Когда я в камень скатаю шерсть,

Тогда в крови загустеет месть,

И ты получишь дурную весть

От ветра и птиц.

— Канцлер Ги, «Тень на стене»

— Ханджи, пусти меня! — Тэка дернулась, вырываясь из хватки женщины, но та не позволила ей ломануться к двери палаты, за которой скрылись медики, унесшие Харуку.

— Тебе самой нужна помощь! — гаркнула Зоэ девушке прямо в ухо. Но было бесполезно что-либо говорить, потому что Тэка не понимала, где находится и что вообще происходит. Она видела только тело подруги, которое забрали с собой врачи, и даже не осознавала, что будет только мешать, ворвись сейчас в палату.

За то время, пока Тэка валялась без сознания, прошло много времени — Легион успел вернуться за стены, в штаб в пределах Розы. По пути девушка несколько раз приходила в себя, но это больше походило на полубред: очень сильно хотелось пить, тело чувствовало каждый ухаб дороги, но страшнее всего были галлюцинации. К ней приходили друзья из группы и Гайлс. И осуждали. За то, что чего-то или кого-то не уберегла: группу от распада, дорого человека от смерти.

И приходила Катрина. Которая не винила ни в чем, а улыбалась и гладила по голове. Но от этого хотелось выть еще сильней, потому что Тэка понимала, что это морок. А из горла вместо стона вырывались только хрипы.

— Я пойду к ней! — девушка снова рванулась в объятиях Ханджи, чувствуя, как в раненой руке резко стрельнуло. Зоэ пыталась что-то объяснить Тэке, но сейчас все затмил страх. Страх того, что единственный человек, который всегда был рядом и терпел ее отвратительный характер, сейчас умирает и с ним нельзя даже попрощаться.

— Тэка, успокойся! — Ханджи взяла девушку за плечи и сильно встряхнула. Та болезненно схватилась за руку и чуть не рухнула — удержала ее только хватка Зоэ. — Харука даже не тяжелораненая! Будь так, мы бы оставили ее в лазарете Шиганшины, а не везли сюда. Понимаешь?

— Ничего она не понимает, — раздался спокойный голос за спиной.

— Леви... — проговорила Тэка и осела бы на пол, если бы не помощь Ханджи.

— Ты слишком шумная, — Аккерман подошел ближе, сдвинув брови. — И мешаешь медикам работать своими истериками.

— Хар...

— Ничего с ней случится, — сказал капитан. — А вот с тобой вполне, если не успокоишься сейчас же.

— Со мной все в порядке... — проговорила девушка, еле шевеля губами.

— Да ты бледная, как простыня! — сказала Ханджи, нахмурившись. — Даже губы посинели! Леви, уведи ее отсюда!

— Ханджи, я!.. — Тэка снова дернулась, но тут же охнула, заваливаясь на бок. В глазах резко потемнело.

От падения ее уберег Леви, который подхватил девушку и поднял на руки. Тэка не могла уже даже вяло пошевелиться, вырубаясь окончательно.

Слышала и чувствовала, как Аккерман пнул дверь. Как раскачивалась свисающая рука в такт его шагам, когда он шел по коридору, и зачем-то пыталась их считать. Но на четвертом уже перестала что-либо осознавать.

Она не знала, сколько спала и спала ли вообще. Перед глазами проносились неясные тревожные образы, сменяясь падением в липкий мрак. Забытье не приносило отдыха, израненное сознание лихорадило кошмарами.

Тэка не знала, сколько она так пролежала. По-настоящему очнулась лишь тогда, когда почувствовала жажду. Пить хотелось очень сильно, невозможно как.

Смутно припоминалось, что несколько часов назад она кричала или ругалась с кем-то. Наверное, доставила Леви и Ханджи хлопот.

Из событий прошедших суток запомнились лишь смерть товарищей, погоня и то, что Харуку забрали в лазарет. Мысли о предателе вызвали ярость, которая тут же затухла, уступив место желанию выть от горя. Но пересохшее горло не позволяло этого сделать.

Найдя в себе силы подвигать головой, Тэка осмотрелась. Она находилась в штабе Легиона, в их с Харукой комнате.

