Cтив скрещивает руки на груди и хмурит брови, наблюдая за тем, как с трибуны высокий мужчина за сорок рассказывает какие-то странные (даже для Хоукинса) вещи.
У мужчины высокий лоб, слегка косые и совершенно безумные глаза и вкрадчивый голос.
— Но мы знаем истину, — говорит он. — Мы приняли божество в свои ряды. Мы живы лишь благодаря его благоговенному присутствию. Оно однажды приведет нас в свой мир, когда наш разрушится. Откроет двери, но только для тех, кто действительно был на его стороне.
Ага, да, классно.
Ничего не понятно, но, наверное, классно.
Скудных отношений Стива с сомнительными фанатиками достаточно, чтобы такого определить перед собой. Мормоны, жаждущие поговорить, а с ними адвентисты, саентологи и свидетели Иеговы заходят в видеопрокат не в пример чаще, чем, например, симпатичные девчонки.
Со Стива взять больше нечего. Он мнит себя теперь недоверчивым, пару раз обломавшись в любви.
Надо отдать этой секте должное. У них есть хотя бы привлекательная Тэмми. Стив это отмечает, правда, скорее механически, нежели заинтересованно.
На задворках сознания бьется тревожный звоночек — в нем что-то сломалось, с ним что-то не так, его надо восстанавливать.
— Однажды и вы сможете узреть его, — проповедник подается вперед, обеими руками упираясь в трибуну и нависая над ней.
Внушительно, спору нет.
У Стива голова все еще занята другим, чтобы действительно внушаться.
Он вспоминает, например, что в письме Билли написал свой номер телефона.И не может уже себе помочь. Он хочет, чтобы у Билли появилась возможность ему позвонить.
И опасается того, что тот может действительно это сделать.
О чем вообще Стив собирался с ним разговаривать? Им ведь не о чем.
Они не друзья даже.
— Хочешь, прогуляемся? — спрашивает Тэмми. — Если у тебя остались вопросы, я буду рада на них ответить.
У Стива очень много вопросов. Вот только Тэмми ни на один из них не сможет дать ему ответа.
***
Она держит перед собой руки, сцепляя их в замок. Вышагивает рядом со Стивом, держа спину исключительно ровной. И смотрит перед собой. Ни разу — не на Стива.
— Мои родители пропали, когда произошло... это, — начинает она свой рассказ. — В «Старкорте». Они так и не нашлись, но я не теряю надежды. Мне сказала моя сестра, что они просто встали из-за обеденного стола и ушли. Мне пришлось возвращаться в Хоукинс, чтобы оформить над ней временную опеку.
У Стива есть догадки о том, что стало с родителями Тэмми. Скорее всего, их перемешало в того монстра. Так, что обратно уже не провернуть. Но Стив не может об этом говорить.
Он эгоистично радуется только тому, что Билли не втянуло в то же месиво.
И старательно закрывает глаза на то, почему эта радость может быть эгоистичной.
Не почему. Просто так вот. Одна ошибка, и ты начинаешь самоанализ. А он еще ни к чему хорошему Стива не приводил. Он старается поменьше загоняться.
— Когда я возвращалась, на меня напало это существо, — продолжает Тэмми. — С головой как у цветка.
Да. Это оно. Стив понимает. Говорить об этом все еще не может.
Не с девочкой, присоединившейся к очевидной даже для Стива секте.
— Мистер Ковальски меня спас тогда. И рассказал, что существа эти — посланники. Уверена, что если ты с ними еще не сталкивался, то сам все поймешь.
— Да нет, сказки какие-то, — нервозно усмехается Стив.
Ему хочется смеяться. Все так же нервно. Потому что эти люди выстроили секту вокруг демогоргонов, которых Стив так безжалостно тыкал битой с гвоздями.
Люди могут придумать религию из чего угодно. Стив общался ведь с саентологами. Не понял ничего, потому и не купился. Но звучало все как бред.
