестрам.

      Он осторожно распихивал по мешочкам содержимое и заворачивал в бумагу наспех спрессованный порох, пока лучница-гепардка одевалась в то, кто что смог подать. Она дрожала от холода и нервов, но страха не показывала. Остальные тоже стискивали зубы, но терпели, хоть льда, грозящего замуровать их заживо, вокруг становилось всё больше с каждой минутой.

      Когда блондин закончил, они все вместе принялись привязывать мешочки к стрелам, стараясь сделать это так, чтобы те не задевали тетиву при выпуске стрелы. Гепардиха проверила лук и прижалась к нему лбом, что-то нашептывая.

      — Молись богине Литэ, — неожиданно для самого себя сказал Август. — Покровительнице всех несчастных, защитнице покоя, — он стер соленую замерзшую дорожку с щеки. — Она услышит, ты только верь.

      — Богиня Литэ, — произнесла лучница. — Не дай моим стрелам дать осечку, а нашим пропащим душам сгинуть в небытие. Жизнью своей оплачиваю эту просьбу.

      Губы Августа искривились, когда они все вместе обнялись, разделяя трепетный момент единства.

      — Эх, не был бы ты занят… — пошутила лучница, и гепарды защебетали, поддерживая её. — Мы бы с мальчиками тебя обласкали, как пожелаешь.

      — Спасибо, — сквозь страх засмеялся вампир. — Боюсь, ничего лучше ученого ума мне не сыскать.

      Они все обменялись взглядами и побежали на улицу, прикрывая лучницу. Она по дороге схватила факел и чиркнула по нему камнем для розжига. Факел вспыхнул, и она отдала его в зубы одному из своих друзей. У Дали к этому времени кончился запал, и она кружилась над ними угрожающей тенью, сверкая брюхом.

      — Целься по глазам! — указал Август, пытаясь перекричать свист, возникший из-за огромных опаловых крыльев.

      Гепардка кивнула и вытащила стрелу из колчана, готовясь поджечь фитиль на бомбе от факела, что держал в зубах её друг. Участники неравной битвы разбежались от неё, размахивая руками и выкрикивая оскорбления, чтобы привлечь внимание драконихи. Дали опустила голову, присматриваясь к ним, и в тот же миг лучница наложила стрелу на тетиву и, не теряя ни секунды, выпустила в сторону темной морды. Наконечник ударился о прочную чешую века… и Дали отшатнулась в воздухе от вспышки взрыва.

      Августа осенило. Дали боялась огня. Он был опасен для неё, как для существа, чья магия основывалась на владении льдом. Лучница, тоже это поняв, продолжала выпускать стрелу за стрелой, шугая озверевшую дракониху и не давая ей и шанса опомниться под взрывами.

      Когда стрелы кончились, а руки гепардки свело от напряжения, у них начались реальные проблемы. Они бросились в стороны, стоило нутру Дали вспыхнуть ярким синим цветом. Она с яростным ревом залила их холодной волной. Жуля накрыло с головой, и Тильма взвыла дурным голосом. Её пара исчезла во льду, и она упала на колени, не имея сил сдвинуться от парализовавшей боли. Август и лучница подхватили её под руки и насильно утащили за дом, из-под линии огня.

      Двое фелидов сновали по улочке, уворачиваясь и отвлекая дракониху, пока лучница пыталась привести Тильму в чувство, а Август лихорадочно делал новую порцию бомб. Его руки дрожали и он лишь усилием воли заставлял себя собраться. В горле встал неглотаемый ком, мешающий дышать, но он продолжал своё дело. Он понял, что чувствовала Вийетта в той битве на Севере, когда умерла Марселин. Нельзя было отвлекаться, нельзя было плакать. Он должен был спасти зверолюдей.

      Лучница бросила попытки расшевелить опустевшую черную волчицу и теперь молилась, сцепив пальцы. Август слышал имя сестры и сжимал губы, наполняясь решимостью разнести Дали по кусочкам.

