Вечерело. Заходящее солнце, клонящееся к закату, окрасило горизонт в нежно-розовые и золотисто-коралловые тона, лениво подмигивая из-за облаков. Оно словно прощалось с погружающейся в степенную дрему древней землей, поощряя коренных обитателей Азсуны завершать свои дневные дела и начинать устраиваться на ночлег в норах и логовах. Какие-то птицы с темным блестящим оперением, с высоты уступа напоминающие мельтешащие черные точки, сбиваясь в целые стаи, с громким протяжным свистом носились над нагорьем Ллотиен, ловя еще не успевших попрятаться насекомых. Ветер слегка поутих и снова переменился. В теплых воздушных потоках, вкрадчиво шелестящих в травах и кустарнике, и почти не тревожащих верхушки деревьев, разливался сладковатый аромат силоцветов из драконьего питомника, к которому примешивались едва уловимые пахучие нотки диких виноградных лоз из призрачных Виноградников Чаллианы и морской соли с побережья.

   — Ну и что же ты предлагаешь делать? — спросил эльф крови, оценив обстановку.

   Глефа Тени, как и прежде, был невозмутим и в высшей степени благоразумен, когда дело касалось подобных вещей.

   — Для начала, спуститься отсюда. У меня нет желания оставаться в месте, настолько сильно загаженном демонами. Здесь все залито их вонючей кровью. Как только она начнет испаряться и разлагаться, дышать этим воздухом станет небезопасно.

   — Да, пожалуй, — легко согласился синʼдорай.

   Привязав временно осиротевшего ловца к луке седла своего саблезуба, он помог Ормаллену поднять Белата и усадить его верхом. Сам Удар Скверны вспрыгнул на зверя следом, дабы придерживать бесчувственное тело телохранителя во время спуска.

   — Это будет небыстро, — констатировал охотник-калдорай, забирая у Азкаэля поводья. — Когда мы окажемся внизу, вероятно, уже стемнеет. Логичнее будет заночевать где-нибудь неподалеку и заодно дождаться, пока этот несчастный придет в себя. А утром вы с ним сможете продолжить путь к аванпосту.

   — Вообще-то, Белат ранен, — напомнил эльф крови.

   — Не смертельно, — отмахнулся Глефа Тени, зашагав вперед. — Как только найдем укрытие, перевяжем как следует. Ему же лучше будет.

   Саблезуб, вынужденный нести сразу двоих всадников, неохотно двинулся вслед за охотником. Несмотря на исключительную выносливость, заимствованную у демонического начала, зверь был не особо доволен увеличившейся нагрузкой и потому переставлял лапы гораздо медленней, чем обычно.

   Удар Скверны невольно обернулся. Небольшая зеленая укромная площадка над драконьим питомником превратилась в крайне неприятное место, опаленное нечестивым огнем, заваленное останками демонов и оскверненное пролитой наземь кровью. Ожоги на стволах живых деревьев выглядели более чем плохо. Нечто наподобие порчи расползалось по пораженным стволам и роняющим наземь листья ветвям, а трава, запятнанная скверной, и вовсе окончательно почернела и свалялась в гниющий заживо конгломерат. Демоны даже после смерти повсюду сеяли разруху и запустение.

   «Надеюсь, Сенегос отправит кого-нибудь прибраться здесь, — подумал он, хмурясь. — Проще будет сжечь здесь все к Саргерасу! Лишь огонь поможет земле очиститься, а деревья со временем вырастут заново. В любом случае, Синей Стае ни к чему это смердящее напоминание о Вторжении прямо под самым носом у подрастающего поколения».

   Солнце, напоследок одарив теплыми лучами окрестности, скрылось за холмами. На нагорье опустились тихие туманные сумерки, неспешно растекающиеся между прогретых за день мшистых валунов и высоких вековых деревьев. Узкая каменистая тропа, по которой двигались иллидари, как и весь перевал, вскоре утонула в глубоких вечерних тенях, осложняя спуск. Но Ормаллен, на редкость хорошо ориентировавшийся впотьмах, уверенно шел вперед, избегая подводить ездового зверя слишком близко к обрывистому краю.

