День в Академии пролетает незаметно. Аль-Хайтам на полную использует шанс закопаться в работу, потому что любовь любовью, но и о себе подумать тоже стоит. Никому не станет лучше, если он потеряет голову и бросится с головой в омут своих чувств, а потому: стопки бумажек, документов, заскочить к Азару, чтобы уточнить, когда будет следующее собрание мудрецов, а потом в библиотеку — срок сдачи последней взятой оттуда книги вот-вот подойдет к концу.

В итоге в свой кабинет он возвращается приятно вымотанным и с чувством выполненного долга. Остается рассмотреть пару заявок на финансирование, взвесить возможные риски и окупаемость проектов, а потом заскочить в ближайшую кофейню.

Кавех, думает аль-Хайтам, везучий засранец, способный засыпать в любом месте и в любое время, а вот ему повезло намного меньше. Этой ночью он совсем извел себя мыслями о будущем, и в итоге смог заснуть лишь ближе к утру, пока Кавех бессовестно похрапывал.

Конечно, он-то свои каракули может и на дому рисовать.

Весна потихоньку перетекает в лето, теплый ветер дует аль-Хайтаму в лицо, когда он спустя час выходит на улицу. Может, пора взять пару недель отпуска? Отпускные он так-то не берет уже очень давно, два дня выходных в неделю его вполне устраивают, особенно при его любви к мозговым штурмам.

Задумавшись, он пропускает нужный поворот к кафе и вместо этого оказывается перед дверью, ведущей на базар.

Там он бывает редко. Пляски и театральные постановки не совсем входят в круг его интересов, а за продуктами обычно ходит Кавех, но раз уж он пришел сюда по воле случая..

Надо бы купить вина для Кавеха. Может, еще пару бутылок сока из закатников, да и немного овощей не помешает.

На базаре ожидаемо оживленно и шумно. Подходя к прилавку со свежими фруктами, он улавливает звуки музыки. Похоже, сегодня выступает Нилу.

Нилу - девочка-солнышко. С сияющими глазами и мягким всепрощающим взглядом. Она тоже любит звенящие браслеты и живет искусством.

Иногда аль-Хайтам думает, что она подходит Кавеху гораздо больше, чем он.

Он рассеянно перебирает яблоки на прилавке, когда на его плечо опускается чья-то рука, а сам он осознает, что уже пару минут как отгремели аплодисменты.

- Привет, - нежный голос струится из-за спины, и аль-Хайтам оборачивается.

Легка на помине.

- Ты же аль-Хайтам? - спрашивает Нилу неуверенно и, дождавшись скованного кивка, расплывается в улыбке. - Кавех рассказывал мне про тебя. Не ожидала, что повстречаю тебя здесь.

Аль-Хайтам почти не удивлен. У Кавеха уйма знакомых по всему городу, вряд ли даже десяти рук хватит, чтобы пересчитать их по пальцам. Но ему чуточку любопытно, что Кавех мог рассказывать про него.

- Нилу, верно? - он разворачивается к ней и протягивает руку для рукопожатия. - Извини, я не успел на твое выступление.

Нилу пожимает руку и смешливо склоняет голову к плечу.

- Так ты ведь и не ради него сюда пришел. Как дела у Кавеха? Я не видела его уже пару недель.

- У него.. проект. Новый. Он был сильно занят.

Нилу по-детски восторженно хлопает в ладоши и улыбается.

- Ну наконец-то! Рада слышать, что все налаживается. Не представляю, как ему было тяжело все это время, - она вдруг осекается и бросает на аль-Хайтама осторожный взгляд, но он лишь неловко ведет плечом и делает вид, что возвращается к созерцанию закатников на прилавке. - Я не это имела в виду..

Она хочет сказать что-то еще, но аль-Хайтам перебивает ее:

- Не волнуйся, для меня не новость, что он жалуется на меня всем подряд.

Во взгляде Нилу мелькает сомнение, но она тактично кашляет в кулак, зачем-то поправляет свое платье и переводит тему:

- Тебе стоит прийти с ним на мое следующее выступление. Я приглашаю, - улыбается она. - Кавех будет рад.

