— Люси, проснись!

Девушка открыла глаза. Перед ней сидела невысокая блондинка с короткими лимонными прядями волос. Сбоку чёлки красовалась небольшая заколка в виде апельсина. Светло-карие глаза пронзали до глубины души, а изящный, с небольшой горбинкой нос, придавал девушке элегантности.

— Я и не спала, — съязвила Люси.

Блондинка протянула руку вперёд, съёживаясь от ярких солнечных лучей:

— Вставай, вставай быстрее! Там где-то Майкл проходил! Пойдём посмотрим?!

— Не торопись ты так, Моника, — приподнялась девушка, — Братец обычно на одном месте часами пролежать может.

Лимоноволосая закатила глаза:

— Этого у вас, Трефилов, не отнять.

Затем Моника схватила рыжую за запястье, потянув в сторону огромного увесистого дуба, расположенного вглубине парка. У основания сидел молодой человек с ржавым, грязно-рыжим цветом волос. Пряди свисали неоднозначно, в разные стороны, а длинная, обросшая чёлка закрывала добрую часть лица, оставляя лишь небольшие щели для глаз. Держа в руках большую, деревянную гитару, парень изредка приподнимал взгляд, всматриваясь в очертания облаков.

***

— Тише, Люси, — прошуршала Моника, прячась за зарослями одуванчиков, — Нас могут услышать.

— Думаешь Майклу будет до этого дело, — Люси огрызнулась, — Он настольный сливается с природой, что не то чтобы нас, он шум аэропланов не слышит.

— Разве на этом острове возможно залицезреть аэропланы? — удивилась Моника. — Их и в центре страны сейчас не так уж и много. Время всё же послевоенное.

Рыжая уткнулась головой в землю, порой приподымая взгляд, вдыхая аромат одуванчиков. Девушка обернулась:

— Что-то он перестал играть. Может уснул?

— Тс, — прошипела Шотрал, — Разбудишь ещё.

— Если он спит, то почему бы нам не покинуть это место?

Люси привстала с земли, вытянула шею и что-то невнятно прошептала:

— Вот же актёр...

— Ты что-то сказала, Люси? — подняла взгляд Моника.

— Да нет, ничего такого. Я имею ввиду, может нам заглянуть в город и чего-нибудь прикупить?

Девушка натянула улыбку, хлопая пушистыми ресницами в знак искренности.

— Ладно, — вздохнула лимоноволосая, — Только ненадолго. Вдруг уйдёт.

— Не смеши, дорогая, Майкл, как ленивец: не сползёт с излюбленного дерева, пока оно ему не наскучит. В этом весь он. Вроде бы человек значимый, но вроде бы и ни к чему не приспособленный. Наследник ещё называется.

— Ничего ты не понимаешь, Люси, — Шотрал проползла вглубь зарослей, — Майкл великолепен во всех своих начинаниях. Он способен сочетать в себе здравый ум и бесподобную красоту. Ты просто с рождения живёшь с ним, вот и привыкла. А для других, Майкл кажется совсем иным, не таким, каким ты его знаешь.

— Я перечить не буду, — безразлично произнесла Люси. — Кажется, мы уже почти доползли.

— А ты куда-то хотела?— поинтересовалась Моника.

— Говорят, в городе есть лавка с необычайно вкусными лимонадами, — заинтриговала девушка, зашелестев листьями, — И стоят они относительно недорого.

Моника рассмеялась:

— Знала бы ты ещё цену деньгам. По твоим меркам и парусник с личными матросами стоит дёшево.

— Не перефразируй, — рыжая надула щёчки. — Я хотела лишь сказать, что там действительно небольшие цены. И это, заметь, сказала не я, а люди, которые успели там побывать.

— Ну посмотрим, посмотрим, — Моника встала с земли, отряхнула испачканные в траве коленки, и подняла взгляд вверх. — Пока по словам первых прохожих можно мало судить. А вдруг они такие же богачи, как и ты.