   Азкаэль слегка повел плечами, разминая заодно и затекшую шею. Клинок Рассвета практически лежал на нем, опираясь спиной о его грудную клетку. Бесчувственное тело соратника казалось невероятно тяжелым, но Удар Скверны прекрасно понимал всю необходимость подобных мер.

   Обоняние то и дело дразнил стойкий запах свежей крови, исходящий от напитавшейся повязки на плече Белата, не дающий покоя внутренней сущности Азкаэля. Высунул из-под наплечника охотника и свое крохотное рыльце малыш сквернотопырь, жадно принюхиваясь к раненому, однако на нечто большее, чем просто робко попискивать в ухо хозяина, он не решался.

   Темнело. В дымчато-синем небе над Азсуной, наполовину затянутом серебристыми облаками, начали появляться первые робкие искры далеких звезд. Впереди вновь замаячило пурпурное, при таком освещении, зарево обиталища синих драконов, а это означало, что спуск вскоре должен был кончиться.

   Вскоре охотник-синʼдорай поймал себя на том, что не может отвести взгляд от широкой спины идущего впереди Ормаллена. Картины прошлого вновь тревожили память. Когда-то давно, в прежней жизни, они сражались на одной стороне, проливали кровь за одни и те же идеалы, стояли плечом к плечу на поле боя, а после неоднократно делили ложе… Почему же теперь они оказались в разных лагерях? Не напротив, а просто в стороне. Ведь они по-прежнему вели войну с Легионом, но больше не могли быть вместе. Неужто мелочные убеждения Ормаллену были дороже того, за кого однажды он чуть не отдал жизнь? Владыка Иллидан пожертвовал очень многим ради Азерота, так отчего Глефа Тени вдруг решил встать на сторону Страдальца, чье предательство сгубило и Ярость Бури, и множество защитников Черного Храма?..

   Тем временем они миновали развилку, ведущую к Покою Лазурного Крыла и вышли на дорогу, по которой несколько часов назад в спешке проезжали охотники на демонов. Путь к аванпосту иллидари пролегал строго на юг, но калдорай уверенно свернул на запад, в глубину нагорья Ллотиен.

   — Постарайся не шуметь, — бросил через плечо ночной эльф, держась узкой, вьющейся между камней и деревьев землистой тропы. — Долину издавна населяют скальные гиппогрифы. В зарослях и у корней дубов — излюбленные места их гнездования, а сейчас как раз сезон выведения птенцов. Самки, сидящие на кладке, очень не любят, когда кто-то нарушает их покой.

   — Да, я что-то такое уже слышал, — небрежно отмахнулся Азкаэль. — Принц Фарондис предупреждал меня про скверный нрав здешних обитателей.

   — Советую к нему прислушаться. Когда-то это были его владения и он, как никто другой, успел изучить каждый уголок Азсуны.

   Нагорье встретило их запахом ночных цветов-медоносов и луговых трав. Деревья здесь были еще выше и крепче, чем те, что росли вдоль дорог, а лапы ездовых зверей утопали в сочной зелени.

   Ормаллен старался придерживаться скального массива, оставшегося по правую руку. Передвигался он быстро, но периодически останавливался, словно ища впотьмах какие-то ориентиры, ведомые лишь ему одному. Вскоре до слуха Азкаэля донеслось журчание воды. Судя по звукам, где-то неподалеку находился ручей или же небольшая речушка с каменистым дном. С каждым пройденным шагом журчание становилось все отчетливее, а это говорило о том, что Глефа Тени направлялся именно туда.

   Сбежав с пригорка, тропа нырнула в широкую ложбину. Местность плавно понижалась, спускаясь естественными пологими ступенями к воде. Берег полноводного ручья с быстрым течением показался совершенно неожиданно, обрываясь скользким замшелым каменным скатом ко дну русла. Стезя пропала, потерявшись в прибрежных зарослях и предоставив охотников самим себе.

Саблезуб Азкаэля, чуя под лапами сырость, угрожающе зарычал и попятился, отказываясь следовать за ночным эльфом.

   — Да не полезешь ты в воду, — попенял ему калдорай. — Пойдем по берегу. Шевели лапами!

   Саблезуб снова зарычал, но Удар Скверны слегка подтолкнул его стременами, вынуждая осторожно ступить на влажные камни.

