Пять лет спустя.

      Двери полицейского участка в районе Кандонгу распахнулись, выпуская молодого парня. На нем был помятый, после проведенной за решеткой ночи, костюм. Парень держал красный галстук в правой руке, а левой ладонью прикрывал глаза. Свет слишком больно ударил по ним, от чего парень сильнее сощурился. За ним следом шел один из полицейских в своей идеально выглаженной форме, что создавало еще больший контраст между ними, причем не в лучшую сторону для паренька. Тот уже собрался спускаться по лестнице, как обернулся и посмотрел, своими черными, как уголь, глазами на офицера полиции.

      — Все доброго, офицер! Надеюсь, мы с вами еще повидаемся как-нибудь! — Губы парня разошлись в наглой и вызывающей усмешке. Он явно пользовался тем, что мужчина ничего не мог ему предъявить и вынужден раз за разом отпускать свою добычу, оставаясь с пустыми руками.

      — В следующий раз… я тебя засажу на долго, Чон Чон Гук, — мужчина говорил сквозь зубы, еле сдерживая свое разочарование. — Когда я снова задержу тебя, то обещаю, что приложу для этого все усилия, и ты окажешься за решеткой, мелкий говнюк.

      На его слова, Чон лишь отсалютовал и двинулся к припаркованной машине, более не проявляя никакого интереса к тому, что творилось вокруг. Парень подошел к своему водителю, который ожидал его возле пассажирской двери.

      — С возвращением, молодой господин! — Мужчина поклонился в знак приветствия. — Господин Ким велел мне вас забрать и привезти к нему.

      — Нет, сначала я должен смыть с себя эту грязь и переодеться, а потом вези меня хоть к черту, окей? — И не дожидаясь согласия, Чон Гук просто напросто отодвинул водителя со своего пути и, открыв дверцу авто, плюхнулся на кожаное сидение.

      Он развалился, шумно вздохнув. Телефон в кармане его брюк заиграл похоронный марш, оповещая, что пришло сообщение от брата. Чон, поморщившись, достал его и просто отключил, после чего бросил рядом с собой на сиденье. Видимо, Джин-хён опять сильно перенервничал из-за него, поэтому Нам Джун и пригласил его к себе, чтобы дать по шее, за истраченные нервы старшего. Его хёны такие переживательные, иногда Чон Гуку казалось, что он не заслужил двух таких братьев. Парень закрыл глаза и откинул голову на спинку сидения. Перед взором сразу появилось недовольное лицо Джуна.

      — Ты теперь будешь жить с нами. — Он пытался вежливо улыбаться, но тринадцатилетний Гук понимал, что это все наигранно. Мальчик замахнулся мячом и ударил его об пол комнаты для посещений. Мяч, отрикошетив, полетел прямо Намджуну в голову. Тот отбил на лету, и с его лица пропала вся наигранность, отражая настоящие эмоции — гнев.

      — Ах ты маленький гаденыш! Я тебе сейчас надеру твою задницу и... — Хён приблизился к нему и уже собрался схватить за футболку, но его руку ловко и мягко перехватил второй.

      — Джун, не нужно, он ведь просто ребенок! — Сок Джин переглянулся с братом, и в его глазах было столько любви и нежности, что Гук не знал как его еще не вывернуло от этих двоих. Тогда он подумал, что уж лучше бы Джун-хён его ударил, чем видеть все эти телячьи нежности между двумя взрослыми мужиками.

      Чон улыбнулся своим воспоминаниям, сейчас он понимал, что связывало его хёнов. Сейчас Чон Гук и сам дорос до таких отношений. Парень понимал, что видеть их такими может только он, для остальных они вполне подошли бы под описание «Безжалостные убийцы» или «Бессердечные ублюдки».

      — Молодой господин, мы приехали.