      — Да слышу я! — раздался раздраженный вскрик со стороны улицы. — Перестань звать!

      Когда на дрожащие руки Августа легли пальцы в шрамах, он захлебнулся всхлипом и поддался вперед, падая на широкую грудь.

      — Молодец, какой же ты у меня молодец, — зашептал Кальм, гладя светлые волосы, пока вампир задыхался от эмоций и родного запаха. — Ты смог, ты справился, милый. Всё хорошо. Я здесь.

      Литэ отбила ледяную волну своей, позволяя вымотанным гепардам ускользнуть в укрытие.

      — Ты цел? — Рута коснулась лица Августа, прося ответа.

      — Остальные покинули деревню… — заплетающимся языком пробормотал брат, растекаясь в объятиях возлюбленного. — Мы старались задержать Дали…

      — И у вас получилось, — ярко улыбнулась южанка, вселяя в него уверенность. — Мы встретили их по дороге. Они в безопасности, хоть и напуганы.

      Август скользнул мутным от облегчения взглядом и увидел вспышку грозного пламени. Маленький, по сравнению с Дали, бесхвостый дракон поливал её огнем с земли, Литэ отправляла во врага ледяные шипы, а Вийетта разбивала клинком лёд, в котором замер ещё живой Жуль. Они все были в порядке. Август едва удерживался в сознании от нахлынувших эмоций. Его лицо раскраснелось, и он вдруг почувствовал нежный поцелуй на своих губах.

      — Тридцать третий, — с самой красивой на свете улыбкой сказал Кальм и похлопал любимого по спине. — Давай. Рано отдыхать. Поможем родным.

      Глаза Августа наполнились чистейшей любовью, и вампир взялся за работу вместе с парнем.

      Медвежий рев разорвал воздух, отчего ноздри Тильмы затрепетали. Она очнулась и тут же сорвалась к Жулю, голова которого теперь была свободна от морозного плена. Она стала помогать Вийетте освобождать его.

      — Дочь, осторожнее, — велела Литэ. — Не нарывайся. Держись ближе к укрытию.

      Дали разочарованно рычала под атаками и извивалась под ударами из огня и льда. Этот бой она уже проиграла и лишь отсрочивала признание поражения. Надолго её не хватило, и она, испустив последний злобный запал, взмахнула крылами, сбегая от них.

      Маленький дракончик подавился паром, и Литэ скользнула к нему, погладила чешую на загривке, пережидая приступ сиплого кашля. Вскоре Дали черным пятном исчезла на линии горизонта. Литэ вздохнула.

      Жуля с трудом освободили. Тильма повисла на медведе, продрогшем и измученном, и остальные оставили их в покое. Кальм надулся от гордости за своего мужчину и разве что не лопался, заставляя Августа застенчиво краснеть. Рута задирала их обоих шуточками про то, что кое-кто сломают кровать этой ночью. Гепарды ластились друг к дружке и что-то щебетали уставшей, но улыбающейся лучнице. Вийетта помогала сонной Лами одеться после обратного обращения. Она выудила откуда-то немного еды и отдала ей.

      — Ты могла сделать это с самого начала?! — раздался неожиданный для идиллии рык Тильмы. Все повернули головы на шум и увидели, как Литэ отрешенно убирает лед со зданий и дороги.

      — Могла, но на кой черт мне спешить помогать тому, кто травил мою жену? — безразлично отозвалась беловолосая.

      — Ты!.. — Тильма вскочила на ноги, собираясь начистить ледяной рыло, но Вийетта резко усадила её обратно, надавив на плечи.

      — Даже не вздумай, — услышала она в самое ухо. Вийетта прошла мимо, предупреждая черную волчицу взглядом.

      Литэ не смотрела на тэлис, пока та не поймала её за подбородок и не впилась требовательным взглядом. Ледяная снова вздохнула и опустила руки. Она приготовилась к головомойке и упрекам, но северянка просто рывком заключила её в объятия. Литэ прикрыла глаза, чувствуя усталость и вину.

