Аль-Хайтам всерьез намеревается бегать от Кавеха весь следующий день.

К черту план, думает он. От одного воспоминания о вчерашнем вечере у него позорно слабеют ноги. Если он сейчас останется с Кавехом в одном помещении, то не сможет даже посмотреть ему в глаза.

Поэтому аль-Хайтам принимает решение отложить проблемы на потом. Он старается не сталкиваться с Кавехом в дверях и не обращать на него внимание. Если тот и замечает это, то все же ничего не говорит.

Кавех вообще ведет себя на удивление покладисто. Решив по всей видимости тоже устроить себе выходной, он лишь сидит целый день на узком кухонном диванчике и листает какую-то книгу. За весь день аль-Хайтам пересекается с ним лишь раз — когда заходит на кухню, чтобы наполнить кофейник и скрыться с ним обратно в своей комнате. Кавех лениво провожает его взглядом, смешливо щурится и бросает вслед:

- Ты забыл молоко, Хайтам.

Иди нахуй, хочет сказать аль-Хайтам, но молчит. Заходит в комнату, ставит кофейник на прикроватную тумбочку и думает, да, взять с собой молоко он забыл, но черта с два он за ним вернется. Ему нужно посидеть и хорошенько все обдумать, потому что он совершенно не знает, что делать, с Тигнари можно посоветоваться только послезавтра, а ловить дрожь в коленках от вида Кавеха, расслабленно развалившегося на диване, в его планы не входит.

Подумав, аль-Хайтам запирает комнату на ключ. Не то чтобы это требуется — Кавех всегда тонко чувствует, когда аль-Хайтаму нужно побыть одному, и либо сваливает из солидарности, либо бездельничает на кухне. Он, может, и балбес, но это негласное правило — предоставить личное пространство — он соблюдает всегда. Знает, что аль-Хайтам сделает для него то же самое, если понадобится.

Ну, все-таки совместная жизнь в тесной квартире учит какому-никакому, но уважению.

Кофе ожидаемо горький, но зато бодрит. Аль-Хайтам скидывает мягкие тапочки и с ногами залезает на кровать, отхлебывая из кружки.

А ведь на этой кровати.. В голове услужливо возникает картинка, как его тело предательски дрожало под чужими прикосновениями. Аль-Хайтам пытается покрутить эти мысли так и эдак, чтобы разобраться в своих неожиданных реакциях. То есть, да, Кавех ему нравится, и это давно пришлось принять как факт, потому что врать самому себе в привычки аль-Хайтама не входит, но.. Он никогда не думал о чем-то другом. Да, тянет, да, хочется проводить время вместе, да, хочется общаться словами через рот и делать что-то приятное.

Но чтобы так..

Аль-Хайтам немного нервно делает еще один глоток, осознавая, что все-таки пиздит самому себе.

Как будто бы попытки притереться каждую ночь поближе к Кавеху в кровати были обрисованы исключительно платонической любовью, а не тянущей внутри жаждой человеческого тепла и прикосновений.

В свое оправдание он мог бы сказать, что не рассчитывал столкнуться со своими желаниями лицом к лицу, но никакие оправдания больше не имеют смысла.

Он хочет Кавеха.

О Селестия..

Аль-Хайтам отставляет чашку на тумбочку и растягивается на кровати, сосредоточенно глядя в потолок. Все, что нужно сделать — это переждать внезапную вспышку острого желания, чтобы разобраться с кашей в голове и не наделать глупостей. Аль-Хайтам слишком хорошо себя знает, и этого ему хватает, чтобы понять: чувства — не его сильная сторона.

Но он все равно позволяет себе улыбнуться краешком губ. Кавех не брезгует тактильным контактом. Может, план и сработает.

***

Кавех стучится к нему в комнату через пару часов.

- Ты там не помер еще?

Аль-Хайтам сонно приоткрывает глаза и переваривает услышанное. Видимо, он задремал.