Повернув голову влево и скосив глаза, девушка взглянула на раненую руку, которую пришлось штопать прямо в повозке, по пути к стенам. Под бинтами ничего не было видно, но перед глазами вспыхнули воспоминания о том, как железные прутья вспороли плечо, разрывая кожу и местами входя острыми концами в плоть.

Останутся шрамы. Наверняка жуткие. Но это не страшно...

Тэка подвигала пальцами, сжала кулак, попыталась приподнять кисть, согнуть конечность в локте. Рука слушалась, хоть и отзывалась тупой болью.

...Не страшно. Да, шрамы это совсем не страшно.

Девушка снова задремала, на этот раз забывшись спокойным сном.

Проснулась из-за того, что кто-то вошел в комнату.

И открыв глаза, увидела Леви.

Тэка приподнялась на локтях, произнеся что-то нечленораздельное, попыталась сесть.

— Если ты сейчас побежишь в лазарет... — тут же отреагировал капитан.

Девушка помотала головой туда-сюда, давая понять, что не собирается этого делать.

— Очкастая попросила проверить, как ты, — сказал Аккерман. — Вижу, шевелишься.

— Леви... — прохрипела девушка, взявшись за голову. — Я очень хочу пить... Пожалуйста...

Капитан цыкнул языком, высунулся в коридор, остановив какого-то солдата. До Тэки донеслось обращение Леви к кому-то с просьбой принести чайник с водой.

— Спасибо, — сказала Тэка. — Леви... Что с Харукой?

Капитан помолчал, но все же ответил:

— Ожоги. От выстрела из ракетницы. Но жить будет.

— Когда я смогу ее увидеть?

— Без понятия. Через пару дней, может быть.

— А где Ханджи?

— Занята. Ей нужно разбираться с разведданными, а не вашей драмой, — сказал Леви, разворачиваясь к выходу. — А теперь я ухожу, а ты остаешься и не шатаешься по штабу, понятно?

Не успел капитан взяться за ручку двери, как в комнату кто-то завалился, налетев на него.

— Ай, чертов порожек... — выругался солдат, и Тэка узнала знакомую рыжую макушку Флока.

— Форстер, чтоб тебя... — проговорил Леви, отшатываясь.

— Простите, капитан! Я воду принес.

Аккерман взял из рук Флока чайник и передал его Тэке. Та прижала носик к губам, жадно глотая воду.

— Спасибо, — снова поблагодарила она, но теперь уже Флока.

— Капитан, вас, кстати, искала командор, — сказал тот, обращаясь к Леви. Тот кивнул, а потом оба ушли.

Напившись, Тэка снова прилегла, пытаясь заснуть, но не удалось. Поэтому она просто пялилась в стену перед собой, чувствуя, как в руке пульсирует тупая боль.

Потом поднялась с кровати и чуть пошатываясь подошла к окну. По ту сторону стекла догорал солнечный день: было еще совсем светло, но скоро время должно было пойти к закату. Тэка уселась на стул, безразличным взглядом окидывая деревья за окном.

Снова почувствовав жажду, она вернулась к кровати, забрала с тумбочки чайник, перенеся его за стол, и опять устроилась наблюдать за улицей. 

Этим она и занималась следующие несколько часов: вяло перемещалась между окном и кроватью, хлебая воду.

И думала.

Пыталась проанализировать сложившуюся ситуацию, но все мысли сводились к ненависти и разочарованию.

Йен. Тихий мальчик, всегда незаметно сидящий в уголке. По законам жанра именно такие и оказываются предателями. Тэка не знала, смеяться ей или плакать.

Вспоминала багровую лужу, расползающуюся по брусчатке, и алые тряпки, которыми пыталась остановить кровь. И в злобе сжимала зубы, желая вдавить каблук ботинка в лицо предателя.

Ненависть выматывала. Но Тэка позволяла ее себе, потому что иначе бы просто расплакалась, осознавая, что Гайлс и Катрина действительно мертвы. Не дышат. Не смеются. Не живут.

Тэка пыталась не добивать себя, вспоминая о времени, проведенном с ними, но память все равно издевательски подбрасывала мысли об их прогулках и посиделках. И девушка быстро смахивала слезы с уголков глаз.