К прилавку начинает стекаться внушительная толпа впечатленных прошедшим выступлением фанатов, так что Нилу быстро скрывается в потоке людей и ее «Рада была познакомиться!» теряется в общем гомоне.

Аль-Хайтам выдыхает, поправляет свои наушники и идет искать винную лавку.

***

- Ты мой спаситель! - Кавех с порога выхватывает вино из рук аль-Хайтама и скрывается с ним на кухне. Оттуда доносится его приглушенный голос. - Каюсь, я уже поглядывал на твою спиртягу, но решил, что нечестно будет пить ее без тебя. И без персиков.

Аль-Хайтам подозревает, что дело больше в персиках, чем в нем, но ничего не говорит. Усталость и недосып берут над ним верх, а поскольку за кофе он так и не завернул, ему хочется лишь упасть на мягкую постель и повтыкать в потолок, позволяя напряженному мозгу разгрузиться.

- И тебе добрый вечер, - находит он силы на ответ и входит на кухню следом. Ставит на стол авоську с овощами и бутылками сока, малодушно надеясь, что Кавех сам ее разберет.

Оставляя того радоваться покупкам, он идет в ванную комнату и на этот раз тщательно смывает косметику с лица, памятуя о том, что если приляжет, то может вырубиться. И пусть на полках стоит целая куча уходовых средств Кавеха, аль-Хайтам предпочитает не разбираться с неприятными последствиями, а изначально сохранять кожу здоровой.

Кавех так и застает его, сгорбившегося над умывальником и вытирающего с щек подтеки от подводки.

И бесстыдно хихикает.

Аль-Хайтаму хочется закатить глаза, но он для этого слишком занят. Ополоснув лицо в последний раз, он выпрямляется, вытирается пушистым полотенцем, аккуратно вешает его на крючок и только потом смотрит на Кавеха.

- Чего пришел?

- Когда это мне нужна была причина? - веселится он. - Вдруг я соскучился?

Было бы неплохо.

- Осторожнее, - говорит аль-Хайтам и убирает со лба влажную после умывания прядь волос. - Вдруг я тоже соскучился. Поверь, ты не хочешь знать, что бывает, когда я скучаю.

Он старается сделать тон шутливо-угрожающим. Кавех театрально округляет глаза и в притворном ужасе убегает на кухню, не успев услышать тихий смешок за спиной.

***

Воскресенье — короткий рабочий день, который приятным бонусом начинается не ранним утром, а ближе к полудню.

Аль-Хайтам чувствует себя выспавшимся и полным сил и удовлетворенно разминает слегка затекшую после сна шею. Приятно снова чувствовать себя в форме.

Кавех еще спит, сбив одеяло к самым ногам и обняв подушку. Аль-Хайтам позволяет себе немного посмотреть на него, но наткнувшись взглядом на дорожку светлых волос, растущих от края его нижнего белья к пупку, отворачивается и уходит на кухню.

Убирает со стола оставленный Кавехом бокал и кладет его в мойку. Варит кофе в турке — скорее по привычке, чем чтобы взбодриться, - находит остатки молока и вздыхает. Кавех и до него добрался.

Он пишет Кавеху записку с просьбой сходить в магазин, лепит ее на шкаф, в котором тот хранит свои запасы, и оставляет рядом небольшой мешочек моры. Монет в нем немного больше, чем нужно для покупки молока.

День пролетает ожидаемо быстро. Солнце слегка затянуло тучами, на улице прохладно. Аль-Хайтам поправляет свой плащ, когда выходит из Академии, и смотрит на линию горизонта вдали.

К вечеру по-любому похолодает еще больше.

До Гандхарвы он добирается быстро. Здоровается с гуляющей по тропинке старушкой, гладит подбежавшего обнюхать его пса. Стряхивает со штанов приставшие шерстинки и подходит к хижине Тигнари.

У дверей стоит Сайно с отсутствующим видом. На нем нет ушастой шапки и формы махаматры, в руках он держит еще горячую чашку кофе. Он замечает аль-Хайтама, глубоко вздыхает и делает глоток.