- Не дождешься, - отзывается он и, потягиваясь, встает с кровати. Нашаривает ногами тапочки, обувается, с сожалением смотрит на почти полный кофейник с уже остывшим кофе и идет открывать дверь.

Кавех стоит в проеме, скрестив руки на груди, и недовольно кривит губы.

- Заперся, эгоист несчастный, забыл обо всем на свете, да еще и уснул. Мне было так скучно, что я успел сходить на базар и купить продукты к ужину. Который готовишь ты, кстати, - бескомпромиссно сообщает он. Чуть вскидывает подбородок и ждет, наверное, возмущенных возражений, но вдруг цепляется за что-то взглядом и тянется рукой к лицу аль-Хайтама. - У тебя подводка размазалась.

Аль-Хайтам чувствует, как большой палец Кавеха мягко проводит по уголку его глаза, и невольно жмурится.

Кавех фыркает.

- Не помню за тобой привычки засыпать посреди дня, пусть и в свой выходной. Случилось что?

Аль-Хайтам отворачивается от него к шкафу с зеркалом на дверце и подтирает остатки смазанного после сна макияжа. Отличный повод не смотреть в глаза виновнику его волнений.

- Задумался. Не заметил как уснул.

- Я всегда говорил, что тебе вредно много думать, - хмыкает Кавех. - Так что там насчет ужина?

Аль-Хайтам лишь вздыхает.

***

Он накрывает крышкой овощное рагу с курицей, пока Кавех маячит где-то за спиной и заглядывает через плечо.

Аль-Хайтам думает, а вел бы себя Кавех так беспечно, если бы знал, о чем он думает? Захотел бы и дальше касаться его или жить с ним в одном доме, понимая, какие грязные мысли вертятся у него в голове? Или посчитал бы это противным?

Аль-Хайтам воображает, как темнеет лицо Кавеха, когда он честно признается ему, и как Кавех говорит что-то вроде: «Не думал, что ты способен на такую низость, как воспользоваться бедственным положением человека в своих интересах. Я был о тебе лучшего мнения.»

- Скоро там готово будет? Я голоден как собака! - слышится нытье за спиной.

Аль-Хайтам тихонько фыркает и качает головой. Как будто Кавех хоть когда-то был о нем лучшего мнения.

- Подожди, пусть еще хотя бы пять минут потушится.

- Ровно столько мне и осталось до голодного обморока, - жалуется Кавех, но все-таки возвращается за стол. Перед ним стоит бутылка пива, на которую он смотрит как-то слишком печально.

Аль-Хайтам кидает взгляд в окно на медленно темнеющее небо и тоже отходит к столу, чтобы сесть рядом с Кавехом. Протягивает руку, забирая бутылку, сосредоточенно нюхает и вертит в руках, чтобы рассмотреть этикетку.

- Не волнуйся, переживешь. Почему не вино?

- Забыл купить, - кисло отзывается Кавех.

Ах, вот и причина печали.

Аль-Хайтама уже не беспокоит, как много пьет Кавех. Он принял это как должное, когда понял, что это его способ справляться со стрессом. Может, не самый здоровый, но это уже не ему судить, учитывая то, что он зачастую сам целый день может жить лишь на кофе, забывая про еду.

Каждый травит себя по-своему.

- Не любишь пиво? - спрашивает он и возвращает бутылку.

Кавех сидит, закинув ногу на ногу на узком диванчике, и покачивает бутылкой в руке.

- Слишком пресное. Для меня так вообще не крепче обычной воды.

Он поворачивает голову и наконец смотрит на аль-Хайтама. Чуть пристальнее, чем обычно позволяет себе.

Аль-Хайтам чувствует, как у него екает где-то в животе.

- А ты? - спрашивает Кавех. - Что ты любишь?

Аль-Хайтам не может оторвать взгляд от его изящного запястья, украшенного все тем же браслетом с бубенчиками.

«Тебя, черт возьми».

- Ты же знаешь, что я не пью особо, - хрипло отзывается он и пожимает плечами. - Но мне по вкусу что-то более крепкое. Пробовал огненную воду?