Она больше не увидит его улыбку.

Она больше не услышит ее смех.

Тэка забралась с ногами на стул и откинула голову, рассматривая потолок.

Через некоторое время она встала и направилась к двери. Леви просил не шататься по штабу, но с естественными потребностями не поспоришь — все-таки девушка выпила довольно много воды.

Тэка чувствовала себя уже лучше, не считая боли в руке, которую в принципе было возможно игнорировать. Но иногда все же опиралась на стену, чувствуя головокружение.

Проклиная бесконечные коридоры замка, она все-таки вышла в нужный. И впереди услышала голоса Жана и Конни, которые становились все громче при приближении.

...— Йен, ублюдок... — процедил Конни. — Я даже не мог подумать, что он...

Жан молчал.

— Из-за него все пошло наперекосяк... — продолжал парень.

— Зато основная колонна справилась успешно, — мрачно сказал Кирштайн.

— У них тоже были потери.

— Но не настолько фатальные, как обычно.

— А могло бы вовсе не быть, если бы не неостенисты! — нахмурился Конни. — Неужели они не понимают, что нам необходимы опорные пункты за стенами? Если материк начнет военные действия... А они взяли и подорвали орудия на стенах...

— Фанатикам бесполезно что-либо объяснять, — вздохнул Жан. — Конни...

— Что?

— Отдохнул бы ты. Вторые сутки только об этом... — он не договорил, заметив подошедшую Тэку.

Она кивнула разведчикам. Те кивнули в ответ. А потом все трое неловко разошлись.

Остаток дня прошел однообразно. Тэка смотрела в окно или дремала, а под вечер пришла Ханджи, принеся еще воды и сказав, что ее нужно много пить при кровопотере.

— Ханджи, что с Харукой? — спросила девушка.

— Ожоги и рана от ракетницы, — ответила Зоэ. — Вокруг нее много обгоревших тканей и мышц, так что зашить не получилось. Поэтому ей лучше побыть в лазарете, — пояснила она.

— Ханджи, она... — проговорила Тэка. — Знаешь, то, что ты рассказала, звучит... — она поморщилась, будто почувствовав боль на себе.

— С ней все будет в порядке, — в который раз заверила командор. — У меня не было времени ходить в больничное крыло, но я думаю, она уже давно очнулась.

— Спасибо, Ханджи, — тихо поблагодарила девушка.

Дело шло к ночи, и скоро закатное солнце прекратило освещать комнату, совсем скрывшись за горизонт. Тэка попыталась заснуть, но безуспешно, поэтому просто слонялась по комнате до утра, иногда устало опускаясь на стул и перебирая их с Харукой рисунки при свете свечи.

Рассвет встречала все так же сидя на стуле, поджав к себе ноги и закутавшись в одеяло. А утро провела в попытках умыться и кое-как привести себя в порядок, шипя от тупой боли в руке.

В этот день Тэка решила пренебречь просьбой капитана не шляться по замку, потому что одни и те же четыре стены начинали давить. Но прибежал Конни, сказав, что Ханджи и Леви ждут ее в кабинете командора.

И Тэка поспешила отправиться туда, потому что это означало, что они наконец решат, что делать дальше.

Первым, что она увидела, переступя порог кабинета, была Ханджи, резким движением сбросившая со стола кипу бумаг.

— Никаких больше рапортов для Военной Полиции! — воскликнула она. — Груберт переступил черту, так что я покажу ему, что значит вражда с Легионом Разведки!

Леви, стоявший рядом, никак не отреагировал, скрестя руки на груди и проводя летящие документы равнодушным взглядом.

— Утро... Доброе? — проговорила Тэка, закрывая за собой дверь.

— О, привет, Тэка! — Ханджи помахала рукой, а потом откинула со лба растрепавшиеся от злости волосы. — Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — проговорила девушка. Прозвучало максимально отрешенно и бесцветно. На мгновение Тэка не узнала свой голос.

Ханджи замолчала на секунду, но, сделав вид, что ничего не заметила, как ни в чем ни бывало продолжила:

— Ну и хорошо! Проходи, садись или стой, как хочешь! — с этими словами она обогнула стол, пройдясь по валяющимся на полу документам, и устроилась прямо на столешнице.