- Туда нельзя.

Аль-Хайтам выгибает бровь и складывает руки на груди.

- С чего бы?

Сайно кидает взгляд сначала на дверь, потом на аль-Хайтама. И вздыхает снова.

- Военный совет.

Пока аль-Хайтам силится понять, является ли это очередной шуткой и над чем конкретно здесь надо смеяться, Сайно продолжает:

- Как видишь, даже меня выставили за дверь. Неудачное время ты выбрал.

- Ты сам сказал, что в конце недели Тигнари свободен. Дай пройти.

Аль-Хайтам начинает терять терпение и хмурится. Сайно отстраненно вертит чашку в тонких пальцах.

- Кое-кто класть тут хотел на все твои планы. Если так хочешь идти - иди. Но на свой страх и риск.

Аль-Хайтама бесит, что Сайно говорит расплывчато и загадками, поэтому он лишь фыркает и уверенно дергает дверную ручку, распахивая дверь и заходя внутрь. Сайно позади него закатывает глаза.

Он сразу видит Тигнари. Тот весьма удобно полусидит в огромном кресле, в котором и крупный мужчина легко мог бы утонуть, и жует кусок пирога. А на мягком широком подлокотнике этого кресла обнаруживается Кавех. Сверкает новыми сережками и с жаром вещает что-то Тигнари на ухо, коварно улыбаясь при этом.

На звук распахнутой двери оба оборачиваются синхронно. Тигнари приветливо машет рукой, а Кавех глупо моргает, тут же слетает с кресла и в пару шагов оказывается слишком близко.

- Ну и какого черта меня сюда не пус.. - аль-Хайтам даже не успевает договорить, потому что Кавех очень показательно и очень недовольно фыркает, озирается по сторонам, подхватывает со стола бутылку вина и впихивает ее в руки аль-Хайтама.

- Иди погуляй, попей, развлекись и не смей возвращаться в ближайшие полчаса, - и настойчиво разворачивает его за плечи в сторону выхода, при этом подталкивая в спину. Дверь за ним закрывается и становится слышно, как в замке поворачивается ключ.

Сайно смотрит насмешливо.

- А я предупреждал, - говорит он.

- Военный совет, говоришь? - аль-Хайтам вертит в руках бутылку вина.

Сайно пожимает плечами.

- Даже знать не хочу, о чем они шушукаются. Сплетницы на базаре и то болтают меньше, чем твой Кавех.

- Он не мой, - на автомате отзывается аль-Хайтам, а потом вспоминает, что Сайно вообще-то присутствовал, когда Тигнари отчитывал его за неумение нормально выражать свои чувства. Бездна тебя подери, Сайно.

Он присаживается на лавочку возле хижины и открывает бутылку. Нюхает. Вино тягуче-красное, с терпким запахом. Ему больше по душе легкое белое, поэтому он закупоривает бутылку и ставит рядом с собой.

- Ну так что? - спрашивает Сайно, будто и не заметив его заминки. - Есть какое-то продвижение?

- Ты серьезно хочешь об этом поговорить? - недовольно отзывается аль-Хайтам.

Сайно вновь пожимает плечами.

- Почему нет? Ты же за этим к Тигнари прибежал?

- К Тигнари, не к тебе.

Сайно со вкусом потягивается и подходит ближе, опускаясь на скамейку рядом. Он кажется немного уставшим, и это неожиданно добавляет ему человечности.

Подумав, аль-Хайтам неохотно бормочет, разглядывая зеленую листву:

- Кажется, я ему больше не противен.

Сайно, приложившийся ухом к стенке хижины в попытках расслышать чужие перешептывания, не замечает изогнутый в подобие улыбки уголок губ.

***

Аль-Хайтам наблюдает, как раскрасневшийся от вина Кавех сидит на столе и болтает ногами, когда кто-то аккуратно трогает его за локоть. Он оборачивается и видит Тигнари.

- Отойдем? - негромко спрашивает тот.