   Хрустальный звон воды успокаивал расшатанные нервы. Стремительные потоки неслись навстречу путникам, рассыпаясь мелкими брызгами о перекаты на дне. Ручей был теплым, хранящим ароматы цветущей земли. Но хоть он и не нес с собой дыхание рассветных снегов, растопленных ярким утренним солнцем, как в Крутогорье, но все равно освежал, отгоняя усталость.

   Пройдя немного вдоль русла, Глефа Тени повернул налево, выбираясь из ложбины. Саблезуб не без труда вскарабкался следом, стараясь поменьше тревожить наездника и его живую ношу.

   За небольшим земляным валом, приютившим молодую поросль дикой ежевики, отделявшим берег ручья от подходящего почти вплотную каменистого отрога, обнаружилась пещера. Ее полуовальный зев зиял черным провалом в монолитном теле скалы, позволяя лишь догадываться насколько глубоко она может идти, безопасна ли, обитаема, и подходит ли вообще для ночевки.

   — Устроимся до утра здесь, — бескомпромиссно декларировал калдорай, кидая поводья Азкаэлю.

   — Сомнительная перспектива, — хмыкнул эльф крови. — Откуда такая уверенность, что пещера заброшена?

   — Ну, не то чтобы заброшена, проклятая кровь, но нам подойдет, — усмехнулся в ответ Ормаллен. — Можешь поверить мне на слово.

   — Могу, конечно, — не преминул огрызнуться Удар Скверны. — Вот только стоит ли?

   — Это тебе решать, — ночной резко помрачнел, сделавшись невероятно серьезным. — Не устраивает — езжай вместе со своим защитником туда, куда сочтешь нужным. Ты неисправим, проклятая кровь.

   — По мне, так это ты неисправим. — пробурчал себе под нос охотник-синʼдорай.

   Вышедший из-за горизонта молодой месяц совсем слабо освещал раскинувшееся впереди, пересеченное в нескольких местах каменистыми гребнями нагорье. Ночь темно-синим покрывалом окутала Азсуну, до утра скрыв в тенях и влажном сизом тумане, стелящемся у самой земли, едва заметные звериные тропы. Близость подтопленного Нарʼталаса, ныне лежащего в руинах, сильно сказывалась на климате Ллотиена, делая темное время суток чуть более промозглым и прохладным, нежели в прежние времена.

   Ормаллен вошел в пещеру, осматриваясь.

   — Никого? — на всякий случай спросил Удар Скверны, внимательно наблюдая за другим охотником.

   Ему не терпелось спрыгнуть наземь и размять, наконец, затекшие конечности, однако для этого сначала необходимо было найти безопасное место для раненого.

   — Никого, — отозвался калдорай. — Если развести огонь сейчас, то за пару часов воздух внутри прогреется.

   Глефа Тени помог вытащить Белата из седла, и они втроем направились ко входу в пещеру.

   Внутри, вопреки предположениям Азкаэля, было сухо, хоть и немного тесновато. Темнота не являлась для него помехой. Призрачное зрение помогало безошибочно различать обстановку, даже при полном отсутствии освещения. Пещера уходила вглубь всего на пару десятков метров, оканчиваясь глухой стеной. Невелика она оказалась так же в ширину и высоту. Гладкие нерукотворные стены плавно закруглялись к потоку, с которого ранее свисали сталактиты, но что-то или кто-то давно их сбило, оставив лишь характерные неровности на цельном камне. Пол, который вполне можно было назвать ровным, слегка понижался у входа, формируя небольшой порожек, так что даже в дождливые дни вода практически не попадала внутрь.

   Белата уложили на полу пещеры, ближе ко входу, после чего Азкаэль отправился обследовать их новое место пребывания. В одном из дальних углов пещеры внезапно обнаружилась скатанная в аккуратный валик сухая солома. А рядом, в естественной нише, почти у самого пола, были припрятаны несколько вязанок мелкого хвороста, заботливо перетянутые прочной веревкой.

   — Интересно, откуда это здесь? — извлекая находку, пробормотал себе под нос синʼдорай.

   — Контрабандисты, — незамедлительно прокомментировал Ормаллен, расседлывающий у входа верховых. — Не успели Орда и Альянс прибыть на Расколотые острова, как уже успели повсюду наследить.