Леви облюбовал диван у стены, Тэка недолго думая присела рядом.

— Вещай, очкастая, — сказал капитан.

— Наконец-то мы можем обсудить ситуацию, — сказала Зоэ, неопределенно махнув рукой. — Предателем оказался Йен. И, черт побери, он ведь всегда был прямо под носом.

— Тц... — сжал зубы Леви. — В моем отряде.

— Вы давно его знаете? — спросила Тэка.

— Давно, — ответил Аккерман. — В элитный отряд кого попало не берут.

— И... Когда его успели завербовать?

— Когда угодно, — невесело усмехнулась Ханджи. — В Легионе же не запрещается связь с внешним миром.

— Уже нет смысла говорить об этом, — сказал Леви. — Раз проморгали, остается разбираться с последствиями.

— И что теперь делать? — проговорила Тэка. — Он пытался убить тебя, Ханджи. Это же должно как-то наказываться? Покушение на командора, — думать было сложно, она устало оперлась на подлокотник дивана и положила голову на сгиб локтя.

— Конечно, — сказала Зоэ. — Йена должны судить. Предварительным рассмотрением таких дел занимается Военная Полиция...

Тэка усмехнулась, понимая, к чему клонит Ханджи.

— Но никто не запрещает написать напрямую главнокомандующему, — на неожиданно оптимистичной ноте закончила командор.

— И что, так получится прижать Груберта? — Тэка обвела разведчиков взглядом.

— Даже учитывая, что Закклай на нашей стороне, это будет непросто, — сказал Леви.

— Думаете, Йен признается на суде, на кого работал? — спросила девушка.

— Для начала его нужно найти, — заметила Ханджи.

— Как он добрался до стены? — тяжело вздохнув, спросила Тэка. — Добрался ли?

— Один человек не так сильно привлекает внимание титанов, — пожала плечами командор. — Когда мы возвращались, обнаружили его лошадь у ворот.

— Нужно найти его, — проговорила Тэка. — И судить.

— Мы уже отправили гонца к Закклаю, — Ханджи поправила очки и почесала лоб. — Так что теперь нам остается только ждать вестей.

— И зализывать раны, — мрачно подытожил Леви.

Все замолчали.

— Ханджи... — сказала Тэка. — Меня пустят к Харуке?

— Думаю, да, — пожав плечами, ответила командор. — Кажется, часы посещения уже начались.

Закончив разговор, Ханджи вернулась к работе. Леви и Тэка вышли в коридор, собираясь разойтись по своим делам.

— Пойдешь пугать Харуку своей бледной рожей? — спросил капитан. — Иди отдохни.

— Кто кого еще напугает... — невесело усмехнулась Тэка. — Леви... Ты ведь подхватил ее, скажи, все очень плохо?

— Она не такая размазня как ты. Поправится.

Тэка хмыкнула и закатила глаза.

Капитан ушел в сторону казарм, сказав, что если хоть кто-то в лазарете пожалуется на девушку, он навсегда запрет ее в комнате. Тэка заверила, что все будет хорошо, и побрела в больничное крыло.

Идти было тяжело, потому что ноги вмиг стали будто ватными, и Тэка не знала, от тяжелых мыслей или от накатившей вдруг усталости.

И оказалось даже, что зря она шла. Потому что к Харуке все равно не пустили, сказав, что подруга спит.

Сердце чуть не ухнуло в пятки, но прежде чем Тэка успела по-настоящему накрутить себя, ей объяснили, что все в порядке, Харука давно пришла в себя, как и говорила Ханджи, а спит просто из-за того, что переутомилась.

Что ж, делать было нечего, пришлось ковылять обратно к себе, с усмешкой вспоминая все те разы, когда Тэка заваливалась к подруге ранним утром или глубокой ночью, чтоб разбудить и потащить в какое-нибудь прикольное место. Сонная Харука ругалась, негодовала, выставляла за дверь, но чаще соглашалась и лениво натягивала одежду, поминутно зевая. Потому что у Тэки был с собой фотоаппарат, и хоть они обе не были профессиональными фотографами, для Инстаграма вполне подходило то, что они нащелкали: Харука в рассветных лучах, сидит на крыше пятиэтажки, зарывшись руками в волосы; свет от кованых уличных фонарей пляшет на лице Тэки.

