Странный шум разбудил её. Драконьи ноздри — твердь матовой чешуи — затрепетали, улавливая одновременно чужой и знакомый запах. Так пахло в разгар лютых ночных морозов. Когда на улице бушевали бураны, и в щели дома пробирался сквозняк. Но сейчас была не зима, и небольшой дракон беспокойно завозился в клетке.

      Явно кто-то незнакомый пришел: этот запах не принадлежал ни Рагне, ни Дали. От драконихи несло кровью и немытым телом, а некромантка пахла спиртом и будто порохом. Ту свежесть, которую сейчас ощущала Лами, сложно было спутать с чем-то ещё.

      Шум усилился, словно пришедший и не пытался скрываться. Он грохотал в соседней комнате стеклянными колбами колдуньи, шуршал желтыми страницами толстых книг в грубых кожаных переплетах. Это было одновременно странно и жутко, потому что за долгие сотни лет никто, кроме двух злобных союзниц, не появлялся в логове. Лами пыталась вжаться в угол клетки, но та была слишком мала. Грязная и взбудораженная, она ждала мгновения, когда тот, кто имел наглость сунуться к сумасшедшим женщинам, покажет себя в комнате с клеткой.

      Может, это был глупый воришка, желавший поживиться чем-то в чужом доме? Иначе прийти сюда намеренно было чистым самоубийством. Кто был столь безумен, чтобы бросить вызов тем, кто ничего не боялись?

      Скрип двери поднял чешую на загривке дыбом. Сердце, крупное и сильное, как безумное забилось в широкой грудной клетке. Лами до боли в костях втиснулась обрубком хвоста и спиной в прутья, надеясь, что в слабом свете керосиновой лампы чужак её не заметит.

      Не мог бы не заметить. Не могла бы. Сине-зеленые глаза, такие же, какие Лами видела у себя в миске с водой, оторвались от книги. Маленькая женщина, вошедшая в комнату, имела длинные белоснежные волосы, заплетенные в десятки нетолстых кос. Алебастровая кожа выделялась яркими участками на фоне черно-красных одежд, которые неизвестной шли, пожалуй больше, чем самые красивые аляповатые тряпки. Она держала в руках огромный фолиант с непонятными словами и рисунками, и, не найдя там того, что искала, выбросила его за плечо так, словно тот не весил, как новорожденный теленок.

      Длилось это всё с пару секунд, что Лами показались вечностью. Женщина лишь обвела взором убранство комнаты, с книжными шкафами под потолок, дряхлой тахтой и покосившимся столом. После этого глаза-кристаллы загорелись в потемках. Она остановилась взглядом на клетке, и Лами охватило волнение, совсем ей нетипичное. Каждый день был похож на другой, и ей казалось, что так оно и останется… Пока Лами не сложила в уме два и два.

      Она знала эту женщину и вместе с тем — нет. Это была та самая Литэ. Та, о ком говорила Рагна. Нелюбимая кузина Дали.

      Она пришла за ней, наконец-то пришла. Хоть и не знала, за кем. Рагна хотела уничтожить ледяную, стереть её душу в прах, поэтому мучила Лами и ждала дня, когда сможет представить «покойного» изувеченного ребенка сгорающей от горя матери. Лами не могла этого допустить.

      Тотчас сине-зеленые глаза окрасились в фиолетовый, прежде, чем на них упал свет лампы, а сквозь прутья клетки протянулась белая дрожащая рука, скованная жалостью и нежеланием испугать… Ах, бедная мама. Лами обязательно её защитит.