      Голос водителя вывел парня из пелены приятных воспоминаний. Когда он уже оказался в квартире, то обнаружил там следы пребывания своего любовника. Видимо тот решил, что если Гук с ним спит, то он является полноправным хозяином и может когда угодно сюда приходить. Ну, его ждало сильнейшее разочарование. Чон схватил пару туфель и выбросил их из квартиры в коридор. Затем, он, не разуваясь, прошел к своей спальне, все больше удивляясь наглости теперь уже по ходу дела «бывшего» парня.

      Зайдя в светлую и просторную комнату, он заметил полуголое тело, распростертое на его постели и пускающее слюни на шелковое покрывало. Долго не раздумывая Чон Гук схватил спящего за лодыжку и со всей силы дернул. Тело с глухим стуком упало на паркет и послышались стоны боли. Видимо от удара, его любовник наконец-то проснулся. Отлично! Да начнется шоу!

      Гук поднял того с пола под мышку и потянул ничего не понимающего парня к выходу из квартиры. Тот слишком поздно понял, что его ждет и только завидев быстро приближающиеся двери начал цепляться за руку Чона, в надежде на то, что он сжалится и передумает. Слишком мало они были знакомы и слишком плохо знал тот с кем проводил ночи. Гук вытолкнул парня за дверь, но незадачливый любовник быстро осознал, что был лишь в нижнем белье, его одежда осталась в квартире, и схватился за дверной косяк одной рукой, а второй попытался воспрепятствовать закрытию двери.

      — Чон Чон Гук! Дай мне хотя бы одеться! Не идти же мне в таком виде домой? Я тебя прождал всю ночь.

      Лицо Чона не отражало ровно ничего. Он разжал пальцы, держащие дверь, и с силой хлопнул ею по второй руке своего любовника, вызвав у него дикий крик боли. Тот сразу же, как только позволил Чон, убрал руку с косяка и прижал ее к голой груди, лелея травмированную конечность и плача. Осмотрев плоды своего зверства, Гук лишь довольно ухмыльнулся.

      — Не смей больше приходить сюда. — От такого предостережения или даже прямой угрозы, любовник сжался еще сильнее, пряча сломанные пальцы, под пристальным взглядом парня.

      Чон Гук и сам не замечал, как из его рта вылетало нечто такое, страшное и попахивающие смертью. Зато ему можно было не опасаться появления этого чудака в следующий раз, и он захлопнул дверь с чувством выполненного долга. Затем позвонил на пост охраны, с просьбой убрать из коридора этого придурка, и уже решил было таки пойти в долгожданный душ, как заметил скомканные шмотки, лежащие на его белоснежном кресле у книжного шкафа в спальне.

      Черт! Да было мало этому ушлепку пальцы переломать на одной руке, нужно было его покалечить, козла вонючего! Чон пошел на кухню и, схватив мусорный пакет, брезгливо стал перекладывать все это дерьмо в него, после чего еще раз внимательно осмотрел свое кресло на наличие грязи.

      — Нужно будет сказать, что бы его отвезли в химчистку, — пробурчал парень и встал с колен. — Ну все, теперь походу весь день будет через жопу идти! Блять!

      И Чон Гук тихо матерясь и зарекаясь заводить связи с непроверенными людьми, направился в душ. Стоя под струями воды и намыливая себе голову, у него неожиданно возникли ассоциации с дождем, который пошел в тот день, когда его усыновили братья Ким. Капли тогда были почти такими же холодными, как и вода в душе.

      В тот день видя, что он не собирался идти с ним, Сок Джин-хён задал ему самый важный для маленького Чон Гука вопрос:

      — Если ты не хочешь с нами жить, может, тогда ты захочешь поехать к своей бабушке?

      Конечно он хотел. Еще бы! Он так переживал за нее. И конечно же Гук не ожидал, что его так просто возьмут и отпустят к ней.

      — А что ты хочешь взамен? — спросил он тогда у старшего, сощурив в подозрении глаза.

      — Ничего, — ответил Сок Джин. — Я просто сделаю это и все. Хочешь?