Заняться было нечем. Ну или почти нечем. Если, конечно, составление планов мести и прокручивание в голове воспоминаний о смерти товарищей можно назвать занятием.

До самого обеда Тэка куковала в комнате, а потом, почувствовав себя лучше, пошла гулять по замку, несколько раз заглянув к Леви и Ханджи. На третий раз командор настоятельно попросила не мешать работать, а капитан снова пригрозил запереть в комнате.

— Леви, мне надоело там сидеть, — ответила на это девушка. — Мне нечем заняться... Хотите, я у вас в кабинете полы помою? Раз все равно делать нечего.

— А рука?

— С ней все в порядке.

— Иди отсюда.

И Тэка ушла. А что еще тут сделаешь?

Но когда наступил вечер все равно вернулась.

— Снова ты? — спросил капитан, отрываясь от бумаг.

Тэка только пожала плечами, сложив руки на груди и привалившись к косяку.

Леви тяжело вздохнул.

— Кипятка с кухни принести сможешь? — наконец сказал он.

Девушка усмехнулась, еле заметно кивнув.

Вернувшись, она увидела, что Леви уже достал кружки и маленький заварочный чайник. А прямо сейчас двигал диван.

— Леви?.. — удивленно проговорила Тэка.

Капитан нагнулся, доставая из щели между диваном и стеной металлический коробок.

— Очкастая ворует у меня чай, — пояснил он, одним движением задвинув диван обратно. — Пришлось сделать заначку.

Чай был крепкий, черный, душистый и Тэке пришелся по вкусу, хотя обычно она пила, высыпая в кружку немереное количество сахара. Леви перерыва в работе не делал: одной рукой держал чашку, в своей обычной манере обхватив ее сверху за край, другой перебирал документы.

— Ты была у Харуки? — спросил он.

Тэка отрицательно качнула головой, задумчиво глядя куда-то в сторону. Харука к вечеру наверняка уже сто раз успела проснуться, но...

Леви со смесью удивления и недовольства взглянул на девушку поверх бумаг. Оно и понятно, сначала ломилась к подруге как ненормальная, а теперь даже не чешется — такое вызывает вопросы.

— Пусть отдыхает, — пояснила Тэка. — От меня в том числе.

Леви ничего не ответил.

Некоторое время они просто сидели молча. В конце концов Тэка сложила руки на столе, положив на них голову и из-под полуприкрытых век наблюдая за пальцами Леви, порхающими над бумагами.

Капитан скосил глаза, взглянув на девушку, и погладил ее по голове, как собачонку, разве что за ухом не потрепал. Тэка улыбнулась, отведя взгляд.

Девушке спать не хотелось, но ее все равно сморило от тепла. Да и мерное поскрипывание пера убаюкивало.

Но Леви не дал заснуть у него на столе, растолкав и отправив восвояси.

На следующее утро Тэка пошла в голубятню. Часы посещения в больничном крыле еще не начались, и девушка решила заняться чем-нибудь полезным. Она почти пришла в себя, не считая преследовавшую всюду слабость, но ее получалось игнорировать.

Тэка помнила, что Ханджи еще до вылазки упоминала о том, что почтовые голуби являются зацепкой во всей этой истории с предателем, и решила действовать. Она не знала, что конкретно хотела найти, но не могла больше сидеть на месте.

Голубятня находилась чуть вдалеке от основных строений штаба, расположившись довольно близко к стенам замка, и представляла собой довольно большую пристройку к одной из дозорных башенок.

Снаружи голубятня выглядела красиво, но внутри оказалось весьма неряшливо. В воздухе парил пух, клетки снизу были облеплены пометом. Было видно, что здесь убирались и ничего из ряда вон выходящего во всем этом не было, но с непривычки помещение казалось грязным. Хотя какой-то особый уют все равно ощущался: сквозь дверной проем и большие окна голубятню заливал свет, пахло мокрой глиной или чем-то вроде невысохшей побелки. Черт знает, откуда был этот запах, но даже если от птичьих продуктов жизнедеятельности, неприятным он не был.