Кавеха не хочется оставлять без присмотра, но только что вернувшаяся с патруля Коллеи сидит рядом с ним на стуле и внимательно слушает, как он травит байки про молодость в Академии, то и дело ахая и кивая головой в нужных моментах, а тот, заполучив в свои руки такого преданного слушателя, распаляется пуще прежнего.

Что ж, это должно занять его на время.

- Хорошо, - соглашается от с Тигнари и позволяет увести себя в спальню, подальше от лишних ушей.

Тигнари плюхается на кровать и недовольно выдыхает, потирая лицо руками. Аль-Хайтам не может не смотреть на то, как его хвост елозит по одеялу, подергиваясь.

- Селестия тому свидетель, я не знал, что все так обернется, - бубнит он, легонько хлопает себя по щекам и поднимает взгляд на аль-Хайтама. - Он, конечно, и раньше прибегал без предупреждения, но как.. - он молчит пару секунд, подбирая слова, - ..как его предложение поболтать за чашкой чая превратилось в вечеринку в честь его нового проекта - я без понятия.

Аль-Хайтам хмыкает и присаживается на кровать рядом. Кажется, он начинает понимать, почему Тигнари выбрал Сайно. Сайно надежный и немногословный, он никогда не врывается в дом без предупреждения с бутылкой самого крепкого вина под мышкой, не разводит бардак, не съедает все печенье из вазочки на столе. Но он всегда рядом, когда нужен, и умеет выражать свою любовь и преданность поступками.

Аль-Хайтам когда-то думал, что если у него будут отношения, то это будет человек, подходящий под это описание. Кто-то вроде Сайно.

- Да брось, - говорит он, опираясь руками о мягкий матрас позади себя. - Все без понятия, но никто не удивлен. Ты хотел поговорить?

- Ты хотел поговорить, - напоминает Тигнари.

Аль-Хайтам чувствует себя слишком трезвым для откровенных разговоров о тяготах любви. Он перебирает в голове все, что произошло за прошедшие пару дней, но приходит к неутешительному выводу — он не сделал совершенно нихуя из того, что планировал, кроме извинений, сбитый с толку своими эмоциями и реакциями.

Нет, он точно не будет рассказывать Тигнари о том, что у него встал на Кавеха во время массажа.

- Я.. Кажется, мы сблизились? Я не знаю, мы почти не ругались, а еще он постоянно уговаривает меня выпить с ним. И он меня касается. Часто. Мне кажется, я скоро облажаюсь, и он все поймет.

Тигнари фыркает:

- Это и есть наша цель!

Аль-Хайтам выдыхает и откидывается спиной на кровать, разглядывая потолок.

- Ты не понимаешь. Мы вроде как становимся друзьями, я не хочу снова что-то испортить.

Хвост Тигнари щекотно касается его оголенного плеча, и аль-Хайтам ежится. Сам Тигнари смотрит задумчиво, будто взвешивая что-то в уме, но поделиться своими размышлениями не успевает.

Дверь с грохотом распахивается, Кавех стоит в дверном проеме спиной к ним и кричит в сторону гостиной:

- Не вру я, да хоть у Тигнари спроси! У него и правда были длинные волосы, вот чуть-чуть длиннее, чем у меня сейчас! - и поворачивается к аль-Хайтаму, подмигивая.

Аль-Хайтам выразительно смотрит в ответ и хватает первую попавшуюся подушку, запуская ею Кавеху в лицо. Тот, к сожалению, подушку ловко ловит и пакостно посмеивается, наконец проходя в комнату и закрывая за собой дверь. Бесцеремонно втискивается аккурат меж аль-Хайтамом и Тигнари, стойко игнорируя укоризненные взгляды последнего, и возвращает подушку на законное место. Тигнари едва успевает убрать свой хвост, пока его не раздавили.

- Я чего пришел вообще.. - задумчиво начинает Кавех и, вспомнив, хлопает все еще лежащего на кровати аль-Хайтама по бедру. - Я все понимаю, пошушукаться — святое, но давайте лучше пойдем сыграем во что-нибудь.