На лице Кавеха отчетливо читается любопытство.

- Это которая из Снежной? Я думал, в Сумеру ее не продают.

- Это просто ты не знаешь, у кого можно ее достать.

В голосе аль-Хайтама отчетливо звучит самодовольство. Кавех недовольно щурится и пихает его локтем в бок. Аль-Хайтам вспоминает про рагу на плите и встает, чтобы выключить огонь.

Ужинают они в молчании.

Минут двадцать спустя, когда Кавех заканчивает мыть тарелки, он все же спрашивает:

- А ты, значит, в курсе, где можно ее достать?

Аль-Хайтам, успевший забыть об этом разговоре, пожимает плечами и подкладывает Кавеху в раковину грязную сковородку.

- В курсе.

Он ловит на себе недоверчивый взгляд.

- Врешь же, - хмурится Кавех.

Аль-Хайтам позволяет себе тихо хмыкнуть и разворачивается, уходя в комнату. Когда он возвращается с бутылкой в руке, Кавех уже убирает чистые тарелки в шкаф. Аль-Хайтам ставит бутылку на стол, и Кавех оборачивается на шум. Он приглядывается и его глаза расширяются от удивления.

- Не соврал! Серьезно? Откуда?

- Не скажу. Штрафное очко тебе за беспочвенное недоверие.

Кавех спешно вытирает мокрые руки о штаны и подходит ближе. Бесцеремонно откручивает крышку, нюхает и тут же морщится.

- Спиртом несет будь здоров. Это точно можно пить?

Аль-Хайтам смотрит почти снисходительно.

- Можно, я уже пробовал пару раз. Но лучше иметь что-то под рукой, чтобы запить, или мешать коктейли. Так гораздо приятнее и вкуснее.

Он заглядывает в раковину, чтобы убедиться, что посуда вымыта, и решает, что самое время убираться отсюда подальше. Может, посидеть и разобрать документы перед рабочим днем или почитать недавно прихваченную из библиотеки книгу.

Но лишь оказавшись в комнате, осознает, что Кавех идет вслед за ним.

Аль-Хайтам опускается на кровать и переползает на свою половину, тянется за книгой, лежащей на тумбочке. Ему нужно занять руки, и может быть тогда его все же оставят в покое, он сможет перевести дух и ни о чем не думать. Но Кавех никогда не делает того, что от него ждут.

Он присаживается на край кровати и заговорщически подмигивает с бутылкой в руке.

- Нет, - отвечает аль-Хайтам раньше, чем Кавех успевает открыть рот, и упирается ногой ему в бедро, готовясь скинуть с кровати.

На обнаженную лодыжку опускаются горячие пальцы и обхватывают, удерживая на месте.

- Не будь занудой, Хайтам. Давай выпьем.

- Нет, - он пытается надавить ногой сильнее, но добивается только того, что Кавех недовольно фыркает и с усилием отводит ее в сторону, придвигаясь ближе и усаживаясь на коленях меж разведенных ног аль-Хайтама.

Аль-Хайтам незаметно сглатывает и демонстративно распахивает книгу на случайной странице.

- Ты же был таким хорошим мальчиком эти пару дней, почему ты теперь упираешься? - Кавех звучит обиженно, но это приходится игнорировать. Аль-Хайтам прячем лицо за книгой и вслепую нашаривает подушку, чтобы положить ее себе за спину и с комфортом откинуться на спинку кровати. Если позу с Кавехом между ног вообще можно назвать комфортной.

- Где ты тут хорошего мальчика нашел?

- Хайта-ам.

Кавех выдирает книгу из его рук, и аль-Хайтам выдыхает, чувствуя замаячившее на горизонте чувство полного поражения. Слишком частое в последнее время. И в этого придурка он влюбился?

Он поднимает глаза и видит, как Кавех смотрит на него в упор.

- Ты обещал мне искупить свою вину, помнишь? Или ты только языком трепать горазд? Выпей со мной, и я подумаю над тем, чтобы тебя простить, - искушает тот, и аль-Хайтаму уже почти хочется бросить все и согласиться, но чувство опасности тревожно бьется где-то в глубине сознания. Может, ему не стоит пьянеть?..