   Удар Скверны вернулся к телохранителю, устраивая ему лежак из найденной соломы.

   — Раньше здесь обитала большая старая медведица — Гриззолап, — продолжил, между тем, ночной эльф. — Это было ее логово. Ллотиенские гризли населяют эту часть Азсуны веками, но стараниями наших бесценных союзников их количество в короткие сроки сильно сократилось. Даже берлога древнейшего создания нагорья, и та, не так давно опустела. Ничего удивительного, что ее сразу же приспособили под свои нужды черные поставщики.

   — Ты так говоришь, будто был здесь задолго до начала Вторжения, — усмехнулся Азкаэль. — Это немного странно, знаешь ли.

   — Не вижу ничего удивительного, — пожал плечами Глефа Тени. — До Великого Раскола я жил в Азсуне. Я здесь родился и вырос, проклятая кровь.

   Синʼдорай на миг замер, осмысливая услышанное, но затем вновь вернулся к своему занятию. С трудом верилось, что Ормаллен прожил такую длинную жизнь, видел своими глазами Второе Вторжение. Ведь он сам, будучи ровесником принца Кельʼтаса, появился на свет гораздо позже, на Восточном материке, во времена расцвета королевства квельʼдорай.

   Что за жизнь была у Глефы Тени до того, как он присягнул владыке Иллидану? Азкаэль никогда не задумывался об этом. Была ли у него семья? Дети? Чем он занимался в дни мира, до прихода на Азерот демонов и разорения древнего Калимдора? Любил ли он?.. Удар Скверны ощутил внезапный укол ревности. Стал ли он сам впоследствии заменой кому-то? Ответы на эти вопросы он никогда не получит, ведь вряд ли решится начать расспрашивать молчаливого и угрюмого ночного о его прошлом.

   Эльф крови тяжело вздохнул. Следовало признать, что он совершенно ничего не знал о том, кто был ему по-настоящему небезразличен.

   — Под голову ему положи, — прервал размышления Азкаэля Ормаллен, протягивая свернутый в несколько раз вальтрап из-под седла ловца скверны. — Все повыше будет.

   Удар Скверны кивнул, не без помощи Глефы Тени, перекладывая телохранителя на соломенную подстилку. А пока он снимал старую, пропитавшуюся кровью повязку и повторно промывал рану остатками воды из фляги, калдорай успел развести огонь в углублении на полу пещеры и куда-то пропасть из виду. Правда, вернулся он достаточно быстро.

   — Погоди перевязывать, — сказал Ормаллен, присаживаясь рядом с Азкаэлем.

   Синʼдорай чуть отстранился, позволив другому охотнику осмотреть рану Белата.

   — Выглядит неважно, — констатировал калдорай. — Но могло быть и хуже.

   Удар Скверны еще раз окинул взглядом плечо телохранителя. Кровотечение практически прекратилось, однако обожженные края раны явно омертвели, сделавшись серыми и безжизненными. Демоническое оружие всегда составляло подобные следы.

   Азкаэль до сих пор помнил, как клинок Стража Ужаса пробил насквозь грудную клетку Ормаллена, когда тот закрыл его собой. В душе снова зашевелилась почти позабытая тревога, и он невольно покосился на сидящего рядом бывшего любовника, ища взглядом давний шрам. А еще эльфу крови вдруг отчего-то очень некстати вспомнилось, как он касался губами светло-фиолетовой кожи, скользя все ниже, от груди к животу.

   Смутившись от собственных мыслей, он отвернулся. Чем ближе находился Ормаллен, тем сильнее к нему влекло. И внутреннему демону Азкаэля, как и всегда, было глубоко наплевать на нравственные фантомы своего хозяина, пытающегося убедить самого себя, что больше не желает иметь ничего общего с бессменным объектом вожделения.

   — Я тут кое-что нашел неподалеку, — калдорай вытащил из-за пояса пучок широких пурпурных листьев. — Может оказаться полезным.

   Глефа Тени по-прежнему выглядел невозмутимым, и это раздражало эльфа крови еще сильнее, чем осознание собственной неуемной тяги. Неужели Ормаллену, в отличие от него, каким-то невероятным образом удалось избавиться от патологического болезненного влечения, когда-то связавшего их? Не говоря уж обо всем остальном, что было после. Он все забыл? Излечился? Стал, наконец, свободным от общего прошлого?..