Аль-Хайтам дергается и борется с желанием влепить ему подушкой еще раз, потому что руку с бедра Кавех не убирает, лишь продолжает вещать, виртуозно добавляя в голос щепотку драматизма:

- Я пытался повеселить Коллеи и Сайно историями, но Сайно демонстративно сидит в углу и допивает мое вино, а Коллеи не верит, что ты, Хайтам, на первом курсе прокрался в кабинет Азара, чтобы свистнуть журнал успеваемости и убедиться, что ты в списке лучших учеников.

Еще одно слово, думает аль-Хайтам, и Кавех будет задушен этой самой подушкой.

- И много ты успел рассказать? - спрашивает он таким спокойным тоном, что кто угодно, знающий аль-Хайтама, после этого заткнулся бы и убрался подальше. Но Кавеху абсолютно наплевать, он ухмыляется и тоже падает спиной на кровать, поворачивая к аль-Хайтаму голову, едва не сталкиваясь носами при этом.

- Возможно, я успел рассказать про то, как ты в юношеском бунтарском порыве проколол себе ухо булавкой. И, возможно, - Кавех особенно выделяет последнее слово, - про то, как из-за тебя уволился преподаватель, потому что ты каждую лекцию заваливал его вопросами, выходящими далеко за рамки учебного материала.

Аль-Хайтам чувствует, как дыхание Кавеха касается его губ, и сглатывает.

- Вот за последнее, - говорит он сипло, - мне точно не стыдно. Академии не нужны люди, умеющие лишь зачитывать материал с учебников.

Кавех хихикает, и его смех щекотно опаляет лицо.

- Да, вся Академия должна быть тебе благодарна, - говорит он, уверенно кивая и прикрывая глаза.

Аль-Хайтам смотрит на его пушистые длинные ресницы и не может отвести взгляд. Положение спасает Тигнари, поднимаясь на ноги и складывая руки на груди:

- Так. Свалили оба с моей кровати. Хочешь сыграть, так давай сыграем, нечего чистые простыни почем зря мять, - и первый выходит из комнаты.

Кавех задумчиво смотрит ему вслед.

- О чем вы разговаривали? - спрашивает он, приподнимаясь на локтях и заглядывая аль-Хайтаму в лицо.

Аль-Хайтам рывком поднимается с кровати, избегая чужого любопытного взгляда, и со вкусом потягивается.

- О делах сердечных, - шутливо отвечает он, уверенный в том, что Кавех в это не поверит.

- М-м.. - задумчиво тянет Кавех и нехотя поднимается следом со сложным выражением лица, от которого аль-Хайтаму хочется то ли засмеяться, то ли спрятаться.

***

Тигнари ставит на стол яблочную настойку, сдавшись уговорам Кавеха, пока аль-Хайтам раздает карты и объясняет правила.

- Этой игре меня научил один мой друг из Ли Юэ. Говорят, в Снежной она популярна. Цель игры - избавиться от карт на руках. В общем, смотрите, здесь разные масти, одна из них будет козырной. Козырные карты могут крыть все остальные вне зависимости от масти. Обычные карты нужно крыть той же мастью, но выше по старшинству, чем карта на столе..

Кавех сидит на диванчике вместе с Коллеи, которая застенчиво что-то шепчет ему на ухо, не желая отвлекать остальных. Сайно, Тигнари и аль-Хайтам довольствуются стульями. В глазах Сайно отчетливо виден неприкрытый азарт и желание освоить новую карточную игру, Тигнари разливает настойку по стопкам, а Коллеи протягивает стакан яблочного сока.

- Правила все поняли? - спрашивает аль-Хайтам. Кавех отмахивается и кивает головой, подгребая к себе свои карты. - Ходит тот, у кого самая маленькая козырная карта. В нашем случае двойка.

За столом воцаряется минута молчания, все сосредоточенно смотрят то на лежащий на столе козырь, то в свои карты.

- У меня пятерка.. - осторожно прерывает тишину Коллеи.

- Крести? - уточняет аль-Хайтам. Она несмело кивает. - Тогда ходи. Играем по часовой стрелке, поэтому твоей жертвой будет Кавех.