Хотя узнавать наверняка, откуда он, Тэка не хотела. Вдруг все-таки от помета.

Голуби ворковали оглушительно громко. Сначала размеренно, но как только Тэка прошлась туда-сюда, они забеспокоились. Некоторые хлопали крыльями, оставаясь на месте, некоторые перелетали туда-сюда по ограниченному вольеру.

С первого взгляда не было видно ничего необычного. Да и что искать было не совсем понятно, потому что Тэка никогда не имела дел с голубями.

Чужое присутствие девушка обнаружила не сразу. В шуме, издаваемом птицами, шагов было не разобрать.

Тэка присмотрелась к фигуре в дверном проеме:

— Флок, — сказала она, приветственно кивнув.

— Ты... Как там тебя... — ответил тот любезностью на любезность.

— Да-да, я, — криво усмехнулась девушка.

Флок подошел ближе, встав рядом и наблюдая за птицами.

— Тоже ищешь зацепки? — проговорил он.

— О чем ты? — буднично спросила Тэка.

— О том, что предатель, скорее всего, работал не один.

— Вижу, ты весьма осведомлен, — сказала девушка, напрягаясь.

— После покушения на командора об этом стало известно всем.

— Но ты догадывался и раньше?

— Я нашел у себя это, — вместо ответа Флок поднял руку, демонстрируя зажатую между указательным и средним пальцем пуговицу карминово-красного цвета. В солнечных лучах его ярко-рыжие волосы горели таким же. — Кто-то был у меня в комнате. И не один раз. Но теперь он оставил следы.

— И ты думаешь, это связано с нашей проблемой?

— Раньше я и не подумал бы об этом, — он прищурился, прослеживая взглядом полет голубя с одного шеста на другой.

— И когда все изменилось?

— Когда увидел здесь тебя. А значит, все ниточки ведут в голубятню. И очень маловероятно, что они не сплетены.

— Но почему бы мне не оказаться здесь случайно?

— Потому что есть более приятные места для праздной прогулки, — он стряхнул с плеча пух и поморщился, разгоняя рукой витавшую в воздухе пыль.

Некоторое время они молчали, слушая хлопки крыльев и воркование.

И когда девушка решила что-то спросить, за их спинами раздалось:

— Какого черта вы здесь забыли? 

Флок и Тэка обернулись, увидев молодого парня, закутанного в длинный темный плащ.

— Всех голубей мне переполошили! А ну пошли отсюда! — мягкие приятные черты лица исказились в злобно-недовольной гримасе. 

Парень махнул рукой, красноречиво указывая на выход.

— Мы уже уходим, — проговорил Флок, судя по напряжению в голосе едва сдерживая яд, и тронул девушку за плечо.

Тэка спорить не стала, выйдя вслед за разведчиком.

— Это он, — сказал Флок, когда они спустились по ступенькам голубятни. — Тот, кто побывал у меня в комнате. Абель Ливингстон, голубятник.

— У него на одежде не было ни одной красной пуговицы, — заметила девушка.

— У него есть такая одежда, поверь, — поморщился разведчик. — Я пришел сюда, чтобы набить ему морду, но раз дело оказалось серьезней... — он задумчиво взглянул на Тэку, поджав губы. — Используй информацию, которую только что получила, с умом.

Флок ушел, больше не сказав ни слова. Девушка осталась стоять у голубятни в растерянности.

Странно это все. Разведчики не могли найти предателей довольно долгое время, и вряд ли они плохо искали. А тут случай преподносит Тэке одного из них на блюдечке.

Девушка посмотрела в ту сторону, куда скрылся Флок. Нужно было все рассказать Леви и Ханджи. Но перед этим хорошенько обдумать.

А пока мысли перекатываются в голове, приобретая осмысленность, пора бы наконец навестить Харуку.

Тэка медленно зашагала в сторону штаба, погруженная в размышления.

Она долго откладывала это по объективным и не очень причинам. Подруга уже наверняка думает, что о ней забыли.

В больничном крыле еле уловимо пахло лекарствами. На этот раз Тэку пропустили без проблем, но намекнули, что долго тут шляться и беспокоить больных не стоит.