   Удар Скверны сжал от злости и досады зубы. Нарастающее нервное напряжение грозило вот-вот перерасти в возбуждение.

   «И зачем только этот чертов калдорай вновь объявился в моей жизни?!» — пронеслось в его голове, но вслух он произнес совсем другое:

   — О чем ты? Хочешь сказать, что эта трава в состоянии вытянуть скверну из раны?

   — Вытянуть вряд ли, но вот остановить процесс отмирания тканей — да.

   — Откуда такие сведения? — недоверчиво протянул Азкаэль.

   — Не знал бы — не говорил! — раздраженно рыкнул на него ночной эльф, но затем, вновь взяв себя в руки, добавил. — Я догадываюсь, что ты мне не доверяешь, но я, вопреки твоим предположениям, не намерен причинить вред твоему драгоценному телохранителю.

   Ормаллен тяжело втянул воздух и все же пояснил.

   — Это айтрил, — сказал он, протягивая синʼдорай один из листьев. — Азсунский эндемик. Последний раз я видел его десять тысяч лет назад, но спутать его с чем-либо еще очень сложно. У него много полезных свойств. В зависимости от части растения, он ранее находил применение в алхимии, ремесле и медицине. Врачеватели использовали листья айтрила для лечения отравлений, независимо от природы яда.

   — Какие глубокие познания, — сам не зная зачем, съязвил на ходу синʼдорай.

   — К счастью для твоего незадачливого защитника, я все еще кое-что смыслю в травничестве, проклятая кровь, — не преминул вернуть ему шпильку калдорай.

   Азкаэль едва сдержавшись от желания отпустить новую колкость в адрес ночного, все же протянул руку, чтобы взять лист растения и тщательней изучить его.

   Перед тем как начать промывать рану Клинка Рассвета, эльф крови снял перчатки, оставив их возле костра. И потому, когда пальцы Ормаллена, вкладывающие в его ладонь айтрил, случайно и почти невесомо коснулись открытой кожи, вздрогнул, как от электрического разряда. По телу прошла волна знакомой возбужденной дрожи. Даже от мимолетного контакта чувствительность обострилась до предела. Хотелось дотронуться вновь, но еще более того, ощутить ласку этих пальцев. Удар Скверны буквально задохнулся от нахлынувших воспоминаний о том, как грубоватые горячие ладони ночного уверенно скользили по его обнаженному, объятому страстью телу.

   На какой-то миг Азкаэлю показалось, что рука Ормаллена тоже дрогнула, однако калдорай предпочел сразу же отстраниться, не давая ему проверить догадку.

   Мысли эльфа крови были заняты совершенно иным, но он все же повертел для приличия перед глазами широкий ароматный лист айтрила. Невероятно сладкий, даже приторный запах ударил в ноздри, стоило ему только слегка растереть растение между пальцами. Тем не менее, пахло приятно, поэтому он сразу отказаться от мысли отправиться к ручью, отмывать руки.

   Глефа Тени снял с одного из листьев ногтями тонкую кожицу и приложил его к ране так, чтобы сок растения попадал прямиком внутрь. Бинтовать он тоже предпочел сам, забрав у Азкаэля подготовленный заранее перевязочный материал.

   Ощущая собственную бесполезность, Удар Скверны поднялся и направился к выходу из пещеры, снимая с лица маску. Держаться подальше от Ормаллена, на его взгляд, было единственно правильным решением, дабы хоть как-то унять беспокойство, охватившее его рядом с ночным.

   — Куда? — догнал его через пару шагов голос другого охотника.

   — Пойду, проветрюсь, — нервно бросил на ходу Азкаэль, избавляясь еще и от наплечников, которые затем свалил в ближайшем углу пещеры рядом с Клинками Искусителя.

   Лишившийся своего укрытия, маленький сквернотопырь возмущенно запищал, царапая острыми коготками светлую кожу эльфа крови. Поморщившись, Удар Скверны ссадил зверька с себя на наплечник, жестом запретив тому покидать отведенное место. Проводив взглядом хозяина, мышонок забился под оставленный наплечный щиток, все еще хранящий тепло тела синʼдорай.