      Чон тогда только радостно кивнул. Да, Джин-хён правильно поступил. Пусть и жестоко, но эта встряска тогда была ему необходима.

      Когда машина Кимов подъехала к Пусанскому кладбищу, внутри него что-то зашевелилось, предчувствуя беду, но он все еще надеялся, на то, что это ошибка. Сок Джин-хён повел его среди могил с каменными плитами, под которыми хранился прах и внезапно остановился, напротив одной из них, низко поклонившись.

      — Здравствуйте, я привел вашего внука. Он так рвался на встречу к Вам, что я не смог отказать этому милому ребенку.

      Гук, как сейчас, помнил сочувственную улыбку хёна и свои слезы. Все то, что он тогда прочувствовал, сделало его сильнее, а благодаря хёнам он обрел абсолютную власть, больше никто не посмеет тронуть людей, которыми он дорожит. В ту первую ночь, в новом для себя доме, он поклялся, что найдет Чимина, что спасет его и станет защищать. Но годы шли, и вот он уже в состоянии его найти, но почему-то все время медлит. Скорее всего, Чон боялся, что вместо улыбчивого и светлого мальчика, найдет одинокую могилу. Глубоко внутри опасался, что уже опоздал со своей помощью и защитой.

      Чон Гук выключил воду и, выйдя из душа, обмотал одно полотенце вокруг бедер, а второе накинул на голову и принялся тереть свои черные как смоль, немного жестковатые на ощупь, волосы. Вытерев их, он повесил полотенце на шею и взялся за бритву. Щетина еле еле проступала на смуглой коже, но Чона это все-равно бесило и раздражало.

      Звонок домашнего телефона раздался в тишине квартиры и заставил Чон Гука нервно повести плечами. Он не спешил поднимать трубку, прекрасно зная, кто ему может звонить. Парень добрился, смыл остатки пены с лица и только затем, медленным шагом, направился к телефону, что упрямо разражался раздражающим звоном.

      — ТЫ, МЕЛКИЙ ЗАСРАНЕЦ! — голос Джин-хёна был похож на писк сердитого хомячка. Гук уже представил как тот сейчас сидел в гримерке и теребил ворот своей рубашки розового цвета. — Какого черта ты отключил свой телефон? Ты знаешь, как мы с твоим братом переживали, а?

      Вот на счет Джуна, Гук был уверен на сто процентов. Он переживал не столько за младшего, сколько за самого Сок Джина.

      — Да, прости Джин-хён, — изобразив в голосе раскаяние и сожаление, ответил парень. — Извини, что заставил тебя нервничать.

      По ту сторону трубки послышалось еле слышное бурчание. Чон знал как успокоить своего сверхэмоционального хёна, незачем было его еще больше злить. Хотя Джин, чаще всего и раздувал из мухи целого слона, но Гуку было приятно думать, что за него кто-то волнуется.

      — Обещай мне, что больше не будешь так, Чон Гуки! А Джун у меня еще получит, за то, что допускает такие ситуации.

      Ворчливый Джин-хён, что могло быть лучше? Только взбешенный Джин-хён!

      — Нам Джун-хён не виноват. Не издевайся над ним, пожалуйста. Хён, он и так тебя терпит из последних сил!

      Из динамика трубки послышались вздохи возмущения, и Чон засмеялся в голос, совсем не сдерживаясь. Вызов сбросили, а парень все смеялся, слегка похрюкивая. Ох уж его хён, он был такой чувствительный к издевкам и всегда принимал их за чистую монету, ни разу так и не поняв, что своей реакцией только раззадоривает Гука на дальнейшие подколы и язвительные комментарии.

      — Молодой господин… — Охранник явно не решался прервать его веселье. Чон оглянулся на вошедшего, перестав веселиться. — Господин Ким просил меня привезти Вас к нему, даже если вы будете в одном нижнем белье… Я думаю Вам все же лучше