В видеопрокате можно свихнуться, на самом деле, настолько, что разговоры с залетными сектантами иной раз и правда становятся единственным развлечением. Ведь не так просто выбрать фильм, который можно посмотреть.
Если Билли зайдет, когда вернется, Стив, впрочем, точно безошибочно выберет что-то с драками, литрами искусственной крови и простой трагедией.
А потом пожалеет об этом, потому что показывать киношную войну человеку, пришедшему с войны настоящей, — это глупо.
Тэмми, впрочем, кажется ему больше напряженной, чем просвященной.
— Слушай, — говорит Стив и останавливается. — Если тебе нужна будет какая-то помощь. Или просто поговорить. Запиши мой домашний номер, ладно? Звони в любое время, хорошо?
Внутри Стива поселяется стойкое ощущение того, что помощь ей действительно может понадобиться.
***
«Привет,
представь, у нас появилась новая секта. Эти ребята поклоняются тем монстрам, ну. Ты понимаешь. Честное слово, однажды я уеду из этого сумасшедшего города в Индианаполис. И больше не вернусь.
Нет, на самом деле, не уеду. У меня нет начального капитала на новую жизнь. А мой отец рассчитывает, что однажды я буду работать на него. Так что, наверное, я состарюсь в Хоукинсе.
Так себе перспективка, да?
В остальном у нас ничего интересного и не происходит. Даже рассказывать не о чем, кроме фильмов, правда. Надеюсь, что когда у меня появится насыщенная жизнь, ты уже вернешься. И я смогу рассказывать обо всем лично.
Нет.
Я не уверен, что мы сможем общаться, когда ты вернешься. Правда.
Но, с другой стороны, я не думал никогда, что ты станешь моим приятелем по переписке. Ты, наверное, тоже. Странные дела творятся, скажи? Так что, может, однажды будем на Рождество слать друг другу открытки.
Ладно. я закругляюсь.
До связи, Стив»
***
Стиву не очень-то и хочется посещать все проповеди, на которые он может попасть со своим рабочим графиком. Он бы с радостью вообще с ними завязал. Но и Дастин, и Робин, и даже привлеченная к вопросу Нэнси, продолжающая стажировку в местной газете, настаивают.
Мол, раз уж у тебя установился контакт, то вперед. Послужи на благо своему родному городу. Разберись с наверняка деструктивной сектой.
Что такое «деструктивная секта», Стиву приходится подробно объяснять.
Робин подтрунивает над ним, утверждая, что, похоже, ей все-таки придется уступить Тэмми Томпсон ему. Стив в ответ на это только вымученно улыбается.
У него нет ни малейшего шанса на то, чтобы отвязаться от сектантской миссии.
С другой стороны, будет, о чем написать в письме Билли. Ведь несмотря на то, что в городе постоянно что-то происходит, у Стива складывается иное впечатление.
Он будто застревает в кубе из желе, из которого не может выбраться, потому что все движения скованы и замедлены.
К концу первой недели проповедник Ковальски начинает кивать Стиву как давнему знакомому. И, получается, контакт у него устанавливается все более прочный.
Один раз Ковальски даже жмет ему руку. Очень стремный тип.
У Стива от него мурашки по коже.
Один раз Стив видит, как Ковальски разговаривает с Тэмми, очевидно, на повышенных тонах в дальнем конце зала. И грубо хватает ее за плечо, встряхивая.
Стив дергается, чтобы встрять и вступиться за нее. Но один из «прихожан» секты останавливает его и многозначительно мотает головой.
С каждым днем происходящее все меньше Стиву нравится.
***
Стив перетаскивает телефон в свою комнату еще тогда, когда вспоминает о том, что написал номер Билли. И сообщения на автоответчике прослушивает с завидной регулярностью.
Это становится его ритуалом. Он не заваливается спать, пока не прощелкает сообщения.