Люси помотала хвостиками:

— Хватит уже приравнивать всё подряд к богатству моей семьи. Деньги – вовсе не главное, что есть в нашей жизни.

Шотрал закрыла рот ладонью, сдерживая смех:

— Сказала та, у которой их хоть отбавляй! Знала бы ты истинную цену денег, пожалуй, заговорила бы совсем по-другому.

— Знала бы, — продолжила рыжая, — Какую цену тебе придётся отдать за эти деньги, считала бы отнюдь не так, как считаешь сейчас.

— Увы, но мне тебя не понять, — призадумалась Моника, помогая шатенке подняться, — Но заполучить столько денег, я была бы не против.

— Ну, как знаешь, — ответила Люси, шагая вдоль вытоптанной тропинки.

Тёплые солнечные лучи падали на макушки девушек, слегка обжигая их. Ссохшаяся трава шелестела под ногами, издавая звуки со стороны напоминающие шипение лесных змей. Облака, словно огромные куски ваты расплылись по небу, представляя собой гигантские пятна, внешне довольно похожие на животных, птиц, цветков.

Дорога вдоль города протекала плавно, неспешно. За это время, Люси не раз награждала собеседницу недовольным взглядом, от чего та морщилась, расплывалась в нехитрой улыбке на фоне солнечного света.

Признаться честно, Моника обладала с виду обычными, ничем не выделяющими глазами, но если присмотреться, эти огромные тёмно-карие ямы становились похожими на дольки расплавленного тёмного шоколада. Такой шоколад ребята, а особенно ровестники Люси, обходили стороной, по большей части из-за странного, горького вкуса. На смену ему давно появился нежнейший молочный, который обожали сотни местных детишек, несмотря на то, что достать его в это время было практически невозможно. Так же и с глазами Моники, внешне они отталкивали своим грязным, горьким оттенком. Но, как говорится, во всех ситуациях присутствуют исключения. На каждую загадку найдётся свой ценитель. Так и здесь же, единственным человеком, которого не отталкивали, а наоборот притягивали глаза Моники, являлась Люси.

Лишь с виду незаметной, невысокой девушки с ярко-рыжими волосами и веснушками во все щёки, нравились тусклые, тёмно-шоколадные глаза. Люси обожала их. Девушке казалось, каждый раз смотря вверх, на Монику, словно она тонет в вязкой шоколадной массе. Эта масса поглощала все чувства, эмоции рыжей. Эта масса прибавляла девушке счастья...

Вскоре, пройдя старый, винтажный переулок, перед глазами показалась старая деревянная дверь, покрытая толстым слоем свежей коричневой краски. На стене висела покрытая лаком вывеска, с надписью: «Коктейли».

Недолго думая, Моника распахнула дверь, вдыхая аромат пыли и недавно обтёсанного помещения. Внутри красовалась несколько выложенных в ряд досок с угловатой поверхностью. Сверху свисала старая лампочка, видимо, вытащенная из какой-то древней коробки. На полу сидел молодой мужчина с длинными, обвисшими вниз локонами. Он что-то чертил на полу, скребая лишний мусор от ластика в сторону.

Присмотревшись, девушки заметили аккуратно закрученные внутрь усики. «Видимо, француз», — подумала Моника, прежде чем на всё помещение не раздался громкий детский крик.

— Подождите, юные леди, — прощебетал мужчина.

Брюнет убрал прядь волос за ухо, хлопнул ногой, а вскоре скрылся за поворотом, ведущим на второй этаж. «Интересно, что это с ним?», переглянулись между собой девушки.

Вскоре в заведение послышался шорох, но крики сменились тихими всхлипами, а затем и вовсе прекратились. Мужчина гордо вышел из-за поворота, отряхнул воротник, заворачивая концы внутрь. Он присел на табурет, закинул ногу на ногу, спрашивая:

— Извините, юные леди, что задержался! Марта опять покоя никому не даёт! Совсем ребёнок, а уверенности, как у взрослого? Кстати говоря, вы пришли, чтобы что-то заказать?