Лазарет разведчиков насчитывал немного мест и пациентов. Тяжелораненых обычно оставляли в госпиталях в пределах Шиганшины. Потому что везти их в штаб означало терять время, которого при смертельных ранах могло не быть. Поэтому в больничном крыле большинство пациентов лежали с инфекционными заболеваниями или какой-нибудь простудой. 

Раны Харуки позволяли дотерпеть до штаба, и было принято решение не оставлять подругу в Шиганшине. Кто знает, что там задумали Военные Полицейские, вдруг возьмутся за окружение командора? Да и путешественницу из другого мира лучше не оставлять без присмотра.

Палаты были общими, но пациентам обеспечили уединение, разделив койки широкими белыми занавесями. Тэка отыскала Харуку не сразу, несколько раз допустив ошибки и с десяток раз извинясь, заглянув не туда.

Но наконец нашла подругу.

Харука лежала, закутавшись в тонкое больничное одеяло, и ее можно было принять за спящую, но она тут же открыла глаза, стоило Тэке оказаться рядом.

— Харука? — тихо позвала девушка.

— Тэка! — подруга приподнялась.

— Как ты? Ты можешь разговаривать? — Тэка поискала взглядом что-нибудь, на что можно было бы присесть. Не нашла и устроилась на край кровати. Облегчение, которое она почувствовала, увидев, что с подругой все в порядке, было не сравнить ни с чем. И от старательно сдерживаемых эмоций подрагивали ноги.

— Я думала ты тоже здесь. Неподалеку, — Харука неопределенно махнула рукой, указывая куда-то в сторону соседних коек и со страдальческой гримасой укладываясь обратно. — Твоя рана...

— Ничего серьезного, — Тэка медленно качнула головой, смотря на подругу. Та была бледной и выглядела очень болезненно.

— С тобой все в порядке? — спросила Харука.

— Все нормально, — кивнула Тэка. — Чего смотришь так?

— Знаю я твое «все нормально», — буркнула подруга.

— Если бы все было плохо, я бы тоже лежала здесь, — сказала Тэка, через одежду ощупав раненое плечо.

— Я и не про рану спрашиваю, — на секунду замолчав, проговорила Харука.

Тэка ответила не сразу. С минуту пялилась в пол. И внезапно поняла, как же в действительности устала. Потому что будь в форме уже давно бы придумала что сказать, потом отшутилась бы, несколько раз поддела с ухмылкой и перевела бы разговор в другое русло.

— Тэка... — проговорила подруга.

— Ну что? — ответила та. — Говорю же, все нормально.

Больше выпытывать Харука не стала, лишь потянула девушку на себя, укладывая рядом, устраивая ее голову у себя на плече и обнимая.

— Откуда вдруг такой прилив дружеской нежности? — нашла в себе силы на прежнюю саркастичность Тэка.

— Потому что мы лучшие подруги, если помнишь, — буркнула Харука.

Девушка прикрыла глаза, не выдерживая противоречивых эмоций. Подруга должна была обругать ее и возненавидеть, потому что это она, Тэка, потащила ее в другой мир, из-за нее она лежит с ожогами. Тэка видела перебинтованную грудь в прорези рубашки и могла только догадываться, насколько больно, когда тебе прожигает плоть заряд от ракетницы.

Харука не торопила.

Будто бы у них было все время мира. Будто через несколько минут не закончатся часы посещения и Тэку не выгонят медсестры.

— Катрина мертва, — сказала девушка. — Гайлс тоже. Я думала, что и ты... — она не закончила, чувствуя, как подводит голос.

— Я не умру, — заверила Харука нарочито весело. — Разве что шрамы останутся, — она осторожно коснулась бинтов.

— Прости меня, — стараясь сохранить твердость в голосе, медленно проговорила Тэка, чувствуя, как глаза наполняются влагой.

— Нет, — твердо сказала подруга. И перед тем, как внутри все рухнуло, добавила. — Потому что в этом нет твоей вины. В чем угодно, но в этом нет, — она помолчала, подбирая слова. — Я хочу найти Йена и...

Тэка ушла не привлекая внимания медсестер. Она пообещала Харуке в следующий раз рассказать о том, как обстоят дела с поиском предателей. Тем более к тому моменту вполне могли появиться какие-нибудь новости.