Ничего не происходит. Стив понимает, что и не произойдет. Во-первых, вряд ли у рядовых солдат есть возможность свободно названивать кому попало в Америку. Во-вторых, даже если такая возможность вдруг есть, у Билли наверняка найдется кто-то, кому он додумается позвонить раньше, чем Стиву.
В-третьих, Стив ему даже не подружка, чтобы письма-то писать.
Он больше верит в то, что позвонит ему однажды Тэмми Томпсон, наконец-то признавая, что ей нужна помощь. И этого звонка Стив тоже ждет.
И когда звонок его все-таки будит перед самым рассветом, он в первую очередь думает о Тэмми.
А потом резко садится на постели, услышав на том конце провода обращение «привет, красавица».
Телефонную трубку Стив прижимает к уху крепче, потому что голос Билли слишком тихий. Он же почему-то не хочет пропустить ни единого выдоха.
— Привет, — произносит Стив. И сам свой голос от дурного какого-то волнения не признает. — Как ты?
Конечно, он не может придумать ничего более банального, нежели спросить парня в Афганистане, как он там. Стив жмурится, легко стукает себя тыльной стороной кулака по лбу.
Его оправдывает только то, что он едва проснулся.
И то, что в горле у него стучит сердце, не позволяя нормально выражать свои спутанные мысли.
— Мы ни во что не впутались, — быстро начинает говорить Стив, до которого доходит, что этот звонок точно не растянется на долгие часы. — Я — немного, но если что, за шпаной стараюсь следить. С твоей сестрой ничего не случится, если ты об этом. Не в мою смену, я...
Он делает короткую паузу и прижимает телефонную трубку к себе крепче. Стив сейчас — оголенный нерв, отправляющий сигналы сводящей боли, стоит едва лишь к нему прикоснуться.
У него проблемы.
У него совершенно точно проблемы.
Такие, с которыми не справится ни бита, ни телепатия Илэвен.
— Я так рад тебя слышать, ты не представляешь, — произносит он, выходя на дорожку травмирующей честности.
Любое письмо может стать эхом человека, оставшегося в прошлом.
Любое письмо может стать письмом от мертвеца.
Слышать голос в режиме реального времени — это самое большое облегчение, которое только возможно. И Стиву еще предстоит задуматься о том, почему этот спектр эмоций начинает вызывать у него именно Билли Харгроув.
Почему он настолько рад его слышать, что чуть душа из тела не вырывается.
Настолько, что не готов прощаться. И готов сколько угодно быть хоть красавицей, хоть принцессой, хоть маленькой феей. Лишь бы голос из другой части света не затихал.
Лишь бы не стал в один момент голосом и вовсе с того света.
— Возвращайся, ладно? — скорее спрашивает Стив, чем просит.
А потом, когда звонок прекращается, еще некоторое время сидит, сжимая в руке телефонную трубку. Все должно было быть проще.
Он не должен был в Билли (что?) эмоционально инвестироваться.
***
Конверт с новым письмом оказывается неожиданно плотным. Стив сжимает его в руке, нащупывая по карманам ключи от машины. Изучает уже по привычке штампы на марках.
И испытывает непередаваемое волнение.
Каждый раз.
С этими письмами невозможна обыденность. К ним не получается привыкнуть. На них получается подсесть.
— Стив? — окликает его дрожащий тонкий голос Тэмми.
Он поднимает взгляд от конверта. К порогу его дома приближается она. Обнимает себя обеими руками, смотрит расширившимися глазами, поджимает губы, кажется, испуганно.
Стив убирает конверт с письмом в задний карман джинс.
— Что-то случилось? — спрашивает он.
Тэмми ведь, кажется, никогда у него не была. Хотя, может, раньше на школьных вечеринках, которые до своего выпускного класса Стив время от времени проводил.
Да, наверное.
Плечи Тэмми дрожат. Стив шагает к ней, понимая, что на работу как минимум опоздает.