      — Знаешь, сина, делай, что хочешь, — проворчала Вийетта. — Скрывай, прячься. Но, будь добра, делай это так, чтобы это не привело к твоей кончине и к смерти наших близких.

      — Выходит, не такая умная и сильная, какой себя считала.

      — Не в этом дело, — мотнула головой волчица. — У тебя есть семья. И мы будем решать проблемы вместе.

      Литэ скользнула взглядом по горизонту, где скрылась Дали, и уткнулась носом в шею возлюбленной, позволяя её теплу себя расслабить.

      — Поняла. Полагаюсь на вас.

***

  — Вы поругались?

      Этот вопрос от Августа заставил Кальма отвести взгляд от белокожей сестры. Он непривычно хмурился и был задумчив.

      — Хока мертва, — сказал ученый, и вампир устало потер лоб. — Нас хотят разделить и по одиночке убить. Рута не была больна. Они с Литэ хотели выманить Рагну и что-то там сделать. Но в итоге — вот.

      Кальм почти выплюнул последнее слово. Парень редко злился, и Августа встревожило то, что сейчас возлюбленный был полон холодной ярости. Литэ, привыкшая решать всё сама, ненамеренно подвергла семью опасности.

      — Мы можем уйти, — едва слышно предложил Кальм, будто ему самому было стыдно за сказанное. — Возможно, Дали и Рагна не тронут нас, если мы поругаемся с родными и потеряем свою «ценность» для них.

      Август жалостливо выгнул брови, видя терзания на родном лице, половину которого покрывало розовое пятно старого шрама. Пятно уходило по шее на плечо и спускалось ниже по боку, который Август часто покрывал поцелуями, когда они оставались наедине. Да, они дорого заплатили за тайный план сестер. Хока и подавно — старая южанка потеряла жизнь из-за их задумки. И это не считая убитой ни за что Ир и пострадавших деревенских.

      Вампир вздохнул, посмотрев на Литэ, которая помогала зверолюдям выносить отсыревшие вещи из домов, чтобы те подсохли на улице. Она выглядела ещё более подавленной, чем обычно. Винил ли он её хоть за что-то? Хотелось, но не мог. Ледяная не была виновна в поступках алчной некромантки и безумной драконихи. За ним и Кальмом охотились бы в любом случае. Просто потому, что Литэ имела «дерзость» полюбить их.

      — Я не уйду, Кальм, — грустно сказал Август. — Я должен пройти до конца и увидеть, как головы врагов полетят с плеч. У меня не получилось бы вечность прятать голову в панцирь.

      — Это опасно, милый, — возразил Кальм. — Конечно, сестры много раз нас спасали, но…

      — Разве это слова героя? — Август улыбнулся ему, хоть страх и хватался руками за горло. — Не позволяй боязни за меня свернуть тебя с пути.

      — На что мне это геройство, если из-за него ты страдаешь?

      — Вот тут, — вампир положил ладонь на его грудь, чувствуя биение сердца, пробуждающее жажду крови. — Живет прекрасный огонь. Наследство твоих храбрых родителей. Теперь я понимаю, как душил тебя годами напролет. И я знаю, что это большое сердце принадлежит всему миру, а не мне. Поэтому не нужно перекраивать себя под меня. Я наконец-то готов принять свою участь.

      Август встал со скамьи. Он бы не смог вслух сказать о том, что имел в виду. Это бы расстроило Кальма. Август любил не просто смертного, а человека, что выбрал дорогу помощи другим. Очень короткую дорогу.

      — Мне рассказали, как ты назвался во время боя, — пробормотал Кальм, отвернувшись. Август услышал печаль в его голосе.

      — Не думай об этом, — напоказ усмехнулся вампир, чувствуя, как в горле встает ком.

      — Если я выберу путь героя, то мне не стать твоим мужем, — ученый выглядел, как растерянный ребенок, не знающий, как поступить. Сердце Августа разрывалось. Он потрепал Кальма по волосам:

      — Ты уже на этом пути. Забудь мои глупые слова. Я слишком мечтательный.

