— Эй, Пухлик!

      Я едва увернулся от прилетевшего в меня снежка. Тэцу наклонился, комкая в ладонях ещё один снежок.

      — Чего тебе? — недовольно отозвался я.

      — Давай в снежки поиграем, что ли? Смотри, снег какой классный… — Он запулил в меня снежком, тот попал мне в шапку, осыпался на лицо.

      Я сердито отряхнулся:

      — Не хочу. Пусти, я домой пошёл.

      Но Тэцу стоял в школьных воротах, так что пройти я не мог.

      — Ты скучный такой… Это же весело!

      — Это тебе весело, а мне как-то не очень. — Я закрыл лицо сумкой как раз вовремя, потому что он снова бросил в меня снегом. — Чего ты в лицо метишь, дурак!

      — Я тебе уши снегом натру, — пообещал он, обидевшись на такое обращение.

      — Давай, чего ждёшь… — Я нахохлился.

      — И будут у тебя уши, как помидоры варёные, — добавил Тэцу, подумав. — Ну же, кинь снежок.

      — Не хочу.

      — Тогда я из тебя снеговика сделаю. — Он запулил в меня целой очередью, так что я точно едва не превратился в снеговика.

      — Тэцу, отстань от него уже, — скомандовал вышедший из школы староста класса. — Что ты его мучаешь?

      — Я его мучаю? — искренне удивился Тэцу, прихватывая меня локтем за шею. — Да мы с ним лучшие друзья. Правда, Пухлик? Нет, даже больше, мы с ним, знаешь ли…

      Мне вовсе не хотелось, чтобы он вдруг рассказал старосте, чем мы с ним иногда занимались. Я дёрнул сумкой и припечатал её (нечаянно, конечно) Тэцу между ног. Он загнулся, выпуская меня и вжимая руки между коленями.

      — Охренел, что ли?! — заскулил он, вертясь на месте. — Больно ведь…

      — Всё потому, что ты его достаёшь, — назидательно сказал староста.

      Тэцу распрямился, сверкнул глазами и хорошенько врезал старосте по носу. Тот свалился в снег:

      — Ты что делаешь! За что ты меня ударил?

      — Ну, не могу ж я Пухлика бить, — совершенно спокойно ответил Тэцу, — мы с ним друзья. А врезать мне ему очень хотелось.

      — Я не нарочно, — промямлил я.

      — Ясно-понятно. — Тэцу потряс рукой, потёр костяшки пальцев.

      — Я на тебя в школьный совет пожалуюсь! — заныл староста, прижимая снег к разбитому носу.

      — Валяй, — равнодушно согласился Тэцу, подобрал свой портфель и ухватил меня за руку: — Пошли, Пухлик!

      — Куда?

      — Домой. Можно в снежки во дворе твоего дома поиграть.

      — Я же тебе сказал, что не хочу в снежки играть.

      — Это ты сейчас так думаешь. Или тоже считаешь, что я тебя мучаю? — Он прищурился.

      — Вот ещё… — буркнул я, стараясь высвободить руку, потому что со стороны это, должно быть, странно смотрелось.

      — И чего ж ты такой упрямый? — пробормотал он.

      — А сам-то…

      Между тем снова пошёл снег. Он кружился над нами, осыпался пылью вокруг и поблескивал сахарными россыпями на оградах.

      — Погодка — замечательная! — провозгласил Тэцу и потянул меня дальше, мимо моего дома. — Пошли!

      — Куда ты меня тащишь? — возмутился я.

      — Хочешь ко мне в гости?

      — Не хочу.

      До этого момента я не знал, где Тэцу живёт. Обычно он бесцеремонно врывался в мой дом, переворачивал всё вверх дном в попытках поймать меня и завалить куда-нибудь в укромный уголок и, если ему это удавалось, тискал меня до полного изнеможения, проделывая всё то, что сделал со мной и в первый раз. Может, должен согласиться, это всё было и приятно: и поцелуи, и петтинг, — но его нахальство меня просто бесило. Он мог бы и спросить, прежде чем всё это делать, но он никогда не спрашивал разрешения.