— Мне страшно, — выдыхает Тэмми, вдруг цепляясь за полы его джинсовки обеими руками. — Мне так страшно.
И Стив неловко ее обнимает, с досадой отмечая, что больше всего его волнует не опоздание на работу. А то, что он прямо сейчас уже не сможет вскрыть письмо от Билли и перенестись (как сознанием, так и всем сердцем) в прожаренный Афганистан, опаляющий нутро одним лишь воздухом.
Тэмми утыкается лбом в его плечо и, похоже, начинает плакать. Стиву приходится завести ее к себе в дом.
Он наливает Тэмми воды, приносит салфетки, не задает лишних вопросов, пока она не успокаивается. Просто сидит рядом за кухонным столом, когда она решается заговорить.
Не глядя на Стива.
И за одно откровение Тэмми Стив разом узнает о происходящем в секте гораздо больше, чем за все те встречи с проповедями, которые посетил, пытаясь вроде как внедриться в нее.
Тэмми рассказывает о том, что Ковальски действительно ее спас от чудовища. Но чудовище это было сбежавшим от самого Ковальски. Говорит о том, что это чудовище (— демогоргон; — что? — что?) Ковальски держит запертым в клетке в амбаре на одной из ферм его «прихожан».
И кормит, похоже, отнюдь не покупной говядиной.
Демогоргоны рассматриваются Ковальски и его прихожанами как посланники древних богов, запертых в другом мире, недоступном для человека. Мире, в котором только самые везучие могли побывать.
Ковальски утверждает, что он там был.
Ковальски описывает токсичную мрачную обстановку такого же города, как и Хоукинс, только лишенного человечества.
И, похоже, что на изнанке горе-проповедник действительно бывал.
Стиву, в общем-то, плевать на то, что эти твари почитаются как божественные. Он справлялся с ними еще до того, как эта секта собралась в их городе.
И знает, почему они оказались в их городе.
—Ты должен поехать со мной, — просит Тэмми. — На ферму, где он...
— Ничего подобного, — Стив хлопает раскрытой ладонью по поверхности стола. — И ты туда тоже больше не сунешься.
Уж как-нибудь защитить одну девчонку, в случае чего, Стив сможет.
— Ты не понимаешь, — опускает взгляд Тэмми. — Я не могу не.
— Очень даже можешь. Он тобой не владеет, он...
— У него моя младшая сестра.
А вот это уже другой разговор.
***
— Находишь сестру и убираемся отсюда, — вполголоса говорит Стив Тэмми, когда они оказываются на территории фермы, которая сейчас кажется совсем запустевшей.
Но при этом — живой.
В загонах нет животных. На полях нет никаких культур. Но время от времени курсируют люди, одинаково одетые. С одинаковым каким-то просвещением на лицах.
Крупный амбар Стив замечает сразу.
Проповедника Ковальски — тоже. Тот приближается к Стиву, когда Тэмми как раз уходит в сторону основной постройки на территории фермы.
Стив моментально жалеет о том, что оставил биту в машине. Потому что от Ковальски у него ощущения ничуть не лучше, чем от самих демогоргонов, демопсов и прочих монстров, приходящих с изнанки.
Они ни разу в него не проникали, но Стиву настолько не по себе, будто бы да.
— Рад, что ты с нами, — говорит Ковальски. — Давно хотел побеседовать с тобой лично.
Стив нервно смотрит в сторону Тэмми, скрывающейся в доме. Ему бы с этим психом беседовать точно бы не хотелось. Это ведь всегда может быть очередным трюком изнаночных монстров.
С Билли, ничего не подозревавшим о их существовании, они ведь справились слишком легко.
Чтобы Билли теперь мог застрять в Афганистане.
А Стив — на сомнительной ферме, полной «детей кукурузы».
— Мне кажется, мы во многом схожи, — добавляет Ковальски. — Но позже. Время начинать. Пойдем. Увидишь кое-что интересное.