— Реально французский акцент... — прошептала Моника, — Нам пожалуйста два стакана лимонада, говорят они у вас самые вкусные.

Мужчина улыбнулся:

— Ну что вы, что вы, я просто делаю их с душой, что может быть проще? Так приятно, когда тебя хвалят.

— А вы, наверное, совсем недавно здесь живёте или мне показалось? — Люси подняла взгляд наверх, очерчивая потолок.

Брюнет привстал с табурета, наклонился в сторону комода, где по всей видимости находился холодильник, и вытащил огромный стеклянный кувшин. Стук бокалов, журчание раствора, и вот уже лимонад стоит на столе. Люси подняла брови вверх, удивляясь:

— Так быстро, господин?

На его лице показалась улыбка:

— Вы меня удивляете, прекрасные леди, может вам скидку для приличия сделать, а то вы меня итак комплиментами одарили!

— Не стоит, я заплачу, — рыжая отпила пару глотков, бесшумно ставя стакан на место, — А у вас действительно великолепные лимонады.

Моника кивнула:

— Вы просто мастер своего дела, спасибо за честь.

— Это вам спасибо, — мужчина рассмеялся, расстрёпывая обвисшие локоны. — Можете приходить, когда угодно. Двери всегда открыты, если что Клод Лемелен разрешает.

Люси с Моникой поблагодарили мужчину, оставив на столе приличную сумму денег. По-началу, он отказывался их брать, но рыжая и слушать не стала. Девушки простились и вышли из заведения, гордые и счастливые.

На улице становилось прохладно. Солнечный свет полностью примыкается гиганской тускло-сиреневой тучей, жара постепенно исчезает, свет мутнелся под толстой пушистой завесой. Люси оглядывается назад, рассматривая уголком глаза обрезки холмов, расположенных на другой стороне острова. Девушка спрашивает:

— Как думаешь, Моника, бывал ли кто-либо на той части острова?

Лимоноволосая тяжело вздыхает:

— Говорят, там закрытая территория, что-то вроде заповедника.

Глаза Люси загорелись, подобно множествам мелких костров, сливающихся воедино во время лесного пожара:

— У нас есть заповедник? Разве? Что-то я о нём не слышала.

— Говорят, что есть, — призадумалась Моника. — Просто нам, обыкновенным студентам, не рассказывают. Хотя, где-то там, во внешнем мире, ходят слухи про Нантакетский заповедник.

— Не всегда слухам суждено оправдывать ожидания. Они подобны медленному яду, размягчающему сознание... Не проще ли нам сходить и проверить?

Моника кивнула:

— Можно завтра и сходить, а то сегодня что-то погода не очень... Кстати! — девушка подняла искрящиеся глаза, — Мы совсем забыли! Майкл поди проснулся!

— Ты всегда так заводишься, когда речь заходит о моём братце, — съязвила Люси, зашнуровывая ботинки. — Всё же от бесцеремонных фанаток у него нет отбоя.

Лимоноволосая что-то про себя буркнула:

— Все эти фанатки, бессмысленная трата времени... Выберет то он меня.

— Так каждая из вас считает, — рыжая присела на мягкую траву, всюду укутанную цветущими одуванчиками. — Но ни одну из вас он не предпочёт. Майкл любит тишину и природную гармонию, а не бессмысленные намёки на отношения.

— Вот стану я его женой, по-другому заговоришь, — Моника надула щёки, повернув голову в противоположную сторону.

— Смотри, не пожалей. Учить жизни я тебя не собираюсь, могу лишь сыграть на гитаре.

Девушка удивилась:

— Ну и где ты её возьмёшь?

Люси потёрла ладошками, на цыпочках пробираясь к зарослям. Какое-то время едва уловимого шуршания и шелеста листьев, и девушка возвращается обратно, но уже с гитарой в руках.

