Наступило утро, дворники заскрежетали лопатами об асфальт, а голуби принялись ворковать под окнами. Я открыла глаза от непривычного звука: где-то шумела вода.
Встав с кровати, огляделась. Все старое, мое, но незнакомое, коридор тоже другой, как будто живой, он пыхтел и шевелился.
Дверь в ванную была приоткрыта, и через щель на пол текла полоска теплого света. Заглянув, я сонно поморщилась от застоявшегося мыльного пара.
— Утро доброе, — поздоровался со мной Человек.
Он с трудом помещался в ванне и сидел, съежившись, под струями душа.
— Доброе, — ответила я, невольно разглядывая гостя.
Руки — как ноги, а ноги — просто гигантские. Сам оказался крупнее, чем представлялся вчера, в нем было два метра роста, если не больше. Лицо длинное и удивительно приятное, а вот утренняя щетина вполне обыкновенная. Было интересно вот так стоять и рассматривать его, пусть и очень невежливо. Однако Человек, нисколько не смущаясь, сам глядел на меня с нескрываемым любопытством. Глаза неопределенного цвета часто моргали.
— Какая-то ты низенькая, — подытожил он.
— Да, некрупная.
— Это ничего, так даже хорошо, — и продолжил мыться как ни в чем не бывало.
Я еще немного покрутилась рядом и, наспех почистив зубы, вышла из ванной. Часы показывали, что приближался полдень, календарь — что сегодня суббота. Обычно я варила себе овсянку или жарила яичницу, а вот чем кормить гостя, я не знала, пока моей фантазии хватило только на чай.
Человек показался в дверном проеме с зеленым веселым полотенцем в руках как раз, когда засвистел чайник.
— Прости, а одежды у тебя совсем нет? — решилась уточнить я.
Он оглядел себя и пожал плечами:
— Кажется, нет.
В кладовке нашелся отцовский свитер, который я не хотела выбрасывать. То ли оттого, что он был когда-то приятного бежевого цвета, то ли оттого, что постаревшая память грела душу. Там же нашлись спальные штаны. Все это Человек с охотой надел, свитер подошел идеально, правда только, штаны не смогли прикрыть здоровенных щиколоток, и весь образ получился комичным, а тапок или носков нужного размера у меня не оказалось. Но Человек заверил меня, что это все лишнее, и после долгого сна такое количество одежды его более чем устраивало.
Пока я снимала чайник и сыпала заварку из жестяной коробки со снегирями, Человек исследовал квартиру, он придирчиво разглядывал дверные петли, изучал кухонные ящики, ненадолго замирал у окна и снова шел к ящикам.
— Послушай, — обратилась я к нему. — А ты вообще ешь?
Он на секунду задумался, а потом ответил:
— Ем.
— А что?
— Еду, например.
Усевшись за стол, Человек стал крутить в руках чашку неподходящего размера и продолжал осматриваться. Я устроилась на самом краю табуретки и с трудом глотала чай, мне по-прежнему было непривычно.
— Очень вкусно, — сказал Человек и взял уже третий бутерброд.
Я коротко кивнула: приятно узнать, что какой-то пустяк у тебя получается хорошо.
— Ты одна живешь?
— Одна.
— Ни мамы, ни папы, ни братьев-сестер?
— Нет.
— Что, даже мужа нет?
— Мне, кажется, еще рано.
Человек покачал головой:
— Муж в хозяйстве — нужная штука. У тебя в ванной кран течет, а в спальне дверь скрипит. Непорядок это.
— Это, конечно, правда. Да только нет пока ни одного поблизости.
— Так его искать нужно, раньше все женщины на мужчин охотились.
— Зачем?
Он нахмурил брови и пробурчал:
— Ты не только низенькая, но еще и недальнозоркая.
Я немного расстроилась:
— Может, недальновидная?
— «Недальнозоркая», — поправил меня Человек. — А я откуда знаю? — и с очень серьезным видом съел еще один бутерброд.
Честно, о муже никогда не думала. Я просто сделала так, чтобы люди, с настойчивостью рекламщиков говорившие о кошках, одинокой старости и сильных плечах, не могли до меня дотянуться. Мне хватало свистящего чайника, жестяных снегирей и отцовского свитера в пыльной кладовке.
С минуту мы молчали, Человек доел бутерброды и принялся собирать посуду:
— Ладно, тебе еще повезло. У тебя же есть я, а я намного лучше любого мужа, я же Человек. Так и быть, буду жить у тебя, кран починю и дверь тоже, — и пошел к раковине мыть посуду.
Было еще не понятно, хорошо это или плохо, но так у меня поселился Человек.