Стив сомневается.
И с сомнением же снова косится в сторону дома. Однако, решает пойти следом за Ковальски в сторону амбара. Ему нужно своими глазами увидеть проклятого демогоргона. И попытаться понять, как так вышло, что он не издох вместе с остальными после очередного закрытия портала.
А заодно осознать в полной мере, что для него все это никогда не закончится. Даже если однажды он сбежит в Индианаполис и попытается зажить нормальной жизнью.
Монстры, параллельные миры и сектанты — вот его нормальная жизнь.
В амбаре полумрак. И огромная клетка посреди, закрытая полотнищем. «Прихожане» секты собираются вокруг нее. Стив же осматривается.
Видит кубы сена, расставленные у стен. Пара лестниц, предназначенных для подъема на верхний ярус. Несколько пар вил, отчасти проржавевших.
Тэмми заходит в амбар следом. Приближается к Стиву. Коротко трогает его за локоть, привлекая к себе внимание.
— Я нигде не могу ее найти, — тихо сообщает она.
— Так, может, тут ее и нет? — наклоняется к ней с вопросом Стив. — И нам стоит поскорее убираться отсюда?
— Я не могу так рисковать, — покачивает головой Тэмми.
Да, Стив понимает. Бросать своих — последнее дело.
Он некстати вспоминает о том, что однажды сам бросил Билли. В горящей машине у торгового центра, в отключке. Не позаботившись даже о том, чтобы проверить пульс.
Справедливости ради, Билли тогда своим не был.
Да и сейчас — не то чтобы.
Просто по совести это царапает сильнее, чем тот факт, что он вроде как собирался навестить того в больнице, но так ни разу и не собрался.
Стив просовывает руку в задний карман джинс, чтобы прикоснуться к шершавой бумаге конверта, под которой спрятано последнее послание.
В своем следующем письме Стив обещает себе обязательно извиниться перед Билли за то, что вот так его тогда оставил.
Ковальски тем временем начинает очередную речь.
— Сегодня вы все узрите то, чем лишь некоторые из нас были благословлены. Готовы ли вы?
Стив складывает руки на груди, просто чтобы самому успокоиться, а не только принять скептически серьезный вид. Ему особенно не нравится то, что здесь и сейчас он один. Без поддержки Хоппера, Илэвен, Робин или даже Дастина. Он, получается, совсем не готов к такому свободному плаванию.
Другое дело, что у него снова есть, кого защищать.
И это — постоянная Стива Харрингтона.
Ковальски подходит к клетке, накрытой полотном. И полотно это срывает, представляя всем присутствующим — да — настоящего демогоргона.
Вот только такого огромного, каких Стив еще не видел.
Тэмми вцепляется в руку Стива. По толпе присутствующих проходится протяжный вздох.
— Благословенны выжившие, — произносит Ковальски.
И срывает с клетки замок.
— О, черт, — выдыхает Стив.
***
Стив высовывается из-за стога сена на верхнем ярусе, куда он затащил Тэмми, когда в амбаре началась паника. Огромный демогоргон уже покинул амбар следом за другими людьми. Но Стиву все еще не кажется, что высовываться безопасно.
Всех спасти все равно не получится.
Он гонит от себя мысли о том, что однажды может не спасти кого-то, кто мог бы в будущем стать для него важным человеком.
Письмо от Билли, однако, едва ли не прожигает его карман.
— Еще немного подождем, — говорит Стив. — И попробуем выбираться отсюда.
Он садится рядом с Тэмми к амбарной стене. Вытягивает ноги. Прислушивается к происходящему снаружи.
Отсиживаться вот так — не трусость, а благоразумие.
Его ведь просили быть осторожным.
— Спасибо, что не оставил меня, — произносит Тэмми.
— Не за что, — отзывается Стив.
— Извини, что доставляю неприятности, — продолжает она. — Я ведь думала, что никогда не ошибаюсь в людях. А получается, не ошиблась только в тебе.