Кавех наклоняется ближе и покачивает бутылкой с огненной водой прямо перед носом, тихо звякая браслетом. Пользуясь тем, что лодыжку больше ничего не удерживает, аль-Хайтам чертыхается себе под нос и упирается ступней в грудь Кавеха, оттесняя его от себя.

- Одну стопку. Чтобы ты попробовал и угомонился наконец, - говорит он хмуро. И продолжает прежде, чем Кавех успевает ответить. - Остальное.. мы выпьем потом. Вместе, обещаю. Но завтра у меня работа, а кто-то должен приносить деньги в этот дом.

- Обломщик и душнила, - выносит Кавех вердикт, но его глаза все равно загораются плохо скрываемым любопытством. - Так уж и быть, я согласен на твои условия.

Он скидывает с себя ногу аль-Хайтама и уносится на кухню.

Аль-Хайтам смиренно откладывает книгу обратно на тумбочку и лезет открыть окно. Ему нестерпимо душно, а на лодыжке горит фантомное касание чужих пальцев.

Кавех возвращается через пару минут с небольшим подносом, на котором стоят две полные стопки и нечто, нарезанное дольками.

- Ты говорил, что лучше чем-то запить, но я не нашел ничего. Зато я нашел персики. Сгодится? - спрашивает он, приземляясь на кровать и аккуратно размещая поднос между ними.

Пошел бы ты к черту, Кавех, со своими персиками, выпивкой, бубенчиками и сеансами массажа, думает аль-Хайтам, но вслух говорит:

- Сгодится.

Он медленно берет стопку, чтобы ничего не разлить, и выжидающе смотрит на Кавеха. Он не уверен, видна ли укоризна в его взгляде, но надеется, что да.

- За что пьем, Кавех?

- За нас? - беспечно хихикает тот, но укоризненный взгляд видимо все же замечает, поскольку сразу подбирается, прокашливается и принимает более-менее серьезный вид, который слегка портит подрагивающий в призрачной улыбке уголок губ. - За мир во всем мире, или это тоже не подходит? Тогда за мной новый проект. Чувствую, на этот раз я на верном пути.

- За твой проект, господин архитектор.

Они чокаются и пьют, и конечно же изнеженный Кавех после этого сразу кривится и кашляет, вгрызаясь зубами в персиковую дольку. Аль-Хайтам посылает ему снисходительный смешок и чувствует разливающееся в животе тепло от алкоголя.

***

- И давно? - спрашивает аль-Хайтам, рассеянно глядя в окно.

На город уже опустилась ночь и выходной подошел к концу. Они с Кавехом уже минут пятнадцать как легли в кровать, и он даже не уверен, не спит ли Кавех еще, но этот вопрос мучает его уже пару дней и когда-нибудь его все равно пришлось бы задать.

- Что давно? - полусонно отзывается Кавех сзади.

Не спит, значит.

Аль-Хайтам ерзает, разворачиваясь к нему лицом, и задумчиво смотрит, как Кавех борется со слипающимися глазами, стараясь удержать их открытыми.

- Твой новый проект. Как давно утвердили?

- А, ты об этом, - Кавех зевает в подушку и откидывает упавшие на лицо волосы. - Уже пару недель как. Не хотел говорить раньше времени, только недавно закончил вносить последние правки. Говорят, заказчик - крутой тип. Я поспрашивал у знакомых, репутация у него безупречная, кинуть не должен, так что скоро я буду при деньгах. А что? Не можешь дождаться, когда я наконец съеду?

- А ты хочешь? - стараясь не звучать обреченно, полушепотом спрашивает аль-Хайтам и отводит взгляд. - Я тебя не выгоняю.

В груди неприятно и тревожно екает, и он, если честно, не очень хочет слышать ответ.

Он ждет секунду, две, но слышит лишь тихое сопение.

Кавех уже спит.