— Шестиструнная, причём сделанная из дорогого дерева... — Моника подняла взгляд, — Это случайно не гитара Майкла?

Люси кивнула:

— Братец ещё спит, да и я думаю, что он будет не против того, что я ненадолго одолжу его гитару.

Девушка села на траву, кладя инструмент на колени. Несколько скорых ударов по основанию, и шатенку осиняет. Она неспешно касается нижних струн, на мгновение прикрывая глаза. Люси заиграла. Пальцы ловко касались струн, звуки постепенно сливались с природной гармонией. Девушка потрясла хвостиками, ускоряя темп, но всё же за рамки ритма она не уходила. Моника смотрела на подругу с распахнутыми глазами. «Это же любимая мелодия Майкла, — подумала про себя девушка: «Но тогда откуда Люси её знает»

Но рыжая продолжала перебирать струны, переходя от одного аккорда к другому, от чего Моника на секунду показалось, словно это вовсе не её подруга, словно это сам Майкл сейчас сидит перед ней и играет. Доиграв последний аккорд, Люси гордо кладёт инструмент на землю, спрашивая:

— Ну как тебе?

— У вас Трефилов настолько схожий мотив, что я порой вас не различаю, — Моника задумалась, — Кстати говоря, откуда ты знаешь любимую песню Майкла.

Люси рассмеялась:

— Я сама её сочинила, братцу просто понравился, вот он и выучил аккорды на неё. Поди наверное никто и не знает о том, кому на самом деле принадлежит эта песня.

— Всё же это потрясающе, восхищаюсь вами, Трефилами.

Люси что-то смутно промычала, не договорив фразы, как её прервал тонкий, как струна детский голос:

— Вы так красиво играете, госпожа.

Девушки подняли взгляд наверх. Перед ними стояла девочка с длинными, как огонь, рыжими волосами. На её плечах висел рюкзак, а тонкая дешёвая панамка едва прикрывала тускло-изумрудные глаза.

— Спасибо, — Люси нервно улыбнулась, — Но я совсем не госпожа.

— А кто же вы тогда? — девочка удивилась.

— Просто девочки, такие же, как и ты, — ответила Моника.

Девочка подошла поближе, приподняла панамку, и посмотрела куда-то вдаль огромными тускло-изумрудными глазами:

— Вы похожи на женщин из обеспеченного квартала, мама говорит к таким нужно на Вы обращаться.

— Ну что ты, — Люси улыбнулась, — Разве так важно кто мы по статусу? Лучше скажи, как тебя зовут?

— Мишель, но мама обычно называет Мишей, говорит так красиво.

— Ты француженка? Я слышала, что это древнее, необычно красивое французское имя.

Девочка присела, поправляя края платья:

— Сама не знаю. Но не американка точно.

— Меня зовут Люси и у нас, кажется, волосы одного цвета. А эта девочка с заколкой в виде апельсина – Моника.

Малышка похлопала пушистыми ресницами:

— Какие вы хорошие! Впервые кто-то поинтересовался, как меня зовут. Обычно люди в городе стараются меня не замечать. Но обижать не обижают, это уже хорошо, — она расплылась в лучезарной улыбке, которая по своей яркости превосходила солнце, точнее его свет.

Моника подняла голову:

— У тебя такой красивый разрез глаз. Впервые вижу людей с подобным.

— Мама говорит, это моя изюминка, — Мишель засияла, — А у тебя заколка красивая. На мои волосы похожа.

Девушка улыбнулась:

— Мне она тоже очень нравится, как и твои волосы.

Малышка взглянула на солнце. На её лице показалась нотка беспокойствия:

— Мне уже пора бежать! Надеюсь, однажды мы ещё встретимся!

Девочка поднялась с земли, отряхивая подол платья. Она сорвалась с места и через какое-то время совсем скрылась в зарослях одуванчиков. А солнце начинало выглядывать сквозь плотную завесу тучей. Тепло возвращалось.