      Август через силу улыбнулся и пошел помогать остальным приводить деревню в порядок. Кальм смотрел ему в спину какое-то время, а затем достал что-то из кармана. Он раскрыл кулак, глядя на парные серьги, которые делал сам.

      — Ага, — тихо молвил он. — Только я слишком жадный. Хочу и тебя, и спасать людей.

      Рута поймала магическое письмо, возникшее из пустоты. Ей не нужно было разворачивать его, чтобы знать, от кого оно. Но всё же она прочла трагичные строчки, написанные Ясой. Они с Гидориллом нашли тело Хоки. Бессильную от яда южанку повесили на дереве, словно в назидание.

      Рута послала в Литэ беспомощный взгляд, и та наполнилась молчаливой злобой, поймав его. Это была её ошибка. Ледяная дала Хоке шанс выжить, но не понимала, что лишь оттягивала день её смерти. На белом лице так и читалось: «на что мне такая сила, если я никого не способна защитить?».

      Рута хотела подойти к сестре, но тут Вийетта поймала Литэ за подбородок, безмолвно требуя посмотреть на неё, и южанка остановилась на месте. Волчица что-то искала в бирюзовых глазах несколько секунд, а затем притянула ледяную к себе, пряча в объятиях.

      — Встретимся ночью, — одними губами прошептала Литэ, и южанка кивнула.

      Рута ждала этого дня долгие одиннадцать с лишним лет. Но дрожь всё равно сотрясала нутро. Каждый день вел к этому. К возмездию? Нет, к освобождению. Они невольно стали игрушками двух прожорливых до власти женщин.

      Бес молчал внутри неё из-за близости ледяной, но она чувствовала его интерес. Он затаился и ждал момента, когда сможет поглотить Рагну. Рута выдохнула, призывая саму себя к спокойствию.

      Ночью она уже медленно шла по горной тропе, ведущей к озеру Мечтаний. Когда темнота опустилась на поселение зверей, а Литэ скрылась в гостевом доме с волчицей и Лами, предварительного кинув сестре предупреждающий взгляд, Рута отправила Рагне магическое письмо с предложением поговорить. Как повод южанка выбрала Дали. Якобы просила подсказки в том, как одолеть дракониху. Годы напролет отсутствие сил изматывало колдунью, и теперь она была для них с Литэ легкой добычей.

      Пройдя мимо пещеры с озером, Рута остановилась у обрыва. Плотный зеленый хвойный ковер тянулся на много миль вперед. Где-то вдалеке слышался вой зверей, что отреклись от своей человеческой части и навсегда одичали. Таких в Великих лесах было много.

      Она обернулась на шаги позади. За продолжительное время она научилась отличать их от прочих. Рагна всегда ходила так, будто и не не думала скрывать от кого-либо своё присутствие. Пышнотелая женщина вышла под лунный свет. Рута сделала вдох, затем выдох и повернулась к колдунье всем телом. Она показала ей то, что держала в кармане, и протянула, раскрывая руку.

      На ладони лежал уродливый мутный кристалл, который некромантке был хорошо знаком. Рагна сразу же изменилась в лице.

      — Я стащила его у Литэ. Отдам в обмен на информацию о том, как убить Дали, — Рута сжала кристалл пальцами, ощущая его пульсацию.

      Рагна подняла на неё взгляд, с трудом оторвавшись от источника своей утраченной силы. Она скривилась в ухмылке:

      — Думаешь, если бы я знала, не пустила бы её тушу на опыты? У меня нет знания о том, как избавиться от неё.

      — Должно же быть хоть какое-то уязвимое место.

      — Литэ же возвращается после смерти, — колдунья пожала плечами. — Дали тоже дочь бога, и единственное, что можно провернуть в этой ситуации — усыпить её. Что, в общем-то, Литэ и сделала, пока ты не разнесла мой замок вместе с «клеткой» Дали.