      — И что мне у тебя в гостях делать? — пробурчал я.

      — У меня пудинг есть. Любишь пудинг?

      — Не люблю.

      — Ничего-то ты не любишь, — фыркнул он, — что тебе ни предлагай… А потом смотришь — нравится ведь, а?

      Я прекрасно понял, о чём он говорит, и покраснел. Тэцу расплылся в широкой улыбке и ткнул меня под бок:

      — Можем вместо пудинга и обычными делишками заняться. Хочешь? «Не хочу», да? Так я и поверил! Смотри, вон мой дом.

      Тэцу, как оказалось, жил почти в таком же доме, что и я. Во дворике был снеговик с кастрюлей на голове.

      — Твоё художество? — поинтересовался я, ничуть не сомневаясь, ведь только Тэцу в голову могло прийти воткнуть морковку снеговику не вместо носа, а вместо кое-чего другого.

      — Ага, — с гордостью сказал он, похлопав снеговика по спине, потому что там снег немного отвалился.

      — Ну ты и извращенец…

      — Да ладно тебе, прикольно ведь. — Тэцу порылся в карманах в поисках ключа. — Хочешь, и тебя слеплю?

      — Вот уж спасибо…

      — Ну, заходи…

      Я потоптался на пороге, отряхивая налипший на ботинки снег, и вошёл. Дома у Тэцу, судя по всему, никого не было, потому что никто не отозвался. Тэцу довольно кивнул, запулил портфель на диван в гостиной:

      — Значит, от пудинга ты отказался. Есть ещё чипсы и крекеры.

      — Не хочу. Я вообще такое не ем, — буркнул я.

      — Да ладно?

      — Вот и ладно…

      Он хмыкнул и за руку потащил меня за собой наверх. Мимоходом я увидел на полке в гостиной фотографию и понял, почему Тэцу на толстеньких западал. Видно, это у них семейное, потому что женщина на фотографии была очень пухлая, а мужчина был вылитый Тэцу. Правда, не очень понятно, с чего это он на парней вдруг западать начал.

      Комната Тэцу оказалась на редкость опрятной: всё чистенько, всё на своих местах. Это не вязалось с его вечно оторванными рукавами и пластырями. Можно было подумать, что тут паинька живёт, не знай я, чья это комната.

      — Слушай, — всё-таки решил спросить я, — а чего ты всё время дерёшься?

      Вообще-то я думал, что он меня просто щипнёт вместо ответа, поскольку взгляд у него был хмурый. Может, и не надо было спрашивать. Но он ведь заявлял, что мы друзья, а разве друг не может по-дружески спросить, почему такие вещи происходят?

      — Да так… — Тэцу пожал плечами. — Просто мне энергию девать некуда.

      «Твою бы энергию, да в благих целях — горы бы свернуть можно было», — подумалось мне.

      — Что-то мне твой взгляд не нравится. — Тэцу растянул мне щёки. — Какую-нибудь дрянь подумал, точно!

      — Вовсе нет, — прошамкал я.

      — А, пофиг… — Он подтолкнул меня к кровати. — Давай, раз уж никого дома нет…

      — Специально ведь меня затащил!

      — Ты же не захотел в снежки играть, — возразил он, ныряя под кровать и вытягивая оттуда коробку с салфетками.

      Логика, конечно, у него хромала, но после долгого школьного дня, отягощённого двумя тестами сразу, на самом деле хотелось расслабиться. Поэтому я позволил ему затянуть себя в кровать. Но Тэцу замышлял совсем другое. Он залез на меня и сказал:

      — Я вот тут подумал, нам давно пора по-настоящему этим заняться.

      — То есть? — не понял я. — Ты о чём?