— Да ничего. Мы с неприятностями на короткой ноге.
— А я ведь была влюблена в тебя в школе, — произносит Тэмми.
Стиву становится еще более некомфортно, чем было в условиях постоянной опасности. Он ведь в курсе, спасибо, Робин. И не хотел бы, чтобы вся ситуация обрастала неловкостью.
А она обрастает, потому что Тэмми с решительностью человека на смертном одре находит руку Стива.
А дело ведь совсем не в Робин.
— Не думаю, что стоит сейчас об этом говорить, — отзывается Стив. — Жаль, что я тогда тебя толком не знал. Но сейчас правда не лучшее время.
Он легко сжимает руку Тэмми, прежде чем убрать свою. Девушка разочарованно выдыхает.
Стив ее прекрасно понимает. Буквально летом он был примерно в той же ситуации, только с Робин.
Но Робин он теперь тоже понимает.
Он сглатывает, чуть приподнимается, чтобы выглянуть в небольшое амбарное окно. Видит демогоргона. Прячется обратно.
— Мне нужно разобраться с чувствами к одному человеку, — произносит Стив. — Прежде чем поддерживать такие вот разговоры.
— Понимаю, — невесело усмехается Тэмми. И подтягивает к груди колени.
Стив медлит, прежде чем впервые вслух произнести:
— Билли Харгроув. Это — Билли Харгроув.
Мол, дело и правда не в тебе. Мол, так уж, кажется, выходит.
Стив ведь после звонка все еще сам не свой.
— Мы переписываемся, — начинает рассказывать Стив. — Он в армии сейчас. В Афганистане. Просто так как-то вышло. Я не специально. И я не уверен вообще в том, что это. Вот и говорю. Мне надо разобраться.
Тэмми некоторое время молчит. Затем поворачивается к Стиву и отвечает с печальной улыбкой:
— Не могу тебя винить. Мне кажется, против Билли Харгроува никто бы не устоял.
И это слишком точно.
Стиву становится внезапно проще от того, что он облекает в речь то, что не мог никак сформулировать для себя даже мысленно. Да, похоже, внутри него расцветают какие-то чувства к Билли Харгроуву. Нет, он не знает, насколько они платонические.
Однако, знает, что если заикнется об этом самому Билли, очевидно, снова получит по роже.
Но это не значит, что будет честным давать надежду девушке, не разобравшись в себе.
Стив снова проверяет демогоргона из окна. И, наконец, ему кажется, что горизонт свободен.
— Давай попробуем выбраться, — говорит Стив.
Тэмми согласно кивает.
Они поднимаются, осторожно спускаются с верхнего яруса амбара. К распахнутым его дверям пробираются осторожно, не по свету. Криков других людей Стив больше не слышит.
На всякий случай он берет с собой вилы.
— Добираемся до моей машины,— произносит он. — И проваливаем.
— А моя сестра? — спрашивает Тэмми.
— Ее ведь не было среди этих людей, верно?
Тэмми мотает головой.
— Значит, ее здесь нет, — резко говорит Стив.
И умалчивает о том, что совершенно точно видит кости на полу опустевшей клетки.
Сестры Тэмми или нет здесь, или уже вообще. Но Стиву хватает ума на то, чтобы об этом не говорить. У них не так много времени на то, чтобы добраться до его машины. Огромный демогоргон может поджидать буквально за любым деревом.
Рисковать и распинаться нельзя. Стиву слишком хорошо известно, что промедление здесь смерти подобно.
Это — его стезя.
Это — условия, при которых он чувствует себя, все равно что рыба в воде.
***
Вероятность того, что изо всех людей, разбежавшихся по территории прилегающего к ферме леса, огромный демогоргон изберет в качестве своих жертв именно Стива и Тэмми, не самая высокая.
Если бы у Стива все было хорошо с цифрами, он бы мог даже высчитать этот мизерный процент.