По лицу Кавеха видно, что жертвой он хочет быть в последнюю очередь, но он храбро отхлебывает настойку и кроет брошенную Коллеи тройку черви козырным королем.

Аль-Хайтам вздыхает.

Первый раунд проходит сумбурно, но к его завершению все худо-бедно понимают правила окончательно.

- Просто так играть скучно, - говорит Сайно с таким сосредоточенным видом, что становится понятно - он мысленно прогоняет партию заново и пытается выстроить тактику, которая сделает его безоговорочным победителем. Аль-Хайтаму остается лишь тихо хмыкнуть. Упускать шанс обставить генерала махаматру он не намерен.

- И что ты предлагаешь?

- На желания? - пожимает плечами тот. - Хочу, чтобы ты на коленях просил у меня прощения за то, что вытворил за все годы в стенах Академии.

Аль-Хайтам выразительно смотрит на Кавеха, Кавех в свою очередь посвистывает, силясь слиться со спинкой дивана. И ведь взбрело же ему в голову вывалить на Сайно целый список старых хайтамовских грешков.

Аль-Хайтам утешает себя, воображая, как выгоняет Кавеха с кровати спать на коврик у входной двери.

- Я не против, - пожимает плечами Тигнари и улыбается.

- Я всеми руками за, - ухмыляется Кавех, между прочим, с треском проигравший.

Аль-Хайтам тасует карты.

- Желание проигравшему будет задавать первый выбывший, - говорит он и начинает раскладывать.

На этот раз игра проходит гораздо оживленнее, как-никак за этим столом собралась кучка выходцев из Академии, способная схватывать все на лету. Но в итоге аль-Хайтам все равно первым выходит из игры и самодовольно откидывается на спинку стула, запрокидывая голову и опустошая стопку.

- А ведь у меня даже козырей не было.

Алкоголь все-таки бьет ему в голову, он лениво наблюдает за ожесточенным сражением Кавеха, пытающегося завалить Сайно.

Аль-Хайтам ловит себя на мысли, что ему... хорошо. Ему кажется, что его тело сейчас расплавится, стечет по стулу вниз, соберется в лужицу на полу, а потом испарится, чтобы раствориться в пространстве и смешаться с молекулами кислорода. Он смотрит на сидящих за столом людей и думает, что ему повезло. Ему повезло так, как не везло никогда, и он нашел тех, кого может любить.

Он слышит перезвон кавеховских браслетов и не может поверить, что его сердце, которые все считали черствым, которое он в итоге сам посчитал черствым и бесполезным, поверив остальным, может так быстро и гулко биться, заставляя задыхаться от приступа невыразимой нежности.

- Бито же? - ухмыляется Сайно и складывает руки на груди.

- Бито, - кисло отзывается Кавех. Коллеи, до этого слушавшая их перепалку развесив уши, спохватывается и хочет что-то подкинуть, но карты со стола уже убраны в отдельную стопку. Она сосредоточенно хмурится и внимательно смотрит, чем кроет Тигнари двух валетов.

У Тигнари дергается ухо. Он кроет их мелкими козырями, и в итоге на него сыпется целый ворох карт со всех сторон. Он кривит губы и нехотя сгребает все карты в импровизированный веер.

Сайно выходит из игры, беспощадно сбросив Тигнари последнюю семерку. Аль-Хайтам тянется через весь стол за настойкой и наполняет стопку. Коллеи скидывает Кавеху последние две четверки - она из них козырная - и с облегченным вздохом откидывается на спинку дивана. Кавех обреченно смотрит сначала на них, а потом на веер в руках Тигнари. Один неверный шаг - и пиши пропало.

Аль-Хайтам наблюдает за ним и вдруг ловит понимающий взгляд Коллеи. Не успевает удивиться, как она встает со своего места на диване и деланно небрежно потягивается. Берет свой пустой стакан из-под сока и уходит, чтобы наполнить его заново, по пути подмигивая аль-Хайтаму. Он смешливо фыркает, но принимает неозвученное предложение и пересаживается к Кавеху. Его обдает ароматом яблок и - едва ощутимым - духов. Он заглядывает Кавеху в карты, а после шепчет ему на ухо:

- Дамы уже все вышли. Выкидывай козырную, а пиковую четверку крой тузом. У Тигнари он есть, но он вряд ли им воспользуется, ему нужны хорошие карты среди всей той мелочи, что он набрал.