      — О сексе. Мы с тобой ведь уже почти полгода встречаемся.

      — Чего?! — воскликнул я в изумлении.

      Как-то даже не знаю, что меня больше поразило: то, что он мне сексом предложил заняться, или то, что он сказал «встречаемся».

      — Это мы-то встречаемся?

      — А нет, что ли?

      — Пусти… Не буду я с тобой ничем таким заниматься!

      — Сам подумай, для тебя это последний шанс девственности лишиться в школе, — вполне серьёзно увещевал он меня.

      — Поди, и для тебя самого тоже! — Я вспыхнул и заработал локтями, чтобы спихнуть его с себя.

      — Может быть, — неохотно признался Тэцу. А вот у меня сомнений никаких не было: кто бы с таким хулиганом согласился-то?

      Как бы то ни было, он меня уговорил. Кое в чём он прав был: кроме него, меня в школе никто не воспринимал серьёзно. Вряд ли кто-нибудь из девчонок или мальчишек рассматривал меня как потенциального партнёра. Нужно порядочным извращенцем быть, чтобы такое предложить. Как он.

      — Ты не думай, у меня всё для этого есть, — между тем сказал Тэцу, снова ныряя под кровать и на этот раз вытаскивая оттуда пачку презервативов и какой-то флакончик.

      — Заранее ты, что ли, готовился? — мелькнула у меня мысль.

      — Ну, я же знал, что мы однажды для этого «созреем», — признался он. — Я всё просчитал, ты не думай. Это будет просто, как чихнуть.

      Вообще-то я не думал, что секс — это «как чихнуть». Я много чего в интернете начитался (например, он там и застрять может!), и меня переполняли опасения, что что-нибудь может пойти не так. Но Тэцу был настроен решительно и ничего не захотел слушать. Потом мы ещё порядочно препирались, потому что он хотел, чтобы я совсем разделся, а мне раздеваться вообще не хотелось. Не любил я своё тело показывать, самому смотреть противно было. Но, видимо, в глазах Тэцу я выглядел по-другому, потому что ему меня разглядывать понравилось. Он перетрогал каждую складку, с удовлетворением вминая пальцы в припухлости чуть пониже спины, и у него вообще сразу встал.

      — Я всё-таки, наверное, не буду… — промямлил я.

      — Боишься, что ли? — прищурился на меня Тэцу.

      — Может, и боюсь… — Я отсел от него, нашарил футболку и попытался натянуть её на себя.

      — Да не бойся, всё пучком будет, я тебе гарантирую. — Он отобрал у меня одежду и попытался опрокинуть на кровать.

      Торопиться, по его словам, нам было некуда: родители обычно возвращались с работы только вечером. Мои возражения насчёт того, что мне ещё уроки делать, он пропустил мимо ушей. Какие, мол, уроки, когда в твоей жизни грядёт такое знаменательное событие, как дефлорация?

      Тэцу начал с обычных вещей, приваливаясь ко мне поближе и заигрывая с моим пенисом. Правда, на этот раз я был очень сконфужен из-за того, что мы голые, так что полностью расслабиться у меня не получалось. Но пока всё действительно шло гладко, как он и планировал. Потом дело несколько застопорилось, потому что Тэцу попытался открыть флакончик, а он никак не открывался: крышка у него была заклеена или запаяна для герметичности. Тэцу пыжился так, что лицо у него пошло красными пятнами, но в итоге крышку всё-таки отвернул. Он вытер лоб, сдул с лица волосы и сердито пробормотал:

      — Вот какой дебил так закручивает! А если кому срочно надо?