Потому что сейчас Тэка направлялась к Леви и Ханджи, чтобы рассказать о голубятнике и странностях, творившихся с Флоком и пуговицами.

Ей повезло застать в кабинете обоих. Разведчики спорили или просто обсуждали что-то на повышенных тонах, поэтому не услышали стук в дверь, немного удивленно уставившись на появившуюся в комнате девушку.

— Тэка? — проговорила Ханджи. — Ты что-то хотела?

— Да, — сказала девушка. — Я хотела поговорить о втором шпионе. У меня есть некоторые подозрения.

Разведчики переглянулись. Леви хотел что-то сказать, но Зоэ опередила его:

— Забавно, но мы сейчас обсуждаем то же самое.

Командор замолчала. Остальные тоже не спешили продолжать диалог.

— Знаете, здесь без чая не обойтись, — внезапно сказала Ханджи. — Мы с Леви уже минут двадцать об этом говорим, у меня в горле пересохло.

— Тогда доставай заварку, — сказал Аккерман.

Командор вопросительно уставилась на него.

— Давай-давай, очкастая. Я знаю, что ты воруешь у меня чай.

Ханджи трагично вздохнула и полезла в ящик стола.

Когда с кухни был принесен кипяток, а на письменном столе командора появились дымящиеся кружки, Тэка рассказала о разговоре в голубятне.

Леви и Ханджи слушали внимательно, изредка переглядываясь. Было видно, что все сказанное их довольно сильно удивляет.

— Понимаешь... — пояснила командор. — До того, как ты вошла в кабинет, мы обсуждали... Что предателем может быть Флок.

Тэка удивленно вскинула брови.

— Но... Почему? — спросила она.

Ханджи взяла несколько бумаг из стопки рядом и кинула на стол перед девушкой. Та взяла первую попавшуюся, пробегаясь взглядом по рукописному тексту.

— Это переписка с Грубертом. Распоряжения, которые он, предположительно, высылал Флоку Форстеру, — объяснила Зоэ.

Тэка озадаченно покачала головой.

— Странно все это, — сказала она. — Где вы взяли эти письма?

Разведчики снова переглянулись. Ханджи вздохнула, опустив плечи.

— Обыскали комнату Форстера, — сказал Леви.

— До чего мы опустились, — Ханджи стянула очки и устало прикрыла глаза, потерев их рукой.

Тэка промолчала.

— Но зачем он разговаривал со мной? — наконец сказала она. — Не лучше ли ему сидеть тише воды ниже травы?

— Возможно, он пытается пустить нас по ложному следу, — предположила Ханджи.

— Или запаниковал, увидев, что письма украли, — добавил Леви, отхлебнув чая. — Или ты просто магнит для неприятностей.

— Все равно звучит недостаточно убедительно, — нахмурилась Тэка. — На кой черт ему вообще хранить компрометирующие письма? Это огромный риск. Почему бы не уничтожить их сразу после прочтения?

Ханджи согласно кивнула и пожала плечами.

— Может быть, ему их подкинули, — сказал Леви.

— Тот, кто потерял красную пуговицу?

— Скорее всего, — вздохнула Ханджи. — Хотелось бы действовать быстрее, — продолжила она после небольшого молчания. — Но сейчас нельзя рубить с плеча. Нужно собрать больше информации. И пронаблюдать за обоими подозреваемыми.

— И надеяться, что предатель допустит ошибку, — проговорил Леви.

Тэка хотела еще что-то добавить, но в кабинет внезапно вломился Конни. Он пытался что-то сказать, но, запыхавшись, мог только размахивать руками.

— Гонец вернулся... Донесение из столицы... — несмотря на все попытки говорить внятно, Конни мог выдавать только отдельные фразы и пытаться показать что-то жестами.

— Спрингер, успокойся, — нахмурился Леви. — Отдышись, а потом говори.

Конни сделал несколько глубоких вдохов. Выпрямился. А потом проговорил, отдав честь:

— Так точно! Прошу прощения, сэр! Из столицы вернулся гонец со срочным донесением: в главном штабе произошел теракт, в результате которого погиб главнокомандующий Дариус Закклай!