   — Не отходи далеко, — все же счел нужным напутствовать лидера иллидари калдорай. — Гризли по ночам могут охотиться.

   Удар Скверны сделал вид, что не расслышал и поспешно выскользнул из их временного убежища. Впрочем, он вовсе и не планировал длительной ночной прогулки по нагорью, намеренно оставив оружие в пещере.

   В траве, почти у самого входа, положив уродливую голову на передние лапы, лежал его саблезуб. Завидев Азкаэля, он было вскинулся, готовый по команде вскочить на ноги, но синʼдорай просто прошел мимо, лишь слегка потрепав зверя по холке. Ловец скверны Белата тоже обнаружился неподалеку. Он бродил, вынюхивая что-то в густых зарослях, окружавших пещеру, и не обратил никакого внимания на охотника.

   Миновав заросли колючего можжевельника, Удар Скверны решил обосноваться на краю валуна, нависающего над ручьем. Он приметил его еще по дороге к пещере и теперь намеревался спрятаться здесь, хотя бы ненадолго, от необходимости находиться в обществе бывшего любовника.

   Подогнув под себя ноги, синʼдорай присел, уверенный в том, что пышные кусты за спиной надежно укроют его от чужого взгляда.

   Ночная прохлада приятно обволакивала открытые плечи и торс охотника, а едва ощутимый южный ветер развевал длинные светлые волосы, прикрывающие гибкую спину. Этот же ветер изредка доносил до него брызги воды, оседающие серебристыми каплями на белой коже. Красивые тонкие черты лица синʼдорай выражали некоторую отрешенность. Но, не смотря на укрывающую изуродованные глазницы плотную алую повязку, магическое зрение в мельчайших деталях рисовало бывшему чародею весь окружающий пейзаж.

   В свете мелкой россыпи звезд и тонкого рожка молодого месяца воды ручья казались темными и глубокими, а прибрежная растительность отбрасывала насыщенные тени, сливающиеся с их переливчатой графитовой гладью.

Пальцы эльфа крови нащупали маленький острый камешек и он, не глядя, запустил им в ручей. Пошедшие было по воде круги, мгновенно снесло торопливым течением. И эту их с Ормалленом встречу, зачем-то подаренную судьбой, наверняка постигнет та же участь: она растворится в стремительном ходе событий, бесследно канув на дно памяти. Копившееся на протяжении последних нескольких часов раздражение буквально клокотало внутри, отчаянно ища выхода.

Все происходящее казалось странным и в высшей степени неправильным. Лучше бы Глефа Тени вообще не появлялся. Мотивы его были не ясны, устремления тщательно сокрыты за привычной молчаливой угрюмостью. Зачем же калдорай помогать тем, с кем ему давно стало не по пути?..

   — Я почему-то так и думал, что найду тебя здесь. — раздался за его спиной знакомый голос.

   От неожиданности Азкаэль едва заметно вздрогнул и досадливо закусил нижнюю губу. Его убежище оказалось далеко не таким надежным, каким представлялось изначально.

   — Чего тебе? — наконец выдавил из себя эльф крови.

   — Соскучился, — с едва скрываемым сарказмом ответил охотник-калдорай, усаживаясь рядом. — Решил составить тебе компанию.

   Боковым зрением Удар Скверны зафиксировал расслабленную позу ночного. И что только творилось в его голове? Глефа Тени вел себя так, как никогда ранее, намеренно ища общества Азкаэля. А ведь когда-то они ненавидели друг друга, неизменно мечтая пустить оппоненту кровь.

   — Как там Белат? — решился-таки нарушить неуютное, на его взгляд, молчание синʼдорай.

   — По-прежнему в отключке, — спокойно ответил Ормаллен. — Я его перевязал и уложил поближе к огню. Айтрил, помимо всего прочего, обладает выраженным снотворным действием, так что в себя твой телохранитель придет не раньше завтрашнего утра.

   — А как же… — нахмурился Азкаэль.

   — Да все с ним будет в порядке, — перебил его ночной эльф. — Пока рана не очистится от скверны, ему нужно больше спать. Меня Акама намеренно держал в состоянии полусна почти всю первую неделю после ранения.