      На этом препоны не закончились. Разобравшись с флакончиком, Тэцу решил надеть презерватив, чтобы потом не отвлекаться. С этим он справился почти без заминок (может, он даже тренировался это делать, кто его знает). А вот когда дело дошло до использования содержимого флакончика, пришлось попотеть. Во-первых, гель отказывался оттуда вытряхиваться. Тэцу жал несчастный флакончик, как эспандер, но оттуда только фыркало мелкими капельками. А потом флакончик вообще треснул, так что его содержимое шмякнулось прямо на колени Тэцу, разбрызгалось на кровать и даже на пол отлетело. Во-вторых, нужно было ещё постараться, чтобы этот гель намазать куда надо. Филейная часть у меня о-го-го, и добраться до нужного места было непросто.

      Короче говоря, когда мы со всем этим справились, пылу у Тэцу поубавилось, и он наверняка уже не считал, что это просто «как чихнуть». Но он был намерен довести дело до конца и вставил мне. Ощущения от этого были не слишком приятные. Я напрягся и с боязнью ожидал продолжения. Лицо Тэцу опять стало пятнистым, он задышал и поёрзал на мне, вытаскивая член и снова заталкивая его внутрь. Презик шуршал как воздушный шарик. Мне почему-то стало очень жарко, даже пот пробил. Тэцу завозился и, занятый процессом, даже не смотрел на меня. Он всё заглядывал туда и двумя пальцами трогал себя за основание ствола. Как он потом признался, боялся, что презерватив сползёт и останется внутри. Похоже, не один я начитался страшилок в интернете.

      А мне вдруг стало реально плохо. Я почувствовал, что сердце начинает биться ненормально: то замирает, то зашкаливает, — и очень больно становилось дышать. Я засипел, пытаясь отдышаться, но сердце свернулось каким-то дряблым комком. Кажется, у меня даже вены на висках вздулись. Должно быть, у меня давление подскочило от происходящего и шибануло по самому слабому месту: из-за веса у меня были проблемы с сердцем. Тэцу наконец заметил, что со мной что-то неладное происходит, и испуганно воскликнул:

      — Ты чего, Пухлик? Что с тобой?

      Я даже сказать ничего не мог — просто постучал пальцами по груди, закатывая глаза. Наверное, он понял, что у меня с сердцем плохо стало.

      — Эй! — Тэцу перепугался окончательно, пулей выскочил из меня и заметался по комнате. — Ты только не помирай, ладно? Я сейчас!

      Он сломя голову бросился из комнаты, послышался дробный топот его ног по лестнице. Кажется, он пару раз даже навернулся. Буквально полминуты спустя он вернулся, таща с собой стакан воды (от самой воды мало что осталось, потому что он её по дороге расплескал) и какой-то маленький флакончик. Там оказались сердечные капли, которые принимала его мать. Он накапал их в стакан и задёргал меня, заставляя выпить. Вскоре мне полегчало, и я смог дышать нормально.

      — Фух… — Тэцу и сам отпил порядочно. — Ну и напугал ты меня! С чего ты помирать вздумал?

      Я только отмахнулся от него. Мне не до разговоров было. Сердце ещё долго шевелилось в груди, отдаваясь неприятным гулом в ушах.

      — Это от секса, да? — буркнул он, косясь на меня.

      — А я почём знаю…

      — Чтобы я ещё раз… Тут импотентом с перепугу станешь, — пробормотал он, ткнувшись лбом в кровать.

      Я извинился, хотя вины моей во всём этом не было. Не специально же у меня сердце прихватило? Тэцу поднял голову и посмотрел на меня.

      — Я сам чуть со страху не помер, — признался он после паузы. — А если бы с тобой случилось что-нибудь?

      — Другого бы «пухлика» себе искал. — Я уже пришёл в себя и даже смог сыронизировать.

      — Дурак, что ли? — обиделся Тэцу. — Как будто мне кто другой нужен…

      — Что? — удивился я.

      — Ничего, — поспешно сказал он. — Ни за что больше с тобой такими вещами заниматься не стану!

      На самом-то деле он это в сердцах сказал, потому что мы потом с ним сексом занимались, и не раз. Только Тэцу теперь ставил возле кровати стакан воды и флакончик с каплями. На всякий случай.