Кавех с сомнением смотрит на аль-Хайтама, но аль-Хайтам хрипло шепчет:

- Просто доверься мне.

И вкладывает в эти несчастные пару слов больше, чем хотел изначально.

Вопреки ожиданиям, Тигнари подкидывает туз, и Кавех недовольно ворчит, забирая карты себе.

- У тебя есть шанс отыграться, не бойся, - едва слышно говорит аль-Хайтам, а перед его глазами покачивается сережка Кавеха.

Кавех что-то говорит, а аль-Хайтам, опрокинув в себя еще одну стопку, может смотреть только на то, как тяжелая серьга оттягивает его нежную мочку уха.

Его отвлекает негромкий звук, с которым наполненный яблочным соком стакан Коллеи опускается на стол. Она садится на старое место аль-Хайтама, и он берет себя в руки.

- Если сходишь вот так..

***

Тигнари фыркает и кидает карты на стол.

- Я думал, командная работа запрещена, - говорит он, пока Кавех лучится удовольствием и смакует настойку.

- Ты много думал, - гордо отзывается аль-Хайтам. - И ты должен мне желание.

Сайно отходит в туалет, Тигнари покорно собирает карты со стола в кучку.

- Расскажи, как вы с Сайно начали встречаться?

Кавех оживляется, Коллеи прячет хихиканье в кулаке и этим с головой выдает свою полную осведомленность. Тигнари вздыхает.

- Он отгонял от меня первокурсников, желавших со мной сфотографироваться. Меня почти на каждом перерыве вылавливали. Он потом отчитал каждого. Сказал, что они не в живой уголок пришли, а в Академию. Таскался за мной повсюду, зыркал грозно. А когда все наконец отстали, все равно остался рядом. Ну и закрутилось все, завертелось.. - Тигнари задумчиво нюхает свою стопку с настойкой и выпивает ее одним глотком. Кавех, узнавший правду, возмущается, будучи одним из тех, кого в свое время отпугнул грозный взгляд Сайно.

- А ведь могли уже давно общаться! - распаляется он, всплескивая руками и случайно заезжая аль-Хайтаму по плечу.

***

Кавех, сидящий рядом, соприкасается с аль-Хайтамом коленом. Аль-Хайтам, слишком сосредоточенный на этом, проигрывает следующую партию. Коллеи, неожиданно вышедшая первой, собрав почти все козыри в начале, смущенно смотрит на него.

- А можешь станцевать? - спрашивает она, но аль-Хайтам качает головой. Сайно возмущается, что обговаривать желания нельзя, но Коллеи продолжает, - А что тогда можешь?

Аль-Хайтаму хватает секунды на раздумья. Он встает и выходит из-за стола. Ловит взгляд Кавеха, направленный на него, выдыхает и, отойдя подальше, садится на идеальный шпагат.

Коллеи ахает. Кавех открывает рот.

Аль-Хайтам хмыкает и поднимается с пола, отряхивая штаны.

- Мама дорогая.. - шепчет Кавех и начинает выпытывать у Тигнари с Сайно, могут ли они повторить подобное. Выясняется, что не может никто.

Аль-Хайтам возвращается на свое место на диване и на автомате потирает бедро. От взгляда Кавеха это не ускользает.

- Растянул? - спрашивает он и тянется пощупать.

- Нет. Просто давно такого не делал, - отзывается аль-Хайтам, не найдя в себе сил сопротивляться. На ногу ложится горячая ладонь, большой палец оглаживает внутреннюю сторону бедра.

Аль-Хайтам чувствует себя так, будто рассыпается на кусочки.

Он хватается за настойку как за спасительный круг, и делает большой глоток.

Тигнари украдкой кидает на него взгляд и усмехается.