   Удар Скверны невольно вспомнил о том, что ему самому пришлось пережить после того, как Ормаллен, рискуя собой, спас его жизнь. Однако не случись того эпизода, он вряд ли бы вообще осознал насколько дорожит тем, кого привык считать врагом.

   — И все же я не понимаю, зачем ты нам помогаешь, — после долгих раздумий озвучил свою мысль Азкаэль. — Неужто пожалел о своем предательстве после событий в Казематах?

   — Я бы не стал называть это предательством, — несколько напряженно изрек калдорай.

   — А как тогда, по-твоему, стоит это называть? — язвительным тоном осведомился эльф крови, повернув голову в сторону собеседника.

   — Я бы сказал, что это разница во мнениях. Я остался верен нашему общему делу, делу охотников на демонов — борьбе с Пылающим Легионом и не тебе судить меня за мой выбор. Мое решение сражаться отдельно от твоих иллидари хорошо обдумано и принято вовсе не второпях, как ты там мог себе подумать.

   — Иллидари вовсе не мои! — прошипел Азкаэль. — Мы все, как и прежде, служим владыке Иллидану. Верой и правдой, Глефа Тени. Лишь ему ведом единственно верный путь к окончательной победе над Легионом, а вовсе не жалкой горстке отступников во главе с этим гнусным червем Алтруисом, возомнившим себя умнее владыки!

   — Узнаю напевы Ярости Солнца! — зло фыркнул в ответ ночной эльф. — Как же ты слеп, проклятая кровь! Иллидан вновь без раздумий пожертвует каждым из вас, да и вообще любым обитателем Азерота, во имя достижения собственных целей! Я знаю, что вы задумали вытянуть его душу обратно из Круговерти Пустоты… Остановитесь, пока не поздно!

   — Пожертвует, несомненно, — в голосе Азкаэля отчетливо зазвучала сталь. — Но при этом будет готов отдать и свою жизнь, если того потребуют обстоятельства. Как уже сделал это однажды, отправив нас на Мардум. И вообще, откуда тебе известно о наших планах?

   — Это неважно, — отмахнулся калдорай. — Но ты, как нынешний лидер большинства наших собратьев, должен понимать, что время Иллидана прошло. Охотники на демонов должны обрести свой собственный, новый путь, а не цепляться за темное прошлое нашего Ордена.

   — Я делаю то, что считаю единственно правильным, — отрезал Удар Скверны. — И если ты пришел лишь затем, чтобы попытаться навязать мне ересь Страдальца и втянуть меня в заговор против моих же соратников, то ты просто попусту тратишь время. Это понятно?

   — Понятно, — буркнул ночной. — Что упертости и недальновидности синʼдорай нет никаких границ. По какой-то неведомой мне причине ты слушаешь, но не слышишь, проклятая кровь! Окажись на твоем месте кто-либо из моего народа, у иллидари появился бы шанс перестать быть безмозглыми марионетками в руках Ярости Бури, но ты… Ты своими руками разрушаешь будущее тех, кто доверился тебе, обрекая на погибель во имя чужих честолюбивых замыслов, в которые Иллидан и посвятить-то вас не подумает, вновь заполучив власть на охотниками.

   — Признайся честно, тебя подослал ко мне Алтруис?! — окончательно взвился Азкаэль, вскакивая на ноги.

   — Нет! Он тут ни при чем, проклятая кровь! — Ормаллен тоже встал, нависнув над другим охотником темной тенью. — Страдалец не знает о том, что я здесь. Решение увидеться с тобой — мое и ничье больше. Алтруис не верит в тебя, считает, что ты безнадежен, но я верю…

   — И совершенно напрасно, — зло выплюнул Удар Скверны. — По мне, так все твои слова — откровенная ложь и потому ничего не стоят в моих глазах. Я никогда не поступлюсь своими принципами и не изменю решения. Если это все, что ты хотел, Глефа Тени, то можешь катиться туда, откуда пришел! На этом все. Желаю удачи в ваших со Страдальцем слабых потугах изменить мир!

   Сказав так, Азкаэль развернулся и принялся поспешно пробираться через колючие кусты обратно к пещере. Упругие ветви беспощадно хлестали по обнаженной коже, усиливая раздражение происходящим. Ормаллена теперь хотелось убить в разы сильнее, чем при встрече.