      Рута прикрыла глаза на мгновение. В голове было пусто. С самого начала это была её вина, пусть все почему-то злились на Литэ. Именно Рута повелась на россказни Рагны, а потом по глупости выпустила Дали на волю. Из-за неё убили Ир и Хоку. Из-за неё каждый день боролись за жизнь родные.

      Южанка открыла глаза и тяжко посмотрела на Рагну.

      — Забирай, — она кинула ей в ноги кристалл. — И оставь нас в покое наконец.

      Рагна глянула сначала на камешек, а затем на Руту. Её черные брови сошлись на переносице.

      — Подними, — вдруг приказала она, и Рута замерла от удивления. — Немедленно. Подними.

      Но через секунду она поняла, что не удивление заставило её застыть. После повеления ноги Руты сами зашевелились, и она в ужасе почувствовала, как тело не слушается и двигается само по себе. Шаг, следующий, третий — и Рута, того не желая, наклонилась за кристаллом и подняла его.

      — Ты думала, что сможешь обернуть против меня беса, которого я же и вызвала? — спокойно спросила колдунья, и Рута разом взмокла от нервов и попыток вернуть контроль над своим телом. — Более того, я связана дальним родством с этим чертом. Не так ли, Зигмунд?

      Из Руты выбило весь дух, и она упала на колени, когда бес без препятствий покинул её. Рядом материализовался высокий мужчина. Холеный, он поправил лацканы темного фрака и мило, не по ситуации, улыбнулся южанке.

      — Извини, дорогая, но, сдается, я рассказывал Рагне о каждой твоей мысли и вашем плане с ледяной.

      — Мерзавец! — выплюнула Рута, теряя остатки здоровья, которые бес тянул из неё годами.

      Рагна потерла кристалл, где была запечатана её сила, и поднесла ко рту. Невесть откуда взявшийся ледяной булыжник больно ударил её по руке и выбил кристалл, который она не проглотила.

      — Зигмунд! — закричала колдунья, и тот щелкнул пальцами.

      Руту облепили руки-тени, ползущие по траве, зажав ей рот и не позволяя даже закричать от испуга. Её резко потянуло под землю, словно твердь была жидкостью, и Литэ едва успела схватиться за её предплечье. Их обеих утянуло вниз, во тьму. Там, где исчезли женщины, и трава не примялась.

      Рагна вновь подняла свой кристалл и наконец закинула его в рот. Она опустила ресницы, позволяя позабытому ощущению наполнить её от макушки до кончиков пальцев. Бодрость и энергия наполнили каждую клеточку, а невыносимая ломота в мышцах и головная боль отступили.

      — Что ж, — сыто улыбнулась она. — Теперь можно и деревню сжечь.

      ...Они летели в непроглядном мраке вроде и секунду, а вроде и вечность, но лица их встретил холодный пол. Грузно свалившись на него, женщины дружно застонали. Литэ первой подняла голову и подползла к Руте, которой было очень плохо. Южанка не понимала, из-за чего конкретно: то ли из-за того, что бес резко ушел из её тела, то ли потому, что при падении она отбила всё, что только можно было отбить.

      Литэ попыталась её подлечить, но ледяную чуть не вывернуло на месте, и она в ужасе осмотрелась. Если она не могла пользоваться своими силами, это значило одно. Их загнали в Подземный мир.

***

      Неделю, месяц, год — поди разбери, как долго они находились в плену. В Подземном мире время шло иначе. Медленнее, чем в человеческом. Литэ не озвучивала вслух эту жуткую мысль, и Рута пребывала в блаженном неведении.

      Пока не начала стремительно стареть. С каждым новым днём в чужом мире её кожа покрывалась морщинами и обвисала всё сильнее. Волосы окончательно поседели, а спину сгорбило от боли и ослабших мышц.