А еще Робин никогда в Scoops Ahoy не обсчитывала бы его с чаевыми (а она обсчитывала).
Но у Стива с цифрами все плохо. И он, к тому же, даже не задумывается о процентном соотношении. Только о том, что ему в очередной раз просто везет как утопленнику.
Может, в нем просто есть что-то, что привлекает внимание тварей и притягивает неприятности.
Возможно, это спрей для волос. Возможно, его чарующая личность. Возможно, отличное чувство юмора.
Все что угодно возможно в его сумасшедших буднях.
— Бежим, — говорит очевидное Стив, когда демогоргон обращает на них внимание.
Что-то Стиву подсказывает, что вилы против огромной твари, скорее всего раскормленной на человечине, не самое лучшее оружие. Да и двустволка фермера таковым бы не стала.
Тут нужен, по меньшей мере, танк.
Или Илэвен.
Стив хватает Тэмми за руку и бежит. Но ее рука предательски выскальзывает, когда в лесу она зацепляется за первую же корягу. И падает, как в дрянном кино.
Демогоргон приближается. Стив пытается помочь подняться Тэмми, у которой глаза уже на мокром месте. Вилы ну совсем не помогают.
Вилами приходится все равно пытаться тыкать в мерзкую тварь, расцепляющую шипастую пасть. Потому что Тэмми коряга распарывает ногу. И подняться у нее нормально не получается.
Стив кричит и тычет вилами.
Демогоргон эти вилы перехватывает и ломает, все равно что веточку.
Стив изворачивается, закидывает руку Тэмми на свое плечо. Ее ноги заплетаются, по щекам размазываются слезы.
Скорости никакой. Лапы у демогоргона мощные. Тэмми кричит в последний раз перед тем, как потусторонняя тварь размозжает одним ударом ей голову, погружая Стива, в свою очередь, с головой в чужую кровь.
Тело обмякает. Стив отшатывается, отпускает.
На его глазах еще никто не умирал.
Но времени на то, чтобы думать об этом, у Стива нет. Как и возможности тащить на себе тело бывшей одноклассницы. И, пока демогоргон отвлекается на нее, Стив решительно ускоряется.
Да так, что даже стук сердца в ушах не успевает его перегнать.
***
Стив захлопывает дверь машины дрожащей рукой. Заводит ее, выжимает газ. И останавливается на въезде в город, потому что завод у него заканчивается.
Он выжил.
Все.
Он поднимает перед собой руки, видит кровь Тэмми на них. Смотрит в зеркало дальнего вида на свое ошалелое отражение.
Чуть приподнимается, чтобы достать письмо, память о котором возникает в сознании, и все равно что землетрясение, сотрясает всего Стива.
Руки, когда он вскрывает конверт, все еще дрожат. Чужая кровь остается на бумаге позорными отметинами. Стив несколько раз моргает, прежде чем погружается в чтение.
Письмо Билли позволяет ему оторваться от страшной реальности, в которой его бывшая одноклассница всего лишь час назад неловко обсуждала с ним отношения (которой он, единственной, признался в), теперь хрустит костями в пасти демогоргона.
Стив дрожащими губами улыбается. Хотя радоваться в этом письме нечему. Билли там, на войне, где вот также легко, как и Тэмми Томпсон, умирают люди, не рассчитывавшие умирать.
Где также легко может умереть и сам Билли.
Вот только у Стива здесь, получается, своя война.
И он обещает себе, что если выживет и на этот раз, то обязательно попросит Нэнси помочь ему с составлением самого проникновенного в мире письма на фронт. Которое он, конечно же, побоится отправить, когда все утихомирится.
Это на персональной войне плевать, что будет завтра. Но когда случится затишье (а оно всегда случается), придут и волнения, не свойственные адреналиновым порывам.
Стив проводит окровавленными пальцами по строчке со словами «радость моя».
Они обязательно выживут.