      Балы, приёмы, танцы — их жизнь превратилась в бред сумасшедшего. Бес не трогал их физически, он изводил их сознания. Рута и Литэ окончательно потеряли счёт времени.

      С ними обращались как с почетными гостьями: им улыбались, проявляли вежливость. Только голодные глаза демонов показывали желание сожрать женщин заживо.

      И эти глаза чудовищ снились Руте в кошмарах. Литэ вообще перестала спать. Она постоянно находилась начеку. Ледяная не принадлежала Подземному миру, она была ему чужда настолько, что тело сходило с ума от кардинально противоположной энергии. Рагна, здорово прижившаяся в замке Зигмунда, облепила бывшую любовницу сотней печатей, перекрывая доступ к силе беловолосой.

      Пока Литэ слабела с каждой минутой, некромантка набирала мощь, родная бесовской земле. Она прямо пышала здоровьем и находилась в наипрекраснейшем расположении духа. Однажды Рагна попыталась склонить ледяную к постели, но Литэ переломала колдунье руки. Никто, кроме её любимой северной волчицы, не смел так дотрагиваться до неё. Рагна ушла, безумно рассерженная, пообещав, что дочь богини ещё пожалеет об этом.

      Тогда она не знала, насколько сильно.

      В один из дней Зигмунд велел слугам привести женщин к нему в кабинет. Он, играя в человека, сидел за столом и перебирал какие-то бумаги. Литэ помогла Руте, которая ослепла от старости, сесть на мягкую тахту. Она опустилась рядом с подругой на колени и поцеловала её морщинистые кисти. Рута уже не узнавала её. Но в этом был и плюс. Южанка не понимала, что она в плену, и не помнила близких.

      Литэ знала, что Зигмунд собирался говорить именно о них. Единственное, что ещё у неё могла забрать Рагна, — родные, оставшиеся на людской земле. То, как болело у ледяной в груди, давало знать о том, что волчица не переставала её искать. Она звала и молила вернуться назад.

      И, не так давно, это чувство покинуло сердце Литэ. Это могло значить лишь одно. Слуги некромантки настигли златокосую женщину родом с Севера. Вийетты больше не было. Наверное, и братьев тоже. И её маленькой Лами.

      Зигмунд не дал пощады. Он выставил перед ледяной большое черное зеркало и угрозами отнять жизнь Руты заставил смотреть… Кожа под печатями лопалась, пока изображение того, как семью ставят на колени и рубят сначала конечности, потом головы, а затем сжигают останки, намертво замерзло где-то за глазами и не хотело уходить. Но рисунок дракона не смывался вместе с бурлящей кровью, он будто оседал на открытых ранах, мышцах и костях.

      «Я всё исправлю».

      «Это черный чугун, наёмница».

      «Если бы можно было повернуть прошлое иначе, что бы ты изменила?».

      «Я бы сделала так, чтобы меня не было».

      «Чугун разрывает границы пространства, но в умелых руках способен пронизать и само время».

      — Рагна, — позвала Литэ, не поднимая головы. — Не надо больше. Я усвоила урок.

      Довольная некромантка появилась из тени угла. Руки были сложены под грудью, а когти нетерпеливо скребли по коже. Она подошла к покорной Литэ, наклонилась и подцепила её под подбородок, приподнимая белое лицо.

      — Вот и ты, сломленная, несчастная, — благоговейно произнесла Рагна. — Вся моя. Наконец-то.

      — И, правда, «наконец-то» я могу сделать что-то правильно, — взгляд Литэ резко упал на богатое декольте колдуньи.

      В первую долю секунды Рагна обрадовалась долгожданному интересу к себе, но затем, когда маленькая рука сорвала с её шеи медальон из черного чугуна, волосы некромантки зашевелились на затылке.

      — Не будет меня, не будет и озлобленной тебя.

      — Зигм!.. — вскрик Рагны утонул в пустоте.

      Он ошарашенно приподнялся за столом, когда три женщины исчезли прямо у него из-под носа, растворившись. В воздухе витала серная вонь...